Overlady_part.9

Смена мировоззренй.

"Те эльфы кр`гом шпиёнов напихали. Я знаю, точно. Они лезут из-за королевской семьи, Основательхраникоролеву, да, имм`нно так. Эт эльфы спёрли принца, когда он был младенцем, `от почему прынцесса Генриетта была н`следницей, хоть она и спит с кем попало. Они всё скрывают и делают вид, что не было никакого принца, но Ст`рый Фил слыхал, да, `н всё слышит. И они убили н`следника галлийского трона отравленными улитками, и они свели с ума его жену, и они убили Папу Облитератуса II, когда я был ещё вооот таким. Спрашивается, что эльфы с этого имеют, ага?"

— Ст`рый Фил, необразованный пастух.

— За ним! — дурным голосом орал Маггат, запрыгивая на стену в погоне за Озимандией. Проклятый тамарин был шустрым и мог протискиваться в узкие щели. А еще он прекрасно знал, что миньоны не могут плавать, и выбирал дорогу так, чтобы она пересекала каналы и проходила по тонкому льду. Так что он вёл их по опасному пути через город, а толпа гоблинов в пылу погони ломала закрытые торговые палатки и разносила парки.

— Я счас... Я счас..

— Шевели ногами, Кодди, или я тебе твою рожу скормлю!

Озимандия запрыгнул на край небольшой воронки, затем на деревянный ящик, приплясывая и демонстрируя два средних пальца.

Два вопля раздалось в ночи. Волна злой энергии прокатилась по Амстрелдамму, гася огонь и принеся с собой слабый запах серы. Все как один миньоны замерли, морщась от боли, пока с их левых рук исчезала метка.

Яркий желтый огонь вспыхнул в глазах тамарина, и тело его раздулось, набрав мышц. Затем Озимандия оскалился, демонстрируя внезапно увеличившиеся клыки.

— Ну, эм... — Макси сглотнул. — Думаю, это означает, что старшая повесестра теперь стала повелительницей, а повелительница теперь стала просто младшей повесестрой. И что делать будем?

Озимандия сделал зловещий, откровенный и не предвещающий ничего хорошего для Макси жест.

Коричневый побледнел.

— Когда я говорил что я известный люб-овинник.... — начал он.

— Мы поможем старой повелительнице, — твёрдо заявил Маггат, поднимая дубину.

— Фиг там, — возразил Кодди под одобрительное верещание фамильяра Элеоноры. — Это старая повелительница, которая теперь стала просто младшей повесестрой, сделала тебя главным, так что ты теперь мне не босс. А я говорю, что мы будем делать то, что и всегда, и что мы будем работать на новую повелительницу. — Он нервно показал Озимандии поднятый большой палец. — Мы теперь на одной стороне, так что... эм, не надо этого не делать.

Зловещее выражение морды Озимандии явно показывало, что хоть он и согласен, но единственная причиной этому было то, что Кодди использовал двойное отрицание, на что миньоны не обратили никакого внимания.

— Да, да. Это отвратные новости, — произнёс Кодди. Он поднял свою укороченную алебарду, нервно протирая привязанный к ней телескоп. — Босс, ты мне просто скажи, что делать, а я всем остальным передам. Всё такти-кульно и будет сделано.

— Но... — начал было Маггат.

— Маггат, я надеюсь, что ты не предатель, — ответил Кодди, и то, как он поигрывал алебардой, явно намекало, что он врёт. — Потому что предателей убивают двойной смертью. Я есть Капитан Кодди, и я капитаню кораблём, и я более важен, чем ты. Намного более важен для новой повелительницы. Усёк?

— ... ага, я есть вообще верный. Ты не хочешь получить проблемы со мной или с кем-то другим, — ответил потеющий, несмотря на холод, Маггат. Затем на него обрушилась идея. — Так что я буду суперверным, босс Кодди, и пойду поищу других мертвых миньонов с Макси и Скилом, чтобы мы могли их вернуть и вместе служить новой повелительнице. Мы потом собираемся завоевать и разграбить это место, так что нам надо много миньонов.

— Ага, ага, это твой отличный план, чтобы спихнуть на нас всю тяжелую работу, — быстро добавил Макси. — И совсем не надо отправлять кого-то присматривать за нами.

Кодди надулся от гордости.

— Ха! Я понял, что ты пытаешься провернуть. Хитрый ты, Макси. Есть в тебе немного от зелёного. Нет, я оставлю Роджера и Девятого с тобой, чтобы вы следовали моему плану и не делали ничего ненужного. И лучше бы вам найти мне побольше миньонов, врубились?

— О нет, мой план схитрить провалился, — простонал Макси, мелодраматично прижав руку ко лбу. — Если бы только я был зелёным. Но капитан Кодди слишком умён и перехитрил меня.

— Работайте, крысы! Остальные, следовать за новым боссом, — приказал Кодди.

Маггат, Макси и Скил вяло изображали попытки поиска, пока остальные потопали в ту сторону, откуда раздались крики.

— И зачем ты это сделал? — прошипел Маггат, шаркая ногами и наградив ненавидящим взглядом двух чужаков. — Теперь тут дружки Кодди за нами присматривают! Я собирался поискать старую повелительницу, потому что я лучше дважды сдохну, чем буду выполнять команды Кодди.

Как ни удивительно, но первым ответил Скил.

— Потому что я еще не видел сестры повелительницы.

Маггат недоуменно моргнул.

— Так видели же. Она теперь повелительницей стала.

— Не, другую. Та, которая остается повесестрой вне зависимости от того, кто из них повелительница.

— ...погодите, она тут?

Макси кивнул и хлопнул Скила по спине так, что выбил из его легких воздух.

— Ага. Я говорил с миньонами, которых мы ещё не успели вернуть, в мёртвом месте. С теми, которые через портал пришли. И они сказали, что её меленько нарубила приспешница и сунула в гроб. Мы его найдём. Она, наверное, до сих пор мертва. Но у нас есть Роджер и Девятый. И я думаю, что ей понадобится немного жизненной энергии. — В его руках сверкнули ножи. — А когда вампи жрёт твою энергию, то это делает тебя дважды мертвым.

— Толково, — согласился Маггат, взвешивая в руке дубину, и на его морде расцвело довольное выражение миньона, который обдумывает применение летального насилия по отношению к другому миньону, попытавшемуся украсть что-то, принадлежащее ему. — Однозначно, дело говоришь.

Луиза открыла глаза, глядя на точечки звёзд в разрывах облаков.

Ей было... хорошо. Тихо. Спокойно. Словно она слушала очень долго шум большого города, а затем впервые узнала, как звучит настоящая тишина сельской местности.

Погодите-ка. Была ещё боль. Она издала тихий стон, когда её тело начало подбивать долги. Спина — один сплошной синяк. Левая рука — растяжение и сильно избита. Небольшое сотрясение после удара по голове. Очень холодно. Каждая мышца болит, включая несколько таких, о существовании которых она даже не подозревала. И звон в ушах. Так легко было бы лечь и закрыть глаза.

Несмотря на всё это, Луиза заставила себя перейти в сидячее положение, вскрикнув всего несколько раз. Её тело не будет диктовать ей, что ей делать. Она потёрла щёки, пытаясь заставить голову работать. А. Она потёрла щеку левой рукой, но ей не было больно. На руке же не было перчатки.

На ней нет её перчатки.

Словно не вовремя разбуженная сова, Луиза осматривалась по сторонам, пытаясь привести в порядок воспоминания о событиях последних часов в своей голове. Которая мёрзла. Потому что её шлем куда-то пропал. Она сглупила и попыталась использовать Зло чтобы сражаться со Злом, и слишком уж преуспела. Да. Она обманула Ате и стравила его с Баелоджи и победила. Затем... затем она в целом побила Баелоджи, и затем показалась Элеонора и украла её победу. А затем...

— О нет, — прохрипела Луиза, глядя на свою руку. Если ей повезло, то сестра просто забрала перчатку, чтобы запечатать её в фамильном хранилище.

Но она не думала, что ей насколько повезло. Фактически, она знала, что ей не повезло. Потому что перед ней была полоска льда, и в свете звёзд она могла увидеть свое отражение.

Её глаза не светились.

Хоть её наследие де ла Вальер и ярилось внутри, но Луиза не обращала на это внимания. Это ничего не значило для неё. Только не по сравнению с более сильным инстинктом, пробудившимся к жизни. Её сестра либо одержима Перчаткой, либо просто приняла титул повелительницы. Скорее последнее, с учётом того, сколько Старый Герцог рассуждал про то, как он выводил их род ради этого.

И этого нельзя было позволить. С такой силой Элеонора стала бы де ла Вальер старой школы. Луиза этого не позволит. Она собиралась остановить сестру. Так или иначе.

Она крепко зажмурилась, а затем снова открыла глаза, игнорируя пульсацию крови в висках. Теперь, если она правильно помнит, она выбила жезл сестры куда-то... туда. Аж на ту сторону заснеженного поля. И вверх по склону. Она, наверное, скатилась по нему, когда Элеонора вырубила её.

Луиза застонала. Чтоб его. Ладно. Ладно. Первым шагом было встать, затем она сможет выполнить второй шаг, которым было сделать первый шаг. Тогда придёт черёд третьего шага, заключающегося в том, чтобы сделать второй шаг.

К сожалению, по её расчётам этот план должен будет включать в себя сотню шагов. Как минимум.

— Сахар, — выругалась она.

Ну, ругань вряд ли поможет ей найти жезл. Ей просто нужно встать. На счёт три. Один, два, два с половиной, два с тремя четвертями, два и пять восьмых... постойте, это меньше, чем три четверти. Слезы появились на её глазах. Ладно. Она должна была признать, что ноги отключились на холоде, и она не может подняться.

Значит, ей придётся ползти.

Что-то серебристо-белое появилось пред ней в ночи. Луиза щурилась, пока не поняла, что это такое. К ней приближалась лошадь. Произошедшее, должно быть, разнесло университетскую конюшню и выпустило скакунов на волю.

— О боже, — прошептала она. Её удача с лошадиным родом была околонулевой. Затем она рассмотрела животное внимательнее. — Пожалуйста, не протыкайте меня, монсеньор Единорог.

Единорог подошел к ней вплотную, копыта стучали по обледенелым камням. Замер. Луиза напряглась, готовясь удирать. Эм, уползать.

Животное лизнуло её в лицо, проведя языком от челюсти до волос.

Это было настолько неожиданно, что она замерла. С покрытым тёплой конской слюной лицом, Луиза напряженно пыталась понять, что происходит. Ей почему-то полегчало, и она смогла увидеть слабое свечение, исходящее от её рук и ног, словно бы их покрыли светящейся краской. Она знала, что единороги могут поделиться с людьми своей силой, но...

— Ты... ты пытаешься сделать так, чтобы у меня лицо отмёрзло? — попыталась угадать она.

Единорог потёрся головой о Луизу, тихонько заржав. Его тело было настолько приятно-тёплым по сравнению с морозцем середины зимы.

— Ах-ха! Ты пытаешься спихнуть меня в реку! Снова! — Она вспомнила, как неприятен был её седьмой день рождения.

Тот повернул к ней голову, наградив лошадиным взглядом. Взгляд этот явственно выражал, что она ведёт себя глупо, и что ей нужно подняться на ноги раньше, чем она замерзнет.

Луиза покраснела. Ну, она подходила под технические требования для того, чтобы ей неожиданно помог единорог. Просто она никогда не сталкивалась с чем-то иным, кроме преднамеренной злобы, исходящей от любых видов коней.

— Если это было искренне и не какой-нибудь конский трюк... то спасибо тебе, — поблагодарила она.

Единорог опустил голову и стукнул копытом по льду перед ней. На льду начало формироваться изображение, размытое и нечёткое. Фигура с пылающими желтым светом глазами и с её перчаткой на руке топала по территории университета, поддерживая над собой светящийся шар из магии. Она не могла сказать, где это. Может, ей удалось бы это понять, будь сейчас день, но посреди снежной ночи у неё не было даже шанса.

Однако из всего увиденного больше всего её поразила одна деталь:

— Она украла мой шлем! Она даже спёрла мой треклятый шлем!

Всё вокруг Элеоноры было нечётким и размытым. И это не было какой-нибудь метафорой, просто результатом того, что её мелкая сестра уничтожила очки. Но в её сердце было нарушено одно стальное правило, и теперь будущее было наполнено бесконечными возможностями, если только она сумеет выбрать.

Поддерживая в воздухе над своей левой рукой магический осветительный шар, незащищенной доспехом рукой она вела по стене. Это было здание Вандербуг, где обитали бесполезные грамотеи-литературоведы. Там не было ничего полезного для неё. А глава факультета литературы был одним из лизоблюдов Франсуазы-Афинаиды.

Элеонора замерла, задумавшись и склонив увенчанную шлемом голову. Служил ли он Франсуазе-Афинаиде... или Баелоджи? Интересный вопрос. Очень интересный вопрос. Луиза могла быть дурочкой, которая позволила злу пожрать её сердце, но в одном она была права. Совет регентов, без сомнения, был с гнильцой. Они не знали, что Монтеспан вступила в сношения с демонами, или, скорее, они просто решили этого не замечать. Жан-Жак спал с ней, так что Элеонора была вынуждена признать, что он тоже был запятнан. А у Ришелье амбиции были превыше всего остального. В прошлом он превосходно показал себя на страже закона, но, наверное, он просто заскучал без достойных вызовов. Он бы продал душу демону, если бы решил, что выиграет от такой сделки.

Сам факт того, что они позволили её незаконный и неправедный арест, длившийся шесть месяцев — шесть месяцев! — был достаточным доказательством их испорченности. Так что ей остается предположить, что все их слуги тоже были запятнаны злом. И они получат всё, чего заслуживают. И о боже, у неё есть столько заклинаний, которыми она сможет отомстить им за себя.

Скрежетнув зубами, Элеонора заставила себя сфокусироваться. Нет, она не должна отвлекаться на погромы, уничтожая тех, кто посмел посадить её из-за мелочной зависти к её силе. У неё были свои цели. Было то, что ей нужно было сделать. Она тоже была запятнана злом, но она осознавала, что поразило её. Её магия не работала, как следует — наверное, какое-то мерзкое проклятие от Луизы! — и ей приходилось черпать злую силу, поразившую её. Может, она и обрекала себя этим на проклятье, но это не имело значения. Все говорили, что она зло. Все и всегда. Она так долго и так упорно старалась доказать, что они неправы, но всё, что она получила, это ещё больше презрения и шепотков за спиной.

Ну, будь они все тоже прокляты! Если она всегда была обречена на заражение злом благодаря её порченому наследию — и сейчас она знала, как глубоко оно простирается, — тогда она могла принять его и украсть всю его силу, которая послужит её собственным целям!

В снегу за ней раздались шаги. Элеонора быстро прошептала заклинание, и спираль дымного красного огня, вырвавшегося из её левой руки, оформившись, превратилась в меч.

— Стоять! — гаркнула она.

Сердитое взлаивание отчитало её за то, что она не разглядела его.

— О, Озимандия, — тихо позвала Элеонора, позволив пламени пропасть. Она взяла своего фамильяра на руки и обняла его, расчесывая его шерсть пальцами правой руки. — Как ты?

Тамарин заверещал, перебираясь ей на спину.

— Так ты вполне в порядке?

Он быстро покивал, тряся рукой, словно пытаясь ей что-то показать.

— Прости, если ты поранился из-за произошедшего. — Она задумалась, глядя через его глаза на кучку миньонов, которые тащились за ним. — И ты позволил этим тварям последовать за тобой?

Один из них шагнул вперёд, поправляя свои краденую капитанскую шляпу и сжимая в руках укороченную алебарду с привязанным к ней телескопом.

— Ну, босс-повелительница, ты теперь наш босс, и я просто хотел сказать, что я, Кодди, буду самым твоим верным слугой. Я никогда не любил ту мелкую повелительницу. Я уверен, что ты поведёшь нас к намного большим погромам и богатым битвам. И кроме того, я готов проверить, чтобы никто из миньонов не имел расколотой верности или подобной фигни. Ты тока скажи мне, что делать, и я буду счастлив это сделать.

Элеонора замерла на месте, прищурившись. Затем она медленно улыбнулась — или, по крайней мере, оскалила зубы.

— Вижу, — проговорила она старательно-нейтральным тоном. Она посмотрела на миньонов, на весь их лишённый даже искры интеллекта энтузиазм, и её пальцы дёрнулись. Озимандия что-то забормотал ей в ухо, и на её лице медленно появилась жестокая улыбка. Каким же заклинанием ей истребить этих существ?

Её перчатка зазвенела, и дрожащая синяя магическая проекция иссохшего старого гоблина появилась перед ней.

— Ах, ваша зловещесть, — бодро начал он. — Могу ли я быть первым, кто поздравит вас по поводу способа, которым вы захватили вашу силу? Мне так нравятся маленькие узурпации. Это одна из моих любимых вещей, начинающихся на "у".

Выражение лица Элеоноры не изменилось.

— Ты — Гнарл Кривой, — произнесла она.

— В яблочко, ваше темное величество, — подтвердил Гнарл.

— Когда я была моложе, я однажды попыталась выследить и убить тебя.

— Даже так? Ну, ваша злобность, вы не нашли меня, потому что я сидел в клетке и меня использовал в качестве советника один ужасно тупой вампир из самых низов. Я был бы рад, если бы вы встретились. Но предыдущая повелительница освободила меня, и вот я здесь, готовый советовать вам.

— У тебя нет верности? — резко задала вопрос Элеонора.

— О, у меня её изрядно. Я верен должности повелителя... или повелительницы, словом, любому, кто сумеет взять её. Следовательно, сейчас я верен вам, как самый доверенный советник. — Элеонора фыркнула, но Гнарл решил проигнорировать это. — А теперь, первое, что я вам посоветую, это переформировать ритуал вашего фамильяра. Это станет основой вашего приятия.

— Нет.

Гнарл моргнул.

— Что?

— Мне не нужен еще один фамильяр. У меня есть Озимандия, не так ли? — Она пригладила его шерсть, и тот что-то загудел себе под нос. — Да, именно так. Мне не нужна кучка гоблинов-полудурков. Я бы сказала, что они слишком тупы, чтобы жить, но одной из их особенностей является та, что они также слишком тупы, чтобы оставаться мертвыми.

— Так для этого же синие есть, — влез в разговор радостный миньон. — Смерть — это просто врата...

Одним жестом Элеонора отправила его голову в полёт. Та приземлилась со звуком упавшего арбуза, и ею немедленно стали играть в футбол остальные.

— И кроме всего этого, их не так уж сложно убить. Они даже убийцами эффективными не являются, они не смогли поймать моего Озимандию. Так что нет, я не вижу возможностей для использования миньонов — да и от тебя толку чуть. У меня свои собственные планы, спасибо большое за предложение.

Озимандия продемонстрировал синеватому изображению сразу два средних пальца.

— Ваша тёмная зловещесть...

— О боже, ты правда переигрываешь. "Ваша тёмная зловещесть". Серьезно? А ещё елейнее ты можешь быть? Иди к овцам поприставай, или чем там занимаются миньоны, когда у них нет повелительницы. Я занята.

И с этими словами она ушла, ведомая зрением своего фамильяра. Гнарл не разорвал связь и остался на месте, вися рядом с ней, но она отказывалась слушать. Она знала, куда идёт, и не была готова кланяться ему, да и любому другому. Другие миньоны, испытывая необычное чувство бесхозяйственности, тащились за ней, не зная чем ещё им заняться.

— А ты можешь получить звук этой твоей... эм, магией рога? Было бы очень интересно узнать, что она говорит, — попросила Луиза единорога. Тот помотал головой в ответ. — Проклятье. Я уверена, что ты старался изо всех сил. — Она сделала глубокий вдох. — Не думаю, что ты будешь столь любезен, чтобы помочь мне добраться... вон туда? — поинтересовалась она, махнув в сторону, в которую, как она думала, улетел жезл. — Это вверх по склону. Я бы попробовала сама, но... — она поморщилась — я чувствую довольно сильную боль. Фактически, я не думаю, что смогу идти без твоей помощи, так что тебе, конечно, лучше поберечь силы...

Наклонив голову, единорог встал на колени и помог ей повиснуть поперёк своей спины. Животное было восхитительно тёплым по сравнению с окружающим снегом, так что она крепко в него вцепилась.

С огромной аккуратностью и заботой единорог порысил по покрытой снегом земле вверх по склону. Вместо того чтобы сбросить её, он принялся рыться в грязи рогом, и заржал, когда что-то нашел. Нагнувшись, он ухватил жезл зубами и уронил его в снег.

— Спасибо, монсеньор Единорог, — поблагодарила она, ощущая растущую благодарность. Это был самый милый единорог из всех, когда-либо встреченных ею. Он ни разу не попытался её убить. Она соскользнула вниз, в снег, и немедленно об этом пожалела. Конечно, солнце должно было когда-нибудь взойти. Хотя и не в ближайшие часы, с учётом того, что горизонт был ещё темным. Основатель, она ненавидела зиму.

Спина Луизы протестовала, когда она нагнулась и подняла жезл, крепко сжав его в руке. Она никогда с ними не ладила. В голове скользнула мысль о том, что произошло с её собственным. Наверное, где-то в башне лежит, но она перестала им пользоваться, когда заполучила перчатку и магический посох.

— Пламя! — прошептала она, призывая пламя Зла, чтобы согреть себя.

Ничего не произошло. Единорог заржал.

— ... обычно со мной такого никогда не происходило. Я, должно быть, просто... просто устала. — Луиза подышала на руки, пытаясь согреть пальцы. — Пожалуйста, работай. Пламя!

Ничего не произошло.

Скрежеща зубами, Луиза старалась не расплакаться. Слёзы ничего не решат. Даже... даже если Элеонора украла её силы или... или что-то вроде.

— Пламя! Шар огня! Адское Воспламенение! Тёмное сгорание! Пагубный пожар! Шторм Огня Бездны! Огненный хлыст зла! — В отчаянии она пробовала все заклинания подряд, просто пытаясь заставить сработать хоть какую-то магию. Но у неё не получилось вызвать даже обычные для неё взрывающиеся недозаклинания! Те, к которым она привыкла. — Стена Кислоты! Молния!..

Под раскат грома ослепительно яркая сине-белая молния ударила быстрее, чем мог увидеть глаз, и разнесла одну из уцелевших стен теологического департамента. Посыпались обломки, подняв тучу пыли. Луиза закашлялась, отмахиваясь от пыли и осела, держась за единорога.

Она не вкладывала в эту магию свою волю.

Это была не её молния. Её молнии были розовыми. А эта была ярко-бело-голубого цвета, принадлежащего магии ветра.

Такую магию могли вызвать только несколько магов в поколении, и для её создания требовалось быть магом квадрата. Она знала двух магов ветра, которые могли создать молнию из ничего, не призывая её из туч.

Виконт Варде был первым. Её мать была второй.

Она поменялась магией с Элеонорой? Но нет. Элеонора не была магом ветра. Она использовала огонь и землю. Но Луиза не смогла призвать магию зла, которая... которая, как она думала, была её магией. А Элеонора непринуждённо использовала несколько злых заклинаний, чтобы убить миньона в видении, которое показал её единорог. Значит, это не у неё появилась магия Элеоноры. Это Элеонора заполучила её магию.

— Я... я маг ветра, — прошептала Луиза. — Когда мне не мешает тёмная магия, я — маг ветра. И... и я сильный маг ветра.

Единорог одобрительно заржал.

Она расчесывала пальцами гриву единорога, с трудом сдерживая в себе горькую радость. Именно в такое время выяснить, что... что какая-то там злая сила в ней подавляла её естественную магию ветра с момента её рождения. Она была дочерью своей матери! И всё, что понадобилось, это быть жестоко избитой старшей сестрой, которая, наверное, поддалась той самой злой силе, с которой Луиза жила всю свою жизнь.

Серьезно, Элеонора была лучшей в том, чтобы всё разрушить. С чего бы сейчас произошло исключение?

— Это нечестно, — шептала Луиза про себя. — Она... она пыталась спасти меня. Она просто плохо обращается с людьми. Очень плохо. — Она заметила, что не сердится. По крайней мере, не так, как обычно. Обычно она бы истекала злобой, ненавистью и обидой — той самой злобой, помогавшей ей достигнуть всего, что она достигла.

Сейчас она чувствовала только скорбь о сестре, грусть, которая только укрепляла её решительность.

— Единорог, есть ли предел тому, сколько ты сможешь поддерживать меня? — спросила Луиза. — Я думаю, что он должен быть, особенно если я начну использовать магию. — Единорог кивнул. — Ну, в таком случае, я знаю, куда нам идти дальше. Отвези меня в главный зал университета. Эм. Если ты знаешь, где это. Я, наверное, смогу вспомнить направление, если тебе оно нужно будет, но... о. Стоп. Нам нужно найти мадам де Монтеспан.

Единорог издал звук, заменяющий ему хмыканье.

— Нам нужно! — настаивала Луиза. — Может, она и злая, и глупая, и... и может, я её и ненавижу, но я не могу бросить её тело замерзать насмерть тут на морозе. Даже если по некоторым оценкам она это заслужила. — Она сглотнула. — Я была бы лицемеркой, если бы бросила одну родственницу для вечного проклятия, пока пытаюсь спасти другую. Магдалена говорила, что она так и не пришла полностью в себя после того случая с ядами. Я должна пожалеть её, а не ненавидеть. И... — она попыталась унять дрожь рук — с учётом всего... Это не её вина, что Варде сделал её своей любовницей, когда он должен был скорбеть обо мне. — Луиза слабо улыбнулась. — Спать с псом-предателем — это достаточное наказание.

Наклонив голову, единорог одобрительно кивнул, а потом снова облизал ей всё лицо.

— Не мог бы ты это прекратить?

...

Эт` была суровая середина зимы, и несколько миньонов рыскали по заснеженным просторам.

— Я замерз аж по самое то, про что не поминают, — ворчал Скил, пробираясь через сугроб по пояс в снегу.

— А что это? — поинтересовался Макси.

— Не знаю. Никто же не поминает.

— Стоять, туда смотрите! — указал Маггат. — Это деревянный ящик, в котором человеки держат мёртвых человеков. — Он осмотрелся, приглядывая за Роджером и Девятым. — И он в воронке, так что я думаю, что он свалился с неба. Так что, наверное, это сестра повелительницы.

— Как думаете, зачем человеки кладут тела в ящики? — спросил Скил. — Может, они пытаются держать их под присмотром, пока они ищут синего человека. Я в том смысле, что люди коричнево-розовые, так что должны быть еще зелёные, синие и красные человеки.

Макси уверено помотал головой.

— Не. У них нет синих вроде тебя, Скил. Это потому что мы верх-шина эво-люции.

— Я бы хотел, чтобы Феттид была с нами, — грустно посетовал Скил. — Она так любила мазаться всяким. Или, может, её ножи. Я всегда путаю.

— Ну, мы собирались выкопать её из-под того мертвого ангела, когда будем его готовить, — ответил Маггат. — Ну, и как мы будем хитрыми, будто зелёные, и заставим их подойти к ящику с сестрой?

Они подумали или, по крайней мере, сымитировали этот процесс, насколько это доступно миньонам.

— Эй, Роджер, Девятый, — заорал Макси. — Там ящик.

Парочка упомянутых миньонов насторожилась:

— Ящик?

-Что в ящике?

Маггат ухмыльнулся.

— Ну и ладно. Зеленых переоценивают, — пробормотал он, готовя дубину.

...

По крайней мере, Главный Зал уцелел. Луиза изрядно беспокоилась о его судьбе и о том, что с ним могла сотворить Баелоджи. Но там были следы какой-то суеты, и снег возле дверей был... ну, она отчаянно надеялась, что там просто кто-то разлил вино. Очень, очень отчаянно надеялась.

— Стой! Кто идёт? — Голос, доносящийся из вестибюля, немного дрожал. — Стой, или мы, эм, поджарим тебя! А еще спустим на тебя големов. И... о, Элизабет владеет магией ветра, так что она тоже что-нибудь сделает.

Всё это звучало несколько слабо. Наверное, это был культ Магдалены — хотя, поспешила добавить про себя Луиза, это хорошо, что они настолько неспособны быть плохими.

Единорог остановился безо всякого приказа Луизы. Её попытке объявить себя повелительницей помешала бы одна небольшая проблемка, а именно отсутствие трех наиболее приметных признаков, таких как шлем, перчатка и светящиеся глаза. Более того, с тех пор как Элеонора украла её злую силу, она не могла просто поджечь дерево розовым пламенем в качестве доказательства. Да ей и не хотелось. Это было бессмысленно-жестоко и более чем несколько небезопасно.

— Я просто добрый путник и странствующий Герой, ищущий убежища в бурю, — ответила она. — Увы, я не могу назвать свое имя, но мой псевдоним... — сахар, сахар, сахар, она должна была продумать это раньше! — ... Центуриона.

На расстоянии она могла расслышать громкий спор: "Мы можем ей верить?", и "А если это обман?", и "Но это же единорог. Все знают, что они терпеть не могут зло", и "А разве мы не...", и "Ш-ш-ш!"

— Леди Магдалена ван Дерф знает меня и может поручиться за меня, — сообщила она, пытаясь ускорить происходящее. Она на личном опыте знала, насколько этот культ мог быть неэффективным, если на них не орала Магдалена, и у неё заканчивались запасы силы воли, которые нужны были для магии, позволявшей ей действовать, несмотря на боль от ран. — Пожалуйста! Это важно!

— Ну, я думаю...

Единорог решил избавить Луизу от сложностей решения, как же ей тащить тело Франсуазы-Афинаиды, и просто вошёл в Главный Зал, где был немедленно окружен детьми и женщинами. Луиза оставила его получать взятки сахаром и морковкой — один господь знает, откуда они их достали — и соскользнула с его спины.

И она немедленно рухнула в обморок, когда одолженная энергия покинула её, оставив её действовать на голых нервах. И хотя у нервов есть масса полезных свойств, но их возможность поддерживать тело, превращенное в один сплошной синяк, увы, оставляет желать лучшего.

...

Тёмная кровь лилась на деревянную поверхность гроба, выплескивая жизненную энергию Роджера и Девятого. Она впитывалась в дерево, протекала сквозь щели в досках, чтобы пролиться внутрь.

Вспыхнули красные глаза.

Бледная рука пробила доски гроба, превратив их в щепки.

Каттлея де ла Вальер восстала из могилы, перейдя из лежачего состояния в стоячее одним движением, словно бы её пятки были насажены на стержень. Бледная кожа была натянута на лицо, которое стало намного менее круглым и мягким. Она повернула голову практически на 180 градусов и уставилась на миньонов глазами хищника.

А затем её перекосило, как от лимона.

— Этот вкус был ужасен, — сообщила она, морщась. — Тьфу! Тьфу, тьфу, тьфу! Что это был за сахаром верченый вкус? Уф, мне нужно чем-то рот прополоскать.

— Эм, это были два миньона, ваша повесестренность, — объяснил Маггат.

— ... у вас настолько плохой вкус? Не могли бы вы найти... какое-нибудь животное или что-то вроде? — попросила Каттлея, выбираясь из гроба. Она упала на колени и начала отчищать язык снегом. — Не помогает! Ничего не помогает! Я чувствую этот вкус в своей душе или ещё где-то глубже!

— Повесестра, у нас большая проблема, — сказал Макси, выйдя вперёд.

— Серьёзней, чем ваш вкус?!

— Это более серьезно, чем это, — твёрдо заявил Макси.

Миньоны принялись объяснять, сопровождая слова жестами и случайными ударами по головам друг друга, когда кто-то пытался перекричать другого.

— Не удивлена, — произнесла Каттлея тоном, почти таким же холодным, как она сама. — Вернее, я немного удивлена, что Луиза позволила ей это сделать, но я не удивлена, что Элеонора встала на сторону сил тьмы. Причем не на праведную сторону, как мы. — Не мигая, она пристально рассматривал миньонов. — А разве вы не должны теперь работать на Элеонору?

— Не хотим, — коротко объяснил Маггат.

— Ну, для меня этого достаточно! — Каттлея хрустнула костяшками, затем похрустела шеей. — Тогда мы должны найти Луизу.

— А, да, так у вас есть план, как помочь повел... повес... ей? — поинтересовался Макси.

— О, нет, — слегка удивилась Каттлея. — Я просто не хочу, чтобы она мешалась. Месть будет сладкой.

Каттлея улыбнулась, и стало видно, что не только клыки у неё кинжально-острые.

Part 12-2

"Время. Я ненавижу время. Отсчитывает секунды моей жизни. Делает необратимым то, что я не хотел совершать. Никогда его недостаточно для всего, что мне нужно сделать. И часы! Они глаза Бога Времени, знаете ли! Он следит за нами! За всеми нами следит! Каждый час он следит через часы! Нет, мне не надо принимать лекарства! Да, я знаю, что я должен принимать их каждые три часа, но именно так Отец Время пытается управлять мною!"

— Элиас из Норсвича

Сомнительного качества силы тьмы крались в ночи. В кои-то веки это были не миньоны, по крайней мере, в расовом смысле. В этот раз это были довольно-таки жалкие культистки Магдалены.

И эту разницу легко было заметить. Не только потому, что они были более высокими, более женственными и намного лучше пахнущими, но и потому, что миньоны бы не столкнулись с таким количеством проблем, выполняя задание. Собравшись возле витрины дорогого алхимического магазина, находящегося совсем рядом с университетом, они столкнулись с довольно серьезным препятствием.

— Послушайте, мы можем просто разбить стекло магией, схватить зелья и сбежать. На счёт три! Раз, два... ну что еще, Элизабет?

— Ну, я не уверена, что для нас будет правильным громить витрину алхимиков.

— Мы же тёмный культ. Я не думаю, что мы должны делать правильные вещи.

— Это верно. Но есть же разница между "быть злым" и "быть дурно воспитанным", и я боюсь, что битье окон относится к последнему.

Данный вопрос был тщательно рассмотрен.

— Может, мы побросаем снежки в окна наверху и посмотрим, может кто-то откроет нам, а мы ему заплатим за зелья, — радостно предложила Элизабет.

— Боже, это чрезвычайно прекрасная идея!

Широким шагом вперёд вышла Жаклин с подсвечником на плече.

— И что тут за проблема? — поинтересовалась она.

Остальные занервничали. Жаклин отказывалась выпускать подсвечник из рук, и сунула его в святую воду, когда они собирались, и, кхм, "одолжила" несколько святых реликвий из церкви, чтобы "сберечь их", по ворчливому совету Магдалены. Никто из присутствующих не хотел разделить судьбу Марии, которую вырубили и запихнули связанную в кладовку.

— Ну, мы не уверены, должны ли мы бить людям окна, чтобы украсть их зелья. Это как-то чуточку грубо.

— Понятно, — ответила Жаклин, взвесив в руке серебряный подсвечник и внимательно осматривая дорогую стеклянную витрину. — Знаете, мне всегда хотелось разбить такое вот окно. Вот это ощущение, когда идёшь по улице и думаешь: "Интересно, какой будет звук". Или это только мне такого хотелось?

— Разве мы не должны были, по крайней мере, открыть магией замки или чт... — Элизабет сбилась с мысли, когда Жаклин подошла к витрине и стала в позу бейсболиста с битой. — Ну, я надеюсь, мы хоть расписку оставим.

— Нет, нет, — возразила Жаклин, причём на лице её цвела робкая улыбка, а в глазах зажёгся огонь, как бывает у человека, который глубоко сожалеет, что не провёл свои подростковые годы, занимаясь социально-одобряемым насилием посредством бродячего героизма. — Никаких расписок. Так говорит Монсеньор Подсвечник!

В этот раз, когда Луиза открыла глаза, над ней был потолок. Кроме того, она лежала на каких-то подушках. Что делало это пробуждение в шестьсот тысяч раз лучше, чем предыдущее, которое произошло менее часа назад и включало в себя снег.

— Мне нужно поработать над тем, чтобы оставаться в сознании, — прошептала Луиза. Во рту ощущался странный алхимический привкус.

— Нет, серьезно? — ворвался в её размышления голос Магдалены, и Луиза повернула голову, чтобы посмотреть на священнослужительницу культа, которая выглядела весьма раздраженной на мир вообще и на Луизу в частности. Возможно, это было как-то связано с тем, что она была перебинтована. — Большинство людей такими вопросами не задаются.

— Ты ранена? — тихо спросила Луиза, чувствуя, как её живот скрутило виной. — Потому что я никогда не прощу себе, если это произошло из-за меня. Мне так сильно жаль.

— Ну, вот ты всю интригу сломала. Да, чтобы ты себе знала, меня ткнула в спину кое-кто настолько глупая, что поверила в обещания Баелоджи, — надулась Магдалена. — Но теперь твои проклятые превентивные извинения всё испортили. О, и у меня ребёнок.

— Я знаю, — устало ответила Луиза.

— В смысле, прямо сейчас. В этот момент рождается. Вообще, оно на ранней стадии, но уже больно.

— О. О! Ну... поздравляю? — осторожно произнесла Луиза.

Однако непохоже, что её слова были уместны.

— Если честно, меня уже протыкали раньше, но рожаю я впервые. Прямо сейчас происходят просто болезненные, ай, сокращения, но по всем сведениям, всё станет ещё хуже, — мрачно сообщила Магдалена. — Если это норма, то я понимаю, почему некоторые женщины предпочитают сражаться с орками и демонами вместо того, чтобы сидеть дома и обзаводиться семьей.

Луиза приподнялась на локтях, одергивая свое... погодите-ка, это не её платье. Разве она была в белом?

— Твоя одежда была в ужасном состоянии, когда ты ввалилась сюда, — подсказала Магдалена. — Волоча за собой Франсуазу-Афинаиду. Которая не дёрнулась, должна отметить, даже когда Жаклин огрела её подсвечником. Я думаю, что мы открыли неожиданную грань в характере Жаклин. Я подозреваю, что он собирается сделать этот подсвечник фамильной реликвией, и потом она сильно скажется на воспитании её детей. — Она задумалась, глядя на Луизу. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— О, просто прекрасно! В смысле, да, я более чем рассержена на Элеонору, но я собираюсь решить этот вопрос, — ответила Луиза. — Поблагодари остальных леди от моего имени, похоже, они прекрасно справились с моим исцелением.

Как ни странно, но Магдалена ожидала не этого. Её взгляд превратился в подозрительный прищур.

— Ты уверена?

Луиза понятия не имела, чего она от неё хочет, но у неё не было времени.

— Где Монтеспан?

Магдалена указала на противоположную сторону комнаты. Франсуаза-Афинаида валялась там, на лбу наливался заметный синяк в форме подсвечника.

— Что, демон побери, произошло?

Луиза задумалась. Луиза объяснила. Затем уточнила, что нет, она не шутит.

...

Три миньона брели по переходам университета вслед за вампиром, в поисках кого-то, кто не был их повелительницей. В их рядах был разброд, в основном насчёт роста.

— Но я не понимаю, почему ты не можешь превратиться в огромного волчика и понести нас, — ныл Скил, догоняя остальных. — У меня ноги замёрзли.

— Я не такой нудный, как Скил, но я тоже порядком замёрз, — согласился Макси. Он нервно оглянулся. — Плюс снег — это вода, которая притворяется твёрдой, но может расплавиться, и бам! Ты тонешь.

Каттлея кралась впереди. В отличие от миньонов, она не пробивалась через снег. Она просто шла по его поверхности, не оставляя даже отпечатков.

— Потому что я порву свое платье, если превращусь в гигантского волка, и я не доверю его вам, потому что вы его украдёте, как только я его сниму, — объяснила она, даже не замедляя шага.

— Это верно, — признал Скил. — Я не против снова быть девочкой-миньоном. Феттид нравится.

— И в любом случае, это неприлично для меня — раздеваться перед джентльменами вроде вас, — добавила Каттлея. — Хоть вы и очаровательные, но есть же правила приличия.

— Эт да, — согласился Макси. — Я есть известный люб-овинник. Леди все становятся слабыми и дрожащими в коленках, когда я читаю поэмы, которые романтические, и всё такое.

Маггат треснул его по голове дубиной.

— Никаких поэм!

— О! — внезапно произнесла Каттлея, опередив Макси, который собирался отбиваться. — Я думаю, что это здание теологов. — Она рассматривала разрушенное здание и огромный мертвый зародыш ангела, лежащий в руинах. — Точнее, оно тут было. Хм. А мне вот интересно, какой вкус у ангела? Он будет или изысканным и вкусным, или ужасно болезненным и жгучим.

— Ну, так вон же мертвый валятся, — ткнул пальцем Скил.

Каттлея сморщила нос.

— Пить кровь из трупа, получая крохотные застоявшиеся частички жизни, застрявшей там? — высокомерно переспросила она. — Ну уж нет, спасибо вам большое. Я не какой-нибудь гуль. — Она оглянулась по сторонам. — Где, вы говорили, оставались другие миньоны? Те, которые останутся верными Луизе?

— Ну, Чара размазало вон теми глыбами, а Феттид под огромным мертвым ангелом, — указал Маггат.

— Ну, я их моментально достану, — жизнерадостно заверила его Каттлея.

— Уф, — выдавила Феттид, когда её вытащили наружу и вернули к жизни. — Я сто лет там мертвой валялась. Скил, чего так тормозил? Я тебя сейчас проткну за это!

Маггат поймал её запястье.

— Не пырять Скила, — приказал он. — Всех остальных можно, но не Скила. У нас остался только один синий.

Чар завопил:

— Нет, нет, нет, нет!

— Ну, а у тебя в чём проблема?

— Мой мушкет! Он такой же сплющенный, каким был я!

Макси с сочувствием потрепал его по плечу.

— Я напишу про него грустную поему, — пообещал он.

— Не поможет. Ничего не поможет. По крайней мере, пока я себе новый не сопру. Так, и почему меня так долго возвращали?

— И меня! — вмешалась Феттид. — Я уже об этом говорила. Почему так медленно? И куда девалась моя метка на руке, у меня с ней лучше получалось с ножами.

— Ну... — Маггат задумался. — Значит, старшая повесестра украла перчатку и теперь она повелительница, а повелительница теперь стала младшей повесестрой.

— А я до сих пор повесестра, — подсказала Каттлея.

— Она всегда повесестра, — подтвердил Маггат. — Но мы тут подумали, что мы хотим помочь младшей повесестре снова стать повелительницей, потому что мы не хотим работать на старшую, которая повелительница теперь. А ещё потому, что Кодди лижет зад старшей повесестре, и к демонам его. Я не собираюсь получать приказы от этого олуха.

Чар обнял Маггата.

— Брат! Товарищ!

— Я не твой брат и не знаю, что такое товарищ.

— Ты думаешь за себя! Нам, миньонам, не нужна рука бур-жук-вазных повелителей! Пока мы в поте лица грабим, повелители наживаются на этом, собирая кучи денег, а мы получаем только объедки с их стола!

— Я надеюсь, ты не собираешься лишать нас права их есть, — заворчала Феттид.

— Когда придёт Редволюция, мы будем не только получать объедки, но мы съедим даже стол и еду на нем! Долой повелителей! Миньонам не нужен железный сапог, попирающий их!

Остальная четвёрка уставилась на него.

— Конечно же, нужен, — возразил Маггат. — Миньоны, у которых нет повелителя, не выходят наружу и не грабят себе новые вещи. Нас просто убивают, и мы не попадаем в интересные места, чтобы их грабить.

— Ага, — согласился Макси, отвешивая Чару несерьёзный подзатыльник. — Лучше служить в аду, чем править в небесах, вот что я всегда говорил.

— Не говорил, — возразила Феттид. — В жизни никогда ты такого не говорил.

— Ну, я всегда мог сказать такое.

— В любом случае, на небесах, наверное, дожди из святой воды, а она жжётся, когда попадает в глаза, — покивал Скил.

— Не начинайте, — прорычал Маггат. — Так, смотри, Чар, оно сейчас как-то так. Мы теперь повстанцы. Это твой единственный в жизни шанс свергнуть повелителя. А когда младшая повесестра станет повелительницей, ты сможешь быть супернадоедливым насчёт того, как ты сделал это. Тебе же это нравится, ага?

Чар кивнул.

— Думаю, да. Это будет худший из худших coup d'minion! Нам нужно знамя, и нарукавные повязки, и революционная песня...

— О, а вот с этим я могу помочь! — обрадовался Макси.

— Сначала мы найдём Луизу, — прищурилась Каттлея. — И желательно найти чего-нибудь выпить.

...

— О господи, — Магдалена начала злиться и с трудом сдерживалась. — Так, давай я скажу прямо. Элеонора отняла твои силы, пала во тьму и свинтила куда-то вместе с подсказками Гнарла и миньонами, перешедшими на её сторону. И она, наверное, собирается продемонстрировать нам де ла Вальер старой школы.

Луиза поморщилась, но кивнула.

— ... И я считаю, что это самый настоящий "пиздец".

— Язык! — одёрнула её Луиза, хотя втайне была с ней согласна. — Но я думаю, что могу остановить её.

Магдалена повесила голову.

— Может, ты не помнишь, но она фактически была моей сестрой-близнецом почти всю мою жизнь, — тихонько проговорила она. — Не внешне, конечно же. Но она была уверена в себе, а я — нет. И только когда мы рассорились, мне пришлось стать сильной, и я сделала это, спрашивая себя, как бы поступила она. Даже если бы я прямо сейчас не рожала, я бы не смогла побить её. Она лучше меня во всём, и это ещё до того, как ты вспомнишь, что она из главной ветви рода, и что она усилена злом.

— Тут ты не права, — возразила Луиза — Ты поладила со всеми в своём культе, и только одна из них ткнула тебя ножом. Она бы такого не смогла. Все бы попытались её проткнуть. Наверное, даже если бы их никто об этом не просил.

— ... верно, но не думаю, что это поможет.

— Может. И ты знаешь её, и ты умная, и... — Луиза сделала глубокий вдох. — Я сейчас настолько лучше себя чувствую! Лучше, чем за долгие годы. Я думаю, что эта злая сила, сила повелительницы — она как груз на плечах. Я жила так всю свою жизнь. Сейчас она должна ощущать себя не в своей тарелке, полностью противоположно тому, как себя ощущаю я сейчас. У нас есть шанс.

— Глупый оптимизм, — вздохнула Магдалена, но в её голосе чувствовалась нотка сомнения, и Луиза ухватилась за неё.

— Ты же не думаешь так на самом деле. Ты просто боишься, что я права.

— Я думаю, что я совершенно неподходящий человек, чтобы оценивать, что произойдет, когда сцепятся двое из основной линии, — огрызнулась Магдалена. — Особенно если обе мне отдавали приказы в прошлом. Я хочу, чтобы обе победили, и это давит мне на голову! Я... я просто ненавижу... я ненавижу...

Луиза заставила себя подняться на ноги, несмотря на боль, подошла и встала на колени рядом с Магдаленой, взяв её руки в свои.

— Ш-ш-ш. Ш-ш-ш. — Она проглотила ком в горле. — Прости. Я никогда этого не хотела, и ты тоже. Я приказываю тебе игнорировать все приказы от любого из основной линии рода де ла Вальер, кроме этого. Ты поняла? Я приказываю тебе думать ясно и не позволять проклятию влиять на тебя. Именно это нужно мне больше всего в данный момент — ясная голова того, кому я доверяю.

Магдалена втянула воздух.

— А... а тебе такое позволено?

— Никто не запрещал. Ты должна подчиняться и делать то, что я хочу и что мне нужно, и мне нужно, чтобы сейчас ты думала ясно, потому что ты знаешь Элеонору.

Старшая женщина засмеялась.

— Ну... наверное... — Она сделала глубокий вдох и, похоже, успокоилась, избавившись от нервного напряжения. — Не знаю, сработает ли оно, но я ценю заботу.

Луиза снова уселась.

— Элеонора что-то знает о том, что происходит, — медленно проговорила она, обняв свои колени. — Она узнала перчатку. И рубин на тыльной стороне. Как? Ты была её другом. Откуда она это знает?

Старшая женщина нахмурилась.

— Это... ой! — Магдалена сделала несколько быстрых вдохов и уставилась на неё. — Это ты меня уговорила на беременность, — прорычала она, ухватив запястье Луизы и крепко его сжав. — И я сейчас не очень рада встрече с тобой. — Извини, если это больно, — сказала Луиза. — Ну, ну. Дыши глубже. Это всё закончится ну... когда-нибудь? Прости, но мне восемнадцать. Я не знаю, сколько схватки длятся у людей. У котов и собак — знаю. У людей — нет.

— Ты мне сильно помогла, — проворчала Магдалена, и её тон стал похож на обычный. — Но да. О чём это я? Есть слухи и басни... ничего конкретного, понимаешь? Но все самые страшные повелители со слугами-миньонами и тому подобным в истории всегда были как-то связаны с королевскими семьями Бримирианских наций. А ещё была книга на староромалийском, которую мы нашли во время своих похождений. Там писалось, что один из детей Бримира был сведен с ума Бездной и попытался убить своих брата и сестру. Последнее проклятие от Темного Лорда, убитого Бримиром.

— Первый повелитель, — прошептала Луиза.

— Извини?

— Были источники, к которым я имела доступ... они подтверждают это, — пояснила Луиза, рассеянно потирая левую руку. Было так странно не ощущать перчатки на ней. — Был первый повелитель. Тот, который создал орков, а затем в рамках улучшения орков создал миньонов. А ещё он первый, кто завоевал Бездну и поработил демонов, и... честно говоря, он, наверное, виноват в семи из десяти неправильных вещей в мире. А оставшиеся три это, конечно же, вина эльфов.

Магдалена тихо вздохнула.

— Ну. Твои "источники"... они удивительно точны. Это запретное знание, но оно совпадает со старой ромалийской книгой. Кто-то пытался сжечь её, чтобы она нам не досталась. Так что, конечно же, Элеонора рискнула своей жизнью, чтобы добыть её.

— Потому что это книга, — кивнула Луиза. — Так что в ней было?

Магдалена развела руками.

— Я всего не знаю. Я подхватила грифонью оспу от треклятого фамильяра Жан-Жака и не смогла дочитать, проведя неделю в постели. А затем Жан-Жак отказался дать мне её дочитать. Он сказал, что она опасная и еретическая, и Элеонора с этим согласилась. Думаю, она считала, что я её вообще не читала. — Она задумалась. — Не знаю, что с этой книгой случилось потом.

Луиза сделала глубокий вдох, надув щеки. Ну, ну.

— Значит, он что-то знает, как и Элеонора. — Что-то, что давило ей на мозги с момента пробуждения, воспользовалось шансом и напомнило о себе. Она попыталась встать и снова рухнула на подушки. — Да чтоб его.

— Тебе нужно отдохнуть, — посоветовала ей Магдалена. — По крайней мере, пока исцеление не закончит свою работу. Они залили в тебя зелья, чтобы поставить тебя на ноги. Это было довольно мило с их стороны. Мне почти не пришлось орать на них. Хотя всё же процесс шёл весьма небыстро.

— Я знаю, — Луиза стиснула зубы и снова попыталась подняться. — Но мне нужно быть в одном месте.

— Да, да, я знаю, победить Элеонору и...

— Нет. В смысле да! Но прямо сейчас мне нужно быть в другом месте.

— Какое-то место для тёмного ритуала?

Луиза помотала головой.

— Это... важное место, где я избавлюсь от великого бремени.

Магдалена наклонила голову.

— О чём ты... а. Это потому, что в зельях много воды?

Луиза кивнула и с третьего раза сумела встать, двигаясь на чистой силе воли и капельке отчаяния.

— На выход, вторая дверь справа. Мимо не пройдешь.

...

Снег скрипел под ногами. И Гнарл просто не замолкал.

— ... но ваша злобность, вам правда стоит принять миньонов. Это не только традиция, но ещё они смогут служить вам расходными прихвостнями. Без миньонов вам придётся пользоваться менее качественными заменителями, вроде орков! Вы когда-нибудь нюхали, как пахнет орочья раздевалка? Хуже драконьего нужника. И...

— Основатель, ты когда-нибудь заткнёшься? — взорвалась Элеонора. — Меня не интересует твой бубнёж. И я не собираюсь менять Озимандию на кого-то совершенно нелояльного и готового сменить сторону по взмаху ах-ха перчатки.

— Ваша зловещесть! Я верен посту при дворе повелителя и ...

— Что говорит, — словно забивая каждое слово на свое место, прервала его Элеонора, — что ты не верен самому повелителю. О, я знаю историю. Ты хоть представляешь, сколько революций, сколько предателей оправдывали этим свои действия? Они же не изменники, о нет. Это просто конкретная персона, которая мешает работать. — Она сжала руку в кулак, звякнул металл. — Терпеть не могу таких дешёвок.

Озимандия, сидящий у неё на плече, заверещал.

Элеонора наклонила голову к нему, прислушиваясь.

— Ах-ха. Так они закрыли двери?

Тамарин кивнул и вякнул ещё несколько коротких слов.

— Понимаю. Да, хорошая идея, — Элеонора развернулась, смутив миньонов, устроивших кучу малу. Из-за этого разгорелось немало драк, но Элеонора на них даже внимания не обратила.

— Эм, повелительница, а куда вы идёте? — спросил Кодди, который вприпрыжку бежал, чтобы держаться рядом со своей длинноногой начальницей. — Может, будет проще, если нам сказать?

Элеонора левой рукой сжала переносицу. Эти идиоты, может, и могли использоваться как расходный материал.

— Двери Великого Архива Университета Амстрелдамма высотой в двадцать метров и созданы из зачарованной стали. Магия держит из запертыми и не пропускает через них ничего. Залп батареи пушек или заклинание уровня квадрата не оставит на них даже царапины. По утрам требуется десять человек, чтобы неспешно открыть их.

— Аха. Та ещё задачка. Думаю, нам надо послать парочку зелёных, чтобы они пробрались через...

— Нет. Зачем мне таким заниматься? Там есть чёрный ход, через который они принимают доставленные товары по ночам, — сообщила Элеонора, покосившись на коричневого миньона. — Так что мы пройдём через него.

— Ваша злобность, так вы хотите заполучить сокровища Великого Архива? — просияло изображение Гнарла. — О, весьма оригинально. Я бы хотел, чтобы ваша сестра была столь же амбициозна. Она вся была помешана на этом "Я должна захватить принцессу Генриетту" и "Я должна уничтожить Совет". А вы интересуетесь старой темной магией, не так ли?

— Можно и так сказать, — ответила Элеонора. — Но не нужно. Меня правда тошнит от твоего голоса.

...

— Выглядишь получше. Я думаю, что зелья делают свое дело быстрее из-за того, что ты маленькая, во многих смыслах, — сообщила Магдалена, когда Луиза, наконец, вернулась. Она двигалась ровнее, а синяки на шее казались недельной давности. — А мне вот, как ни странно, лучше не становится. Схватки всё сильнее, а ко всему прочему я сильно истощена. Удары ножом и правда плохо сказываются на организме. Я это знаю благодаря обильному опыту.

— Мне так жаль, — кивнула Луиза, усаживаясь в кресло. Она хмурилась, размышляя. — Я, чтобы защититься от такого, латный доспех ношу, но даже с подбоем всё равно в итоге оказываешься покрытой синяками. — Она вытянула губы трубочкой. — Хм.

Её собеседница промолчала.

— Хм, — повторила она. — Хм, хм. Хм.

Магдалена вздохнула и подвинула свое кресло так, чтобы сидеть ближе к Луизе и к огню.

— Ты кажется что-то... ой! Основатель, этот ребёнок не ладит со мной с самого начала!.. что-то придумала.

— Я была, кхм, занята и подумала, — ответила Луиза, приглаживающая свои до сих пор мокрые волосы. Надув губы, она нашла ленточку на столе возле себя и начала завязывать волосы в хвостик. — Про жизнь свою и... и всё такое...

— Да, это то, о чём люди частенько думают, когда они... -заметная пауза— заняты, — согласилась Магдалена. — Просто блуждание мысли.

— Да? Я в том смысле, я... я обычно не такая. Может, это зелья или то, что я знаю, что я на самом деле очень сильный маг воздуха...

— Ты?

— О да, очень сильный. Я могу непринужденно бросаться молниями, — подтвердила Луиза, блеск её глаз было видно даже в зеркале, в которое она смотрелась, восхищаясь прической. Так она выглядела героичней. — Ну, есть небольшое напряжение, но я думаю, что без темной силы повелительницы я практически необученный воздушный маг уровня квадрата.

— Основатель, ты отвратительна, — пожаловалась Магдалена, качая головой. — Кое-кому из нас пришлось очень долго убивать множество гоблинов, чтобы добраться до уровня треугольника.

— О да, я понимаю, что это может показаться нечестным, — глубокомысленно согласилась Луиза. Она потерла быстро исчезающий синяк на левом запястье. — У меня никогда не было даже шанса посмотреть на это с такой стороны. В школе я всегда была "нулём", бесполезной и без капли таланта. Прости, если кажется, что я хвастаю.

Магдалена подозрительно прищурилась.

— Интересно, это в зельях было что-то наркотическое? — пробормотала она себе под нос. — Или что-то, что подавило закомплексованность?

— Извини, что?

— О, ничего. Просто думаю про ребёнка.

— Точно. Ну... я в том смысле, про мою жизнь. И... и какой я была глупой. Во многих смыслах. — Она осела, сжав голову в руках. — Я была такой ужасной дурой с Генриеттой и императором Ли. Как они вообще терпеть меня могли? Я была такой колючей и... и просто совершенно ужасной, вечно вытанцовывая вокруг своих чувств, потому что я не могла их принять. — Она, поникнув, вздохнула. — В итоге несчастной я делала только себя.

Магдалена, чьи мокрые от пота волосы упали ей на лицо, уставилась на неё исподлобья.

— Что за бред ты несёшь? — требовательно спросила она. — И погоди-ка, у тебя есть чувства к принцессе?

— Как только я вернусь, мне нужно будет сесть и поговорить с Генриеттой с глазу на глаз, как взрослые люди, — сообщила Луиза куда-то в пространство, скрестив руки на груди. — Я... я не знаю, примет ли она мои чувства, но она должна знать правду. Посмотрим, как оно дальше пойдёт. — Она залилась краской. — М-может быть, чувства человека, который искренне о ней заботится, смогут помочь ей преодолеть потерю возлюбленного. О, или это я эгоистична? Может, мне стоит уважать её траур? Но с другой стороны, такое количество горя точно вредно для неё, и ей нужно для чего-то жить. Из-за этих моих чувств я ею пренебрегала, и наверное, поэтому она занялась тёмной магией. Ой, это всё так запутано.

Удивленно моргая, Магдалена наклонила голову.

— Думаю я потеряла слишком много крови, — обалдело сообщила она. — Или это побочный эффект от родов. Что-то вроде магической ауры материнства. Люди обычно не доверяются мне.

— А после этого... как уж получится, — продолжала Луиза. — Может, она не примет чувства другой женщины, и в этом случае мне придётся уважать её выбор, и я надеюсь, что мы останемся друзьями. — Она обхватила себя руками. — Знаешь, я вот не понимаю сейчас, почему я поднимала столько шума насчёт того, что мне нравились и мужчины, и женщины. Ну, одна женщина. И Джессика, как мне кажется, но это инкубьи фокусы, так что это не совсем моя вина. Я думаю, что если Генриетта не испытывает ко мне таких чувств, то всё нормально и это не её вина, ну, это просто будет означать что мне нужно будет посвятить больше времени императору Ли.

— Тёмному Драконьему Императору Катая? — ошеломлённо переспросила Магдалена. — Погоди, с чего это я вообще тебя подбадриваю? Я не хочу, чтобы ты открылась своим чувствам, особенно если мне приходится всё это выслушивать....

— О да! — продолжала Луиза, игнорируя её возражения. — Он довольно симпатичный, и мы хорошо поладили. Я думаю, что у него есть ко мне чувства. И если это так, то это чудесно! Я искренне верю, что сила любви сможет исправить его! Пусть на это уйдёт несколько лет, но моя любовь сможет сделать сего Светлым Драконьим Императором.

Магдалена застонала, когда с ней случался новый приступ спазмов.

-... так оно не бывает. Серьезно, так оно не работает, — выдавила она, когда спазмы прекратились. — Ты не можешь превратить плохого парня в хорошего, просто предложив ему свою любовь. И свое тело.

— Нет, могу, — не согласилась Луиза. — Это доказано историческими примерами. Множество представителей сил зла были спасены силой любви. — Тут она покраснела. — И... эм, возможно, силой тел. Возможно, мне стоит исследовать этот вопрос дополнительно.

— Ладно, да, верно, можешь. Однако, все эти истории, в которых рассказывают о целебной силе любви и искуплении, которое добрая женщина может принести задумчивому, раненому, вероятно, сероволосому мужчине, который очень красив и прекрасный друг, даже если у него есть тёмная сторона... — тут Магдалена была вынуждена прерваться, чтобы сделать вдох, — ...ну, они не упоминают все те случаи, когда оно не сработало. Истории были бы намного менее романтичны, если бы тёмный лорд просто проигнорировал героиню или ещё хуже, просто бы обезглавил её или, что ещё хуже, выбрал бы её лучшую подругу вместо неё. И даже когда оно срабатывает, то обычно это происходит с людьми, которые не являются тёмными императорами с Мистического Востока.

Луиза моргнула. Кое-что из речи её подруги и главной шпионки пробилось к ней, несмотря на странное состояние её разума.

— Погоди, это ты исходя из личного опыта говоришь?

— Я? Конечно же, нет. Почему ты так подумала? Нонсенс. Я не исхожу из личного опыта. — Магдалена на секунду задумалась. — Разве похожа я на человека, которому отрубили голову?

Луиза была вынуждена признать, что нет, не похожа.

— И продолжая говорить не из личного опыта, — добавила она, — по моему неличному опыту любовные треугольники плохо заканчиваются. И, — тут она покосилась на Франсуазу-Афинаиду, в её глазах блеснула глубокая печаль, — никогда не слушай людей, которые говорят, что вы втроем сможете делиться. Обычно всё становится очень, очень неловко, и вы все напиваетесь, и затем никто толком не знает, что делать с руками, и кровать недостаточно большая, и затем...

Луиза непонимающе наклонила голову.

— Я не уловила. К чему ты это всё?

— ... разве тебе не нужно победить Элеонору? — поинтересовалась довольно сильно покрасневшая Магдалена.

— О, точно! Как это эгоцентрично с моей стороны, изливать тут тебе сердце, когда нужно мир спасать! — она ухватила свой, ну, точнее Элеонорин, жезл со стола. — Мне нужно выследить Элеонору. И спасти её. Или остановить. Собственно, мне нужно остановить её и затем, желательно, спасти.

— Да. Так, наверное, будет лучше всего.

Луиза подошла и крепко обняла Магдалену.

— О, спасибо тебе большое за то, что помогла мне во всём этом разобраться! Ты такая чудесная слушательница!

— ... пожалуйста... И пожалуйста, не так крепко, я же ранена!

— Я серьезно! — Луиза сменила положение рук. — Ты была очень хорошим другом и, да, я горда что могу тебя так назвать! И когда всё это закончится, я тебе это компенсирую! Честью клянусь!

И с этими словами Луиза выскочила наружу, её белое платье развевалось за ней.

— И не забудь тепло одеться! — крикнула ей вслед Магдалена. — Попроси у кого-нибудь тёплую одежду! Ты же не хочешь простудиться. — Тут она запнулась и удивленно моргнула. — Основатель, это у меня материнский инстинкт? — проворчала она. — Ну, это не моя вина. Дурацкие дети делают это с моим телом. И... она говорит совсем как тётя Карин, — добавила она, осознав ещё одну несуразицу. — Жаклин! Живо сюда! Вытащи этого треклятого ребёнка из меня! Клянусь, я не могу больше ждать! Ещё даже следа треклятой головы не видно!

— Ну, ну, всё будет, когда будет, — успокаивала её прибежавшая Жаклин.

— Но я хочу закончить всё это прямо сейчас! Ты не можешь просто разрезать меня, вытащить его и закончить на этом? Меня уже сегодня один раз резали!

— Ой, Маг, ты такая смешная! Я принесла тебе зелье, чтобы снять боль, и размешала его в чае. Но он горячий, так что смотри, рот не обожги. — Она аккуратно поставила поднос рядом с Магдаленой. — Так значит, повелительница — это младшая сестра Элеоноры, ммм?

— Нет.

— Нет, нет, нет, не лги мне, иначе не дам чаю.

— Ну, эм... может быть. Но гипотетически, если бы это было правдой, ты никому не должна говорить! — быстро проговорила Магдалена, хватая чашку с чаем. — Ой!

— Я же говорила, что горячий, — пожурила её Жаклин. — И, ну, хорошо же. Она подходящая девочка на роль тёмного тирана тьмы. Если мы собираемся заключить союз с кем-то, кто планирует повелевать Тристейном, я бы лучше имела дело с тем, кто ходит на наши книжные собрания и не забывает принести бутылочку вина или штучки четыре. И думаю, это её очередь принимать нас. Было бы неплохо увидеть нормальную башню рока.

Из-за соседней двери донесся крик "Эй! Извините! Кто-то видел моего единорога?" Затем появилась голова Луизы.

— А вы не видели?

Жаклин с шумом втянула воздух.

— О! О! Да! Единорог только что вышел, пару минут назад. А нам надо было его остановить?

Но Луиза уже умчалась.

...

При черном входе никого не было, а дверь оказалась уже выбитой. Тревожное заклинание надрывалось без ответа. Элеонора шла, но осторожно, над её закрытыми броней пальцами потрескивали черные молнии. Высокие залы Архива были уставлены книгами. Всё здание пропахло бумагой, кожей и воском. И кроме всего этого ещё каким-то навязчиво мясным и органическим душком.

Судя по ползающим по полу и свисающим с потолка уродам, Баелоджи добилась того, чтобы это место контролировалось верными ей людьми. Теперь, когда они получили свою наивысшую награду, они были меньше озабочены каталогизацией, а больше — совокуплениями и каннибализмом.

Элеонора окинула взглядом эту инсталляцию из искаженной плоти и бывших людей и сморщила нос от презрения.

— Убейте всех, — приказала она.

Миньоны с радостью бросились выполнять приказ. С боевыми воплями они помчались вперёд. Зелёные вскарабкались на стены и резали пауков с человеческими головами, красные жгли клювастых млекопитающих, а коричневые лупили всех остальных.

— Великолепная интонация и идеальная поза, — одобрительно кивал Гнарл. — Ваша злобность, вы уже...

— Заткнись. Я думаю, — коротко приказала Элеонора. Её глаза дернулись в сторону горящей книжной полки, и она собралась было вмешаться, но затем грустно покачала головой и отвернулась. Вместо этого она добавила собственных заклинаний, чтобы расчистить коридоры и дойти к огромной закрытой двери, перекрытой решетками и цепями. Каменные големы с грохотом ожили, направив на неё свои копья.

Парочка миньонов бросилась на них с оружием, и мгновенно были растоптаны в очень, очень плоские блины. У левого голема в глазах блестел вызов, пока он медленно размазывал красное пятно по земле ногой.

Элеонора вздохнула.

— Големы — такие неудачные стражи, — покритиковала она. — Они даже приблизиться ко мне не могут, пока я не попробую войти. — Она указала на дверь и рявкнула одно-единственное слово. Двери превратились в пыль вместе с големами и половиной миньонов, оказавшихся на пути. Элеонора перешагнула через размазанное тело и пошла вниз. — Вы не последуете за мной, — проинструктировала она остальных миньонов, её глаза ввалились. — Вам приказано не дать кому-либо следовать за мной. Вне зависимости от происходящего, никого не пропускать.

Кодди кивнул. Так-то лучше! Четкий приказ от повелительницы.

— Да, босс! Мы точно это сделаем!

Она замерла на пороге, явно обеспокоенная.

— А еще... больше не поджигайте книги. Убейте любого, кто это сделает.

Это вызвало ворчание со стороны красных, но остальные миньоны были рады чёткому приказу убивать красных, когда им захочется. И с этими словами Элеонора ушла в глубины, сопровождаемая только фамильяром и светящимся изображением Гнарла. Еще несколько заклинаний отметили её путь, где она разряжала ловушку за ловушкой при помощи магии зла.

— О, ваша злобность, вы явно знаете, что тут к чему, — говорил Гнарл. — Всегда так адски забавно, когда тупые силы Добра дают кому-то доступ к своим секретам. И это Великий Архив! Столько тёмной магии, запечатанной там, раз уж не получилось уничтожить, или сохранившейся, потому что уничтожить её было бы слишком сложно. Светлое волшебство, конечно же, запечатывают по той же причине. Владельцы Великого Архива, насколько я помню, частенько меняются.

Элеонора проигнорировала его, просто продолжая спускаться по плохо освещённой лестнице, уставленной зачарованными статуями, растяжками, пружинными лезвиями и другими плодами пытливых и изобретательных разумов с обеих сторон морального спектра. Озимандия ей сильно помог, будучи слишком легким, чтобы взводить ловушки, реагирующие на давление. Его ловкие пальцы помогали с растяжками и разряжали магические ловушки.

В самом низу лестницы находилась хорошо освещённая дверь, толстенная створка, идентичная той, что стояла наверху. Перед ней стояло три рычага — золотой, серебряный и железный. На полу перед ними находилась бронзовая табличка, на которой было что-то написано.

— О, довольно интересная головоломка, ваше темнейшество, — задумался Гнарл, щурясь на табличку. — Похоже, это какая-то дурацкая загадка. Дайте мне взглянуть:

"Один и лишь один рычаг откроет дверь.

Иные убьют тебя весьма изобретательными способами.

Один — из сияющего золота, мудрого и прозорливого, с силой благородства.

Один — из яркого серебра, тайного и скрытного, обладающего глубинным знанием.

И скромное железо, без притворства, ценное лишь для крестьян.

Ответ зависит от того, кто ты есть.

Который ты потянешь?"

Изображение Гнарла уселось.

— Довольно интересный вопрос. Что больше ценили создатели этой головоломки? Благородство, знание или скромность? Я так понимаю, это отвратительно героический вопрос по самоопределению и ценностям? Меня всегда с души воротит от таких вещей. И никогда ответ не бывает "сила". Тьфу!

— Не нужно было вслух читать, — фыркнула Элеонора. — Толку от этого никакого.

— А?

— Это всё ложь. — Элеонора подошла к серебряному и золотому рычагам, а Озимандия спрыгнул с плеча и вцепился в железный. — Готов? На три.

Озимандия кивнул.

— Раз. Два. Три. — Она потянула два рычага, а её фамильяр повис на третьем, навалившись всем своим весом. Механизм щёлкнул, и дверь медленно приоткрылась. — Теперь нам просто придётся обождать, пока мы сможем втиснуться через щель, — устало сообщила она.

— О, ваше темнейшество. Значит, герои, создавшие эту штуку, считали, что нужны все три, а попытка выбрать один — это признак морального падения. Как забавно.

— Как скажешь, — ответила Элеонора. — Лично я думаю, что они считали себя умными. Я себя так же чувствую, когда отправляю ложные сообщения.

— Итак, что вы ищете там, ваша зловещесть? — интересовался Гнарл. — Там, внизу, спрятано столько тёмных сокровищ. Шлем Черепа?

Элеонора фыркнула в ответ.

— Вряд ли. Я не хочу стать одержимой древним некромансером.

— Последнее Заклинание Обтенератуса Третьего?

— Нет ни малейшего смысла съедать солнце.

— Рука Кровавого Герцога?

— Фальшивка. У него были обе, когда я с ним встретилась.

— Хм. — Гнарл задумчиво наклонил голову. — Великая Работа Элиаса Хронофага?

Элеонора напряглась.

— Ты знаешь о нём?

— О, ну конечно же, — Гнарл покачал головой. — Очень странный тип, и очень ненадёжный слуга моего тогдашнего повелителя. Никак не мог заставить себя напасть на город, если там была часовая башня. Но ваше злодейство, я не думаю что это здравая идея. Вы должны знать...

— Меня не интересует, что я там должна знать по твоему мнению, — ответила Элеонора, глядя на открывающуюся дверь глазами Озимандии. — Я знаю, что делаю. И меня уже начинает тошнить от тебя. Хоть ты считаешься советником, но если посмотреть на историю людей, которым ты советовал, то главным твоим талантом было умение вовремя удрать, чтобы тебя не убили.

— Ах ха, а Вы изрядный знаток истории, не так ли?

— Можно и так сказать. — Перчатка шепнула ей, и Элеонора задумчиво наклонила голову. — Конечно же, — тихонько пробормотала она. — Даже не знаю, почему я раньше этого не сделала. Вот я дура.

— О, я бы так не сказал, ваша...

Элеонора щёлкнула по перчатке и изображение Гнарла пропало.

— Намного лучше, — самодовольно произнесла она.

Озимандия похлопал её по руке и издал вопросительный звук.

— Ещё чуть-чуть, — ответила она, протирая светящиеся глаза. — Ещё чуть-чуть, и мы сможем исправить мир.

...

Луиза столкнулась со сложной проблемой. Её единорог куда-то ускакал. Ей пришлось идти по отпечаткам копыт. Сперва это было просто, но затем падающий снег стал скрывать их. А теперь они неожиданно пропали, словно бы кто-то провел невидимую линию в снегу и оттуда единорог взлетел или ещё что-то.

Она сбилась с мысли, задумчиво наклонив голову. Может, и взлетел. В конце концов, некоторые единороги могли летать.

— Эй! Алло! Монсеньор Единорог? Куда вы пропали? — неуверенно позвала она. Что-то зашуршало в кустах, и она резко развернулась с жезлом наготове. Но это оказался просто белый заяц. — О, привет, — поздоровалась она, разглядывая его в поисках метки фамильяра, но так её и не обнаружив. — Ты тут случайно единорога не видал?

Заяц её проигнорировал и попытался прорыться сквозь сугроб.

— О господи, — вздохнула Луиза, шаря в карманах. Она бросила кусочек хлеба, который леди Жаклин всучила ей. — Тебе лучше бы убираться отсюда. Вокруг меня может что-то взорваться. Обычно взрывается. Или...

— Ну, я не понимаю, почему награбленное не должно принадлежать пролёт-тар-и-ратам и крыстьянам.

— Вот ты тупой! Кто же отдаст награбленное крысам?

— Ну, я чрезвычайно сильно надеюсь, что ты отдашь вещи крыскам! У меня есть парочка, и они такие милые!

— ... или могут показаться миньоны, — грустно закончила Луиза. Заяц сбежал, что сделало бы практически любое существо с носом, почуяв приближающегося миньона. И что тут делает Каттлея? Она выпрямилась, с жезлом в руке, и пошла на голоса.

Нашла она пятерых миньонов, верхом на огромном волке с кроваво-красными глазами, острыми клыками и платьем во рту.

— Эм, — выдавила Луиза.

— О! Сестричка! Хорошо выглядишь! — чуточку невнятно ответил волк, оказавшийся волчицей. Затем он выплюнул платье и зарычал на Феттид, когда зеленая бросилась за вещью. — Извини! Но мне было так жалко, что их коротенькие ножки замерзают, и они так сильно замедляли нас, пока мы искали тебя, что я решила их подвезти!

— Каттлея, а что ты тут делаешь?

— А! Ну, это же была верная смерть — идти через портал, но раз уж я уже мертва...

— Понятно, — Луиза сунула жезл в карман и подышала себе на замерзшие руки. — А ты тут единорога не видела, нет?

— Вот жалость какая, не видела! Я бы не отказалась от перекуса!

— Никаких перекусов, — машинально ответила Луиза. — Ты знаешь, что тут произошло?

— Элеонора украла твою перчатку, Элеонора теперь повелительница, это плохо для всех и в особенности для тебя, поскольку она самая худшая старшая сестра изо всех, и ей нельзя доверять, — оттарабанила Каттлея даже без пауз для вдоха.

— ... да. Значит, знаешь.

— Мы ей рассказали! — бодро сообщил Маггат, сидящий на Каттлее. Он соскользнул с её спины, за ним последовали остальные миньоны. — Видите, мы-то не должны такого делать, — с некоторой неловкостью начал объяснять он, — но нам не нравится новая повелительница. Мы хотим вас обратно.

— О господи, — поразилась Луиза. — Элеонора сумела даже миньонов сделать нелояльными. — Она покачала головой, жалея старшую сестру. Сама Луиза пыталась отпугнуть миньонов сарказмом, подколками, оскорблениями, угрозами смерти и, время от времени, неоднократными пинками железного сапога. Помогало только последнее и то ненадолго. То, что её сестра сумела добиться успеха при первой же встрече... ну, это было впечатляюще, в своем роде.

— Эм... Я знаю, что мы ищем Элеонору, но прямо сейчас я могу учуять только миньонов, и раз уж я в форме волка, я от этого изрядно страдаю, — пожаловалась Каттлея. — Луиза, можешь присмотреть за моим платьем и не давать этим милахам украсть его? Мне просто нужно прыгнуть вон в тот декоративный пруд.

— А тебе не будет... холодно?

— О, нет, я могу помереть от холода. Но мне нужно.

Луиза хмурилась, держа в руках платье, а волк сиганул через сугроб, после чего она услышала звук разбивающегося льда. Это Каттлея была саркастичной? Или просто болеет? Или она просто забыла, что она не может умереть от холода?

К слову о смерти от холода, она искренне надеялась, что Каттлея поторопится. Культ дал ей симпатичную белую тёплую одежду, которую она накинула поверх платья, но ноги у неё уже начали замерзать.

Из серёжек Луизы раздались вопли проклятых.

— Джессика? — с надеждой спросила она, махая остальным, чтобы они остановились.

— Не совсем, — ответил Гнарл. Его голос звучал издалека, но был отчетливым. — Итак, вы были побеждены, ваша экс-испорченность? И вы всё ещё живы. Позор-то какой. Цт. Только подумать, что повелительница даже не убила вас. Дурной тон. Очень дурной тон. Никогда не оставляйте в живых соперника, чтобы тот не мог отомстить.

— Погоди-ка, — подозрительно перебила его Луиза. Она принялась оглядываться вокруг в поисках засады. — Джессика до меня дотянуться не может. А ты — то есть Гнарл -тоже в Бездне. Это должен быть один из трюков Элеоноры!

Макси дико жестикулировал перед Луизой.

— Скажи, что нас тут нет, — проартикулировал он под яростное кивание Скила. Луиза прижала палец к своим губам, приказывая им молчать.

— Можешь мне платье моё бросить? — позвала Каттлея. Луиза скрутила его в шар и метнула в её сторону.

— Я не подделка. Ни капельки, ваша бывшая зловещесть. Ваш домашний инкуб, может, и знает пару трюков, но она просто ребёнок. И я не рассказываю всем подряд, что я умею, — очень обиженным тоном сообщил Гнарл. — Даже подумать такое! Я всегда придерживаю пару трюков для себя.

Вот это действительно похоже на Гнарла, признала Луиза.

— Ну, и чего ты хочешь? — спросила она, пытаясь оставаться вежливой, поскольку всегда нужно помнить о манерах. — Не думаю, что ты просто решил позлорадствовать, раз уж меня побили и... постой-ка, собственно, я думаю, что это вполне вероятно. Ты просто злорадствуешь?

— Ни капельки, моя бывшая повелительница. — До неё донесся хруст костяшек. — Я просто подумал, что вы захотите узнать, где находится повелительница, которая ваша старшая сестра. И что она замышляет.

— И почему это ты мне решил помочь? — подозрительно спросила Луиза. — Что за злобный план у тебя? Сомневаюсь я, что ты это делаешь только потому, что я тебе нравлюсь.

— Не без того, не без того, — она услышала звук выдоха и подозревала, что Гнарл курит сигару. — С моей точки зрения, тот факт, что она оставила вас в живых, даже не бросив в темницу для пыток и не раздавив ваше сознание или магически не поработив вас, ставит под сомнение её... способности сохранить свою должность.

Луиза сглотнула.

— Вот я и подумал, что я помогу повелительнице, позволив её самой выдающейся сопернице атаковать её снова. Если она победит вас — в чём я её буду поддерживать — ну, что же, тогда она укрепит свои позиции. Но если вы победите её снова и вернёте свою перчатку и вашу частицу покрова тьмы, я более чем охотно снова стану вашим главным советником.

— Понятно, — ответила она. Луиза была более чем просто оскорблена идеей, что она захочет... захочет отобрать обратно ту проклятую силу у Элеоноры. Ей было настолько лучше без неё! И она была именно той дочерью, которую всегда хотела её мать, магом воздуха, который мог учиться у неё и при этом не был ни вампиром, ни Элеонорой! Ей больше не нужно таиться в тенях! Она теперь справится и без силы повелительницы. Вы только дождитесь, когда она расскажет матери и отцу о том, что творит Совет!

— Что происходит? — прошептала Каттлея, чья голова появилась над сугробом. Её волосы смерзлись и покрылись льдом. Выглядела она неважно. Скорее, она выглядела чудовищно.

— Гнарл ведёт себя как Гнарл, — сообщила Луиза, прикрыв рот руками и надеясь, что так её не будет слышно через серьги. — А с тобой что случилось?!

— Ты же знаешь, что идти через портал было верной смертью? Ну, я умерла. А затем вернулась. Придётся чуточку обождать, пока пройдут побочные эффекты. И что он говорит?

— Предлагает рассказать нам, где Элеонора, чтобы мы могли с ней сразиться.

— О!!! — Луиза шикнула на неё. — В смысле, о. Ну, я бы хотела это узнать. Я очень хочу врезать ей по зубам. О, и, полагаю, не дать ей пасть во тьму. — Каттлея просияла. — Не лишай меня этого шанса, — сладенько пропела она.

Луиза наградила сестру долгим и пристальным взглядом. Из-за воскрешения она теперь выглядела больше похожей на труп, с пепельно-бледной кожей, слишком уж туго натянутой на костях. Даже когда её кроваво-красные губы были сомкнуты, из-за них постоянно были видны кончики клыков, вдобавок было трудно понять, были это тени или просто мешки под её глазами. Её не слишком тянуло обнимать, да и безопасной она не казалась.

— И где она? — спросила Луиза у Гнарла, стараясь игнорировать неприятное чувство, что она делает ошибку.

— Ну, повелительница отправилась в Великий Архив Университета, в поисках запретного знания, ваша миниатюрность. Она взяла с собой всех верных миньонов — вы представляете, несколько пропало! — и она отказывается слушать мои советы. Такой позор. Ха! Что за глупая девчонка! Ей точно сила в голову ударила. Да никогда она не сумеет запустить Великую Работу Элиаса Хронофага!

Луиза расслабилась.

— О, так это же хорошо? — Она задумалась. — А почему? Элеонора очень умна.

— Это не вопрос интеллекта. У неё не хватит сил! Даже повелитель не может... ну, может, Первый и мог, но с тех пор никто не может. И у неё не заключен пакт с лордом демонов или тёмным богом, который является единственным способом получить тот тип сырой силы Зла, который нужен, чтобы напитать его. При попытке справиться самой она просто истощит себя до смерти! Думаю, это один из способов получить перчатку безо всяких усилий.

Разлившаяся тишина была невыносимой.

— Погоди-ка. Что это только что было, — побледнев, переспросила Луиза. — Насчёт силы темного бога, которой хватит, чтобы запустить заклинание? Ты правда это только что сказал?

— Верно. Так что не нужно волноваться на этот счёт.

Господи, что это за чувство в её груди? Что это за жаркое, корчащееся и крутящееся ощущение, из-за которого так трудно дышать и хочется сбежать и спрятаться?

О, да. Экзистенциальный ужас. Это должен быть он.

— У неё есть сила тёмного бога, — прошептала Луиза.

— Что? — Впервые Гнарл выглядел обескураженным.

— Ате и Баелоджи, пойманные в магическом кристалле! И он у неё! У неё есть сила! — Луиза изо всех сил пыталась удержаться от того, чтобы начать грызть ногти, но не сумела. — И сколько времени может уничтожить эта магия? Пожалуйста, пусть это будут минуты! Сойдут даже часы.

Гнарл откашлялся.

— Ну, когда его применили в прошлый раз, это... ну, сложно сказать. Вы никогда не задумывались, почему история так запутана, и была бесконечная череда сменяющихся монархов, правящих очень короткий срок? Конечно же, старый Элифас не сумел правильно прочесть это заклинание. Думаю, на это как-то повлиял герой, пробивший ему голову, когда он был на середине заклинания. Эти жалкие герои, вечно мешают людям, когда они пытаются уничтожить кусок времени.

— Гнарл, ты сейчас мне не помогаешь!

— Верно, ваша бывшая испорченность, не помогаю. Но... как минимум десятилетия. Целое правление Юлиуса Благодушного так никогда и не произошло.

— Кого?

— Именно. — Похоже, Гнарл пришел к какому-то решению. — Ваше экс-темнейшество, вы должны остановить её! И пусть мне горько выступать против нынешней повелительницы, но знаете что? Если она уничтожит больше, чем пару лет, и я не встречусь с вами, то я снова вернусь в ту проклятую клетку! И должен буду выслушивать этого надоедливого вампира с этой его манией к мелодраматическим паузам! Это больше, чем сможет выдержать моё старое сердце!

Пусть это и не самый благородный мотив для помощи кому-то, кто пытается остановить великое Зло, но Луиза была готова поспорить, что бывали и менее благородные причины.

Part 12-3

"Не стоит делать ставку только на большие благодеяния. Цените даже малые благие порывы, эти крохотные угольки в глубине темнейших сердец. И вскармливайте эти уголья. Даже ничтожный огонёк может разжечь маяк. Зло может говорить, что эта истина избита и бессмысленна, но таковые слова суть просто пустословие тех, кто боится тихого сияния надежды".

— Dei

Великий Архив университета вытянулся к тёмным небесам. Здание, только недавно перестроенное в новейшем барочном стиле и усиленное новыми защитными сооружениями, казалось нетронутым. Луиза рассматривала целых големов, не подожженных стражей и всё ещё полные магической жизни доспехи, готовые броситься в бой, и морщилась.

Похоже, Элеонора знала какую-то ещё более злобную магию, чем она. Она как-то попала внутрь, не всполошив охрану. Что за ужасная сила! Очевидно, десять лет в академии её чему-то научили.

— Каттлея? — позвала Луиза. — Есть идеи, как попасть внутрь?

Каттлея нахмурилась.

— Ну, я могу превратиться в гигантскую летучую мышь и поднять всех на крышу. Там может быть дверь.

— Хм. — Луиза прикинула альтернативы. Это точно выглядело лучше, чем лезть на убой, штурмуя вход. И ей не хотелось надеяться, что они там настолько глупы, чтобы не охранять тылы. Там, наверное, куча ловушек. Нет, она точно предпочтёт войти с неожиданной стороны. — Хорошая идея.

— Будет сделано! — отрапортовала Каттлея, уже расстёгивая платье. — Одна монструозная летучая мышь, сейчас будет!

Луиза ухмыльнулась.

— О, и тебе не придётся меня нести. — Она взмахнула жезлом. — Левитация! — Её ноги аккуратно оторвались от земли. — Ну разве не чудесно, а?

Каттлея замерла, её клыкастая челюсть отвисла.

— Я... прости?

— О, разве я не упоминала? Без проклятой силы зла, давящей на меня, я ужасно сильный маг воздуха.

— А почему ты не летаешь, когда ты нормальная? — попытался понять логику Скил.

— Оно... оно не срабатывало. Когда я попыталась использовать левитацию, оно чуть не взорвалось у меня в руке. И я в том смысле, что оно чуть не оторвало мне руку. — Луиза поднялась вверх. — Увидимся там, наверху!

Каттлея моргнула.

— Стой, нет, погоди секунду! — Она сердито нахмурилась, её лицо приняло монструозный вид и стало серо-черным, пока она выпутывалась из одежды. — Кто-то должен нести моё платье! Феттид! Не воровать!

Плавно поднявшись, Луиза элегантно приземлилась на покрытую свинцом крышу и подавила желание станцевать от радости. Так хорошо быть хорошей! И...

За её спиной затрещал камень. Луиза обернулась и испуганно сглотнула. Горгулья на часовой башне выдирала себя из кладки. С шумом оползня она приземлилась на свинцовую крышу, проминая металл своим весом. Горгулья была в три раза выше, чем она, и намного шире. С декоративной медной брони сыпались куски патины, пока горгулья разминала мышцы и взвешивала в руках здоровенную алебарду, способную обезглавить даже дракона.

Задрав голову к небу, она словно бы зарычала, но без звука.

— Молния!

Прогремел гром, и левая нога горгульи разлетелась на куски. Взмахнув руками, каменная статуя потеряла устойчивость и рухнула на бок. Крыша не выдержала веса, и страж рухнул в недра здания, разбившись со звоном тысячи упавших чайников.

Луиза самодовольно наблюдала за падением. Конец её одолженного жезла дымился на холоде. Медленно вдохнув, она сдула дымок. А затем закашлялась.

Основатель, это было почти идеально! Она всю жизнь об этом мечтала! Не про кашель, но про всё остальное! Мать, наверное, случайно не вдохнула бы дым, но это значит только то, то ей ещё есть куда расти.

— Вы видели? — требовательно спросила она у Каттлеи, принявшей форму огромного нетопыря, и миньонов, когда они высадились на крышу.

— Что видели? — переспросил нетопырь чересчур громко. — Что это был за ужасный шум? Я же мышь летучая! У меня очень чувствительные уши!

— Это было невероятно! Гигантская горгулья напала на меня, и я ей ногу оторвала, и затем она провалилась, и вот почему там, в крыше, дыра!

Луиза не могла избавиться от ощущения, что нетопырица подозрительно её рассматривает.

— Ну, я уверена, что ты хорошо справилась, — в конце концов, ответила ей Каттлея.

— Ты мне не веришь.

— Нет, нет, конечно, верю. Я уверена, что ты убила горгулью и что ты была сильно напугана. Я просто думаю, что, наверное, тебе помогло то, что тут крыша такая хлипкая. Огромные каменные статуи не должны ходить по свинцовым крышам.

— Я не испугалась! И в ней было десять метров росту!

Каттлея перепорхнула вниз, её тело исказилось, став ещё более отвратительным гибридом человека и нетопыря.

— Я уверена, что она упала туда, — сообщила она, говоря очень рационально для монстра с пастью, полной клыков в палец длиной.

— Я думаю, что маленькая сестра не очень плоха в определении размеров штук, который сильно выше её. А это много кто, — сообщил миньон, который пытался сойти за глас из толпы, но Луиза знала, что это был Скил. Пятёрку миньонов сложно назвать толпой.

Луиза надулась и вздохнула.

— Ну, благодаря этой гигантской горгулье, которую я убила одним заклинанием, образовалась огромная дыра в крыше. Её сделала гигантская горгулья. Так что мы сможем попасть внутрь. И там будет Элеонора и другие миньоны. Однако, к счастью, у меня есть план. Мне нужно, чтобы один из миньонов пробрался туда, замаскировавшись, проник в их ряды, разложил их изнутри и...

— Положитесь на меня, товарищ! — заявил Чар, раздувая грудь. Из вонючих внутренних карманов он выудил пару очков, половинку репки и усы. Луиза задумалась, кому всё это принадлежало раньше. — Я мастер в маскировке, чтоб вы знали! У меня есть целая новая личность, которую я использую, когда занимаюсь редволюционизмом. — Он надел очки, усы и прицепил на нос репку. — Я не Чар Маркс! Я теперь Ворчун!

Луиза уставилась на него.

— И какой идиот поверит в...

— Эй, а куда Чар ушёл? — спросила Феттид. — Опа, эй, это же Ворчун. Ты откуда взялся? Я не думала, что другие миньоны остались верными.

— ...миньоны. Да. Точно. — Луиза растёрла плечи. — В кои-то веки я рада, что повелительницу окружают идиоты. Значит, пока Чар...

— Где Чар?

— Заткнись. Пока... Ворчун работает в их рядах, я с Каттлеей подберусь с тыла и... — Луиза запнулась. Вокруг наблюдалось некоторое отсутствие вампира. — Катт?

— А, да, она превратилась в туман и уплыла-улетела, — подсказал Скил. — Вниз, в дыру, которая в крыше.

— Катт! Немедленно вернись обратно!

Но Каттлея не вернулась. И Луиза могла довольно точно предположить, куда отправилась её старшая сестра.

— Вот сахар — простонала она.

...

Одна из ужасно мутировавших прислужниц Баелоджи сбежала от миньонов и забралась на верхние этажи, чтобы зализать раны и собраться с силами. Она чувствовала себя очень слабой, и это ощущение не исчезало с тех пор, как её шея удлинилась настолько, что она стала в два раза выше. Она не понимала, зачем ей такая длинная шея, но определённо, за этим стояла какая-то цель её богини.

Что-то двигалось, и оно было намного ниже уровня её глаз. Может, это один из тех проклятых миньонов? Но нет, это что-то другое. Стелющийся туман стекал и тянулся по верхним этажам Великого Архива. Там, где он проходил, тускнело серебро, а тени становились глубже.

Она вздрогнула и попыталась сбежать. Но в итоге ударилась головой о люстру и рухнула на четвереньки. Это почему-то ощущалось более удобным, и стоять на четвереньках получалось лучше и устойчивее, и её руки и ноги, похоже, это осознали и начали сливаться вместе.

— Прошу прощения, — окликнул её туман, — но с учётом того, что вы являетесь отвратительно искаженным культистом, не могли бы вы подсказать мне, что у вас вместо крови? Ой, постойте, не беспокойтесь, у вас есть открытые раны, и они выглядят вкусными и красного цвета, и совсем не такие, как та отвратительная сине-зелёная, с медным привкусом, кровь, которая была у прошлого. Мне чрезвычайно жаль, что я побеспокоила вас!

И затем туман оплёл её, закрыв всё тело, и она успела издать вскрик, больше похожий на ослиный.

Затем наступила тишина.

Иссушенный труп чего-то, выглядящий как безумная смесь человека и оленя со смехотворно длинной шеей, рухнул на пол. Его сморщенная кожа была покрыта бесчисленными крохотными дырочками. А туман потёк дальше, теперь сопровождаемый тихим шелестом. За собой он тащил черную мантию, в которую была одета культистка.

— Эй, Сопля. Ты что-то слышал? — спросил Лапа, насторожив уши.

Сопля и Лапа были миньонами, которым Кодди приказал сформировать "внешний перди-метр такти-кульно окей бегом". Но поскольку они понятия не имели, что это такое, они просто сторожили.

— Что слышал? Крик?

— Не, это просто культиста прибили. Я про вот этот шелестящий звук.

— Может, это воры? Они хотят стащить вещи повелительницы?

— Может, может, — Лапа закинул руки за голову. — Я думаю что это, н`верное, очередной культист. Такая вот туманная догадка — я прав, туман?

Подкравшийся к ним туман хихикнул.

— Это было ужасно смешно! Миньон придумал каламбур. Но если серьёзно, вы не знаете, куда пошла Элеонора?

— Ну, она ушла вниз через то место, которое мы все охраняем, — начал объяснять Сопля. — Вниз, в подвал, и всё...

— Эй, — перебил его Лапа, — ты та повесестра, которая всегда повесестра. Я не знаю, можно ли нам тебя пускать...

А затем Каттлея конденсировалась в обнаженную вампиршу, оторвала им головы и изо всех сил постаралась не выпить ни капли их крови. Её глаза светились красным, когда она открыла пасть, полную иглообразных зубов. Её ногти больше были похожи на кинжалы, чем на что-то, что можно тщательно разрисовывать лаком на веселых девичьих без-де-ла-Вальерных ночных посиделках.

— Это в последний раз я занимаюсь чем-то в шикарном платье, которое Джессика не зачаровала на изменяемость формы, — пробормотала она, напяливая краденую одежду. — Мне очень жаль, милашки. Но не беспокойтесь, Луиза сможет отправить тех милых синих, чтобы они вернули вас. Но возможно, мне придётся чуточку вырезать вас, если вы встанете между мной и моей старшей сестрой. Так, где же остальные?

...

Снизу послышались вопли миньонов. Луиза на секундочку прервала свою попытку спуститься по старой скрипучей лестнице аккуратно, незаметно, хитро и бесшумно.

— Ой, да чтоб тебя, Катт, — прорычала она. — Вот зачем тебе нужно было показать им, что они тут не одни? Я приложила столько усилий, чтобы попасть сюда по-тихо...

— А разве не вы уронили голема с крыши? — перебил Скил. — Это не тихо.

— ... пробраться сюда по-тихому, — продолжила Луиза, игнорируя его, — и тут тебе приспичило рвануть вперёд. Думаешь, Чару хватило времени?

— Кому? — спросила Феттид, лениво тыкая ножом в книгу просто для практики.

— Заткнись. Чар и Ворчун — это один и тот же миньон. Вы когда-нибудь видели их вдвоем одновременно? — У Феттид отпала челюсть, её мозг явно закоротило от шока. — Маггат?

— Не знаю, — ответил он, на всякий случай поднимая дубину. — Но сестра убивает всех миньонов, что немного уравнивает шансы.

— Ага, — согласился Макси. — Шансы сразу становятся равными, значит, чётными. Даже если убитых нечётно.

Луиза удивлённо моргнула. Это была шутка о математике от... а, минутку, это Макси. Наверное, ей стоит присматривать за ним. Он может оказаться достаточно сообразительным, чтобы заметить, что у неё нет желания снова становиться повелительницей.

— И что мне делать? — прошептала она себе под нос. Нет, она не может полагаться на миньонов или Каттлею. Но похоже, что Каттлея перебила много миньонов, и если она задержится на достаточное время, то большинство этих миньонов снова будут на ногах.

Ну и ладно. Бей, пока они отвлеклись на твою мать, как всегда говорил ей отец.

— Пошли! — скомандовала она, плюнув на скрытность. Было легко заметить, где прошла Каттлея, по выпотрошенным миньонам, пятнающим пол. И стены. И потолок.

Те же миньоны, кому повезло находиться в других местах, понемногу стягивались к месту драки. Они паниковали, и это было необычно. Обычно миньоны были слишком тупы, чтобы бояться. Более того, ни у кого из них не было магического клейма на левой руке, и от этого глаза Луизы вспыхнули. Её сестра не получила магическую верность миньонов! О, это чудесно! Ещё жива надежда!

— Стоять! Вы не позволены находиться в этом месте! — заорал на неё один из них. Остальные обернулись, некоторые даже подняли оружие.

— Вы знаете, кто я? — грозно спросила Луиза, уставившись на орду миньонов.

— Ты повел... — начал было один из миньонов, но получил по башке алебардой. Луиза не была уверена, зачем к алебарде привязали телескоп, но это, наверное, потому, что миньоны тупые.

— Ты — младшая сестра, — заявил ударивший, бросив на толпу острый взгляд. — Она больше не повелительница.

— А разве я про это спрашивала? — негромко и спокойно ответила Луиза. — "Повелительница" — это просто титул. Так я ещё раз спрошу. Вы знаете, кто я?

Миньон презрительно фыркнул.

— А ты знаешь, кто я? Я — Кодди, и я главный из миньонов, которые не Гнарл, и я тебе говорю бегом свалить. Ты больше не повелительница, и значит, не можешь больше приказывать нам, что делать!

Луиза скрестила руки на груди и смерила взглядом море миньонов, притопывая ногой.

— Я — Луиза де ла Вальер, — чётко заявила она. — Я больше не ваша повелительница, нет. — Тут она улыбнулась. — Теперь я пойду по пути матери.

Миньоны тупо таращились на неё. Или, скорее, осознала она с нарастающим ужасом в душе, они таращились именно ей под ноги.

— Я не вижу никакого пу...

— Я — дочь Карин Шквальный Ветер, — поправилась Луиза, но не достаточно быстро, чтобы избавить себя от тупости миньонов. — Вы про неё знаете. Вы знаете, сколько существ намного более сильных, чем вы, она убила. И, — тут она прошептала слово, и с её жезла начали сыпаться искры, — я маг воздуха. Совсем. Как. Она.

— А-аа! Это Карин, только маленькая! — раздался вопль из толпы. Луиза узнала голос Чара. — Нам есть надо бежать отсюда быстро! Карин её научила, так что мы видим её, и мы всего в шаге от дважды-смерти!

Паника и замешательство забурлили в рядах миньонов.

— Паника!

— Мы в замешательстве!

— Айда грабить то, что не тут!

Кодди вышиб мозги из собиравшегося удрать миньона.

— Идиоты! Это не Карин! А мы — миньоны! Мы не должны пугаться!

— Ну, раз ты говоришь, что ты главный над всеми миньонами, которые не Гнарл, — окликнул его Маггат, — то я собираюсь сразиться с тобой в бою один на один за этот титул! Победитель забирает все вещи с другого!

Тут даже вопли паникующих миньонов превратились в глухой ропот. Миньон, готовый поставить всё награбленное на такой вот бой? Невообразимо! Кодди жадно облизнул губы.

— Я на такое не поведусь. Ты просто отправишь Феттид пырнуть меня в спину.

— И что? — ухмыльнулся Маггат. — Любой миньон, недостаточно хитрый для такого, не заслуживает быть лидером.

Остальные миньоны согласно закивали. Это же очевидные вещи.

— Ха! Мне не нужно драться с тобой, Маггат. Тут вокруг меня куча миньонов! И все они верны настоящей повелительнице!

— Но она даже не настоящая повелительница! — заорал из толпы Чар. — Почему она не дала нам метки? Она не сделала нас своими слугами! Значит, она нам не повелительница!

— Кто это сказал? — заорал Кодди.

— Я! Я Ч... Ворчун! Я просто скромный красный, но я не хочу повелительницу, которой мы не нужны!

— Ты предатель!

— Как я могу быть предателем, если она не повелительница?

Это была напрасная трата времени. У Луизы уже глаз начал дёргаться. Она не хотела выслушивать миньонские прения о политике. Плюс, они испоганили её речь о том, что она дочь своей матери. Никто не принимал её всерьез, а ведь она теперь герой! Может, это потому, что она чертовски невысокая и хрупкая, и поэтому её не воспринимают как героя? Ну всё! Ей нужен героический шлем! Сработало у повелительницы, сработает и сейчас!

— Кхм! — Она топнула ногой, и ей на секунду захотелось снова обуть свои металлические сапоги. Они создавали намного более пугающий шум при топаньи. — Прекратите спорить и слушайте меня! Я — Луиза де ла Вальер, дочь Карин де ла Вальер, и я вас всех поубиваю, если вы не уберётесь с дороги! Вы убираетесь?

Кодди фыркнул.

— Спорим, что повелительница хорошо наградит меня, если я...

— Цепь молний!

Оставшиеся миньоны уставились на дымящиеся ботинки Кодди. Остальная его часть ушла в самоволку, оставив на месте лишь голени. И не только он таинственно пропал. Разряд прыгал с цели на цель, пожиная миньонов, как коса пшеницу. И из-за специфики этой магии сильнее всего пострадали синие.

— Ой, — выдохнул Скил, занявший безопасную позицию за спиной Луизы. — Молния нам совсем не друг.

— Это потому, что все вы мокрые, — согласилась злорадно улыбающаяся Феттид.

— А теперь посмотрите на это! — всё так же чётко провозгласила Луиза. — Я убила ваших лекарей. Остался только Скил, и он на моей стороне. Миньоны, вы боитесь смерти? Потому что если я убью вас, вы останетесь мёртвыми. — Она наклонила голову. — Или даже лучше спросить: "Боитесь ли вы меня?" Потому что я могу убить вас. Я знаю, как вы возвращаетесь к жизни. Я убила ваших синих. Если вы станете на моём пути, я швырну ваши тела в реку, и никто никогда не найдёт их. — Она выдержала паузу. — Ну, так что? Вы боитесь меня?

— ...оки-доки, может, ты и дочь Карин. Воздушная девочка-волшебница, — признал забрызганный внутренностями миньон.

— Я просто хотел сказать, что это всё Кодди придумал!

— Ага, ага, мы тут ни при чём. Мы просто себе грабили.

— И трофеи собирали!

— Ага, собирали!

Луиза указала своим жезлом на миньонов и порадовалась тому, как они шарахнулись в стороны. Разве не странно? Это впервые она почувствовала, что миньоны по-настоящему боятся её. Она приказывала казнить их, но они реагировали на это с тем же жизнерадостным задором, что и на остальные угрозы. Но сейчас? Сейчас она их напугала.

— Мне интересно, кто же теперь главный? — негромко спросила она.

Миньоны вокруг неё переглянулись.

— Ворчун! — рискнул откликнуться один из них. — Он теперь босс.

— Ага, если он главный, то нас не убьёт маленькая Карин.

— Ах-ха! — встал в позу "Ворчун". — Теперь я главный! Вот теперь мы устроим! Потому что я теперь избранный лидер миньонского со-вета, а это значит, что мы можем избавиться от бур-жука-зии! Потому что я на самом деле Чар! Вива ла Редволюция!

— Нет, ты не Чар! Не дури, Ворчун!

Чар снял очки и накладные усы. Затем стянул репку с носа и съел её.

— Погодите-ка, нет, это же просто Чар, — понял очень расстроенный зелёный.

— Чар, иди в Бездну, — простонал коричневый, — нам не интересна эта твоя дурра-а-ацкая Редволюция. Ты не наш лидер.

— Спокойней, босс-леди, спокойней, — вмешался Маггат, махая дубиной. — Я думаю, что вам надо свалить с её пути. Я не знаю, сколько ещё я смогу её сдерживать. Потому что, ну вы знаете, с ней говорит кровь Карин. Так что, наверное, если вы ещё её видите, то вы помрёте. Так что сбежать — это единственный способ не помереть двойной смертью.

Миньоны разбежались.

Луиза кивнула.

— Маггат, — позвала она. — Я хочу, чтобы ты догнал их и вбил в них правильный порядок. И убедись, что никто больше не попытается пойти за мной вниз. Я должна сама разобраться с сестрой.

Казалось, что Маггата разрывает между приказом, по которому ему нужно бить других, и чем-то вроде верности Луизе, существовавшей в его мерзком сердце.

— Должен охранять вас, босс-леди, — проворчал он.

— И ты сможешь это сделать, если не дашь обрушиться на меня толпе миньонов, рвущихся на помощь Элеоноре, если она начнёт ими командовать через Перчатку, — возразила Луиза. — А теперь иди.

— Я не знаю, — усомнился Макси. — Разве она правда будет...

— Бегом!

Они убежали. Луиза сделала глубокий вдох, пропустив волосы между пальцами. Её сестры были внизу. Обе. Одна из них была повелительницей и знала больше заклинаний, чем она сама. А вторая была помешанным на крови вампиром с большой обидой. Она не была уверена, что она справится, но зато знала, что именно она будет делать.

Так что Луиза отправилась вниз, чтобы совершить правильный поступок.

...

Сломанные обереги искрили во тьме нижних уровней. Элеонора пробила себе путь через древние двери и новые заклинания, а останки разбитых големов отмечали, где магическая стража пыталась остановить её.

Сейчас она стояла перед магическим кругом, светящимся тёмно-пурпурным светом. Линии формировали пентаграмму, но к ней было добавлено две руки в виде часовых стрелок. Если присмотреться, то было видно, что руки двигаются. Кристалл, содержащий пойманные души Ате, Баелоджи и Франсуазы-Афинаиды, лег в центр круга, где свечение было ярче всего. Резкие слова Тёмного Наречия брызнули с её губ, прочтённые из преждевременно состарившейся книги, которую она держала в руках. Её глаза пылали ярким желтым огнём, свет пробивался из-под её краденого шлема.

Каттлея наблюдала за Элеонорой из теней, её глаза горели красным. Её дыхание вырывалось из-за клыков тихим шипением. Мертвенно бледная кожа туго натянулась на черепе, высохшие губы немного сильнее обнажали клыки.

Элеонора не должна этого делать. Элеонора плохая. Каттлея не должна была убивать хороших людей. И родители, и Луиза очень чётко это говорили.

Но Элеонора не хорошая. Уже нет. А она очень, очень долго хотела причинить старшей сестре боль. Не было ни единой причины не отплатить ей за каждую ночь тьмы, за каждый спазм голода, за каждый кошмар, после которого она просыпалась и видела Кровавого Герцога, вцепившегося в неё.

Элеонора замолчала, с тяжелым хлопком закрыв книгу.

— Я знаю, что ты там, — негромко произнесла она. — Из-за тебя зудит мой шрам, который я получила от графа Ротеблута.

Каттлея рефлекторно вдохнула, хотя дышать ей было не нужно. От некоторых привычек было трудно избавиться. Сложив руки за спиной, она вышла на край круга света, создаваемого ритуалом.

— И что? — спросила она.

Лицо Элеоноры напоминало маску.

— Каттлея, возвращайся домой, — предложила она. — Не стоит тебе в это вмешиваться.

— Ты не можешь меня заставить, — ответила Каттлея. Гнев бурлил в ней. Она чуяла сладкую кровь Элеоноры, капающую из надрезанной для ритуала кожи на ладонях.

— Тебе стоит вернуться к матери и отцу. Тебе не стоило участвовать в глупостях Луизы.

— Или что? Ты убьёшь меня? — засмеялась Каттлея, смех был холодным и резким, совсем не похожий на её обычный. — Можно подумать, меня это волнует. Я сегодня уже умирала один раз. — Она задумалась на секунду, прищурив глаза. — Смерть не слишком много для меня значит. И спасибо тебе большое за это.

Элеонора дернулась.

— Я не хочу причинять тебе боль.

— Чудесно. Просто чудесно. — Каттлея подалась вперёд. — Потому что я хочу причинить боль тебе. Я хочу, чтобы ты вопила от боли. А когда ты накричишься, я собираюсь показать тебе, каково это. Ты увидишь, что такое жизнь без солнечного света. Ты ощутишь всё, что я ощущаю. А знаешь что лучше всего? То, что ты будешь делать всё, что я скажу. — Её бритвенно-острые клыки впились в её ладони. Я не дам найти тебе выход. Ты будешь страдать вечность, и вечность, и вечность.

— Не может быть. Каттлея такого не подумала бы. Постарайся притвориться ею, еще хоть немного.

— Я и есть Каттлея! — Она уставилась на бледную шею старшей сестры. Её нечеловеческое зрение могло видеть биение пульса. Сердце Элеоноры билось очень быстро. Она была испугана. Хорошо.

— Ты?

— Нет, я не позволю тебе этого! — прорычала Каттлея. — У тебя не получится притвориться, что я — это не я, чтобы тебе стало проще! Если собираешься убить меня — снова, — так изволь хотя бы найти в себе достаточно порядочности, чтобы посмотреть мне в глаза и сделать это! Не... не как... не трусливо делать вид, что...

А затем Элеонора метнула ей в глаза пригоршню чего-то. Каттлея выплюнула опилки, взгляд автоматически метнулся к земле.

— Это же даже не серебряная пыль и не чеснок или...

— Пересчитай их, — голос Элеоноры почти не дрожал, несмотря на заходящееся в бешеном ритме сердце.

И ещё до того, как Каттлея успела понять что-то, она уже пересчитывала их. Проклятье! Будь оно всё проклято! Дурацкие, бесполезные... она прикусила язык, ощущая вкус собственной крови.

— Луиза уже провернула этот один, два, три, четыре, пять, трюк со мной, — пробубнила Каттлея, с трудом фокусируясь на чём-то, кроме семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать, опилок.

— Просто продолжай считать — посоветовала ей Элеонора. — Это же в твоей природе.

— Знаешь, в чём разница, тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, между тогда и сейчас?

Она позволила ногтям впиться в ладони. Боль вернула ей сознание, и она бросилась. Она врезалась в сестру, сбивая её с ног. Они покатились, но Каттлея просто была намного сильнее Элеоноры, и очень быстро она оказалась сидящей у неё на груди. Всё, что она слышала, это бой сердца Элеоноры, качающего свежую, вкусную, живую кровь. Человеческие кулачки били её в грудь, но с тем же успехом они могли бить в камень.

— Я не хотела ранить Луизу, — прошептала Каттлея. Её челюсти раскрылись невообразимо широко, словно стальной капкан. — О а оу иуеи ея.

Элеонора нахмурилась.

— Что? Что ты сказала?

Каттлея захлопнула рот.

— Я сказала, что я хочу...

— Гробница вечности!

Взрыв швырнул Каттлею в потолок, от которого она отрикошетила и влетела в книжный шкаф. Элеонора поднялась на одно колено. Шлем и открытые части лица были покрыты сажей. Она покосилась на свою левую руку.

— О. Точно. У меня же магия Луизы, — пробормотала она, пытаясь вытрясти звон из ушей. — Думаю, что и так сойдет.

Она сделала глубокий вдох.

— Я чувствую твою слабость, — раздался голос Каттлеи откуда-то из теней. — Твоё сердце колотится, как барабан. Но ты пахнешь не только страхом. Ты истощена, не так ли?

— Просто рассортируй книги, — приказала Элеонора. — Но сначала пересчитай их.

— Я же сказала тебе, что это не... одна, две,... нет, нет, это точно на мне не сработает.

Элеонора прошептала заклинание, и в левой руке вспыхнул клинок из дымного красного пламени. Яркий свет разорвал растущее зловещее сияние ритуального круга. И очень вовремя, потому что Каттлея зашипела от вида пламени и отступила обратно в тени.

— Просто... просто держись подальше, — попросила Элеонора. — Всё это скоро закончится. Скоро. Ты поймешь.

— Да. Закончится, — прошептала Каттлея на ухо Элеоноре из-за её спины. А затем очень сильно ударила, отправив её в ту же самую кучу книг.

Бумага вспыхнула, магические тома полыхнули разноцветным пламенем, и Каттлея оскалилась. Огненный клинок в руке Элеоноры замигал и погас, когда она выкатывалась из кучи горящих книг. Она с трудом поднялась на ноги и вызвала в руку шар огня.

— Ты... ты меня... не получишь, — прохрипела измученная Элеонора. — Огонь. Огонь удержит тебя.

В мгновение ока Каттлея оказалась перед сестрой, и, словно хлыстом щёлкнув, влепила ей пощёчину. В следующее мгновение она уже была на безопасном расстоянии.

— Ты правда так уверенна? — ласково поинтересовалась Каттлея. — Вопрос был только в том, кто первый отомстит. Я или Луиза. Но я думаю, что я заслуживаю мести больше. — Пламя от горящих книг блеснуло на её клыках.

Ударил гром, оглушительный в таком замкнутом пространстве. Во тьме сине-белая молния была ослепительной. Элеонора задохнулась от боли.

Каттлея замерла. Затем обернулась, чтобы увидеть Луизу, стоящую в дверном проеме за её спиной, и продемонстрировать в своей груди дыру размером с голову.

— Это было немножечко... немножечко... неловко... — проартикулировала она, пытаясь говорить без лёгких. Затем, съежившись, она упала на колени, а затем рухнула на землю как мешок картошки. Кожа сползла с её тела, демонстрируя сильно прогнивший скелет, и с тихим выдохом её тело замерло.

— Извини! — прошептала Луиза, её сердце сжалось в груди. Элеонора смотрела на неё круглыми глазами. — Я промахнулась, — соврала она.

...

И осталось две сестры де ла Вальер.

— Ты точно не промахнулась, — светящиеся глаза Элеоноры были широко распахнуты от удивления. — И это было заклинание воздуха.

— Да. Верно. — Луиза тяжело дышала, держа свой жезл направленным в грудь Элеоноры. Яркое пурпурное свечение круга резало глаза, особенно с учётом того, что горящие книги превратились в тлеющие угольки. Она чувствовала усталость после использования такого количества магии за такое короткое время. Похоже, что без проклятой силы повелительницы у неё стало намного меньше выносливости. Или потому, что она знала только заклинания уровня квадрата для воздушной магии.

— Тебе нужно было целиться в меня.

— Может и стоило. — И всё же она не могла. Её кровь де ла Вальер требовала убить старшую сестру и избавить мир от соперницы раз и навсегда, но она... просто не смогла. И не станет. Она никак не могла позволить сестре умереть. Только не тогда, когда она могла спасти её.

Она и Каттлею не хотела убивать, но это было хотя бы обратимо.

— Ты не маг воздуха. Ты неудачница.

— Нет, — Луиза стиснула челюсти. — Это не так.

Плечи Элеоноры поникли. Свободной рукой она стащила с себя шлем и отбросила его в сторону. Он загрохотал по каменному полу. Сажа покрывала её лицо там, где оно раньше было открыто, то, что было скрыто под шлемом, было бледным, как у привидения, за исключением покраснения от пощечины.

— Нет, — тихо повторила она, мокрые светлые волосы рассыпались по плечам. — Наверное, это не так.

— Прекрати это, — негромко, почти нежно попросила Луиза. — Не нужно.

— Нужно.

— Правда не нужно. Разве не помнишь, что всегда говорил отец? "Неважно, насколько соблазнительным оно кажется, никогда не играйте с природой времени"?

— Это другое. Я знаю, что делаю.

Луиза постаралась не скрипеть зубами.

— Элеонора, послушай себя. "Это другое", "Я знаю, что я делаю". Никогда нельзя доверять человеку, который говорит такое.

— Ты не понимаешь, — ответила Элеонора, сжимая левую руку в кулак. — Я смогу это сделать. Я смогу их всех спасти. Я смогу вернуться и изменить всё, и весь мир станет лучше.

— Про что ты говоришь? Элли, бросай это всё. Отец очень ясно высказался. Использование магии зла, чтобы сломать течение времени, никогда хорошо не заканчивается. Ты просто всё сделаешь хуже.

— Я не могу сделать всё ещё хуже! — завопила Элеонора, чье спокойствие было разбито, а эмоции выплеснулись, наконец, наружу. Луиза поёжилась от глубины демонстрируемой ненависти к самой себе. — Мы были лучшими! Самыми чистыми! И все из нас пали во зло, и это всё моя вина! Это всё произошло из-за меня! Я смогу всё исправить! Я могу спасти Маг! Я могу спасти Фран! Я могу спасти Каттлею!

Желудок Луизы подпрыгнул, казалось, что в нем роились бабочки. Она знала такие тёмные мысли. О, Основатель, еще как знала.

— Ты не сделаешь ничего лучше, если никогда не родишься! Оно просто сотрёт всё, что ты когда-либо делала!

— О, я рожусь. Мне просто надо умереть двенадцать лет назад, — ответила Элеонора. Она уже не кричала, но говорила очень быстро и с отвратительной, отчаянной сбивчивостью. Словно бы она могла заставить Луизу поверить ей, если сумеет достаточно быстро всё изложить. — Я бы погибла, как герой, не осквернённая этой ужасной силой. Тогда бы моя младшая сестрёнка не была бы убита и превращена в жадного до крови монстра. Маг бы не связалась с демонами. Я бы не поймала душу Фран в кристалл с двумя тёмными богами. И они бы были с Жан-Жаком, это больше, чем ему смогла дать я. Я так увязла в своих невзгодах, что оторвалась и бросила его одного. И семье не придётся возиться со мной, и они просто назначат Каттлею наследницей. Так будет для всех лучше. Даже для меня.

— Элеонора, я запрещаю тебе возвращаться в прошлое и убивать себя! — заорала Луиза.

— Ты не мать! Прекрати говорить, как она!

Луиза держала жезл наготове.

— Это не сработает, ты же знаешь, — уговаривала она. — Потому что ты тут. Так что если ты отправишься назад во времени и убьешь себя, это будет означать что тебя тут нет, и значит, ты не можешь...

— Я знаю, что ты пытаешься сказать, но нет, оно не так работает, — ответила Элеонора, её голос стал чуть больше похож на обычный. — У меня нет — ха! — времени, чтобы всё тебе объяснить прямо сейчас, но достаточно сказать, что Великое Заклинание Элиаса Хронофага разрушает время. Причина и следствие никак не влияют на происходящее. Например, можно отправиться в прошлое и убить прадеда. Господь знает, что наш это заслужил, но это ранит Каттлею, и я этого не хочу. Они и отец — единственные, достойные спасения. — Она горько засмеялась. — Если бы я только могла вернуться и убить нашего пра неизвестно сколько раз прадедушку и избавить Халкгинию от влияния нашей семьи. Но даже силы темного бога недостаточно, чтобы вернуться достаточно далеко, чтобы убить Луиса Кровавого, когда он ещё был жив.

— Он мертв, — Луиза выпятила челюсть. — Каттлея убила его. Она уже отомстила.

— Это не важно. Это не Каттлея. Не по-настоящему. — Элеонора говорила очень тихо. — Теперь это кровососущий монстр с её воспоминаниями. Монстр, который думает что он — Каттлея. Но на самом деле это не она. Каттлея умерла. И это моя вина. Во всём этом виновата я.

— Это Луис виноват! Это он был вампиром! — рявкнула Луиза. — А это — Каттлея! Ты не знаешь, что такое вампир! Это её душа поймана в её теле! И ей надо питаться жизненными силами, чтобы сохранять подвижность! Это она, а не какой-то монстр.

— Но внутри монстр. Может, ты и не помнишь её, но помню я. Эта тварь хотела превратить меня в своё отродье. Просто чтобы я мучилась.

— Это она!

— Нет! Каттлея всегда была милой, доброй и невинной. Это... эта тварь — вампир. Аморальный монстр, который напоминает мне о моей ошибке каждый раз, когда личико моей младшей сестры превращается в кошмарную харю. Это моя вина. Мне было шестнадцать, и я была дура. И я жила с этой виной двенадцать лет, зная, что никогда для Каттлеи не будет искупления, и что её душа будет сожрана той тварью, которая теперь живет в её теле. — Из носа Элеоноры потекло. — И что бы я ни сделала, это ничего не исправит.

— Послушай, ты была права! Но не про вину! Ты говорила раньше, насчёт того, как сила зла ударяет в голову! — зачастила Луиза, всё сильнее беспокоясь. Напряжение покинуло её старшую сестру, и та еле ворочала языком. — Это не ты! Или... ну, это ты, но не совсем ты! Сила повелительницы, ты забрала её после того, как побила меня и... и я обнаружила, что стала намного спокойнее и не злюсь так, как раньше, так что это... это побуждение, которое ты сейчас ощущаешь, это... я не знаю, как ты его ощущаешь, но оно есть и...

— Тссс, — Элеонора покачала головой. — Если бы я могла избавить тебя от этого, я бы так и сделала. Но я не могу. Разве что убить тебя сразу после рождения, и если я это сделаю, то я не смогу надёжно спасти Каттлею. Я лишь надеюсь, что мать и отец смогут помочь тебе в исправленной, лучшей истории. Или упокоят тебя, если ты перешагнёшь черту. Я хотела бы сделать больше, правда, но этот осквернённый дар — это твоя проклятая ноша. И в кои-то веки это не моя вина. Ты была рождена наследницей Пустоты.

Луиза удивлённо моргнула. В этих словах не было смысла. Элеонора с ума сошла? — Что? Нет, нет, я... я не святая! Луис выводил нас ради силы повелителей, а не...

Элеонора устало посмотрела ей в глаза.

— Ты думаешь, между ними есть разница?

— Да! Есть разница между Святой Пустотой и силами зла! — она крепко сжала свой жезл. — И ты бы это знала тоже, если бы тебя не сводила с ума украденная тобой сила зла, к которой ты не привыкла!

— Нет, Луиза, — прошептала Элеонора. — Пустота не свята. Этот мир был рождён из Пустоты. Однажды она была чистой. Когда ею пользовался Бримир, она и правда была святой. Но мы загрязнили её. Люди, эльфы, драконы — все мы. Пустота была пустой и чистой, вне добра и зла. Когда-то. Но не теперь. — Она подняла руку. Рубин на тыльной стороне перчатки оставался кроваво-красным, даже несмотря на яркое свечение ритуального круга. — Сила течёт в жилах королевских фамилий и Пап. Ты же читала книги по истории. Ты знаешь, как вели себя монархи Халкгинии. Ты знаешь, сколько Пап сошло с ума. Они запятнали Пустоту, а Пустота пятнает их.

— Нет! Ты не права! Есть же хорошие Папы! И хорошие монархи! Это же не рок! С этим можно бороться!

— Нет. Нельзя. Я.. я не думаю, что этот мир можно спасти. Мы слишком сильно его испортили. Наша семья прогнила, а ты — венец наших грехов. Если я уберу себя из этого мира, он сможет прожить чуть дольше, хоть я и не знаю, насколько большой будет разница. Сама Пустота запятнана пороками. Неудивительно, что никогда ничего не идёт так, как надо. — Элеонора развернулась к ритуальному кругу. — Прости, Луиза. Прости, — повторила она, глядя в сторону, её плечи тряслись. — Мне правда очень жаль. Я не могу спасти тебя. Это... всё, что я могу, это попытаться спасти Каттлею и старых друзей. Я думала, и думала, и... и я не могу.

— Элеонора! — крикнула Луиза. — Хватит! Прекрати! Зло... оно просто заставляет тебя грустить, как раньше я постоянно сердилась!

— Нет. Не выйдет. Не могу. Уже слишком поздно для тебя. И для этой кривой, отменённой истории.

— Всегда есть время!

— Нет. Потому что я уже подготовила ритуал. Я сделала это ещё до того, как показался вампир, — ответила Элеонора. — И всё это время, пока мы разговаривали, он качал силу из кристалла в заклинание. Всё, что мне нужно было, это задержать вас. Обеих.

За её спиной мир разбился, словно стекло. Что-то зазвенело, как звучный гром колокола. Чернота вспыхнула в круге, бросая тени на комнату. Луиза рявкнула заклинание, но её молния исчезла в одной из трещин мира.

И времени больше не стало.

Part 12-4

"Дорогой мой, ты не поверишь, что сегодня произошло! Мне явился призрак девушки, просто образец странности! К сожалению, она сбежала, но она была такой ужасно молоденькой и прелестной! Если бы я только могла слить из неё кровь. Жалость какая. Нет, нет, она была не из моих жертв. Я бы точно запомнила ту, чье тело так хорошо сумело сохранить свою молодость".

— Маделейн де ла Вальер (урождённая Амбраксия)

Мир звенел, словно винный бокал, по которому провели пальцем. Изображение перед Луизой расплывалось, пока она очень быстро вращалась, при этом оставаясь неподвижной. Её вестибулярный аппарат от такого движения без движения взбунтовался, и её стошнило.

Утерев рот рукавом и подняв взгляд, она осмотрелась вокруг. Комнату разорвало пополам. Она стояла на каменном полу, но перед ней, там, где раньше стояла Элеонора, теперь разливалось море пурпурного огня. Посреди этого моря, как небольшие островки, торчали куски замершего времени.

Воздух был слишком плотным и немного затхлым. Когда она махнула рукой, ей показалось, что она прорывается через невидимую паутину.

Элеонора на самом деле сделала это. Она разбила время. И по какой-то причине, наверное, потому, что Луиза была рядом с местом ритуала, она оказалась в крохотном фрагменте времени.

Бедная Элеонора. Бедная, бедная Элеонора. Луиза узнала эту ненависть к себе. Это ощущение, что семье, наверное, будет лучше, если тебя... просто больше не будет. Для неё это было потому, что она была безмагичной неудачницей, нулём, пустышкой.

... хотя если Элеонора права, это означало, что она была магом священной пустоты Бримира, которая была осквернена злом, и это просто кошмар какой-то! Про это она даже думать не собирается. Пока что.

Но её сестра ненавидела себя, потому что ей было шестнадцать, она была дурой и попыталась убить вампира, умудрившись вместо этого освободить его. Она не хотела, но сделала именно это. И всё покатилось под откос из-за этого. Что только убедило Луизу в том, что ей нужно придумать, как спасти её. Сила зла внутри них, наверное, подталкивала Луизу к тому, чтобы она показала себя, а Элеонору убедила в необходимости самоуничтожения.

Она должна найти её. И быстро. До того, как Элеонора убьет себя в прошлом.

Так, что там мать говорила ей насчёт того, что делать, если застрял вне времени из-за злой магии?

— Теперь запомни, Луиза, если ты вдруг обнаружишь, что ты застряла вне времени из-за злой магии, то спроси себя, почему ты была такой дурой и позволила им завершить ритуал вместо того, чтобы просто убить их. Всегда проще победить злодея до того, как они закончат свое тёмное заклинание, так что не юли мне тут! — сообщил ей мысленный образ матери.

— Ах! Мама, ты не помогаешь! — застонала Луиза. — Ты права, да, но сейчас это не поможет.

Она ломала голову, пытаясь вспомнить, что ещё мать говорила ей про время. Убивать германских тиранов, только если в учебнике по истории написано, что они умрут с минуты на минуту, или если они скоро победят в настоящем, и это последний шанс спасти мир. Никогда не вступать в непозволительные связи с родственниками, вне зависимости от того, насколько они привлекательны. Никогда не использоваться своё настоящее имя. Всегда перепроверять, действительно ли ты перенеслась во времени и не шутка ли это Рыцарей Мантикоры, которые считают, что это очень забавно — заплатить нескольким крестьянам, чтобы они оделись по моде трёхсотлетней давности и сказали тебе, что тебя отправил в прошлое злой волшебник.

Что-то в этом всём зацепило её внимание. Где же это... Ага! Это как раз тогда, когда мать треснула отца, потому что он начал хихикать по поводу той шутки. Она... она сказала, что самый надёжный способ ориентироваться в этом невремени и непространстве — это двигаться по цепочке причинно-следственных связей и значений, не так ли? Что-то насчёт того, что там всегда есть определённая логика, и нужно просто понять, как там всё связано, и прыгать между неправильными эпизодами, пока не обнаружишь правильное время, в котором ты и должен находиться.

Так какой у неё план? Первое — случайно не сломать историю. Второе — намеренно не сломать историю. Третье — не дать Элеоноре сломать историю. Четвёртое — не умереть.

Луиза еще раз обдумала свой план. Он казался хорошим и надёжным. Ей просто нужно было не давить никаких бабочек, пока она останавливает свою сестру. Ну и, конечно же, не умирать.

Но определённо, бабочки кружились у неё в животе, когда она шагнула в фиолетовое море. Осмотрела горизонт. Один из островков выглядел, как усадьба де ла Вальер. Это было правильным местом. Она не была уверена, в каком времени оно было, но это можно выяснить потом.

Подойдя ближе, она заметила в фиолетовом свете мощеную дорожку из камней, имевших вид часов. Луиза нервно сглотнула. Похоже, это будет неприятно. Но ничего лучшего она придумать не могла.

— Ну, — произнесла она, дыша в сложенные лодочкой руки, — опять же ничего не выйдет. Лучше бы ему сработать. Иначе...

А затем что-то увесистое и деревянное ударило её сзади по ноге. Луиза качнулась и с воплем рухнула в океан времени.

В тенях опустевшего осколка времени что-то шевельнулось. С горящими желтыми глазами Озимандия пробормотал какую-то обезьянью матерщину и бросил сломанную палку вслед Луизе.

...

Это была первая война, рассветная война, величайшая из всех войн, когда-либо случившихся.

На одной стороне выжженного поля собрался последний альянс сил добра. В центре стояли несокрушимые ряды невысоких бородатых фигур в доспехах. Они были неподвижной наковальней, о которую разбивались волны врагов. Алебарды взлетали и опускались в унисон, круша всех, кто рискнул к ним приблизиться. Покрытые рунами боевые машины плевались стрелами и бритвенно-острыми лезвиями. Над их головами ревели драконы, управляемые могучими магами и храбрыми рыцарями, а легконогие эльфы стремительно перемещались на флангах, поливая врагов смертоносной магией. О, и ещё там затесалось несколько коротышек с волосатыми ногами. Они, наверное, тоже как-то помогали, или, по крайней мере они потом заявили, что внесли решающий вклад в победу, когда по этой теме стали писать учебники истории.

Против них сражались бесконечные орды зла. Демоны, нежить, принявшие зло люди, орки, и прежде всего, миньоны повсюду. Над всем этим висел Альбион, полностью испорченное место рождения тёмного повелителя. Своей мощью он поднял остров в небеса и напичкал его зловещим оружием.

Зла на этом поле битвы было намного больше, чем добра.

Конечно же, Луиза де ла Вальер на всё это внимания не обращала. Она была слишком занята падением с небес. Не обращая внимания на лезущие в лицо волосы, она обшаривала карманы и, наконец, нашла свой жезл. Земля приближалась ужасно быстро, а бьющий в лицо ветер не давал вдохнуть

Луиза сумела выдавить из себя заклинание левитации. Она ощутила навалившуюся силу, которая стала тормозить её снижение, но земля приближалась быстрее, чем она замедлялась. К счастью, оказалась, что то, что она приняла за траву, было болотом.

В которое она вошла по пояс. Следовало признать, что это было не так глубоко, как для большинства других людей, но всё равно неприятно.

А затем ей в голову чуть было не попал кусок дерева.

Шипя вырезанные цензурой проклятия, Луиза выбралась из грязной воды. Подняв голову, она заметила вспышку пурпурного света в небесах. Может, если она...

С громким плюхом Луиза бросилась в сторону, когда над её головой взревел дракон и изрыгнул молнию. Гром ударил по её ушам. Так. Ладно. В ту сторону она не собирается, даже если бы ей хватило сил подняться на такую высоту. Но ей их не хватало.

Боевые порядки были в постоянном движении, а шары огня миньонов стали казаться намного страшнее, поскольку летали прямо над головой. Причем не было вариантом сбегать от орков и миньонов к... эльфам, осознала она, чувствуя внезапную слабость внутри. Ей оставалось только надеяться, что те не убьют человека сразу же, как только увидят, потому что она точно знала, что миньоны не только убьют её, но еще и снимут с трупа одежду.

Затем она столкнулась лицом к лицу с отступающим длинноухим эльфийским воином. Она не была уверена, был это мальчик или девочка, но под широкополой шляпой была шикарная длинная грива красных волос и серёжки в ушах. Эльф поднял было свое оружие, но в глазах мелькнуло узнавание, и он ухватил её за руку, потащив в сторону эльфийских рядов.

Наконец, её утащили под прикрытие сияющего щита, который поддерживали эльфийские маги, за секунду до того как Альбион запустил залп пылающих камней, от удара которых затряслась земля и всё вокруг заволокло пылью. Похоже, что от звука удара эльфы страдали еще сильнее, чем она. Это должно быть потому, что у них длинные уши. Еще один эльф, этот, скорее всего, был женщиной, если судить по области груди, ткнул пальцем в Луизу и что-то спросил. Возможно-мужчина-эльф, который спас её, ей резко ответил что-то, что включало в себя слова "маркай мага" и жест в сторону её жезла. Похоже, это успокоило женщину-эльфа, и она вернулась к невысокому бородатому воину в доспехах, который снова стал орать на неё.

Судя по движениям рук коротышки и тому, как все они тыкали пальцами в Альбион, можно было подумать, что дела складываются не слишком хорошо. Луиза подумала, что они хотят отступать или, может быть, они обвиняли эльфов в том, что те хотят отступить. Манера речи эльфы тоже не помогала, Луиза чувствовала высокомерие, сочащееся из её речей.

Поднявшись на ноги, Луиза исследовала эльфийский щит, который укрывал их от бомбардировки с Альбиона. Он был просто чудесным, мог отражать даже прямые попадания с острова, который висел над их головами, закрывая солнце. Тут они были в безопасности. Но она не была уверена, долго ли она тут будет в безопасности. Судя по истощенному виду эльфов, поддерживающих магию, и тому, как они дергались после каждого нового камня, падающего рядом, не долго.

Присматриваясь через сияние щита, она попыталась найти ещё один разлом во времени. Ей надо было как-то отсюда убираться. Она не хотела умирать здесь и не знала, сколько еще времени у неё осталось, чтобы остановить Элеонору. Если концепция времени тут вообще применима, что было сомнительно.

Там! В пыли она сумела разглядеть проблеск пурпурного света! Может, пылающие камни сумели повредить время настолько, что она сумеет выбраться отсюда, а может просто перед ними проредили волну врагов. Миньоны гибли в огромных количествах под ударами с Альбиона, но это их не остановит, только не с синими, которые уже напряженно трудились. Эти идиоты-эльфы и эти мельче-чем-она-бородачи теряют свой шанс ударить и не дать им воскрешаться.

Луиза пожевала кулак. Она должна прорваться. Как-то.

Стоп. У неё был план. Может и дурацкий план, но или так, или оставаться здесь, рискуя, что в тебя случайно поджарит какой-нибудь красный.

...

Годы спустя в легендах рассказывалось о храброй маркайской воительнице, бросившейся на ряды врагов с безумным боевым кличем. И пусть она была всего лишь девчушкой, её храбрость посрамила тех, кто уже собирался сбежать. Ни один дварф или эльф не мог быть посрамлён какой-то розоволосой девицей, они перегруппировались и не отступили, сражаясь с честью и доблестью. Её память почтили в песнях все, кто её видели, хотя стоит заметить, что дварфы делали это не слишком долго. Увы, её тело так и не нашли.

Тот факт, что кричала она "А-а-аа, не должна сломать историю, не должна сломать историю!" не был упомянут, потому что ни дварфы, ни эльфы не понимали тристанийского языка.

...

К сожалению, следующий фрагмент был ничуть не лучше. Растения закрывали от неё очередное поле битвы, но как только она вошла в этот осколок, воздух наполнили лязг металла и вопли умирающих.

Высунув голову из-за дерева, Луиза увидела, что в этот раз люди сражаются против бронированных коротышек из прошлой войны. Люди были разгромлены и беспощадно вырубались. Разрозненные группки магов пытались отбиваться, но бронированные бойцы оказались слишком уж защищенными даже против мощной магии. Под шлемами было видно их обезумевшие глаза, и некоторые прямо посреди боя начинали грабить павших бойцов. За их рядами Луиза могла рассмотреть большие лязгающие металлические боевые машины, покрытые сияющими рунами и, судя по всему, изукрашенные золотом и драгоценными камнями.

Сглотнув, Луиза прижалась спиной к дереву и постаралась побороть своё желание броситься на помощь бедным людям. Она была героиней и хотела спасти их — но не могла! Не должна была! Она разрушит течение истории, если она победит. И она погибнет, если проиграет. Скорее всего, погибнет. Маги, которые были как минимум на уровне треугольника, срубались без проблем мощью неостановимого наступления коротышек.

Но люди же гибнут! Будь оно всё проклято! Прикусив губу до крови, Луиза прижала свой жезл к груди и искренне желала зажать уши. Тяжёлая поступь закованных в металл ног становилась всё ближе, и они точно заметят её, если она побежит, но она не могла их убивать! Это же изменит историю!

А затем все волоски у неё на шее встали дыбом. Над головой сгустились черные тучи. Луиза чувствовала тёмную магию в воздухе, сильное и тошнотворное ощущение.

А затем все до единой доспешные фигуры на поле рухнули мертвыми, пораженные черными молниями. Грохот от их падения был оглушающим.

И затем долго никто не рисковал пошевелиться.

Но вот раздались разрозненные победные вопли со стороны выживших людей. Луиза хотела поддержать их своим, но не могла. Она видела обгорелые скелеты в доспехах. В воздухе стоял запах злой силы, от которой её тошнило. Глаза жгло слезами, но она не была уверена, по ком она хотела плакать.

...

Спрыгнув с последнего камня-часов, Луиза опустилась на колени, тяжело дыша. Она чуть было не погибла! Эти коротышки чуть было не нашли её. А до этого она чуть было не погибла на том адском поле битвы! А до этого... она скрипнула зубами. Ей было некогда жалеть себя. Если она начнёт перебирать, сколькими способами она могла погибнуть с этого утра, то это займёт весь день.

Она и так была перенапряжена, и ей требовался краткий отдых, чтобы собраться и чтобы её не пытались убить в это время.

Затем Луиза похлопала себя по груди, чувствуя, что её легкие горят. На том огромном поле битвы те миньоны были вовсе не похожи на тех, к которым она привыкла! Даже если её собственные были пугающими и опасными, они все равно оставались тупыми и бестолковыми. А те были эффективными и точными машинами убийств. Собственно, они были похожи на тех взрывающихся миньонов, которых она пыталась создать, до того как махнула рукой на попытки понять, как именно работает улей миньонов. Боже, так вот какими должны были выглядеть миньоны?

Отдышавшись, она потихоньку поднялась на ноги, прижимаясь к холодной каменной стене. Тут было темновато, и оглянувшись назад, она не смогла высмотреть каких-либо полезных для неё фрагментов времени. Всё виденное выглядело как ужасные битвы. Так что ей надо найти еще одно море времени и пробираться в своё время через него.

Впереди слышались голоса. Луиза насторожилась. Речь была похожа на ромалийскую, но этот диалект она не понимала. Точнее, она балансировала на грани понимания. Слышно было два голоса, мужской и женский, и они о чём-то спорили.

В воздухе висел знакомый привкус. Тот привкус, к которому она привыкла в своей башне. Привкус зла.

Прижавшись спиной к стене, Луиза прокралась поближе к голосам. Её одежда была до сих пор мокрой после треклятого болота, и она старательно пыталась не жалеть себя, пока не потерялась во времени. Из дыры перед ней било тёмно-красное свечение, а голоса становились громче. Опустившись на колени, она заглянула в проход.

Внутри виднелись две фигуры. Одной из них была женщина-блондинка, в практичной коричневой кожаной куртке, ярком шарфе и мечом у бедра. Вот только нет! Это была не женщина, с такими-то ушами. Она была эльфом!

И блондин-мужчина, в стальных перчатках. Его глаза горели тусклым жёлтым огнем, когда он смотрел на сердце башни, которое светилось бледно-голубым светом. Наверное, это была башня.

Луиза сглотнула. Металл, из которого были сделаны перчатки, выглядел таким же, как и в её Перчатке. А на тыльной стороне его левой ладони горело четыре рубина. Четыре, при том, что она нашла всего один.

О нет. Нет, нет, это какой-то повелитель прошлого, какой-то могучий представитель тьмы, который заполучил обе перчатки и все четыре рубина.

Она не должна смотреть. Она не может отвернуться.

Эльфа закричала на мужчину, её голос был резким и высоким. По почти понятой почти-ромалийской речи, эхом разносившейся по плохо освещённой пещере, Луиза смогла понять, что она злится на него. Она кричала что-то насчёт "остановить его" и что она с самого начала не должна была позволять. Дважды прозвучало слово "Катай". Он отвечал негромким и равнодушным голосом. Казалось, он оправдывается.

Когда эльфа отвернулась от повелителя, Луиза смогла заметить, что та плачет. Крупные слёзы стекали по её щекам.

Он развязал мешок, лежащий рядом с ним, извлекая наружу изукрашенный шлем из темного металла. Он тоже выглядел выкованным из того же металла, что и Перчатка. Совсем как те две перчатки, уже надетые на него. Подняв руки, он воздел шлем в воздух и надел себе на голову.

И в этот момент эльфа с клинком в руке бросилась к нему. Меч пылал неземным светом. В мгновение ока она выхватила меч, ударила и замерла с окровавленным клинком в руке.

Мир замер на секунду.

Мужчина поник. Его правая рука упала на землю. За ней последовала левая. Затем на землю упала голова.

А затем рухнул его безрукий и обезглавленный труп. Нечто вырвалось из его тела, нечто холодное, тёмное и почти неощутимое.

Луиза не поняла, что сказала эльфа, но ей и не нужно было, она прекрасно слышала злобу и скорбь в её голосе. Эльфа развернулась и ушла, открыто рыдая. А затем меч что-то сказал эльфе, руны на клинке горели отвратительно багровым светом сквозь покрывающую их кровь. К тому времени, когда она дошла до дальнего конца зала, она уже обнимала окровавленный клинок.

Снова нервно сглотнув, Луиза бросила последний взгляд на валяющийся шлем и перчатки — две. Столько силы. Гнарл упоминал о них и поощрял на их поиски.

Но нет. Нет. Её воля сильна. Это неправильно. Они — зло. И она не собиралась ломать историю. Левая перчатка в итоге нашла свой путь к ней, значит, кто-то другой должен найти её. И это значит, что ей надо двигать отсюда, потому что она сомневается, что сумеет справиться с такой опасной леди-эльфой.

Время идти.

...

На двадцатом осколке Луиза перестала считать. Происходящее потеряло новизну.

Огромный город раскинулся перед ней, рыцари в сияющих латах и ярких табардах выезжали из ворот, всё было свежим и блистательным.

В следующем фрагменте был тот же город, но сажа пятнала его стены и странные адские машины изрыгали дым. Кругом гремели бронированные безлошадные повозки с демоническими знаками на поднятых флагах. В следующем фрагменте озеро покрыло половину разрушенного города и приличный кусок земель ниже по течению. Немногочисленные дикари в кожаных одеждах копались в руинах, выискивая что-нибудь полезное. Затем они сбежали от дикарей-всадников, размахивавших грубыми цепами и мечами. И вы посмотрите, они построили новый город на берегу озера, там, где раньше был старый. И у женщин в моду вошли островерхие шляпы.

Собственно, размышляла Луиза, похоже, что это озеро Рагдориа, которое на границе Тристейна и Галлии. Форма озера была почти такой же. Ах-ха! Значит, она знает, где она. И это значит, что она совершенно не той стороне страны, и она понятия не имеет, в каком она времени.

Проклятье. Пора двигаться дальше и попытаться, наверное, попасть поближе к столице. Она потерла горящие мышцы бёдер. Все эти прыжки по камням сказывались.

Следующий фрагмент. Тёмный мир. Над головой тьма закрывала солнце, обрамляясь пылающей короной. Судя по архитектуре зданий, скрывающихся во мраке, Луиза решила, что она, наверное, в Ромалии и непосредственно в Риме. Ну, столицу она нашла. Правда, не ту, что искала.

— Тысячи лет человечество мечтало уничтожить солнце! Но сегодня я зайду дальше! Я выполню величайшую мечту человечества и я пожру солнце! — гремел одетый в черное Папа, стоящий у входа в церковь, окруженный скудно одетыми наверное-монашками. В их защиту стоило отметить, что то немногое, что было на них надето, было черного цвета, хотя оно и блестело сильнее, чем обычно допускалось у женщин в сутанах.

Хм, устало подумала Луиза. Да, она знает, в каком она времени, как и то, где она оказалась.

— Оно заменит мне моё немощное и дряхлое человеческое сердце, его сила будет питать меня и лишь меня одного, и этой силой я буду править тёмним миром всегда!

По крайней мере, оно всё же произошло. Наверное, это хорошо? Это значит, что время в основном уцелело, раз происходят те события, о которых она знает.

— Я неуязвим! Я неостановим! Я... знаете, у меня ужасно болит левая рука. Даже не знаю, почему. Ну и ладно. Сегодня день моей оконч...

И она исчезла.

Спустя множество пересечений моря времени, она была вполне уверена, что вышла где-то возле особняка де ла Вальер. Не совсем уверена, но местность была подходящей и пахла знакомо. Ярко светило солнце, пели птицы, и на другом конце вырубки юная олениха щипала мягкую зелёную травку.

— Привет, — радостно позвала её Луиза. — Мадмуазель Олениха, я думаю, что я почти на месте.

В этот момент с пронзительным улюлюканием на животное прыгнул мужчина и забил его насмерть дубиной и голыми руками. Птицы разлетелись, и мирная жизнь леса была нарушена, а руки мужчины покрылись слоем крови.

Луиза таращилась на огромного мужчину, одетого в плохо выделанные кожи и размахивавшего дубиной над головой. С нарастающим ужасом она заметила, что он был рыжим, хорошо загорелым и более чем напоминал фон Зербстов. О господи. О господи. Что если он схватит её и утащит в свою пещеру в качестве жены? Она... Ну, ладно, она, наверное, выстрелит в него крохотной молнией и будет изо всех сил надеяться, что это не нарушит ход истории, но ей всё равно страшно!

— Я глубочайше извиняюсь, похоже, не там свернула, — дрожащим голосом извинилась она. — Думаю, не туда пошла. Не могли бы вы мне сказать, куда...

Здоровенный тип полез куда-то под шкуры, выудил оттуда монокль, и надел его.

— О, тристанийка! — воскликнул он с отчетливым германским акцентом. — Прошу прощения, если напугал вас!

— Э... — невнятно промычала Луиза, чувствуя, как земля уходит у неё из-под ног.

— Люблю, знаете ли, поохотиться в старом стиле, йа! Очень полезно для здоровья! Намного более полезно, чем на лошади! Это возбуждение от дикой природы! Загнать животное и забить его насмерть! — Он уставился на ней. — А вы не из де ла Вальер будете?

— Нет, — соврала Луиза де ла Вальер. Но внутри у неё всё пело. Да! Наконец! Наконец она попала ближе к современности, где уже существовала её семья. — Я слыхала, что они очень плохие люди, — произнесла она, не зная, что ещё сказать. Это заявление всегда позволяло оживить разговор и почти всегда было точным.

— Да! Именно так! Вам стоит поберечься! Если бы вы зашли чуть дальше к западу, вы бы попали на их земли! И это небезопасно! Живые мертвецы бродят по границе их земель, и они делают ужасные вещи с людьми, которых, скорее всего, не будут искать. Однажды они меня в вервольфа превратили!

— В-вервольфа? — испуганно переспросила Луиза.

— Ах, фройляйн, не бойтесь! Мне уже гораздо лучше. И именно тогда я осознал ценность хороших физических упражнений! Вроде таких!

Луиза задумчиво прищурилась.

— На западе, вы говорите. А в какой именно стороне? Чтобы я туда не забрела. — Он показал. — Ну, спасибо вам большое. Удачи вам с вашей... — она подавила тошноту — ...охотой.

— Ах ха! Да! — Взвалив оленя на плечи, он, насвистывая, ушёл прочь.

Луиза дождалась, пока он скроется из виду, и отправилась прямиком в том направлении, куда её настоятельно просили не ходить.

...

Помещение было мрачным. Воздух пах старой ржавчиной. Тёмные пятна пачкали каждую плитку на полу. Слуги с завязанными глазами играли уместно-драматичный реквием в честь своей госпожи, которая стояла перед большой золотой ванной.

Недовольно хмурясь, Маделейн де ла Вальер пыталась решить свою проблему. Эти простолюдины, судя по всему, были чрезвычайно непристойны. Они понятия не имели о том, что нужно хранить невинность до свадьбы. И всё это было треклятским бычьим сахаром, потому что в землях де ла Вальер осталось раздражающе мало юных девственных людей. Те, которым она еще не успела найти применение, быстренько избавлялись от своей чистоты даже без священных уз брака. Даже некрасивые женщины и уродливые мужчины подхватили эту моду.

Да, количество людей в селениях стремительно росло, и это означало, что у её мужа будет много солдат, но это не решало её проблемы.

Она покосилась на мешок щенят рядом с собой. Они были очень красивыми собаками, это верно, и они были девственными. В ритуалах не оговаривалось, что нужно обязательно использовать людей. Но при избыточном использовании нечеловеческой крови возникали определённые побочные эффекты, а кроме того, была проблема в удивительно малом количестве крови в щенках. Содержимого мешка с трудом хватило бы, чтобы волосы вымыть.

Ну и ладно. Что поделать-то? Она начала развязывать ворот платья.

И в этот момент юная розоволосая женщина вышла перед ней прямо из глухой стены.

— Да что же это! — воскликнула Маделейн, со звоном выронив нож.

Юная женщина осмотрелась.

— О! Это... это же Жёлтый Читальный Зал? — спросила она, принюхиваясь. Сморщила нос и с отвращением посмотрела себе под ноги. — Эм... ну, нет, но планировка именно такая.

— Да кто вы такая, чтобы вот так запросто врываться сюда? — требовательно спросила Маделейн. Её слегка трясло, что вызывало изрядные вибрации в её роскошном теле. — Я тут пытаюсь кое-что сделать с этим мешком милых щенят, и вы не можете вот так вот запросто войти! Кто вы такая? Я вас убила? Потому что я этого не помню и мне ужасно жаль сообщить вам, что мне ничуть не жаль, так что если вы планируете являться мне и преследовать, то не могли бы вы зайти попозже?

Юная женщина узнала её, это было видно по расширившимся глазам, затем нахмурилась.

— Я... призрак той, кто ходил по этим залам большую часть своей жизни, — ответила она. — Да. Мне надо идти. Кстати, какой сейчас год?

Маделейн понимающе наклонила голову.

— О, да, ну конечно же, время идёт по другому для... — она запнулась, когда к ней пришла в голову идея. Девушка выглядела очень живой для призрака, и это означало, что она где-то насосалась чужой жизненной энергии. Призраки де ла Вальер были склонны к таким делам. И вероятно, это могло бы решить и её собственную проблему. — А ведь если подумать, то вам совсем не нужно уходить. Идите сюда, восхитительно милая маленькая девушка-призрак и расскажите мне, что за поразительно зловещее послание вы хотите передать.

— Я... нет, я, правда, должна идти. Мои слова для другого. — Молодая девушка снова осмотрелась.

— Нет, нет, я чрезвычайно сильно настаиваю. — Маделейн сделала шаг вперёд, её рот приоткрылся. О, она почти что чуяла кровь. Девушка была ну очень живой для призрака, ходящего чрез стены. — Кстати, вы случайно не девственница?

— Что?

— Вы случайно не убили себя из-за нежеланной беременности? Или вы сумели устоять перед глупыми соблазнами плоти?

Девушка-призрак сильно покраснела.

— Ну... эм... что это за... эм... вопрос в том... Мне правда надо идти!

Она так оскорбилась, потому что была невинна, или стесняется признаться в своих грехах? Ну, он же была из де ла Вальер, размышляла Маделейн, так что, скорее всего, она стыдится недостатка опыта в делах похоти. Её улыбка стала шире.

Призрак отпрянул от неё, похоже, в испуге, отчаянно избегая встречаться взглядом с Маделейн.

И тут её блуждающий взгляд что-то заметил. Девушка метнулась вперёд, ухватив нечто, скрывавшееся в тенях.

— Попалось, маленькое чудовище! Я знала, что ты прячешься неподалёку, ожидая, чтобы я показалась! Ха! Я тебя раскусила!

Что-то сердито заверещало. Маделейн удивлённо моргнула. Что в её ритуальной комнате делала обезьянка с золотистым мехом и горящими жёлтыми глазами?

Её размышления были прерваны обезьяной, которая вцепилась в руку девушки. Та завопила и с размаху треснула ею об стену, снова в ней исчезнув.

Маделейн надула губы и вздохнула. Жалость какая. Подняв свой жертвенный нож, она облизнула лезвие.

— Ну и ладно. Вернёмся к щенкам. — Она открыла мешок и вытащила первого, который смотрел на неё большими жалобными глазками. — О, какой милашка! Я буду немножечко грустить, когда перережу тебе глотку!

...

Размахивая руками, сцепив зубы, Луиза спрыгнула с камня в форме часов, с обезьяной, вцепившейся ей в руку. Основатель, она столько раз чуть было не свалилась, чего и хотел Озимандия. На землях поместья де ла Вальер был поздний вечер. Здания были сильно повреждены и наскоро подлатаны, но Луиза особо не обратила внимание на всё это, занятая намного более важной проблемой в виде треклятой обезьяны, вгрызающейся ей в руку.

— Да отцепись ты, сволота мелкая! — заорала она, лупя по фамильяру. Кровь запачкала её одежду. Она принялась бить животное о землю, пока то не отцепилось. Она ощущала головокружение и чувствовала, как пульсирует место укуса.

Озимандия заверещал что-то обезьянье матерное в её адрес и вытащил из ножен поясной нож, который ему сошел бы за меч.

— Вот ты сделал одну ошибку, связавшись со мной, — проворчала Луиза, отступая назад для разгона. — Я провела с миньонами ну очень много времени. И знаешь, что это значит?

Грубые жесты Озимандии продемонстрировали, что вслух собеседнику о таком не говорят. Однако выражение его морды изменилось, когда Луиза бросилась вперёд и отвесила ему тяжеленного пинка. Животное взлетело и исчезло в пурпурном разломе.

— Это значит, что я отлично научилась пинать существ их размера, — сквозь зубы процедила Луиза. — Туда тебе и дорога.

Уф. Её голова кружилась. И воздух ощущался каким-то слишком разреженным. Это плохо. С учетом того, что у неё уже весь рукав пропитался красным, это значило, что она теряет слишком большое количество крови. Из-за чего, хах, её бабушка сейчас сильно бы злилась. Очень сильно. Ха. Ха-ха. Ей стоит извиниться перед отцом когда-нибудь. Просто чудо, что он настолько вменяемый при такой-то матери.

По какой-то причине она решила, что это ну очень смешно. Или может, она просто заплакала. Она не была уверена. Основатель, ну и порченая семейка у неё.

Луиза неуверенной походкой добралась до невысокой стенки, решив, что её одежда сойдёт за перевязочный материал, и уселась. Затем заглянула за ограду и увидела...

... ничего. Там не было земли. Только тучи и под ними какие-то пылающие адские пейзажи.

— Эм. А куда земля делась? — выдохнула Луиза. Она резко обернулась, чувствуя головокружение. Нет, за её спиной стояло поместье де ла Вальер. Которое обычно находилось на славной и прочной земле. А не в небе. Обычно такого не происходило, за исключением тех случаев, когда члены семьи в прошлом превращали его в летающий замок. Но этого не происходило уже добрых лет пятьдесят. Сорок максимум. Она видела такое только несколько раз, пытаясь найти нужную эру.

— Чудесно, — простонала она, разглядывая ад внизу, пылающие провалы с магмой, и слушая вопли проклятых, долетающие до неё. — Я думала, что приближаюсь к двенадцати годам назад. Интересно, как далеко это в прошлом?

— Хм... это сложный вопрос, — произнёс у неё за спиной очень знакомый голос. — Потому что если сейчас — это тогда, когда я думаю, то концепция времени к нему неприменима.

Луиза не обернулась.

— Заклинание может забраться в будущее? — спросила она, чувствуя, что теряет сознание. Она с такой силой сжимала кулаки перед грудью, что даже костяшки побелели.

— Разве не помнишь, что сказала Элеонора? — спросила старшая женщина. — Это заклинание разбивает время. Нет ни прошлого, ни будущего. Есть только сейчас. — Она помолчала. — Не собираешься обернуться?

— Не знаю, хочу ли увидеть.

— Уверена, что в зеркале ты видала вещи и похуже.

Луиза обернулась и встретилась лицом к лицу с собой. Сглотнула. Смотреть на свою более старшую версию было не тем же самым, что смотреть в зеркало. Совершенно не то. Будущей-Луизе было лет тридцать, и она была одета в форму небесного капитана. Синевато-багровый шрам проходил совсем рядом с левым глазом. Её рубаха была расстёгнута на шее, демонстрируя, что Луиза сумеет подрасти в аспекте груди, и часть большого старого ожога. Еще она была чуть выше, чем Луиза, и у неё была короткая стрижка.

— Давай пройдемся по главным точкам, — предложила старшая-Луиза, её речь невероятно напоминала манеру говорить её матери. — Мне тридцать шесть. Да, рождение детей влияет на размер груди. Да, этот ожог сильно болел. Не волнуйся, демону пришлось хуже, чем мне. Нет, я не повелительница. Всё вспомнили?

Луиза на пальцах пересчитала вопросы, возникшие у неё.

— Что за ад тут случился?

— Ад случился.

— Содержательно.

— Да? И как ты думаешь, что же тут случилось? Мы теперь летучий остров над Бездной.

— Так это в прямом смысле слова Бездна, там, внизу? — переспросила Луиза, у которой скрутило живот.

— М-мм, — протянула её старшая версия. — Отойди-ка от края и присядь. Нам нужно поговорить. Ты истекаешь кровью, а я могу перевязать тебе рану. И мне кажется, что ты захочешь перекусить. Может, даже немножечко вина, украденного у Королевы Ада.

...

Еда была преимущественно адского происхождения. Луиза подозревала, что она-будущая была небесным пиратом, и довольно успешным в своем деле. И всё же ела она, сколько могла. Ей нужны были силы, а последний раз она питалась... эм, наверное, это были канапе на банкете Наград в Бездне. Ела она одной рукой, несмотря на то, что вторая она обработала рану кровоостанавливающим зельем, а затем профессионально зашила и забинтовала её. Шитье было болезненным, но её старшая версия отвлекала её объяснениями о том, что произошло с миром.

— И вот как-то оно так, подбивая итоги, — закончила будущая-Луиза и допила вино. Луиза смотрела на это с изрядным восхищением. Её старшая версия выработала в себе впечатляющую устойчивость к адским винам. Луиза пробовала их в Бездне, и её повело после первого же бокала. — Мир разорван. Куски Халкгинии парят в небе над Бездной. Я, правда, понятия не имею что произошло, как, впрочем, и демоны. Это мог быть какой-то план этой сучки Адской Королевы, но если и так, то её прихвостни ничего не знают.

— Они с тобой разговаривали?

Будущая-Луиза неприятно засмеялась.

— Иногда. Но у меня есть несколько контактов в Преисподней, да и у эльфов. Остроухие сволочи что-то обо всё этом знают, но мне не говорят. Но они всегда себя так ведут, так что ничего из них выдавить не удалось.

— Хм. — Луиза поморщилась, попробовав пошевелить пальцами левой руки. Было больно, но шевелить ими она могла. Генриетте нужно будет взглянуть на её руку, если... нет, когда она вернётся домой. — Значит, я не могу остановить это, разве что случайно получится. Ты просто не владеешь достаточным количеством информации.

— И это чрезвычайно бесполезно, — кивнув, согласилась будущая-Луиза. — Но по крайней мере, ты знаешь, что оно случится. — Тут она запнулась и задумалась. — Возможно. А ведь может и не случится вообще. Я думаю, что с твоей точки зрения я даже не являюсь возможностью. Меня не уносило в будущее, когда Элеонора сломала время, и я не помню, чтобы я встречала себя, когда была тобой, что означает, что я собственно не из настоящего времени. И всё это полный сахар бычий, но что поделаешь? Откуда и-или-из когда ты пришла в здесь-и-сейчас?

— Хм, — задумалась Луиза. — Ну, эм, когда эта треклятая тварь напала на меня, я забрела в... Эм. Наша бабушка была ужасным человеком. Ты знаешь, что Каттлея унаследовала её личность? И я сейчас не про "помешательство на крови". Я про сложение и тенденцию использовать слова "чрезвычайно", "ужасно" и называть вещи "милыми". И фигура. Хотя она была блондинкой, как Элеонора и отец. — Она скривилась — Я практически уверена, что она хотела убить меня и искупаться в моей крови.

— О господи, — поразилась будущая-Луиза. — Этого никогда не происходило со мной. Ты когда-нибудь попадала в раздевалку матери, когда ей было пятнадцать?

-...нет?

— Вот и радуйся, что нет. У меня шрамы по сию пору остались. — Старшая версия Луизы непроизвольно потёрла левую руку, именно в том месте, где укусили Луизу, и Основатель, разве это не открывает возможности, о которых она даже думать не хочет? — В любом случае, являясь принцессой Небесного Княжества Вальер, у меня есть свой долг и своя честь. Не уверена, что произойдет со мной, если время восстановится, но лучше не существовать, если это не даст сбыться такому будущему.

— Погоди, что? Княжество?

Старшая Луиза потёрла шею.

— Ну... тут всё сложно. Но меня помазал на княжество Небесный Папа. И когда Брюкселль обрушился... а, ну да. Как бы это сказать? Генриетта чуточку совсем немного переборщила, сражаясь с Бездной.

— Насколько чуточку?

— Она убила всех в Брюкселле, подняла их трупы вместо солдат, привязала их духов и затем обрушила город на Лос Диаблос, чтобы выпустить там свою немертвую орду. Она погибла, но это не помешало ей завоевать примерно четверть Преисподней, раз уж она туда попала.

— Эм... — протянула Луиза. — Даже не знаю, что сказать.

— Ну... ну вот как-то так. Мы до сих пор остаемся на связи, но как ни взгляни, она теперь психопатичное, одержимое смертью чудовище, которое правит землями мёртвых как некротиран. Просто я предпочитаю, чтобы она считала меня другом, хотя бы ради того, чтобы она не попыталась убить меня и заставить быть своим другом.

— Ну. Хм. Наверное, мне стоит постараться и этого избежать, — медленно проговорила Луиза.

— Это будет только к лучшему. — Её старшая версия внимательно осмотрела её. — Ты наелась? Лучше себя чувствуешь?

— Вот не надо мамочку изображать. Я — это ты. — Луиза задумалась. — Не такая голодная и пить не хочу. Скорее, меня беспокоит будущее.

— Хорошо. Положись на свои инстинкты. Они сберегут тебе жизнь. Хотела бы я тебе помочь, но я даже не вижу разломов. Они для меня не существуют. А тебе надо идти.

— Да, пора. — Луиза поднялась, сделала глубокий вдох и подошла к ближайшему разлому в этом времени. Размяла руку, привыкая к боли от движений. Сейчас она была в поместье, так что теперь вопрос был в том, чтобы вернуться во времени к нужной дате. Желательно не так далеко, чтобы снова увидеть свою бабушку.

— О, и небольшой совет? — окликнула её будущая-Луиза со своего места за столом.

— М-мм?

— Не бросай Элеонору в разлом. Ты и я сумели выкарабкаться в настоящее, но она произнесла заклинание, а Полусъеденный Хронос очень не любит тех, кто его использует. Он забрал её. В книгах пишут, что она умерла мгновенно, но это с чужой точки зрения. Но не с её. — В глазах старшей была заметна древняя боль. — В тот день я убила двух своих сестёр, но только одну из них было просто вернуть.

Луиза нервно сглотнула, срываясь на бег. Это её план.

— Я... Я буду помнить, — крикнула она, приближаясь к разлому.

— Увидим. А теперь беги! Ты пробыла тут слишком долго! Может, уже слишком поз...

Part 12-5

"Достаточно попросить у кого-то его оружие, не говоря при этом "Я хочу им тебя убить", потому что когда его оружие будет у вас в руках, вы можете удовлетворить своё желание. Но насколько же лучше будет прибрать к рукам оружие моего жалкого братца до того, как он сможет заполучить его? Увы, мои исследования показали, что вмешательство в природу времени не принесёт мне короны, так что мне придётся выдумать иной способ захватить её".

— Луис де ла Вальер, Кровавый Герцог.

Красный свет одной из лун бил в высокое окно имения де ла Вальер, крася галереи и залы в кровавый цвет. Длинные тени тянулись по полам и стенам, словно загребущие руки. Тихое пение горничной, проверявшей двери по дороге к своей комнате, затихло вдали.

В тенях вспыхнуло два жёлтых глаза. Из этих теней вынырнула Элеонора де ла Вальер, держа перчатку из тёмного металла наготове. Аккуратно прокралась вверх по ступеням, привычно избегая скрипучих мест: по родному дому своей семьи она могла пройти даже без очков.

Затем она осторожно приоткрыла дверь своей комнаты, протиснулась в щель и тщательно за собой закрыла. Её спальня была на другом конце. Она не должна издать ни звука. До тех пор, пока не наступит момент. А тогда, ну, тогда уже не будет разницы.

Она задумалась, будет ли ей больно? Будет ли это простое, чистое не-существование, или она ощутит боль, когда она уничтожит своё прошлое? Может быть, она даже просуществует достаточно долго, чтобы история пересобрала себя, и только тогда уже исчезнет, когда мир осознает, что она умерла в шестнадцать.

Вытянув руку, Элеонора взялась за ящик в шкафу, в котором она всегда хранила запасные очки. Это была необходимая предосторожность, когда ваша малолетняя сестра ворует их, потому что считает это забавным. На секунду Элеонора задумалась, станет ли мир лучше, если вместо себя она убьет Луизу. Неудивительно, что девочка, умудрившаяся снова включить некоторые старые ловушки в доме, чтобы её близорукая сестра в них попалась, стала злой повелительницей. Эта злобность была заложена глубоко в ней.

Но нет. Это будет неправильно, решила она, вытягивая ящик и сунув в него руку. Ей нужно исправить свои ошибки. Может быть, без неё у Луизы будет шанс, если мать и отец не будут отвлечены на Каттлею.

Элеонора недоумённо нахмурилась, нащупав только деревянное дно. Ящик был пуст.

— О, — произнесла Элеонора, внезапно ощутив холод в животе. — О. Умная девочка.

А затем Луиза врезала ей по голове вешалкой.

Элеонора схватилась за голову. Кровь залила ей лицо.

— Какого демона? Ты откуда взялась? — простонала она. В тусклом красном свете её сестра была практически невидима.

— Я тут уже несколько часов сижу! Я пришла раньше! Я пряталась в шкафу! — триумфально шипела Луиза. — Но теперь мне не надо прятаться! Элеонора, я собираюсь остановить тебя! — Она подавила желание протереть глаза. Она несколько раз чуть было не заснула в тёплом и удобном шкафу. Но теперь её переполняла ясность её цели. Только бы эта ясность могла выжечь из неё усталость!

— Да ради Основателя, будь ты чуть тише! — зашипела на неё Элеонора. — Ты что, хочешь всех перебудить?

— Неважно! По крайней мере, это не даст тебе убить себя!

Лицо Элеоноры превратилось в маску отчаяния.

— Пламя Затонувшей Бездны! — прошипела она, её передёрнуло, когда она создавала заклинание.

Перчатка выплюнула крохотный чёрный огонёк, который практически сразу же плюхнулся на ковер.

Ха! Должно быть, Элеонора истощила себя, создавая то заклинание для разрушения времени. Теперь она могла тихонько и безопасно уложить её, используя заклинание вроде... эм. Ой. Луиза побледнела, осознав, что единственно заклинание ветра, которое она знает, это молния, и она понятия не имела, как сделать её нелетальной.

— Цепи Ветра! — воскликнула она, взмахнув жезлом. — Проклятье. Не сработало. Наверное, я тоже истощена.

— Идиотка — огрызнулась Элеонора, став более похожей на обычную себя. — Это даже не настоящее заклинание.

— Т-ты этого не знаешь! — Луиза снова подняла вешалку. Она попыталась ударить Элеонору в живот, промахнулась и выронила тяжёлую деревяшку, когда её раненая рука подвела её. Элеонора, полуслепая без своих очков и с таким освещением, устало попыталась ударить Луизу, но та легко увернулась. Сестры устроили вызывающую жалость драку, вяло размахивая руками. Они обе так устали, что с трудом шевелились, не говоря уже о заклинаниях.

— Твоя треклятая обезьяна сбросила меня в прошлое! — рычала Луиза, без успеха шлепая закрывающуюся руками Элеонору. — Ты хоть представляешь, как долго мне пришлось выбираться в будущее? Слишком, слишком, слишком уж долго!

— Я пытаюсь всё исправить, — проскрипела Элеонора, падая на Луизу и по-медвежьи обхватив её руками. — Ты всё портишь. Прекрати шуметь, иначе...

— И что тут происходит? — раздался требовательный резкий, острый и определённо Элеонорин голос.

Обе сестры повернули головы. На другом конце комнаты стояла Элеонора в очках, с жезлом наготове. За открытой дверью было видно разбросанное оружие для зачистки логова вампиров — колья, арбалеты, разнообразные религиозные изображения.

— Не волнуйся, это просто символический ночной кошмар, — ляпнула Луиза до того как Элеонора-старшая смогла что-то ответить. — Эм. Я представляю собой твою хорошую сторону, а она — плохую. Именно поэтому у неё светятся глаза.

Элеонора-старшая покраснела от злости, насколько можно было понять в этом красноватом мраке.

— Ах ты, маленькая...

— Выбирай добро! — быстро добавила Луиза. — Элеонора, не позволяй злу поглотить себя! И не верь лжи своей тёмной стороны!

Юная Элеонора фыркнула, двинувшись к ним.

— Ой, я вас прошу, — презрительно ответила она, протянув руку, чтобы растащить дерущихся. — Будто бы я поверю...

И Элеонора прикоснулась к Элеоноре.

...

Мир качнуло.

На границе поместья сформировалась негромко шипящая линия. С одной стороны всё осталось как было. С другой — ландшафт рушился в море времени. И луна, светившая в окна, больше не была тускло-красной. Теперь она была ярко-пурпурной.

Луна моргнула.

...

— Что только что произошло? — спросила Элеонора-младшая, отшатнувшись от них. Она дико осматривалась вокруг, её слежавшаяся во сне шевелюра моталась вокруг головы. — Почему всё стало пурпурным? — Она бросилась к окну. — И почему у луны появился глаз?

— Элеонора — прошипела Луиза своей сестре из будущего. — Да чтоб его. Вспомни правила матери! Никогда не прикасайся к себе из прошлого!

— Это она прикоснулась ко мне! — прошипела Элеонора-старшая в ответ. — Я не виновата! Это она!

— Она — это ты! И я виню вас обеих!

— Эй, вы двое, хватит шушукаться! — заорала на них младшая Элеонора, стоящая у окна. — Почему у луны появился глаз? Никто это так и не объяснил!

— Я сказала, что это всё сон, — ответила Луиза. — Просто он кошмарный.

— Я пришла из будущего, чтобы остановить тебя, — в то же время заявила Элеонора-старшая. Они обе уставились друг на друга.

— Ну, так что из этого? — потребовала ответа Элеонора-младшая, уперев руки в бока. — Одна из вас лжет!

— Собственно, мы обе можем лгать, — указала Элеонора-старшая, судя по всему, не сумев устоять перед искушением исправить чье-либо заблуждение, даже если заблуждалась она сама.

Элеонора-младшая прикусила язык.

— Ладно, допустим. Вы обе не можете одновременно говорить правду. Так лучше?

— Намного лучше, — согласилась Элеонора-старшая. — И я говорю правду. Это Луиза лжёт.

— Нет! — соврала Луиза. — Это всё сон. Путешествия во времени всё же не объясняют луну, превратившуюся в глаз.

— Погодите, это Луиза? — в то же время произнесла Элеонора-младшая. — И это правда. С чего бы это путешественнику во времени превращать луну в глаз?

— Это парадокс, созданный тобой, когда ты прикоснулась ко мне, — ответила вторая Элеонора, выпрямляясь. Её плечи поникли, она была вся покрыта синяками, избита и истощена, не только физически, но также ментально и духовно.

— О, ну конечно, вини во всём парадокс, — вмешалась Луиза, напряженно размышляя. Пурпурный свет снаружи окна становился всё ярче, что, скорее всего, означало, что реальность проваливается в море времени. Это плохо. И проблема была не только в парадоксе. Луиза прикасалась к своей более старшей версии и ничего не уничтожила. Может, это специфическая штука, работающая только с прочитавшим заклинание. — Именно так и сказал бы кошмар, который не хочет, чтобы Элеонора просыпалась.

— Прекрати мешать! — завопила на неё Элеонора-старшая.

— Я тут добро! А ты — зло! У тебя буквально глаза светятся злом! Всё, что ты говоришь, это ложь! — нашлась Луиза.

Сосредоточенно наклонив голову, Элеонора-младшая обдумывала свои варианты действий.

— Это убедительный аргумент, — признала она.

— Нет! Не могу поверить, что я была настолько тупа, чтобы поверить Луизе, лгущей мне прямо в лицо!

— Она назвала тебя дурой, — сообщила Луиза, подбираясь поближе к младшей Элеоноре. Что она точно знала про свою сестру, так это то, что она такое ненавидит. — Не думаю, что она высоко оценивает твои интеллектуальные способности.

Элеонора-старшая взвыла и бросилась на Луизу, сбив её с ног.

— Прекрати! Прекрати! Прекрати! — визжала она, осыпая Луизу беспорядочными ударами.

— Нет, вы обе прекратите! — взорвалась Элеонора-младшая. — Я тут пытаюсь оценить ваши заявления! И это значит, что вы должны ждать, пока я не выберу одну из вас! — Она подошла к ним и протянула руку, чтобы оторвать их друг от друга, и её рука снова коснулась Элеоноры.

Изломанная пурпурная линия расколола комнату, начинаясь оттуда, где младшая Элеонора прикоснулась к своей старшей версии. Комнату раскололо надвое, раздирая части с головокружительной скоростью. На одной половине остались Элеоноры, а на второй — Луиза. И она видела, что быстро уменьшающийся осколок, в котором остались Элеоноры, продолжает разрушаться. Он уже тонул в истории, в водовороте часов и минут.

И если Луиза не ошибалась, то дно этого водоворота сильно напоминало чью-то пасть. Будущая-Луиза говорила ей, что всё пошло не так в её истории, когда она сбросила Элеонору в разлом времени, и что Полусъеденный Хронос очень не любит тех, кто пользуется этим заклинанием. Глаз и пасть, скорее всего, принадлежали ему. И он собирается сожрать её сестру.

Ну, она не позволит этому случиться.

Луиза сделала глубокий вдох. Время применить всё, чему она научилась, карабкаясь через историю. Именно так она добралась сюда раньше Элеоноры. Она сфокусировалась на месте и времени, глядя в пурпурное море, и перед её глазами сформировались камни в виде часов. У неё мог оставаться только этот шанс.

— И ты мне будешь за это должна, Элеонора, — устало прошептала она, делая первый шаг.

...

Красный свет одной из лун бил в высокое окно имения де ла Вальер, крася галереи и залы в кровавый цвет. Длинные тени тянулись по полам и стенам, словно загребущие руки. Тихое пение горничной, проверявшей двери по дороге к своей комнате, затихло вдали.

В тенях вспыхнуло два жёлтых глаза. Из этих теней вынырнула Элеонора де ла Вальер, держа перчатку из тёмного металла наготове. Аккуратно прокралась вверх по ступеням, привычно избегая скрипучих мест: по родному дому своей семьи она могла пройти даже без очков.

К сожалению, для неё это её шестое чувство работало, только если всё было на своих местах. Чего она точно не ожидала, так это того, что кто-то реактивирует старые ловушки в полу поместья. Она с визгом рухнула в неё, но люк захлопнулся за ней, пока она летела вниз. Когда прибежала горничная, она списала таинственный вопль в ночи на очередное необъяснимое явление и отправилась в постель, радуясь знанию, что хотя бы один из старых призраков сумел избежать чистки юного герцога.

Вряд ли это могло послужить утешением Элеоноре, которой заткнула рот, связали и подвесили за ноги в одной из старых тайных пыточных камер. Её глаза светились от безграничной ярости, пока она таращилась на свою младшую сестру, которая стояла, прислонившись к противоположной стене с самодовольным выражением на лице.

— Ммммф мф мфы мфф мфффф мфсд, — прорычала Элеонора, что переводилось как "Как ты умудрилась попасть сюда первой?"

— О, Элли, — проворковала Луиза, её ухмылка стала ещё шире. Она скрывала своё облегчение от того, что всё на самом деле сработало. — Ты годами не попадалась в эту ловушку. Ну, в этом времени последний раз был всего несколько недель назад, но я этого не делала с... о, наверное с тех пор, когда мне было шесть. Мать и отец сумели разобрать всю систему и отчитали меня, чтобы я больше такого не повторяла. — Она покачала головой. — Господь и Основатель, да я была настоящим чудовищем, когда была маленькой. Я думаю, сила зла была очень сильна во мне, с учетом того, что я была шестилетним ребёнком. У меня прорезался слишком большой талант к старым ловушкам в доме.

— Мффор мфыр афффт!

— Вовсе нет. Я это делаю для твоего же блага. Ты не знаешь, что творишь. Поверь мне, это намного лучше, что я перехватила тебя здесь, вместо того, чтобы впустить в комнату и пытаться остановить тебя там. Спасибо за идею, о будущая я, принцесса-пират.

— Мфрфрф?

— Нет, объяснять не буду. — Она не собиралась рассказывать Элеоноре об этом, по крайней мере, пока. Бывшая повелительница, скрестив руки на груди, разглядывала старшую сестру. — Я думаю, тебе интересно, что же я буду с тобой делать, раз уж ты моя пленница. — Она широко ухмыльнулась. — Каким ужасающим пыткам я тебя подвергну? Ну, тебе не о чем беспокоиться. Потому что я... не буду делать ничего.

Элеонора издала обеспокоенный звук.

— Почему я ничего не буду делать? — Луиза подходила всё ближе, пока не встала лицом к перевернутому лицу Элеоноры. — В конце концов, ты уже моя пленница. Ты слишком вымотана, чтобы прочитать ещё одно заклинание... нет, я это точно знаю. И сегодня именно та ночь, когда ты-молодая отправилась убивать Кровавого Герцога. Так что я ничего не буду делать. Я просто продержу тебя тут до рассвета, разве что ты мне расскажешь, как остановить действие заклинания. Да, и ты бы всё равно облажалась.

Судя по панике в светящихся глаза Элеоноры, она приняла эту угрозу всерьез. Луиза вытащила кляп.

— Ты не можешь это сделать! Ты не можешь!

— Ты собираешься рассказать мне, как остановить заклинание?

— Ты должна позволить мне это сделать! Это единственный способ остановить мфф мффф.

Луиза отошла от сестры и постаралась выглядеть не слишком довольной. Основатель, это был подлинный катарсис — получить возможность заткнуть рот Элеоноре, когда она начинала говорить. За такую возможность её более юная версия наверху готова была пойти на убийство.

— Ты, скорее всего, потеряешь сознание после того, как повисишь вверх тормашками, если судить по тому, как всё происходило, когда мы были моложе, — сообщила она с деланным зевком. — Спокойной ночи, Элеонора. Увидимся утром. — Свернувшись на куче мешков для тел, Луиза закрыла глаза, игнорируя возмущенное мычание сестры, и притворилась спящей.

...

Конечно же, она не оставила её в таком положении надолго. В их имении было несколько весьма познавательных работ про эффекты подвешивания кого-нибудь вниз головой на продолжительный период времени. Там были картинки разных способов, как можно подвесить человека, чтобы он умер, вместе с рекомендациями о забавных приёмах, которыми можно разнообразить это действо.

Луиза не хотела, чтобы Элеонора умерла, но ничуть не возражала, чтобы та испытывала некоторые неудобства, так что в итоге она сестру опустила на пол, когда та потеряла сознание. Всё заняло меньше получаса. Похоже, что она была истощена. Когда они были моложе, всё происходило намного дольше.

Хмм. Наверное, ей стоит извиниться за это.

Она присела на корточки. Перчатка светилась во мраке. На руке сестры она была совсем другой формы, чем когда принадлежала ей. Но опять же, до того, как она надела её впервые, та тоже была другой.

Тёмная сила звала её. Она хотела ответить "Нет!", сопротивляться ей, оставаться сильной. И она могла сделать это. Даже шатаясь от усталости и отчаянно желая поспать она могла оставаться сильной.

Но если она устоит перед злом, то что произойдёт с Элеонорой? Луиза испытывала очень странные ощущения. Её старшая сестра, на десять лет её старше, была такой хрупкой и такой жалкой, что это было невозможно выдержать. Луиза думала, что Перчатка и любое зло, что пришло с ней, не привнесли ничего нового. У неё был сложный характер и желание показать себя, и Перчатка превратила это в припадки слепящей ярости и понукала её делать разные глупости, лишь бы доказать всем, что они не правы. А Элеонора... Элеонора никогда не была особо счастлива, поэтому тьма внутри неё предложила ей стереть себя из истории, став мученицей-самоубийцей.

— Эх, Элли, — проговорила Луиза, расчесывая пальцами волосы сестры. — Я не знаю, сколько ты боролась с наследием семьи де ла Вальер. Я думаю, ты вполне могла встречаться с бабкой и дедом. Не удивительно, что ты с ума сошла, если решила, что ты готова была стать такими, как они. Так что если ты меня слышишь, то не беспокойся насчёт того, что ты похожа на бабку. — Луиза пожала плечами. — Она скорее похожа Каттлею, чем на тебя. Или меня.

Впервые Элеонора не была возвышающейся над ней фигурой, состоящей из грубости, издевательств и мелочной жестокости. Свернувшаяся перед Луизой сестра казалась очень маленькой и хрупкой. Протянув руку, Луиза провела пальцем по её подбородку. В конце концов, у них схожая форма лица, а ей все говорили, что она выглядит хрупкой и милой. Без этой своей ауры, которую постоянно излучала сестра, они стали намного более похожи, ха, чем они обе могли бы подумать.

Слишком много порочной крови де ла Вальер чтобы стать настоящей героиней. Слишком много влияния матери, которое побуждает стремиться только к лучшему. И всегда и не одно, и не другое, вечно разрываемая между двумя мирами.

И насколько она могла видеть, было два варианта решения. Она могла отобрать Перчатку у Элеоноры и принять зло, живущее в ней, эту штуку, которая, вероятно, была порченой Пустотой. Она снова будет жить так, как жила всю свою жизнь, за исключением того, что теперь она будет знать, что это зло внутри неё питает её обиды, внезапные приступы ярости и неспособность быть честной с собой, насчёт того, что она чувствует к Генриетте.

Или она может оставить её с Элеонорой, и в её текущем состоянии её старшая сестра скоро умрёт, либо из-за злополучного самоубийства или... по другой причине. Она была несчастным человеком. А Луиза знала, что святая Пустота передается по королевской линии. Эта порченая пустота найдет её, и она всё равно станет повелительницей.

Или оно найдет Генриетту, и Луиза сомневалась, что её подруга, её любовь справится с этим лучше, чем Элеонора. Она и так была более чем обеспокоена тем, как Генриетта ударилась в некромансию, а перчатка всё сделает ещё хуже. В конце концов, будущая-она говорила, что Генриетта перебила всех в столице и обрушила город в Бездну в самоубийственной попытке мести, а затем захватила большой кусок Подземелья. Такой разум даже близко нельзя подпускать к Перчатке.

Луиза застонала, схватившись за голову. Нет, нет, нет. Дурацкая логика. Дурацкая, дурацкая логика. Она не хотела делать этого. Но если вопрос стоит так, то у неё вовсе нет выбора. Ей снова придется стать повелительницей, уже зная, что сила зла искажает её разум и мысли. Луиза вытерла глаза, чувствуя, что на них наворачиваются слёзы. Это нечестно! Совершенно нечестно! Сейчас она была счастлива. Она могла быть такой дочерью, какую всегда хотела её мать, и, что более важно, она могла быть женщиной, которой она сама хотела стать.

Но нет. Конечно же, нет. Она должна всём этим пожертвовать, после того как на несколько коротких часов она смогла попробовать, какой могла бы быть другая жизнь. Проклятье. Будь оно всё проклято.

По крайней мере, у неё будут воспоминания об этом коротком мгновении, которые будут напоминать ей, что она не обязана быть злой. Это... Этого хватит. По крайней мере, она на это надеялась.

С тяжелым вздохом она протянула руку и стащила перчатку с руки Элеоноры. И, практически безо всякого пафоса, надела на свою руку.

Драматично, зловеще, многозначительно... не произошло вообще ничего.

— Эм... — недоуменно протянула Луиза, шевеля пальцами. Перчатка сохраняла всё тот же вид, когда её носила Элеонора. А приподняв веки сестры, Луиза обнаружила, что глаза у той до сих пор слабо светятся.

И тут ей дошло. О. Ну конечно. Конечно же ничего не произойдет, если просто напялить магическую перчатку. Мы же тут со злом дело имеем. Она готова была держать пари, что сила перешла от неё к Элеоноре, потому что та побила её и приняла эту силу. В конце концов, Луиза же не была обычным магом до того, как она надела перчатку в первый раз.

И эта сила не хочет к ней возвращаться? Ха! Да как она посмела так злить де ла Вальер!

— Послушай-ка меня, — проговорила она низким, значительным голосом. Говорила она не с перчаткой, вместо этого она смотрела на Элеонору. — Я побила её. Я лучше, чем она. Посмотри, что она попыталась сделать с этой силой. Она попыталась убить себя весьма затейливым способом. Я? Я победила тёмную богиню только потому, что она встала на пути моей мести Монтеспан.

Она облизнула губы.

— Посмотри на всё, чего я добилась. И в Совете осталось еще двое людей, которые мне мешают. Так что либо ты покидаешь Элеонору и возвращаешься ко мне, либо я отправлюсь к ближайшему вулкану и сброшу перчатку туда. Могу поспорить, что силам Зла это не понравится. А затем я пойду к матери и всё ей расскажу.

Луиза ощутила, как что-то тёмное и зловещее пульсирует в Элеоноре, совпадая с изменениями в перчатке. Она улыбнулась, если эту гримасу, демонстрирующую больше зубов, чем следовало бы, можно было назвать улыбкой.

— О да. Да, расскажу. Я расскажу ей всё. Я расскажу ей, что Пустота запятнана. Я расскажу ей о проклятии, павшем из-за этого на королевские семьи. И ты знаешь, как она отреагирует. И я присоединюсь к ней. Пустота, послушай меня. Или ты снова примешь меня своим носителем, или ты можешь стать моим врагом. Выбирай. Дай мне эту силу. Или.

Ползучее ощущение зла усилилось. Элеонора задёргалась, её ноги молотили по полу. Она распахнула рот в безмолвном крике, и что-то черно-красно-дымчатое неожиданно вырвалось из него. На долю секунды оно зависло в воздухе, перед тем как броситься к Луизе и окутать её.

Она закричала. Она чувствовала, как оно проникает в её кожу, в мускулы и кости. Оно жгло и в то же время замораживало. Всего секунду она чувствовала себя ужасно, кошмарно грязной — и затем это мгновение окончилось.

Крик превратился в хриплый смех.

Волосы исходили паром, глаза полыхали яростным розовым светом, Луиза улыбалась. Выражение лица было не слишком радостным, хотя лицо и раскраснелось из-за ощущения победы.

— Вот так-то лучше, — произнесла она, сжимая руку в кулак перед своим лицом. Металл перчатки блестел в свете её глаз.

А ещё она была зла. Практически в ярости от того, сколько этого сахара бычьего ей пришлось преодолеть сегодня, чтобы вернуть эту треклятую перчатку. Она обняла свой гнев, прижала к себе и лелеяла его. Её рука полыхнула кровавой молнией, ногти горели розовым огнём. Перчатка понимающе пульсировала. О да. Да. Треклятая перчатка понимала, кто тут главный, и знала, что хозяйка собирается выбить всё, что найдёт, из дурацкого заклинания Элеоноры.

Направив поток своей ярости, Луиза произнесла одно-единственное слово на Тёмном Языке.

...

Солнце всходило над Амстрелредаммом, заливая своими лучами дымящийся, разрушенный университет.

С довольно слабым и разочаровывающим хлопком Луиза и Элеонора снова появились в подвале Великого Архива Университета. Ритуальная комната полыхнула ярким розовым огнём, и том Хронофага превратился в золу.

— Это я такое сделала? — спросила себя Луиза. — Хм. — Она осмотрелась, просто чтобы удостовериться, что больше никто этого не видел. Ну, наверное, оно и к лучшему. По крайней мере, никто больше не сможет использовать это мерзкое заклинание в будущем.

Череп Каттлеи умудрялся обвиняюще смотреть на них, даже несмотря на отсутствие глаз. Он лежал рядом со шлемом повелительницы, и Джессике явно придётся потрудиться, чтобы выправить все вмятины. Где-то сверху было слышен отдалённый звук чего-то рушащегося. Это, наверное, миньоны. Возможно ей стоило вмешаться, но скорее всего они уже успели поджечь Великий Архив. В конце концов, миньонов оставили без присмотра рядом с большим количеством бумаги. Даже если бы они не хотели, то какой-нибудь красный мог промазать своим шаром огня.

Со вздохом повелительница отправилась на поиски веника, чтобы смести Каттлею в кучу. Хм. Ей нужно собрать как можно больше, чтобы воскрешение прошло как можно проще. Может, тут есть какой-нибудь горшок или урна. Нет, погодите, это ужасная идея. Тут в любом горшке может таиться проклятие, скованный демон или еще что-нибудь, что лучше бы не беспокоить. Наверное, ей стоит отправить миньонов, чтобы они что-нибудь украли. Подобрав череп Каттлеи, она взвесила его в руке, постаравшись не уколоться о клыки.

— Ну, я остановила Элеонору, — сообщила она черепу. — И врезала ей пару раз. И заткнула ей рот. Уже что-то. Честно говоря, мне понравилось. И нет, не надо на меня так смотреть.

Крошащийся череп ничего не ответил. Элеонора пошевелилась и застонала, заставив Луизу дёрнуться и спрятать череп себе за спину.

— ... мелочь пузатая, доберусь я до тебя... — она снова застонала, моргая и приходя в сознание.

— Добро пожаловать в настоящее, Элеонора, — поприветствовала её Луиза наигранно-бодрым голосом. Она выронила череп. — В итоге, нет, ты не убьёшь себя из прошлого. Я остановила тебя и ещё уничтожила ритуал. И я отобрала эту силу обратно, потому что она плохо на тебе сказывается.

— Ммм? — Эллеонора медленно свернулась в клубок. А затем оттуда раздался медленный всхлип.

— Так что я знаю, что собираюсь сделать. Я возвращаюсь обратно в свою башню, и я собираюсь завершить то, что начала. Два члена совета уже мертвы, осталось еще два. Однако остается вопрос, что мне делать с тобой. — Луиза хотела, чтобы у неё было больше времени на обдумывание. Но усталость брала свое, и она просто хотела упасть на что-то мягкое.

— Можешь не беспокоиться, — печально ответила Элеонора. — Я иду с тобой.

Луиза удивлённо моргнула.

— Прости, что?

Элеонора сумела подняться на ноги, её глаза были красными, платье изодрано, а ногти обломаны.

— Вот так вот, — продолжала она хриплым, срывающимся голосом. — Вот что я получила. Я убила десять лет, пытаясь компенсировать... пытаясь делать правильные вещи! Десять лет пыталась быть хорошей, сражалась со своими инстинктами каждый день, сталкивалась с презрением людей, которые считали, что как наследница де ла Вальер я испорчена до мозга костей. Десять лет — и всё впустую. Когда моя младшая сестра приняла тёмное наследие нашей семьи, и в течении пары лет она убила Кровавого Герцога, и... и полностью приняла наше наследие. И я попыталась остановить её и обнаружила, что я столь же податливая. Всё, ради чего я старалась... всё впустую.

— Элеонора, — начала было Луиза, ощущая сочувствие.

По щеке сестры скатилась одинокая слеза.

— Да я хоть когда-нибудь была хорошей? — простонала Элеонора, чьи плечи тряслись от рыданий. — Или мне просто нужно было внимание? Пыталась получить признание матери, пыталась быть чем-то большим, чем выродок де ла Вальер, которым все меня называли? Я опиралась на свою гордость, и лишь гордость у меня оставалась... и теперь её одной недостаточно.

— Элеонора, — повторила Луиза, на этот раз более резко.

— Ну, значит пусть будет так! Хватит с меня! Хватит этих бесплодных попыток быть хо...

Луиза влепила ей пощечину.

— Ой! — Элеонора потёрла покрасневшую щеку, её гнев снова вернулся к жизни. — За что?

— Ты ведёшь себя глупо и эмоционально, — резко заявила ей Луиза.

— Я пытаюсь присоединиться к т...

Луиза влепила ей еще одну пощечину.

— Ай! Прекрати!

— Ты не присоединишься ко мне! — злобно пропыхтела Луиза, угрожающе занося руку. — Вместо этого ты отправишься домой к матери и отцу и будешь сидеть там в безопасности.

— Даже не собираюсь! Меня уже тошнит от добра! Я хочу принять свое тёмное наследие и ... и хватит меня бить!

— Тогда прекрати пытаться перейти к силам тьмы! — потребовала Луиза, опуская руку. Она била правой, и теперь рука болела. А если она использует левую, то Элеонора, наверное, опять потеряет сознание. — И ты не хочешь принимать свое тёмное наследие. У тебя сейчас просто истерика. Завтра утром ты будешь чувствовать себя совсем по-другому, особенно если покушаешь и выберешься на солнце. — Луиза сложила руки перед собой. — Поверь мне. Я сидела в подземелье месяцами, и мне там не с кем было говорить, кроме гоблинов. Это сводит с ума. Сидение в тюрьме, наверное, тоже.

Элеонора недоумевающе моргнула, пытаясь осознать сказанное.

— Но я хочу править Тристейном вместе с тобой? — она нерешительно попыталась настоять на своем.

— Ну, значит, тебе не повезло, раз ты именно этого хотела, — констатировала Луиза. — Я такого не планировала. Я уничтожаю Совет — особенно Варде, этого лживого пса-изменщика, о да, его я буду уничтожать долго и вдумчиво, а затем принцесса Генриетта убьет Повелительницу Севера и спасёт меня, и тем очистит свое имя. И мне больше не придётся носить одежду целиком из стали и жить, опасаясь убийц. Элли, ты возвращаешься домой. Обратно к матери и отцу. Тебе нужно будет поговорить с ними.

— Даже не собираюсь, — Элеонора попыталась упрямо выпятить челюсть, но поморщилась, потому что упомянутая часть тела болела после пощечин.

— Еще как собираешься. Послушай, ты только что пыталась стереть себя из истории. Тебе нужно с кем-то поговорить, и отец, наверное, поймет тебя лучше, чем мать. В конце концов, он же де ла Вальер по крови. — Она задумалась, как бы это сказать потактичней. — Я не хочу, чтобы ты умерла, — наконец с неловкостью призналась она. — Так что нужно, чтобы ты была в безопасности. И возле тебя были люди, которые бы заботились о тебе и присмотрели за тобой. И... послушай, — она покосилась на кучу праха и клыкастый череп, лежащий на земле — ... Каттлея будет немного, эм. Не в духе. Даже если бы я хотела, чтобы ты перешла на мою сторону — а я не хочу — я бы точно была против того, чтобы одна моя старшая сестра убила вторую. Ты, в отличие от неё, после этого не поправишься.

Сделав глубокий вдох, она присела рядом с Элеонорой.

— И мне нужно, чтобы ты оставалась живой героиней, — попросила она. — Что-то плохое грядет. Что-то очень, очень плохое. Когда ты сломала время... Элли, я видела будущее. Или, по крайней мере, вариант будущего.

— Мне уже не нравится, как оно звучит, — ответила Элеонора. Несмотря на сопли и покраснение глаз, к ней вернулась некоторая живость и настороженность. Это был хороший знак.

— Мне тоже. Я встретила себя. Мне было тридцать шесть. Весь континент развалился. Наше имение парило над Бездной. Будущая я сказала, что что-то произошло, что мир разорвал сам себя. Бездна планирует что-то серьёзное. Что-то очень и очень большое. Что-то, что нам нужно остановить.

— Ты же зло. Так почему ты хочешь остановить Бездну?

— Это... сложно там все, — задумалась Луиза. — Но даже если я зло, а я таковой себя не считаю, я из тех, кто не хочет, чтобы мир разорвало. — Она наклонилась поближе и протянула Элеоноре руку. — Так что если ты хочешь сделать что-то хорошее, что-то, что поможет искупить твой поступок той ночью... тогда, думаю, я знаю, что ты можешь сделать. А я тебе помогу. — Тут она нахмурилась. — По крайней мере, когда у меня будет время, свободное от истребления Совета. Но да, союз сестёр.

— Мать скажет мне, чтобы я убила тебя на месте.

— Да, но у тебя есть две причины, почему ты этого не сделаешь. Во-первых, ты слишком истощена, чтобы сделать это, — ответила Луиза. Некоторым чутьём она поняла, что Элеонора на её стороне. Если бы она действительно хотела убить её, то уже обязательно бы попыталась. — А во-вторых, она не де ла Вальер. У неё нет нашего... особого взгляда на мир. Мать бы меня убила, но не думаю, что попытался бы отец.

Элеонора задумалась. А затем улыбнулась, небольшой, почти незаметной слабой улыбкой.

— Нет, не думаю, что он бы убил.

— И ты подумай, — продолжала Луиза, протирая опухший глаз, — оно же и к лучшему. В том смысле, что если бы мы провели много времени в одном месте, мы бы, наверное, попытались бы убить друг друга. В смысле, не так как ты и Катт, но мы бы, наверное, попытались придушить друг друга. По-сестрински, но удушение есть удушение.

— Я... не могу не согласиться, — хрипло ответила Элеонора. Она улыбнулась, в то же время морщась от боли. — Мы слишком похожи, чтобы нам было легко вместе, но слишком разные, чтобы понять друг друга.

— Если честно, обычно я думала, что ты просто хамка.

— А я считала тебя мелкой пакостью.

Подняв сестру на ноги, Луиза довела её до скамейки.

— И вот что мы будем делать. Если кто-то будет спрашивать, то в сегодняшних событиях виноват демон, которым была одержима Монтеспан. Это, скорее всего, дискредитирует все её обвинения в твой адрес, и ты отправишься домой, и да, встретишься с матерью и отцом. Тебе нужно будет помириться с ними. Уже двенадцать лет прошло.

Элеонора поморщилась.

— Думаю, это будет своеобразная епитимья, — пробормотала она себе под нос.

— И вот еще что, — Луиза сделала глубокий вдох и подошла к месту, где был ритуальный круг. Рукой в перчатке она подняла проклятый кристалл. — Тебе нужно будет отдать это отцу, чтобы он спрятал его в тайных хранилищах. Я не хочу, чтобы Ате или Баелоджи выбрались оттуда.

— Ты... не оставишь его себе?

— Не хочу. Я не хочу дать им ни малейшего шанса выбраться. — Луиза боролась с собой, пытаясь отбросить гнев и цепляясь за тепло и ясность, которые она ощущала, не будучи повелительницей. — И если ты найдешь Магдалену, то у неё лежит тело Монтеспан. Если... если ты... если ты серьезно говорила про возможность помочь ей, это... то это что-то, что ты можешь сделать.

— Луиза, я...

— Но только если ты дашь ей испытать на себе всю твою грубость, за то, что она так по-дурацки умудрилась словить дурацкую одержимость дурацким демоном! — быстро добавила Луиза.

Элеонора неуверенно улыбнулась.

— Она меня в камере полгода продержала. Так что это более чем вероятно.

— Хорошо. Хорошо. — Луиза выронила камень и бросилась к Элеоноре, обняла её и упёрлась ей головой в плечо. Они обе воняли металлом, потом и кровью. — И Элли, н-не смей больше вляпываться в проблемы! Я серьезно! — пробубнила она. — Я никогда не п-прощу тебя, если мне придется пройти через всё это снова.

— Я никогда не прощу себя, если тебе снова придётся спасать меня, — ответила Элеонора, неудачно пытаясь пошутить. — Это... это не... Я бы в-вполне разобралась бы со всем, если бы ты чуть было не убила меня тем ударом!

В итоге всё скатилось в невнятные всхлипы. Наконец, они отстранились друг от друга.

— Ужасно тут пыльно, — прошептала Элеонора, вытирая глаза.

— Столько сора в воздухе, — согласилась Луиза, сморкаясь в рукав. — Ну, я думаю, я... я думаю, что мне следует смести Каттлею в кучку, собрать миньонов и выбираться отсюда.

— А мне нужно отдохнуть, набраться сил, чтобы создать что-то для хранения этого кристалла, затем найти Франсуазу-Афинаиду, лошадь и уехать домой, — согласилась Элеонора. — Да, и Луиза?

— Да?

— Возрадуйся, ведь сегодня Серебрянная Пятидесятница.

— Да. Да, думаю так и есть. — Луиза потерла глаза. — Я надеюсь, что в следующем году я буду дома. В смысле, по-настоящему. Потому что осталось только два члена Совета. Я же с ними за год разберусь, верно?

...

Благодаря снегопаду в кои-то веки Брюкселль выглядел чистым и непорочным. Дюк де Ришелье смотрел на его белый город и недовольно морщил нос. Это зрелище снова доказывало, что никогда нельзя верить внешнему виду.

— Жан-Жак, ты помнишь нашу предыдущую беседу насчёт Франсуазы-Афинаиды? — не оборачиваясь, поинтересовался он. — Мне кажется, что я дал тебе вполне конкретные указания, как не давать её женскому разуму отвлекаться. А теперь я выясняю, что она была одержима демоном. — Он резко обернулся. — Это ты на неё никакого внимания не обращал, или тебе просто было плевать?

Жан-Жак де Варде, сгорбившись, сидел в кожаном кресле у огня. Большой бокал с бренди в его руках был почти пуст, так что он допил его и налил себе ещё.

— Я не знал, — хрипло ответил он. — Она вела себя, как обычно.

— О, так значит ты просто ненаблюдательный дурак, а не совершенно некомпетентен, — сделал вывод Ришелье, и выражение его лица стало насмешливым. — Если бы ты знал и скрыл это от меня, я бы прямо сейчас вызвал бы тебя на дуэль. Демон мог бы стать ценным союзником.

Варде ничего не ответил, сделав большой глоток бренди.

— А теперь из-за твоей глупости и её слабости у нас тут полноценный скандал на руках, — продолжал Ришелье. — Торжество слабоумия! Нужно было повнимательнее быть к своим мужским обязанностям! Если бы она думала только про ту сосиску, которую ты прячешь в штанах, у неё бы не было времени на шашни с демонами.

— Я виню себя, — ответил Варде, в его голосе слышалась опустошенность.

— И это чудесно, потому что я тоже виню тебя. Фактически, именно этим я сейчас и занимаюсь — виню тебя! — Ришелье врезал по стене. — И теперь нам нужно искать кого-то нового для Совета Регентов, чтобы он справился с Амстрелредаммом, превратившимся в пороховую бочку. Нам нужен кто-то умный и способный, но при этом не задающий неудобных вопросов.

Тут он щёлкнул пальцами.

— Придумал! Магдалена ле Провост! Она всегда была полезна в те дни, когда она была в твоей коллекции красоток — и эта идиотка Монтеспан совершенно изгадила наши шансы прибрать к рукам Элеонору де ла Вальер. Жаль.

— Магдалена замужем, — сообщил Варде, снова отхлебывая из бокала. — Она теперь ван Делфт.

— О да, и разве её муж не один из наших полезных идиотов? Да, у этого варианта есть потенциал. Она очень умна и способна — и её нельзя назвать пуританкой — но она только недавно родила, поэтому работа по управлению Амстрелредаммом не оставит ей времени ни на что больше. Именно то, что нам нужно, чтобы удерживать позиции, пока план движется к заключительным стадиям.

Варде сомневался.

— Я бы согласился, — осторожно начал он объяснения, — но помни, она — ле Провост. Она из младшей ветви де ла Вальер.

— И что? Считай это преимуществом, — отрезал Ришелье. — До нынешнего поколения семья де ла Вальер была идеальным примером для дворян. Да, они, может, и были испорчены до мозга костей, но они понимали преимущества стабильности. Боже, если бы я мог заменить все герцогские роды, кроме своего собственного, де ла Вальер старой школы, я бы так и сделал! И конечно же, я бы избавился от нынешних. Эти люди придают слишком большое значение "добру" и "злу". Де ла Вальер были всем совершенно довольны, пока сидели в своих землях, купались в крови крестьян и занимались усобицей с фон Зербстами. И, конечно же, они были полезны в вопросе подавления настоящих угроз Короне, вроде крестьянских восстаний. Героям же можно поручить закрытие прорывов из Бездны, но они менее надёжны, если крестьянство начинает поднимать голову..

Проведя рукой по своим серым волосам, Варде тяжело вздохнул.

— Младшие ветви де ла Вальер... они становятся очень сговорчивы, выполняя волю представителей главной ветви своего рода. Я уже упоминал об этом.

— В таком случае, можешь пойти и найти ей магический амулет, или эзотерический ритуал, или ещё что-нибудь, что освободит её от этого влияния, — желчно посоветовал Ришелье, — если ты правда считаешь это проблемой. И Магдалена является высокой, фигуристой красоткой, так что ты сможешь удержать свой порох сухим.

Варде злобно на него посмотрел, но промолчал.

— Я с этим разберусь. Не сомневаюсь, что если я поручу это тебе, то после возвращения я обнаружу, что мои клерки одержимы демонами. Риккерт! Риккерт!

Волочащее ноги вонючее существо поспешно примчалось на зов.

— Да, ваша милость? — произнес прислужник кардинала. — Если вы меня звали.

— Да конечно же тебя, клоун! Я же тебя по имени звал!

— О!

— Готовь карету! Мне нужно во дворец!

— О-ооо, очень хорошо, ваша милость. Вы забыли отдать королеве её подарок?

Ришелье бросил в него кочергу. Та отскочила от головы слуги.

— Ой.

— Нет, идиотище! У меня там работа! — Он повернулся к Варде. — А что касается тебя...

Варде кивнул.

— Когда распогодится, я отправлюсь в Альбион. Наши "друзья" выдвинутся в этом году, но я им не доверяю.

— Хорошо. По крайней мере, ты не забыл о наших настоящих планах. Я буду удерживать позиции здесь. Что до Амстрелредамма, — задумался Ришелье, — то там есть мой агент, который может оказаться очень полезен в этом деле. Он когда-то занимался тем же, чем и ты. Я уверен, что в Амстрелредамме есть ряд неудобных фактов, которые могли бы и исчезнуть. Например, их может съесть дракон.

...

После возвращения повелительницы в свое мрачное подземелье, она отправилась в свою спальню, где предалась тягостным размышлениям о разных темных и неприятных вещах.

Луиза валялась на кровати, ощущая себя отвратительно. Не то чтобы это было необычным. За исключением того, что теперь она знала что всё... ну, почти всё... ну, по крайней мере, отчасти она себя плохо чувствовала из-за того, что это Зло давило на её мысли. Конечно же не только Зло и только отчасти, потому что остальное приходилось на синяки, боль, усталость и то, что она только что пережила, наверное, самую отвратительную Серебряную Пятидесятницу в своей жизни.

Но чувствовала бы она всё это, если бы она не забрала проклятую метафорическую мантию повелительницы у Элеоноры?

Гнарл точно не обрадовался, когда она вернулась и сунула ему сметённые веничком останки Каттлеи, чтобы потом позаботиться о ней, пока миньоны были очень заняты изрядным количеством награбленного в Амстрелредамме. Он разве что не плевался от ярости, когда узнал, что она ни убила, ни совратила Элеонору, и вместо этого просто отпустила её. Она искренне надеялась, что все поверяет в её историю, что она-де отдала сестре Монтеспан и отправила её сеять хаос и расшатывать позиции Совета. Но даже если поверят, то Гнарл, наверное, будет следить за ней.

— Совратить или убить, ваша злобность, — заявил он, сжав свой посох так, что костяшки побелели. — Либо вы совращаете героев, либо убиваете их. Никогда не следует позволять им резвиться на свободе, где они могут набедокурить!

Она помотала головой, пытаясь вытрясти его тихий, но яростный голос из ушей. Пусть она с ног валилась от усталости, но всё равно не могла заснуть. Её разум был слишком загружен бурлящими мыслями, и казалось, что от давления у неё сейчас взорвётся голова.

Паллас топталась у неё на груди и вылизывала лицо. Когда Луиза села и грозно посмотрела на кошку, та мяукнула и принялась намывать свои ушки. Она выглядела невинным, как ангел, если бы ангелы были котами, а следовательно были бы садистскими эгоистичными монстрами, интересующимися в основном едой, сном и чтобы их кто-то гладил.

— Тьфу, — ворчала Луиза. — Ах ты чудище мелкое, опять жрать хочешь?

— Мрав, — глубокомысленно ответила Паллас.

Свесив усталые ноги со своей слишком уж высокой кровати, Луиза немного покачалась, но ухватилась за столбик.

— Ну пошли тогда, — пробормотала она, протирая глаза. — И тебе чего-нибудь поесть дам, и сама выпью какого-нибудь вина или чего-то еще, чтобы уснуть. Возможно, тёплого молока.

К тому моменту, когда она прошла половину пути по освещённому факелами коридору, она очень сильно жалела о своем решении. Мало того, что она чуть с ног не падала от усталости, так ещё и Паллас лезла тереться о ноги и вообще всячески мешала. К тому же только сейчас она заметила, что идёт не туда. Она обнаружила себя перед дверью в как-бы-камеру Генриетты, хотя на практике единственный ключ от неё был у Генриетты.

Луиза нервно сглотнула. Она до сих пор помнила простоту бытия когда... когда она была свободна от своих чувств. Как всё вокруг казалось таким понятным. Как легко она заявила, что расскажет Генриетте всё о своих чувствах.

Она подавила смешок. Может, усталость сделала её пьяной от недостатка сна. Потому что ей казалось, что, наверное, она сможет всё это ей сказать.

... а если не сможет, то она просто может рухнуть на её кровать, что будет намного проще, чем тащиться обратно в свою собственную спальню. А еще Луиза отметила, что предательница Паллас куда-то смылась, осознав, что тут её кормить не будут.

Она сделала глубокий вдох и подняла руку, чтобы постучать в дверь Генриетты.

А затем отбежала в сторонку и спряталась, выжидая, пока не перестанет тяжело дышать. Она сможет! Она должна! Она сражалась с настоящим тёмным богом! Рассказать девушке о своих чувствах к ней — это вообще пустяк!

Луиза постучала в дверь.

— Иду! — откликнулась Генриетта. Она открыла дверь, и Луиза уставилась на свою лучшую подругу, которая явно готовилась пойти спать. Волосы уже были распущены, а сама она была одета в черную ночную сорочку и панталоны. Из комнаты пахнуло слабым запахом железа, но Луиза его проигнорировала. — О, Луиза-Франсуаза, я так рада тебя видеть.

Сердце Луизы наполнилось теплом. Да! Она сможет сделать это. Она практически чувствовала тепло, которое излучала Генриетта. Ей нужно просто выговорить несколько слов своим внезапно пересохшим ртом.

— Генриетта... — проскрипела она.

— Луиза-Франсуаза, у меня прекрасные новости! — обрадовано рассказывала Генриетта. — Я пообщалась с той альбионской повелительницей, полуэльф которая, ты представляешь! Такая злая! И мне кажется, что я выяснила кое-что полезное для нас!

— Я... Я... — Луиза облизнула губы. — Я думала про нас и...

— Я тоже! Это отлично нам послужит! Ну, ты знаешь, Тиффания сражается против республиканцев Альбиона, это те самые, которые убили моего милого принца, и это автоматически делает её нашим другом. Но она хочет обсудить с нами союзный договор, чтобы мы могли сосредоточиться на уничтожении и Совета, и Республиканского правительства! — Генриетта прижала руки к груди. — А затем! Ты только подумай! Они казнили мою любовь, но мы сможем добыть его тело. Луиза-Франсуаза, я смогу вернуть его.

— О... — ответила Луиза. — О. — Затем её плечи поникли. — Понятно. — Она посмотрела на Генриетту, такую счастливую в своем злорадстве, и... и такую оживлённую, и красивую, и влюблённую в другого человека. Ей на глаза навернулись слёзы. — Я так рада за тебя, — выдавила она до того, как истощение победило, и она соскользнула в мягкие воды забытья.

Последним, что она увидела до того, как уснуть, была практически полуголая Генриетта, склоняющаяся над ней, и некоторые её части практически вывалились из ночной рубашки, что показалось ей очень нечестным.