Поздно, не успеют. Я повернула голову к берегу, непонятно на что надеясь, и с восторгом увидела как из кустов с треском вывалился кто-то, кого уже трудно было рассмотреть в плотных сумерках. В один прыжок преодолев узкий берег, он с разбегу заскочил в лодку, почти перевернув ее. Она опасно накренилась, чуть не зачерпнув бортом воду, заюлила из стороны в сторону и развернулась к середине реки, отдаляясь от берега, увлекаемая сильным течением. Второй эльф, который в этот момент наклонился, доставая второе весло, улетел за борт с веслом вместе. По берегу бежали еще эльфов десять, но они безнадежно отставали. Первый эльф развернулся к моему спасителю. Их отделяло всего три шага. Я лежала на носу лодки, в середине стоял похититель с веслом наперевес, а на корме Рениэль с саблей наголо — теперь я его разглядела. Лодка, никем не управляемая, все дальше и быстрее неслась по реке. Со стороны берега раздался выстрел, пуля вырвала клок ткани из куртки лотоса, но ничем больше ему не повредила. Этот выстрел вывел его из замешательства, он сделал шаг вперед и крутанул весло в воздухе, чуть не вдарив Рениэлю по голове. Тот ловко увернулся, насколько позволяло узкое пространство, и сделал выпад, пытаясь достать до противника. Не получилось. Эльф вдруг резко выбросил конец весла вперед, целясь в колено, и князю пришлось подпрыгнуть. Он успел махнуть саблей и отсечь кусок, в локоть длинной, от весла. Лодка от этого закачалась, они остановились на мгновение, пытаясь устоять на ногах. Если они опрокинут ее, я камнем на дно пойду. Не обращая на это обстоятельство никакого внимания, эльфы снова начали бой. Весло рассекало воздух со свистом и мелькало в руках у лотоса с бешеной скоростью, Рениэль не оставался в долгу и еще пару раз укоротил его, но тем не менее все ближе отходил к краю кормы. Иногда они останавливались, пытаясь удержать равновесие. На дне уже плескалась вода, моя одежда намокла. Когда на каком-то повороте лодку ударило боком о камень так что полетели щепки Рениэль выхватил левой рукой нож и метнул его в эльфа. Он попал только в плечо, но сразу получил преимущество. Это понял и лотос — развернувшись ко мне, он со всей силы ребром ударил веслом туда, где была моя голова. Если бы именно в этот момент мы не налетели на второй камень, меня бы не стало. Но из-за удара он промахнулся, а князь уже был рядом и столкнул его в реку. Вместе с диверсантом улетело и весло. Лодку несло на всех парах, било о камни — мы попали в порог возможно не очень сложный, если бы было чем рулить. Нас крутило и раскачивало, мимо проносились берега.

— Ира ты умеешь плавать? — крикнул Рениэль, стоя на коленях и пытаясь разрезать парусину, которой меня обмотали.

Я кивнула с кляпом во рту. Пытаясь меня развязать, Рениэль все время затравленно смотрел куда-то вперед, словно пытаясь разглядеть невидимую опасность, и я решила, что впереди водопад. Но вместо падения мы с разгона влетели в туман, и вода остановилась. Вот только что она гнала нас на верную гибель, играя как кошка с мышью, а теперь вокруг была тишина и плотная белесая стена. Я села в лодке сама стащила опостылевший кляп и оглянулась вокруг. Вода за бортом текла. Но текла лениво, нехотя, словно устала. Лицо Рениэля стало сосредоточенным, он вновь поднял саблю и прислушивался к окружающему. Я повернулась к нему, чтобы узнать причину такой странной аномалии, но он приложил палец к губам и тихо прошептал:

— Молчите. Это лебяжья пустошь. Здесь нельзя шуметь.

Глава 8

— Шуметь...

Голос из тумана повторил слово, растягивая, будто пробуя на вкус, как экзотическое лакомство. Рениэль дернулся, пристально вглядываясь в темноту, а у меня сердце ухнуло в желудок, а потом часто забилось, словно заяц в силках. Минуту мы сидели молча, но никто не набросился на нас и не подал виду, что вообще здесь присутствует. Рениэль наклонился к самому уху:

— Это боковой рукав реки, посидим тихо, может течением вынесет обратно.

Я кивнула. Что еще остается делать? Возможно, этот план сработает — вот лодка, неспешно покачиваясь, плывет дальше. Мой артефакт переноса остался на ленте в косе, как и несколько других. Ну, ничего, со мной кольцо — можно сжечь все, что понадобиться. И серьги, правда, толку с них здесь — левая может дать свет в темноте, правая накинуть личину. Еще косичка Эдемира, но это уж и вовсе ни о чем — позволяет один раз узнать говорит тебе кто-нибудь правду или врет. Соткала это заклинание ради шутки.

Как-то само собой получилось, что мы сели рядышком посредине. Князь наклонил голову и прислушивался, но вокруг стояла оглушающая тишина. Тишина и только густой, обволакивающий туман в ночи. В другое время это усыпило бы кого угодно, но сейчас сна не было ни в одном глазу. Наоборот, все чувства обострились как никогда. Тихо. Только плеск воды и иногда шумит под ленивым ветром прибрежная осока. Куски тумана в лунном свете принимают причудливые формы — вот голова лошади, а через минуту это уже длинное вытянутое туловище рыбы, блеснувшая гладь реки и снова туман, из которого сумасшедший скульптор вылепил щупальца гигантского осьминога. И ни одного звука живого существа. Неизвестно, сколько прошло времени, по моим ощущениям полночи, когда лодка выплыла из тумана, открывая небо. Луна желтым фонарем осветила округу. Князь заозирался.

— Плохо.

— Нас вынесло непонятно куда.

— Как — непонятно куда?!

Забывшись, я заговорила в голос, и тут же нечто откликнулось, передразнивая на разные лады:

— Куда! Куда? Куда.

Голос раздавался то спереди, то сзади с небольшими перерывами и разной интонацией — весело, восторженно или вопросительно, и вот, над самым моим ухом, тихо, с выражением, как ребенок, который поверяет другу смешную и очень важную детскую тайну, прошептало:

— Куда.

И засмеялся. Я резко обернулась, сжав руку с кольцом, но никого не было.

— Покажись! — потребовал Рениэль.

Ответом было молчание. Мы подождали еще немного.

— Похоже, нас занесло вглубь, — негромко, но и не шепотом пояснил князь, посматривая по сторонам. — Надо причаливать.

Загадочный попутчик никак на слова не отреагировал. Может он просто ушел, и слава богам! А может ему не понравилось последнее слово. Наша лодка тихо двигалась в узеньком, в три шага, канале с одной стороны которого чернел лес, а с другой раскинулась большое поле. Рениэль перегнулся, ухватился за камыши, растущие со стороны поля, и подтянул лодку к берегу. Когда мы сошли, он выволок ее на сухое место, перевернул и предложил:

— Забирайтесь, Ира. Лучше переночевать в укрытии. Мало ли что тут по ночам ходит.

А также ползает, летает, плавает... Только не отпускает меня чувство, что никого живого здесь нет. Лес, канал, поле, но все это — будто старое кладбище и непонятно откуда ощущение взялось. Хоть бы птица какая в ночи крикнула.

Под лодкой мы разместились рядом. Рениэль достал саблю, положил перед собой. Лежать на мягкой траве было удобно, но сон не шел. Неудивительно, впрочем. Когда молчание стало нестерпимым, а разум в тяжелой борьбе со страхами, устал убеждать, что никто не крадется к нам по полю, я первая спросила, заранее зная ответ:

— Вы спите?

— Нет, — прозвучал равнодушный голос.

— О чем думаете?

Он повернул голову, вздохнул.

— Мои эльфы остались без меня. Там конечно Таниэль, и вряд ли нападающих было много, но все же... И боюсь за госпожу Эту.

— Когда меня уносили, она дралась с лотосом.

— Да. Я его убил. Только она ранена, а насколько серьезно не успел посмотреть. Надежда на Лиса — может все обойдется.

— Будем надеяться на лучшее. Она же смогла сражаться, значит, рана не смертельная. А почему вы думаете, что их было мало?

— Было бы их больше, они бы по-другому действовали.

— То есть?

Он вздохнул, словно отвечать ему было неинтересно или не до того, но все же пояснил:

— Они не стали убивать тех, кто сидел у костра, хотя это было легко. Вместо этого прострелили Эктару колено. Чтобы мы отвлеклись на него. Чтобы не вспомнили о вас. Было бы их больше, они постарались бы с нами расправиться. Думаю, у лагеря вообще только один лотос остался.

Он немного помолчал.

— Повезло. Ни меня, ни Таниэля у костра не было, а так бы.

Жутко представить. Уж их-то точно убили бы. И я сейчас плыла бы прямиком в Дом Лотоса. Интересно, а что там? Почему вообще так важно украсть мага? То есть понятно, для чего маг нужен, но как меня заставить делать что-то против воли?

— Они знали про наш отряд?

— Не обязательно. А вот описание, что мое, что ваше у них наверняка было. И если меня могли и не распознать — в сумерках как рассмотришь цвет глаз? То вы...

Рениэль перевернулся на бок, ко мне лицом и, словно размышляя, продолжил:

— Идет отряд... И в нем присутствуют два человека... Пожилой мужчина и молодая дама. От которой ни на шаг не отходит Иолата, охраняет... Да тут и думать не о чем.

Логично. Лотосы ведь прекрасно знают и о Лисе и обо мне. Как дважды два сложить.

— Нам просто не повезло?

— Ну, по крайней мере, вы со мной, а не с ними.

— Да. Тот, который был на лодке, пообещал, что я всю жизнь хромать буду.

— Это не самое страшное. И вряд ли он подрезал бы вам лодыжки, скорее просто пугал. Ему же вас еще продавать.

— Как продавать? Кому?

— Своему господину. Не для себя ведь он крал, это бессмысленно. Он не высокородный.

— Я, думала, им нужен маг.

— Нужен, конечно. А несколько магов? Таких как Эрандо Тирэ?

— Ужас какой.

Он лишь пожал плечами.

— Право победителя. Хотя... Это обычай эльфов. С вами возможны варианты. Вы дочь короля Рондана, ссориться с ним не с руки. Вот приворотное зелье...

— Я его распознаю.

— Помните, как я вас сонным зельем напоил?

Забудешь такое. Право победителя, надо же. И спокойно так говорит, словно само собой разумеющееся. Неуютно от таких откровений.

— Ира, попробуем выспаться.

— Разве это возможно?

— Завтра постараемся найти дорогу отсюда.

Разбудил меня стук. Кто-то методично рубил топором дрова. Еще с закрытыми глазами я удивилась — откуда в лебяжьем болоте дровосек? Потом открыла их, полюбовалась на светлеющее небо с розовыми облаками и села. Лодка уже снова была перевернута дном вниз, Рениэль стоял рядом и саблей обтесывал сухую длинную жердь. При каждом ударе он морщился, будто не лезвие тупилось, а он самому себе по ноге попадал.

— Прекрасного дня, Ира.

— И вам того же, князь.

Я потерла затекшую шею, ощущая, как под пальцами скатывается грязь. Замшевые сапоги за ночь так и не просохли до конца, по спине словно слон потоптался. Одна радость — волосы колтунами не сваляются. Нечему теперь сваливаться.

— Сейчас сядем в лодку и двинемся обратно по ручью. Выплывем к реке, а там переберемся на другой берег, — он оторвался от жердины и внезапно улыбнулся. — Все будет хорошо, не бойтесь.

Впервые на моей памяти Рениэль утешает, даже странно. Я осмотрелась и меня вновь царапнула нереальность происходящего. Только через несколько мгновений стало понятно, откуда такое чувство. Просто солнце уже появилось над деревьями, а вокруг все так же как ночью стояла тишина. Не оглушающая, нет. Шумела высокая трава, волнами пригибаясь под ветром. Ветви деревьев. Но на той стороне реки в это время уже вовсю пели птицы, стрекотали кузнечики, летали насекомые. Здесь же не было никого.

— Ничего живого.

-Да, — Рениэль оторвался от своего занятия. — Я совсем не чувствую эту землю. Даже растения. Странное чувство, как будто оглох. А змеи здесь водятся. Заберитесь в лодку.

Просить дважды меня не пришлось.

— Я слышал трещотку серой поганки.

— Точно ее?

— Вы думаете, эльф может перепутать голос одного животного от голоса другого?

Нет, конечно. Серая поганка, вот ведь гадость. Небольшая змейка, серого цвета с ромбовидным узором и трещоткой на кончике хвоста. Очень ядовитая. Князь бросил на меня взгляд и усмехнулся:

— Да она уползла. Я ее уже давно не слышал.

Рениэль продолжал что-то говорить, а я уже не разбирала слов, не в силах оторвать взгляда от того что появилось со стороны леса, на высоте роста двух человек. Тихо, потому что от этого зависела наша жизнь, я сказала:

— Рениэль, она не уползла.

Она приползла. Плоская голова переходила в тело толщиною со средних размеров березу. Чешуйки, каждая с мою ладонь величиной, тихо шелестели, пока змея очень медленно выползала из леса и свивалась кольцами. Голова покачивалась, раздвоенный язык показался из пасти, пробуя воздух, мутные, покрытые пленкой глаза пристально смотрели прямо на меня. Тело, скрытое в лесу было не видно, только начал трещать кустарник.

Рениэль медленно обернулся, не выпуская из рук саблю и обструганный кол.

— Не двигайся.

У меня хватило сил спросить:

— Она нас не увидит?

— Уже видит. Но побежим, сразу нападет.

Он осторожно, словно соревнуясь с серой поганкой в медлительности, начал обходить лодку, в которой я замерла. Я в растерянности подумала, что он хочет встать за мной — тогда она ухватит меня, а не его. Но вопреки предположениям князь остановился у носа лодки, положил кол на землю и ухватился за борт левой рукой.

— Ира, медленно, вылезай. Только спиной не поворачивайся.

Я стала выбираться, а на краю леса, там, откуда вылезало туловище гада, зашатались молодые деревца, и появилось нечто. Сперва показалось, что это оживший валун, весь заросший буро-зеленым лишайником. Затем сознание отметило глаз навыкате, размером с арбуз, лапы с перепонками и камень превратился в огромную жабу, размером со слона. А в конце стало видно, что тело змеи вырастает из ее левого глаза. Правым земноводное уставилось на нас, подобрало лапы, несколько раз сглотнуло, а появившийся из правой ноги хвост, с трещоткой на конце, словно змея проросла жабу насквозь, тихо и аккуратно свернулся.

И тут серая поганка сделала бросок. Рениэль видимо этого и ждал — он в мгновенье ока перевернул и приподнял лодку передо мной. Змея, со всего маха, вонзила зубы в днище. Сильным ударом меня откинуло назад. Поганка, не ожидавшая такого поворота, глупо мотала головой из стороны в сторону, возя лодкой по земле и пытаясь освободиться. Не обращая внимания на неудачу своего симбионта, жаба перепрыгнула на наш берег, раскрыла рот и выплюнула язык. Но и ей сегодня не суждено было полакомиться свежей плотью. Липкий, плоский язык захватил подставленную эльфом жердь и с размаху зашвырнул ее ей же в морду. Чудовище выпустило �добычу� и громко обижено квакнуло. В ту же секунду раздался треск — змея все же раздавила лодку мощными челюстями. На секунду все замерли, а затем произошла невероятная по своей удаче вещь. Раздосадованная жаба прыгнула на Рениэля и в то же самое время, выбрав его своей добычей, бросилась поганка. Зубы змеи сомкнулись на толстой легушачей лапе и они сцепились в глупой схватке. Трещотка не желала отпускать, а лягушка-переросток молотила ее свободной конечностью по голове. Звук был, словно кто-то стучит по огромному мокрому барабану.