— 'АИДЕ' — стоп машина! Всему экипажу построиться на баке! За порчу машин и сопротивление — расстрел! Двум матросам спустить трап! Принять призовую команду!

Приказ понят, трап правого борта спускают, народ бежит со шмотками на бак, кто-то, кажется капитан, спускает итальянский флаг.

Мы тоже останавливаемся и спускаем шлюпку. Оружия, кроме десятка ТТ и кортиков, у наших нет. Впрочем, в корабельных коридорах с трехлинейкой не развернешься, в них пистолет удобнее. Да и главное оружие сейчас совсем не ТТ, а наши пушки. Когда у тебя в танках более 5000 тонн нефти или бензина, тебя один снаряд превратит гигантский погребальный костер, и итальянцы это прекрасно понимают.

Через полчаса все закончилось. Итальянцы, тихо и дисциплинированно собрали свои вещи и погрузились в шлюпки, в которых им оставили достаточно воды, консервов и сухарей. Подняв паруса своих шлюпок, итальянцы, медленно лавируя под совсем не попутным ветром, уходят на запад, к близкому болгарскому берегу. Перед уходом их капитан встал во весь рост на корме шлюпки, отдал честь и гаркнул во всю глотку:

— Грацие, капитано!

Мы уже почти два часа лежим в дрейфе. С машиной итальянца уже разобрались, механики докладывают что уже готовы начать движение. Теперь вопрос куда идти. Как известно скорость эскадры равна не скорости лидера эсминцев, а скорости самого тихоходного тральщика. И наша скорость теперь равна скорости этого итальянского трофея. Всего десять узлов....Смеркается, отпускаю всех зенитчиков на отдых. В сгущающейся темноте нас хрен найдут, так что пусть до утра отдыхают... Думаю, что пора поворачивать на ост, идти так сутки, потом определить точные координаты по звездам и тогда поворачивать курсом на Севастополь. Да, именно так и сделаем... Отдаю соответствующие команды. Моя маленькая эскадра приходит в движение. А над головой зажигаются звезды, и наступает короткая, тихая и теплая летняя ночь морского круиза. Пожалуй, так и надо будет назвать эту операцию — 'Черноморский Круиз'. Передав вахту третьему помощнику, в полночь ухожу спать, предварительно приказав разбудить меня в пять утра, или в любое время в случае ЧП.

Фортуна улыбалась нам до самого конца нашего круиза. Экипаж, работая на два корабля, справился с задачей. Люфтваффе нас не нашло (а может и не искало?). Итальянец не потерялся в море, а шел за 'Совершенным' как привязанный. И самое главное — на свои мины мы не нарвались. Возможно, потому что в тридцати милях от Севастополя я приказал застопорить машины, лечь в дрейф и, включив, наконец, передатчик, доложить в штаб флота:

— Нахожусь в квадрате...., веду трофей, прошу встретить.

Лежим в дрейфе и ждем встречу.Я пишу рапорт о своих действиях и проведенной операции. Петрович еще позавчера проявил пленку и напечатал фотографии. Шикарный рапорт получается, иллюстрированный. Почти как пост в ЖЖ. 'Пичалька'.

Черт его знает — поставили уже мины возле Севастополя или нет, ограничившись только районом Одессы? Нет у меня желания проверять это на собственной шкуре. Так что будем спокойно и терпеливо дрейфовать и ждать столько, сколько потребуется. Через два часа после отправки РД, к нам на встречу прибежали 'Сообразительный' и 'Смышленый'. Ого! Судя по такой встрече и по тому как они бежали к намполным ходом, мое РД произвело шикарный эффект в штабе. Ну да, мы должны были вернуться еще 25 к вечеру. Но мы исчезли, а возвращаясь, почему-то оказались юго-восточнее Севастополя, хотя должны были быть намного западнее и севернее. Стопудово трофеи еще никто не захватывал. А мы молодцы. Счет трофеям открыли. К двум 'Ю-88', сбитым утром еще 22 июня мы добавили еще погром Констанцы и трофейный танкер с грузом. Такого счета ни у кого нет. Безусловно, война только начинается и 'люфтов' все еще сбивать будут, кто больше, кто меньше. А вот захватить еще одни вражеский танкер это уже вряд ли. Мда... 22 уже кажется так давно было. А ведь только неделя прошла. Черт, сегодня же 29 июня! Минск! Надо бы послушать радио. И наше и 'голоса', всякие там ВВС, DW, или как там сейчас эта геббельсовская радиостанция называется? Минск — это индикатор дел на Западном фронте. Там главные события. А все, что здесь происходит — это мелочи и пустяки, игры в песочнице ясельной группы детского сада...

Кстати, насколько я понял из судовых документов 'АИДЫ', ее груз должен был быть доставлен в Ираклион, что на Крите. Значит, теперь люфтваффе там какое-то время будет сосать лапу, а британцам слегка полегчает на тоже время. Вот такой вот неожиданный каприз Фортуны. Не хотел я помогать британцам, но не возвращать же из-за этого свой трофей фашистам? Не поймут-с. Да я и сам не пойму.

— Серега! Где это ты такого жирного карася отловил? — весело заорал в мегафонмой тезка старший лейтенант Сергей Ворков, командир подошедшего 'Сообразительного', поравнявшись с нами.

— Там, в море, тезка, в море, — широким жестом я указал на юго-запад, — Так что ищите и обрящете. А вы как, мины поставили?

— Все поставил в полном соответствии с приказом! — тезка довольно улыбнулся.

— Тогда копию карты давай! Я не хочу на твои сюрпризы нарваться!

— Она конечно строго секретная, но тебе как другу в обмен можно. Когда придем в Севастополь, перерисуешь. А я твою карту себе скопирую.

— Хорошо, приду. Кстати, есть еще с чем приходить — пару бутылок экзотического вина с трофея принесу.

— А ты почему здесь стал? Повреждений нигде не видно, так что коль дошли сюда, то и в Севастополь могли бы сами дойти.

— Здесь под килем больше ста метров, а ближе к берегу глубины резко сокращаются, как ты знаешь...

— А, понял, боишься на мины нарваться? — сообразил тезка, — Черт, а я об этом даже не подумал, когда вчера возвращался. Йооо, все ж разбегались кто куда с минами...

— Вот именно! Кто ж его знает, кто и где чего в море накидал.

— Так где ты был, все же?

— В Констанце....

— Где???? — похоже, тезка офонарел, услышав такой ответ, — Ты шутишь??

— Зачем шутить, если мы именно в Констанце побывали?

— И этот итальянский трофей оттуда?

— Нет, 'Аиду' мы гораздо позже уже в море догнали. Она ушла из Констанцы еще 24-го вечером, а мы туда заглянули на кофе раненько поутру 25-го....

— И что теперь у румын ?

— У румын? Хмм... как бы тебе коротко и понятно объяснить... Полный пи

* * *

. Пушистый полярный пушной зверек...

— Привираешь, небось?

— Зачем? Петрович все сфотографировал, так что все увидишь. Если меня, конечно же, не расстреляют. Впрочем, лучше быть расстрелянным, чем болтаться в петле на рее, как это может быть случится с тобой и коллегой..., — я кивнул в сторону 'Смышленого'.

— Какой расстрел? Какая рея? Почему болтаться? — командир 'Сообразительного' полностью перестал соображать.

— По кочану, — я грустно улыбнулся. — Во-первых, я нарушил приказ поставить мины у Одессы и поперся в Констанцу. Сам понимаешь, что значит не выполнить приказ командования во время войны? Во-вторых, ты тоже где-то под Одессой мины накидал?

— Нет, не возле Одессы, а немного восточнее, у Очакова. Но причем тут это?

Якорный Бабай! Я с трудом удержал себя от громкой ругани. Стратеги, хвать их за ногу да пустыми головами об стену! Минным полем вход в Днепро-Бугский лиман перекрыть решили. Да четыре батареи полевых 122мм пушек-гаубиц у Очакова, на Кинбурнской косе и на острове Первомайском гарантировано многократно помножат на ноль любого вражину, рискнувшего сунуться к Очакову. Это не говоря уже о том, что на Первомайском и так 8 десятидюймовок давно стоят. Они конечно не новые, еще с царских времен, ну так им же не с 'Тирпицем' драться. Причем сделают это пушкари без риска потерь от дружественного огня. Вот только соваться туда некому. И если мы дурака валять не будем, то и желающие приближаться к нашим берегам вообще никогда не появятся.

— Когда на твоих минах подорвутся и погибнут наши, ты тогда сможешь дальше жить с таким грузом на душе и разве не сунешь с тоски голову в петлю?

Тезка стал совсем мрачным, но помолчав пару минут, возразил:

— Черт не выдаст, свинья не съест. Все обойдется. А победителей вообще не судят. Так что не дрейфь!

В кильватере 'Сообразительного' мы вошли в Севастополь. И хотя нас встретили с оркестром, вечером, через четыре часа, после того как я сдал свой рапорт командиру дивизиона меня все-таки арестовали. Без грубости, мордобоя и срывания погон. Собственно с моей формы и срывать-то нечего. Погоны еще только через два года введут. Это если тут все будет по-прежнему. Потом, когда все кончилось, по секрету, мне рассказали что Октябрьский, увидев трофей и фотографии уничтожаемой Констанцы, сначала обещал меня наградить, а когда до него дошло, что я приказ не выполнил и мины не поставил, рассвирепел. Десять дней я провел на гарнизонной гауптвахте. В одиночке, как ни странно, хотя камера была на четырех. Допрашивали меня только один раз, сразу после ареста. Арестовывали меня краснофлотцы из комендантской роты, а допрашивала — вовсе не 'кровавая гебня' из НКВД, а следователь из прокуратуры флота. И вопреки расхожему мнению о том, что НКВД и прокуратура были вотчиной людей 'демократической национальности' следователь, военный юрист первого ранга, был русским, причем с 'истинно арийской внешностью' , то есть голубоглазым блондином, слегка похожим одновременно и на поэта Есенина и, почему-то и на президента Кеннеди. ( В реальности более 85% сотрудников и НКВД и прокуратуры были русскими.)

И он не мог понять, что ему делать — мое дело не вписывалось ни в какие шаблоны дел о 'шпионах и врагах народа'. Он то угрожал, то льстил, то вновь угрожал. И чего он хотел добиться я так и не понял. Я стоял на своем — приказ преступный, выполнять его не следовало. Я действовал по своей инициативе исходя из обстановки с целью нанести максимальный ущерб врагу. Мои действия принесли победу. Более того, сослался на свои довоенные рапорты и протоколы довоенных командно-штабных учений флота в ходе которых я объяснял, что подобная ситуация с минными постановками может сложится и к чему это может привести. Добавил, что мои прогнозы наполовину уже подтвердились. И предупредил еще раз — невинные жертвы этих приказов еще будут. В конце он изволил нелепо пошутить, сказав что-то в стиле Quot licеt bovy, non licet Jovy. Уничтожать вражеский флот в его базе можно было только Нахимову, а я мол не Нахимов. Я отвязался в ответ:

— Гражданин военнюрист первого ранга, а почему это вы думаете, что советский человек хуже царского сатрапа-адмирала? Почему советскому человеку нельзя уничтожать врагов нашей Советской Родины?

Он не нашел что ответить, заткнулся от такой моей наглости, прошуршал своими бумагами и вызвал конвой...

Десять дней пока я просидел в одиночке, в Севастополе бурлили страсти, хотя внешне все было тихо, спокойно и благопристойно. Петровичу тоже изрядно потрепали нервы, но не арестовывали. Он отдал фотографии, сделанные в Констанце, и рассказал все как былокорреспонденту 'Красной Звезды' и ТАСС Александру Хамадану. Тот пришел в восторг от таких вкусных подробностей. О координатах минного поля, указанных в приказе, Петрович естественно промолчал. Новость о приключениях 'Совершенного' уже была сенсацией. Оказывается, еще когда мы были в море, еще вечером 27 июня, БиБиСи сообщило о разгроме Констанцы и от имени Черчилля, поздравило Сталина и командование РККФ с этим успехом. Кстати, интересно, когда и как Интеллидженс Сервис узнал об этом и сообщил в Лондон? Авернувшиеся к себе не солоно хлебавшие, но живые и невредимые турки, те самые, с которыми мы разошлись в море, сообщили всем и каждому и о разгроме Констанцы, результат которого они увидели своими глазами. Сообщили они и название 'Совершенного', высказав предположение, что именно этот корабль и мог этот разгром учинить. Шум был уже во всех СМИ нейтральных стран, да и не только нейтральных. Двадцать девятого Геббельс был вынужден ответить, поскольку шило в мешке уже не утаить. Геббельс бесновался в эфире и сыпал проклятиями, но сквозь зубы признал факт разгрома и назвал командира 'Совершенного', то есть меня, своим врагом и врагом Рейха.

Все эти дни наш экипаж не выпускали с корабля — у трапа постоянно стояла охрана из полного взвода комендантской роты. Парни, кроме зенитчиков и сигнальщиков, хотя и содержали 'Совершенный' в образцовом порядке, в основном маялись от безделья и зверели на грани бунта от несправедливости и неизвестности. Конечно же 'на Сенатскую площадь' никто не выходил, и безусловно на корабле внешне все было более чем прилично и выглядело как образец несения службы, но все кто понимал ситуацию и хотел видеть, видели разницу...

Как это ни печально осознавать, но финальную точку в этой подзатянувшейся грустной истории поставила трагедия. Все произошло полностью по старой пословице 'Не было бы счастья, да несчастье помогло'. К Якорному Бабаю и прочим морским чертям такое счастье, конечно. Случилось так, что сначала очаковские рыбаки выловили одну из мин, поставленных Ворковым. Выловили, и решив что это происки немцев, мол сбросили вражины клятые мины ночью с самолета, чтобы уморить голодом советский народ, лишив его рыбы. Председатель рыбколхоза сообщил о своем улове в горотдел НКВД, потребовав от тех решительнее бороться со шпионами и диверсантами. Этим рыбакам повезло — они не взорвались на выловленной мине, да и НКВД разобравшись чьи это мины, сообщило, и по своим инстанциям наверх, и командованию флота — мол заберите вашу потерянную игрушку. А вот возле Одессы все же произошла трагедия. На мине поставленной 'Способным' ( командир каптри Евгений Козлов, кстати интересно, а не родственник ли он генералу Козлову, одному из той 'святой троицы' что сдала Севастополь?) подорвался пароход 'Крым'. Увы, видно планида у него такая, и пароход не смог убежать от своей предопределенной судьбы, обрекшей его на гибель на своих же минах. Немногие спасшиеся красноармейцы, которых 'Крым' вез в Одессу, рассказали, что взрыв, или два последовательных взрыва через очень короткий промежуток времени, был такой силы, что пароход разломился пополам и мгновенно утонул. Говорят, что после того, как информация об этой трагедии дошла до Сталина, он вновь осатанел. Не знаю так ли это. Скорее всего, это слухи — Октябрьский то остался на своем месте.

Так или иначе, но меня со всем вежеством освободили с 'губы' и за все содеянное в Констанце и в море даже повысили — присвоили звание капитан-лейтенанта. Забавно, первый раз к каплею меня представили еще в 1991 году, но тогда не сложилось, а теперь, пятьдесят лет тому вперед сбылось...

А оргвыводы из всего произошедшего были приняты ограниченно. Оно и понятно — у Верховного слишком много гораздо более важных дел на суше, что бы еще и флоту 'сопли утирать'.

'Красная Звезда' опубликовала хорошо иллюстрированную статью Петровича о нашем приключении в Констанце.

А самое главное — под шумок всей этой истории АДД нанесла таки удар по нефтепромыслам Плоешти и нефтеперегонным заводам в Румынии. Это конечно были не тысячи 'летающих крепостей' за раз. В налете участвовали всего полсотни Ил-4 и шесть Пе-8, но летали они три ночи подряд, так что мало румынам и немцам не показалось. А чтобы фрицы не расслаблялись, две САД фронтовой авиации Южного Фронта, на обычных СБ, но оснащенных ПТБ и неплохо прикрытых МиГ-3 и И-16 на разных эшелонах и дистанциях, периодически напоминали где раки зимуют, мешая тушению пожаров и проведению ремонтно-восстановительных работ, высыпая с каждого самолета классическую смесь фугасок и зажигалок. Причем не только на Плоешти, но и на все возможные цели в пределах радиуса полета, начав со станций железных дорог и вражеских аэродромов. Им удалось разрушить даже мост через Дунай между Бухарестом и Констанцой.