| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Какие у Вас сумки тяжеленные — Вы туда кирпичи напихали, что ли? — удивленно спросил охранник, заглянувший в сумки монтеров.
— Так инструмент там, мил-человек — провод опять, а у него вес изрядный — степенно ответствовал Фрол Иванович, легонечко дернувшийся при упоминании о кирпичах — заметную часть груза в сумках составляли действительно эти строительные материалы, взятые по предложению Тихменева, чтобы на обратном пути не привлечь внимания охраны явно потяжелевшими сумками.
— Ну, Вам видней — флегматично пожал плечами белобрысый латыш. — Сейчас придет охранник, он проводит Вас на место работы. Да, отлучаться оттуда без сопровождения строго запрещено.
— Э, милай, а ежели нам до ветру понадобится? — Седой гениально перевоплотился в простягу-пролетария, интересующегося только самыми незамысловатыми житейскими потребностями.
— Вам покажут ватерклозет для сотрудников — ответил охранник.
— Чего? — 'не понял' Седой.
— Эт так сортир называют, на барский манер — подыграл Седому Тихменев.
— Эко как — мудрено все называют, не по-русски — доиграл роль Седой.
Латыш презрительно фыркнул — на его роже крупными буквами было написано 'Русские свиньи не знают, и знать не хотят европейского порядка'.
Тихменев отвел взгляд, чтобы охранник не прочитал в глазах холодного презрения — потомственному русскому офицеру трудно было иначе относиться к потомкам крепостных свинопасов и золотарей остзейских баронов (впрочем, справедливости ради, надо заметить, что симпатичные латышки могли сделать головокружительную карьеру по меркам того времени, став горничными молодых немецких дворян — ну, а впоследствии, получив приданое, быть выданными замуж за какого-нибудь ремесленника или даже трактирщика), во время Гражданской войны 'прославившимся' дикой жестокостью, став штатными палачами большевиков. Кое-что Сергей Алексеевич видел своими глазами — и, было дело, отправил к чертям полдюжины латышских стрелков. Впрочем, по его глубокому убеждению, убийством это не было — нельзя же считать убийством ликвидацию чумных крыс, по недосмотру Господнему получивших человеческий облик?
Впрочем, дальше все пошло как по маслу — вызванный охранник проводил их до требуемого склада, объяснил, что здесь не просто перегорела проводка, а напрочь сгнила, так что ее надо поменять целиком. Быстро разобравшись, какой сейф им требуется, Седой устроился работать, заявив при этом: 'Добрый 'медведюшко' был у товарища Свердлова, настоящей германской работы — одно удовольствие ломать такой'. Фрол Иванович начал менять проводку, Сергей же Алексеевич внимательно прислушивался к звукам в коридоре, время от времени помогая старому знакомцу.
Так прошло четыре часа. За это время охранник заглядывал к ним дважды — но, благодаря тому, что склад находился на отшибе кремлевских подвалов, в той их части, которая редко посещалась, своевременно услышать его шаги особого труда не составляло. Меры принимались мгновенно — Седой сворачивал свое невеликое хозяйство, убирал его с глаз, и, присоединялся к разведчику и моряку, так что видимость добросовестного труда на благо пролетарской власти была убедительной.
По истечении этого времени Седой, оторвавшись от работы, спросил: 'А не пора ли нам поесть? За полдень ведь уже перевалило'.
Тихменев, нервы которого звенели гитарными струнами — все же не каждый день приходится так рисковать — сначала собирался возмутиться, но, внимательно посмотрев в глаза необычному компаньону и увидев там дерзкое веселье, в смеси с удовлетворением от хорошо сделанной работы, ограничился вопросом: 'Удалось?'
— Эх, какой розыгрыш Вы мне испортили — деланно огорчился старый медвежатник. — Я-то надеялся, что начнете говорить, что, дескать, кусок в горло не полезет, пока дело не сделано. А так верно — сломал я 'медведя'. Открываем?
Тихменев и Фрол Иванович синхронно кивнули — говорить было трудно, от волнения у них перехватило горло.
Седой аккуратно открыл внешнюю дверцу сейфа, с номерным замком. Взглядам троих открылись внутренние ящички, также явно закрытые.
— Так тут тоже замки — с искренним разочарованием сказал бывший кондуктор.
— Это замки от честных людей — весело ответил Седой, которому явно доставляло удовольствие продемонстрировать свое мастерство. — Настоящий замок тут один, на целых шесть цифр — и я его уже открыл. Эти все я вскрою за четверть часа — хотите поспорить?
— Не хотим — покачал головой Сергей Алексеевич, кое-что слышавший о сейфах и медвежатниках высшего разбора. — Если я ничего не путаю, то хорошим результатом считается вскрыть замок на четыре цифры за пять-шесть часов, на шесть цифр — за восемь часов. То, что Вы сломали замок на шесть цифр за четыре часа, значит одно — Вы не просто мастер, а мастер наипервейший, лучший медвежатник Москвы, если не всей России. Так что эти замки Вам — как говорится, 'на один зуб'.
— А о Вас не зря говорили, что Вы человек с нешуточным понятием — серьезно сказал старый медвежатник, глядя в глаза разведчику. — Я, уж не посетуйте, навел о Вас справки у кое-кого, не склонного болтать попусту — человек о Вас с большим уважением отзывался, хоть Вы и не из наших.
Тихменев молча кивнул, поняв, на кого намекает Седой — доводилось ему иметь дело с одним из старых 'иванов' (тогдашний аналог воров в законе — В.Т.), контролировавшего в свое время нелегальную торговлю продуктами в центре Москвы. Умен был его контрагент — умен, осторожен и предусмотрителен, как матерый, много раз травленый волк, выбившийся в вожаки стаи и много лет им остававшийся, несмотря на все попытки молодых хищников скинуть его. Умен он был настолько, что узнал в Сергее Алексеевиче равного ему по силам хищника, хотя и совсем другой породы, с минуту молча посмотрев ему в глаза. И в дальнейшем вел себя соответственно.
— Ладно, хватит разговоры разговаривать — дело еще не сделано — прервал беседу Седой, склонившись к замкам.
Тихменев же, превратившись в слух — сейчас прохлопать визит латыша было не просто недопустимо, но и очень обидно — констатировал про себя то, что Седой продемонстрировал ему свое уважение не просто так, а в расчете на будущее сотрудничество. Что хитромудрому медвежатнику от него понадобится, разведчик догадывался — впрочем, следовало дождаться подтверждения.
Через двенадцать минут — Тихменев засек время по наручным часам — Седой позвав их, начал открывать одну за другой внутренние дверцы сейфа. Увиденное впечатлило даже разведчика с медвежатником, которым доводилось видеть немало ценностей разом — у Фрола Ивановича просто отвалилась челюсть.
Надо признать, удивляться было чему — понятно, никто не ожидал увидеть в монументальном сейфе одного из лидеров большевистской партии горстку серебряной мелочи, но и узреть этакую пещеру Али-Бабы в миниатюре тоже не ждали, несмотря на всю имевшуюся информацию. Одни 'скромные' столбики в плотной синей бумаге, целиком занимавшие один из ящиков, чего стоили — быстрый пересчет показал, что их насчитывается ровно сотня, не больше и не меньше.
— Это что такое? — удивленно спросил Фрол Иванович, что и было неудивительно — он, простая душа, в жизни не видел стандартных упаковок золотых империалов, использовавшейся казначейством Российской Империи, по сотне монет в каждой (была в РеИ — В.Т.).
Седой молча подковырнул ногтем бумагу, прикрывавшую верх одного из 'столбиков' и вытащил золотую десятирублевку. Потом негромко пояснил: 'При царе так паковали тысячу рублей золотом, в червонцах. В каждой такой штуковине сто золотых десяток. Так что в сотне упаковок десять тысяч золотых — как одна копеечка'.
Четыре других ящика были набиты аккуратными коробочками для ювелирных изделий. Быстрый осмотр пары десятков коробочек убедил честную компанию, что они отнюдь не пустуют. Тщательный подсчет показал, что имеется в наличии 705 коробочек (соответствует РеИ — в сейфе Свердлова было обнаружено 105700 рублей в золотых монетах и 705 ювелирных изделий, плюс российские и иностранные паспорта. — В.Т.).
Еще в одном ящике нашлась стопка паспортов и несколько пригоршней золотых десяток — возиться с изучением первых и подсчетом вторых не стали, поскольку дел еще было по горло.
Фрол Иванович отправился 'на стрем' в коридор, а Тихменев с Седым занялись упаковкой добычи в сумки, откуда были вытряхнуты все кирпичи и провода. Дело было не таким уж и простым — одни золотые монеты, несмотря на невеликие размеры, весили пять пудов без малого, или, по-новому, больше восьмидесяти кило (один пуд был равен 16,3804964 кг, в золотой десятирублевой монете содержалось 7,75 г золота — В.Т.). А еще имелись коробочки с ювелирными изделиями — да, каждая по отдельности была невелика, но семь сотен таких коробочек занимали приличный объем да и весили не меньше пуда. Укладывать их было надо очень аккуратно, с таким расчетом, чтобы содержимое не было повреждено при переноске — иначе, украшения можно было продавать только на лом, а стоили они явно приличных денег.
Впрочем, за полчаса парочка справилась с делом. Упаковки червонцев были сложены на дно сумок, коробочки с украшениями были уложены поверх них. Оставалось только радоваться тому, что Фрол Иванович, в свое время, озаботился сшить сумки под инструмент из некрашеной бычьей кожи, неказистой, но очень прочной — а за четверть века службы на кораблях и суше они оказались замызганы до полной непрезентабельности, не потеряв при этом в прочности (старый моряк и опытный человек, Фрол Иванович явно не забывал пропитывать их касторовым маслом).
После чего компания уселась пообедать, чем бог послал. Зашедший с очередным контрольным визитом охранник узрел вполне естественное зрелище перекуса неплохо зарабатывающих трудовых людей — сало, вареная картошка, вареные вкрутую яйца, лук, хлеб. Поморщившись, латыш, которому еще надо было ждать смены с дежурства, молча вышел.
— Ладно, что будем делать с кирпичами? — прервал молчание Седой, когда провизия была съедена.
— Может, запрем их в сейф? — предложил бывший унтер-офицер, не чуждый морских шуточек — и, явно готовый использовать подвернувшийся случай, чтобы зло посмеяться над 'товарищами'.
— Не стоит, Фрол Иванович — возразил Сергей Алексеевич. — Если товарищи ничего не найдут в сейфе — а ведь когда-нибудь они соберутся его вскрыть! — то у них будет богатая пища для размышлений: то ли сам Свердлов его опустошил перед смертью, перепрятывая содержимое куда-то еще; то ли расстарался кто-то из его приближенных, в промежутке между его смертью и помещением сейфа на этот склад; то ли, может быть, к этому причастны монтеры, ремонтировавшие проводку на складе. А вот если в сейфе найдут кирпичи, первыми подозреваемыми станут монтеры с тяжеленными сумками.
— А куда тогда девать кирпичи? — спросил кондуктор.
— А чем Вас не устраивают вон те шкафы у дальней стены? — поинтересовался разведчик, взглядом указывая на соответствующие предметы. — Стоят они явно давненько, не год и не два; аккуратно выгрести из-под них пыль, сложить туда кирпичи — желательно, поглубже, чтобы беглым взглядом было незаметно — и, столь же аккуратно присыпать этой же пылью, чтобы, если кто-то туда полезет, у него было впечатление, что эти строительные материалы там лежат с того момента, когда ставили на хранение шкафы. Вряд ли кто-то точно вспомнит — если вообще вспомнит свое участие в перетаскивании шкафов несколько лет назад! — были там кирпичи у стены или нет. Тем более, если эти кирпичи заросли толстенным слоем пыли, несомненно, собиравшимся много лет.
— А как мы объясним, что тащим обратно тяжеленные сумки? — спохватился Фрол Иванович. — Если мы проводку поменяли, потратив провод?
— Взяли с запасом, так что весь не потратили — плюс к тому, инструмент тяжелый — пожал плечами Тихменев. — Службу эта компания явно несет через пень-колоду — ведь они не перетряхнули наши сумки на входе, хотя должны были это сделать, мало ли что мы могли тащить, до пироксилина и маузеров включительно.
— Побрезговали они в грязные, замызганные сумки лезть — по мордам ихним было видно, испачкаться не хотели — высказался Седой. — Правы Вы — это не царские жандармы с полицейскими, те не ленились залезть в самую последнюю хурду, если было хоть малейшее подозрение. Помню я пятый год, когда замятня на Пресне была — случилось мне идти через жандармский кордон, и видел своими глазами: прется там замурзанный пацаненок, тащит сумку, из грязной дерюги, дескать, еду домой несет, папка болеет; так жандармский унтер, чин не самый малый, не побрезговал лично эту сумку досмотреть со всем тщанием. Тот службу правил на совесть — а эти, как выбились из грязи в князи, так бар из себя и корчат.
— И, что, нашел что-то в сумке унтер-офицер? — поинтересовался Сергей Алексеевич.
— Да нет, еда там была, как мальчишка и говорил — ответил медвежатник. — Но не в этом дело — я лицо его видел, когда он в сумку лез: не хотелось ему этого делать, поперек его понятий было пацаненка малого обыскивать — но, он службу понимал, поэтому и перетряхнул все.
— Может, прихватим с собой старые провода — дескать, мусор выносим? — предложил Фрол Иванович.
— Нельзя — возразил Седой. — Эти могут придраться только для того, чтобы свою власть показать. Наоборот, надо предложить им старые провода принять по описи — дескать, сдаем казенное имущество по принадлежности, блюдем порядок.
— Это сколько же придется возиться — вздохнул бывший кондуктор.
— Придется еще оформлять ордер на получение денег за работу и тащиться с ним в бухгалтерию — заметил Тихменев. — Другого выхода у нас нет — нельзя дать хотя бы малейший повод для подозрений.
— Да, такого дела у меня еще не было — усмехнулся старый медвежатник. — Не просто взять хабар в Кремле — но и потаскаться с ним на глазах местной охраны, чтобы спокойно уйти.
Фрол Иванович молча покрутил головой — до него только сейчас дошло, что придется идти с сумками, набитыми золотыми монетами и драгоценностями, сначала в хозяйственное управление комендатуры, а, потом, в бухгалтерию. А не делать этого нельзя — что это за работяги такие, что сделав работу, не пойдут получать деньги за нее?!
— Ладно, поговорили, и хватит — подвел итог под обсуждением Сергей Алексеевич. — Нам еще надо доделать проводку и получить за нее деньги. Фрол Иванович, много еще осталось?
— Если возьмемся за дело дружно и без перекуров, часа за три управимся — ответил бывший кондуктор.
Дальше были три с половиной часа работы — трудились быстро, но, тщательно и аккуратно, так что даже не терпящий халтуры Фрол Иванович, внимательно изучивший результат, удовлетворенно хмыкнул в усы.
Вызванные охранником ответственные за склад и электрохозяйство внимательно осмотрели проводку и опробовали все — но, придраться было решительно не к чему, работа была сделана на совесть.
— А почему вы мусор не убрали? — спросил ответственный за склад.
— Какой же это мусор? — степенно возразил Фрол Иванович. — Эти провода, вместе с прочим — казенное имущество, которое полагается сдать по принадлежности.
— Так оно сгнило все! — возразил ответственный за склад.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
