Нетерпимость

— Кладбище.

Они еще о чем-то потолковали коротко, наверное, о цене, потом сели, и машина рванула с места.

На кладбище в этот вечерний час было пустынно.

— Спросить не у кого, — сказал Николай, — Попробуем разобраться сами.

Они прошли немного по центральной аллее. Николай все время смотрел по сторонам. Славка шагал молча, стараясь не мешать ему ненужными советами. Дойдя до очередной поперечной аллеи, Николай очертил пальцем в воздухе квадрат и сказал:

— Пойдем по периметру — ты отсюда, я оттуда. Будем обходить все ряды, пока не встретимся в середине. Участок этот. Ищи свежее захоронение, они заметны.

Николай пошел дальше по аллее, а Славка отправился вглубь участка, прочесывая ряд за рядом. Свежие захоронения не попадались. Он прошел уже почти половину, как вдруг, неожиданно обернувшись, встретился глазами с Глебом. Он смотрел на него своей озорной лучезарной улыбкой, как всегда, когда они встречались. Но... это была только лишь фотография в черной рамке, врытая в свежий могильный холм.

— Глеб... — прошептал Славка, разом почувствовав головокружение, и что у него слабеют ноги.

— Глеб! — вырвалось у него, как тогда, на станции, во весь голос.

В сознании возникла вся картина происшедшего, и упав на могилу, он затрясся в рыданиях...

Когда Славка поднял глаза, рядом стоял Николай, скорбно склонив голову. Заметив, что Славка перестал плакать, он сильными руками бережно поднял его с земли.

— Я... — всхлипывая, говорил Славка, — Я виноват... Я нарочно повел его в кафе, чтобы мы опоздали на электричку... Если бы мы уехали вечером, он бы был жив.

— Не казни себя, — тихо, но твердо сказал Николай, — Это могло случиться в любой момент и в любом месте.

— Нет... Это я... я... я... — не мог успокоиться Славка.

— Запомни место, а сейчас пойдем.

Николай приобнял его, слегка поддерживая, и они направились к выходу.

В город вернулись на автобусе. Всю дорогу Славка молча глядел в окно. Молчал и Николай.

— Вам в какую сторону? — спросил Славка, когда они доехали до метро.

— На Веселый, — ответил Николай, — А тебе?

— К Техноложке.

— Значит, до Невского по пути, идем.

— Спасибо вам, — искренне поблагодарил Славка, — Сколько я вам должен за такси?

— Перестань, — поморщился Николай, — Я и думать забыл.

— Нет, так нельзя, — запротестовал он, — Вы для меня столько сделали...

— Все, — решительно перебил тот, — Идем, уже поздно.

Они зашагали к метро.

— Когда тебе на работу? — спросил Николай на эскалаторе.

— Через три дня уже. Отдохнул, — вздохнул Славка.

— Да, веселый получился у тебя отпуск... Как чувствуешь себя? Работать сможешь?

— Голова маленько кружится иногда ни с того, ни с сего, — признался Славка.

Они вошли в подошедший поезд и встали у противоположной двери лицом друг к другу, хотя было полно свободных мест.

— Это после сотрясения естественно, — продолжил разговор Николай, — Полежать бы тебе еще недельку хотя бы.

— Да справлюсь. Куда я денусь?

— Не скажи. Я представляю работу водителя. За руль сядешь — совсем другие нагрузки на организм. Ты хоть оставшиеся три дня полежи спокойно, не ходи никуда.

— Куда мне теперь ходить?

— Да ладно, — Николай слегка хлопнул его тыльной стороной ладони по животу, ободряюще улыбнувшись, — Крест на себе уже поставил? Жить надо, Славка! Жить и не сдаваться. Хочешь, вместе куда-нибудь сходим?

Славка поднял на него недоуменный взгляд:

— Охота вам со мной возиться? У вас же, небось, семья, свои дети есть.

Николай покачал головой:

— Нет, Слав, у меня семьи. Так сложилось. Свое, оно, кончено, ближе, но в твоем случае, как видишь, пошло на пользу. Теперь знаешь, где могила друга.

— Да, это без вас я вряд ли бы узнал.

— Узнать можно. Просто у тебя сейчас почва, что называется, из-под ног ушла. Обрушилось такое разом — любой сломается. Особенно, когда не понимает никто.

Славка поднял на него внимательный взгляд:

— А почему вы поняли? Поверили?

— Скорее почувствовал.

— Вы напоминаете мне Глеба, — проговорил Славка, — Он тоже вот так все чувствовал.

— Ты любил Глеба? — серьезно глядя ему в глаза, спросил Николай.

— Да. Теперь понимаю, что да. Хотя и тогда казалось.

— Почему, казалось?

— Глеб говорил, время должно показать. Теперь я понимаю, что он был прав.

— Еще что говорил тебе Глеб?

— Говорил, что такие слова надо говорить один раз в жизни.

— Это называется культурой чувств. Мало кому она сейчас свойственна, — задумчиво произнес Николай.

Незаметно доехали до Невского.

— Мне выходить, — сказал Николай.

Славка взглянул на него и вдруг ощутил горячее желание не расставаться с этим человеком. Именно сейчас, когда возникла между ними эта откровенность, протянулась незримая внутренняя нить. Ему показалось, что никто и никогда его так не понимал за всю прожитую жизнь.

Славка поднял голову, и на какой-то миг они замерли, глядя в глаза друг другу.

Поезд остановился, они вместе вышли на платформу.

— Проводить решил? Тебе же дальше... — с грустной нежностью проговорил Николай.

Славка стоял, глядя в пол, и не знал, что сказать. Николай, казалось, тоже был растерян.

— Поедешь со мной? — наконец, тихо спросил он.

Славка, не поднимая взгляда, нерешительно пожал плечами. Некоторое время они молчали. Наконец, Николай приобнял его за плечи и слегка встряхнул, как тогда, в сквере у больницы:

— Матери позвони, что задерживаешься.

. — Она не узнает. Она сегодня в ночную, — ответил Славка.

Они доехали на метро до улицы Дыбенко, и пройдя немного, вошли в белую шестнадцатиэтажную кирпичную башню.

Квартира Николая выглядела очень чистой. Не было ни одной брошенной, как попало, вещи. Одну из стен в комнате полностью занимали книжные полки. Вся обстановка состояла из мягкой тройки, журнального столика, компьютера и платяного шкафа. В углу висела икона, а все пространство пола покрывал ковер. Мебели было мало, и поэтому небольшая квартира выглядела просторной. Такой же просторной казалась и кухня, особенно за счет большого окна, полуэркером выходившего на лоджию.

— Разувайся, проходи, посмотрим, чем богаты, — сказал Николай.

Он прошел в кухню и начал рыться в холодильнике. Войдя, Славка с порога ощутил нечто такое, что, несмотря на простоту обстановки, называется уютом.

— Извини, гостей не ждал. На ужин могу предложить только пельмени, — с долей неловкости проговорил Николай, когда Славка появился на кухне, — Холостяцкое хозяйство.

— Не подумаешь, что холостяцкое, — сказал Славка, — Видел я такие.

— Что ты только в своей жизни не видел? — отозвался Николай, — На тот свет даже уже заглянул.

— А правда, — оживился Славка, — Вы, наверное, не поверите, но когда я ... Ну, короче, в ванной... У меня что-то такое было... Ну, как будто летаешь во сне. Так легко сразу стало. Или мне кажется?

— Не кажется, — односложно ответил Николай и перевел разговор, — Пить нам, пожалуй, не стоит. Мне завтра вставать, чем свет, а тебе вообще надо пока воздержаться.

— Ну, за знакомство можно было бы немного, если есть,— нерешительно возразил Славка.

— Искуситель, — покачал головой Николай, доставая с полки бокалы, — Только по бокалу красного вина, это не повредит, но не больше. Кстати, скажи спасибо, что тебя так просто из больницы выпустили. Раньше, насколько я знаю, после суицида на учет в психушку ставили. Так что на работе — ни одного лишнего слова. Понял?

— Да понял, — поморщился Славка, — Мать бы только не ляпнула чего.

— Поговори с ней. Не враг же она тебе.

— С ней поговоришь... Вот вы, посторонний человек, понимаете меня, а она... Да и поп ей какой-то голову заморочил.

— Слав, говори мне ты, ладно? — попросил Николай, посмотрев ему в глаза.

— Ладно, — неуверенно пожал плечами Славка, — Если вам... Если тебе так хочется...

— Просто мне показалось, что тебе больше всего не хватало в жизни старшего себя мужчины, которому ты бы мог сказать 'ты'.

Славка смущенно опустил взгляд, слегка покраснев.

— Без отца вырос?

Николай спросил это так, что обидеться было невозможно. Наоборот, у Славки возникло ощущение, что в их отношениях исчезла последняя недосказанность. Он чист перед этим человеком. Он такой, какой он есть, и человек понимает его.

— Я так и понял, — улыбнулся Николай.

И Славка, наверное, впервые за всю сознательную жизнь, так же непринужденно улыбнулся в ответ.

Это была не та улыбка, какой он отвечал приятелям, не та, когда просто смеялся, не та, когда улыбался сам себе. Это была улыбка свободного человека, исходящая из глубины его поруганной многострадальной души. Души человека, привыкшего постоянно скрывать свои чувства от окружающих.

Они сели за стол. Зазвенели, сомкнувшись, бокалы, и Славка забыл обо всем. Ему было хорошо. Это было даже не так, как с Глебом, когда им владела страсть. Сейчас ему было просто хорошо, как бывает, когда не надо лгать и что-то скрывать, и когда ощущаешь себя кому-то нужным.

О времени они вспомнили, когда стрелка часов перевалила за полночь.

— Ты говорил, тебе рано вставать, — опомнился Славка.

— Ничего. Не впервой, — спокойно ответил Николай.

— Я еще успею на метро... — негромко проговорил Славка, опуская глаза в пол.

— Ты можешь остаться... — так же тихо прозвучал в ответ голос Николая.

12.

— Поласкай меня...

Славка произносил эти слова уже третий раз, и Николай вновь откидывал одеяло и начинал водить руками по его телу. Славка ощущал прикосновения сильных мужских ладоней, сжимавших шею, бицепсы, колени и утопал в нахлынувших ощущениях. Его тело, испытывавшее почти всю жизнь только побои от таких желаний, получало ласку и отзывалось на нее каждой клеточкой.

Николай поворачивал его на живот, массировал спину, снова переворачивал, несколько раз прикасался и сжимал там, где давно уже было все твердо, но, не задерживаясь, шел дальше. И Славке вдруг не захотелось, чтобы происходило ЭТО. Он жаждал только ласки...

— Ты плачешь? — спросил Николай, заметив, что подушка под Славкиной головой влажная.

— Не знаю... Нет... Просто слезы почему-то текут. У меня уже один раз так было.

— Спи, малыш, — Николай поцеловал его в лоб и бережно укрыл одеялом.

Славка положил на него сверху руку, и уткнувшись в шею, стал впадать в сладкую дрему...

Сквозь сон он услышал, как заиграл мобильник, и ощутил пустоту рядом. Привыкший вставать на работу ночью, сейчас Славка почувствовал, что это выше его сил. Он раскинулся на постели и опять заснул. Разбудили его только сильные руки, поднявшие с постели и посадившие на край. Прямо перед ним, на журнальном столике, стояла чашка горячего кофе.

Николай был уже одетый.

— С добрым утром. Прости, Славеныш, но мне надо по делам.

Славка встал на ноги и сладко потянулся:

— А их нельзя перенести?

— Нельзя, — Николай шутливо потрепал его мужские принадлежности, — Одевайся, бесстыдник.

Славка улыбнулся, и усевшись на постель, принялся пить кофе.

— Впрочем, можешь остаться, — сказал Николай, — Только я приду поздно вечером.

— Тогда поеду лучше, пока мать с ночи не вернулась.

— Верное решение. И дай мне слово, что оставшиеся три дня проведешь в постели.

— Строгий папик. А у тебя, правда, нет своих детей?

— Нет.

— И ни разу не был женат?

— Нет, Славеныш. Слово даешь?

Как-то просто и душевно звучало у него это 'Славеныш'. Так Славку не называл никто. Только бабушка говорила Славенок. Но это было так давно...

— Даю, — улыбнулся Славка, ставя на столик пустую чашку.

— На, вот... — Николай порылся на полке и протянул ему несколько дисков, — Старые советские комедии. Полежишь, развлечешься. Они добрые и никогда не надоедают. А то, у тебя, небось, одни стрелялки да мочилки.

— Я не люблю их как раз. Мне приключения нравятся.

Славка оделся и они вышли.

— Колян, а у тебя, правда, никого нет? — задал мучивший его вопрос Славка, пока они шагали к метро.

— Что ты имеешь в виду?

— Что, что? То самое.

— Нет, — ответил Николай, — Хотя у меня много знакомых людей, которым я часто бываю нужен. Тебе придется с этим смириться.

— И парни есть?

— Есть и парни. Один из них часто ночует у меня. Бывает, со своей девчонкой. Со временем ты все поймешь, а пока придется мне поверить.

Славка взглянул на него.

— Трудно поверить.

— Почему?

— Ты красивый, хорошо сохранившийся мужик. Неужели никого не мог найти себе?

— Я тебя нашел, — серьезно ответил Николай, — И этого мне вполне достаточно.

Они остановились у метро.

— Мне на автобус, — сказал Николай, — Я тебе позвоню.

Они пожали друг другу руки и расстались.

Вернувшись домой, Славка первым делом позвонил в парк справиться о наряде. Диспетчер меланхолично назвала время явки, маршрут и номер выхода. Это успокоило его. Терять работу не хотелось. Славка принял контрастный душ, и растеревшись полотенцем, в самом деле, лег поверх одеяла, поставив на компьютер 'Кавказскую пленницу'. На душе было так спокойно, как не бывало, наверное, никогда. Он слышал, как вернулась мать и ушла за шифоньер отдыхать после ночной смены. Славка перевел звук в наушники, и незаметно задремал.

Телефонный звонок раздался ближе к вечеру. Славка чертыхнулся про себя, услышав, что мать опередила его.

"Сейчас начнется", — подумал он и не ошибся.

— А кто его спрашивает? — зычным голосом спросила мать, но услышала в ответ что-то такое, что заставило ее молча в растерянности передать вышедшему из комнаты Славке трубку.

— Да, — ответил он.

— Привет, Славеныш, — послышался спокойный голос Николая, — Как дела, как самочувствие?

— Нормально. Кино лежу смотрю весь день.

— Нравится?

— Да, вообще-то... Детство вспомнилось.

— Голова не кружится?

— Нет. Все нормально. В парк позвонил. Там все спокойно. Сказали, когда выходить на работу, ничего не спросили.

— Это хорошо. Помни, что я тебе говорил.

Славке хотелось многое сказать Николаю, но все услышит мать. Больше всего ему хотелось бы сейчас просто оказаться рядом. Кажется, Николай понял это.

— Мама сегодня опять в ночь уйдет на работу? — спросил он.

— Да, — односложно ответил Славка.

— Если, правда, себя нормально чувствуешь, можешь опять ко мне по-партизански.

— Конечно, — не в силах сдержать радость, отозвался он.

— Тогда до вечера, Славеныш.

— До свидания.

Славка повесил трубку.

— Есть будешь? — как-то особенно посмотрев на него, спросила мать.

— Можно, — ответил Славка, усаживаясь за стол, — В магазин сходить?

— Сама давно сходила, пока ты спал.

— Прости, ма...

Славка был до того счастлив, что забыл про их внутреннюю вражду, назвав ее, как в детстве.

— Прям светится весь, как из больницы вернулся, — проговорила мать, ставя перед ним тарелку с борщом.

— Как сказал один великий, чтобы начать жить, нужно сначала умереть, — ответил ей Славка.