Overlady_part.9

— Я виню себя, — ответил Варде, в его голосе слышалась опустошенность.

— И это чудесно, потому что я тоже виню тебя. Фактически, именно этим я сейчас и занимаюсь — виню тебя! — Ришелье врезал по стене. — И теперь нам нужно искать кого-то нового для Совета Регентов, чтобы он справился с Амстрелредаммом, превратившимся в пороховую бочку. Нам нужен кто-то умный и способный, но при этом не задающий неудобных вопросов.

Тут он щёлкнул пальцами.

— Придумал! Магдалена ле Провост! Она всегда была полезна в те дни, когда она была в твоей коллекции красоток — и эта идиотка Монтеспан совершенно изгадила наши шансы прибрать к рукам Элеонору де ла Вальер. Жаль.

— Магдалена замужем, — сообщил Варде, снова отхлебывая из бокала. — Она теперь ван Делфт.

— О да, и разве её муж не один из наших полезных идиотов? Да, у этого варианта есть потенциал. Она очень умна и способна — и её нельзя назвать пуританкой — но она только недавно родила, поэтому работа по управлению Амстрелредаммом не оставит ей времени ни на что больше. Именно то, что нам нужно, чтобы удерживать позиции, пока план движется к заключительным стадиям.

Варде сомневался.

— Я бы согласился, — осторожно начал он объяснения, — но помни, она — ле Провост. Она из младшей ветви де ла Вальер.

— И что? Считай это преимуществом, — отрезал Ришелье. — До нынешнего поколения семья де ла Вальер была идеальным примером для дворян. Да, они, может, и были испорчены до мозга костей, но они понимали преимущества стабильности. Боже, если бы я мог заменить все герцогские роды, кроме своего собственного, де ла Вальер старой школы, я бы так и сделал! И конечно же, я бы избавился от нынешних. Эти люди придают слишком большое значение "добру" и "злу". Де ла Вальер были всем совершенно довольны, пока сидели в своих землях, купались в крови крестьян и занимались усобицей с фон Зербстами. И, конечно же, они были полезны в вопросе подавления настоящих угроз Короне, вроде крестьянских восстаний. Героям же можно поручить закрытие прорывов из Бездны, но они менее надёжны, если крестьянство начинает поднимать голову..

Проведя рукой по своим серым волосам, Варде тяжело вздохнул.

— Младшие ветви де ла Вальер... они становятся очень сговорчивы, выполняя волю представителей главной ветви своего рода. Я уже упоминал об этом.

— В таком случае, можешь пойти и найти ей магический амулет, или эзотерический ритуал, или ещё что-нибудь, что освободит её от этого влияния, — желчно посоветовал Ришелье, — если ты правда считаешь это проблемой. И Магдалена является высокой, фигуристой красоткой, так что ты сможешь удержать свой порох сухим.

Варде злобно на него посмотрел, но промолчал.

— Я с этим разберусь. Не сомневаюсь, что если я поручу это тебе, то после возвращения я обнаружу, что мои клерки одержимы демонами. Риккерт! Риккерт!

Волочащее ноги вонючее существо поспешно примчалось на зов.

— Да, ваша милость? — произнес прислужник кардинала. — Если вы меня звали.

— Да конечно же тебя, клоун! Я же тебя по имени звал!

— О!

— Готовь карету! Мне нужно во дворец!

— О-ооо, очень хорошо, ваша милость. Вы забыли отдать королеве её подарок?

Ришелье бросил в него кочергу. Та отскочила от головы слуги.

— Ой.

— Нет, идиотище! У меня там работа! — Он повернулся к Варде. — А что касается тебя...

Варде кивнул.

— Когда распогодится, я отправлюсь в Альбион. Наши "друзья" выдвинутся в этом году, но я им не доверяю.

— Хорошо. По крайней мере, ты не забыл о наших настоящих планах. Я буду удерживать позиции здесь. Что до Амстрелредамма, — задумался Ришелье, — то там есть мой агент, который может оказаться очень полезен в этом деле. Он когда-то занимался тем же, чем и ты. Я уверен, что в Амстрелредамме есть ряд неудобных фактов, которые могли бы и исчезнуть. Например, их может съесть дракон.

...

После возвращения повелительницы в свое мрачное подземелье, она отправилась в свою спальню, где предалась тягостным размышлениям о разных темных и неприятных вещах.

Луиза валялась на кровати, ощущая себя отвратительно. Не то чтобы это было необычным. За исключением того, что теперь она знала что всё... ну, почти всё... ну, по крайней мере, отчасти она себя плохо чувствовала из-за того, что это Зло давило на её мысли. Конечно же не только Зло и только отчасти, потому что остальное приходилось на синяки, боль, усталость и то, что она только что пережила, наверное, самую отвратительную Серебряную Пятидесятницу в своей жизни.

Но чувствовала бы она всё это, если бы она не забрала проклятую метафорическую мантию повелительницы у Элеоноры?

Гнарл точно не обрадовался, когда она вернулась и сунула ему сметённые веничком останки Каттлеи, чтобы потом позаботиться о ней, пока миньоны были очень заняты изрядным количеством награбленного в Амстрелредамме. Он разве что не плевался от ярости, когда узнал, что она ни убила, ни совратила Элеонору, и вместо этого просто отпустила её. Она искренне надеялась, что все поверяет в её историю, что она-де отдала сестре Монтеспан и отправила её сеять хаос и расшатывать позиции Совета. Но даже если поверят, то Гнарл, наверное, будет следить за ней.

— Совратить или убить, ваша злобность, — заявил он, сжав свой посох так, что костяшки побелели. — Либо вы совращаете героев, либо убиваете их. Никогда не следует позволять им резвиться на свободе, где они могут набедокурить!

Она помотала головой, пытаясь вытрясти его тихий, но яростный голос из ушей. Пусть она с ног валилась от усталости, но всё равно не могла заснуть. Её разум был слишком загружен бурлящими мыслями, и казалось, что от давления у неё сейчас взорвётся голова.

Паллас топталась у неё на груди и вылизывала лицо. Когда Луиза села и грозно посмотрела на кошку, та мяукнула и принялась намывать свои ушки. Она выглядела невинным, как ангел, если бы ангелы были котами, а следовательно были бы садистскими эгоистичными монстрами, интересующимися в основном едой, сном и чтобы их кто-то гладил.

— Тьфу, — ворчала Луиза. — Ах ты чудище мелкое, опять жрать хочешь?

— Мрав, — глубокомысленно ответила Паллас.

Свесив усталые ноги со своей слишком уж высокой кровати, Луиза немного покачалась, но ухватилась за столбик.

— Ну пошли тогда, — пробормотала она, протирая глаза. — И тебе чего-нибудь поесть дам, и сама выпью какого-нибудь вина или чего-то еще, чтобы уснуть. Возможно, тёплого молока.

К тому моменту, когда она прошла половину пути по освещённому факелами коридору, она очень сильно жалела о своем решении. Мало того, что она чуть с ног не падала от усталости, так ещё и Паллас лезла тереться о ноги и вообще всячески мешала. К тому же только сейчас она заметила, что идёт не туда. Она обнаружила себя перед дверью в как-бы-камеру Генриетты, хотя на практике единственный ключ от неё был у Генриетты.

Луиза нервно сглотнула. Она до сих пор помнила простоту бытия когда... когда она была свободна от своих чувств. Как всё вокруг казалось таким понятным. Как легко она заявила, что расскажет Генриетте всё о своих чувствах.

Она подавила смешок. Может, усталость сделала её пьяной от недостатка сна. Потому что ей казалось, что, наверное, она сможет всё это ей сказать.

... а если не сможет, то она просто может рухнуть на её кровать, что будет намного проще, чем тащиться обратно в свою собственную спальню. А еще Луиза отметила, что предательница Паллас куда-то смылась, осознав, что тут её кормить не будут.

Она сделала глубокий вдох и подняла руку, чтобы постучать в дверь Генриетты.

А затем отбежала в сторонку и спряталась, выжидая, пока не перестанет тяжело дышать. Она сможет! Она должна! Она сражалась с настоящим тёмным богом! Рассказать девушке о своих чувствах к ней — это вообще пустяк!

Луиза постучала в дверь.

— Иду! — откликнулась Генриетта. Она открыла дверь, и Луиза уставилась на свою лучшую подругу, которая явно готовилась пойти спать. Волосы уже были распущены, а сама она была одета в черную ночную сорочку и панталоны. Из комнаты пахнуло слабым запахом железа, но Луиза его проигнорировала. — О, Луиза-Франсуаза, я так рада тебя видеть.

Сердце Луизы наполнилось теплом. Да! Она сможет сделать это. Она практически чувствовала тепло, которое излучала Генриетта. Ей нужно просто выговорить несколько слов своим внезапно пересохшим ртом.

— Генриетта... — проскрипела она.

— Луиза-Франсуаза, у меня прекрасные новости! — обрадовано рассказывала Генриетта. — Я пообщалась с той альбионской повелительницей, полуэльф которая, ты представляешь! Такая злая! И мне кажется, что я выяснила кое-что полезное для нас!

— Я... Я... — Луиза облизнула губы. — Я думала про нас и...

— Я тоже! Это отлично нам послужит! Ну, ты знаешь, Тиффания сражается против республиканцев Альбиона, это те самые, которые убили моего милого принца, и это автоматически делает её нашим другом. Но она хочет обсудить с нами союзный договор, чтобы мы могли сосредоточиться на уничтожении и Совета, и Республиканского правительства! — Генриетта прижала руки к груди. — А затем! Ты только подумай! Они казнили мою любовь, но мы сможем добыть его тело. Луиза-Франсуаза, я смогу вернуть его.

— О... — ответила Луиза. — О. — Затем её плечи поникли. — Понятно. — Она посмотрела на Генриетту, такую счастливую в своем злорадстве, и... и такую оживлённую, и красивую, и влюблённую в другого человека. Ей на глаза навернулись слёзы. — Я так рада за тебя, — выдавила она до того, как истощение победило, и она соскользнула в мягкие воды забытья.

Последним, что она увидела до того, как уснуть, была практически полуголая Генриетта, склоняющаяся над ней, и некоторые её части практически вывалились из ночной рубашки, что показалось ей очень нечестным.