Неужели ему нормально четырех людей убить. Да и как он так смог их быстро уничтожить. Вот ещё вопрос кто опаснее он или два дедушки. Они хоть миролюбивы в отличие от Артема. Я оделся, вооружился, и мы пошли на улицу собирать трофеи и ждать новых гостей. Всего нам досталось четыре одинаковых автомата АК74М с черными пластиковыми складывающимися прикладами. Как сказал Артем, с них даже не стреляли толком, осталась консервационная смазка. Как вообще у этих отморозков на морозе они не заклинили или того хуже — стволы не раздуло. Один был испорчен, две пули попали в приклад, безнадежно его испортив. Были и рожки. Их отморозки рассовали по карманам набитые патронами. Всего досталось четырнадцать рожков из черного пластика, но два были испорчены попаданием. Большая часть рожков были в крови.

К концу нашего мародерства подоспели Дедушки, и им досталась роль сгребать трупы в КАМАЗ и увозить их к чертовой матери вместе с машиной. Машину хотели сжечь, но решили, что огонь привлечет лишнее внимание.

Дед долго смотрел на трупы, потом сказал: "Один генерал добился успеха, а кости тысячи гниют", сгрузил свои вещи и пошел таскать трупы. Трупы он закидывал как мешки картошки, без всяких чувств. Даже не обратил внимание, что он весь измазался в крови.

Дедушки принесли газовые баллоны Ковеа целый мешок, теплую одежду и охотник тащил кучу пуховых одеял. Больших таких белых два на два метра.

Одежду с Артемом мы использовать не будем — хуже нашей, да ещё и радиоактивная походу.

Артем выбрал нам два автомата и по пять полных рожков к ним, остальное отдадим дедушкам.

До вечера обсуждали планы, думали о последствиях сегодняшнего нападения и когда ждать беды. У отморозков не нашли больше ничего, а это говорит о том, что они целенаправленно ехали к нам. К нашему убежищу больше никто не сунулся. Следы у ворот замело через четыре часа.

Вечером Артем мне показывает, как разбирать, чистить и собирать автомат. Ещё разрядил все магазины и протирал патроны. Артем говорит, капля крови на гильзе — верный клин для оружия во время стрельбы. Примерно тоже мне говорил Александр. Не могу с ними не согласиться, особенно с Артемом — уж он-то точно знает как клинит оружие, измазанное в крови.

Вспомнилось от армейской мудрости Ивана:

-Откуда дровишки?

-Сарай разобрали.

-Так он же железный?

— Так нам приказали.

56 день выживания. 18 октября.

Проснулся от кошмара.

Во сне Иван, Инга и Алина мне упорно твердили, что я им что-то должен. Что не хорошо вот так уходить, а их бросать, оставлять здесь.

По этой проблеме посоветовался с Дедом, он единственный верующий в бога в нашей компании. Дед говорит, что я по скотски поступил с ними, бросив вот так трупы в машине, нужно было похоронить. Теперь их души будут метаться, и мучить меня всю жизнь. Да, он ещё добавил — всю оставшуюся жизнь. Нужно ещё если церковь увижу где — целую — поставить свечку. Да и где ж их хоронить в такое время то! Ну а насчет церкви — найду, сделаю. Ох, чёртов пердун, совсем с ума меня решил свести.

Мужики продолжили работать над машиной, а я занялся оружием и сборами в дорогу. Посовещавшись с Артемом, решил делать, как он мне сказал. То есть рюкзак первой необходимости, потом рюкзак второй необходимости и просто вещи. Выдвигаться планируем завтра без всяких ходовых испытаний машины.

Рюкзак первой необходимости объем 60 л:

Патроны картечь — три пачки по десять штук в каждой это килограмм триста грамм.

Патроны ПММ около тридцати штук — положил их в боковой кармашек, около трехсот грамм.

Спички охотничьи три пачки, сигнал охотника, зажигалка, огниво на всякий случай, около трехсот грамм.

Фонарик с радио и возможностью зарядки телефонов и коммуникаторов. Работает от крутящейся ручки — сто грамм.

Маленький фонарик от одной пальчиковой батарейки и четыре литиевых батарейки к нему около ста грамм.

Лекарства: бинты четыре штуки; зеленка, марганцовка, йод; вата стерильная — сто грамм пачка; двадцать пачек активированного угля; антибиотики — эритромецин, ципролет пятьсот, левомецитин; таблетки от кашля; парацетамол, аспирин; пенталгин; тюбик синтомициновой и тетрациклиновой мази; пара пачек гидроперита, две пачки АЦЦ, присыпка какая-то противомикробная и жгут. Все вместе ушло пол килограмма.

Противогаз, два фильтра, комплект незапотевашек — килограмм.

Два аккумулятора к коммуникатору, зарядка от батареек, солнца и с аккумулятором, карты памяти, батарейки, все вместе четыреста грамм их сложил в кармашек.

Патроны к АК девяносто штук — девятьсот грамм.

Ножик аквалангиста с светящейся ручкой в темноте — пятьдесят грамм, он ещё должен плавать.

Котелок алюминиевый с ручкой как сковородка, ложка и вилка — сто грамм.

Фильтр для воды — два штуки и стакан для фильтров наполовину обрезанный — сто пятьдесят грамм.

Две пары: термоноски и перчатки, два комплекта термобелья, трусов и футболок, лыжная шапочка — два с половиной кило.

Кусок мыла — девяносто грамм.

Зубная паста и зубная щетка — сто тридцать грамм.

Белый целлофановый дождевик и компас — почти ничего не весит.

Итого на барахло ушло восемь килограмм.

Еда:

Десять банок отборной тушенки — три килограмма четыреста грамм.

Две банки сгущенки — восемьсот грамм.

Леденцы, запаковал пол литровую бутылку от воды, чтоб не намокли — четыреста грамм.

Гречневая крупа — полтора килограмма в пластиковой бутылке.

Вода — два литра, два килограмма.

Сухари, сушил сам, триста грамм.

Газовая горелка на баллон и баллон на четыреста пятьдесят грамм газа — четыреста семьдесят грамм.

Шоколадные батончики — пятьсот грамм.

Итого на еду девять килограмм четыреста грамм.

Чай, весит совсем ничего.

Сам рюкзак весит килограмм.

Итого рюкзак, который всегда будет при мне, и который я буду хватать при любой ситуации — весит восемнадцать килограмм, четыреста грамм. Еды в нем хватит на десять дней, не обламываясь и на месяц в режиме голодания, но воды только на два дня, остальное время придется использовать плитку. Газа в баллоне хватит ненадолго, два-три дня в очень экономном режиме — то есть погреть руки и разогреть банку тушенки. Так же одежда, на случай если моя промокнет — например, вспотею или на экстренный случай, т.е. дополнительно одевать поверх уже надетой одежды. Рюкзак померил — нести можно, осталось много места — например под спальник.

Личные вещи и оружие.

ПСМ и кобура и патроны — шестьсот грамм.

Макаров и две обоймы — килограмм, не меньше, кобуру для него брать не буду, просто сложу в карман пуховика.

Мой дробовик заряженный — три килограмма семьсот грамм.

Поясной ремень с тридцатью картечными патронами — килограмм четыреста грамм.

АК74М с магазином — три килограмма шестьсот грамм.

Разгрузка и четыре магазина — полтора килограмма.

Ножик охотничий — двести грамм.

Налобный фонарик пецл, капроновый тонкий шнур — менее ста грамм.

Фонарь — прожектор, более трехсот грамм.

Итого личных вещей и оружия двенадцать килограмм с лишним.

Итого тридцать один килограмм.

Оделся, экипировался, тащить могу этот вес, но лучше что-нибудь скинуть. При необходимости избавлюсь от дробовика, к нему патроны очень тяжелые, но он эффективен. Я спросил Артема — как ему удалось четверых так сразу, он сказал, что они как драчки в кучу собрались, с одной стороны ворота, по бокам сугробы высокие. Выстрелил по ним из дробовика, там почти всех покоцало, шокировал их, потом очередью всех добил. Его даже не видели — вспышка, да и все.

Так что дробовик вполне хорошая вещь, к тому же этот дробовик меня спас, и я бородача из него завалил, что мне в принципе жаль. А если выкину, то освобожу сразу почти семь килограмм.

Поговорил с охотником, тот мне сказал, что и больше таскали, например кабана завалят, а туша говорит сама, что ли летит домой, вот так и тащишь её по частям километров десять.

Походил, и вправду все это подъемно, ещё не хватает одеяла и спальника сверху, но это небольшой вес. Не зря я каждый день в своем убежище тренировался по Сашиной технологии. Нет, мышцы не наросли как у Шварценеггера, даже более того я похудел. Но руки и ноги стали твердыми как камень и многие вещи мне стали даваться гораздо легче.

Второй рюкзак забил едой и водой, ещё лекарствами, противогазами и фильтрами, газовыми баллонами, остальное своей одеждой и взял необходимую вещь — туалетную бумагу. Весит он значительно больше — килограмм сорок не меньше. Но его задача как вещмешок, с машины до места, где буду жить.

57 день выживания. 19 октября.

Проснулся снова ночью раньше всех. Иван снова снился. Кошмар примерно такой же, как и вчера.

Побыстрей бы убраться из этого города.

Сегодня машина будет окончательно закончена и загружена вещами. Все не влезет, но на четверых — год точно можно будет протянуть, а там дальше что-нибудь придумаем.

Я готовлюсь, вещи, которые буду надевать сверху — крашу белой краской, дробовик и автомат красить было жалко и чтоб не угроблять — я их обмотал медицинским белым лейкопластырем.

В машину загрузили много всего, в том числе наш мотоцикл и две двадцатилитровые канистры бензина к нему. Ещё накидали шмоток на крышу и накрыли пленкой.

Задал вопрос Артему, почему вообще мы решили куда-то ехать, почему нам не остаться тут? И насколько он уверен, что в Иркутске будет лучше.

Артем мне ответил примерно следующее:

Тут не выжить. Мы можем тут жить в тепле и спокойствии, какое-то время, пока не соберутся достойные нам враги. И тогда нам конец. Ещё у нас проблема с питьевой водой, её взять тут неоткуда. Ядерная зима продлиться до весны и начнет все таять.

Что будет, когда начнет все таять? Трупы, тут тысячи трупов которые начнут разлагаться и скорее всего этот подвал затопит. Трупы это зараза, крысы и трупный яд. Вода с улицы это радиация, фон в этом подвале будет такой, что безопаснее будет жить в палатке в центре воронки. Радиация имеет свойство собираться в низинах и, как правило, вместе с водой уходит в почву.

Когда потеплеет — дороги раскиснут, многие потом размоет, мосты в основном разрушены, Артем там был и знает, о чем говорит, переправы исчезнут. Почему именно сейчас? Сейчас ещё не так сильно холодно и по дорогам ещё катаются выжившие люди, проехать можно.

Что будет с людьми тут? Я и сам знаю ответ на этот вопрос, те, кто выжил, начнут делить остатки. Трудно представить, где в городе можно найти еду кроме магазинов. Ведь в городе не посадишь картошку или не заведёшь корову. Деревни уцелели и скорее всего там остались и нормальные люди, и зачатки власти.

А Байкал — даже в самом плохом варианте, поставим палатки на озере, пробурим лёд, и можно будет воду пить, даже не фильтруя. Радиации не хватить, чтоб сделать воду непригодной для питья.

Артем мне предложил заехать по пути в Томск, но я отказался. Это слишком тяжело для меня, пускай судьба родного города останется неизвестной, так же как судьба моих родителей.

Когда собирал палатку Алины, нашел её дневник. Открыл, читал почти всю ночь. На каждой странице у неё нарисован или цветочек или игрушечный медведь. Почерк ровный, красивый, я могу такому почерку только позавидовать. Мысли Алины, которые она записала, мне показались совсем ещё детскими, словно привет из школы. Она писала, как они с мамой ходили по магазинам, как ходили в зоопарк. Ничего напоминающее случившееся я в дневнике не нашел. Про меня писала только хорошее, доброе. Мне понравилось, что она написала, типа Сергей заботится обо мне.

Алина, как жаль, что все так вышло.

Идет время, я выпил красного вина, утром мы будем выезжать. Но сон не идет ко мне никак. Заснуть не могу — боюсь. Боюсь, что ко мне во сне придет Иван и не отпустит никуда.

Пришлось будить Артема, он взял с собой двадцатилитровую канистру и мы пошли. Артем согласился идти со мной без лишних уговоров и объяснений. Я беру с собой мой рюкзак и оружие, попробую ночью сделать то, что я должен был сделать ещё давно.

Мужикам он ничего не объяснил, сказал только дежурить у двери, будем через несколько часов.

На улице холодало, но мне было жарко и от тяжеленного рюкзака и от выпитого вина, автомат я решил не брать, ограничился только дробовиком. На удивление ветра совсем не было, снег тоже не шел, и обычную тишину никто не потревожил. Тишина и только хруст снега под ногами. Я уже и забыл где стоит тот самый Крузер, пришлось петлять по районам и искать его.

Вокруг картина была не затейливой. Казалось, сегодня, луна помогает мне и светит что есть мочи через эти черные облака, помогая найти нужную дорогу. Стало светлее и это ночью. Я уже могу различать неплохо дома вдоль дороги. А может — это моя память дорисовывает нужную картину. Я тут был много раз.

Вот мы вышли на Красный проспект, тут все так же осталось, прошли мимо инкассаторского броневика, где я был вынужден бороться за свою жизнь. Броневик так и стоял с грустным видом и открытой дверью. Никто его не взял. Справа и слева однотипные выгоревшие дома с обрушенными балконами, пугали нас черными провалами окон. А вот пробивается сквозь снег, чудом сохранившаяся доска почета, можно даже разглядеть весёлые лица людей, смотрящие с заросших инеем фотографий. Напротив неё вывеска с большими буквами "НАДЕЖДА". А вот и станция метро "Гагаринская", интересно, что там, в метро, как обстоят дела. Когда-нибудь обязательно посмотрю и даже погоняю местных радиоактивных мутантов. Тут большой рекламный щит, с правой стороны дороги, упал на легковушку и полностью её раздавил. Думаю, пассажирам повезло, им досталась легкая смерть. Торговый комплекс "Зеленые купола", да только там я видел кроссовки за тридцать тысяч. Комплекс, похожий на мечеть, выстоял, видно выгорел только до основания. Пошли под мостом, и вышли на открытое пространство. Видно тут разрушений гораздо больше. Дома в своем большинстве старые и досталось им очень сильно.

Вот, наконец, дошли до станции метро "Красный проспект", большая открытая площадь.

Вот наша машина. Стоит там же, где и стояла. Замело её всю снегом, пришлось откапывать. Окна покрылись инеем, были так же видны красные потеки на окнах. Никто не додумался залезть в машину или снять аккумуляторы. Было видно, что она во многом выделяется от других автомобилей, которые были полностью сожжены.

Иван сидел на водительском сидении, облокотившись на спинку, и замерзшей рукой как будто курил. Так было, похоже, сбоку, когда я посветил фонариком через окно на него. Его единственный глаз был направлен вдаль.

Ключи были в замке зажигания, Нам пришлось включить зажигание, чтоб опустить окна, иначе поджигать машину было неудобно. Когда мы включили зажигание, на панели приборов зажглись лампочки, в аккумуляторах ещё оставался заряд. После включения, заиграла музыка, любимый диск Ивана так и оставался в магнитоле. На заднем сидении как будто спали Алина и Инга. Помада на губах Алины так и не потеряла свой цвет и блеск.