Дефект бабочки. Ученица

Дефект бабочки. Ученица.

Глава 1

Мягкие матерчатые туфли с тонкой подошвой, такой тонкой, что можно считать, будто идешь босиком, неслышно ступали по деревянному полу крытой галереи. Я не спеша шла вдоль увитых хризолитовой зеленью колонн. Весенний ветерок ласково перебирал распущенные волосы, листочки на лианах, шевелил траву во внутреннем дворе. Спешить некуда, все рассчитано до минуты, за этим внимательно следят, и я прибуду к времени цветения голубой лилии вовремя. За пределами дворца весна только еще вступает в свои права, но здесь уже лето.

Сзади шуршали юбками статс-дамы. Сегодня с утра они опять повздорили — чья очередь меня сопровождать к главе дома. И чего, спорят — ну, Мариэль Иннэ, положим, выгодно лишний раз показаться на глаза своему дальнему родственнику, а вот на месте Элины Ортано, дочери захудалого дворянина из Рондана, я бы обходила главного эльфа десятой дорогой. Глава дома терпеть не может людей. Но я не на ее месте и не могу пренебрегать общением с дедом своего мужа. Особенно учитывая, что сам муж уже шесть месяцев на южной границе.

Гадать, зачем венценосный дед пригласил меня разделить с ним час единения с природой, смысла не имело, но было странно — мы встречались буквально два дня назад. Меня, единственную из всех людей, Юэлин Иннэ привечал, но часто к себе не приглашал. В нашу прежнюю встречу я передала ему письмо приемного отца и имена двадцати молодых эльфов, которых Дом Бабочки отправит на обучение в Рондан в этом году. Интересно, что именно вызвало вопросы?

— Княгиня, прошу прощения, но вы торопитесь.

Да что же это такое! Я опять задумалась и неосознанно ускорила шаг. Так и не привыкла за семь месяцев к правилам Иллетора. Спасибо фрейлинам из числа эльфиек — без них я нарушала бы этикет на каждом шагу. Княгиня должна ходить не спеша, сохраняя на лице выражение абсолютного покоя. Иногда можно улыбнуться женщине или родственнику, но упаси боги чужому мужчине. Собственно, сами знатные эльфийки, как я заметила, не так уж строго соблюдают эти правила, а иногда и откровенно на них плюют, но у меня положение особое и я даже догадываюсь из-за кого оно такое �особое�.

Помяни черта, он и появится. Советник Гени, высокий сухощавый мужчина, по человеческим меркам лет сорока, вышел из-за колонны. Улыбнувшись одним ртом, эльф впился цепким взглядом мне в лицо и, выдержав паузу, поклонился. Мариэль за моей спиной тихо, возмущенно вздохнула — придраться не к чему, но это явная демонстрация его истинных чувств к моей особе.

— Рад видеть княгиню в добром здравии. Разрешите сопровождать вас?

Я точно так же медленно его оглядела и кивнула. Эльф развернулся и пошел впереди меня. Если сопровождающий мужчина не родственник и один, он идет впереди, если двое — один впереди, другой сзади. От этого я первое время чувствовала себя странно, словно арестованная. Сейчас уже привыкла, хотя и раздражает чья-то постоянно маячащая впереди спина.

Получается, он тоже будет природой любоваться? Кажется, понимаю, о чем пойдет речь.

Я внутренне настроилась на борьбу, но все аргументы вылетели из головы разом, как только мы вышли к небольшому водоему. На резной осиновой скамье сидел сам глава Дома — статный, старый эльф с прямой, словно он палку проглотил, спиной и очень зоркими, все подмечающими глазами. А рядом на траве разместились двое тех, кого здесь не было уже несколько месяцев. Рениэль Иннэ и Таниэль Д`Айн тоже нас заметили и встали поприветствовать. Мариэль издала какой-то полузадушенный писк — насколько мне известно, она не виделась с братом уже три года. Бедняжка, а подойти она не может, только если сам Юэлин ее пригласит, но похоже он этого делать не собирается. Фрейлины остались стоять в стороне, а мы с советником подошли к скамейке. Дед кивнул мне на место рядом с собой. Остальные мужчины опустились на траву. Все замолчали и принялись разглядывать пруд с крупными, васильковыми бутонами кувшинок, словно важнее дела на свете нет, только я обернулась и кивнула секретарям, разрешая им сесть. Иначе девушки рисковали простоять столбом как минимум полчаса на одном месте. Король скользнул по ним взглядом и едва заметно поморщился.

Юэлину очень не понравилось, когда семь месяцев назад я появилась во дворце в сопровождении человеческой свиты. Полным сюрпризом для всех оказалось и удочерение меня королем Рондана. Первое время часть советников пыталась найти способ спровадить всех, кроме меня и учителя, из Дома Бабочки. Когда поняли, что это невозможно без скандала между родственниками молодоженов, выдвинули следующую идею — у княгини в свите обязательно должны быть эльфийки. Даэлин с этим согласился, но прикинув, кого могут подсунуть его обожаемой супруге, то есть мне, настоял на своем участии в отборе претенденток. В результате теперь у меня пять фрейлин людей и пять эльфиек. Двум из них, по мнению Даэлина я могу доверять полностью, а советы трех оставшихся... нужно делить надвое.

Десять молодых женщин, девять из которых не относятся, по выражению эльфов, �к высокому роду�, а значит серьезно озабочены как планами выгодной женитьбы, так и планами карьерного роста — это я вам скажу, не фунт изюма. Послушав внимательно первые десять дней их претензии и ябеды друг к другу, я сделала вывод, что сама с моим замечательным серпентарием не справлюсь. Просто разозлюсь как-нибудь и размажу всех по стенке, и стенку заодно снесу — это с недавних пор у меня великолепно выходит. Поэтому я бросилась просить совета у Лиса. Учитель посмеялся над моей бедой и посоветовал назначить старшую фрейлину. И почему мне самой такая простая мысль сразу в голову не пришла? Но полной идиллии добиться все равно не удалось — старших фрейлин у меня вышло две. Мариэль Иннэ отвечала за эльфиек, а Элина Ортано за людей. Но разбираться с двумя все же легче, чем с десятком.

А потом грянул гром на южной границе. Дом Лотоса, поддерживаемый человеческим магом, напал на наши крепости. Даэлин, Таниэль и двое магов, приехавшие с нами из Рондана поспешили на юг. Туда же отправили с западной крепости и Рэниэля с его пятьюдесятью воинами — их всех к тому моменту уже вооружили человеческими ружьями, и это оказалась очень вовремя. Война шла два месяца, затем Дом Лотоса отступил на свои земли и предложил перемирие. Но Даэлин все еще не возвращается — без него, видите ли, никак нельзя обойтись, младшему принцу очень полезно покомандовать армией. Я не сдержалась, взглянула на Гени и сжала кулаки от злости.

Со стороны мы представляли собой прекрасную композицию, хоть картину пиши — на скамье с величественным видом восседает старый эльф, рядом с ним скромно сложив руки на коленях — молодая женщина, еще трое мужчин в вольных позах сидят на земле и все наблюдают, как медленно раскрываются навстречу солнцу пронзительно-синие водяные цветы. Солнечные лучи пробираются в глубину пруда, высвечивая стебли лилий под водой и отражаясь от маленьких юрких серебристых рыбок. Идиллия. И никому не догадаться о чем на самом деле размышляют сейчас все присутствующие. Хотя о чем думаю я, понятно и без слов. Изо всех сил стараясь держать себя в руках, я все же несколько раз бросала взгляды на молодых эльфов. К сожалению поговорить с ними можно будет только после того как нас отпустит король.

— Мне подумалось вдруг, — раздался негромкий голос Юэлина. — Что эти лилии могут служить воплощением женской природы, какой она должна быть. Гармония, смирение и покой. Что вы думаете по этому поводу, мое дитя?

— Я думаю ваше величество, что природа не зря столь разнообразна и в ней есть место разным видам. Не только кувшинкам.

Сидящие на земле повернулись к нам — раз Юэлин заговорил, официальную часть можно считать законченной.

— Да, иногда попадается и колючий кустарник, — усмехнулся эльф.

Это я-то колючий кустарник? Да по сравнению с некоторыми вашими дамами я ромашка на лугу. Нет, я не могу сказать, что они все — поганки, но попадаются иной раз такие экземпляры, что только держись.

— Что-ж и дикая роза прекрасна, — вдруг ни с того, ни с сего вступился за меня Гени. Явно гадость сейчас скажет. — И роль колючек тоже важна — из шиповника делают живую ограду. Кстати, княгиня, хотел выразить вам свое восхищение — вчера я был на полигоне и видел, как вы своей магией подняли в воздух телегу груженную дровами и разбили ее об стену.

Тварь. Так я и знала. Вчера Лис учил меня плести заклинание управляющее ветром. В мою задачу входило задуть небольшую свечу посредине полигона. Все шло поначалу прекрасно, мне удалось сосредоточиться, потоки силы меня слушались, но именно в этот момент появилась чертова телега. Она медленно двигалась по дороге вдоль полигона, а возница-эльф делал вид, что совсем не смотрит в нашу сторону. У меня серьезное подозрение, что эта полузаброшенная когда-то дорога стала такой популярной именно благодаря мне. Всем хочется поглазеть на магов и по ней теперь постоянно кто-то снует туда-сюда. Скрип старой колымаги меня отвлек, потоки усилились и вышли из под контроля, усмирить их у меня не вышло и вместо легкого ветерка получился неслабый смерч. Лис скомандовал прятаться за бруствер. Хорошо, что эльф успел соскочить с повозки, когда ее подхватило и под истошное ржание понесло прямо в каменную ограду окружающую полигон. Когда все закончилось, и мы осторожно выглянули из окопа, у стены стояла, покачиваясь, ошарашенная лошадь с хомутом на шее и привязанными к нему остатками оглобель. Обломки телеги лежали между рассыпанных бревен. Да, меня слишком поздно начали обучать — сила есть, а вот опыта не хватает. К счастью все закончилось хорошо — лошадь отделалась легким испугом, а за телегу эльфу заплатили. Но вот, пожалуйста — оказывается, советник тоже там был и подглядывал как всегда.

Главный эльф постарался спрятать улыбку — значит, ему Гени уже все расписал в красках. Таниэль с Рениэлем поочередно переводили взгляды с меня на советника, пытаясь понять подоплеку разговора.

— Благодарю вас. Мне очень лестно, что, несмотря на большую занятость, вы успеваете интересоваться и моими делами.

— Что вы княгиня, мне доставляет удовольствие следить... за вашими успехами.

Даже не сомневаюсь, что о каждом моем шаге тебе тут же докладывают. Ты бы и переписку мою с Даэлином перечитывал, если бы смог. Но здесь советника ждала засада — благодаря чернилам, которые я успела дать мужу, мы с ним могли обходиться без курьеров и не опасались, что кто — то сунет в нее свой любопытный нос.

— Дитя мое, — отвлек меня Юэлин. — Я просмотрел список наших юношей для отправки в земли людей. Меня смутила одна фамилия.

— Какая же?

— Эдемир Гени.

— Чем же он не подходит, ваше величество? Внук нашего уважаемого советника умен, сдержан, и я уверена будет старателен в обучении. И возраст его позволяет.

— Это так, но он лишь в этом году появился при дворе. Возможно, ему стоило бы набраться немного опыта, а уж затем отправиться в университет?

— Я непременно воспользовалась бы вашим пожеланием, — я наклонила голову. — Но не могу — я дала слово, что Эдемир Гени отправиться в Рондан в этом году.

Слово — это у эльфов серьезно. Даже король не имеет права требовать от меня нарушить его. Именно поэтому обычно никакого обещания от ушастых не дождешься, будут юлить до последнего, только бы ничего не сказать наверняка. Ужасно неудобная привычка, никогда не знаешь — твою просьбу точно постараются выполнить или еще подумают.

— Кому вы дали слово? — заинтересовался советник.

— Вашему внуку.

— Вот в чем дело... И когда же вы успели?

— Какое это сейчас имеет значение, — махнул рукой глава Дома. — Слово дано и ваш внук едет. Сожалею советник. С другой стороны, что такое несколько лет? Они пролетят быстро. Но в следующий раз, — повернулся он ко мне. — я прошу вас, княгиня, не давать опрометчивых обещаний, пока не посоветуетесь со мной.

— Я обязательно посоветуюсь с вами в следующий раз.

— Не сомневаюсь в вашем благоразумии. Все ли в порядке с вами и вашей свитой, вам всего достает?

— Да, ваше величество. Доли моего мужа мне вполне достаточно.

— Не стесняйтесь обращаться, если вам что-либо понадобиться. У Даэлина сейчас много расходов и мне не хотелось бы, чтобы вы чувствовали себя стесненной. Вы достойно платите своей свите, но, похоже, совсем не думаете о себе.

— Вы ошибаетесь, ваше величество. Мне вполне хватает того что есть.

— А ювелиры Иллетора так не думают и очень удивляются тому, что молодая женщина совсем забыла дорогу к ним.

— Просто в последнее время мне трудно выкроить время для посещения ювелирных лавок. Учеба занимает почти все время.

— В таком случае я был прав, решив сделать вам подарок. Протяните руку.

Из складок парадной одежды Юэлин достал массивный золотой браслет и защелкнул его на мне. Я изобразила восхищение, в большей степени настоящее, горячо поблагодарила эльфа и принялась рассматривать витиеватый орнамент из красных и зеленых гладко отполированных камней. Все-таки это у них с Даэлином семейное. Тот поначалу тоже меня купить пытался.

— Ваше величество судя по тому, что господа Иннэ и Д`Айн прибыли сюда, на границе все спокойно?

Юэлин кивнул Рэниэлю.

— На южной границе никогда не бывает спокойно, но в ближайшее время Дом Лотоса к нам не сунется. Поостерегутся, — ответил тот.

— Как здоровье моего супруга?

— Он в здравии и желает вам того-же.

— Если у вас светлый князь и у вас господин Д`Айн нет никаких неотложных дел на сегодняшний вечер, приглашаю к себе.

— Мы рады вашему приглашению, княгиня.

— Что ж, господа, благодарю за то, что провели со мной этот час, — заявил король.

Все кроме меня поднялись.

— Ваше величество, могу я просить вас о приватном разговоре? Это касается семейных дел.

— Да, конечно.

Эльф кивнул мужчинам, и те удалились. Советник, правда, совсем не ушел, остановился рядом с моими фрейлинами, надеясь, узнать потом у главы, о чем был разговор.

— Что беспокоит мое дитя?

— Ваше величество, я не видела своего супруга уже шесть месяцев.

Юэлин снисходительно усмехнулся и поднял руку, останавливая меня.

— Я понимаю вас, Ира, но, к сожалению, о возвращении Даэлина пока не может быть и речи. У высокого князя есть обязательства перед Домом.

— У него обязательства перед Домом, а у меня перед ним. Такая долгая разлука становится уже неприличной. Неужели вы хотите, чтобы о вашей невестке пошли нелепые слухи?

Эльф тяжело вздохнул — предположение задело его за живое. Семисотлетний король крепко держался замшелых традиций, а согласно им, жена и вправду должна большую часть времени быть рядом с мужем. Мне же уже осточертел дворец, постоянное следование условностям, непрекращающаяся слежка, и я действительно хотела увидеть Даэлина. Нет, я его не любила, по правде сказать, у нас и брак-то фиктивный, только об этом знаем лишь мы с ним, но все же я по нему скучала. Наверное, потому что он спас мне жизнь. Да, скорее всего из-за этого.

— Если Даэлину нельзя вернуться в Иллетор, то почему-бы мне не отправиться к нему?

— Это исключено! — Юэлин покачал головой. — Южная граница неподходящее место для неопытного юного мага. Если Дом Лотоса узнает о вашем приезде, вас постараются украсть. Или, в лучшем случае, убить. Я не могу так рисковать.

— Но ведь господин Иннэ подтвердил, что сейчас там тихо. И совсем необязательно говорить всем, куда я еду. Можно сказать, что отправляюсь проведать его величество Ароника седьмого. А уж на границе я носа из крепости не высуну. Когда же вернусь, тогда и объявим о том, где я была на самом деле.

Юэлин задумался. В нем сейчас боролась приверженность старым обрядам и боязнь потерять одного из четырех магов. Хотя у некоторых Домов и одного-то нет — Даэлин взял жену с хорошим приданным. Понимая, что король колеблется, я выдвинула последний аргумент, который позаимствовала из эльфийской баллады. Скромно потупив очи, я негромко произнесла:

— К тому же я надеюсь после встречи с мужем порадовать вас известием о новом цветке, распустившемся на ветви Дома.

Я мало рассчитывала на эффективность такого трюка, но он сработал! Юэлин некоторое время помолчал, посмотрел на меня как-то очень вдумчиво, и наконец ответил:

— Хорошо, Ира. Сделаем так — вы поедете к князю в сопровождении господина Лиса. Чтобы не оставлять столицу без защиты вызовем одного из магов сюда. Когда он прибудет тогда и отправитесь. Никому из своей свиты не говорите, куда на самом деле едете, кроме учителя. Сначала двинетесь на запад, а там в одной из крепостей будете ждать воинов мужа. Свиту свою оставите там — отряд, сопровождающий большое количество женщин, сразу привлечет внимание. А теперь ступайте, мы еще увидимся перед отъездом.

Сложно в доме Бабочки с наследниками. Старший внук, младший внук и двоюродный внук.

В моем кабинете на столе лежал лист бумаги прямо на глазах покрывающийся фразами, написанными четким стремительным почерком. Я кинулась к нему не в силах сдержать улыбку.

�Здравствуй любовь моя. Сегодня хороший день, солнце и зацвели яблони. Я посмотрел на них и сразу вспомнил тебя и то, что нам желали в день свадьбы. Я надеюсь, что это все же сбудется, ты ведь не будешь меня ругать за такую надежду?

Здесь спокойно, Дом Лотоса соблюдает перемирие, и ты зря обо мне волнуешься. До того спокойно, что солдаты скучают — вчера двое подрались из-за дочери квартирмейстера, она очень милая девушка, но как все девицы любит мужское внимание. Поставил обоих конюшни убирать. С сегодняшнего дня увеличиваю время тренировок — чтобы у моих эльфов не было сил на глупости.

В Иллетор направились наставник с Рэниэлем и по моим подсчетам уже должны прибыть. Я велел им зайти к тебе и кое-что передать. Надеюсь тебе понравиться. Очень хочу тебя увидеть, но нельзя пока оставлять границу.

Как у тебя дела? Чему ты научилась? Ты говоришь, что ничего особенного не происходит, но все же пиши мне почаще. Что угодно, хоть свои сны. Целую тебя, моя радость.�

Я сидела в кресле все с той же глупой улыбкой. Потом достала чистый лист, волшебные чернила и вывела:

�Здравствуй, Даэлин. Я рада узнать, что на границе спокойно. Это подтвердили и Таниэль с Рениэлем — сегодня я встретилась с ними у главы Дома в час цветения голубой лилии. Что ты передал, пока не знаю, но уверена, что мне понравится.

Хочу тебя обрадовать — я скоро приеду к тебе, твой дед дал разрешение. И не вздумай меня отговаривать — иначе я просто приду через портал одна�.

Я еще посмотрела, как исчезают слова с листа и все же решилась дописать:

�Я очень по тебе скучаю�.

* * *

— Неужели!?

Это слово вырвалось одновременно у трех моих фрейлин — эльфиек. Таниэль держал простой берестяной туесочек с одинокой коротенькой и тоненькой стрелкой стебля, на котором намечались едва заметные почки. Два крупных листа с зазубренными краями росли у основания растения и накрывали ковер из плотного мха, заполнявшего посудину. Я присмотрелась внимательнее — такое единодушное восхищение не может быть ни с того ни с сего.

— Я никогда не видела такого, что это?

— Княгиня, — вмешался Лис. — Это, если я не ошибаюсь, �зовущий цветок�.

О, в Доме Бабочки это воистину царский подарок! Это совершенно невзрачное растение, с маленькими цветами — колокольчиками расцветало всего на один день. Но аромат его, если верить книгам и восторженным отзывам, несравним ни с чем. Его невозможно забыть и невозможно не полюбить. И еще он привлекает бабочек со всей округи и пчел, разумеется. Говорят — это незабываемое зрелище. Цветет зовущий цветок раз в пять лет, а встречается крайне редко.

— Он расцветет через два месяца, княгиня, — сдержанно-хмуро промолвил Рениэль, поглядывая на сестру.

Он стоял, скрестив руки на груди, в парадной эльфийской одежде, чем-то смахивающей на длинный зеленый халат с короткими рукавами. Рукава белоснежной рубашки покрывала вышивка из мелкого жемчуга разного оттенка, а длинные волосы заплетены в сложный узор. Одним словом, выглядел эльф шикарно и очень отличался сейчас от остальных присутствующих.

Дело в том, что примерно раз в десять дней у меня собирались все желающие, естественно из тех, кто имел право быть рядом с принцами. И как то незаметно получилось, что вслед за мной, одевавшейся в эти дни по моде людей, мои гости тоже начали наряжаться как люди. Это, и еще то, что фрейлины из Рондана вели себя как принято на приемах у них дома, а остальные потихоньку пробовали перенять такой стиль, создавало странную атмосферу, какая бывает на карнавалах. И спустя семь месяцев, иногда, меня посещала мысль, что эти вечера для эльфов не столько дань уважения княгине, сколько возможность прикоснуться к экзотике.

Вокруг нас сейчас собрались все присутствующие — моя свита и двенадцать гостей. Все тянули шеи, перешептывались и пытались с энтузиазмом рассмотреть цветок, словно он зацветет с минуты на минуту.

— Этот цветок едва не погиб под вражеским сапогом, княгиня, — проникновенно произнес Таниэль. — Это случилось, когда мы загнали в ловушку отряд Лотосов и вступили в бой. Наш князь сражался с их главарем. Противник был смел и ловок, но это не помешало князю заметить великую драгоценность Матери Природы, которую он тут же поклялся подарить вам. Рискуя получить смертельное ранение он бросился на врага и чудом увернувшись от сабли, оттолкнул его. Затем с удвоенной смелостью он расправился с этим невежей, неспособным разглядеть прекрасное и повелел осторожно выкопать цветок и отвезти его вам.

Я смотрела на советника принца вне себя от изумления. С чего это насмешник и циник Таниэль Д`Айн вдруг заговорил с таким пафосом? Это совсем на него не похоже, он бы еще на гекзаметр перешел. Рениэль, стоящий рядом, сосредоточенно разглядывал носки своих сапог. Уголки его рта чуть заметно вздрагивали.

— Как должна быть счастлива супруга, которой преподносят такой дар, — тихо промолвила самая старшая из моих фрейлин эльфиек — Иолата.

— Какие чувства! — прерывисто вздохнула совсем молоденькая эльфийка.

Таниэль перевел на нее взгляд и уставился в восхищении, словно только что заметил. Девушка покраснела, опустила глаза и сделала движение, будто захотела попятиться. Ах, ты мошенник, принялся за старое. Вот значит для чего все эти россказни... Тебе ведь двести лет, а ей, если мне память не изменяет, и двадцати пяти нет — дитя по здешним меркам. Ну я с тобой еще поговорю на эту тему.

Туесок поставили на стол и вызвали садовника, чтобы вручить ему мою драгоценность. Пока все вздыхали над зовущим цветком, я заметила нового гостя. Эдемир Гени стоял в дверях и грустно смотрел на происходящее. В руках он держал веточку багульника с распустившимися сиреневыми цветками. Интересно, обычно просто так эльфы кустарник не обрывают. Я подошла к парню:

— Господин Гени, а почему вы не заходите?

— Я пришел ненадолго, княгиня.

Ну, да. Он всегда приходит ненадолго.

— Какой красивый багульник. Вы его сорвали для кого-то?

— Я... — мальчишка покраснел как помидор, но, тем не менее, справился с собой. — Я шел и вдруг увидел этот куст. И мне захотелось преподнести это вам.

Вот оно что. Наш местный Керубино приходит с подарком, а тут предмету его воздыханий муж преподносит нечто небывало ценное. Понятно, почему он расстроился. Я, стараясь не рассмеяться, позвала фрейлину и попросила ее поставить ветку в вазу на моем столе. Эльф сразу просиял, как золотая монетка, и я в который раз поразилась, насколько неверной может быть поговорка о том, что не растут на осинках апельсинки. Ну вот скажите мне — что общего между этим парнем и его дедом? Да ничего, кроме внешности и фамилии.

— Я вижу, мой внук делает успехи в искусстве приятного обращения? Не от всех вы принимаете подарки.

Да, что б тебя! Хорошо, что в руках ничего не было, ведь выронила бы обязательно. Мы с Эдемиром вздрогнули одновременно, словно нас застали за чем-то нехорошим и повернулись к советнику. Тот внимательно оглядел костюм внука и вопросительно поднял брови:

— Господин Гени, где вы достали такую одежду?

— Я купил ее у друзей, господин советник, — дрогнувшим голосом ответил юноша.

— Не замечал за вами раньше склонности к маскарадам.

— Я рада видеть вас у себя, господин Гени. Ведь, несмотря на ваше большое участие в моей судьбе, мы так редко разговариваем. Надеюсь, сегодня не дела привели вас ко мне?

Тут главное, каким тоном это все сказать. Например, эта фраза может означать как искреннее расположение, так и пожелание выкладывать, зачем пришел, и катиться к черту. Советник меня понял совершенно правильно. Зло прищурился и ответил:

— Я всегда искренне интересуюсь вашими делами, моя княгиня. Но, сейчас мне нужен советник Оли, его воины сказали, что он пошел к вашему учителю.

— Значит, он еще не дошел, я его не видела.

— Разрешите подождать его у вас? Заодно я полюбуюсь на подарок высокого князя.

— Пожалуйста, советник.

Надеюсь, мой цветочек от твоего взгляда не засохнет.

— Вы искали меня, господин Гени?

Невысокий пожилой мужчина, одетый в темный эльфийский наряд остановился рядом.

— Как ваше здоровье княгиня? — не глядя на меня, поздоровался он.

— Благодарю вас, как ваши дела?

Мне, как всегда, стало неловко в его присутствии.

— Благодарение Матери Природе, — Оли поклонился и вопросительно посмотрел на старшего Гени.

— Господин Оли, мне нужно обсудить перед вашим отъездом письмо главы Дома Птиц. Но если вы еще не закончили здесь...

— Нет, все решено. Господин Лис уже приготовил нужные мне артефакты, завтра заберу их.

— Отлично, пойдемте к вам, я только скажу пару слов внуку.

Советник Оли направился к двери, а Гени снова осмотрел парня с головы до ног и заявил:

— Я не советовал бы вам тратить деньги на ерунду мой внук. Я желаю, чтобы в Рондане, коли вы уж туда так рветесь, вы показали себя примером в учебе, а не пустоголовым вертопрахом. И поэтому мы с вашей бабкой решили, что для проживания в землях людей вам достаточно будет двадцати золотых в год. Это оградит вас от лишних искушений.

И, развернувшись, советник вышел. На зовущий цветок он даже не взглянул. Я перевела взгляд на молодого эльфа. Мальчишка застыл с растерянным и обреченным видом. Двадцать золотых... Нет, этой суммы хватило бы бедному человеческому студенту или обычному эльфу. Но вот что касается высокородных, тут дело совсем другое. Эдемир не может наняться на подработку ни к кому из людей — ему тогда дорога домой заказана, он станет изгоем. Единственно, наняться как наемник на войну. А прожить на такую сумму, учитывая, что нужно платить за жилье, учебники, стол, одежду и не где-нибудь, а в столице... Если только питаться хлебом с водой, и то не факт.

Меня охватила такая злость, что даже сердце заколотилось. Больше всего сейчас хотелось сплести заклинание, создать жуткую иллюзию и отправить к советнику, пусть побегает. Останавливало то, что он обязательно нажалуется королю. Да и по-детски это как-то, нет, нужно придумать что-то другое. И не успев толком подумать, я решила, что вполне обойдусь без пары, тройки платьев из паутинного шелка — ну зачем они мне в южной крепости?

— Эдемир, идемте со мной. Элина, Мариэль, прошу вас сопровождать нас.

Мы направились в кабинет — первым Эдемир Гени, я за ним, а мои статс-дамы замыкали шествие. В кабинете я достала из окованного металлическими полосами сундука тяжелый мешочек.

— Эдемир, в человеческих землях богатые люди иногда платят стипендию студентам — дают им деньги на учебу. Просто так, чтобы развивать науки. Здесь сто золотых и я хочу, чтобы вы приняли их у меня.

Я протянула мешочек. Эльф стоял на месте, задрав подбородок, с непроницаемым видом и только его лицо снова начало краснеть.

— Княгиня, не понимаю, чем я заслужил такое нелестное мнение о себе.

Опять двадцать пять!

— Почему нелестное?

— Мужчина не может принять деньги от женщины, если она не его мать или сестра. Это неприемлемо.

— Или Прекрасная дама, — очень тихо произнесла Мариэль.

Я думала, покраснеть больше, чем он уже покраснел, невозможно, но я ошиблась. Эльф стал просто пунцовым и, уставившись в пол, зло нахмурился. Похоже, кто-то думает, что над ним подшучивают. Ну, что же, если другого выхода нет... Я улыбнулась и спросила:

— Господин Гени, а вы бы хотели, чтобы я была вашей Прекрасной дамой?

— Вы знаете ответ, княгиня, — пробормотал себе под нос парень.

— Тогда я жду официального предложения.

Эльф растерянно взглянул на меня, на мою свиту, но девушки держались стойко — ни тени усмешки, само спокойствие. Тогда, осторожно опустившись на одно колено, словно пол его сейчас за коленку укусит, Эдемир произнес:

— Прекрасная дама, согласны ли вы быть госпожой в моем сердце, моих мыслях и моей душе?

Стараясь сохранять на лице важное выражение, я ответила:

— Достойный господин, — господину на вид лет пятнадцать, шестнадцать, по человеческим меркам. — Я с радостью даю свое согласие. В качестве же испытания я повелеваю вам прилежно учиться в университете.

Какая молодец — ни один мускул на лице не дрогнул, хотя рассмеяться хотелось невыносимо. Как-то мое попадание в Прекрасные дамы всегда неожиданно происходит. Молодой эльф поднял голову и, оставаясь в том же положении, требовательно на меня посмотрел. Я огляделась кругом, но нужной вещи не обнаружила. Сказано же мудрыми людьми — к экспромтам надо готовиться заранее. Мариэль выскочила за дверь и через минуту вернулась с белой розой. Аккуратно, стараясь не поцарапать Эдемира колючками, я вплела цветок ему в волосы.

— Ну вот, теперь вы можете принять мою помощь.

— Благодарю вас княгиня, надеюсь, не только участие в моей горькой судьбе заставило вас стать моей Прекрасной дамой, но и хотя бы немного симпатии, — скромно потупив очи, выдал этот прохвост, пряча деньги.

Мы с фрейлинами переглянулись. Девицы синхронно, совершенно одинаково, весело-иронично приподняли брови — вот тебе и тихоня!

— Если бы вы были мне не симпатичны, у меня не возникло бы желание вам помочь.

Мальчишка удовлетворенно улыбнулся и с видом триумфатора направился прокладывать нам дорогу. Пора было возвращаться в сад.

Цветок в волосах эльфа сразу же привлек всеобщее внимание. Гости с азартом зашептались, жадно вглядываясь в наши лица и пытаясь угадать, кто именно стал выбором юноши. Мы вчетвером, не сговариваясь, желая немного подразнить народ, мило беседовали о чем-то несущественном. Первыми не выдержали как ни странно мужчины. Один из гостей подошел к нашему квартету и, спросив разрешения, увел Эдемира для разговора о чем-то очень важном, не терпящем отлагательств. Затем дамы украли Элину. Уже через десять минут ко мне подошел Рениэль:

— Совсем молодой эльф, почти ребенок. К тому же скоро уезжает на несколько лет. Хороший выбор. Думаю, Даэлин его одобрит. Только все же стоило вначале спросить его разрешения.

— Иногда приходится действовать экспромтом.

Рениэль издал звук, словно хотел застонать, но сдержался.

— Моя княгиня, — подала голос Мариэль. — Вы разрешите нам с братом покинуть ваше общество?

Ох, что же это я!

— Да, конечно. Вы можете быть свободны до завтра.

И брат с сестрой под ручку отправились в комнату эльфийки, где наконец-то могли спокойно поговорить. Вечер шел как обычно, довольно весело. Обычно скованный Эдемир Гени расцвел, не хуже розы в его волосах и даже принял участие в жмурках, которые устроили мои фрейлины — люди. Эльфийки в этом развлечении не участвовали, хотя наблюдали с блестевшими глазками за происходящим, а вот эльфы играли почти все. Причем почему-то все мужчины хотели водить. Я не сразу поняла в чем дело, пока не заметила, что каким-то невероятным образом среди пятнадцати мужчин и пяти женщин ведущие всегда безошибочно ловили только женщин. Ну вот так совпадало. Дамы, впрочем, были не в претензии. Когда водили они, раунд заканчивался очень быстро — эльфы становились на удивление неуклюжими.

Я в этой затее участия не принимала. И без того старейшины при каждой встрече мне мозги промывают на предмет достойного поведения. И кто только им доносит? Ведь видно же, что всем хорошо и весело, но стучать не забывают. Через некоторое время все угомонились и решили немного помузицировать. Замечательная идея. Баллады эльфийские, несмотря на всю их красоту, я выслушивала с трудом, а вот против музыки ничего не имела.

Становилось немного прохладно, солнце опускалось за горизонт. Часть гостей слушала музыку, другие парами, тройками разбрелись по саду. Элина стояла в отдалении со вторым советником Тану и с мягкой улыбкой внимала ему. Вот этот советник с самого начала принял нашу с Даэлином свадьбу с энтузиазмом и часто бывал у меня. В жмурки, правда, не играл, но несколько раз выручил, когда советом, когда делом прикрывая мои промахи.

Лис, прислоняясь к дереву, задумчиво посматривал на фрейлину и советника. Эдемир Гени сидел в окружении народа и играл на лютне. А я отошла в сторонку и наконец-то смогла поговорить с наставником Даэлина, не опасаясь любопытных ушей. Таниэль Д`Айн не был бы самим собой, если бы что-то не утаил, но все же самое важное я узнала. На границе действительно пока было тихо. Так, иногда лишь мелкие стычки. Он даже, хотя и с некоторым сомнением, одобрил мою идею поехать к мужу.

Наконец я пожелала всем спокойной ночи, давая знак расходиться. Дай волю моим девицам, они прокуролесят всю ночь, а мне завтра вставать в шесть часов утра и идти на полигон.

Глава 2

День начался как обычно, с громкого пения соловья за окном. Да, да соловушка, в шесть часов утра. Спрашивается — зачем животинку мучить? Нет, сделали из бедной птички будильник. Это мои фрейлины придумали, уж не знаю, чем они его подкупили, сами они меня будить опасаются. Эльфы вообще не совсем верно представляют себе, на что способны маги. Ну не превращу я их в лягушек спросонья, это в принципе невозможно. Хотя с моими успехами в учебе, кто его знает, может что-то такое сделаю — сама испугаюсь.

— Все, все встаю, — я села в постели с закрытыми глазами.

Тяжелое одеяло сползло, в спину неприятно повеяло холодом. Пичуга на некоторое время стихла. Я упала обратно в пуховую перину, натянула одеяло до носа и повернулась на другой бок, сладко зевая. За окном раздалась сердитая трель.

— Да, что б тебя!

В окно полетела тяжелая подушка. Описав изящный пирует, она повисла напротив моего окна, на ветках дерева, на высоте третьего этажа. Изумительно. Теперь весь дворец будет любоваться этой картиной, и гадать в кого же я ею запустила.

Цели своей пернатый паршивец все таки добился, и понаблюдав, как я выбираюсь из постели, с чувством выполненного долга улетел. А я пошла одеваться. Что хорошо в эльфийской одежде — слуг звать не нужно, вполне можно справиться самой. И пока я заплетала волосы в косу, меня посетила замечательная идея.

Встав напротив окна я развела руки, словно держала в них невидимый мяч и почувствовав как потеплели кончики пальцев, закрыла и вновь открыла глаза, чтобы увидеть потоки силы. То ли выспалась я хорошо, то ли начинающийся солнечный день был удачным, но через пятнадцать минут заклинание сплелось как по заказу, подушка сорвалась с ветки и влетела обратно в комнату. Я поймала ее, упав на пол — скорость то не маленькая, и прижала к себе как драгоценность. Внизу кто-то изумленно ахнул. Ну и ладно.

В трапезной меня дожидались все дамы, кроме тех, кто дежурил ночью под дверью спальни, и стрекотали будто сороки, обсуждая какие то девичьи глупости. Иолата у накрытого стола давала понюхать еду двум симпатичным маленьким лисичкам. Лисички виляли хвостами совсем по собачьи и смешно тявкали.

После завтрака Мариэль пыталась поговорить со мной о делах, но я отговорилась занятиями и сбежала на полигон. А зря, все равно ведь придется решать — сколько провианта закупать для моей свиты и разбираться — куда подевались десять дорогущих гобеленов из Дома Поющего Камыша, которые заказывали для украшения покоев Высокого князя. Кстати, не забыть бы уменьшить количество покупаемых конфет, а вместо них брать больше оленины и вина. Похоже, обе мои статс-дамы — сладкоежки, а все остальные страдай из-за них. На конфетах тут разориться можно — не дешевое удовольствие. И вообще — сладкое вредно для здоровья.

Но этим я займусь потом, а пока в компании из Лиса и шести охранников, мы пешком направлялась к полигону и лаборатории. В свое время, когда я только появилась в Иллеторе, специально для людей-магов выделили место для плетения заклинаний и моего обучения. Большую поляну, которую по краю пересекала старая, заброшенная дорога обнесли прямоугольной каменной стеной в полтора человеческих роста. Получилось чистое поле размером со стадион. Сделали ворота с двух краев, где проходила дорога. На краю поля выкопали окоп с бруствером, на случай непредвиденных обстоятельств, вроде того случая с телегой. А за стеной, прямо примыкая к ней, почти у ворот, построили большой дом — лабораторию. Белоснежное, двухэтажное здание, с прочным фундаментом, глубоким подвалом, библиотекой, несколькими комнатами для зельеварения и даже кабинетом, построили быстро и мы уже два месяца занимались в нем. Но сегодня была такая прекрасная погода, что Лис решил поработать на природе.

Когда из-за деревьев показалась стена, четверо эльфов отстали от общей компании и разойдясь в разные стороны, скрылись в лесу, чтобы патрулировать окрестности. Оставшиеся пошли с нами на полигон.

То ли день был удачным, то ли разминка с подушкой повлияла, но в это утро удавалось все, что никак не получалось раньше. Бывает иногда так — дело долгое время стопорится, словно старый механизм с заржавевшими шестеренками, проворачивающимися медленно и натужно, и вдруг, когда уже отчаялся сдвинуть его с мертвой точки, словно по волшебству начинает разгоняться и вертеться, как новые мельничные жернова, только успевай подсыпать зерно. Лис, окрыленный успехом, гонял меня как сержант новобранца, а я даже не чувствовала усталости, даже не заметила, как прошло почти три часа. Только тогда, посмотрев на высоко висевшее в небе и вовсю жарящее солнышко, учитель решил сделать перерыв, а заодно сходить в лабораторию и принести оттуда учебник.

Словно почувствовав, что больше опасаться нечего расчирикались птицы. Я сидела на бруствере, просматривая принесенную книгу. Лис сидел рядом и просто наслаждался жизнью, грея косточки. Охрана наоборот, отошла к ограде и спряталась в тени. Вот они то и заметили первыми советника Тану.

— Темные силы!

Я подняла голову и сначала не поняла в чем дело. Советник бежал к нам, неся на руках Элину Ортано, а она не двигалась, положив голову ему на плечо. Я не успела рассмотреть и толком понять в чем дело, как эльфы подняли меня и оттеснили к стене, а затем встали впереди, достав сабли и оглядываясь. Советник тем временем подбежал к учителю:

— Господин Лис, может, еще можно что-то сделать?!

Он положил девушку на землю перед учителем, на живот. Из спины моей фрейлины, там, где находится сердце, торчала рукоятка ножа.

* * *

— Значит, она лежала здесь, достопочтенный?

Ищущий остановился рядом с массивным, резным письменным столом в моем кабинете на втором этаже лаборатории. Мы с королем сидели в углу в креслах, рядом с большим раскрытым стрельчатым окном. Лис и советник Тану стояли рядом со мной, а двое охранников — в дверях, зачем-то держа руки на эфесах сабель. За дверями находилось еще несколько воинов.

Советник, оторвался от разглядывания своих рук, на которых запеклась кровь девушки, медленно посмотрел на эльфа, словно не сразу его расслышал и ответил:

— Да.

Прошло уже три часа с момента как обнаружили фрейлину. Ищущий Т`Йен осмотрел тело Элины и ее унесли. На столе остался лежать нож. Красивый, с узким лезвием из дорогой покрытой узорами стали и простой, оплетенной кожаными ремешками рукоятью. Нож не для показа, для дела. Ищущий уже успел опросить нас и сейчас приступил к осмотру комнаты. Но и без осмотра было ясно — в комнате происходила борьба. Письма, чернильница и перья были сброшены на пол и рассыпаны по всей комнате, кресла перевернуты, из шкафов вывалены колбы с зельями, со стены сорван гобелен. Элина явно долго боролась за свою жизнь. Или не только жизнь? Видимо эта мысль пришла в голову и ищущему.

— Высокие господа, при осмотре убитой я обнаружил, что ее одежда разорвана, словно ее пытались снять. Не ответите ли вы мне — может это сделали вы, чтобы осмотреть рану?

Мы переглянулись и, не сговариваясь, посмотрели на советника.

— Нет, — протянул тот. — Я нашел ее уже в таком виде.

— Насилие? — Лис задумчиво посмотрел на ищущего.

— Мы проверим это.

— Не думаю, что это нужно обсуждать в присутствии княгини, — резко встрял король.

Ну, конечно! Убивать девушку, которая в жизни своей никому зла не принесла — это пожалуйста, но чтобы благородных ушек Высокой княгини ни в коем случае грязная правда не коснулась. Двадцать пять умножить на семь, это будет — двадцать на семь — сто сорок, пять на семь — тридцать пять, итого сто семьдесят пять. Надо оставаться спокойной. Спокойствие и гармония. Или хотя бы видимость спокойствия.

Элина Ортано. Старшая, из четырех дочерей обедневшего дворянина. Она так радовалась своему назначению, что даже проболталась мне о заветных планах — заработать деньги на приданое младшим сестрам. Себя в свои двадцать два года она считала уже перестарком. Я почувствовала, впервые в своей жизни, что готова убить того кто это сделал. По настоящему, не на словах.

— Итак, госпожа Ортано, была здесь и разбирала корреспонденцию княгини. Такое часто бывало?

— Почти всегда.

— И продолжалось это уже несколько месяцев. Значит, об этом распорядке знали все. Высокие господа, а кто открыл окно?

Мы обернулись к окну, за которым виднелась дорога из леса, по которой мы обычно приходили сюда, ворота к полигону и снова, как и в первый раз, посмотрели на Тану. Тот, нахмурившись, разглядывал пейзаж.

— Я не помню было ли оно открыто, когда я нашел Элину. Простите, госпожу Ортано. Мне было не до того.

Ищущий с сочувствием наклонил голову и задал следующий вопрос:

— А камин горел?

— Да, камин был зажжён.

Сейчас дрова в камине уже прогорели, и только в большой горке углей оранжевыми всполохами еще бродил огонь.

— Высокие господа, мне нужно осмотреть все тщательно, не смею вас задерживать.

— Ищущий, — король встал и протянул мне руку. — Обо всем, что узнаете и о ваших предположениях докладывайте лично мне. Я отдам распоряжение, чтобы вы имели возможность не ждать аудиенции.

— Прошу вашей милости ваше величество.

— Какой-же?

— Опечатать комнату и поставить охрану. Прошу не гневаться Высокие господа.

— У меня здесь несколько готовых зелий и артефактов, — недовольно протянул Лис.

Ищущий только молча поклонился.

— Сожалею, господин маг, — ответил за него король. — Однако все слишком серьезно.

Лис горько вздохнул и промолчал. Проходя к выходу мимо стола, я взглянула на нож. На светло-серой поверхности клинка в причудливой позе застыла слепая Хранительница Удачи.

Во дворце мы сразу прошли в малый зал моих покоев. Неприятную обязанность сообщить нашим дамам о том, что их товарка убита, взял на себя учитель. Сначала никто из них в это не поверил. Не то чтобы фрейлины сомневались в правдивости Лиса, просто слишком уж невероятной была новость. Я и сама бы не сразу поверила, не принимай я непосредственно участие в событиях. Слишком спокойной была моя жизнь здесь, до сегодняшнего дня. Да, мне надоедал советник и старейшины. Да, меня постоянно вежливо осаживали, не давая проявлять чувства, но в безопасности своей я не сомневалась. Как видно, зря.

Я села у окна, мучительно размышляя, о том, что напишу родителям Элины. Пришибленные невероятными событиями фрейлины вели себя очень тихо, и только шушукались сидя за вышиванием. И тут, словно назло, будто не было другого времени, явился советник Гени, и чуть ли не потребовал аудиенции.

— Рад видеть княгиню в добром здравии.

— Благодарю вас. Надеюсь и ваше здоровье в порядке.

— Я пришел поблагодарить вас за великую честь, оказанную моему недостойному внуку.

— Почему же недостойному? Вы слишком строги к нему.

— Ах, княгиня, о вашей доброте скоро будут слагать легенды. Поверьте, мне лучше знать Эдемира, — криво улыбаясь, ответил советник.

В душе у меня заворочалось глухое раздражение. Почему именно сегодня, он пришел качать права? Мне нет дела, до его мнения, особенно сейчас.

— Знаете, советник, мудрые люди говорят, что с близкого расстояния иногда можно не заметить нечто очень важное, что хорошо видно издалека. Возможно, у вас именно такой случай? Я считаю, господин Гени достоин моего расположения.

— Больше чем я? — нарочито изумленно поинтересовался эльф.

От такого вопроса я встала в ступор и припомнила события полугодовой давности. Тогда Даэлин только уехал на границу — война была в самом разгаре. Началось все с мелочей. Советник прислал мне персики из своей оранжереи. Собственно, почему бы и нет, дань вежливости. Затем из той же оранжереи стали регулярно приносить цветы. Глава Дома, которому я как бы мимоходом сообщила об этом, лишь снисходительно улыбнулся, из чего можно было сделать вывод, что все в порядке. Следующим подарком была красиво изукрашенная книга, потом старинная гравюра. Тогда впервые Лис задумчиво сообщил, что такая, постепенно, малыми шагами, возрастающая стоимость подарков почему-то напоминает ему метод вербовки агентов. У учителя даже было смешное название этого метода — �как сварить лягушку�.

Поэтому, когда в следующий раз дело дошло до небольшой, изящной золотой заколки я не взяла ее и очень вежливо и доброжелательно отговорилась невозможностью принимать подарки, когда муж рискует жизнью на границе. Вот тогда-то советник и обратился с просьбой стать его Прекрасной Дамой. Не знаю, почему я отказала. Может из-за слов Лиса, но скорее всего мне просто не нравился Гени.

— Господин советник, — стараясь говорить спокойно, ответила я. — То, кого выберет Прекрасная Дама, целиком зависит от ее личных пристрастий. И она никому не обязана давать в этом отчет.

— Я забочусь исключительно о вас. Не хотелось бы, чтобы вы разочаровались в своем выборе.

Зарождающуюся склоку, а несмотря на спокойный вид и тон, это была именно склока, прервало появление ищущего. Я и забыла о его просьбе поговорить с моей свитой. Видимо слуг уже допросили, и настал черед фрейлин. Ищущий поздоровался с советником. Тот немного удивленно кивнул в ответ и перевел вопросительный взгляд на меня. Я сделала вид, что ничего не замечаю.

— Дамы, я прошу вас ответить на все вопросы, которые задаст господин Т`Йен.

— Уважаемые дамы, — поклонился Т`Йен. — Прошу вас посмотреть на эту вещь и сказать — не видели ли вы ее раньше.

С этими словами он достал уже знакомый мне нож и начал поочередно подходить к каждой девушке. Конечно, они сразу догадались, что это такое. Самая молодая из моих фрейлин побледнела и покачнулась, но отрицательно покачала головой. Остальные тоже смотрели на оружие так, словно оно могло вдруг выпрыгнуть из рук ищущего. Но все подтвердили, что не видели его раньше.

— Что-ж, — немного грустно подытожил сыщик. — Я так и предполагал.

— Что собственно происходит? — влез с вопросом Гени. — Что это за нож?

Я думала, что Т`Йен не ответит. То есть не ответить он никак не может — это грубейшее нарушение этикета, но как-нибудь отвертится, тем более, что король дал ему большие полномочия. Но к моему изумлению, ищущий проворно повернулся к советнику и, глядя в пол, пояснил:

— У высокой княгини большое горе. Убита госпожа Элина Ортано. Этим ножом. Достопочтенный господин советник, разрешите вас спросить — не видели ли вы этот нож раньше?

— С какой стати вы задаете такие вопросы мне? — гневно прошипел Гени.

— Прошу простить, что потревожил вас, но мне известно, что вы были рядом с местом убийства. Вы могли видеть кого-нибудь с оружием. Это сильно помогло бы нам.

Рядом с местом убийства? И что ему было нужно там? Советник тем временем задумчиво разглядывал нож.

— А где произошло убийство?

— В лаборатории высокой княгини. Около полудня.

— Нет, единственно кого я встретил в лесу, был воин, охранявший княгиню. Кстати, княгиня, с какой это стати ваша охрана перестала пускать меня к вам?

— Может, мы выясним этот вопрос позже? Сейчас гораздо важнее разобраться с ...

Мне не удалось произнести слово — �убийством�. Глупо, но факт.

— С происшествием.

— Позволите, — советник взял нож в руки и внимательно его рассмотрел. — Я никогда не видел раньше такой клинок. Но кое-что могу сказать. Уверен, если снять ремешки на рукоятке откроется клеймо мастера Д`Анну. А мастер всегда помнит, кому он продал оружие. Госпожа Этту, — советник повернулся к Иолате. — Если я не ошибаюсь, ваша мать приходится мастеру сестрой?

Иолата молча смотрела в пол, сложив руки перед собой. Затем медленно подняла глаза на советника и чуть усмехнувшись, ответила:

— Да, господин Гени, у вас замечательная память. Но мой дядя не сможет ответить на ваш вопрос, — обернулась она к сыщику. — Он умер два года назад.

— Примите мое глубочайшее сочувствие, благородная дама, — как-то особенно почтительно отозвался Т`Йен.

А советник насмешливо приподнял бровь, наблюдая за ними. Мне, в который раз стало любопытно, как обладая таким феноменальным снобизмом, он добрался до должности главного советника? Судя по фамилии мастера — тот был простым эльфом, у высокородных не было этой приставки из одной буквы. И Гени даже сейчас не отказался от удовольствия напомнить Иолате о ее происхождении, ну и мне заодно о том, кто меня окружает. Я вздохнула с облегчением, когда он распрощался и ушел, наконец. А Т`Йен , сдержанно кланяясь и через слово принося извинения, попросил всех вспомнить — не заметил ли кто в это утро чего-то, что могло бы помочь следствию. Только, по всеобщему мнению девушек, утро было совершенно обычным, все как всегда. После завтрака Элина сидела у окна и вышивала — дожидалась курьера, он приходил после того как доставлял письма главе дома. Затем отправилась с одним из воинов свиты в лабораторию, там его отпустила. Вызвали сопровождавшего эльфа, но и он ничем помочь не смог — никого они по дороге не встретили.

— Моя княгиня, — раздался за спиной очень тихий голос.

Я обернулась и улыбнулась самой младшей фрейлине — Туилин. Она так редко заговаривала по собственной инициативе, что мне всегда хотелось ее подбодрить. Тем более, что остальные эльфийки, пользуясь ее молодостью, частенько шпыняли ее по делу и без него. Девочка покраснела до кончиков острых ушей, но стояла очень прямо, и нервно поглаживая пояс со скромной вышивкой, негромко продолжила:

— Я хотела бы кое-что сообщить вам.

— Да, пройдем в кабинет.

— Благородная госпожа — тоже тихо вклинился в разговор, неслышно подошедший Т`Йен — Это касается убийства?

— Я...

Туилин страшно растерялась и согласно кивнула:

— Возможно... я не знаю.

По дороге в кабинет наша трусишка уже справилась с собой и по приходе твердо заявила:

— Госпожа Ортано не все утро провела во дворце. Перед завтраком, я ходила к старшей прачке и, видела, как она идет по тропе колокольчиков в сторону великих палат.

Великими палатами называли большой дворец с пристройками, расположенный на острове посреди озера в центре восточного города. В великих палатах жил сам Юэлин, и там постоянно толклась куча народу — советники, их помощники, курьерская служба, это не считая слуг. По сравнению с великими палатами наш маленький замок выглядел игрушечным и спокойным. Не зря его величают �замок — правнук�. Но что там девушке могло с утра пораньше понадобиться? До туда путь не близкий, два часа бодрым шагом, и два обратно, в гору.

— Когда именно это было? — тут же вцепился во фрейлину сыщик.

— В час, когда солнце тронуло верхушки деревьев.

От такого изысканного, вполне в эльфийском духе, ответа физиономию Т`Йена немного перекосило.

— В большом зале правнука я заметил напольные рондановские часы. Вы не посмотрели на них, когда выходили?

— У меня нет привычки сверять время по часам, — надменно ответила эльфийка.

Ну да, мы же благородные дамы, куда нам показывать, что время для нас что-то значит. Но это примерно часа четыре утра. Рановато. Сыщик решил так же.

— Госпожа Элина всегда так рано вставала?

— Нет. Обычно госпожа Ортано и госпожа Иннэ просили меня разбудить их, как только начнет вставать высокая княгиня.

Так, и люди туда же. Интересно, бедное дитя вообще когда-нибудь спит? Это безобразие. Но сейчас не это главное. Я заметила:

— В половине седьмого она уже была в главном зале.

— Да, ходила она не во дворец, — кивнул, соглашаясь, ищущий и снова повернулся к Туилин. — А вы сами часто так рано встаете, благородная госпожа?

— Нет, только сегодня, — надулась девочка.

— А почему сегодня так рано встали?

— Это не имеет к убийству никакого отношения, и я не обязана давать ответ вам.

Она особенно выделила это — �вам�, гордо задрав носик. Т`Йен смущенно поклонился опустив глаза.

— Мне необходимо ваше разрешение, моя госпожа.

— На что?

— Мы можем найти что-либо полезное в вещах убитой.

— То есть провести обыск? Хорошо, я понимаю, это необходимо, но я при этом буду присутствовать.

— Вы?!

Сыщик распрямился, оказалось, он выше меня на пол головы, и растерянно смотрел мне прямо в лицо.

— Это невозможно! Это не соответствует вашему положению, когда его величество узнает...

— Но мы никому не скажем, — я со значением посмотрела на него и Туилин. — Это будет нашей тайной.

Девочка застыла, открыв рот и не мигая, а в глазах эльфа промелькнуло шальное, азартное выражение и едва улыбнувшись, он согласился. Оказывается, ищущий вовсе не засушенная вобла, какой хочет казаться.

В огромной комнате с выбеленными и расписными стенами и таким же потолком, переложенным тяжелыми балками, ищущий медленно огляделся, словно пытаясь запомнить окружающее наизусть. Две большие кровати без балдахина стояли у квадратных окошек. У стены, завешенной гобеленом, на котором какой-то эльф увозил эльфийку в неглиже, стояли две широкие лавки, покрытые овечьими шкурами. Третья лавка разместилась рядом с небольшим камином, выложенным яркой изразцовой плиткой. Посредине стоял широкий, приземистый, богато украшенный резьбой стол, на котором сейчас ворохом лежали ленты, нитки, бусы, книжка, ножницы, отрезы ткани и еще черт знает что — сразу все трудно было рассмотреть. Глубокую нишу в стене, которую и прикрывал гобелен, девушки приспособили под шкаф для платьев. Это эльфийскую одежду можно хранить в сундуках — их шелк не мнется, а человеческие платья нужно вешать. Сундуков в комнате было пять — по числу проживающих девиц. Т`Йен с недоверием посмотрел на стол и заявил:

— Если вы не против, княгиня, я бы еще потом осмотрел комнату.

Я махнула рукой и только велела Туилин встать около двери и наблюдать за коридором, на случай неожиданных гостей. Хотя сейчас никого здесь быть не должно — все девицы сидят в трапезной или заняты делом.

Сундук Элины эльф открыл ее ключом, видно снял с тела, и начал аккуратно доставать вещи, пробегаясь пальцами по швам на одежде, проверяя листы в книгах — но тех было всего три, внимательно рассматривая зеркало, золотые карманные часы, формой с перепелиное яйцо — откуда у нее такое? Они стоят очень дорого и в Рондане, а здесь — целое состояние. Сколько я помню, денег у Элины было немного. Зеркало тоже не безделица и дело даже не в золотой оправе, а в том, что эльфы до сих пор не научились делать стекла такими чистыми, прозрачными и тонкими как нужно, чтобы видеть себя без искажения. Даже окна в замке по большей части застеклены алебастром — очень красиво, но пропускают крайне мало света и непрозрачные. Только в моих с Даэлином помещениях, парадных покоях и комнатах наших приближенных витражи из разноцветного мутноватого стекла.

Одно из таких окон было открыто по случаю теплого дня. Солнце уже висело над горизонтом и освещало теплыми лучами западный город. С высокого холма, на котором стоит наш замок, было видно всю западную долину. Иллетор делится на две неравные части — в большой долине раскинулся сам город с домами знати и простых эльфов, рынками, лавками ювелиров, ремесленными мастерскими. Его надвое пересекает река, начинающаяся в горах, впадающая в озеро в восточной долине — резиденции главы дома и его семьи, и продолжающая свой путь дальше, через западную, далеко — далеко к морю. Как там поживают Тим и Гриня? В последнем сообщении Ветер передавал от них привет и писал, что скоро в их семействе ожидается пополнение. На свадьбу я выделила Грине приданное. Так как она считалась моей горничной ни у кого это удивления не вызвало. А размер приданного мы нигде не афишировали.

Т`Йен тем временем добрался до маленького несессера и достал оттуда чернила.

— Одну минуту, ищущий. Это я заберу.

Сыщик удивленно на меня посмотрел, но чернильницу отдал. У каждой из фрейлин — людей были такие чернила. Так уж получилось, что они очень любили писать письма своим кузенам, дядям, троюродным племянникам. И видимо своими наблюдениями за сплетнями эльфийского двора, бытом, нравами, законами эльфов жаждали поделиться как можно быстрее, используя волшебные чернила. По странному стечению обстоятельств, все эти их кузены служили кто в дипломатической канцелярии, кто у коннетабля. Сын племянника двоюродной бабки Эллины служит у главного казначея. Очень у меня родственниколюбивые девицы.

Следом появилась перевязанная веревочкой пачка писем и свиток. Я протянула руку и эльф, совсем чуть-чуть поколебавшись, отдал все, посмотрев напоследок на письма как кот на сметану.

— Предлагаю потом пойти в мой кабинет, и я дам их вам прочитать. Если конечно там не будет идти речь о делах сердечных.

Любовная переписка неприкосновенна. Повелитель может потребовать отчета о чем угодно, кроме нежных посланий. Ну, то есть, это так представляется, на деле бывает по-разному. Вообще именно из-за писем я настояла на своем присутствии — мало ли о чем и с кем переписывалась Эллина, неприятности мне ни к чему.

— Я не разумею человеческой грамоте, моя госпожа.

— Тогда я сама их прочитаю вслух. Так будет лучше, чем привлекать посторонних.

— Я безмерно счастлив такой милости.

Т`Йен поклонился и принялся складывать вещи обратно в том же самом порядке в котором выкладывал. Он даже одежду сворачивал, как она была. И предметы на столе пересмотрел в том же стиле, положив ножницы под тем же самым углом и бусы в таком же изгибе — я уверена, когда девушки вернуться в комнату, то и не заподозрят об обыске.

Сыщик еще пересмотрел кровать убитой, прошелся по комнате, заглянул в импровизированную гардеробную, проверив платья Эллины, и решил, что больше здесь делать нечего. В мой кабинет мы возвращались обычным порядком — впереди эльф, потом я, замыкала шествие чрезвычайно чем-то довольная и важная Туилин с письмами и чернильницей в руках.

Первым я решила прочитать свиток, благо уже хорошо знала эльфийскую грамоту. К ораньжево-черной тесемочке, перевязывавшей его, была прикреплена маленькая бумажная фигурка бабочки-бражника. Конечно, ищущий это разглядел и точно знает от кого письмо.

�Уважаема госпожа. Ваше послание как мед диких пчел. Оно наполнило меня радостью и скрасило унылые дни. Я рад, что доставили ваши часы и конечно куплю их за любую цену, что вы предложите. Прошу никому их не отдавать. Мне бы хотелось иметь вещь, принадлежавшую вам лично. Смиренно прошу прощения за смелость.�

Дальше шло ничего не значащее описание природы севера и стихи советника, кстати хорошие.

Витиевато. И я бы сказала — на грани. На грани любовной переписки. Вот правильно Лис меня ругает — ничего вокруг не замечаю. А часы эти, наверное, те самые, что мы видели. Интересно, почему она их не отдала, Тану ведь был у меня, казалось бы чего проще? Хотя он вернулся только вчера и возможно сразу и пришел на прием. Ищущий прослушав письмо о чем-то глубоко задумался с закрытыми глазами. Потом попросил продолжать. Все остальные письма были от отца Элины и не содержали в себе ничего ценного, как и ничего опасного. Пересказ семейных событий, благодарность за присланные деньги, указания �служить дочери короля и его величеству, да продлят боги их годы, верно и с усердием�. Надо будет все это вернуть и назначить пенсию семье, посоветуюсь с Лисом. А часики слишком дорогие для семьи Элины, они ведь новенькие, на старинные семейные драгоценности не спишешь.

— Благодарю вас, княгиня. Прошу меня простить за беспокойство, но мне снова нужно поговорить с вашей свитой. Я не учел вчерашний вечер.

А в трапезной буйным цветом цвел скандал. Он разросся до размеров трехвековой сосны и кронами своими задевал облака. Когда мы еще не вошли в комнату, мне грешным делом подумалось, что фрейлины дерутся. Слава всем богам или Матери Природе — уж кому как удобнее, это оказалось не так. Ищущий притормозил ненадолго и заглянул в щель приоткрытой двери.

— Никто из вас не умеет читать!

— Можно подумать вы, госпожа Вильеко умеете. Вы даже говорите с трудом! — голос Мариэль звенел возмущением и праведной обидой.

Чистая валькирия в гневе.

— Зато меня прекрасно понимает высокая княгиня. И ей не понравится, если вы перепутаете письмо от ее венценосного родителя и какого-нибудь купца!

— А если вы перепутаете свиток от главы дома со свитком от советника Гени, будет лучше?

— Чего тут путать? Иннэ — черная тесемка и черный махаон, Гени — красный, коричневый, синий — павлиний глаз, Оли — белая с желтым и капустница, Тану — бражник и два его цвета, — отчеканила как на экзамене девушка.

— Таниэль Д`Айн? Ищущий? Наш уважаемый повар? У них нет символов, нужно уметь читать по эльфийски.

— Не велика личность.

Раздались тихие смешки.

— Сразу видно, госпожа Вильеко, как мало вы понимаете в королевском дворе, если повар для вас неважная личность.

— Господина Д`Айна я бы тоже не сбрасывала со счетов, — в бой вступила Иолата.

Похоже, начался передел должностей — быстро они спохватились, тело еще остыть не успело. И хотя подслушивать высокой княгине не совсем удобно, но я отрицательно покачала головой на вопросительный взгляд ищущего. Тот, обрадованный моим разрешением, чуть ли не носом залез в щель и жадно слушал. А я только старалась, чтобы мое подслушивание хотя бы с виду выглядело поприличнее. А Туилин скучала.

— Обязанности следить за перепиской я беру на себя, — подытожила Мариэль.

— Еще неизвестно, что решит сама княгиня, — не сдавалась Вильеко.

Мариэль ее не услышала, поскольку в дело вступила еще одна эльфийка:

— Вам не кажется уважаемая госпожа Иннэ, что это слишком большой груз для ваших плеч? Не достаточно ли с вас управлением погребами, украшениями и драгоценной утварью? Возможно, вам будет тяжело, перепиской могла бы заняться я.

— Почему это именно вы?! Чем вы лучше меня, мой род выше! — раздался голос третьей девицы.

— Только мужчин, способных продолжить род у вас не осталось. Одни дамы.

— Это произошло оттого, — ответил тихий угрожающий голос. — Что наш род испокон веков живет на южной границе, в отличие от тех, кто спрятался за чужими спинами. И в любом случае мне поступают брачные предложения от высоких родов.

— От младших ветвей, вы хотите сказать! — хлестко и насмешливо выкрикнула другая.

— А от кого поступают предложения вам? — громко и язвительно поинтересовалась ее оппонентка, явно зная ответ.

— Дамы прекратите! Вы ведете себя неподобающе! — вклинилась Иолата.

Как видно зря. Переругивавшиеся девицы синхронно зашипели на нее как кошки, которым хвосты прищемили:

— Не вам рассуждать о подобающем поведении! Можно подумать вы образец!

— Не вмешивайтесь, госпожа наполовину!

Все, хватит. Если их не остановить, они точно подерутся. Я решительно шагнула вперед и ищущему ничего не оставалось, как распахнуть дверь и войти.

Вильеко и Мариэль сердито переглядывались из разных углов комнаты, а две раскрасневшиеся эльфийки стояли посредине, напротив друг друга. При нашем появлении все одновременно опустили глаза долу и приняли смиренный вид.

— Что здесь происходит, что за шум?

— Прошу извинить, госпожа, я пыталась остановить ссору, но мне было сказано, что людьми я не управляю, — скорбно поведала Мариэль.

Я удивленно посмотрела на взъерошенных эльфиек, садясь во главе стола, который уже был накрыт к ужину. Мариэль, поняв, что перевести стрелки не удалось, бросила на своих подопечных злой взгляд. Ищущий встал у окна так чтобы все девушки оказались в поле его зрения.

— Уважаемые дамы, — начал Т`Йен. — Прошу вас вспомнить вчерашний день — меня интересует все, что касается госпожи Ортано.

Фрейлины начали растерянно переглядываться. Только расстроенная Иолата, не отрываясь, изучала малахитовую стену, будто там было что-то интересное. Ее лисички, свернувшись клубком, лежали у ног и косили на присутствующих любопытными глазками.

— Начнем по старшинству, — сыщик развернулся к Мариэль. — Госпожа Иннэ, прошу вас вспомнить, что она делала вчера?

— Вы, верно, шутите, ищущий? — совершенно непритворно удивилась Мариэль. — Вы представляете, сколько у меня самой забот? Где мне помнить о чужих.

— Но у вас острый ум, госпожа и наверняка хорошая память.

Мариэль с досадой вздохнула и задумалась.

— Я не могу припомнить ничего необычного. Мы встретились за утренней трапезой, потом здесь же ждали часа цветения лилии, затем сопровождали высокую княгиню к главе дома. Затем вернулись, и госпожа Эллина пошла с княгиней на полигон. До вечерней трапезы я ее не видела. Затем у княгини был прием.

Я вспомнила, как они ждали — тихо выясняли, кто из них пойдет меня сопровождать. Так надоели, что пришлось взять обоих.

— Во время трапезы приходил ли кто-либо из посторонних или после?

— Нет, была только свита.

— А во время визита к главе?

— Советник Гени подходил к нам. Он рассказывал о недавней поездке на запад, в его удел. Ничего особенного.

— Кто был на приеме?

— Я могу дать вам гостевой свиток, все там записаны.

Мариэль ушла за списком, а Т`Йен обратился к одной из эльфиек — той самой что предлагала свою кандидатуру в секретари:

— Не думаю, что кто-то сможет добавить что-либо к рассказу первой дамы, но все же, уважаемая госпожа, может вы оказались наблюдательнее?

Девушка помолчала какое-то время и размеренно начала:

— Как вам сказать... Может только то, что госпожа Ортано опоздала на утреннюю трапезу...

— Но в этом как раз нет ничего необычного, — с едва заметным ехидством добавила фрейлина с южной границы, глядя почему-то на Вильеко.

— Элине часто приходилось задерживаться допоздна в кабинете княгини! — вступилась та за покойную.

— Вот именно допоздна, — пробормотала себе под нос эльфийка.

В комнате вновь запахло грозой. Иолата оторвалась от стены, а Вильеко очень спокойно, но со странным выражением, словно намекая на что-то, возразила:

— Вам самой разве не приходится каждый день посещать великие палаты? И вы не всегда успеваете в замок засветло.

— Меня сопровождает родственник. И мне не передают свитки с четырьмя цветами.

— Ах, да. Этот юноша лет четырнадцати, — с серьезным видом кивнула Вильеко. — Я все время забываю — кем же он вам приходится — кажется, сводный брат двоюродного дяди?

— По крайней мере, мне не нужно беспокоиться, о том, что кто-то подумает обо мне нехорошо.

— Для того чтобы никто не думал о даме нехорошо, достаточно самой даме вести себя подобающе.

— О, я с вами совершенно согласна, о чем мы спорим? И потом, все знают, что господин Лис фрейлинам-людям как родной отец.

При этих словах дамы из Рондана враз поскучнели. Учитель и вправду бывал с ними частенько строг, так что шпилька достигла цели. Можно даже сказать — ударила по площадям, потому что все четверо посмотрели на эльфийку неблагосклонно.

— Служение дому уважаемый, но тяжелый труд, — задумчиво протянул Т`Йен. — Я уверен многим из вас нелегко. Вот госпоже Туилин сегодня пришлось встать в четыре часа утра. А она ведь еще так молода, ей, конечно, хочется поспать.

— Госпожа Нари виновата сама, — раздался от двери сдержанно-раздраженный голос Мариэль. — Она должна следить за одеждой своей госпожи, а я вчера заметила, что рукава у зеленого платья грязные. А она княгиня. А у нее рукава грязные. И госпоже Нари вовсе необязательно было вставать в четыре утра — старшая прачка так рано не просыпается. Она же не придворная молочница.

Туилин мгновенно смутилась и ответила, сцепив руки в замок:

— Я отнесла платье в прачечную и положила рядом записку.

— Хочу вам напомнить, что платье стоит ваше жалованье за два месяца. Я себе не позволяю отправлять драгоценности княгини к ювелиру через посыльного.

Девушка покаянно опустила голову.

Т`Йен взял список гостей и пробегая его глазами обратился к фрейлине с южной границы:

— Вы сейчас упомянули свиток с четырьмя цветами, не могли бы вы рассказать подробнее?

— Я немного погорячилась, прошу присутствующих меня извинить, — глядя в пол, произнесла она. — Я уверена, это какая-нибудь деловая переписка, и не стоит разбора.

— И все-таки?

— Ведь я сказала, это неважно, — дама подняла голову и угрожающе добавила. — Как вы смеете настаивать?

Но Т`Йен не испугался, а внимательно взглянул ей в глаза и раздельно, четко ответил:

— Вопросы я задаю не из простого любопытства. Хочу напомнить всем присутствующим, что дело очень серьезное и неизвестно как оно может отразиться в дальнейшем на все, что происходит в Доме. И настаиваю, потому что имею на это право от самого главы дома. И полномочия мои простираются гораздо дальше, чем вы думаете. Или слово главы для вас тоже неважно?

Слова он произносил, словно бил молотом — крепко, медленно, с оттяжкой, а затем обвел взглядом присутствующих в комнате и всем, включая даже меня, стало не по себе. Фрейлина так и вовсе побледнела, виновато взглянула на Мариэль и тихо ответила:

— Вчера, во время приема, госпоже Ортано передал свиток воин Рэниэля Иннэ. Свиток был перевязан тесемкой красного, синего, желтого и серого рисунка.

— Он что-то сказал при этом?

— Да, но я не расслышала, что именно. Госпожа Элина была удивлена.

— Возмущена? Испугана?

Т`Йен даже подался вперед и стал похож на гончую в стойке.

— Нет, просто удивлена. Даже немного ему улыбнулась. И, да — девушка нахмурилась, припоминая — Он, кажется, обратил ее внимание на тесемку. Мне так показалось.

В комнате наступила тишина. Сочетания цвета могут многое сказать о роде эльфа. Один цвет означает главу дома и его близких родных и тех родственников, что имеют право на престол. Иногда родственники это довольно дальние, что, с учетом длинной жизни эльфов и их постоянных войн, не редкость. Достоин такой родич престола или нет, решает глава дома и совет старейшин. Два цвета — высокий род. Три — простые благородные фамилии, вот здесь уже сложнее определить принадлежность к семье — вариантов немного, а фамилий достаточно. У остальных эльфов цветового разграничения нет и символа — тоже нет. Но иногда кто-либо берет себе сочетания четырех цветов — обычно это уважаемые, знаменитые мастера. Для высоких родов это ничего не значит — четыре цвета или вообще их нет, результат один — магическая сила очень маленькая.

Сейчас все пытались вспомнить, от кого могло быть послание.

— Чье же это письмо? — озвучил общую мысль ищущий.

Мы переглянулись с ним, одновременно отметив, что никакого письма с такой тесемкой у Эллины не было. Как не было его и на столе в лаборатории.

— А потом?

— Собственно все. Он отдал письмо и ушел. Что простому эльфу делать здесь?

— А госпожа Ортано?

— Ничего. Ничего необычного.

Сыщик в задумчивости прошелся вдоль длинного стола туда и обратно, внимательно разглядывая пол под ногами, словно там было написано, кто убийца, остановился около меня, и развернулся к девушкам.

— До утренней трапезы ее никто не видел?

Фрейлины снова переглянулись, и покачали головами.

— А во время трапезы как она себя вела? Не показалось ли кому, что была взволнована?

Вильеко громко фыркнула.

— Господин Т`Йен, Эллина дворянка. Она умеет держать себя в руках... Умела. Если она и была чем-то взволнована, мы этого не заметили.

— Она ничего не ела.

Мы оглянулись на Иолату. Эльфийка, похоже, говорила это стенке, вновь грустно рассматривая темно-зеленые разводы малахитовых плит.

— Совсем ничего?

— Совсем. Только пила.

— Вы очень наблюдательны.

— Это моя обязанность, — махнула рукой Иолата. — Я слежу за столом.

Лисички, проверяющие всю пищу, которую мне приносят, несколько раз весело тявкнули, будто подтверждая ее слова, и уставились на хозяйку. Они были с нею с самого своего детства, когда эльфийка взяла осиротевших щенят к себе и следовали за нею повсюду — на кухню, где та проводила большую часть дня, на прогулки и приемы. Они даже спали с ней в кровати.

— Возможно, благородные дамы вспомнят что-либо еще?

Но все молчали.

— Что ж, все здесь отдают отчет своим поступкам. Хочу только сказать, если кто-нибудь, все же что-либо вспомнит, лучше признаться мне.

— В чем признаться?

В дверях стоял Рэниэль. Таниэль выглядывал у него из-за плеча. Туилин опять покраснела как вареный рак и быстро встала за моим креслом.

— О, ищущий, просто расспрашивал нас, не заметили ли мы что либо подозрительное. Но мы, к сожалению, ничем не можем ему помочь, — бросилась к брату Мариэль.

Мужчины вошли в комнату.

— Мы только час назад узнали о беде, постигшей вас, — Рэниэль церемонно поклонился. — Поэтому не пришли сразу. Ужасное злодеяние. Госпожу ударили ножом?

Да, ничего не поделаешь, ни о какой тайне следствия во дворце и думать не приходится. Вытащив нож, сыщик предъявил его эльфам.

— Господа, может, вы видели его раньше? Вещь дорогая.

Мужчины как по команде сложили руки на груди и сосредоточенно уставились на нож, а затем переглянулись и посмотрели на Иолату.

— Я уже говорила ищущему. Мой дядя умер два года назад и теперь невозможно узнать, для кого он его делал, — твердо ответила она на невысказанный вопрос.

— Но остался его ученик, — негромко сказал Таниэль. — Дело ведь перешло к нему.

Иолата медленно кивнула, удивляясь, как такая простая мысль не пришла ей в голову сразу.

— Он многим обязан нашей семье. Я поговорю с ним. Возможно, он знает.

— Буду вам благодарен, — оживился Т`Йен. — Только прошу вас предупредить меня, когда велите ему прийти.

Он сразу передумал уходить и обратился к Рэниэлю:

— Светлый князь, дозволено ли мне будет побеседовать с одним из ваших воинов?

— На какую тему? — холодно поинтересовался тот.

— Вчера он разговаривал с убитой. Я восстанавливаю события последних дней. Любая малость может стать полезной.

— Не вижу причин препятствовать. С кем именно вам нужно говорить?

Сыщик обернулся к эльфийке, и она растерянно заявила:

— Но я не знаю его имени. Знаю только, что он из вашей свиты, светлый князь и вчера был здесь.

— Вчера нас сопровождал Итен Д`Гал. Он сейчас должен быть на месте, в замке ясного князя.

— Благодарю. Светлый князь, а почему вы взяли с собой именно Д`Гала?

— Собственно... — Рэниэль задумался, тонкая морщинка пересекла лоб. — Он сам напросился. Сказал, что очень хочет еще раз посмотреть на замок-правнук. Он был здесь полгода назад, пока не началась война. Почему бы и нет, он хороший солдат.

Мы с сыщиком, в который уже раз за этот вечер, переглянулись. Скоро это войдет в привычку.

— Я сей же час отправлюсь в замок-сын.

— Я провожу вас, — вызвался Таниэль.

Они ушли, а я пригласила Рэниэля разделить с нами ужин, пока все не остыло окончательно.

Глава 3

Сыщик с надеждой смотрел на Иолату, занеся над свитком перо. Та сидела напротив, нахмурив лоб.

— Нет, боюсь, больше я вам ничем не могу помочь. Я рассказала обо всех его родственниках. Вы же понимаете, я не слишком хорошо его знала.

Сыщик грустно вздохнул. С того достопамятного дня прошла неделя, а продвинуться в расследовании не удалось. Сейчас он пытался разыскать мастера — бывшего ученика оружейника, через его родных. На следующее утро после убийства Иолата отправила тому письмо, с велением явится в замок. Ответ пришел очень быстро, но совсем не тот, что мы ожидали. Соседи парня поведали, что рано утром он, взяв мешок с некоторыми, самыми ценными инструментами, вышел из дому, сказав, что направляется к своей тетке за город. Эльфы удивились — зачем тетке понадобились клещи, молотки, подбойки и оправки, но быть слишком любопытными здесь не принято.

Через два дня он не явился. Заподозрив неладное Т`Йен самолично отправился к родственнице мастера. Там его ожидал сюрприз — оказалось, своего племянника женщина не видела уже полгода. Ищущий поднял по тревоге всех кого мог, в разные города были направлены гонцы с описанием эльфа и приказом наместникам найти его и препроводить в столицу, но тот словно сквозь землю провалился.

В череде таинственных исчезновений это было не первым. Отправившись тем вечером с Таниэлем от меня в замок старшего принца, воина, передавшего Элине письмо, они не обнаружили. Кто-то говорил с ним час назад, кто-то видел его вот только что, но все попытки его разыскать успехом не увенчались. Сыщик ходил мрачнее тучи и подозревал всех, хоть, конечно, вслух этого не говорил.

Из задумчивости меня вырвал звонкий голос Туилин:

— Моя госпожа, я знаю, где наши гобелены!

Какие гобелены? Причем здесь гобелены?

— Я ходила сегодня в великие палаты, передавала письмо для ясного князя, а его мажордом говорит его казначею — �нужно спросить казначея великими палатами — может это подарок�, а они лежат и на них махаон и...

— Туилин!

— Да?

— Вздохни глубоко несколько раз, и спокойно, по порядку объясни. Мне не понятно, почему письмо ясному князю ты понесла в великие палаты, а не в замок-сын. И почему в великих палатах казначеи князя лежали?

— Это не казначеи лежали, — ошарашено пояснила девочка. — Это наши гобелены из Дома Поющего камыша лежат в замке-сыне. А казначей и мажордом не знают, откуда они взялись. А письмо почему-то принесли к нам, и я подумала, пускай курьеры сами несут куда положено, если напутали. Потому и понесла в великие палаты, но по дороге встретила господина Д`Айна и передумала — вдруг это важное письмо? Он проводил меня в замок ясного князя.

Ну, хоть одна пропажа отыскалась.

А вообще это просто безобразие. Княжескими курьерами заведует Гени, и не проходит месяца, чтобы они что-нибудь не напутали. Я уже не говорю про то, что вся моя почта советником прочитывается. Он, конечно, клянется, что это не так, но я — то знаю точно. Проверяла. Как вот только доказать это Юэлину? Глава Дома и слушать меня не хочет, можно подумать советник ему сын родной.

— Точно гобелены поющего камыша?

— Точно, моя госпожа! На них вышит знак, я его знаю, и их ровно десять.

— Молодец. Доставай бумагу, будем писать ясному князю. Ищущий вы закончили?

— Да, высокая княгиня, — рассеянно рассматривая Туилин отозвался Т`Йен. — Когда вы отправляетесь в Рондан?

— Сегодня должен прибыть наш маг. Если все будет благополучно, отправимся через три дня.

— Надеюсь, дорога будет безопасной.

— Совершенно безопасной. Помимо моей охраны, нас будет сопровождать светлый князь со свитой.

— То есть светлый князь и господин Д`Айн тоже уезжают?

— Да.

Что-то в этом ищущему не понравилось.

С высоты холма, на котором мы стояли, было видно всю восточную долину — драгоценную хризолитовую чашу, полукругом окруженную горной грядой, с каплей-озером посредине, которое сейчас, в лучах полуденного солнца, сверкала как граненый хрусталь. Неширокая быстрая река, каскадом водопадов спускающаяся с высокого ущелья стремилась к озеру с севера, чтобы затем вылиться из него и поспешить на запад, в большой город. Если приглядеться, то посредине озера можно разглядеть остров и башни дворца.

Мы с советником, учителем, фрейлинами и охраной направляемся в замок-�сын�. В ответ на мое письмо кронпринц велел вернуть гобелены и чтобы загладить невольное беспокойство, пригласил провести с ним час пения цикады. Узнав о приглашении, фрейлины в течение трех часов прихорашивались, переплетали прически, переживали по поводу того, что нечего надеть. По случаю жаркой погоды все двери и окна открыты и мне все было слышно — девицы страдали так, словно отправляются не с визитом вежливости, а прямиком на плаху. Но никто и не подумал сказаться больной, в назначенное время все девять девушек стояли у выхода веселые, оживленные и готовые к бою.

Учитель шел впереди, опираясь на тонкую, резную палку. Обычно он вполне обходится без нее, но сейчас предстояло спуститься с холма, миновать небольшой лес по тропе колокольчиков, которую скрывали густые кроны, и снова подниматься на холм. Там тропинка раздваивалась — левая вела в великие палаты, а правая в резиденцию ясного князя. По ней кто-то спускался нам навстречу, пока не скрылся за деревьями.

— Эдемир Гени решил проводить вас.

Советник Тану, грустно улыбаясь, поддержал меня — неширокая тропинка спускалась круто, и советнику было позволено идти рядом и помогать. Завидую его зрению. Я тоже могу увидеть с такого расстояния, но для этого придется прибегнуть к магии. Впрочем, советник — высокородный, у них магия в крови. Но ураган поднять он не сможет, а я смогу, так что каждому свое.

Утешившись такой мыслью, я продолжила любоваться открывшимся видом. За спиной возвышался замок-�правнук� — небольшой, будто игрушечный, но игрушечность эта показная. На самом деле когда-то это была крепость, прикрывающая великие палаты с юга. И по сей день наш замок вполне может выдержать серьезную осаду. Вдали, на противоположном холме, разделенный с правнуком рекой стоит замок — �внук�. Он защищает восточную сторону. Сейчас солнце мягко вызолотило его стены и плясало на красных остроконечных крышах. В этой крепости находится только небольшой гарнизон и слуги, следящие за порядком. Мариэль сокрушается, что он простаивает без дела и намекает поговорить с главой. Я отнекиваюсь, как только могу — замок хороший, но нуждается в ремонте, а денег нет — все уходит на армию.

Последняя неделя прошла в сборах и хлопотах. Мариэль и Вильеко с таким энтузиазмом готовились к отъезду в Рондан, что мне было жалко — какое разочарование их ожидает. Самое интересное — судя по поведению ключницы, брат не сказал ей ни слова о настоящей цели моего путешествия. Кремень, а не мужчина.

Лес встретил нас прохладой, журчанием ручья и синим ковром из маленьких цветочков, сплошь покрывающим землю. Эта тропа не зря получила свое название. Частенько народ выбирал ее вместо удобной объездной дороги к великим палатам, не только чтобы сэкономить время, но и ради этого лазоревого чуда. Моя свита присмирела и любовалась пейзажем в тишине. Лучи солнца протекали сквозь листья высоких деревьев и бросали вокруг светлые пятна.

По этой дорожке неделю назад ходила Элина. Если сопоставить все, что мы знаем, получается, у нее тем утром была назначена встреча. Вот будь я на месте, не знаю, может и не преступника, но в любом случае — того, кто хочет что-либо скрыть, где бы я назначила свидание? А ответ-то очевиден — вот в этом лесочке бы и назначила. Не на холмах же у всех на виду. А то, что свидание было секретным, сомневаться не приходится. Только с кем? К кому она могла выйти в четыре часа утра? Воины, стоявшие в то утро на воротах, подтвердили слова Туилин — Элина из замка выходила. Только проследить за ней они не могли — ворота на другой стороне.

Эдемира мы встретили почти на краю леса. Он стоял, прислонившись к кедру с листом лопуха в руках, в котором большой горкой лежали орехи лещины.

— Как вы быстро, — заметил Тану. — Мобилизовали всех белок в лесу?

В подтверждение его слов, по стволу кедра быстро спустилась маленькая черная белочка и, подскочив к Эдемиру, положила к общей горке свой орех. Выражение на мордочке зверька было уморительное — смесь изумления, недоверия и растерянности. Малышка явно не понимала — зачем она совершает этот противоестественный для всякой порядочной белки поступок.

— Угощайтесь, княгиня.

— Как же я буду их есть — у меня не беличьи зубы?

Фрейлины захихикали и начали упражняться в остроумии:

— Вам надо было заставить их еще и разгрызть.

— Наверное, достойный господин решил сам разгрызть орешки для прекрасной дамы.

— Как вам не стыдно, юноша — вы оставили бедняжек без запаса на зиму.

Эдемир усмехнулся и раскрошил один орех пальцами. Не удивительно — их чуть ли не с младенчества обучают управляться с оружием, неважно из какого ты рода — руки у всех сильные. Это не Рондан, где иные маркизы по году саблю из ножен не достают. И лучше б и вовсе не доставали, а то порежутся невзначай.

— До зимы еще далеко, насобирают, — ответил парень. — И так весь ранний урожай украли.

Ах, вот как эльфы свое возвращают, буду знать. У замка ясного князя орехи закончились.

На большом лугу, немного в стороне от ворот, стояли наскоро собранные легкие навесы. Под натянутой, вместо потолка, белой тканью расстелили ковры и разбросали множество разноцветных, вышитых подушек — семейная встреча, как и было объявлено. На низеньком столике расставили чашки и корзинки с ягодами, конфетами и печеньем — дамы ведь едят как птички, настолько они изысканны и нематериальны. Хорошо, что Эдемир меня накормил.

Теплый ветер играл с невысокой, до колена, травой, отчего по ней шли волны. Цикады устроили настоящий концерт, вполне оправдывая название этого времени суток. За неделю солнышко щедро прогрело землю и все вокруг расцвело, срочно наверстывая упущенное. По лугу, уходящему вниз по склону холма, тут и там поднимались головки ирисов. Отсюда, как и с правнука, была видна вся восточная долина.

— Надеюсь, — начал принц, когда мы разместились под навесом. — Эта ошибка не слишком вас обеспокоила?

Мы сидели напротив друг друга. По бокам от меня расположились Эдемир, Мариэль и Лис. Рядом с кронпринцем уселись Рэниэль, советник Тану и главный оружейник Дома. Таниэль занял место под навесом с моими фрейлинами и эльфами из свиты князя.

— Ничего страшного, брат мой, это мелкое недоразумение.

— У вас щедрая душа. Но я все же прошу принять от меня небольшой подарок, с тем, чтобы загладить невольную вину — то клюквенное вино из Дома Птицы, что мне прислали на днях.

Хороший подарок, и мой не хуже. Я кивнула Мариэль, та достала кольцо и протянула его старшему принцу.

— Я тоже хочу сделать вам приятное. Это может пригодиться в сражении, хотя надеюсь, еще долго не понадобится.

— Как оно действует? — деловито поинтересовался князь.

— Вызывает смерч. Направьте его камнем в сторону врага и произнесите заклинание. Слова я вам потом запишу. C пятью сотнями солдат справится.

— Благодарю, поистине королевский подарок, — кронпринц передал кольцо главному оружейнику, который расплылся в улыбке.

У него таких артефактов уже четыре штуки, этот пятым будет. Немалая ценность — стакан крови на него пошел, моей, между прочим. Если быть откровенной, не такое это великое достижение — создать смерч. Только крови побольше, а заклинание само по себе простенькое. Вот Лис продает защиту от магических артефактов — это воистину ювелирная работа.

— Отсюда прекрасный вид.

— По легенде именно из этого озера вышли первые эльфы, — ответил кронпринц. — Правда это оспаривается Домом Лотоса — те считают, что первые появились в их озерном краю.

— А дом Поющего камыша не согласен ни с нами, ни с ними, — улыбнулся оружейник.

— Это принципиально?

— Как вам сказать, сестра. Эта вера несомненно полезна — она вдохновляет воинов. А на всеобщем совете, который пытается возродить Дом Поющего камыша, это в какой-то мере будет иметь значение. Но принципиально ли? Скорее принципиальным является — сколько у тебя пушек и ружей.

— У кого больше тот и первый?

Мужчины рассмеялись.

— Вы уловили самую суть, — подтвердил князь.

— И Дом Бабочки рассчитывает стать этим первым? — наклонив голову, словно бросая шутливый вызов, поинтересовался Лис.

— И у Дома есть все основания на это надеяться, — глядя ему в глаза, ответил ясный князь. — Особенно если Дому помогут родственники.

Лис прикрыл глаза, словно давая понять, что принял к сведению все сказанное. Ясно, что это лишь начало разговора, вернее долгих разговоров, которые продолжатся вовсе не здесь. Занятно, поначалу эльфы хотели, чтобы я была сиротой, теперь же выходит, планы изменились. И что это за всеобщий совет?

— Княгиня, я пригласил замечательного лютниста. Он исполнит балладу о Прекрасной Мариэль и серых гусях.

Опять? Нет, только не это!

Мне все-таки удалось не уснуть. Героический поступок, учитывая, что была какая-то уж очень длинная версия баллады, весь сюжет которой заключался в том, что прекрасная Мариэль ступала по чистой реке, а к ней все время приставали гуси. Я стала украдкой разглядывать окружающих и по их остекленевшим глазам поняла, что половина тоже борются со сном, а другая половина и вовсе думает о чем угодно, только не о пернатых. Поэтому, когда музыкант закончил, все с таким искренним восторгом выражали ему свое восхищение, что он даже не догадался — истинной причиной благодарности было то, что песня наконец-то иссякла.

Окрыленный лютнист ушел, прижимая к груди одной рукой лютню, а другой — драгоценное кольцо от князя, и принц предложил:

— Сестра, не откажите мне в удовольствии прогуляться. Спустимся, если вы не против.

Все оживились и повскакали с мест. Эльфы окружили мой �малинник� и такой смеющейся, шумной гурьбой пошли вниз по склону. Ясный князь посмотрел на Рэниэля, тот развернулся и заговорил с Лисом, увлекая его вслед за всеми.

— Господин Гени, — принц сорвал травинку, повертел ее в руках. — Разрешите мне проводить вашу прекрасную даму. И поухаживайте, пожалуйста, за госпожой Мариэль, пока ее брат занят.

Эдемир с Мариэль ушли, а мы остались втроем — я, князь и главный оружейник. Брат Даэлина предложил руку, и мы неспешно двинулись по узкой тропинке. Солнце чуть опустилось, перестав жарить долину, будто горячий утюг. Вдали, у подножия холма, виднелся извилистый, поросший осокой ручей.

— Ира, мы с дедом решили воспользоваться вашей поездкой. Тем более она так удачно пройдет через границу с Ронданом и совпадает по времени. Скоро вам придет письмо от вашего уважаемого пра-пра-пра... Извините, — он немного сбился и улыбаясь добавил. — Я никак не могу запомнить счет. Почему главу вашего Дома нельзя называть каким-нибудь одним словом?

Хороший вопрос. Я сама не знаю ответа. Может потому, что он не глава Дома — у людей не Дома, а королевства, да и сам он не король, а просто маг? Скромный архимаг в совете магов Рондана. Король, мой названный отец, приходится Аронику первому седьмым потомком.

— Мы сегодня говорили, кого считать первым, — князь усмехнулся каким-то своим мыслям. — Дом покупает у Рондана тысячу ружей и десять кулеврин, и так как покупаете оружие вы, я прошу вас передать деньги. Среди бочонков вина, которые вам доставят послезавтра, будет два с махаонами. Нужно отдать их представителю вашего уважаемого батюшки. Светлый князь все знает и приставит к ним надежных эльфов. Естественно, больше никто не должен ведать. Впрочем, о чем я, это вы и сами прекрасно понимаете. Вино отвезете мужу, мне будет приятно его порадовать. И половину мушкетов с кулевринами. Остальное отправите мне.

Как же помню, помню, как писала послание под диктовку Юэлина. Это ведь именно я прошу продать мне оружие, никак не эльфы. Хобби у меня такое — пушки коллекционировать. Детская игра, которая никого не обманет, но все с азартом в нее играют. Дома эльфов, видите ли, на каком-то всеобщем совете, лет триста назад, клятву друг другу дали, что в своих конфликтах не будут призывать на помощь людей.

— Я с радостью окажу вам эту услугу. Сколько там?

— Восемьдесят тысяч золотом.

С большой радостью... Только бы по пути никто не вздумал втихаря вина отведать, вот будет сюрприз. И мои платья примерить — и так возникнет вопрос, почему сундук с одеждой столько весит? Да потому, что солдатам платить тоже надо, и провиант закупать. Это сколько же я, получается, в сумме везу? Никогда не интересовалась — здесь разбойники есть? Еще не отправилась в путь, а уже хочу, чтобы он закончился.

Возвратились мы в сумерках. Девушки, возбужденно шушукаясь, ушли в свои покои, только Иолата осталась с рукоделием сидеть перед дверями спальни. А меня ждало письмо. Оно белело в тихом свете восходящей луны на маленьком письменном столике, рядом с окном. Шумела листва в кронах деревьев за стенами замка. Изредка перекликались стражи. Я поставила светильник со светлячками на стол и принялась читать.

�Высокой княгине Дома Бабочки, волею короля принцессе...�

Так, вступление мы пропустим, а то спать мое приемное высочество ляжет заполночь.

�Возлюбленное дитя мое. Как ваше житье? Здоровы ли вы? Вся семья наша молит богов, чтобы были вы в благополучии. Сообщаю, что в королевстве все, благодаренье богам, спокойно. Венценосный отец ваш здоров, супруга и чада их также и только печалятся о разлуке с дочерью своею.�

Какие близкие у нас родственные отношения — люди меня ни разу в жизни не видели, а вот — печалятся. А бабушка с сестрой меня, наверное, уже похоронили...

�Я же рад вестям о том, что в Доме Бабочки уважают вас и лелеют, и лишь надеюсь, что за подарками и почетом не забудете вы своего долга перед Ронданом, который оказал вам честь великую.�

Здесь пришлось остановиться и хорошенько порыться в памяти — вроде бы упрекнуть меня в неблагодарности повода не было. Хотя, это может быть просто напоминание на будущее. Но ведь я усыновлять себя не просила, это все Лис придумал. И Даэлин ко мне сватался, когда я обычным учеником была. Что за жизнь такая — всем от меня что-то надо. Так, дальше еще немного воды, а — вот оно:

�Сообщаю вам драгоценное дитя мое, что в крепости встретится с вами известный вам главный маг провинции Таррин — Тим Ветер. Он уполномочен передать оружие и получить от вас, лично, причитающуюся сумму.

Жаль, что обстоятельства, о коих известил меня глава Дома, не дают возможности мне с вами увидеться. Но я надеюсь встретить когда-нибудь и вас и вашего супруга в Рондане.

Теперь же прощаюсь и желаю вам всех благ.

Архимаг совета магов Рондана, Ароник�

Напишу ему завтра, все равно сразу отвечать считается невежливым — получается, ответил не подумав, стало быть, без уважения. А в дороге писать будет затруднительно.

Глава 4

Казначей развернул тяжелую, с деревянным переплетом, книгу так, чтобы мне было удобнее читать, и показал на последнюю запись:

— Вот, Высокая княгиня. Можете убедиться сами, сколько на сегодняшний день мы имеем. А нашу долю мы получим только в середине лета.

Я грустно просмотрела итоговую цифру, понимая, что и летние деньги не особо помогут — налоги, собираемые весной, в два раза меньше осенних, а размеры личной доли глава Дома и князья еще полгода назад решили уменьшить. Уменьшали они так уже в течении пяти лет и ныне личная доля каждого составляет едва ли треть от обычной — все остальное идет на нужды Дома, а точнее на оружие и солдат. Волшебными чернилами начать торговать, что ли? Это я шучу, во-первых, они хоть и дорогие, но не настолько, чтоб покрыть наши с Даэлином расходы. А во-вторых с самого первого дня мне было заявлено, что �торговать своей кровью княгине не вместно�. Вот дарить — пожалуйста. Черт бы побрал этих Лотосов — я горячо надеюсь, что их дамы сейчас тоже головы ломают — где бы денег взять.

— И все же высокая княгиня, прошу вас убедить господина Мару выделить нужную сумму. Иначе я не ручаюсь за сохранность конюшен. В один несчастный день стены просто обвалятся на лошадей. Мы еще и табун потеряем.

Мажордом неприязненно уставился на казначея, словно подозревал, что тот не дает денег из банальной жадности. Я его понимала. В одном из уделов, где разводили тяжеловозов на продажу, вышедшей во время весеннего половодья рекой подмыло берег. По стечению обстоятельств там, на берегу, расположены конюшни. Пять каменных двухэтажных зданий, каждая длиной по сто двадцать шагов. Теперь все это нужно срочно строить в другом месте.

Казначей развел руками:

— Могу только предложить продать часть табуна.

— Хочу напомнить, от табуна и так осталась половина — остальное на южной границе. Трехлеток мы продадим в Рондан, время как раз подходящее, но куда остальных девать? Хорошо, сейчас они в загонах, а осенью что делать будем? Мне кажется, если уж экономить на чем-то, то можно отправить назад сталеваров. Мастерские подождут.

— Как это подождут мастерские?! — теперь взвился казначей. — Да вы представляете, каких трудов стоило моему сыну найти мастеров в Рондане и довезти их сюда?

— Знаю, что двое воинов, которых я вам дал для сопровождения, убиты! А стоить будет их содержание, как будто это сам батюшка нашей княгини пожаловал. Господин Мару, да выгоднее было бы купить готовую сталь!

— Я очень уважаю ваш род и вас самих, господин Арну, но вы не видите дальше своего носа!

Туилин в своем углу выпустила из рук вышивку и ойкнула.

— Господа!

Мажордом и казначей смутились и покаянно опустили головы.

— Просим прощения, высокая княгиня.

Казначей повздыхал, и искоса поглядывая на меня, предложил:

— Вы могли бы поговорить с Ясным князем...

Я криво улыбнулась. У ясного князя я брала деньги уже два раза. У князя и у самого золотые махаоны не на грядках растут.

— Тогда может взять в долг у Дома Поющего камыша? — вступил мажордом. — Они не откажут.

Теперь скривился казначей. Конечно, не откажут. Под половину от взятого, я и сама бы не отказала. Если бы еще знать наверняка, что война не возобновиться. Как все же проще заниматься магией — плести заклинания, если что-то не выйдет, учитель поможет. Или, в крайнем случае, можно за бруствер спрятаться... Бруствер... Телега с эльфом, бревна...

— А нельзя построить временные конюшни — из бревен?

— Деревянные? — недоверчиво протянул мажордом. — А возможно это выход.

— Действительно, — вцепился в эту мысль Мару. — Простоять они могут долго. Стоят намного дешевле. Что ж, мы с господином Арну сейчас подумаем, сколько на это уйдет.

— Замечательно, господа, думаю, мы все решили.

Эльфы попрощались и вышли.

Наконец-то. Все дела переделаны, распоряжения отданы, с Юэлином я попрощалась, а впереди еще полдня. По случаю завтрашнего отъезда занятий сегодня не будет. Можно просто посидеть, глядя в окно с умным видом и подумать о чем-то приятном.

— Госпожа, — тихонько позвала девочка.

— Да, Туилин.

Фрейлина напустила на себя важный вид и нетвердым голосом заявила:

— Я хотела попросить вас, поговорить с господином Лисом.

— О чем же?

Ей удалось меня заинтриговать — что такого может ей понадобиться от учителя, что пришлось обращаться через меня?

— Я уже взрослая...

Туилин произнесла это с обидой и замолчала.

— Ну конечно ты взрослая, иначе ты не стала бы фрейлиной.

А то, что в твоем сундучке, как мне по секрету рассказала Мариэль, лежит фарфоровая кукла в деревянном футляре — это просто так. Напоминание о семье.

— А господин Лис видимо так не считает.

— Объясни подробнее?

— Я имею право делать со своими волосами что захочу. А он отказался продавать мне зелье. Сказал, что мне рано думать о таких вещах. Это несправедливо — служить Дому я, получается, могу, а стать блондинкой — нет.

— Странно, действительно. Я поговорю с ним. А тебе пойдет?

— Конечно, пойдет! Я хочу золотистый оттенок, какой был у... У госпожи Ортано.

Да, у Эллины были очень красивые волосы. Вьющиеся, густые, цвета бледного золота. Она и сама была очень красива, неудивительно, что Туилин хочет чем-то на нее походить. Вообще зельями Лиса для окраски волос пользовались многие эльфийки. Это стало модно — зелье не только покупают для себя, но и дарят в подарок, отсылают родственницам. Эльфы умели делать краску сами, но не такую, чтобы цвет был в точности таким как ты задумала и держался целый год.

— Так, я пойду за ним?

Я кивнула и Туилин унеслась с таким видом, словно от цвета волос зависела ее жизнь.

Через пять минут в дверь постучали. Быстро она обернулась, или учитель недалеко был? Но вместо фрейлины вошел Т`Йен.

— Рад видеть вас в добром здравии.

— И я вас, ищущий.

Ищущий неловко огляделся. Я только махнула рукой:

— Полно вам, Т`Йен. Я знаю — многие дамы уже давно не следуют этой устаревшей традиции — чтобы в присутствии чужого мужчины женщину обязательно сопровождали.

— Я знаю. Но... — он остро взглянул на меня. — Советник Гени...

Я поморщилась. Вот уже и в Тайной Палате известна наша �пылкая дружба�. Хотя, было бы странно, если бы там-то не знали. Какое счастье, что пятеро эльфов, из которых и состоит вся тайная служба, подчиняются самому Ясному князю.

— И все же останьтесь. Другого случая поговорить без чужих ушей у нас не будет. Присаживайтесь.

Ищущий сел на лавку у противоположной стены и склонил голову.

— Вы звали меня, княгиня?

— Да. Завтра я уезжаю в Рондан, — начала я и заметила мимолетную улыбку на губах сыщика, которая быстро исчезла. — И хочу знать, как продвигается расследование. Мне бы хотелось чем-то обнадежить родных госпожи Ортано.

— Пока не вижу, чем их можно обнадежить, моя княгиня. Кое-что, выяснилось, но до разгадки еще далеко.

— Расскажите, что выяснилось, а я решу, что из этого можно рассказать.

Т`Йен задумался, наверняка выбирая, что он мне готов поведать. Потом почему-то бросил взгляд на дверь и начал:

— Я понимаю, о чем вы хотите спросить. Высокая княгиня, вы можете успокоить уважаемого господина Ортано. Его дочь осталась чиста. Могу уверить — честь его рода вне всяких сомнений не пострадала.

Я подавилась следующим вопросом. Просто как-то совершенно забыла об этой детали, она мне казалась совсем неважной. А ведь зря.

— Хорошо, хоть так. Мне было бы горько сознавать, что перед смертью моя бедная Эллина еще и... Но в таком случае, что значит ее разорванная одежда?

— А в этом как раз нет ничего загадочного, — пожал плечами мой собеседник. — И ее разорванная одежда, и опрокинутые зелья, и сорванные гобелены указывают на то, что в вашей лаборатории что-то искали. И мы с вами догадываемся — что.

— То письмо.

— Да.

— Его так и не нашли?

— Увы. Как и того, кто его передал.

Мы с сыщиком грустно задумались.

— Господин Т`Йен, а кто вообще был поблизости от лаборатории в тот день?

Ищущий медленно погладил рукоять кинжала на поясе и, глядя в окно, начал перечислять:

— Охрана была далеко от дома и не видела, кто входил туда. Сначала в сторону полигона прошел господин Гени. Его не пустили. Но он мог вернуться и другим путем — лес большой. Потом господин Тану. С ваших же слов, княгиня, в лабораторию заходил и господин Лис. Перед господином Тану.

Да, умеет мой учитель влипать в такие истории.

— И больше никого?

— Охрана никого не заметила. Но это не значит, что посторонних не было. Хотя у вас опытные воины, их обмануть сложно.

— Чем же так важно это письмо? — я задала этот вопрос скорее сама себе.

— Ох, моя госпожа, там не только письмо странно. Вы помните, какой тогда стоял день?

— Жаркий.

— Именно. А камин зачем-то зажгли.

Я вскочила от внезапной догадки. Сыщик тоже сразу встал и с одобрением смотрел на меня.

— Он нашел письмо и сжег его!

— Я пришел к такому же выводу.

В волнении я прошлась по комнате несколько раз туда-сюда. Ах, как плохо. Если бы письмо можно было найти — это наверняка бы указало кто убийца. А что теперь? Как прищучить этого гада? Как вообще его найти?

— Но господин Т`Йен, у вас еще остался нож. Богиню удачи часто изображают на клинке, но ведь сам нож очень приметный. Кто-нибудь опознал его?

Реакция сыщика на вопрос меня удивила. Эльф средних лет явно смутился и ответил:

— Я успел его показать только вашей свите, госпожа. У меня его теперь нет.

— Как нет? Вы его отдали?

— Нет, — с каменным лицом ответил мужчина.

— Но не потеряли же вы его?

— Я не мог потерять! — Он тут же спохватился и гораздо тише добавил. — Прошу простить, княгиня, я не в себе сейчас. Мне нет оправдания. Его украли. В тот же самый вечер убийства.

Воин Рениэля пропал, ученик мастера пропал, теперь и нож пропал! Да что такое творится!

Некоторое время мы просто молчали. Я глядела во все глаза на эльфа, а тот сосредоточенно изучал пол.

— Как это произошло?

— После поисков воина, передавшего письмо вашей фрейлине, я вернулся в великие палаты. Положил нож на стол и вышел буквально на пару слов к гонцам в соседнюю комнату. Вернулся, а ножа уже нет.

— Но это значит — кто-то специально следил за вами?

— Получается так, — со вздохом признал сыщик. — Но вы же знаете эту часть великих палат. Там и днем и ночью постоянно народ. Кто к гонцам, кто к писцам.

У меня возникло ощущение нелепости происходящего. Если сопоставить все, что мы знаем, получается абсурдная картина. С одной стороны, убийца дурак непроходимый, раз оставляет на месте преступления такой запоминающийся нож. А с другой, невероятно хитер и хладнокровен — украсть вещь из-под носа у сыщика, удалить свидетелей, да так, что найти никто не может. Парадокс.

Дверь комнаты открылась и появилась сияющая Туилин, а за нею и Лис.

— Вы звали меня княгиня?

— Да, учитель прочтите это.

Я протянула магу письмо, которое написала Аронику первому. По нашей с ним негласной договоренности все эти письма я сначала показывала Лису, в таких делах больше полагаясь на его опыт, мало ли — напишу что-то не так, потом не буду знать, как исправить. Лис прочел и удовлетворенно хмыкнул, в этот раз ничего не поменяв.

— И еще, — я улыбнулась. — Туилин жалуется на вас, говорит вы считаете ее маленькой для того чтобы красить волосы.

— Разве? — волшебник немного укоризненно взглянул на эльфийку, отчего та потупилась. — Насколько я помню, имелось в виду несколько другое... А краску я не против продать, только все осталось в лаборатории. Вот если ищущий распорядится нас туда пропустить. Клянусь всеми богами, Т`Йен мне действительно желательно забрать некоторые ингредиенты и записи. Девять дней прошло.

— Хорошо, — внезапно легко согласился эльф. — Если вы согласны пойти в лабораторию прямо сейчас.

— Согласен, — поспешил Лис, а Туилин даже немного подпрыгнула от радости.

В лаборатории ничего не изменилось за прошедшие дни. Лис нахмурился, осмотрел опрокинутые кресла и разбросанные перья и пошел к стене, во всю длину которой были встроены шкафчики. Туилин вертелась рядом, а ищущий в двух шагах от них.

Лис вытаскивал свои записи и книги, одну за другой, пролистывал, что-то бормотал себе под нос и выкладывал на стол. После записей очередь дошла до зелий. Учитель открыл дверцу шкафа и замер, уставившись на полки.

— Что-то не так? — беспокойно спросил Т`Йен.

— Скажите, ищущий, — меланхолично поинтересовался маг. — А советник Оли не заходил в тот день?

— Насколько мне известно — нет, — пораженно ответил эльф.

— Странно. Нет зелий, которые я приготовил для него.

Т`Йен отстранил учителя и в свою очередь уперся взглядом в полки, словно мог определить, чего здесь не хватает.

— А за зельями-то, — продолжил Лис. — За зельями-то он должен был прийти сам или прислать кого. В тот самый день.

— Советник Оли в тот день и уехал, я слышала, — вставила Туилин.

— Да, и мне интересно, когда он успел все забрать. Утром они еще были здесь.

— Если их забрал он, — вслух подумал сыщик.

— Но кому бы они еще могли понадобиться, сами-то посудите? Странно было бы душегубу их забирать-то, не из-за снадобий же он госпожу Ортано убил.

— Вы правы. Но охрана ничего мне не сказала...

— Кто-то же их забрал? Этих зелий штук пятьдесят флаконов было. Не по карманам же их вор рассовал? В чем-то нести надо было. Хотя, может быть, их забрали потом, после убийства?

— Исключено, — отмел такую возможность Т`Йен. — У дома выставлена охрана, а эльфам ясного князя я доверяю как самому себе. Если через лес есть возможность прокрасться незаметно, то в лабораторию мышь бы не проскочила.

— Я могу написать советнику, — немного подумав, предложил Лис. — Спрошу его к примеру... сошлюсь на плохую память, спрошу, не забыл ли я про лекарство для быстрого сращивания костей.

— Буду вам признателен, я тоже...

Но что — �тоже� сыщик нам не поведал. Пожадничал.

Это что получается — советник Оли здесь был? В голове возникла картина, надо сказать, бредовая — советник с ножом подходит к Элине... И главное — зачем? Не в отместку же за смерть дочери, тогда уж он меня бы убил и гораздо раньше, не ждал бы почти год. Лис тем временем достал флакон из зеленого мутного стекла и протянул Туилин:

— Вот маленькая госпожа, здесь хватит на два раза. Как пользоваться знаете?

— Намазать волосы, закрыть глаза и точно представить, какой цвет мне нужен, — отбарабанила девушка.

— Вижу, уже все знаете. И если хотите, чтобы оставшаяся часть не испортилась за год, нужно крепко притереть крышку.

— Зелье так долго может храниться? — поинтересовался сыщик.

— Тут не в зелье дело, — пояснил Лис. — А во флаконе. Он тоже заговоренный — не разобьется и ничего в нем не испортиться. Ему ни вода, ни огонь не страшен — все, что внутри не пострадает.

— Как удобно!

— Ну, а как же, — разговорился польщенный маг. — Вот лекарственные зелья как еще хранить-то? Это ж важно — чтобы не пропали. У меня тут с десяток таких стоит, на будущее.

— А нет таких зелий... — начала Туилин, но сразу замолчала.

— Каких же? — Лис склонил голову набок и усмехнулся.

— Ну, просто я слышала, что человеческие маги могут изменять внешность, как угодно.

— И зачем вам внешность изменять, девица? Вы и так милы, уж поверьте мне, старику. Мне врать незачем.

— Я не то чтобы... Просто брови немного изменить, нос чуть-чуть...

— Хотелось бы мне знать, на кого вы походить хотите?

— Ни на кого, — буркнула девушка, надувшись как мышь на крупу.

Лис, еще раз усмехнулся и начал собирать со стола свои записи и книги. Т`Йен тем временем стоял посреди комнаты, уставившись в одну точку.

— Вы идете с нами? — поинтересовалась я от двери.

Он вздрогнул, удивленно посмотрел на меня, словно впервые увидел, и ответил:

— Одно мгновение, моя госпожа.

Затем пересек комнату, подошел к камину и саблей начал ворошить золу. Мы переглянулись и двинулись к нему. Сыщик уже разгреб почти всю кучу, когда сабля вдруг глухо звякнула обо что-то. Т`Йен забрался в камин чуть ли не по пояс, вытащил на свет большую склянку из бесцветного, мутноватого стекла и не обращая внимания на грязь, протер ее рукавом. Мы окружили эльфа. Внутри склянки виднелся свернутый в трубочку лист бумаги, перевязанный тесемкой красного, синего, желтого и серого цветов.

Глава 5

�Уважаемая госпожа, как вы объясните появление этой вещи там, где ей быть не должно? Не думаю, что она прилетела на южную границу с попутным ветром. Надеюсь, встретиться с вами завтра на рассвете в беседке рядом с полем нарциссов и разобраться в этом вместе. Там нам никто не помешает, даю слово. Иначе разбираться будут другие.�

Утро отъезда выдалось ясным, нежно-кремовым, обласканным теплым, нехотя просыпающимся солнышком. Я в сопровождении свиты, двенадцати эльфов из охраны, отряда Рениэля из восьми воинов, и неразлучной парочки — собственно Рениэля и Таниэля, стояла на пригорке и слушала напутственную речь Юэлина, а из головы все не шло найденное вчера письмо.

Ищущий прочтя его, недоуменно воззрился на шнурок, не понимая, что все это значит. А мы вспомнили сразу.

— Круглое стеклышко госпожи Ортано! — первой отмерла Туилин.

— Да, это оно, — кивнул Лис. — Круглое стеклышко, как вы его называете.

— Простите, какое стеклышко? — не выдержал Т`Йен.

— На самом деле, это называется — лупа, — пояснила я. — Этот шнурок никакая не перевязь для письма. Он был привязан к креплению лупы, чтобы можно было носить ее на поясе.

Сыщик посмотрел на меня как на рептилию, которая вдруг выползла на камень, и с чувством продекламировала стихи собственного сочинения. Он явно ничего не понял.

— Лупа это круглое специально выгнутое стекло. Очень чистое, абсолютно прозрачное. В Рондане только недавно нашли секрет изготовления. Благодаря своей форме и чистоте оно увеличивает в несколько раз все предметы, на которые смотришь через него. Когда госпоже Ортано прислали, она всем показывала. Видели бы вы, какая страшная голова у стрекозы, если ее увеличить.

— Магия? И что, можно золотую монету увеличить?

— Нет, — я улыбнулась. — Это не на самом деле увеличивается, а только зрительно.

Эльф постоял немного, переваривая услышанное, но, в конечном счете, вычленил главное:

— Я понимаю, самого этого стеклышка здесь нет.

— Может осмотреть все еще раз? — предложил учитель.

— Нет, я все осматривал тщательно и камин тоже, про золу только не догадался. Такую вещь я бы запомнил. Вы говорите, она принадлежала вашей фрейлине?

— Совершенно верно. Она показывала ее всем. Правда я давно уже лупу у нее не видела.

— Я как-то попросила ее взять стеклышко, чтобы показать своим родным, — спотыкаясь, заговорила Туилин. — А она сказала, что его уже нет. Это было зимой.

Т`Йен вновь, как и в моем кабинете, прошелся пальцами по рукояти кинжала, словно лаская его и помедлив выдал:

— Как я выяснил, госпожа Ортано часто продавала вещи, которые ей присылали родные. В Иллеторе любят такие безделушки. Или она могла подарить...

Но кому фрейлина отдала лупу, никто из нас не знал. Странно было еще и то, что встретиться эльф ей предложил в беседке нарциссов. Традиционное место свиданий влюбленных, настолько традиционное, что больше оно ни для каких дел и не использовалось. Ощущение, что он ее этим предметом шантажировал, и таким образом добивался благосклонности. А самое интересное она ведь туда пошла, хотя их положение при дворе совсем неравноценное, значит, зацепило ее письмо. Есть о чем подумать. В письме утверждалось, что лупа каким-то образом попала на южную границу. Непонятно — ну попала и попала, что в этом такого? Элина продала эту несчастную стекляшку кому-то, он в свою очередь привез ее. Вот только кто же ее туда привез-то, и что в этом страшного? Зачем потребовалось убивать девушку? Шнурок нашли, а яснее ничего не стало.

Итак, Элина в утро убийства ходила на поле нарциссов, все сходится — сначала надо пройти по тропе колокольчиков, затем в лесу свернуть налево к беседке. Место уединенное, никого там обычно не бывает, тем более в четыре часа утра. И что интересно — после свидания она так нервничала, что есть не смогла. Значит, выяснила что-то очень опасное, по крайней мере, для нее самой. Что же это могло быть? Южная граница...

— Пусть дорога ваша будет быстрой и приятной.

Голос Юэлина вырвал меня из задумчивости. Все зашевелились, начали забираться на лошадей, повозки тяжело разворачивались, выезжая на дорогу. Я подошла на прощание к главе и брату Даэлина.

— Те два бочонка, что темнее других, — тихо проинформировал князь.

— Надеюсь, вы не задержитесь на границе дольше, чем это нужно, — добавил Юэлин. — Мы беспокоимся о вас.

Я склонила голову в знак благодарности. Он, конечно, беспокоится без лукавства, но вспоминая его фразу, что меня могут украсть �а в лучшем случае убить� поневоле удивляешься приоритетам. И неуютно становится — как бы в случае возможного похищения меня не зарезала моя же охрана, кто знает, какой у них приказ. Совершенно нелепая мысль, особенно сегодня, когда такое солнышко, шумят листвой деревья и поют птицы. Кажется, я нажила себе здесь паранойю.

На границе между восточным и западным городом нас встретили сорок хорошо вооруженных, ярко разодетых всадников. Двадцать молодых эльфов, отправляющихся в Рондан на обучение и к каждому по наставнику. Только на таких условиях родные согласились отправить своих чад. К середине дня, когда мы уже несколько часов ехали через лес, глядя на этих оболтусов, я решила — может и правильно, одних их оставлять не следует.

Кавалькада далеко растянулась на неширокой дороге, окруженной со всех сторон густым лесом. Первыми ехали эльфы из охраны, за ними мое высочество. Слева от меня, на правах верного рыцаря — Эдемир Гени, справа — Рениэль. Таниэль и Лис примкнули к свите, в которую уже просочились молодые эльфы. Их наставники держались чуть позади. Замыкали воины Рениэля и повозки с провиантом и личными вещами. Внушительный получился отряд.

— Вы сегодня сияете, как утренняя роза, моя Прекрасная дама.

Эдемир постарался произнести это почтительно и непринужденно. С почтительностью вышло, с непринужденностью — не очень. Щеки у него заалели, и он уткнулся взглядом между ушей своей лошади, будто там внезапно расцвела эта сама роза. Рениэль насмешливо и в то же время одобрительно посмотрел на него.

— Слишком много улыбаюсь?

— Вам идет улыбка.

А настроение у меня... И вправду улучшалось. Словно с каждым шагом отделявшим нас от Иллетора сползала с плеч тяжелая ноша, как старая, подбитая потертым мехом мантия. Хотелось пустить лошадь вскачь и унестись далеко, далеко, не оглядываясь. Жаль, окружающие мой порыв не оценят.

— Отрадно видеть, что вас так радует будущая встреча с... вашим батюшкой. — вступил в разговор Рениэль.

А он то в отличие от многих прекрасно знает, куда я еду. Странно, вначале ведь был решительно против нашего брака. Даэлина отговаривал. Или это опять сарказм, завуалированный под похвалу? С него станется.

— Господин Гени! Уделите нам минуту внимания, — раздался голос Мариэль.

Фрейлины при этом перешептывались и хихикали. Опять какую-то проказу замышляют. Эдемир вздохнул, как преступник, отправляемый на эшафот, и направился к девушкам.

Я повернулась к князю:

— Вас так радует моя встреча с Даэлином? Я помню, вы были против свадьбы.

— Могу же я переменить мнение.

— Вы? Рениэль, я вас неплохо знаю, скорее небо на землю рухнет, чем вас кто-либо переубедит.

— Вы так уверены, что в действительности меня знаете? Да, я считаю, что союз с людьми, на определенных, разумеется, условиях, может быть полезен дому.

— И ради этого даже возможен брак между эльфом и человеком? — не сдержалась я от ехидства.

Рениэль задумчиво на меня посмотрел, но все же соизволил ответить:

— Нет, между эльфом и человеком невозможен. Но вы, к счастью, не человек.

Я замолчала, во все глаза уставившись на князя, и пытаясь привести мысли в порядок.

— А кто же я, по-вашему?

— Маг, — веско сказал эльф.

И тут стало понятно — спорить бесполезно. Он сидел в седле, небрежно опустив поводья, развернув плечи и спокойно глядя прямо перед собой. Солнце играло в белых, словно высеребренных волосах, заплетенных в толстую косу, и вид у него был не просто уверенный — непрошибаемый.

— Вы считаете, то, что я могу колдовать, а другие люди не могут, делает меня лучше их?

— Нет, — усмехнулся он — Это делает вас не человеком.

— Вы ошибаетесь.

— Не думаю. Вы никогда не задавали себе вопрос — почему Природа Мать не оделила всех людей магией? Только малую их часть? Вы ведь знаете — все эльфы могут призывать изначальную силу.

Это правда. Колдовать могут все эльфы. Правда так же, что в отличие от человеческих магов, у которых сила примерно равна, а различается только опыт и талант, у �детей Матери Природы� она очень разнится. Простой эльф может поколдовать над своим полем и садом — урожай у него будет хороший, но не более того. Эльфы благородных фамилий — могут сделать так, чтобы сады и огороды давали по четыре урожая в год. На этом собственно держится благополучие всех эльфийских земель. В Рондане вон, несмотря на наличие магов, иногда случаются неурожаи. Самые сильные — высокие рода. Они могут �договариваться� не только с растениями, но и с животными. И только с неживой материей они не совладают. Ни один из них не сможет разрушить скалу, поднять бурю и переместиться за секунду на сто верст.

— И почему же?

— Потому что люди недостойны ее милости. Я немало наблюдал за ними на границе, и могу уверенно сказать — большинство за золотой продадут собственного короля. За два золотых и самого главу Дома. В них нет ни благородства, ни верности. А дамы...

— А что дамы?

Видно в моем голосе прорезалось раздражение, раз он покосился, вздохнул, но все равно продолжил:

— Они ведут себя неподобающе. Если бы вы знали, какие предложения поступали мне от замужних женщин...

— От всех?

Прерванный на полуслове он поперхнулся и взглянул с удивлением.

— Нет.

— Сколько женщин сделало вам такие предложения?

— Две. Но уверен, стоило бы мне самому намекнуть, и не устояла бы ни одна, — он скривился, словно жабу увидел.

— Вы сильно заблуждаетесь. И в любом случае, с уверенностью утверждать этого не можете.

Некоторое время мы ехали молча. Вот почему, стоит нам вместе поговорить хотя бы две минуты, как мне его придушить хочется? Надо же — �не устояла бы ни одна�. Да что он о себе возомнил?

— Вы зря защищаете людей. Я понимаю, вы выросли среди них, но теперь принадлежите мужу, а значит и Дому. И должны, прежде всего, беспокоится о его интересах. И что вам до мотыльков — однодневок? Они растают как туман утром. И с ними растают их мелкие мысли, увлечения и устремления. Через каких-то сто лет вы и не вспомните, ну хотя бы госпожу Вильеко. В жизни имеет значение только то, что вечно — Мать Природа и ее любимые дети.

Я невольно оглянулась на свою свиту. Фрейлина как раз что-то тихо говорила Эдемиру, кокетливо накручивая на палец ярко-рыжий локон.

— Скажите князь, а советник Гени вам случаем не родственник?

— Нет, — искренне удивился Рениэль. — Почему вы спрашиваете?

— Да, так. Показалось...

Рениэль задумчиво и осуждающе покачал головой, словно споря с кем-то про себя.

— Я уже не говорю о том, что присутствие человечек в вашей свите вредит вам же.

— Прошу вас не называть моих девушек �человечками�. В лицо им вы этого не скажите, так давайте и за глаза не будем... А чем это они мне могут навредить?

— Княгиня, да всем известно, что ваши �девушки�, как вы их назвали — шпионки. Я удивляюсь терпению Юэлина. На его месте я избавился бы от них в первый же день.

Ну, ты у меня сейчас получишь!

— И какие же тайны, по-вашему, они могут разнюхать? Изготовление �знаменитых� эльфийских клинков, которые рондановский солдатский палаш рубит как восковую свечку? — (Ну не каждый клинок, конечно. С клинками высокородных не справятся, так сколько тех клинков? И дорогие они невероятно.) — И ваше ружье сделано не знаменитыми мастерами дома Бабочки, а обычными, как вы сказали? �мотыльками — однодневками�? теми самыми — �с мелкими мыслями и устремлениями�? И это не люди сейчас едут обучаться к эльфам, а наоборот.

Эта тирада задела эльфа за живое и мы уставились друг на друга как два взъерошенных кота, не поделивших воробьиную тушку. Рениэль сверкал глазами, так, что вот-вот и искры посыпятся. Но и я не собиралась сдаваться.

Первым успокоился все-же он. Фыркнул, сбавил тон и поинтересовался:

— Тогда скажите мне княгиня, зачем они здесь находятся? Дом и сам способен обеспечить вас достойным окружением. Зачем вашему учителю понадобилось прописывать наличие фрейлин даже в брачном договоре? Неужели они настолько незаменимы?

В последних словах послышался сарказм, и крыть было нечем. Из духа противоречия я привела последний довод:

— Просто мой родитель хотел, чтобы мне не было одиноко в чужой стороне. И рядом были бы люди, напоминающие о родных краях.

Глупость, конечно. О каких родных краях может идти речь — я в Рондане провела от силы несколько месяцев и уж кому-кому, а Рениэлю это хорошо известно. Просто обидно за нас — людей. �Мелкие мысли�!

— Какая трогательная забота о потерянной в детстве дочери, — с совершенно серьезным видом, помолчав, произнес эльф. — Скажите Ира, я не могу понять — вы ведь так и не встретились со своим батюшкой?

— Нет, не довелось. Сначала свадьба, потом... — я замялась, не зная что — �потом�.

— Да, да понимаю — интересы государства превыше всего. И в этом я с королем согласен. Но прошло ведь уже полгода. Неужели ваш отец не мог испросить у главы дозволения увидеть свою плоть и кровь? Кто бы отказал в такой просьбе — после супруга, господин отец — выше всего. Скажите мне, — он играючи наклонился и сорвал придорожную ромашку. — Если бы вы потеряли в детстве ребенка, свое продолжение и гордость — неужели узнав, где он, не захотели увидеть его, обнять, побыть с ним рядом? Ну, хоть на несколько дней?

— Я не знаю, что остановило батюшку — значит, были важные причины. Гадать об этом — бесплодная затея.

Рэниель подъехал очень близко, словно хотел поведать секрет:

— А может все дело в том, что ваша принадлежность к роду Ароников под большим сомнением?

— Рэниель, к чему весь этот разговор? Что вы пытаетесь доказать?

— Я просто хочу, чтобы наша надежда поняла одну вещь, которую ей, видимо, не соизволили объяснить, — он хмуро обернулся на сестру.

— Это какую же?

— Вот, скажите... предположим вам угрожает серьезная опасность. На какую жертву пошел бы король Рондана чтобы вас спасти? Молчите? А ведь любой эльф из Дома пожертвует жизнью ради вас. Так кому вы дороже? И кого вам следует выбрать?

— Так-таки и любой? — мне надоел этот, прямо скажем, странный разговор и захотелось обернуть его в шутку. Только князь был не из тех, с кем подобный номер мог пройти.

— Любой, — безапелляционно заявил он.

— И советник Гени? И советник Олли?

— Без сомнения, и тот и другой. И я в том числе.

— Рениэль, — я с сомнением покачала головой. — Не в обиду, но я вам не верю. С чего бы это вам рисковать из-за меня? Из — за приданного? В крайнем случае, у короля есть еще младшая дочь.

— Младшая дочь — человек? Все-таки, я смотрю вам так ничего и не объяснили, — со вздохом посетовал эльф. — Хотя неудивительно. С Даэлином вы пробыли всего месяц, и скорей всего вам было не до того. Знаете, по дороге мы заедем в мой удел, и я велю матушке поговорить с вами.

— А вы мне объяснить не можете? Не честно с вашей стороны — начали этот разговор, заинтриговали, а теперь я должна ждать, когда мы в ваш удел приедем?

— Согласитесь, сейчас не очень подходящее время. И я бы не хотел, чтобы об этом узнали ваши фрейлины, это не для их ушей. Уверен, весть тут же окажется в тайной канцелярии Рондана.

Словно в подтверждение слов о не подходящем времени сзади послышался шум. Обернувшись, мы увидели, как воины, замыкавшие наш отряд, выставили копья перед одиноким всадником. Из-за свиты мне было не видно кто это, но Рэниель, махнул рукой и крикнул пропустить. Стража опустила копья и неспешной рысью к нам направился ищущий Т`Йен собственной персоной. Свита расступалась перед ним, провожая взглядами недоуменными, с призвуком легкой тревоги, причина которой не вполне угадывалась.

— Что-то случилось в Иллеторе? — резко спросил Рениэль.

— Нет, нет, в столице все спокойно, светлый князь, — успокаивающе произнес сыщик. — Но глава поручил мне сопровождать княгиню, а заодно повыспрашивать подробнее о покойной.

— Десяти дней для этого было недостаточно?

— Это не мое решение, князь, — Т`Йен с поклоном протянул свиток перевязанный черным шнурком.

— Решение не ваше, но наверняка ваше предложение, — задумчиво протянул Рениэль, читая поданную бумагу. — Что ж, не мне вас учить сыску. Хотя признаюсь, я обескуражен — не думал, что подозреваемый в нашем отряде.

— Что вы, подозреваемого пока нет. Увы, мой князь, следствие зашло в тупик. Я признаться, надеюсь, в более тесной обстановке узнать побольше о покойной и тем самым выйти на след убийцы. В походе эльфы становятся более... раскрепощенными.

— Не буду вам мешать, — обронил князь и дал знак трогаться в путь.

— Ищущий, присоединяйтесь ко мне. Если все увидят нашу беседу, вам легче будет поладить с остальными.

Т`Йен в который раз поклонился и пристроился слева, заняв место Эдемира. В историю с выяснением биографии умершей не поверила ни я, ни Рениэль, да и никто не поверит. Совершенно ясно, что он подозревает кого-то из нас, вопрос — кого? Из всех, кто мог зайти, или заходил в тот день в лабораторию, сейчас остался лишь Лис. Получается, у Т`Йена возникли улики, указывающие на него? Что же ему так не везет то? Или... или подозреваются не только Гени, Тану и учитель. Значит, Т`Йен раскопал еще что-то. И в таком случае... Я невольно обернулась на свиту и наткнулась на напряженные взгляды фрейлин, которые тут же отвели глаза. От былой веселости не осталось и следа, девушки вяло отвечали своим спутникам. Таниэль и Лис съехались и о чем-то тихо переговаривались, глядя в нашу сторону. Хорошо начался поход.

— Вы обнаружили что-то новое? — я решила не ходить вокруг да около, когда Рениэль отъехал к Таниэлю и Лису, а Эдемира вновь позвали девушки.

Т`Йен ответил не сразу, сначала скосив глаза на едущих позади и тихо сказал, немного наклонившись вперед:

— Нашел, моя госпожа. Тело Итена Д`Гала.

Я невольно сжала коленями бока лошади, та, восприняв это за команду, перешла на рысь, пришлось ее останавливать и озадаченное животное, не понимая, чего от него хотят, резко встало, так что я чуть не съехала с седла. Эти манипуляции не могли пройти незамеченными, и над отрядом повисла гробовая тишина. Пришлось выждать некоторое время, пока нарушенное спокойствие восстановится. Почему-то никто к нам так и не присоединился.

— Нельзя ли подробнее, как он умер?

— О, это хороший вопрос. Ему перерезали горло, простите за такие подробности, моя госпожа. Только на самом деле он умер не от этого.

— ?

— Его отравили. Ядом змейки — вертушки. Возможно, вы не слышали о такой — живет на юге. А уж потом перерезали горло.

— Зачем?

— Затем, чтобы все подумали, что именно так он и был убит. Нам просто повезло — если бы я сам не провел на южной границе много лет и не видел однажды смерть от укуса этой редкой гадины, я бы тоже ничего не понял. Но прошу вас, княгиня — о яде никому ни слова. Простите за откровенность, я и вам не рассказал бы этого, но мне нужен хоть один надежный соратник сейчас, а кроме вас рассчитывать не на кого.

— Как вам удалось его найти?

— Везение. Я выяснил, что советник Гени является дальним родственником Д`Гала и попросил его провести ритуал поиска. Конечно, у него не вышло так хорошо, как у высокородых, но все равно он понял, что тот мертв и очертил примерное место захоронения.

Опять советник. И в день убийства он был рядом с лабораторией. Правда его не пустили, но сам же сыщик признает — он мог пробраться незаметно. И такое совпадение — именно он оказывается родственником свидетеля. Не слишком ли много этих совпадений?

— А вас не интересует, где именно был найден Д`Гал?

— И где же?

— В старой части подвалов разрушенного замка, рядом с замком-сыном. Там раньше была тюрьма, но уже давно она не используется и никто туда не ходит. Тело могло там пролежать сто лет, никто бы не нашел.

— Вот как... И кто же знал про эти подвалы?

— Да все, моя госпожа. Конечно, мало кто туда ходит — зачем? И заблудиться легко в этих катакомбах.

— И поэтому вы с нами едете на южную границу?

— Ответ надо искать там, моя госпожа. Я все больше в этом убеждаюсь.

— Почему все же нужно было его травить? Элину зарезали, почему не убили так-же Д`Гала?

Т`Йен помолчал и медленно ответил:

— Трудно сказать. Мой опыт подсказывает — причины могут быть совершенно неожиданные. Самая простая мысль — госпожа Ортано была слабой женщиной, а он сильный мужчина, следопыт, не первый год на границе, участвовал во многих стычках. Его так просто кинжалом не ударишь.

— Зачем убийце понадобилось, чтобы все подумали именно на нож?

Сыщик только вздохнул. Если попробовать поставить себя на место убийцы, что получиться? Он убил Эллину — это раз. Убил не ради своего удовольствия, опасался чего-то. Убил после ее разговора с эльфом Рениэля. Так, уже теплее. Убийца не просто убил ее, он искал письмо, перевязанное хорошо известным ему шнурком. А письмо Д`Гал передал Элине во время приема. И кто там был в это время из подозреваемых и мог это видеть? Советник Гени, советник Тану, ну и учитель мой — получается, все были. А ведь убийца, если это конечно не Лис, что полная ерунда, не знает, что письмо нашли. Хотя может и подозревает. Но в любом случае вряд ли знает — что в нем написано. Если, конечно, сам Д`Гал не проболтался — а с чего бы ему болтать? Постойте, постойте. Ну, конечно, допустим мы не нашли письмо, но сам то воин прибыл с южной границы. И яд с южной границы — слишком много совпадений. Вот зачем ему потребовалась подмена — чтобы убийство не связали с югом. Плохая картина складывается, учитывая статус подозреваемых — заговором пахнет.

А почему я собственно зациклилась на этих троих? Там еще с советником Олли ничего не понятно. Хотя немного его зная... могу представить его с саблей в поединке, или в бою, но нападать на женщину, которая ему уж точно не соперник... Не похоже.

Или это вовсе кто-то про кого мы и не догадываемся. Да, прошмыгнуть мимо моей охраны нелегко, но ведь и не невозможно, если обладаешь определенным опытом, лес вокруг лаборатории не маленький. А Гени интересно мог бы незаметно прокрасться? Одно известно точно — это не фрейлины — они своими юбками бы пол леса переполошили, да и не могу я никого из них с кинжалом представить, кроме Иолаты, вот с флакончиком яда — пожалуйста. Я невольно улыбнулась. Что-то мои мысли совсем в сторону уехали. Вильеко, Иолата, Туилин и остальные — смешно.

Оставшееся время до вечера прошло без неожиданностей. Сыщик отстал от меня и сначала присоединился к группе фрейлин. Дольше всех он разговаривал с уроженкой южной границы. Видно моя уловка подействовала — та отвечала благосклонно и учтиво. В какой-то момент девушка достала карманное зеркальце, явно рондановской работы и продемонстрировала его эльфу. Т`Йен довольно быстро ее покинул и присоединился к эльфам Рениэля и так и провел с ними весь остаток пути до вечера. Он так естественно вписался в их круг, затеяв долгий рассказ с воспоминаниями смешных случаев происходивших с ним на юге, что человек со стороны непременно принял бы его за одного из наших воинов. Солдаты тоже оживились и начали вспоминать уже свои истории. Над маленьким отрядом то и дело раздавался громкий, заразительный смех. Я даже пожалела, что не могу подъехать поближе и послушать. А Таниэль и Лис не чинясь присоединились к Т`Йену и до вечера уже ехали впереди. Гордый Эдемир занял свое законное место и пытался развлекать меня беседой. Рениэль задумчиво наблюдал за своими воинами, окрестностями и редкими встречными путниками, полностью уйдя в себя и не затевая больше разговоров по душам.

Глава 6

Накануне нашего прибытия в удел Рениэля решено было остановиться на ночлег посреди леса. Светлый князь отправил гонца к матери, чтобы высокой княгине и ему самому была оказана торжественная встреча, а отряд стал устраиваться на большой поляне немного в стороне от дороги. За прошедшие три дня ничего не нарушало спокойствия. Т`Йен словно и забыл — зачем он вообще к нам присоединился, практически не покидал компании воинов и стал, без всякого преувеличения своим среди них, до такой степени, что Рениэль или Таниэель иногда в забывчивости отдавали ему приказы как и остальным эльфам. Самое интересное, сыщик, не моргнув глазом их исполнял, словно так и надо. Из за этого, или по какой другой причине обстановка в компании вернулась к веселой и бесшабашной. Молодые эльфы, отправляющиеся в Рондан, окончательно осмелели, напропалую заигрывали с фрейлинами, и по слухам, даже кто-то попытался отбить у Эдемира право на его прекрасную даму. Но ничего у него не вышло. Страшно подумать, что они будут вытворять в известном своими вольными нравами человеческом королевстве.

Солнце село за горизонт, густой темный лес вокруг молчал, изредка откликаясь на негромкие разговоры и шутки далеким криком ночной птицы и тихим шелестом молодой листвы. Шатры, расставленные на поляне, нависали черными тенями вокруг костра, разведенного посредине. Уже давно отужинали, большая часть отряда разошлась на ночлег, лишь небольшая компания осталась у огня. Справа сидел Эдемир, обхватив колени руками и глядя на маленькие язычки пламени, плясавшие кое-где на прогоревших поленьях. Рениэль с Таниэлем устроились рядом друг с другом. По левую руку от меня, на подушках уместились Иолата и Мариэль — остальные фрейлины давно отправились на покой и видели десятый сон. Напротив расположился Т`Йен и трое воинов из отряда князя. Тихо потрескивали ветки скручиваясь от жара. Все слушали сыщика.

— Он на самом деле очень молод — ему и ста лет нет. История его рождения скандальна.

— Вот как? — промолвила Мариэль.

— Да, именно, моя госпожа. Дом Поющего камыша переписал свои летописи. Имейте в виду, я вам ничего такого не говорил. Поэтому все и считают, что батюшка и матушка ясного князя Эрандо Тирэ зачали его в браке. На самом деле когда отец прекрасной Ариэн узнал о ее положении он приказал ей совершить полет кленового листа. Ее спасло только заступничество возлюбленного. Тот явился к главе и заявил, что отец ребенка — он и если Ариэн умрет, то пусть убивают и его — он, мол, больше дому служить не будет. Уходить то ему было некуда, у людей его ждала смертная казнь за отступничество.

— Он мог уйти в другой дом, — тихо заметила Иолата.

— Мог, но предпочел смерть без любимой. Бывают смелые мужчины, благородная госпожа, они не боятся признаться в любви перед всем миром. Даже под страхом смерти.

Фрейлина криво и болезненно усмехнулась:

— Но отец Эрандо жив по сей день.

— И матушка жива. Ее отец дал согласие на брак. Скорее всего его заставил глава, ну это мои предположения. Сто лет назад дом Поющего камыша был очень слаб. Всего трое князей, способных составить круг. Потерять высокородную, не говоря уж о единственном маге... А когда в семь лет выяснились способности Эрандо его отец получил фамилию дома.

В лесу ухнула сова, заскрипело старое сухое дерево и снова все затихло.

— Что-ж, они не прогадали, — прервала паузу Мариэль.

— Да. Хотя сто лет назад никто и не знал, что такое возможно — эльф сочетающий способности высокородных и магов. Мы тогда магов в основном мертвыми видеть предпочитали, прошу меня простить, — поклонился мне ищущий.

Я только махнула рукой:

— К счастью те времена миновали.

— Да, и я рад. Жизнь не остановить, глупо стоять на пути горного обвала. Например, обычай кленового листа — глупый и жестокий пережиток, которому место в печке. Но не все со мною согласны.

— Ах, ищущий, — громко рассмеялась Мариэль — что вы наделали! Зачем рассказали подноготную семьи Тирэ? Я с детства помню прекрасную легенду о юноше и девушке которых сначала разлучил жестокий отец, но затем тронутый их горем и силой любви, соединил в браке. А теперь, оказывается, счастливому финалу мы обязаны политическим мотивам? Хотя кое в чем вы правы — наслушавшись сказок девушки могут поверить в то, что любовь все преодолеет и наделать глупостей. А жизнь оказывается не так благосклонна к тем, кому, кроме красоты предложить особо нечего.

Т`Йен наклонился и переворошил поленья в костерке.

— А это не слишком жестокое заявление, госпожа?

— Нет, ищущий, — резко меняя тон с шутливого на серьезный, ответила та. — Наоборот, я очень сочувствую им. И не желаю им горя. А оно наверняка будет, если вести себя неблагоразумно. Даже если все дома отменят обычай кленового листа — что ждет женщину с бастардом?

— Почему бы мужчине не жениться на этой женщине?

— Если он простой эльф — да. Это правильно и благородно. А многие ли высокородные свободны в своих желаниях? По правде говоря, — вздохнула она. — Я знаю лишь одну пару влюбленных — высокий князь с княгиней. Остальные либо холодны либо, — Мариэль постаралась опять перевести в шутку. — Либо очень хорошо это скрывают.

— А мы, получается не скрываем? — рассмеялась я.

— Княгиня, да это было видно всем! Князь старался всегда быть рядом с вами, а вы с ним. И вам было весело вдвоем — разве это не первый признак? Вот бы и мне так повезло.

Над поляной повисла тишина, прерываемая треском прогорающего дерева.

— Я пойду спать, — резко поднялась Иолата.

— Да, нам давно пора, — холодно произнес Рениэль. — завтра рано вставать.

Все медленно начали подниматься, разминая затекшие ноги. Мы с фрейлинами собрали подушки, ищущий с солдатами пошли за водой, чтобы залить костер. Эдемир и Таниэль скатали ковры и понесли их в мой шатер.

— Мастер, — из темноты вышел воин, стоявший в дозоре. — мне нужно вам кое что показать.

Таниэль положил ковер у входа и направился к нему.

— Смотрите, — эльф протянул небольшой сверток из тряпок.

Наставник Даэлина подошел к костру и развернул его. Что там было я не увидела, так как вместе со всеми стояла у шатра, но лицо у Таниэля вытянулось в глубочайшем изумлении.

— Откуда это у тебя?

— Я ненадолго отошел в лес к оврагу... попить воды. Спустился в овраг и тут мне по голове прилетело это. Я развернул, вижу — нож. Мне показалось это странным и я принес вам.

— Хорошо, — быстро сориентировался Таниэль. — Время позднее, завтра разберемся, чьи это глупые шутки. А его я пока оставлю у себя.

Он завернул неожиданную вещь в тряпки и направился в шатер, который занимал вместе с Рениэлем и Эдемиром. Но оставить у себя не получилось — взмыленный ищущий, прибежал с берега ручья и крикнул ему, уже скрывшемуся за пологом:

— Господин Д`Айн, покажите мне!

— Пожалуйста, — выглянул Таниэль и протянул сверток Т`Йену.

Т`Йен в свою очередь направился к костру. Я не удержалась и тоже подошла, а за мной увязались девицы и Рениэль с Эдемиром. В свертке и вправду лежал нож. Обычный, большой, рондановской стали, без украшений и выкрутасов, но надежный. Лицо у Т`Йена стало... даже трудно это передать — словно мальчишке родители обещали подарить на праздник настоящее ружье, а преподнесли куклу. Он ошарашенно уставился сначала на находку, а затем на Таниеля:

— Что это?

— Нож. — подтвердил Д`Айн, то, что и так было понятно.

— Это я вижу, — раздраженно ответил сыщик. — Чей это нож?

— Трудно сказать, — протянул тот. — Мы как то закупили в Таррине штук двадцать клинков и раздали своим эльфам. У меня самого такой.

Он кивнул на рукоятку кинжала, выглядывающую из ножен.

— Странный случай, — с неловким смешком произнес ищущий. — Разрешите мне оставить его пока у себя.

И не дожидаясь ответа, развернулся и ушел к реке, а мы переглянулись и занялись каждый своим делом. Завтра, действительно, рано вставать.

* * *

**

Узкая, в пять шагов, дорожка, кое-где подмытая весенними ливнями, петляла между высокими светло-медовыми стволами сосен. Полуденное светило заливало ее сквозь темно зеленые кроны беспокойными солнечными зайчиками. В воздухе пахло смолой и немного водой — за деревьями тихо пел ручей.

— Осталось немного, — улыбаясь сообщил Рениэль. — вон за тем пригорком начнется спуск, а затем опять пригорок и мой дом.

— Вы давно не были здесь?

— Три года.

— Красивый лес.

— Да, я вам его покажу. А еще прекрасное озеро. Мой дом на берегу. Я рад, что удастся побыть здесь подольше. Вам тоже понравится.

Сегодняшним утром, еще не успев уйти с привала, я получила письмо от Тима Ветра. Он приносил извинения в связи с тем, что задержится с обозом дня на три. Посоветовавшись с Рениэлем было решено задержатся в его уделе. И ему приятно, и мне не хотелось надолго оставаться в крепости, с которой связаны не лучшие воспоминания. Не в последнюю очередь благодаря ему-же. Все-таки удивительная штука — жизнь. Вот я еду бок о бок с эльфом, который не далее как год назад обвинил меня в работе на разведку Рондана, засадил в камеру и наобещал ужасов с телегу. И главное — выполнил бы обещание, не вмешайся Тим. А сейчас мы мило беседуем о его доме. Парадокс.

Всадники впереди начали весело приветствовать молодую, темноволосую, очень привлекательную женщину. Она улыбалась, отвечала, но не задерживалась и целенаправленно двигалась в нашу сторону. На руках у нее сидел белокурый ребенок лет трех.

— Благословенный, как я рада вас видеть!

— Здравствуй, Олвен. Кто это — неужели Суле? Ты ведь так хотела назвать ребенка? Я его и не видел еще.

Малыш в ответ смутился и уткнулся носом в мамино плечо.

— Господин, мы все так вас ждали! Мы так обрадовались, узнав о вашем приезде!

— Мы?

— Да, господин. Меня просили узнать — когда можно будет прийти за ворожбой?

Рениэль вздохнул и пояснил:

— Олвен, передай всем — я останусь только на три дня. Поэтому обсудите — кому помощь нужна больше и приходите завтра поутру.

— Так ведь каждый свою беду считает важней. Нас вот с мужем медведки замучили — прогнали бы вы их? У реки место есть — пускай туда идут.

— Так на огороде — то вкуснее, — рассмеялся князь.

— Им вкуснее, а у нас урожай гибнет, — рассердилась эльфийка. — Им без разницы, все съедят, что не приколочено. Суле из-за них без земляники останется. Суле, хочешь к господину Иннэ на ручки?

Малыш, похоже, не очень хотел, но мама решила за него. Не ожидавший такой подлянки Рениэль растерянно подхватил мальчика, развернул к себе и внимательно присмотрелся.

— Посмотрите, какие глазки, господин. Серо — голубые, как небо осенью, — особенным тоном произнесла эльфийка.

— Я не слепой, Олвен, — задумчиво ответил тот.

— А наши пчелы первый мед собрали. Липовый, как вы любите... Пришли бы вы к нам завтра утром, попробовали...

И они посмотрели друг на друга, словно два купца на ярмарке, где один хочет продать подороже, а другой купить подешевле.

— Хорошо, — сдался Рениэль. — Завтра сразу после рассвета. Но учти, приду ненадолго, а то знаю я тебя. А остальным передай — пусть будут как солнце хорошо взойдет.

— Конечно, конечно, — засуетилась Олвен. — Сейчас же передам.

— Вот лиса, — Рениэль усмехнулся, когда ярко голубое платье женщины исчезло за деревьями — Ставлю свое ружье против деревянной палки — она сама и вызвалась подойти с просьбой.

— И в накладе не осталась.

— Само собой. Хотя, медведки — это мелочи. Им действительно без разницы, где жить.

— А что это она говорила насчет серо-голубых глаз?

Нет, я прекрасно поняла намек Олвен — слишком уж ее тон был многозначительным и поведение особенное. А глаза у мальчика такие же, как у самого Рениэля. Просто вспомнился недавний разговор про �неподобающее поведение� и захотелось немного поддразнить господина задаваку. Получается, он мне заливал про исключительную честность эльфиек. И заливал наглым образом.

— Что же здесь непонятного? — совершенно спокойно ответил князь. — Суле наверняка родился в результате призыва к Матери-земле. Откуда бы еще такой цвет?

— Ну, мало-ли у кого еще может, — я совсем растерялась, не понимая какой именно призыв — этих призывов множество, мне Даэлин рассказывал.

— Боги с вами, как говорят в Рондане, — рассмеялся Рениэль. — И у кого же в доме Бабочки вы видели такие глаза кроме семьи Иннэ?

А ведь действительно — у Юэлина, кронпринца, Даэлина, Мариэль и самого Рениэля они одинакового цвета! Мне вспомнились некоторые фразы, где содержался намек на это отличие, и которым я не придавала никакого значения. Но это никогда никем не выделялось, как бывает, если что-то хорошо известное всем, не рассказывается новичкам. Просто потому, что считается привычным и само собой разумеющимся. Как дождь осенью. Новый человек может быть в неведении годами, пока не выяснится однажды совершенно случайно, как сейчас. Секрет полишинеля.

И правда, ни у кого из эльфов больше нет таких глаз... кроме Таниэля. Меня так удивила эта мысль, что я, не отдавая себе отчета, обернулась и посмотрела на наставника князей. Тот, почувствовал взгляд и приветливо улыбнулся. Рениэль тоже повернул голову, нахмурился и негромко сказал:

— Что-ж, коль вы об этом подумали... Лучше расскажу я. Мать Таниэля была фрейлиной супруги Юэлина. И не будучи замужем родила сына. Никто не признал его своим ребенком и родители велели ей стать кленовым листом. Первая дама настаивала на том-же.

Первая дама — то есть жена Юэлина. Она умерла лет сто назад, какой — то несчастный случай. Поэтому сейчас первая дама — я.

— И она бросилась с башни?

— А что ей оставалось делать?

— Почему же Юэлин не признал его? Это... это нечестно.

— А вы уверены, что отец Юэлин? Думаете, раз первая госпожа так разгневалась — дело в ревности? Ясный князь был уже в возрасте, когда вполне можно заиметь детей. Хотя и очень молод — как Даэлин сейчас.

Рениэль помолчал и нехотя добавил:

— И моего отца, да пребудет он там, где всегда весело, тоже нельзя исключать. Только отец Даэлина отсутствовал.

Ну, что-ж, вот и первый скелет в родовом шкафу Иннэ. Надо сказать, скелет неприглядный. Глава дома — всегда спокойный, величавый, как могучий кедр над березами, олицетворение мудрости и благородства — по крайней мере, мне так всегда казалось. Или кронпринц — иногда незлобно подтрунивавший, но всегда готовый прийти на выручку. Все это никак не хотело укладываться в моей бедной голове. И ведь они оба очень ценят Таниэля — это видно. Это расположение даже подчеркивается. Может, действительно, — отец Рениэля?

— А Суле?

— Что Суле? — не понял такого резкого перехода князь.

— Вы признаете его своим сыном?

— Зачем? — Рениэль даже оторопел от вопроса. — Олвен и ее муж прекрасные эльфы, зачем же я их так обижу? Зачем отниму сына?

— Простите, я не совсем понимаю. Может, вы объясните тогда что это за призыв?

— Попробуйте-ка объяснить слепому, что такое лунный свет. Не обижайтесь — вы ведь тоже не сможете мне рассказать, как вы ворожите. Если по простому... У нас было несколько больших лугов, истощившихся. Нужно было провести призыв к Матери-Земле, чтобы подарила плодородие. На общем совете Олвен и предложила себя. Детей у них с мужем долго не было, это тоже сыграло свою роль. Как видите, обряд прошел очень удачно. Луга дают урожай, у семьи появился ребенок, а если повезет, у дома будет еще один колдун, может даже способный встать в круг. Но это еще не скоро узнаешь.

Понятно. То есть не совсем понятно. Это как — женщина принародно предлагает себя в качестве кхм... объекта для проведения ритуала. И это считается допустимым... Затем — всем ясно, как божий день, что ребенок от Рениэля, но он не его ребенок, а Олвен и ее мужа...

Ладно, в каждой избушке свои погремушки. Лес расступился и перед нами предстала деревянная крепость. Именно крепость, а вовсе не дом как именовал ее князь.

* * *

Приятно проснуться ранним утром, в мягкой постели, под теплым одеялом, и даже перина, в которую проваливаешься, не кажется неудобной. Может и существуют такие странные особы, которых хлебом не корми, дай в лесу переночевать — я теперь точно знаю, что не из их числа. Солнышко уже поднялось, но еще не припекало. В открытое окно залетал ветерок, издали едва доносился щебет птиц.

— Разворот! Нет, так ты никогда не успеешь!

Иолата. Ее голос. Что это она так рано поднялась? Или уже не рано?

— Повернись! Руку выше!

Учит кого-то танцам? Посмотреть, что-ли?

Я не спеша выбралась из огромной кровати, в которой могли бы расположиться четверо девиц моей комплекции, и начала одеваться. Со двора доносились команды — подпрыгнуть, повернуться, упасть... Упасть — то зачем? Ах, вот оно что!

Иолата стояла посреди двора, в костюме для верховой езды, держа в обеих руках сабли. Волосы ее были заплетены в косу, просунутую сзади за пояс. Вокруг кружили двое мальчишек, лет тринадцати, делая выпады и стараясь ее хотя бы коснуться. Бесполезная затея, моя фрейлина их вчетверо старше, и драться ее учил отец. Собственно поэтому Иолата со мной. Конечно, против взрослого опытного воина она долго не выстоит, но долго и не требуется. �За то небольшое время, мое драгоценное дитя, вы должны уйти порталом в безопасное место. Или попытаться сбежать другим путем�. Я тогда, помнится, представила Иолату, лежащей в луже крови и себя в безопасности, и видно что-то в лице отразилось — Юэлин покачал головой и укоризненно добавил — �Иное поведение глупо, вы потом вернетесь и отомстите. Если останетесь живы.� Ну не знаю, не знаю. В конце концов, в моем арсенале не только артефакт портала. Есть и другие сюрпризы для невежливых особ, одни мои бусинки в ленте чего стоят. Еще неизвестно кто выйдет победителем.

Фрейлина тем временем успела выбить оружие из рук у обоих противников, да еще и хлопнула каждого плашмя пониже спины. Народ, собравшийся со всей крепости, посмеивался, обсуждая бесплатное представление, и давал парням советы, перемежавшиеся грубоватыми шуточками. Мальчишки тихо злились, но, к их чести, лицо держали.

— Хватит баловаться, если надумали поучится, давайте поодиночке. Гайне, ты первый.

Я отошла от окна — дальше ничего эффектного не будет. В тренировках вообще ничего интересного не бывает, одно и то же раз за разом, пока не въестся в подкорку. И не важно — стойку отрабатывать, гаммы играть или базовые заклинания плести.

За дверью спальни никого не было, я даже растерялась от неожиданности — соседняя комната оказалась пуста. Обычно меня никогда не оставляли в одиночестве, странное ощущение, совсем забытое. Я прошла к выходу на внутреннюю галерею дома, огибавшую по кругу пиршественный зал, в котором вчера праздновали возвращение хозяина. Там тоже не было ни души, только с противоположного конца едва доносились звуки из кухни — что-то приглушенно звенело и стукало. Свет падал через круглое, заделанное алебастром окно на крыше, под ногами тихонько постанывали половицы. Медленно оглядывая неубранные столы внизу, я раздумывала, как бы спуститься и выйти во двор. Лестница должна быть за какой-то из дверей, выходящих на галерею, но за какой я не помнила, хоть убей. А всему виной вчерашняя медовуха. И выпила — то всего один кубок. Ближайшая дверь открыла мне небольшую горницу, явно переходящую в следующую. Я уже хотела ретироваться, когда из соседней комнаты услышала знакомые голоса.

— Матушка, я серьезно подумываю о том, чтобы выдать вас замуж. Возможно собственная семейная жизнь, не даст вам времени мешаться в мою.

Вот это везение — с ходу, можно сказать спросонья, вляпаться в чужой семейный скандал, да еще с участием Рениэля. Он меня без соли съест, если застукает. Тихонько вернувшись, и стараясь не скрипеть досками, я приоткрыла дверь наружу с намереньем неприметно выскользнуть. И конечно, если не везет, то во всем — вдоль стены улыбаясь, и довольно напевая себе под нос, шла Туилин. Что — ж, путь отступления отрезан, остается переждать.

— И это я слышу от собственного сына!

Обстановка в соседней комнате между тем накалялась. Я поискала взглядом — куда бы мне укрыться, на случай если они выйдут. Ничего подходящего как назло не находилось — типичное эльфийское помещение — деревянные стены, изукрашенные резным узором, сундуки, скамьи, стол с рукоделием. Не под стол же мне прятаться.

— Матушка, я устал от ваших авантюр! Благодаря последней вы отлучены от двора и все равно вам неймется!

— Зато вы слишком осторожны! Что вам стоило поговорить с главой? Такой случай — Дом Птицы был бы только рад.

— О, да, конечно. Дом птицы от такого бы не отказался — сильный колдун, но не глава дома. Не иметь возможности самостоятельно действовать, полностью зависеть от Совета старейшин. Да еще и быть женатым на девице, которую в глаза не видел.

— Да какая разница, видел, не видел! У вас подходящая девица под носом была, вы и ту проглядели! Мальчишка увел, а ведь именно мой внук тогда правил бы домом!

В хорошо поставленном голосе Рианы послышались слезы — с надрывом, в лучших традициях театральных трагедий. Под тихие всхлипы Рениэль прошелся до двери. Я обмерла и кинулась к выходу, но постояв немного, эльф передумал и вернулся.

— Так вот что вас тревожит — ушедшее место первой дамы... А я то уж подумал — что произошло с моей дражайшей матерью, что она так испереживалась о моей одинокой доле? С чего вы взяли, что вышло бы, как вы предполагаете? Это непредсказуемо.

— Непредсказуемо когда один раз. Но когда три раза при одних и тех же обстоятельствах получается одинаковый результат — это уже правило. Вы опора нашей семьи, вы мужчина, в конце концов, и обязаны обеспечить сестре достойную жизнь. О себе я уж не говорю, я свою жизнь прожила, но хоть о Мариэль подумайте! Когда еще глава объявит вас достойным наследовать трон! Да даже если и объявит, вы все равно главой не станете. Дети у них будут, или я плохо знаю Даэлина.

— Она же вам не нравилась?

— Я была не права — меня обманули! Вполне достойная молодая дама. Очень молодая, заметьте — вы могли бы выпестовать ее как вам желательно. Впрочем, что об этом сейчас говорить, шанс упущен. Но подумайте о доме Птиц. Вы еще молоды и неразумны, прислушайтесь к тем, кто умнее вас и опытнее!

— Княгиня, — в голосе Рениэля послышалась обреченная усталость. — Уймитесь. То ясная княгиня дома Птиц, то теперь Ира. Создается впечатление — вы готовы сосватать меня кикиморе болотной, только бы вам поклонялись.

Спасибо, братец, вот меня и с кикиморой сравнил. На минуту Риана остановилась, а затем прошипела внезапно изменившимся голосом:

— Зато вы, готовы отказаться от всего и чего ради? Ради химеры, ради пошлой выдумки бродячих лицедеев! Вы перечитали запретных баллад, князь и забыли кто вы! Якшаетесь с ...

— Молчать!

Стало тихо. Я аккуратно, почти не дыша, выскользнула за дверь и быстро прошла в свою комнату. На звук открываемой двери обернулась растерянная Туилин — она собралась меня уже под кроватью искать. Фрейлина тот час успокоилась, принялась сооружать на моей голове сложную прическу, попутно вываливая ворох сплетен, а я кивала, делая вид, что внимаю и размышляла над услышанным. А услышанное... Давало повод к размышлениям, ой давало...

Что она вещала? Какую-то галиматью. Но смысл в этом должен быть, матушка князя дама практичная, хоть и заносит ее частенько. Что-то меня там зацепило... Понять бы что. Вернее что зацепило больше всего? �Мой внук правил бы домом�. Это ведь о моем сыне, гипотетическом. И Риана искренне уверена — Рениэль не станет главой дома Бабочки, потому что у нас с Даэлином будут дети. Именно у нас с Даэлином, о ясном князе ни слова — хотя он старше. Ну, допустим, сейчас он холост, так ведь это дело поправимое?

С другой стороны, наследуют трон у эльфов не от отца к сыну, и даже не от брата к брату. Просто устраивают состязание, в котором может принять участие каждый колдун, признанный Домом, и преемником главы объявляют того, кто сильнее. Нет, опять не сходится — брат Даэлина в колдовстве его превосходит, тот пока слишком молод. Что такое для эльфа двадцать девять лет — по меркам людей примерно девятнадцать, мы с мужем фактически ровесники.

А причем тут Даэлин — речь то шла о ребенке? Риана искренне уверена, что наши с Даэлином дети будут сильнее ясного князя? С чего бы? Способности магов по наследству не передаются — вон у Лиса было детей тридцать и ни одного волшебника. Рассчитывать на появление мага все равно, что играть в рулетку.

— Готово! — звонко заявила фрейлина и гордо отошла на два шага.

Она походила на художника, закончившего картину и ожидающего похвал. Я похвалила от чистого сердца — после Туилин начинаешь нравиться самой себе. У нее талант.

— Прогуляемся к реке.

Все равно ничего не понятно, порасспросить бы кого, так как это сделать не возбуждая ненужных вопросов? Не скажешь же — �Я тут один разговор подслушала, не могли бы вы мне объяснить пару моментов...�. Мы вышли на галерею. Внизу молоденькие девушки уже убирали посуду, бегая с тарелками и сверкая босыми пятками. Туилин проскользнула вперед и открыла дверь, ничем не отличавшуюся от других. За дверью начиналась круговая лестница вниз.

— Прошу вас госпожа!

Служанки как по команде обернулись и растерянно поздоровались:

— Доброго здравия, госпожа.

— Как вам спалось, госпожа?

У простых эльфов странное отношение к магам — смесь суеверного ужаса и недоверия, пополам с восхищением. Нет, не пополам — ужаса больше. Всему виной их баллады — точно, точно. Послушать менестрелей, так маги на завтрак съедают пяток младенцев, для разминки, на обед по дюжине прекрасных дев, а что делают за ужином с прекрасными юношами остается загадкой, ибо это не для ушей этих самых нежных дев. Воспитывай меня на таких сказочках, я бы саму себя сейчас боялась.

Не торопясь мы вышли на высокое крыльцо большого дома, стоявшего посреди крепости. Крепость расположилась на широком треугольном мысе. С одной стороны не спеша текла река, с другой раскинулось большое озеро, куда река впадала, а третья сторона обращалась к полю и дальше к густому лесу, откуда мы вчера и приехали. Мыс возвышался над рекой и озером локтей на двадцать и со всех трех сторон был защищен крепостными стенами в два человеческих роста. Вот к одной из них мы и направились — пересекли большой двор, прошли вдоль крепкого навеса, под которым кузнец подковывал коня, миновали развешанные то ли на просушку, то ли на починку сети, пахнущие илом, и поднялись по лесенке, сделанной из бревен, положенных на земляную насыпь.

Мы оказались как раз на острие мыса, где река заканчивалась, и начиналось озеро — большое с отражавшимися в темно-синей глади белыми облаками. Ветер сразу заиграл с волосами, словно только нас и ждал. Кроме наблюдателя, маявшегося от безделья, на стене никого не было. Я встала на небольшую приступку и смогла спокойно полюбоваться видом. Туилин и наблюдатель почтительно отошли — с точки зрения эльфов я сейчас веду разговор с матерью природой. Ну, можно это и так назвать. По крайней мере, спокойно подумаю.

А не имел ли Рениэль в виду, когда говорил о чем-то �непредсказуемом�, именно невозможность предугадать рождение мага? А, что, вполне логично. Но тогда о чем таком возразила Риана — �непредсказуемо, когда один раз�? Три раза при одних и тех же обстоятельствах один и тот же результат? Неужели эльфы изобрели способ, чтобы от магов рождались маги? И какой именно? Может, проводят ритуал, вроде того что Рениэль с Олвен провел? Тогда многое становится ясно — и как они со мной носятся, и желание, чтобы меня обязательно обучили волшебству — уж своих-то детей я обязательно научу всему что знаю. И нежелание ставить людей в известность о своих целях. Что-то меня совсем в дикую конспирологию утянуло. Но Эрандо Тирэ — он ведь маг и родился от мага. Почти небывалый случай в человеческих землях. Может, не такой уж и бред?

— Моя дама!

Я обернулась. По лестнице поднимался Эдемир, в сопровождении незнакомой эльфийки. И по цвету фиалковых глаз, по ее возрасту и еще чему-то неуловимому, что проскальзывало в его поведении, я поняла — это его бабушка.

— Позвольте представить вам Хэлин Гени.

Угадала. Напротив стояла женщина явно моложе советника Гени, но намного старше ясного князя. Скорее всего ей больше чем триста лет. Она была необычайно красива и сейчас, а уж в молодости, наверное, мужчины под этим взглядом просто падали. И как там? — �сами собой в штабеля укладывались�. Теперь понятно в кого Эдемир такой красавчик. Каштановые волосы закрывало шелковое покрывало с вышивкой золотом. Оно удерживалось на голове легкой диадемой с гладкими розовыми рубинами и янтарем. Удивительно гармоничное сочетание вроде бы не сочетаемых камней — признак, что украшение делал талантливый и дорогой мастер.

— Рада видеть вас в добром здравии, высокая княгиня. Не могла упустить случай поприветствовать прекрасную даму моего внука и покинула удел мужа. Надеюсь, вы простите такую назойливость.

— Я так же рада вас видеть. Значит ваш удел недалеко?

Она ответила с едва заметной, извиняющейся улыбкой:

— В четырех днях пути отсюда. И это не мой удел, а мужа. У меня ничего нет.

Вот как, супруга советника — бесприданница? Совсем на него не похоже. Все-таки психолог из меня никудышный — оказывается сухарь и злюка Гени способен женится просто по любви. Хотя ради такой красавицы...

— Надеюсь, ваш приезд не принесет вам лишних хлопот?

— О нет, госпожа, — Хелин с ходу поняла намек. — Никаких хлопот. Мой супруг доверяет мне, а охрана хорошая.

То есть она не спрашивает позволения мужа на поездки. Надо же, где-то он такой ревнитель древних традиций, любой чих замечает, а тут — на тебе. А может передо мной дама из породы — �муж голова, а жена шея�? Тогда в вопросе обучения Эдемира она должна быть заодно с советником. Словно отвечая на мои мысли Хелин промолвила:

— Хочу поблагодарить, госпожа — вы дали возможность моему внуку посетить иные земли.

— Думаю, это пойдет ему на пользу.

— Несомненно, — грустно подтвердила эльфийка. — Риннен считает, что Эдемиру рано покидать дом. Я с этим не согласна.

Да, сложные они, эти внутрисемейные дела. Глупо рассчитывать быстро разобраться, да и нужно ли это? Тут свои вопросы разрешить бы.

Впервые слышу, чтобы кто-то называл советника по имени. Имечко подходящее — �холодная вода�. А имя самой Хелин тоже говорящее — �фиалка�, прямо под цвет глаз, наверное, потому так и назвали.

— Не понимаю советника, — я все же не удержалась. — Разве плохо, что Эдемир получит нужные эльфам знания? Да еще и заведет полезные знакомства в Рондане, я об этом позабочусь.

Хелин ответила не сразу, подбирая слова:

— Возможно вы не знаете, но у нас с мужем было трое детей и пятеро внуков. И остался только один.

Я задумчиво кивнула. Да, это проблема всех Домов — они слишком часто воюют друг с другом. Спрашивается — чего делят? У эльфов нет перенаселения, как в Рондане, земли, вернее леса, всем хватает. В отличии от крестьян в человеческих землях, ни один эльф не знает, что такое голод. И тем не менее, большая семья у высокородных — небывалая редкость. В любом конфликте колдунов пытаются извести первыми. Конечно, это в какой-то мере все объясняет — Гени боится потерять последнего из рода. Только если уж на то пошло, в Рондане гораздо спокойнее. Это если Рондану доверять... Может в этом все дело — не верит советник в �искреннюю� дружбу между нашими народами.

— Войны между людьми и эльфами давно закончились. Нам выгодней торговать, а не воевать.

— В возрасте трудно себя переиначить, и мы с вами женщины, мы рассуждаем со своей точки зрения. А мой супруг потерял в войнах с Ронданом старшего брата и многих друзей.

Да, я помню. И самое неприятное — убил его брата Лис. Неудивительно, что отношения мага и главного советника, обладающего большим авторитетом у главы, с самого начала и по сей день остались в состоянии холодной войны. Интересно, его желание стать моим рыцарем — это попытка получить доступ к секретам Лиса или попытка ослабить влияние учителя на меня. Вряд ли первое, уж кто-кто а Гени понимает — в политике Рондана я фигура не самостоятельная. Один раз уже меня продали, продадут и второй, если понадобится. На это и Рениэль намекал, когда призывал сделать выбор.

Выбор. Легко сказать тому, у кого все на одной стороне, а как в моем случае? Если между Ронданом и домом случиться разлад, кого выбрать? Неправильный вопрос, правильный — от кого отказаться? От Лиса, готового ради меня в изгнание отправиться, от Тима, из темницы вытащившего, от Динаи? Или от Даэлина, спасшего от смерти, от Таниэля? От Мариэль, Иолаты, Туилин?

Ладно, что это я, отношения между нашими народами хорошие, вот я сейчас еду на границу оружие у королевства покупать. И вообще, так долго молчать неприлично, Хелин не решится нарушить молчание высокой княгини, а Эдемир уже беспокоится. Напридумывал, что я обиделась незнамо на что.

— Как вы устроились?

— Благодарю, — чуть заметная усмешка тронула ее губы. — Риана как всегда принимает гостей безупречно. Я пробуду здесь до вашего отъезда. Соскучилась по внуку.

— Мы не виделись год, — зачем-то начал оправдываться Эдемир.

— Туилин, а где все?

— Госпожа Этту решила потренировать хозяйских эльфов, господин Рениэль и господин Лис уехали в лес, госпожа Мариэль на тот берег, госпожа Вильеко беседовала с хозяйкой.

— О чем? — прервала я девочку.

— О шелке. У госпожи Рианы накопились излишки и она хочет их продать в Рондане.

Молодец, матушка. Хватка у нее бульдожья. Накопились излишки, как же. Обычно шелка здесь ткут ровно столько, сколько нужно себе, уверена, в последние полгода госпожа Иннэ засадила за это дело всех своих девушек. Интересно, что Вильеко привезет взамен проданного из Рондана? О шелке нужно подумать, выгодное дело, рондановские модницы за него дорого заплатят. И косметика...

— А что Мариэль делает на том берегу?

Они плыли, разбившись на пары, друг за другом. Отец, мать и шестеро детей. Двое малышей в середине, сзади их подстраховывали подростки. Плоские мордочки, покрытые коротким мехом, широкие носы, глазки бусинки. Широкие кожистые хвосты били по воде, когда кому нибудь приходило в голову нырнуть. Брызги долетали даже до сидевших в ладье, но мы старались не смеяться громко, чтобы не нарушить связь Мариель и семейства бобров. Фрейлина сидела у борта, тихо наигрывая на свирели.

Все оказалось до смешного просто. Вверх по течению, на противоположном берегу, от главной реки ответвляется узенький, в десять шагов, рукав. Он отсекает огромный участок лугов и леса и именно в этом небольшом канале поселились бобры. И естественно устроили дамбу, а с ней, что вполне логично и запруду. Вот только берег и так низкий. Не прошло и трех лет, как лес начало подтапливать. Если так пойдет дальше, грунтовые воды выйдут наружу, лет через двадцать все вокруг превратиться в болото.

Таниэль сидел на корме, в расслабленной позе и поворачивал руль. Посмотреть со стороны — и не додумаешься, что тут нужна недюжинная сила и сноровка. На малой ладье собралась небольшая компания — помимо Таниэля еще я, Мариэль, Туилин и Эдемир. Эдемир управлял треугольным ветрилом. Никого больше в лодку не взяли — все равно на весла не посадишь, бобры их испугаются. Повезло, что сегодня ветер тихий, можно подстраиваться под скорость звериков. Немного дальше, чтобы не смущать переселенцев плыла ладья с охраной.

Мы уже давно миновали крепость, вошли в реку и сейчас, плывя вниз по течению Мариэль подыскивала подходящее место, чтобы обустроить грызунов. Наконец она опустила свирель и дала знак причалить к правому берегу. Бобрики послушно двинулись вслед, но фрейлина закрыла глаза и нараспев прошептала слова на древнем наречии. Звери тут же развернулись и уставившись на левый берег. Там в заросшей осокой заводи возвышался маленький островок. Семейство двинулось к нему.

— Думаете им понравиться?

Эдемир выпрыгнул из лодки и стоя по щиколотку в воде присел на борт. Затаскивать ладью на песчаный пляж никто не торопился — предыдущее место бобры отвергли.

— Должно, — лениво отозвался наставник, прищуриваясь на солнце.

Ладья с охранниками тоже остановилась у берега поодаль. Бобры тем временем крутились на островке. Несколько раз взрослые ныряли в воду и подплывали к ближайшему берегу, проверяя окрестности. Мариэль поглядывала на них прикрыв глаза рукой от яркого света.

— Затаскивайте ладью.

Все, место подошло. Все выбрались на берег, охрана тут же испарилась в лесу — кто под кустик, кто на дерево. Затаились — не видно и не слышно. А мы расположились на прогретом песочке. Я села на ствол высохшего и выветрившегося до белизны поваленного дерева. Его принесло течением и выбросило боги знают как давно — вся кора слезла, ствол был гладкий, будто отполированный. Девушки последовали моему примеру. Эдемир углубился в лес — собирал цветы. Таниэль лениво жевал травинку, расположившись у нас в ногах и поглядывая сквозь полуприкрытые веки на противоположный берег. Потом приподнялся окликнул двоих воинов и велел им переправиться. Те опять скрылись в лесу — видно переплывать будут в другом месте. Ну правильно — не в одежде же это делать, а раздеваться при нас ни один не рискнет.

Мы немного посидели молча, думая каждый о своем. Разводить костер нельзя — он может напугать наших подопечных. Нужно подождать, пока бобры построят себе убежище, а то мало ли кто из лесу выйдет. Бобры даром времени не теряли — малыши остались на острове, а все остальные уже вовсю подтачивали молодые деревца у реки. Дело шло споро — не прошло и пятнадцати минут, как первое дерево упало.

Вернулся Эдемир с венком из фиалок и ландышей.

— Это вам, моя дама.

— Княгиня, вы должны его наградить, — Мариэль лукаво улыбнулась, когда я приняла венок.

— И как? — поддержала я ее тон.

— Ах, я даже не знаю... — эльфийка сделала вид, что задумалась. — Может сочинить для достойного господина стихи?

— Я не сильна в стихосложении, Мариэль. Меня этому не учили. Боюсь, после моих стихов достойный господин задумается — ту ли даму он выбрал.

— Что вы говорите, госпожа, — вступился за меня, передо мной же Эдемир. — Вы не можете сочинить плохо.

Ой, ой, ой. Я замечала, что с каждым днем его привязанность растет все сильнее. Как бы юноша не потерял голову окончательно и легкая влюбленность не стала чем-то серьезным. Не рассчитывала на это.

— И какую тему выбрать, — в шутку поинтересовалась я.

— Дайте-ка подумать, может воспеть имя господина?

�Надежда рода�? С этим можно что-то придумать, это имя для стихов подходит. Вот попробуй-ка сообрази что-нибудь с именем Даэлин — �Тень звезд�. Это же надо было такое имечко придумать. У назвавшего мозги явно не на месте были.

— И что-же, я одна буду заниматься стихосложением? Нет мои дорогие дамы — вы тоже поучаствуете. Мариэль, кого возьмете в качестве предмета вдохновения?

— О, княгиня, вы желаете читать в моем сердце? Но увы оно сиротливо как улей покинутый. Единственный мужчина настолько мне близкий — брат. Его имя и возьму!

Хитренькая — �блуждающая звезда�, тоже есть за что зацепиться. Мы не сговариваясь повернулись к Туилин. Та удивленно на нас посмотрела:

— Я тоже?

— Конечно благородная дама, все примут участие. Сидеть нам здесь еще долго, устроим состязание.

— Но я не знаю, — девочка пожала плечами, словно оправдываясь. — Самый близкий достойный господин сейчас — это Таниэль Д`Айн. Господин Д`Айн, вы не против?

Игра словами — получилось, что она имела в виду близость буквальную. Таниель, сидевший в шаге от нее, поднял голову и взглянул снизу-вверх.

— Почту за честь, благородная дама.

И как она будет выпутываться? Учитель звезд, или мастер звезд. Как-то у семьи Иннэ с именами молодого поколения однообразно вышло.

— Но ведь вы мне не брат, а я не ваша Прекрасная дама, будет неловко. И ослушаться высокую княгиню нет никакой возможности.

— А вы согласны стать моей дамой? — приподнял бровь Таниэль.

— Почему бы и нет, — делано небрежно обронила Туилин.

Таниэль с выражением восхищения смелостью и легкой насмешкой над юностью, встал опустился на одно колено и произнес:

— Прекрасная дама, согласны ли вы быть госпожой в моем сердце, моих мыслях и моей душе?

Туилин тихо тихо ответила:

— Достойный господин, я с радостью даю свое согласие. Испытание же я придумаю позже. Все это так неожиданно.

Да, да, конечно, очень неожиданно, странно, что этого не произошло раньше. Туилин начала оглядываться вокруг. Я сняла свой венок, вынула один ландыш и отдала ей. А когда цветок занял свое законное место в волосах Таниэля не удержалась и исподтишка показала ему кулак. Только попробуй обидеть. Тот сделал круглые глаза — мол что вы, госпожа, никогда в жизни!

Надеюсь на его благоразумие. В конце концов он сам себе не враг — в случае всяких �неожиданностей� ему придется разбираться с отцом Туилин, ее братьями, дядями, кузенами, челядью и при всем его мастерстве против такой оравы он не выстоит. Семьи у него нет, а заступаться за него в таком вопросе никто не станет, даже глава.

Состязание в стихосложении оказалось захватывающим, гораздо интереснее таких же во дворце. Мы не задумывались — не слишком ли смело будет то или иное сравнение, не поймут ли неправильно окружающие? Придворных нет, доносить и сплетничать некому. Мужчины решили не отставать от дам и включились в игру. По количеству сочиненных виршей победила Туилин. Столько дифирамбов в свою честь Таниэль не слышал за все свои двести лет. Девочка раскраснелась от волнения, и уже давно не сидела, а нетерпеливо ходила вдоль берега туда и обратно. Незаметно со стихов разговор перешел на другие темы и сейчас Туилин и Мариэль спорили — что позволительно в отношениях прекрасной дамы и ее благородного господина и в чем вообще заключается смысл этой традиции.

— Нет, госпожа Иннэ, вы меня не переубедите, — горячилась Туилин. — Не только благородный господин должен чем-то жертвовать ради дамы, но и наоборот. Сейчас все стали безобразно меркантильными. Вы не поверите — благородный господин спешит к своей даме поздно ночью, поднимет ее с кровати, они остаются одни и о чем они говорят? Может об опасности грозящей даме? Или господин не может прожить без нее и дня? Как бы не так. О том, что их сосед собрался продавать сосновую рощу, а другой сосед уже готов ее купить и вырубить на продажу в Рондан, и они должны объединить свои капиталы, чтобы перехватить выгодную сделку! О каком самопожертвовании может идти речь?

Таниэль сидел на песке, подперев голову рукой и смотрел на девушку с умилением. С таким умилением смотрят на пятилетнего ребенка, который важно рассуждает об институте брака. А пример, похоже, взят с натуры, опять где-то подслушала. И когда успевает?

— Вы смешали все в одну кучу, госпожа Нари, — мягко возразила Мариэль. — Речь не идет о том, как используется эта традиция. Речь о ее высоком смысле. Если, как вы утверждаете, Прекрасная дама должна проявлять не меньший героизм чем ее благородный господин, то в чем тогда смысл служения господина? Нет именно он должен совершать великие деяния, а дело дамы награждать за них.

— И что получается? Мужчина подчас рискует собственной жизнью, но все что может предложить ему дама — это словесная похвала? Нет, именно если мы говорим о высоком смысле — дама должна в свою очередь помогать всем чем может. И если это дело опасное — тем больше это ее возвышает.

— Но не брать же даме в руки меч?

— Меч и не нужно. Хотя госпожа Этту...

Но тут она замолчала и не стала продолжать.

— Госпожа Иолата знакома с оружием с детства, — вклинился Таниэль. — Я надеюсь, что вам никогда не придется рисковать ради меня.

Туилин на минуту задумалась.

— Кстати, господин Д`Айн, перед вечерней трапезой, я хотела бы прогуляться с вами по крепостной стене.

— Мой долг повиноваться вам.

Все, попался, теперь не вырвется, девочка взялась за него всерьез.

— Они закончили.

Мы обернулись на слова Эдемира. На островке высилась пока еще небольшая, но вполне готовая хатка. Бобры деловито осматривали ее со всех сторон — где бы еще подправить. Значит можно возвращаться.

Глава 7

— Восемьсот девяносто восемь, восемьсот девяносто девять, девятьсот, девятьсот один ...

Голос звучал монотонно и глухо, как звон монеток, что помощник интенданта провинции Таррин перебрасывал из одной горки золота в другую. За столом, покрытом темным, однотонным покрывалом сидел он сам и Рэниэль. За спиной чиновника стоял солдат, за князем эльф. Все внимательно следили за человеком, словно тот был карточным шулером. Нет, никто его в мошенничестве не подозревает, просто порядок такой — если он собьется, придется все пересчитывать заново.

За легкими полотнищами высокого шатра послышался громкий смех — кто-то рассказывал байки про солдата и крестьянку.

— Уймите их, — раздраженно бросил помощник интенданта.

Сержант, стоявший у выхода, одернул полог и негромко рыкнул на подчиненных:

— Чего ржете? Не на базаре! Заняться нечем?

— Молчим, молчим уже.

Я повела плечами, чтобы немного разогреть затекшие мышцы. Хорошо хоть недолго сидеть осталось. Для нас с Ветром специально привезли из крепости кресла, но они же неудобные — спинка маленькая, на нее не облокотиться, подлокотники тоже скорей для красоты — спасибо хоть на сиденья подушки положили. Солдаты за стеной успокоились и были слышны только всхрапывания лошадей, скрип телеги, тихий людской и эльфийский разговоры, шаги — все то, что сопровождает большое количество народа, собранное в одном месте на поляне, на границе между Ронданом и домом.

— Тысяча. Итого — семьдесят девять тысяч.

Он записал на листе бумаги сумму, вынул небольшой мешочек и стал пересыпать в него отсчитанные монеты. Достал иглу длинной с палец, лично зашил мешок толстой нитью, снял с шеи королевскую печать на цепочке. Сержант разогрел над плошкой с огнем кусок сургуча и писарь запечатал монеты. За происходящим с интересом наблюдал Рениэль.

— Ну, что ж, последняя, — служивый довольно потер руки и снова сел за стол.

Эльф аккуратно высыпал оставшиеся деньги из деревянного бочонка. В это раз счет пошел быстрее, все оживились, почувствовав скорое окончание. Наконец то можно будет вернутся в крепость, на кровати полежу перед вечерним пиром. Вспомнились лица моих девушек, оставшихся пока в крепости, когда они узнали, что в Рондан я не еду, но разрешаю всем фрейлинам навестить родных, пока меня не будет. Думала немного подсластить пилюлю. В результате пол часа выслушивала нотации светлого князя — он настаивал на том, чтобы их в крепости запереть, перестраховщик. Я все же настояла на своем — и так разочарование большое — одни не увидят незнакомые земли, другие не попадут во дворец. Пусть хоть своих повидают.

— Тысяча. Итого восемьдесят тысяч. Все верно.

Процедура с запечатыванием повторилась. Помощник достал уже подготовленную бумагу, которую до того раз десять перечитали Ветер и Рениэль и развернулся ко мне:

— Ваше высочество, прошу, приложите руку.

Подпись заняла четыре строки, пришлось перечислить не только свои эльфийские титулы, но и рондановские. И захочешь потом от подписи отказаться — не получиться. На таком большом материале и каллиграфической экспертизы не понадобиться. После расписался Ветер и сам помощник. Еще час ушел на то чтобы королевские солдаты выпрягли своих лошадей из телег с оружием, уложили полученное золото в карету и отправились восвояси. Чиновник долго кланялся, выражая почтение, я передавала наилучшие пожелания губернатору и интенданту. Наконец, после десятого круга в обмене любезностями мы расстались. Тим Ветер отправился со мной в крепость — ему еще предстояло сопровождать молодых эльфов в столицу.

Мы пропустили вперед десять телег с узкими и длинными, в два человеческих роста кулевринами — по одной на телегу. В каждую телегу запрягли по три тяжеловоза. Высокие, чуть не в полтора раза выше моей лошадки, мощные кони не спеша потащили обоз по неширокой, поросшей травой дороге. За ними следовали телеги с мушкетами.

По дороге маг и эльф затеяли спор — и о чем, казалось бы?

— Не понимаю, зачем его подпись? — Рениэль аккуратно свернув, сунул бумагу за пазуху. — Он не маг, простой человек. Он вообще никто. Как я это Главе объясню?

— Боги с вами, светлый князь, — Сейчас титул бывшего коменданта крепости уже ни для кого секретом не был. — Каждый делает то, что ему положено. Я занимаюсь магией. Интендант — представляет короля. Сейчас его нет в Таррине, вот помощник за него.

— Прекрасно, — фыркнул эльф. — Это как если главы семейства нет в доме, то его, в случае чего, заменит конюх. Или кузнец. Интендант ведь тоже простой человек?

— Как это простой? Он граф Экизский, древняя фамилия ей уже четыреста лет.

Рениэль рассмеялся. Весело, громко, нараспашку и совершенно искренне. Как искрометной шутке, сказанной близким другом.

— Четыреста лет роду? Младенцы. Не понимаю, господин Ветер. Вот не понимаю. Почему вы позволяете править собою тем, кто обделен Матерью Природой? У эльфов устроено справедливо. Правит род, осененный ее милостью, сильнейший из всех, а в роду тот, кто в нем сильнее. Удел остальных — повиноваться. У вас же, давайте начистоту, король не обладает вообще никакими магическими способностями. Я не понимаю, на основе чего ему дана власть? Он же ничего не может без вас — магов.

— А почему удел остальных повиноваться тому, кто сильнее?

Рениэль посмотрел на мага, словно засомневался в его рассудке:

— Потому, что так устроено в природе. Волк сильнее зайца. Медведь сильнее волка. Все просто. Конечно у разумных существ главное не грубая сила, мы не звери. Предназначение высоких родов — быть защитой и опорой. Самые сильные приносят большую пользу и в войне и в простой жизни. Остальные идут за ними вслед и это справедливое устройство.

— Вы меня не совсем поняли. Я спросил почему должны повиноваться тому, кто сильнее лично? Вот вы говорите — наш король, да продлят боги его годы, не маг. Только он не просто король — он Королевская Власть. Он ее олицетворение. А это гораздо больше отдельной личности. И служу я, например, не человеку — Аронику седьмому, а Рондану в его лице. Такое положение меня устраивает гораздо больше, чем если бы я преклонял колени перед другим магом, пусть и сильнейшим.

— А вы гордец, оказывается... — задумчиво протянул эльф.

Пришла пора Ветру смеяться — заливисто, от души:

— Вы первый, кто меня гордецом назвал.

— Не понимаю одного, — не сдавался князь. — Допустим вы правы и король — это скорее символ, чем личность. А почему-же тогда у вас власть над подданными передается старшему сыну? Передавали бы, пусть не магу, а самому достойному человеку.

— А как определить? Самому умному? Так умники такими бывают... — маг тяжело вздохнул. — Такого от великого ума наделают, дурни молодые... Да и как определить — кто самый умный? Критерии какие? Самому смелому, удачливому? Кстати — у человеческих магов сильнейшего не сразу определишь. Передерутся все и поубивают друг друга. Лучше достойного короны вырастить сызмальства, а где как не в королевской семье?

— А если старший сын все же окажется негодным правителем?

— А вот для этого и нужны губернаторы, интенданты, министры и все государственное управление. Дабы не рухнуло государство, буде такая напасть приключится. У эльфов, я знаю, своя беда — не станет высокородных — и весь Дом погиб.

Рениэль равнодушно пожал плечами:

— Погиб Дом, значит такова его судьба. Сами виноваты — стали слабы.

На этом разговор закончился, каждый остался при своем мнении. Ветер подъехал ко мне и всю дорогу мы беседовали о новостях в Таррине. К обеду показались стены крепости.

Встречать нас вышли все. Наверное внутри никого совсем не осталось. Воины окружили повозки словно саранча, разглядывая оружие и азартно переговариваясь. Как дети, честное слово.

— Моя Дама, — Эдемир помог мне слезть с лошади. — Я хотел бы с вами поговорить.

Когда мы добрались до покоев, мальчишка с осуждением посмотрел на меня и начал:

— Раз уж мы с вами расстаемся... Хотя я надеялся на долгое путешествие... Прошу, примите это от меня на память. Мне будет приятно знать, что вы носите мой подарок.

На раскрытой ладони лежала пара массивных серег. Крупные, с вишню размером, круглые рубины окружали аметисты и хризолиты, размером поменьше.

— Откуда это у вас?

— Это дала мне бабушка. Вы не думайте, советник не имеет к ним никакого отношения. Это ее личные вещи, не его подарок.

— Ваша бабушка называла себя бесприданницей? Это же огромная ценность?

— У нее действительно ничего нет, кроме этих серег и еще пары браслетов.

Вот оно что, кажется понимаю зачем она приезжала. Не рассчитывала же она, что он сам эти серьги носить будет.

— Эдемир, ведь ваша бабушка, отдала их не для того чтобы вы их мне дарили. Тем более последнее, что у нее есть. Я полагаю она велела вам их продать в Рондане?

Парень смутился, но ненадолго. Тут же задрал подбородок и изрек:

— Эти серьги отдали мне. И я сам могу решить, что мне с ними делать. Я желаю подарить их. Вы считаете, я не достоин? Так вы ошибаетесь, я вам ровня.

Вот как с ним говорить? При чем тут достоин, не достоин? О нем ведь забочусь. Только объяснять это — гиблое дело, с точки зрения эльфов он мужчина, хоть и несовершеннолетний. У них вообще понятие ребенок заканчивается к моменту, когда мальчик может меч в руках удержать.

Я села на скамью и кивнула:

— Эдемир, сядьте рядом. Вот вспомните, что я приказала вам сделать в качестве испытания?

— Прилежно учится. Я выполню, не сомневайтесь!

— Конечно, вы постараетесь выполнить. Но для того чтобы хорошо учиться, вы должны покупать книги, платить за лекции, где-то жить и что-то есть в конце концов. Подумайте сами, насколько лучше вы это все сделаете, если у вас будут деньги?

— Но я так хочу, чтобы у вас осталась память обо мне! Пять лет, это так долго! Я хочу, чтобы вы носили что-то... мое.

Неожиданно забавная мысль пришла мне в голову.

— Что-то ваше? Что принадлежит только вам? Есть такое.

Я протянула руку и погладила его по голове. Парень широко раскрыл глаза и даже дышать забыл, а я подхватила одну из тонких косичек и вытянула ее из праздничной прически. Эдемир несколько минут непонимающе смотрел на мою руку, а потом резко выхватил нож и захватив в кулак волосы чуть не отрезал их все разом.

— Нет, нет! Не надо все! Куда я их дену, вместо пояса повяжу? Достаточно этой косички.

Косичку я все-таки повязала именно на пояс — больше ее просто некуда было приспособить. Мы еще немного посидели вдвоем и наконец Эдемир ушел. Но тут же снова раздался стук в дверь. Удивляясь, что еще он забыл я разрешила войти. Но в комнату решительным шагом прошествовала Иолата. Не сбавляя хода, она двинулась на меня, словно таран и не доходя двух шагов опустилась на одно колено. Повисла тишина.

— И как это понимать?

— Высокая княгиня, умоляю вас взять меня с собой.

— Иолата, мы со светлым князем уже все обсудили. Я поеду одна.

— Я уже поговорила со светлым князем, и он не против моего присутствия. Я не стану обузой, вы ведь знаете. Княгиня, поймите, ваш муж поручил мне защищать и оберегать вас. Что я ему скажу, если с вами без меня что-то случиться?

— Ну что может случиться со мной в окружении светлого князя и его охраны?

— Моя госпожа, если вы откажете я все равно пойду с вами.

— То есть нарушите мой приказ? Выставите меня в нелепом виде перед всеми?

— Тогда я пойду так, чтобы никто не заметил. Буду идти по вашим следам.

Да что за день такой, то один, то другой. Ведь если отказать, она на полном серьезе пойдет за нами. Одна. По лесу. А лес в этом мире — это вам не парк. Встретиться ей стая волков и привет семье.

— Госпожа, подумайте сами — ведь там ни одной женщины, только воины. А как же этикет?

Да, вот этикет то тут самое важное. Действительно, как это на границе да без этикета? Но взять ее все-таки придется, я ее знаю — пойдет за нами через кусты и бурелом. И в конце концов она права — это ее обязанность меня охранять.

— Вы говорите Рениэль не против?

— Уверяю вас, он согласен!

— Хорошо, быть посему.

Выпроводив Иолату я наконец-то прилегла на кровать, но не тут то было. Тихонько постучавшись, в дверь бочком проскользнула Туилин.

— Высокая княгиня, вы должны взять меня с собой!

Сумасшедший дом. Я отказала несмотря на все ее красноречие. Но не она меня удивила, а Вильеко. Если эльфийка явно желала остаться с Таниэлем, то мотивы человеческой девушки, явившейся с той же просьбой что и ее предшественницы, остались загадкой. Она была так настойчива, что пришлось повысить голос. Медом им всем на границе намазано? Хотя, учитывая, что двоюродный дедушка мужа ее троюродной сестры — коннетабль Рондана, то есть главнокомандующий... С другой стороны — что Вильеко понимает в военном деле? Недостаточно Лиса, который пишет лично королю? Я отказала и ей, а то не заметишь, как за тобой весь табор увяжется. Вот Рениэль будет в восторге!

Сумерки окутали стволы деревьев, кустарник и траву как мягкое покрывало. Скрыли темной бархатной пеленой цветы. Заставили замолчать птиц. В тишине густого леса слышались только мои шаги, да невдалеке за деревьями шумела быстрая, коварная речка. Я не умею ходить тихо, в отличии от Иолаты и двух воинов, сопровождавших меня чтобы �побыть наедине с природой�. Мы почти прибыли на южную границу и эльфийские поселения редко встречались, приходилось ночевать в лесу. �Удобства� соответственно тоже в лесу.

Отряд наш уменьшился до восемнадцати человек. Точнее двух человек и шестнадцати эльфов. Я, Лис, Таниэль, князь, восемь его воинов, четверо моих охранников, ищущий и Иолата. Продвигались медленно, нас задерживали восемь повозок — пять с пушками и три с мушкетами. Дороги у эльфов плохие — они в подавляющем большинстве домоседы, торговля развита слабо — почти все, что необходимо выращивается или создается на месте. Даэлин как-то рассказывал с каким трудом его деду удалось лет четыреста назад ввести единую денежную систему, и это в своем собственном Доме, где глава почти что бог! Складывается ощущение, что изобилие сыграло с ними злую шутку — эльфы словно застыли в одном времени, как муха в янтаре. Вот так мы и тащились, пока наконец не прибыли на границу. Уже совсем скоро — через день, два я встречу Даэлина.

Интересно, он мне сильно обрадуется? И искренне? Как-то последние новости сильно пошатнули веру в его любовь. Что если вся затея с замужеством — всего лишь путь к престолу, а на самом деле... Нет, я не обижусь если он меня не любит, к конце концов я сама собиралась разводиться при удобном случае, но обидно. Не обижаюсь, но обидно... Кажется, кто-то врет самой себе. За всеми этими размышлениями я далековато отошла от лагеря. По моему жесту воины остановились, мы с Иолатой прошли еще немного, я скомандовала ей тоже подождать. Девушка отошла к сосне и встала за ней. Я прошла еще шагов двадцать, когда сзади раздался тихий возглас Иолаты. Я наступила на сухую ветку, впереди громко ухнула ночная птица — наверное спугнула.

— А-а-а!

Крик в ночном лесу резанул по ушам не хуже бритвы.

— Все от костра!

— Он у реки!

В лагере творилась какая-то сумятица — протяжный мучительный крик не прекращался, раздался выстрел. Я обернулась, не совсем понимая, в какую сторону бежать, успела заметить краем глаза две тени, и тут земля вылетела у меня из-под ног, а в рот очень ловко, так что я и пикнуть не успела, затолкали кляп. В секунду меня спеленали большим куском ткани, пахнущим рыбой, накрепко прибинтовав руки к телу. Послышался шум и какой-то сдавленный крик Иолаты, словно ей что-то мешало:

— Стой!

— Убей, — приказал один из похитителей, а сам легко, словно я ничего не весила, перебросил меня через плечо и побежал напролом через кусты в сторону реки.

Второй держался рядом, а третий, оказывается, их было трое, ринулся на девушку. Звук скрестившихся сабель остался позади. Где моя охрана? Куда меня тащат? Что сделать собираются? От отчаянья я забилась, пытаясь ударить ногой того, кто меня нес.

— Не советую прекрасная госпожа.

Тварь, тварь, тварь, чтоб тебя разорвало! Что делать? Я даже кистью пошевелить не могу! Кольцо-артефакт на руке, но какой от него прок — заклятие не прочитать! Тут моя коса, которая болталась из стороны в сторону, очень неудачно зацепилась за подвернувшийся куст и запуталась в колючках. Я замычала от боли, когда меня дернуло за волосы, чуть не вырвав их. Эльф притормозил и зло бросил:

— Режь!

Второй схватил за косу у основания, я услышала сухой шорох и по шее пробежала волна щекотки от коротеньких рассыпавшихся локонов. Мои волосы, то чем я так гордилась, пусть не самого эффектного цвета, но густые и длинные, остались висеть на кусте. Стало так обидно, что, не думая о последствиях я, со всей дури размахнулась, сколько могла и двинула эльфа ногой, пытаясь ударить носком замшевого сапога. Тот сдавленно застонал, обхватил мои ноги руками посильнее и, полусогнувшись, прислонился к стволу дерева. Очень удачно попала. Эльф втягивал воздух через стиснутые зубы, второй нервно оглядывался назад.

— Ты за это ответишь! Всю жизнь хромать будешь!

— Они поняли, бегут сюда, — тихо предупредил второй.

Тот, что меня нес, отлепился от дерева и резво — быстро восстановился гад, побежал дальше. Пробежав не больше двухсот шагов, они оказались на берегу реки. Меня без всякого почтения, чуть ли не с размаху бросили на дно небольшой лодки, так что я приложилась головой о деревянную доску, заменявшую сиденье. В голове загудело, но сознание осталось ясным. Второй эльф перерезал веревку, державшую лодку на привязи, пока первый доставал весло. Лодка быстро поплыла вдоль берега, покачиваясь на волнах, эльф начал загребать на середину, а с берега раздался крик:

— Слева, князь, они слева!

Поздно, не успеют. Я повернула голову к берегу, непонятно на что надеясь, и с восторгом увидела как из кустов с треском вывалился кто-то, кого уже трудно было рассмотреть в плотных сумерках. В один прыжок преодолев узкий берег, он с разбегу заскочил в лодку, почти перевернув ее. Она опасно накренилась, чуть не зачерпнув бортом воду, заюлила из стороны в сторону и развернулась к середине реки, отдаляясь от берега, увлекаемая сильным течением. Второй эльф, который в этот момент наклонился, доставая второе весло, улетел за борт с веслом вместе. По берегу бежали еще эльфов десять, но они безнадежно отставали. Первый эльф развернулся к моему спасителю. Их отделяло всего три шага. Я лежала на носу лодки, в середине стоял похититель с веслом наперевес, а на корме Рениэль с саблей наголо — теперь я его разглядела. Лодка, никем не управляемая, все дальше и быстрее неслась по реке. Со стороны берега раздался выстрел, пуля вырвала клок ткани из куртки лотоса, но ничем больше ему не повредила. Этот выстрел вывел его из замешательства, он сделал шаг вперед и крутанул весло в воздухе, чуть не вдарив Рениэлю по голове. Тот ловко увернулся, насколько позволяло узкое пространство, и сделал выпад, пытаясь достать до противника. Не получилось. Эльф вдруг резко выбросил конец весла вперед, целясь в колено, и князю пришлось подпрыгнуть. Он успел махнуть саблей и отсечь кусок, в локоть длинной, от весла. Лодка от этого закачалась, они остановились на мгновение, пытаясь устоять на ногах. Если они опрокинут ее, я камнем на дно пойду. Не обращая на это обстоятельство никакого внимания, эльфы снова начали бой. Весло рассекало воздух со свистом и мелькало в руках у лотоса с бешеной скоростью, Рениэль не оставался в долгу и еще пару раз укоротил его, но тем не менее все ближе отходил к краю кормы. Иногда они останавливались, пытаясь удержать равновесие. На дне уже плескалась вода, моя одежда намокла. Когда на каком-то повороте лодку ударило боком о камень так что полетели щепки Рениэль выхватил левой рукой нож и метнул его в эльфа. Он попал только в плечо, но сразу получил преимущество. Это понял и лотос — развернувшись ко мне, он со всей силы ребром ударил веслом туда, где была моя голова. Если бы именно в этот момент мы не налетели на второй камень, меня бы не стало. Но из-за удара он промахнулся, а князь уже был рядом и столкнул его в реку. Вместе с диверсантом улетело и весло. Лодку несло на всех парах, било о камни — мы попали в порог возможно не очень сложный, если бы было чем рулить. Нас крутило и раскачивало, мимо проносились берега.

— Ира ты умеешь плавать? — крикнул Рениэль, стоя на коленях и пытаясь разрезать парусину, которой меня обмотали.

Я кивнула с кляпом во рту. Пытаясь меня развязать, Рениэль все время затравленно смотрел куда-то вперед, словно пытаясь разглядеть невидимую опасность, и я решила, что впереди водопад. Но вместо падения мы с разгона влетели в туман, и вода остановилась. Вот только что она гнала нас на верную гибель, играя как кошка с мышью, а теперь вокруг была тишина и плотная белесая стена. Я села в лодке сама стащила опостылевший кляп и оглянулась вокруг. Вода за бортом текла. Но текла лениво, нехотя, словно устала. Лицо Рениэля стало сосредоточенным, он вновь поднял саблю и прислушивался к окружающему. Я повернулась к нему, чтобы узнать причину такой странной аномалии, но он приложил палец к губам и тихо прошептал:

— Молчите. Это лебяжья пустошь. Здесь нельзя шуметь.

Глава 8

— Шуметь...

Голос из тумана повторил слово, растягивая, будто пробуя на вкус, как экзотическое лакомство. Рениэль дернулся, пристально вглядываясь в темноту, а у меня сердце ухнуло в желудок, а потом часто забилось, словно заяц в силках. Минуту мы сидели молча, но никто не набросился на нас и не подал виду, что вообще здесь присутствует. Рениэль наклонился к самому уху:

— Это боковой рукав реки, посидим тихо, может течением вынесет обратно.

Я кивнула. Что еще остается делать? Возможно, этот план сработает — вот лодка, неспешно покачиваясь, плывет дальше. Мой артефакт переноса остался на ленте в косе, как и несколько других. Ну, ничего, со мной кольцо — можно сжечь все, что понадобиться. И серьги, правда, толку с них здесь — левая может дать свет в темноте, правая накинуть личину. Еще косичка Эдемира, но это уж и вовсе ни о чем — позволяет один раз узнать говорит тебе кто-нибудь правду или врет. Соткала это заклинание ради шутки.

Как-то само собой получилось, что мы сели рядышком посредине. Князь наклонил голову и прислушивался, но вокруг стояла оглушающая тишина. Тишина и только густой, обволакивающий туман в ночи. В другое время это усыпило бы кого угодно, но сейчас сна не было ни в одном глазу. Наоборот, все чувства обострились как никогда. Тихо. Только плеск воды и иногда шумит под ленивым ветром прибрежная осока. Куски тумана в лунном свете принимают причудливые формы — вот голова лошади, а через минуту это уже длинное вытянутое туловище рыбы, блеснувшая гладь реки и снова туман, из которого сумасшедший скульптор вылепил щупальца гигантского осьминога. И ни одного звука живого существа. Неизвестно, сколько прошло времени, по моим ощущениям полночи, когда лодка выплыла из тумана, открывая небо. Луна желтым фонарем осветила округу. Князь заозирался.

— Плохо.

-?

— Нас вынесло непонятно куда.

— Как — непонятно куда?!

Забывшись, я заговорила в голос, и тут же нечто откликнулось, передразнивая на разные лады:

— Куда! Куда? Куда.

Голос раздавался то спереди, то сзади с небольшими перерывами и разной интонацией — весело, восторженно или вопросительно, и вот, над самым моим ухом, тихо, с выражением, как ребенок, который поверяет другу смешную и очень важную детскую тайну, прошептало:

— Куда.

И засмеялся. Я резко обернулась, сжав руку с кольцом, но никого не было.

— Покажись! — потребовал Рениэль.

Ответом было молчание. Мы подождали еще немного.

— Похоже, нас занесло вглубь, — негромко, но и не шепотом пояснил князь, посматривая по сторонам. — Надо причаливать.

Загадочный попутчик никак на слова не отреагировал. Может он просто ушел, и слава богам! А может ему не понравилось последнее слово. Наша лодка тихо двигалась в узеньком, в три шага, канале с одной стороны которого чернел лес, а с другой раскинулась большое поле. Рениэль перегнулся, ухватился за камыши, растущие со стороны поля, и подтянул лодку к берегу. Когда мы сошли, он выволок ее на сухое место, перевернул и предложил:

— Забирайтесь, Ира. Лучше переночевать в укрытии. Мало ли что тут по ночам ходит.

А также ползает, летает, плавает... Только не отпускает меня чувство, что никого живого здесь нет. Лес, канал, поле, но все это — будто старое кладбище и непонятно откуда ощущение взялось. Хоть бы птица какая в ночи крикнула.

Под лодкой мы разместились рядом. Рениэль достал саблю, положил перед собой. Лежать на мягкой траве было удобно, но сон не шел. Неудивительно, впрочем. Когда молчание стало нестерпимым, а разум в тяжелой борьбе со страхами, устал убеждать, что никто не крадется к нам по полю, я первая спросила, заранее зная ответ:

— Вы спите?

— Нет, — прозвучал равнодушный голос.

— О чем думаете?

Он повернул голову, вздохнул.

— Мои эльфы остались без меня. Там конечно Таниэль, и вряд ли нападающих было много, но все же... И боюсь за госпожу Эту.

— Когда меня уносили, она дралась с лотосом.

— Да. Я его убил. Только она ранена, а насколько серьезно не успел посмотреть. Надежда на Лиса — может все обойдется.

— Будем надеяться на лучшее. Она же смогла сражаться, значит, рана не смертельная. А почему вы думаете, что их было мало?

— Было бы их больше, они бы по-другому действовали.

— То есть?

Он вздохнул, словно отвечать ему было неинтересно или не до того, но все же пояснил:

— Они не стали убивать тех, кто сидел у костра, хотя это было легко. Вместо этого прострелили Эктару колено. Чтобы мы отвлеклись на него. Чтобы не вспомнили о вас. Было бы их больше, они постарались бы с нами расправиться. Думаю, у лагеря вообще только один лотос остался.

Он немного помолчал.

— Повезло. Ни меня, ни Таниэля у костра не было, а так бы.

Жутко представить. Уж их-то точно убили бы. И я сейчас плыла бы прямиком в Дом Лотоса. Интересно, а что там? Почему вообще так важно украсть мага? То есть понятно, для чего маг нужен, но как меня заставить делать что-то против воли?

— Они знали про наш отряд?

— Не обязательно. А вот описание, что мое, что ваше у них наверняка было. И если меня могли и не распознать — в сумерках как рассмотришь цвет глаз? То вы...

Рениэль перевернулся на бок, ко мне лицом и, словно размышляя, продолжил:

— Идет отряд... И в нем присутствуют два человека... Пожилой мужчина и молодая дама. От которой ни на шаг не отходит Иолата, охраняет... Да тут и думать не о чем.

Логично. Лотосы ведь прекрасно знают и о Лисе и обо мне. Как дважды два сложить.

— Нам просто не повезло?

— Ну, по крайней мере, вы со мной, а не с ними.

— Да. Тот, который был на лодке, пообещал, что я всю жизнь хромать буду.

— Это не самое страшное. И вряд ли он подрезал бы вам лодыжки, скорее просто пугал. Ему же вас еще продавать.

— Как продавать? Кому?

— Своему господину. Не для себя ведь он крал, это бессмысленно. Он не высокородный.

— Я, думала, им нужен маг.

— Нужен, конечно. А несколько магов? Таких как Эрандо Тирэ?

— Ужас какой.

Он лишь пожал плечами.

— Право победителя. Хотя... Это обычай эльфов. С вами возможны варианты. Вы дочь короля Рондана, ссориться с ним не с руки. Вот приворотное зелье...

— Я его распознаю.

— Помните, как я вас сонным зельем напоил?

Забудешь такое. Право победителя, надо же. И спокойно так говорит, словно само собой разумеющееся. Неуютно от таких откровений.

— Ира, попробуем выспаться.

— Разве это возможно?

— Завтра постараемся найти дорогу отсюда.

Разбудил меня стук. Кто-то методично рубил топором дрова. Еще с закрытыми глазами я удивилась — откуда в лебяжьем болоте дровосек? Потом открыла их, полюбовалась на светлеющее небо с розовыми облаками и села. Лодка уже снова была перевернута дном вниз, Рениэль стоял рядом и саблей обтесывал сухую длинную жердь. При каждом ударе он морщился, будто не лезвие тупилось, а он самому себе по ноге попадал.

— Прекрасного дня, Ира.

— И вам того же, князь.

Я потерла затекшую шею, ощущая, как под пальцами скатывается грязь. Замшевые сапоги за ночь так и не просохли до конца, по спине словно слон потоптался. Одна радость — волосы колтунами не сваляются. Нечему теперь сваливаться.

— Сейчас сядем в лодку и двинемся обратно по ручью. Выплывем к реке, а там переберемся на другой берег, — он оторвался от жердины и внезапно улыбнулся. — Все будет хорошо, не бойтесь.

Впервые на моей памяти Рениэль утешает, даже странно. Я осмотрелась и меня вновь царапнула нереальность происходящего. Только через несколько мгновений стало понятно, откуда такое чувство. Просто солнце уже появилось над деревьями, а вокруг все так же как ночью стояла тишина. Не оглушающая, нет. Шумела высокая трава, волнами пригибаясь под ветром. Ветви деревьев. Но на той стороне реки в это время уже вовсю пели птицы, стрекотали кузнечики, летали насекомые. Здесь же не было никого.

— Ничего живого.

-Да, — Рениэль оторвался от своего занятия. — Я совсем не чувствую эту землю. Даже растения. Странное чувство, как будто оглох. А змеи здесь водятся. Заберитесь в лодку.

Просить дважды меня не пришлось.

— Я слышал трещотку серой поганки.

— Точно ее?

— Вы думаете, эльф может перепутать голос одного животного от голоса другого?

Нет, конечно. Серая поганка, вот ведь гадость. Небольшая змейка, серого цвета с ромбовидным узором и трещоткой на кончике хвоста. Очень ядовитая. Князь бросил на меня взгляд и усмехнулся:

— Да она уползла. Я ее уже давно не слышал.

Рениэль продолжал что-то говорить, а я уже не разбирала слов, не в силах оторвать взгляда от того что появилось со стороны леса, на высоте роста двух человек. Тихо, потому что от этого зависела наша жизнь, я сказала:

— Рениэль, она не уползла.

Она приползла. Плоская голова переходила в тело толщиною со средних размеров березу. Чешуйки, каждая с мою ладонь величиной, тихо шелестели, пока змея очень медленно выползала из леса и свивалась кольцами. Голова покачивалась, раздвоенный язык показался из пасти, пробуя воздух, мутные, покрытые пленкой глаза пристально смотрели прямо на меня. Тело, скрытое в лесу было не видно, только начал трещать кустарник.

Рениэль медленно обернулся, не выпуская из рук саблю и обструганный кол.

— Не двигайся.

У меня хватило сил спросить:

— Она нас не увидит?

— Уже видит. Но побежим, сразу нападет.

Он осторожно, словно соревнуясь с серой поганкой в медлительности, начал обходить лодку, в которой я замерла. Я в растерянности подумала, что он хочет встать за мной — тогда она ухватит меня, а не его. Но вопреки предположениям князь остановился у носа лодки, положил кол на землю и ухватился за борт левой рукой.

— Ира, медленно, вылезай. Только спиной не поворачивайся.

Я стала выбираться, а на краю леса, там, откуда вылезало туловище гада, зашатались молодые деревца, и появилось нечто. Сперва показалось, что это оживший валун, весь заросший буро-зеленым лишайником. Затем сознание отметило глаз навыкате, размером с арбуз, лапы с перепонками и камень превратился в огромную жабу, размером со слона. А в конце стало видно, что тело змеи вырастает из ее левого глаза. Правым земноводное уставилось на нас, подобрало лапы, несколько раз сглотнуло, а появившийся из правой ноги хвост, с трещоткой на конце, словно змея проросла жабу насквозь, тихо и аккуратно свернулся.

И тут серая поганка сделала бросок. Рениэль видимо этого и ждал — он в мгновенье ока перевернул и приподнял лодку передо мной. Змея, со всего маха, вонзила зубы в днище. Сильным ударом меня откинуло назад. Поганка, не ожидавшая такого поворота, глупо мотала головой из стороны в сторону, возя лодкой по земле и пытаясь освободиться. Не обращая внимания на неудачу своего симбионта, жаба перепрыгнула на наш берег, раскрыла рот и выплюнула язык. Но и ей сегодня не суждено было полакомиться свежей плотью. Липкий, плоский язык захватил подставленную эльфом жердь и с размаху зашвырнул ее ей же в морду. Чудовище выпустило �добычу� и громко обижено квакнуло. В ту же секунду раздался треск — змея все же раздавила лодку мощными челюстями. На секунду все замерли, а затем произошла невероятная по своей удаче вещь. Раздосадованная жаба прыгнула на Рениэля и в то же самое время, выбрав его своей добычей, бросилась поганка. Зубы змеи сомкнулись на толстой легушачей лапе и они сцепились в глупой схватке. Трещотка не желала отпускать, а лягушка-переросток молотила ее свободной конечностью по голове. Звук был, словно кто-то стучит по огромному мокрому барабану.

— Бежим!

Князь схватил меня за руку и рванул через поле к видневшемуся вдали лесу. Только бы успеть. Мы бежали, перепрыгивая мелкие кочки, увязая в низком кустарнике, который цеплялся за штанины, а сзади слышался звук приближающегося монстра — жаба и змея помирились и отправились в погоню. Когда мы пробежали уже половину, а глухие прыжки жабы приблизились, я остановилась, развернулась к невообразимой паре, вытянула руку кольцом вперед и быстро произнесла заклинание прямо в раскрытую пасть змеи. Должно было полыхнуть огнем. Но вместо огня чудище окутало снежным вихрем, и оно застыло, покрытое коркой льда.

Ничего не понимая, я стояла, теряя время пока лед не начал покрываться тонкой сеткой трещин. Тогда мы вновь помчались, не чуя ног под собой, и только старались не сбить дыхание. А сзади опять послышались прыжки.

— Ира, когда я скажу — ты беги влево, слышишь!?

— Да!

— Влево и вперед!

Звук все приближался, а мы бежали.

— Лево!

Я кинулась вбок, и странное дело, погоня прекратилась. Не удержавшись, я оглянулась и поняла причину — змея все так же пыталась ползти за мной, извиваясь и разевая пасть, но ей мешала жаба, которая рвалась за Рениэлем, побежавшим в противоположную сторону. И так они топтались на одном месте не в силах перебороть друг друга. А затем опять сцепились в драке. В этот раз я не сплоховала и продолжала нестись к уже близкому лесу. Рениэль, сделав крюк, нагнал меня на опушке.

— Дальше, дальше! Змея может учуять!

В лес мы вломились как стадо обезумевших овец, если бывает стадо из двоих. Рениэль, не отпуская моей руки, несся куда-то по одному ему ведомому маршруту. Только пробежав приличное расстояние, он перешел на шаг. Бежать сил больше не было, мы упрямо шли куда-то на северо-восток. Кошмарный мутант потерял нас, по крайней мере, очень хотелось так думать. Когда солнце поднялось уже высоко, сделали привал на небольшой полянке, как ковром покрытой спелой земляникой. Гадать — откуда в начале лета появилась ягода, сил уже не было. Надеюсь, хвост после ее употребления не вырастет.

— Рениэль, мы не потерялись?

Мы сидели, опираясь о широкий ствол старого дуба. Солнце пекло нещадно, руки от земляники стали красными и липкими, и мы окончательно пришли в себя. На вопрос Рениэль вздохнул и грустно ответил:

— Видите, солнце над верхушкой ясеня?

— Да.

— А когда мы сюда вышли, оно было между тех двух сосен.

— И?

Он удивленно посмотрел на меня.

— Ира, оно движется в обратную сторону!

Матушка Природа! Это же получается, солнце здесь идет не через юг, а через север!

— И куда же мы, получается, направляемся?

Он с раздражением отцепил с рукава репейник.

— Понятия не имею. Сдается мне, вместо того чтобы выйти к реке, мы еще дальше зашли в лебяжье болото.

Просто замечательно. И не факт, что светило на востоке восходит, может на юге или севере. Вернее, восходит то оно как положено, только здесь аномалия. Многовато аномалий.

— Ладно. Попробуем пойти в обратную сторону.

Попробуем. Делать что-то нужно, не сидеть же на месте.

Мы плелись час и два, а лес все не кончался, плотной завесой листьев защищая нас от солнца. Оно уже стояло высоко. Ветер стих. Сюрреалистическая тишина. Только изредка, когда он дает себе труд повеять, тихо заколышется трава и зашелестит листва. В полной тишине этот шелест приобретает иррациональный смысл, словно деревья переговариваются, и чудится в их говоре потаенная угроза:

— Идут, идут.

— Ведем, ведем...

Я покачала головой, избавляясь от наваждения, и покосилась на Рениэля. Судя по его виду, он ничего такого не услышал. Как бы с ума не сойти — интересно, а маги сумасшедшими бывают?

В звуковой пустоте маленький, чистый ручеек мы услышали издалека. Он оказался подарком судьбы — очень хотелось пить. Я опустилась на колени и зачерпнула воды. Сделала несколько глотков и тут короткая тень от чахленького деревца, что росло рядом, не спеша, плавно перетекла с одной стороны на другую. Я медленно подняла голову. Солнце, до сего момента находившееся слева, теперь светило справа.

— Ты это тоже видела, — даже не вопросительно, а утверждающе произнес Рениэль.

Я только кивнула. Говорить, что-либо смысла не имело. Рениэль со всего размаха ударил кулаком по воде, словно ручеек был в чем-то виноват, зачерпнул воды, умыл лицо и замер с закрытыми глазами.

— Все будет хорошо, Ира. Все будет хорошо, — он открыл глаза и начал пояснять мне как маленькому ребенку. — Раз по солнцу дорогу не найти... И лес мне не помогает... Подожди меня внизу.

И не дожидаясь ответа, полез на высокую сосну. Как он умудрился вскарабкаться по гладкому стволу, используя остатки веток, я так и не поняла, но только спустя минуту он уже исчез в густой кроне, и его стало не слышно. Я стояла, задрав голову вверх, пока не заболела шея. Потом прошлась вокруг сосны по часовой стрелке. Потом против. Князя все не было. Вновь о чем-то зашептали деревья, и стало казаться — кто-то наблюдает за мной. Взгляд прямо чувствовался липкой, влажной паутиной в районе затылка. Съели его там что ли? Я отвернулась от сосны и в трех шагах от себя, между двух кустов малины увидела Даэлина.

Он был в боевом облачении — кольчуга, наручи, наколенники, только почему-то без шлема. Голова перевязана белой тряпкой — похоже, оторвал кусок рукава от рубашки. Светло улыбнувшись, он молча протянул руку, словно приглашая подойти. А ведь это уже было...

Я не нашла ничего лучше как спрятаться за ствол сосны, будто это могло чем-то помочь. Наверное и не помогло бы, но сверху послышалось шуршание — наконец-то спускался Рениэль. Даэлин поднял голову, полюбовался сосновыми ветками и растаял. Вернее распался на серый туман, и это туманное облако быстро скрылось между деревьев.

Рениэль спрыгнул на землю, отряхнулся от древесной коры, что обильно налипла на кафтан, штаны и сапоги и бодро заявил:

— На юго-западе, если это конечно юго-запад, высокие холмы и какие-то развалины. Я заметил очень высокую башню. Думаю, дня за полтора мы до нее дойдем. Оттуда должно быть видно все лебяжье болото. Тогда сможем определиться, куда нам идти.

Я разглядывала его и никак не могла решить — это Рениэль или уже не он? Не растает ли так же туманом? Нет, вроде он.

— Ира, в чем дело? Ты так смотришь, будто у меня на голове оленьи рога выросли.

Не замечала за ним склонности к шуткам. Ой, нет, было дело, однажды слышала. Как понять-то он это или не он? Нет, это он. Иначе зачем фальшивому �Даэлину� сбегать при его появлении? Были бы они заодно, сейчас бы обнялись, и разыгрывали братскую встречу. А может, здесь вообще никого не было, а мне все примерещилось? Вот радость то — �Ха, ха, ха. Я сошла с ума! Ах, какая неприятность�. Не сошла, при сумасшествии человек иронизировать не способен. Или способен?

— Ну, идем. Все будет хорошо, я выведу тебя отсюда.

Рениэль решительно взял меня за руку и тут где то, зазвучала трещотка. Наша змеежаба была поблизости. Ноги у меня стали ватными и отказались идти. Рениэль постоял, прислушиваясь, обнял меня за талию и потянул.

— Она далеко, — тихо сказал он. — Нельзя медлить, уходим. Ну, давай, один шажок, другой.

Нет, это все-таки не он. Почему он со мной возиться? И, с каким-то удовлетворением уверившись в подмене, я позволила повести себя не понять куда, нисколько не удивляясь такому психологическому парадоксу. Пропадай все пропадом.

Мы шли и шли и шли. Все дальше и дальше. Временами начинало казаться, что безмолвный лес был всегда, а прошлая жизнь приснилась или примерещилась, как примерещился Даэлин. И все, что было до лебяжьего болота, лишь невнятный сон. А явь, это вот — деревья, овраги, поваленные сгнившие стволы, кустарник, хватающийся за штаны. И снова — деревья, овраги высокая трава, густые заросли лещины без орехов, наши шаги, шелест ветра.

Есть хотелось неимоверно. Утренние ягоды растворились в организме без следа, да и так подумать — идем уже часов восемь с небольшими перерывами на отдых. Рениэль раз в час поднимается на дерево и проверяет — не сбились ли мы с пути. Вот кто усталости не знает. Я едва ноги передвигаю. Он, наверное, злится, что медленно плетемся, но виду не подает. Небывалое терпение. Хотя... В крепости он без дела не лютовал... Ага не лютовал, а Гриня как же? Правда, она человек. Если подумать, какую удобную идею придумал — �маги не люди�. Не люди и все.

Мяса бы. Мяса нет... Если только повстречать нашу жабозмею и ее зажарить. Я назвала ее �нашей�? Полный привет.

— Чему ты смеешься? — обернулся Рениэль.

На его лице промелькнула тень зарождающейся улыбки, авансом. А ведь и он устал, виду только не показывает.

— Да вот, представляю, как мы эту тварь на углях жарим, а потом едим.

— Сколько ж мы ее есть будем? — развеселился князь.

— Что не съедим, то оставим.

— Как не стыдно! — рассмеялся он. — Мясо в природе не должно пропадать! Потерпи, Ира. Растения здесь такие же, как везде. По пути что-нибудь найдется.

— Надоело по лесу идти, — рискнула пожаловаться я.

Рениэль протянул руку и неожиданно погладил меня по голове.

— Мы из него скоро выйдем. Я видел большое поле. Но на открытое пространство выходить не стоит, пойдем вдоль леса.

Я от этого жеста дар речи потеряла и только кивнула. Мы пошли дальше, но молчать уже надоело.

— А ее ведь давно не слышно. Может, отстала?

— Может и отстала. Только поганки трещат, когда хотят о себе предупредить. Когда охотятся они тихие.

Логично. Я поежилась. Мысли о еде вдруг сразу испарились, зато появилось дурацкое чувство, будто змея здесь, в высокой траве залегла и только ждет удобного момента, чтобы броситься. И вот сейчас как зашумит трава, поднимется огромная треугольная голова и... Я потрясла головой, отгоняя видение — во тьму такие мысли.

— Почему же раньше трещала?

— Ты же видела — они не ладят. Вот и пугают один другого. К нашему счастью.

— Интересно у них желудок один на двоих?

Рениэль изумленно развернулся, затем прислонился спиной к дереву, закрыл лицо ладонью и сдавленно засмеялся.

— Нет, ты меня уморишь, княгиня! Тебе не все ли равно?

Вопрос задать нельзя? Чего ржать, как конь. Весь лес переполошит. А он, отсмеявшись, взял меня за руку и повел дальше. Я заметила, что деревья стали реже и кустарника меньше и вскоре мы вышли из леса. Только не на поле.

Сначала и вправду показалось, что поле. Но быстро стало ясно — это пространство, тянущееся насколько хватало глаз — лишь далеко-далеко вдали виднелся краешек леса, и блестела за лесом та самая башня, является самым настоящим болотом. На болоте буйно росла высокая мясистая и остролистая трава, часто уступающая место бочагам, затянутым темно-зеленой тиной. Мне даже почудилось комариное зудение, но это и вправду была игра воображения. Так же как и всюду стояла тишина.

— Хорошо, — подытожил князь. — Мы все равно не собирались идти напрямик. Зато теперь можем пообедать.

— Скорее поужинать. А что есть будем, траву?

— Именно. Ты даже не представляешь, какая она вкусная. Особенно, когда больше ничего нет. Извини, мне придется раздеться.

Он сел развязывать ремешки на сапогах. Я огляделась, не понимая, чем он собирается нас кормить. Впереди широкой полосой, по всему берегу росла осока, примерно мне по пояс, за ней высились заросли камыша в человеческий рост. Там же в районе камышей росло чахленькое, тоненькое деревце, с такими больными листиками, что было непонятно — что это вообще такое и как оно еще живо. Пока я разглядывала окрестности, князь разоблачился до нижнего белья — оно ограничивалось одними шелковыми подштанниками. Красными, с вышивкой такого же цвета. Не обращая ни на что внимания, Рениэль отстегнул от перевязи саблю, оставив только нож, надел ее, прошествовал прямиком в болото к камышам, с каждым шагом пробуя дно, и остановился у края. За его спиной поблескивал на солнце широкий бочаг. Он с сомнением оглядел его, стараясь держаться поближе к растительности.

— Иди сюда, будешь ловить, и бросать на берег.

— Мы что, камыш есть будем? — удивленно поинтересовалась я, заходя в траву.

Болотная вода тут же облепила сапожки до колена.

— Посреди камыша Ира ты сейчас стоишь. А это рогоза.

С этими словами он запустил руки в воду и начал вытягивать растение за корень. Вот я специалист! Маг, без пяти минут. Растений не знаю. Правда, Лис в основном в лекарственных и ядовитых травах учит разбираться.

Сбор будущего ужина пошел быстро. Рениэль выдирал из болота стебель рогозы вместе с толстым корнем, отрезал его и бросал мне, а я уже кидала на берег. Солнышко припекало, несмотря на то, что все ниже склонялось к деревьям. Рениэль сказал — эти корни можно есть сырыми. На берегу уже набралось достаточно провизии, но было решено, что запас не помешает. Мне делать было практически нечего, и когда в тишине раздался звонкий, радостный голос я инстинктивно упала на колени, спрятавшись в траве и судорожно оглядываясь.

— Они здесь! Лапушка, они здесь!

В ответ на это раздался звук трещотки. Нашла нас все-таки. Рениэль, который как раз наклонился подхватить очередной стебель, резко разогнулся, глядя прямо перед собой, словно кричали перед его лицом, инстинктивно сделал два шага назад, поскользнулся и с размаху упал в бочаг, скрывшись в нем с головой. Он тут же вынырнул, весь облепленный тиной, попытался сделать движение вперед и замер так и оставшись посреди воды по пояс. Он буквально застыл, похоже, даже не дышал. Только зрачки стали такими большими, что почти скрыли радужку. И вода медленно поднималась все выше, пока он не оказался в ней по грудь. Я стояла на четвереньках, в ступоре не зная, что предпринять, только дышала через раз. И лишь когда он перестал проваливаться, меня отпустило. Голос тем временем не унимался:

— Поймали, поймали! Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя искать!

— Ира, — тихо произнес Рениэль. — Я попал в трясину. Буду двигаться — уйду вниз. Подойди вон к тому дереву и наклони его ко мне. Оно хлипкое, поддастся. Только аккуратно.

Я поднялась, и направилась к деревцу-калеке. Девичий, а может, и детский голосок вдруг пропел над самым ухом:

— Как то муха — медоед,

— Прилетела на обед,

— Только тот бесплатный мед,

— До добра не доведет.

И без перерыва спросил, непонятно к кому обращаясь:

— А что такое муха?

Я медленно обернулась, уже зная, что никого не увижу. Так и оказалось — кем бы ни был наш весельчак, как и в прошлый раз, увидеть его не получилось.

— Ира, ложись!

Я упала в воду не задумываясь, словно тренировалась в этом не один день. И только тогда услышала треск кустарника под гигантской тушей, продирающейся сквозь лес. Жабазмей вылез на опушку через несколько минут. Я почти полностью спряталась под водой, и наблюдала сквозь камыши как она, переваливаясь, подошла к одежде Рениэля. Нас она не видела — мешал все тот же камыш. Змея, свиваясь кольцами, водила головой над самой землей, поминутно высовывая раздвоенный язык. В какой то момент она уставилась, как показалось, прямо на меня и, несмотря на холодную воду, в лицо словно огнем полыхнуло. Змея замерла. Жаба тем временем вращала уцелевшим глазом.

— Лапочка, они здесь! Вот же они!

Сердце замерло. Но рептилия и земноводное никак не отреагировали на крик. То ли они его не слышали, то ли не понимали. Сзади послышалось бульканье, а я не в силах была оглянуться от страха, глядя прямо в глаза с вертикальным зрачком. Неужели она меня заметила? В голове билась только одна мысль — сейчас ей мешает трава, но если она поднимется выше... Наконец поганка отвернулась и поползла в лес. Жаба, как ни странно беспрекословно последовала за ней.

— Лапочка! Куда ты, глупая!

�Лапочка� никого не слушала.

— А вы бяки! — сердито выкрикнул нам напоследок бестелесный голосок и пропал.

Я повернула голову и посмотрела на князя. Вода поднялась ему уже до подмышек — все это время он медленно уходил под воду. Он поднял руки над водой и сжал их в кулаки, так, что натянулась кожа на костяшках пальцев. Глаза были закрыты и губы плотно сжаты.

— Рениэль, она ушла.

Он медленно открыл глаза. Я, непрестанно оглядываясь на лес, на дрожащих ногах, кое-как добрела до деревца. В эти пятнадцать шагов я умудрилась два раза поскользнуться и один раз запутаться в траве. От того нервничала все больше — мне казалось малейшее промедление может быть смертельным, Рениэль совершенно явственно опускался все ниже. Когда я, наконец, смогла нагнуть как следует деревце, из воды уже торчала только его голова и поднятые вверх руки.

Тонкий ствол не выдержал и обломился у самых корней. Рениэль схватился за верхушку и прерывисто дыша, пояснил:

— Ира, прошу, тяни из всех сил. Не останавливайся. Если ты остановишься, меня затянет.

Наверное, вытянула я его со страху. Просто представила, как останусь здесь одна. Мы лежали на берегу, все в тине, мокрые и замерзшие и тяжело дыша, смотрели на небо.

С момента появления здешней твари прошло не больше получаса, но казалось — полдня. Потом Рениэль долго отмывался от жирной грязи, а я за кустом пыталась отжать свою одежду. Собрав наш урожай, мы двинулись вдоль болота подальше отсюда, на всякий случай. Выбрав место посуше, он развел огонь, к счастью кресало осталось, сделал из веток рогатины и мы развесили свою одежду сушиться. Я осталась в одной тунике, которая не доставала до колен, князь опять в нижнем белье. Шикарная парочка. Мой спутник расплел косу и повернулся к огню спиной.

Тепло от костра и корни рогозы, которые мы умяли в один присест, привели нас в чувство. По крайней мере, отпустила дрожь, которая таилась где-то под желудком все это время, выходя иногда в виде непроизвольного вздрагивания от любого нечаянного шума. Взамен напала сонливость. Хотелось так вот и сидеть, не двигаясь, смотреть на огонь.

— Возьми, — Рениэль протягивал серебряный гребень, с богатым орнаментом из камней.

Счастье-то какое! А то волосы в колтун свалялись, нос обгорел на солнце, под ногтями грязь. Прекрасная госпожа, как она есть. Где он его только заныкал, в сапог запрятал, что ли?

— Ира, что это было? Тот, кто с нами говорил?

Хороший вопрос.

— Не знаю, Рениэль. В книгах про лебяжье болото почти нет ничего, только слухи. Из магов сюда отправлялось в разное время пять человек, вернулся только один. И ничего не принес.

— А что должен был принести?

Этот простой вопрос поставил меня в тупик. Я постаралась припомнить — как было написано в хрониках? Выходила какая-то загадка — если отсечь славословия величию королю и магии, получалось — в течении лет этак ста, раз за разом Рондан посылал в лебяжье болото магов. �Дабы разведать, какие удивительные и могущие быть полезными вещи творятся в сей проклятой земле�. Но четверо не вернулись, а пятый — �и прииде с рассказами небывалыми, но нужного не принес�. Я пересказала вкратце что читала.

— Значит, — задумчиво подытожил князь. — Шли за чем-то определенным. За �нужным�.

— Выходит так.

Интересно получается. А ведь это так только говориться �шел маг�, на самом деле шли они с немалыми отрядами. И вооружены были немало. Четыре сгинули. А нас только двое...

— Хорошо, об этом потом подумаю. Ира, насколько я понимаю — кольцо твое теперь бесполезно?

— Почему теперь? Оно и оказалось бесполезно.

— Как это, — удивился он. — Ты же их заморозила.

— А должна была сжечь, — кисло пояснила я. — И уверена, все сделала правильно. В тех же хрониках говорится, что здесь артефакты часто ведут себя непредсказуемо. А единственный уцелевший человек из четвертого похода рассказал, что когда маг попытался сплести заклинание, то превратился в мухомор и начал есть солдат.

— То есть?

— Что конкретно это означает, не понятно. Он, кажется, не в своем уме вернулся. Может это просто бред.

Рениэль посидел несколько минут в глубокой задумчивости.

— Значит, рисковать не будем. Отдай мне артефакты и объясни, как они действуют.

Он протянул руку, а я непроизвольно отодвинулась. Зачем ему мои артефакты? Почему это я их отдавать должна?

— Ира, в чем дело? — Он нахмурился. — Ты мне не веришь? Не веди себя как неразумное дитя.

— Я... я боюсь.

— Чего?! — Рениэль ошеломленно уставился на меня.

— А если мы друг друга потеряем? С чем я останусь? У тебя хоть сабля есть.

— Хорошо, — подумав, пошел мне навстречу князь. — Тогда скажи, как пользоваться. В случае крайней необходимости, отдашь их мне.

Скрывать было совсем уж нелепо. Я сама понимала, что овладевшая мною паранойя не имеет под собой никакого основания, что это обидно для него, что это глупо, наконец. Рениэль внимательно выслушал и несколько раз проговорил про себя заклинания, запоминая их.

Одежда просохла скоро. Мы еще посидели у догорающего костра, а затем Рениэлю вздумалось еще раз проверить направление, и он снова полез на дерево. Наверное, в прошлой жизни белкой был. Вернулся князь возбужденным:

— Мы здесь не одни!

Конечно не одни, жабозмей вон ходит. То есть?!

— То есть?

— Шагах в пятистах кто-то тоже разжег костер.

— Это наши! Они пошли нас искать!

— Несомненно. Собираемся.

— Не ходите туда, там бяки.

— С чего ради? Это наши воины.

— Нет, это бяки. Эльфы. Все эльфы бяки, мне батюшка говорил.

— Не спорь со старшими. Не все эльфы...

Мы с Рениэлем уставились друг на друга, замерев. Как случилось, что я вопреки всем правилам из книжек заговорила с тем, определить и классифицировать чего не могла? Кто меня за язык потянул? И что теперь? Голос тем временем пояснял:

— Все туда идут и идут. А там бяки.

Ладно, раз уж так вышло, побеседуем.

— А маг там есть?

— Есть. Он бяка.

— Что ж у тебя все бяки, получается?

— Да. Меня не слушают.

— Так, — Рениэлю это порядком надоело. — Мы идем.

Я поднялась.

— А лапочка твоя где?

— Спит. Она тоже бяка, непослушная. Вот опять маленькой станет, я ее в коробочку посажу.

Интересные здесь дела творятся. Я представила монстра в коробочке. В воображении почему-то он нелепо перетаптывался в тесном загончике, а единственный жабий глаз глядел на меня с укором, как у невинно осужденного.

— Вряд ли она станет маленькой.

— Жалко. Она тележку возила, игрушечную.

— Красивая тележка была? — боги, зачем я спрашиваю?!

— Красивая, — с готовностью ответил голос. — Желтенькая. Я в нее куколок сажала.

Значит девочка.

— Скажи, а сколько тебе лет?

— Не помню, — равнодушно ответила собеседница.

Жаль, не великий я специалист по работе с детьми, но хоть примерно знать возраст было бы неплохо. Мы уже перебирались через мелкий кустарник. Сумерки быстро окутывали лес. Ведь мы здесь всего-то сутки. Не верится даже. Но сейчас мы встретим наших — Лиса, это ведь он — маг, Иолату, Таниэля, остальных. Хотя нет, все они не пошли бы — кто-то должен оружие довезти. Главное нас будет много, можно уже повоевать. И Лис обязательно что-нибудь придумает.

Сами не зная как, мы уже почти бежали через лес, взявшись за руки, и на маленькую опушку выскочили с разгону. Костра на опушке не было. Был дом. Не большой, не маленький. Двухэтажный. В окнах первого этажа горел свет. На крыше тихо поворачивался флюгер, в темноте уже почти не видный. Над широкой дверью висела деревянная доска, которая раньше была вывеской, но от непогоды надпись или рисунок на ней полностью стерся. Из за закрытых дверей доносился невнятный гул.

— Что это?

— Трактир �Тихая пристань�, — с готовностью пояснила наша спутница. — Мы здесь с батюшкой кушали, однажды. Хозяин блинчики очень вкусные готовил. С малиной. А теперь он — бяка. Не готовит. А батюшка ему подарок сделал.

— Какой? — спросила я, как будто действительно это было интересно.

— Коробочку.

В голове опять возник неотвязный образ жабозмеи в загоне. Что с моими мыслями? Что вообще со мной происходит? Почему мы с ходу решили, что там наши? Зачем бросились сюда бежать, даже... Додумать я не успела.

— Хлеба и зрелищ! Хлеба и зрелищ!

Гаркнув это, флюгер на крыше развернулся, потянулся и скосил на нас, блеснувший в лунном свете, вороний глаз. Потом, шумно захлопал крыльями, сорвался вниз, чуть не спикировав на головы, и улетел в лес, громко каркая. А чего мы стоим-то? Словно услышав мои мысли Рениэль решительно пошел к трактиру, держа меня за руку. Порог мы переступили уверенно, я чуть впереди, князь задержался, закрывая двери.

Глава 9

Я остолбенела, оглядывая большой зал. Он был полон народу. Нет, не так — он был заполнен как кадушка солеными грибами, до самого верху. Почти квадратная комната сплошь заставлена длинными столами, так, что оставались только небольшие проходы. Шесть столов стояло посредине параллельно друг другу, напротив двери. Еще четыре поставлены вдоль стен. С противоположной от двери стороны располагалось пространство кухни ничем от общего зала не огороженное. После темноты глаза резанул свет от нескольких десятков светильников.

— О, новенькие, — меланхолично прокомментировал мужской голос сверху.

Я, вздрогнув, подняла глаза. Сидевший на черной, от въевшейся копоти, балке эльф, точил нож и без интереса рассматривал нас. Его походная куртка была развязана, и на груди зеленой рубахи виднелся орнамент из красивых розовых лотосов.

— А я ей и говорю, — за такое обслуживание, милая, еще неизвестно кто кому заплатить этак должен!

За первым столом раздался смех, я посмотрела туда — но смеялись не над нами, а разговору, который всецело занимал посетителей. Двое эльфов сидели, обнявшись, тоже скинув куртки. На рукавах одного были вышиты лотосы, во всю спину второго расположилась бабочка — бражник. Они наклонились через стол к мужичку, безусловно — человеку, который, сверкая мокрой лысиной и, похрюкивая от сдерживаемого смеха, травил свою байку. Откуда здесь столько народу? Лотосы, бабочки, люди... Почти все общались друг с другом, совершенно не обращая внимания на принадлежность к разным лагерям. За столами царило буйное оживление — склоненные друг к другу головы, кокетливый женский смех, стук кружек, слабый мотив дудочки. Оглядев зал в оцепенении, которое никак не хотело меня отпускать, я внезапно, словно в кипяток влетела, наткнулась на такой же, как у всех, равнодушный взгляд.

Альрик Мирато, черный маг, государственный изменник и главный маг дома Лотосов сидел у окна в разношерстной компании эльфов и людей. Сбоку к нему прилепилась костлявая, довольно таки потасканная, красотка, не первой молодости. Она что-то нашептывала ему и выразительно косилась на лестницу ведущую наверх. Альрик еще мгновение поизучал нашу компанию и с тем же выражением переключился на эльфа в парадном одеянии, на котором изображались ягоды цвета индиго и белые пятилепестковые цветы. Тот медленно водил в воздухе руками — словно стихи декламировал. Лицо Альрика стало совсем кислым.

— Ты кто? Нет, это ты кто?

Голос Рениэля раздавшийся сначала справа, а потом слева вывел меня из транса. Я обернулась узнать — что именно он имеет в виду, и впала в прострацию снова. Было от чего. Слева от двери стоял Рениэль. Справа стоял он же. В помятой одежде, с перевязью на которой была сабля, но не было утонувшего в болоте ножа, с аккуратно заплетенной косой. Оба держались за эфесы сабель. Все бывшие подозрения, все страхи рухнули на мою голову как водопад и смели последние остатки самообладания. Я с надеждой посмотрела на дверь, прикидывая — как бы просочиться между ними и броситься наутек, но они стояли слишком близко друг к другу. Правый князь повернулся ко мне:

— Настоящий — я.

— И доказать сможешь? Не слушай его.

Мамочки, да я вообще не знаю — может вы оба не настоящие! Фальшивый Даэлин хоть молчал, а эти говорят.

— Обычная история, — все так же меланхолично произнесли сверху.

— Заткнись цветочек!

— Тебя не спрашивали!

Рениэли злобно уставились на непрошенного комментатора. Тот в саркастическом ужасе поднял руки:

— Молчу! Действительно, как я могу лезть в семейные разборки. Милое виденье, — обратился он ко мне. — И как ты теперь разберешься — кто из них твой дружок?

Он явно развлекался. Развлекался, словно не ждал и совершенно не верил в опасность от разъяренного князя. Лениво и без особого азарта. Почему-то это меня выбесило. Совершенно нелогично, и нерационально я пожелала ему свалиться с балки, будто от этого Рениэль снова станет в единственном числе. Я вздернула подбородок и смерила его уничижительным взглядом:

— Вам уже посоветовали не лезть не в свое дело. И не обращайтесь ко мне на ты, я с вами не знакома, и знакомиться не желаю.

— Ой, — раздался детский голосок. — А я ведь вам не представилась! Прошу прощения — Жэнет Карто.

— Можешь звать меня госпожой Вильеко, — не совсем понимая, что делаю, ответила я.

В глазах насмешника мелькнул интерес, но тут же пропал.

— Вы оригинально не желаете знакомиться. Госпожой, — растягивая гласные, почти пропел он. — А что госпожа, — он выделил это слово. — Делает здесь в обществе князей, я ведь не ошибаюсь, дома Бабочки? Или это бастарды?

— Заглянула блинчиков отведать, — ехидно ответила я.

— Каких блинчиков? — удивился он.

— С малиной! — вклинился голосок Жэнет.

— Здесь никаких блинчиков не было.

— Были, были, бяка!

— Жэнет успокойся, дядя просто не любит блинчики.

— Странный.

— Госпожа Вильеко, с вами все в порядке? — уже задумчиво рассматривая меня, поинтересовался эльф.

— В полном.

— Отстань от нее, — отмер один из Рениэлей. — Не смей разговаривать с женщиной под моей опекой.

— Под моей, — не согласился другой.

Почему я до сих пор топчусь на этом пороге? Надо уходить отсюда. То ли от жары, то ли от шума, то ли от невероятности происходящего из головы вылетели все разумные мысли. Только мысль — уйти была крайне разумна, я это даже не знала — чувствовала кожей. Вот сейчас просочусь между этих двух... И что дальше? Пойду по лесу наугад? Прямо в пасть к �лапочке�? Да даже если ее не встречу, я просто заблужусь и с голоду помру. Без Рениэля я пропаду. Кто же из них настоящий-то?! Спокойно. Надо успокоиться и как следует подумать.

— Чего господа желают? — спросил унылый голос из-за спины.

Унылым был не только голос. Унылыми были глаза, неопределенного цвета, смотревшие на меня так, словно я была не постояльцем, а давно ожидаемым несчастьем, усы, свисавшие по бокам скорбно опущенных губ, поникшие плечи. Трактирщик представлял собою одно всеобъемлющее уныние, возведенное в третью степень и помноженное на бесконечность. Мне стало неловко, как у постели тяжело больного к которому ты, не зная о его состоянии, приперся с безотлагательным делом.

— Блинчиков с малиной!

Дались ей эти блинчики! Я сейчас с ума сойду!

— Госпожа Вильеко, ну скажите ему, он меня не слушает! — в голосе несчастного ребенка прорезались слезы.

— Проводите нас за свободный стол, — послышался голос одного из Рениэлей. — Там решим.

К свободному столу пришлось идти через весь зал. На полпути Рениэли встали как вкопанные, оглядывая Альрика, видно только сейчас заметили. Маг не обратил на эту эскападу никакого внимания, как на мелочь, не требующую отклика. Такое равнодушие уже не просто странно, оно ни в какие рамки не лезет — увидеть здесь высокую княгиню и светлого князя (даже двух) и не попытаться захватить? Делать вид, что нас не знает? Вон сколько вокруг воинов лотоса. Хотя, и воинов бабочки полно, и еще каких — то с синими ягодами и белыми цветами, как опознавательный знак. Минуту, синие ягоды, белые цветы, шипы — это терновник! Откуда терновник? Всех из высокого рода убили еще пятьдесят лет назад, а простые эльфы сейчас перешли под руку лотосов, и носят теперь их знак. Это что — они здесь спрятались и живут? Ну, да, живут, конечно. И жабозмеями питаются. Охотятся на них совместно с лотосами и бабочками, невзирая на войну. Что-то мне тревожно, даже желудок скрутило. И бежать бы закрыв глаза, а ноги словно сами идут вперед.

Трактирщик предложил место на краю стола, прямо перед кухней. Там уже сидел наемник с татуировкой на щеке и в странной одежде — длинной рубахе, поверх которой надета короткая кольчуга, широких штанах и кожаных сапогах больше смахивающих на чулки, перевязанные веревкой. Перед ним стояла пустая пивная кружка. Набрался он под завязку, потому сидел прямо, как на уроке и смотрел перед собой стеклянными глазами. Мать природа, да он же не дышит!

— Присаживайтесь господа, — хозяин махнул рукой.

Подбежали двое служек подхватили пьяницу под мышки и уволокли в угол. Там они без всякого почтения положили его на пол. Глаза наемника оставались открытыми и он так и лежал уставясь в потолок.

— Ушел, — грустно пояснил трактирщик. — Сейчас опять придет. Уже и мест-то нет, а все идут и идут. Когда горшочек варить перестанет? Так что будете кушать?

— Давайте блинчиков с малиной, — во мне проснулось какое-то извращенное любопытство, уже самой стало интересно, что последует дальше в этом бедламе.

— Мяса и вина, — потребовал Рениэль, разместившийся напротив.

— Вина приличного. Принесешь пойло, пожалеешь, — это выдал Рениэль, севший по левую руку от меня.

И ни одного не смущает все происходящее — как будто все это в порядке вещей, так и надо!

— Госпожа Вильеко, разрешите составить вам компанию?

Насмешник — лотос появился около нас, словно из воды вынырнул, и, скромно потупившись, с преувеличенным смирением ждал ответа, при этом смотрел как на забавную диковинку.

— Нет!

— Ищи себе другое место!

— Прошу прощения, — он обернулся к князьям с таким единодушием отшившим его. — Вы ее родственники?

Они промолчали, тот, что сидел рядом, кажется, даже зубами заскрипел от злости.

— А зачем вам это? Разве мест нет свободных?

Он мне не нравился. Мне здесь все не нравилось, но особенно такое внимание со стороны не пойми кого.

— Мест как видите, — он махнул рукой в зал. — И вправду маловато. А зачем мне это? Здесь скучно, и вдруг новые лица. Не будьте так жестоки прекрасное виденье.

— А в чем моя выгода?

— Я могу открыть вам глаза на некоторые вещи, о которых вы не догадываетесь.

Я колебалась мгновение, но решила, что собственно ничем не рискую.

— Хорошо, присаживайтесь.

Он с готовностью уселся на лавку рядом с одним из Рениэлей, напротив меня и, улыбаясь, обратился к застывшему хозяину:

— Вина из дома Поющего камыша двадцатилетней выдержки, и чтобы из долины кипарисов, обязательно. А к нему соловьиных язычков.

— Будет исполнено, — грустно отреагировал трактирщик и уплелся в сторону кухни.

— Врет, — заявила Жэнет. — Ничего у него нет, ни блинчиков, ни вина. И мяса нет.

— Ты здесь часто бываешь? — спросила я.

— Нет. Со мной никто не разговаривает. Только ты хорошая. А они нет.

— Ания, — Рениэль слева болезненно поморщился. — Прошу перестань и ты разговаривать с ней. Ты же знаешь — такие голоса заманивают в ловушку.

О, вспомнил имя Вильеко, хороший признак. Я равнодушно махнула рукой. Да помню я, помню — если с тобой кто разговаривает, а его самого нет, не отвечай. А то будет плохо. Куча сказочек на эту тему есть, с сюжетом как про �черную руку�, �черный дом�, �черные занавески� и прочее, которые мы друг другу в детстве рассказывали в походах. Очень, помнится, интересно было тогда. Не думала в такую сказочку попасть въяве. Только, снявши голову, по волосам не плачут — здесь и без Жэнет полно увлекательного и удивительного. Лотос, подперев голову ладонью, внимательно нас слушал.

— Так на что вы мне хотели открыть глаза?

— На что, да, — задумчиво протянул тот. — Видите ли, я хотел вам сказать грустную новость. Вас нет.

— То есть, — я не сдержала улыбки.

— Все это, — он кивнул головой. — Только призраки. Морок, дым. О, кстати — посмотрите.

Я обернулась в угол, куда отнесли наемника, и увидела уже знакомую мне картину — тело распадалось в серый туман, который исчезал, проходя сквозь темные, исшарканные доски пола.

— А через час снова зайдет в дверь, и гаркнет — �В этом хлеву пиво доброе подают�? Достал уже. Хозяин наш ничем нас не накормит и не напоит.

— А вам так соловьиных язычков хочется?

— Нет, — он рассмеялся. — Просто развлекаюсь. Чем еще заняться. Ания... Какое красивое имя... Разрешите к вам так обращаться?

Воистину — ты ему мед, он тут же ложку просит. И чего этому видению надо?

— С чего бы это? Я вас впервые вижу. И ваши слова, что мы здесь все — умерли, это только ваши слова. Я себя призраком не считаю.

— Никто не считает, — равнодушно отмахнулся тот

— И, кстати, свое имя вы не открыли. Невежливо, не находите?

— Действительно, вы назвали, а я нет, — он церемонно наклонил голову и приложил руку к сердцу. — Меледир.

�Звездочет�? Необычное имя. На что его родители рассчитывали — что он действительно посвятит жизнь подсчету звезд? И главное — на �высоком наречии�. Не из простых товарищ, если конечно не врет.

— Странное имя, — подтвердил мои сомнения Рениэль слева. — Больше на позывной похоже. Фамилии у тебя нет?

Тот опустил глаза и развел руками. На губах играла полуулыбка, и было не ясно — то ли фамилии нет, то ли называть не хочет.

— Мою ты знаешь...

Это проронил Рениэль напротив. Выжидательно так. Словно приглашение. Лотос посмотрел ему в глаза, выдержал паузу и спокойно заявил:

— Но не ты мне ее назвал.

Понятно, признаваться не желаем. Ну и не очень-то хотелось.

— Ваш заказ господа.

Хозяин подошел совершенно незаметно — да и трудно было бы его услышать в таком шуме. Передо мной возникла темная глиняная миска с веселенькими незамысловатыми синими цветочками по краю, разрисованная словно бы детской рукой. Чистая. То есть, вот абсолютно. Никаких блинчиков в ней не наблюдалось. Я подняла глаза на дородную, лукаво улыбающуюся разносчицу, которая зазывно глядя в глаза мужчинам, выставляла разномастные чашки и кружки и наклонялась так низко, что ее главное достоинство норовило выпасть прямо в тарелки, видимо компенсируя отсутствие пресловутого заказа.

— Соловьиные язычки, господин.

— Благодарю, красавица.

Лотос, весело ей подмигнул. Хозяин, склонившись из-за моего плеча, поставил на стол три глиняных кувшина. Когда они ушли все за столом минуту молчали. Затем Рениэль напротив взял один из кувшинов и опрокинул его над кружкой. Как и ожидалось, кувшин был пустым. Он подождал в таком положении немного, словно вино могло там просто застрять и вот-вот вывалится, потом поставил его на стол и взял кружку в руки, заглядывая туда с интересом. Рениэль слева, нахмурившись, смотрел на пустую посуду. Мне пришла в голову хорошая, как показалось идея. Я обернулась к лотосу:

— Не одолжите ваш нож?

— Для тебя все что угодно, Ания.

— Госпожа Вильеко.

— Жестокая.

Он протянул длинный широкий клинок, каким впору было дрова рубить, и обворожительно улыбнулся, заглядывая в глаза. Знаем, такие приемчики, знаем. Таниэль их на мне отрабатывал в свое время. Неужели рассчитывает, что я на это поведусь? Я обернулась к Рениэлю справа и протянула ему нож. Улыбка у лотоса как-то вмиг поблекла. А нож тяжелый, на призрачный совсем не похож. И чашки вполне осязаемые. Может, врет? И все вокруг — это спектакль? Ну да, конечно, собралась посреди лебяжей пустоши куча народу в маскарад поиграть. Вот это-то предположение — натуральный бред.

— Пожалуйста, срежьте эти ленты.

— Зачем?

Я только вздохнула. Князь, вопреки своему обыкновению, не стал ерепениться и сноровисто отпорол две ленточки с рукава, украшавшие мою тунику — лиловую и зеленую. Я, вернув улыбку, отдала лотосу его нож, а затем повязала лиловую на рукав Рениэлю слева, а другую — тому, что напротив. Оба задумчиво промолчали.

— Ания, — фыркнул Меледир. — Вы чудо. Это мне напомнило мою племянницу. Подарил я ей как то двух щенков. Так она чтобы их различать, тоже им бантики повязывала.

— Ой, а щеночки маленькие были, да?

Голос Женет переполняло детское, азартное любопытство. Эльф на вопрос не отреагировал. Чтобы ребенок не расплакался от обиды, я повторила ее вопрос.

— Порода крупная, а щенки маленькие один месяц, — он посмотрел на моих спутников и с улыбкой, проскользнувшей по губам словно змейка, добавил. — Тоже беленькие. Бантики на них хорошо смотрелись.

Рениэль с зеленой ленточкой начал медленно подниматься. Рука легла на эфес сабли. Лотос, быстрым движением выскользнул из за стола, и достал второй нож. Теперь в обеих руках было по ножу. Он немного наклонился и завел правую руку вниз и за спину.

— Сядьте!

Я сама не поняла, как так получилось, но князь на мой приказ отреагировал сразу и сел. Меледир остался стоять, не решаясь последовать его примеру. Шум в таверне постепенно стих. Второй спутник напряженно оглядывал лотоса и своего двойника, и непонятно было, кто из них ему не нравился больше. Лотос старался не упускать из виду их обоих.

— Вы чего это господа?!

— Безобразия здесь не надоть!

— Все тихо-мирно и вот на тебе!

— А все новенькие! Без них чинно было, благородно!

Вокруг поднялся гам. Народ в таверне горячо нас осуждал, но почему-то все оставались на своих местах. Никто не поднялся, чтобы развести смутьянов или, на худой конец, вывести из трактира. Только поднялись от дальнего стола, того самого за которым сидел Альрик, и направились в нашу сторону, еще два лотоса-близнеца. Они пересекли весь зал, обошли Рениэля, и один, как ни в чем не бывало, спросил у Меледира:

— Мы решили. Выступаем сейчас. Ты с нами?

Происшествие их словно и не взволновало — подумаешь, чуть поножовщина не началась.

— Нет, — медленно ответил тот, словно отходя от спячки. — Не вижу смысла.

И спокойно уселся на свое место.

— Ну как знаешь. Он говорит — понял, в чем дело.

— Он и в прошлый раз так говорил.

— Что с тобой? Грибочков испугался?

В ответ Меледир как-то очень недобро посмотрел на приставучего собеседника. Тот только фыркнул, и оба бойца отправились восвояси. В дальнем конце зала народ зашевелился. Встал вельможа — терновник и направился к выходу. За ним двинулись бойцы-лотосы, компания из лотоса, бабочки и крестьянина — любителя рассказывать смешные истории, которых мы заметили в первую очередь. Альрик поднялся, оглядел зал и пошел к выходу тоже. За ним увязалась его пассия. Дальняя часть трактира освободилась почти полностью. Впрочем, тише не стало.

— Ты один остался, — тихо произнес Рениэль с лиловой лентой. — Все лотосы ушли.

— Ненадолго, — эльф вскинул голову. — Завтра вернутся. А может через час.

— А что это за грибочки, про которые они говорили? И почему их надо бояться?

Во мне проснулась вредность — не все же ему за наш счет развлекаться, пусть получит мерой за меру. Лотос улыбнулся, только улыбка вышла кривая.

— Ах, Ания... Как тебе сказать... У каждого свои огорчения.

— Повторяю еще раз — госпожа Вильеко. И вы так раззадорили мое любопытство... Я, пожалуй, спрошу у ваших друзей, когда они вернуться. Сдается мне, они с удовольствием поведают эту пикантную историю.

Я бросила эту фразу и тут же пожалела. Меледир смотрел на меня похолодевшими глазами, улыбки в них не было. А я вспомнила его лицо. Вспомнила внезапно, отчетливо, до самой мелкой детали. Меледир, или как там его на самом деле называли, был одним из эльфов, которые примерно полтора года назад захватили меня в запретном лесу и должны были отдать на растерзание Альрику.

Он быстро взял себя в руки. Наверное, если бы я его не вспомнила, решила бы, что примерещилось. Я опустила глаза, пристально рассматривая царапины на столе, и чуть улыбнулась, постаравшись придать улыбке немного ехидства.

— Ира, ты не умеешь лгать. Это плохо.

— Плохо?!

— Именно, чему ты удивляешься?

Даэлин сорвал с желтого куста чудом оставшуюся ягодку и протянул мне. Вокруг тихо шумел осенний лес. Пройдет всего месяц и листва на деревьях облетит, но это не страшно. С ним вообще ничего не страшно и даже холодное отчуждение, которым встретили меня некоторые эльфы при дворе, ровным счетом ничего не значит. Я еще не знаю, что через месяц останусь здесь одна.

— Ты княгиня. Ты должна уметь обмануть врага. Или не врага — тоже иногда нужно.

— Как? Если ты утверждаешь, что у меня все на лице написано?

— Допустим... опусти глаза. Ты молодая женщина, можешь себе позволить. Поверь моему опыту — если взгляд собеседника не направлен на тебя, труднее понять — о чем он думает.

Пусть лотос думает что угодно — что я кокетничаю, или наоборот насмехаюсь. Главное, чтобы не догадался — я его вспомнила. Вспомнил ли он меня? Хватит, Ира. Хватит прятать голову в песок. Прекрасно он знает, кто я. Остается только один вопрос — почему не сказал своим друзьям?

Да потому, что сам в таком же положении, что и я. Потому что подошедшие были вовсе не близнецами, как и мои князья. И он тоже не уверен в моей реальности, и остался в надежде выяснить правду. Интересно, что сделает, когда ее выяснит? Ножом по горлу?

— В этом хлеву пиво доброе подают?!

Громовой голос на секунду перекрыл ровный гул остальных посетителей. В дверях и вправду стоял давешний наемник, а к нему устремилась низенькая служанка.

— И вот так раз за разом, слово в слово, — поморщился эльф.

— Странная у него одежда.

— Чего же странного, — пожал плечами тот. — Шестьсот лет назад все люди простого сословия так одевались.

Очень интересно. Что-то это во мне вызвало, какую-то, пока неясную, мысль. Лис ведь, что-то рассказывал. Слухи, конечно, но все же... Про людей, которые внезапно состарились, или наоборот стали детьми. Тогда много народу из Лебяжей пустоши сумело выбраться, но далеко не все. А что с остальными стало, если они не все погибли? Кстати, эльф одет очень даже современно. Я видела старинные гравюры — хоть этот народ до крайности консервативен, но все же и их одежда изменилась с тех пор.

Наемник и разносчица тем временем пробрались к нашему столу и замерли перед ним. На их лицах не было недовольства. Они просто стояли, уставившись куда-то мне за спину, и уходить не собирались. Все это напоминало сломавшийся механизм или заглючившую программу. Рениэль слева раздраженно на них уставился. Поймав его взгляд, другой Рениэль обернулся и тоже нахмурился. Я решила просто не обращать внимания.

Итак, что мы имеем? Похоже, мой визави все-таки настоящий. Будем исходить из этого предположения, хотя в делах с магией, особенно такой — при сошедших с ума заклинаниях, ни в чем нельзя быть уверенной. То, что в обычной жизни можно было бы попытаться объяснить логически, здесь не сработает. Просто на любой вопрос — �почему?�, легко может быть дан ответ — �потому, что магия!�. Кто знает, возможно, этот лотос появился из моего подсознания, как и Альрик. И ворона, кстати. �Хлеба и зрелищ!� — древнего Рима здесь никогда не было. Но будем считать, что эльф настоящий — это практичнее с точки зрения собственной безопасности. Альрик — тоже. И кто-то из двоих князей — иначе мне конец. Шаткий фундамент для стратегии дальнейших действий, только другого нет.

И что из этого следует? Следует из этого, что нужно уходить, давно пора. Вместе с Рениэлями — кто есть кто, потом разберемся. Как только избавиться от навязчивого собеседника?

— Видно кормить нас здесь и не думают. Так может хоть переночевать устроят? Женет, как думаешь, здесь комнаты на постой сдаются?

— На втором этаже есть.

— А ты спать хочешь? — в глазах Меледира появился нездоровый интерес, как у кота заметившего мышку.

— Что тебя удивляет? Ночь на дворе.

— Да, конечно. Я просто уже сбился во времени. Рад, что мы наконец-то �на ты�.

Чтоб тебе провалиться.

— А я никогда не хочу, — с гордостью заявила наша невидимая девочка.

— Хозяин! — Рениэлю с лиловой ленточкой идея пришлась по вкусу. — Подойди-ка!

— Чего господа желают? — все с той же унылой интонацией поинтересовался трактирщик.

— Мы заночуем у тебя. Нам нужна большая комната.

— Извольте идти за мной, — хозяин развернулся и пошел через кухню к широкой арке, в глубине которой виднелось начало винтовой лестницы.

Мы прошли мимо снулой девицы, с лицом обиженного на жизнь карася. Девица равномерно поворачивала пустой вертел. Рядом за разделочным столом стоял повар и с удивленным недоверием смотрел на нож в своей руке. Из широкого зева большого очага высовывался парень с чумазой физиономией, рядом стояла деревянная лопата — возникло дикое ощущение, что его в печь именно на этой лопате посадили и собрались приготовить. Нигде не было и следа съестного, только в небольшой жаровне у стены тлел огонек и тихонько пыхтел медный горшочек, распространяя вокруг запах горелой каши. Удивительно, как я не заметила этот запах сразу, видимо, с перепугу.

Мы зашли в арку и мгновенно попали совсем в другой дом. На секунду я потеряла связь с реальностью. Вокруг была темнота и тишина. Темнота и паутина, а еще сгнившие балки, покрытые плесенью. Запах старого, прогнившего дерева, грибницы и вековой пыли. Я оглянулась на покинутый зал. Он, как и раньше, ярко освещался масляными лампами на крепких дубовых столах. Народ веселился, только никого не было слышно, словно между нами и залом поставили глухонепроницаемую стену. Рениэль с лиловой ленточкой хмыкнул и вышел обратно. Постоял немного и вернулся к нам. Другой тут же повторил этот фокус.

— И?

— Да, — кратким словом ответил на краткий вопрос князь.

Очень интересно. В проеме показался Меледир и, весело улыбаясь, сделал шаг вперед. Я с удовольствием понаблюдала за его, ставшей вмиг растерянной, физиономией.

— Что это? — не сдержался он.

— Я полагаю, это то, что на самом деле, — задумчиво пояснил Рениэль с лиловой ленточкой.

— Что тебе здесь нужно? — неприветливо поинтересовался другой Рениэль.

— Решил сопровождать Анию. А то мало ли, что можно от бабочек ждать.

Первый князь, с ироничной улыбкой, показал рукой на лестницу, мол — �тогда вперед�. Трактирщик тем временем поднялся на верх лестницы, держа в руках светильник. Меня уже совершенно не удивляло, что светильник не горел. Мы, поколебавшись, отправились следом. Первым шел Меледир, нервно оглядываясь, за ним Рениэль, потом я и опять князь. Древние доски опасно скрипели под ногами, одна даже проломилась под лотосом и все, идущие следом, ее перешагивали. Я нечаянно дотронулась до стены и брезгливо отдернула руку — на стене росла колония скользких белых поганок. Чем дальше мы уходили от зала, тем становилось темнее.

Лестница вывела в темный коридор на втором этаже. Из него выходили комнаты — по четыре с каждой стороны. Заканчивался коридор окном, на котором висела единственная створка. Через него, бросая полосу света на правую сторону, светила полная луна. Трактирщик бесшумно вошел в первую комнату слева, мы потянулись за ним. Комната была небольшая — шагов десять на пятнадцать. В комнате стояли широкие, голые лавки — две длинные вдоль стен и одна короткая посередине. Я прошла за остальными, наблюдая в рассеянном лунном свете, как под ногами взвивается мелкая пыль. Этой пыли было так много, что нога проваливалась в нее почти на всю стопу. Та же пыль покрывала и лавки, а больше мебели здесь не было. Одинокий, тонкий луч проникал сквозь дыру в крыше.

— Вот господа, располагайтесь. Единственная комната — остальные заняты. Лампу не забудьте потушить, как бы пожара не случилось.

С этими словами трактирщик поставил не горевший светильник на полочку у двери и, все так же бесшумно, покинул нас. Никто не двинулся с места. Я, конечно, и не собиралась здесь ночевать и оглядывалась вокруг, хотя ничего интересного не замечала.

— А кто же в соседних комнатах? — задался вопросом Рениэль.

— А давайте посмотрим, — предложила я.

Как по команде, всей гурьбой мы вышли в коридор, поозирались и Меледир решительно двинулся в комнату напротив. Эта комната была богаче. Здесь была всего одна лавка, на которой лежал какой-то длинный сверток, имелся стол и целых пять сундуков. Но пыли было не меньше, и когда кто-то из князей неосторожно задел дверь, она, словно все шестьсот лет этого и ждала, плашмя рухнула на пол. Грохот оглушил нас, пыль взвилась до самого потолка и медленно начала опадать. Я даже присела от неожиданности, а все мужчины развернулись друг к другу, образовав треугольник, и выхватили сабли.

— Поаккуратнее, прошу вас, — Меледир вернул саблю в ножны. — А то мы так этажом ниже окажемся.

Он прошел по скрипучему полу к свертку на лавке и хмыкнул. Затем без какой либо осторожности смахнул толстый слой пыли и заявил:

— Нужно было раньше сюда подняться. А знаете, это ведь наш любезный хозяин.

Мы подошли ближе. Теперь стало видно — то, что мы приняли за кучу тряпья, оказалось человеческим скелетом. Хорошо виделся череп, остальные кости прятались в неплохо сохранившейся одежде.

— Почему ты думаешь, что это он? — спросил Рениэль.

— Посмотри на передник, — ответил лотос.

Точно. На мертвеце был, когда-то белый, а теперь и не поймешь какого цвета, передник и на нем можно было разглядеть вышивку — стилизованный кораблик. Точно такой же передник был на нашем трактирщике.

— А кто в остальных комнатах?

— Проверим?

Они вышли в коридор и начали заходить по очереди во все комнаты. Я стояла на месте. Мне не было нужды проверять — все стало понятно и без того. Непонятно было только — почему столько народу, а зал ведь и вправду переполнен, остались в трактире, вместо того чтобы постараться уйти из лебяжей пустоши.

— Предлагаю все же переночевать здесь. Внизу шумно.

Я развернулась и вошла в выделенную нам комнату. Князья последовали за мной. Меледир тоже двинулся следом, но на пороге его остановил Рениэль.

— А тебе здесь не место. Дама будет почивать.

— А тебе значит место? — удивился тот.

— Госпожа Вильеко находится под моей защитой. Тебя она об этом не просила.

Я не выдержала:

— Меледир, покиньте нас, наконец!

Он криво и двусмысленно усмехнулся, но вышел. Рениэль плотно притворил за ним дверь. Шагов за дверью мы не услышали. Князь постоял, прислушиваясь, и сделал мне знак означающий — �он здесь�. Собственно никто на другое и не рассчитывал. Наверное, сел за дверью и сторожит.

Проснулась я от того, что кто-то, зажав мне рот рукой, аккуратно тряс за плечо. Я открыла глаза и в лунном свете полюбовалась на своего спутника. Тот приложил палец к губам и кивнул в направлении окна. Я тихо подошла и выглянула — окошко выходило на козырек крытой веранды. Первым выбрался Рениэль и подал мне руку. Я осторожно перебралась на шаткие доски, и следом пролез другой князь. Друг за другом, на четвереньках, мы поползли по битой черепице. Ненадежная опора безбожно скрипела, доски под коленями и руками прогибались. Кое-как мы добрались до провала в крыше и спустились на веранду.

Мы шли по ночному лесу. Странно — он уже не вызывал во мне страха, как это было еще днем. Да, тихо поскрипывали ветви деревьев, шуршала трава под ногами, но совершенно не чувствовалось присутствие чего-то неестественного, неправильного, того чему не место в подлунном мире. После таких таверн я тоже жабозмея начну считать лапочкой.

Кстати.

— Жэнет, ты здесь?

— Здесь!

— Ой, не надо так кричать.

— Ах, извините, — чинно произнесла та. — Мне так редко выпадает счастье беседовать с людьми моего круга. Прошу меня простить. Я стала совершеннейшей невежей, настоящей эльфкой.

Рениэль, который шел впереди, резко остановился, так, что я чуть на него не налетела, и вполголоса выругался на высоком наречии. Кажется, выругался — там такие идиомы, мне они совершенно не понятны. Пожалуй, я догадалась кто из них двоих — настоящий. Именно вот этот — он был инициатором побега. Жаль только, в темноте я не вижу — какая у него ленточка?

— Не извиняйся. Лучше скажи мы правильно идем?

— А куда мы идем?

— К такой высокой башне. Ее издалека видно. Наверное, там был город.

— Ой, это значит к нам! Как хорошо! Я вам покажу своих кукол.

— С удовольствием посмотрю.

— Только мы неправильно идем. Мы опять идем к трактиру.

Теперь встали все. Разом.

— Как такое может быть? Луна все время была справа.

— Не знаю, — легкомысленно заявила девочка.

— Каррр! — раздалось сверху. — Каррр, каррр, каррр!

Ворона, сделала крюк и хрипло смеясь, улетела. Мы мрачно проводили ее взглядами. Мне на плечо мягко опустилось черное перышко.

— Вперед, — хмуро скомандовал князь, которому на плечо попала совсем другая субстанция.

Жэнет не солгала. Трактир мы обнаружили шагов через пятьдесят. Самое удивительное, что вышли мы снова к парадной двери. На месте флюгера сидела знакомая ворона и, склонив голову, иронически за нами наблюдала. Все, не сговариваясь, повернулись спиной к дому и направились в лес.

— Этого не может быть.

Рениэль сказал это тихо. Тихо и зло. За почерневшей дверью трактира не было слышно ровным счетом ничего, но сквозь прикрытые ставни падал яркий свет и время от времени виднелись размытые тени. Мы вернулись уже в третий раз.

— Что будем делать? — поинтересовался другой князь.

— Я устала, — пожаловалась я.

Первый князь вздохнул и открыл дверь. В таверне дым стоял коромыслом. Нас оглушили развязные голоса, чей-то веселый визг и грохот падающей лавки. Безудержное веселье развернулось во всю мощь, захлестнуло бешеной волной посетителей. Народ лапал подавальщиц, не стесняясь и горланил песни. И прямо перед нами, к нам лицом, сидел на лавке, скрестив руки на груди, знакомый лотос.

— Ания, — он встал и лучезарно улыбнулся, раскинув руки, словно хотел обнять. — Я тебя заждался!

Он был так рад — рад искренне, нараспашку, что я испугалась — как бы и впрямь обниматься не полез. Князь видимо заподозрил то же самое и вклинился между нами. Улыбка Меледира погасла, сменилась выражением досады. Рениэль ему мешал.

— А я по тебе не скучала.

— Правильно! Князь убей его, он бяка!

Рениэль с лиловой ленточкой задумчиво посмотрел на эльфа. Тот в долгу не остался и ответил таким же взглядом.

— Никто никого убивать не будет, — терпеливо высказалась я. — Здесь не место и не время. И не знаю, как вы, а я бы предпочла немного отдохнуть.

И, не обращая на спутников внимания, двинулась к нашему столу. Посетители стучали кружками по столам, громогласно требовали вина и пива, распаренные служанки носились между столами с пустыми кувшинами и мисками. Улыбались. Отвечали на однообразные шутки. В трактире висела невидимая пелена, в которой как в тине вязла реальность. Я шла по залу, пытаясь представить — а что здесь на самом деле? Ведь это — морок, и я сейчас иду между пустых, покрытых толстым слоем грязи столов, по сгнившему полу и в провалы окон дует ветер из заколдованного леса. Я это знаю, но вижу совсем другое. И как отсюда вырваться — непонятно.

В груди стало жарко, тепло мгновенно перекинулось на щеки и уши. Я провела рукой по лбу, стирая выступивший пот, и споткнулась от неожиданности — подавальщица, которая шла мне навстречу, провела рукой по лбу, точно таким же жестом. И плотненькая, маленькая женщина у окна в застиранном платье и с кучей узелков со скарбом, что лежали под столом. И молодой эльф в боевом облачении. Синхронно, как по команде. Трактирщик споткнулся и, повторяя мой жест, оперся о стол.

Они наблюдали. И как мы не заметили этого в первый раз? Они не смотрели в упор, но каждый время от времени искоса поглядывал, и теперь я видела в этих глазах что-то такое... Что-то очень близкое к голоду. Я не заметила, как, на подгибающихся от паники ногах, добрела до стола. Наемник, без слов подвинулся, и наша компания расположилась в том же порядке, что и прежде.

— Как прогулялись? — тихо осведомился Меледир.

— Ты знал, — произнес Рениэль.

Это был не вопрос, однако лотос ответил:

— Мы пытались уйти, но все тщетно. Полагаю, и всех вокруг постигла та же участь.

— Но твоих спутников нет?

— Просто вы слишком быстро вернулись.

А ситуация плачевная. Если нас здесь не сожрут эти призраки, хотя вроде призраки не волки, но кто их знает, то мы просто умрем от голода и жажды. Или от старости. Приятная перспектива, нечего сказать.

Смотрят. Исподволь, быстро отводя глаза, но смотрят с жадным вниманием, едва удерживаясь от прямого взгляда. Я закрыла глаза, сосредоточилась и открыла их вновь. Тысячи тонких нитей силы переплетались в немыслимом хороводе, завязанные в парадоксальные, нелепые узлы, без логики, без смысла. Словно безумный паук решил сплести трехмерную паутину. Несколько безумных пауков. Нет, так не выйдет, потяну за какую-нибудь из нитей и разнесет здесь все к чертям, вместе с нами.

— А может Мирато все-же нашел решение?

— О, ты знаешь нашего мага? — великолепно сыграв удивление, спросил Меледир.

— Встречались при дворе. Мельком.

— Так ты придворная дама? А как попала в дом Бабочки? И что в лебяжей пустоши делаешь?

— Слишком много вопросов сразу.

— Не думаю, что нашел, — пожал плечами эльф. — В последний раз мы ходили почти весь день. Но в результате все равно сюда вернулись.

Замечательно. Ко всему прочему Альрик и лотосы — действительно настоящие. И стоит им здесь появиться... Меледир ведь понял, что мы реальны, это заметно. Он стал увереннее, и в то же время собраннее, словно к битве приготовился. Мимо проскользнула служанка, мазнув по мне взглядом, таким осязаемым — будто в теплом море коснулась тебя холодная медуза. Я ощутила себя путешественником на пиру у людоедов. Только главное блюдо еще не подали — оно, это блюдо, еще считает себя приглашенным.

— А раньше хозяин жаловался, что народу мало. Папеньку просил помочь.

— И как, помог?

— Конечно. Хозяин какой-то наш дальний родственник, — голос у девочки стал важным, важным. — Родственникам надо помогать. Так папенька говорил.

— А кем был твой отец?

— Магом.

И ведь стоило бы сразу догадаться. Минуточку — хозяин просил его привлечь клиентов? Что-то в этом есть... Что-то такое... А не в этом ли все дело? Но если так, то должен быть артефакт. Артефакт, который только ненавязчиво притягивал людей к трактиру. А вот когда произошел катаклизм, что-то испортилось и теперь от него просто невозможно уйти.

— Удалую!

— Все поем!

Посетители начали в унисон стучать кружками по столам. В середине зала встал могучий, бородатый мужик и трубным басом запел. Песню подхватили множество голосов, она загрохотала как гром в майский день. Ровное аллегро-модерато старинного мотива заворожило нас. Пел солист — он глядел прямо на меня стеклянными глазами, не мигая. Трактирщик раздвинул губы в улыбке, так что видны стали все тридцать два зуба, но и в его глазах, была пустота. Супружеская пара напротив, раскачивалась в пародии подтанцовки, натянув на лица выражение беззаботного веселья. Двое эльфов хохотали за дальним столом, откидываясь назад, да так словно сейчас упадут с лавки, но в их веселье не верилось совершенно, оно было чересчур. Какая-то пожилая фемина кокетливо поводя плечами, стреляла глазками в сторону повара, а тот в такт песне рубил разделочную доску большим ножом.

Все это было симуляцией. Ложью от первого до последнего слова, жеста и звука.

Я встала.

— Ания, ты куда?

— В чем дело?

Я не ответила, вновь открыла второе зрение и пошла медленно вдоль кухни. Двигаясь мимо девицы с вертелом — она казалась окутанной нитями как бабочка в коконе. Мимо повара. Мальчишки в печке — тот дул в дудочку и раскачивал взъерошенной головой. И уже на подходе к арке, выводящей на второй этаж, я его нашла.

Горшочек варил. Он варил до сих пор, а ведь мы проходили в лесу часа три, не меньше. Каша уже давно должна была сгореть до головешек, но он варил. Наверное, все шестьсот лет подряд. От него отходили в разные стороны тонкие голубые нити, которые затем переплетались в сумасшедший узор. Что ж, считай нам повезло — как выключить такой артефакт можно догадаться и не будучи магом. Я посмотрела вокруг, подняла валявшийся ухват и сняла с жаровни пыхтящий горшок. Сейчас я аккуратно поставлю его на стол... Скользкая ручка ухвата как живая провернулась у меня в руке, и посудина с треском разбилась об пол.

Песня прекратилась сразу — будто выключили звук. Я оглянулась. Призраки рассеивались серым туманом. Огонь стал меркнуть, но пока не исчез окончательно. Стали проступать замшелые стены, из которых кое-где обвалилась кладка, земляной пол, на котором не осталось ни одной доски и провалы окон. Входной двери тоже не было. Пятна тумана медленно начали слетаться в середину зала и там, лениво кружась, сбивались в плотную, непрозрачную массу. Она закручивалась в водоворот, двигаясь все быстрее и быстрее. Воронка делалась шире, больше и как бур разбрасывала землю, уходя вниз все глубже. Рениэль, теперь он был один, и Меледир пятясь, отходили ко мне.

— Что-то мне подсказывает, что нужно убираться отсюда, — озвучил общую мысль лотос.

Первой у окна оказалась я. Никогда не думала, что умею так быстро двигаться. Окно почему-то было гораздо выше того, что мне казалось раньше. Я вцепилась в каменную кладку, и кто-то, не было желания выяснять — кто, совсем не куртуазно подпихнул меня под мягкое место. Подтянувшись на руках и перевалившись через подоконник, я немедленно отбежала от дома шагов на тридцать. Следом в окне появился Рениэль, за ним последовал Меледир.

— Бежим? — спросил он у князя.

Ответить тот не успел. Дом буквально заплясал, как пьяный, стены начали осыпаться, и из самой середины, разметав по округе доски и черепицу, вывернулась и встала на дыбы невероятная тварь.

Больше всего это напоминало улитку без панциря. Если эту улитку увеличить размером с трехэтажный дом и приделать ей маленькие, бесполезные щупальца, которыми она беспрерывно шевелила. Огромный слизняк, у которого спина отливала синим фосфорицирующим светом, а на брюхе зеленели фосфорицирующие же присоски. Все тело ночного кошмара покрывала кисельная субстанция, липкая даже на вид. Рожек у улитки не было, зато были зубы. На языке. Я в ступоре наблюдала, как этот язык все выползает и выползает из ротового отверстия. В нем было метра три. Меня можно спокойно уложить на него и еще останется. Тысячи мелких, с лезвие перочинного ножика зубов, шевелились в такт движению мышц. От нее не уйти, это было отчетливо понятно и все лихорадочные мысли о спасении не могли ничем помочь. Мои мысли. А у Рениэля был план. Он обернулся, выхватил мою сережку из левого уха и произнес заклинание. Не знаю, на что он рассчитывал. Яркий, режущий свет залил все вокруг. Я зажмурилась, настолько он был сильным. Тварь издала дикий вой, визг и треск одновременно и все затихло. Свет сквозь веки начал темнеть, стало возможно открыть глаза. Вместо дома посреди поляны осталась широкая яма с камнями по краям. Князь осторожно подошел к краю, держа в руках саблю, будто она помогла бы от улитки-переростка, и констатировал:

— Готов.

Я с облегчением выдохнула и почувствовала кромку острой стали на горле. Меледир прижал мои руки к телу и произнес:

— Еще шаг и твоей любовнице конец.

Рениэль застыл на месте, криво улыбнулся под лунным светом и возразил:

— Она всего лишь человек. Что она мне?

— Не верю. Слишком ты над ней печешься. Так что если хочешь, чтобы твоя любовь была жива и невредима, не делай глупостей.

— Чего ты хочешь?

— Ничего особенного. Просто поклянись домом, что не причинишь мне вреда.

— Я поклянусь, а ты нет? Какой в этом смысл, лучше я убью тебя, так хотя бы отомщу за ее смерть.

Нет, нет, я не хочу, чтобы за меня мстили! Пожалуйста, лучше договоритесь по-хорошему! Меледир, словно прочитав мои мысли, медленно и тщательно подбирая слова, произнес:

— Клянусь домом Лотоса, рощей, что меня вскормила, рекой, что меня вспоила — до тех пор, пока мы в лебяжей пустоши, я не причиню этой женщине и этому мужчине вреда, если они поклянутся не причинять вреда мне.

К моему великому облегчению у Рениэля хватило ума сделать то же самое.

Костер догорал. Он с самого начала был небольшим, не стоило привлекать лишнего внимания. Мало ли, кто тут еще живет. Боги, да по сравнению с тем слизняком и �лапочка� лапочкой покажется. Интересно, что после всех этих событий Жэнет Карто никуда не исчезла и отправилась с нами, видимо на нее магия трактира не действовала. Почему-то, я восприняла это с облегчением. Мне ее было жалко. Шестьсот лет бродить неприкаянным... ничем. Никем. Это даже представить не получается. Неудивительно, что она вцепилась в человека, готового с ней поговорить, как утопающий за соломинку.

Напротив меня сидел Рениэль и задумчиво смотрел в огонь, на рукаве его съехала к самому локтю лиловая ленточка. Меледир, как ни в чем не бывало, уже сладко спал. И не боится совсем, что князь слово не сдержит. Хотя — сдержит, домом ведь поклялся. Мне не спалось. До утра осталось часа три, но все пережитые события слишком взбудоражили нервы. От нечего делать я разглядывала ночное небо. Вот созвездие розы. В Рондане его называют — �пьяный заяц�. Интересно, почему, должна ведь быть какая-то история? Наверное, смешная. Справа и немного ниже — �влюбленные рыбы�. В Рондане — �корона�. И только созвездие богини удачи — Аллит, что у людей, что у эльфов одно. Сейчас она слепая, но ее глаз — самая яркая звезда на небе, наверное, какая-то планета этой системы, уже близко — в районе упряжки оленя. А пройдет всего два месяца и глаз займет свое место посреди лба. Будет праздник и у эльфов и у людей — летнее солнцестояние. Самый длинный день в году. И самый удачливый. Хранительница удачи, если ты сейчас нас не видишь, то хотя бы услышь.

Глава 10

Лишь открыв глаза, я поняла, что все-таки задремала. И не я одна — вон Рениэль тоже носом клюет, устал бедняга. Да не носом клюет, а просто спит на посту. А Меледир где? Я обернулась и увидела мухомор. В высоту гриб достигал метра три. С белой ножкой и огненно-алой шляпкой, на которой вместо белых шариков в беспорядке наросли глаза. Обычные такие человеческие глаза с веками и ресницами, которые уставились на меня и начали моргать вразнобой. Я полюбовалась немного на эту психоделику и завизжала.

Получилось очень-очень громко, от души. Рениэль свалился с кучи лапника, на котором сидел, и ошарашено озирался. Меледир попытался вскочить и заорал едва ли не громче меня. Открылась жуткая картина — эльф, как гусеница перед метаморфозом, был с ног до плеч, наглухо, в несколько слоев, опутан белыми тонкими нитями грибницы. Он заворочался под ними, как под плотным одеялом, но ни сбросить, ни разорвать не смог.

— Что это?! — потрясенно спросил Князь.

— Не знаю, — удивленно ответил голосок Жэнет. — Никогда не видела раньше.

— Вытащи меня отсюда!

— Ира, уходим!

— Госпожа Вильеко, грибочек живой, у него глазки!

Рениэль схватил меня за руку, очень крепко, до боли и рванул на себя, а я не в силах была оторваться от отчаянного взгляда Меледира.

— Ания, прошу! Нужно просто разрезать кокон! Пожалуйста, он забирается мне под кожу!

По белому стволу гриба прошла мелкая рябь, словно в предвкушении. Рениэль тянул в лес, а я упиралась в каком-то ступоре. Это глупо, но уйти я не могу — никто не должен так умирать. Оно же его просто высосет! Или выест изнутри!

— Князь, ты обещал!

— Я обещал не вредить! Помогать я не обязан! Оно и меня сожрет! — в голосе Рениэля слышалась паника и как ни странно — попытка оправдаться.

— Не сожрет, он медленный! Меня уже вытаскивали! Я... — Он остановился, а потом зачастил. — Я знаю, где Даэлин Иннэ. Он в лебяжей пустоши. Если ему не помочь, он погибнет. Я покажу, где он, только вытащи!

Рениэль остановился и напряженно спросил:

— Ты придумал это сейчас?

— Клянусь домом Лотоса, это правда, — задыхаясь, ответил Меледир. — Если я умру, он умрет тоже.

Князь думал секунду. Затем, оставив меня, медленно подошел к лотосу, с опаской посматривая на гриб, и саблей разрезал кокон. Внутри кокон был похож на белый половичек с бахромой, которая шевелилась. Гриб никак не отреагировал. Видимо он действительно мог поймать только неподвижную жертву. Меледир с трудом перевалился на траву и попытался встать на ноги. Рениэль подхватил его под руку, и они поспешили подальше от мухомора. Тот тоже не остался на месте — прижав шляпку к ножке медленно начал уходить под землю.

— Уходим отсюда, — мрачно скомандовал князь, и добавил. — Рассказывай. Не вздумай врать. И помни — теперь ты мне должен.

По словам Меледира выходило следующее: десять дней назад глава дома Лотосов велел пятнадцати своим воинам сопровождать Альрика Мирато в лебяжью пустошь. Цели экспедиции простые эльфы не знали, но было известно, что направляются они в разрушенный город. Пять дней назад отряд подошел к границе пустоши и вот тут-то столкнулся с небольшим отрядом Даэлина. Завязался бой. Бабочек шестеро, против пятнадцати лотосов и мага в придачу.

— Он как с цепи сорвался, — пояснял Меледир. — Словно ваш высокий князь ему кровник. Хотел его в плен взять. Глупо. Нужно было его отпустить и спокойно делать свое дело. Зачем лишний шум поднимать.

В плен Даэлин не попал, но в лебяжью пустошь Мирато его отряд выдавил и убил троих воинов. Потом Даэлину с двумя оставшимися эльфами удалось оторваться, а Мирато пришел в себя и продолжил путь. Несколько раз Даэлин являлся им, начиналась погоня, но потом оказалось, что это всего лишь морок.

— Эти видения нас достали, — жаловался Меледир (он вообще стал необычайно разговорчивым, видно от пережитого потрясения). — Ты за ним как болван бегаешь, а как только еще кто его увидит — он возьми и рассыпься.

Они уже вышли на окраину города как снова встретились с Даэлином и на этот раз настоящим, поскольку его видели все, и он не распался туманом. Лотосы бросились за бабочками, те забежали в какое-то огромное разрушенное здание, но тут маг остановил своих.

— Сказал, что эльфам туда нельзя, можно только людям. А Иннэ — несколько дней и покойник. Я, сказал он, его оттуда выводить не собираюсь, пусть помучается.

Рениэль резко обернулся и прошипел:

— И как по твоему я теперь его спасу?

— А зачем ты? — удивился Меледир. — Ания и выведет. Мирато утверждает, что для человека там опасности нет и заблудиться он не может. Только эльф будет плутать в трех соснах, пока от голода и жажды не умрет.

— А, это ристалище! — радостно просветила нас Жэнет. — Я туда хотела пойти, но папенька сказал, что мне еще рано на такое смотреть.

— Что за ристалище? — мне стало нехорошо, страшно за Даэлина. Какая еще гадость поджидает эльфов на этом �ристалище�? И почему детям на это смотреть нельзя? — Идемте быстрее, это далеко?

Меледир покосился на солнце и ответил:

— К времени цветения голубой лилии придем.

То есть часов в десять утра.

— А как вы в трактире оказались? — подозрительно поинтересовался князь.

— Так же как и вы, — с неприязнью ответил эльф. — Угораздило заблудиться. А потом, не знаю почему, решили, что нам просто необходимо поохотиться именно в той стороне. Будто у нас провизии не было. Главное, хоть кто-то возразил бы! Вышли к трактиру. Дальше сами знаете.

Все-таки хорошо, что я этот горшочек расколотила, а то так и ходили бы вокруг таверны кругами. Плохо, что Альрик с отрядом тоже освободились и где они сейчас — неизвестно. Хотя почему — неизвестно? Идут к городу. Пусть им по пути еще какая-нибудь здешняя �лапочка� попадется. Интересно — их здесь много? Жабозмей, улитка, гриб. Мороки опять — же. И все это чуть больше чем за сутки. Очень густозаселенный лес.

— Жэнет, у меня к тебе просьба. Надеюсь, как благородная дама, ты не откажешь мне?

— С радостью исполню, все, что в моих силах, — голосок звучал важно и рассудительно. — Люди нашего круга должны держаться вместе.

Лет шесть ей, наверное, ну или семь.

— Не могла бы ты проверять — что у нас впереди. Не хочется опять встретиться с каким-нибудь монстром.

— А что такое монстр?

Вот это вопрос! Как объяснить ребенку, шестьсот лет обретающемуся в таком месте, что есть нормальное — а что не очень? Она ведь забыла уже, какими бывают обычные животные. Описать как что-то страшное? Ей они не страшны, у нее и тела нет. Хотя по всем магическим законам, так не бывает. Катастрофа там, или не катастрофа, но тело должно быть. Она ведет себя не как морок, пытающийся все бездумно копировать, здесь личность имеется, воля свободная.

— Давай сделаем так, — с сомнением протянула я. — Предупреждай о всяком звере или эльфе.

— Хорошо. А все-таки, что такое — монстр?

Да, она ребенок и значит, не отвяжется. Задача повышенной сложности — описать, что такое синий цвет тому, кто видит только красный и зеленый. Последующие два часа я и занималась этим увлекательнейшим делом. Преуспела вряд ли и большей частью от того, что на одно объяснение у Жэнет тут же появлялись пять вопросов по смежным темам, на которые ей вот прямо сейчас необходимо было получить ответы. К концу беседы у меня пересохло во рту (мы все это время шли, не останавливаясь) и говорили уже о способах добычи железной руды. Вопрос о монстрах ушел на второй план. Или на третий. Меледир и Рениэль посматривали на меня с сочувствием, уважением и опаской. Сами они прокладывали путь, постоянно взбираясь на деревья, чтобы не сбиться.

Первые развалины встретились, когда солнечные лучи немного прогрели лес. Наверное, раньше это была большая вилла с хозяйственными постройками, но сейчас от них остались только камни фундамента. Я бы их и не заметила под толстым слоем мха, приняв за особенности пейзажа, если бы не эльфы. Мы сделали короткую остановку, напились из ручейка и двинулись дальше. Следы человека стали попадаться все чаще и чаще — некоторые полностью разрушенные, другие наоборот почти не тронутые временем — видно кто как строил. Жэнет не замолкала ни на минуту, то рассказывала сама, то задавала вопросы, ее словно прорвало. А может она, наконец, стала тем, кем должна была быть — ребенком. Что с нею будет, когда мы уйдем отсюда?

— Вот оно!

В принципе, она могла бы и не говорить. Перепутать это с чем-то другим было просто невозможно. Когда-то, века назад, под огромными стенами ристалища, правильным кругом опоясывавших арену, ютились маленькие строения, но сейчас от них не осталось ровным счетом ничего. Вокруг росли редкие высокие деревья, кустарник и трава по пояс. Трехэтажный колизей мрачной темно-серой громадой навис над нашей компанией, закрывая собой солнце и отбрасывая густую тень.

— Все, теперь туда можно зайти только нам с вами.

Уходить от спутников не хотелось. До дрожи в коленках не хотелось идти навстречу неизвестности, притаившейся за громадной аркой главных ворот.

— Ания!

Меледир протягивал свой тесак.

— Возьми, вдруг пригодится.

Я благодарно кивнула и уже не оборачиваясь, направилась к воротам.

А внутри не было ничего страшного. Даже стены стали светло-серыми из-за падающего на них солнечного света. Только очень тихо — здесь даже ветер не шевелил кроны редких деревьев, которые умудрились здесь прорасти.

Стены уходили вверх, а прямо перед собой я видела вход в какие-то внутренние разрушенные постройки без крыш. Чтобы оглядеться, нужно было подняться на верхние ярусы. Справа как раз обнаружилась широкая, каменная лестница. Я пошла по ней, и наконец, где-то на третьем этаже смогла разобраться в архитектурном плане. Ристалище представляло собой огромный прямоугольный колодец с гигантскими галереями, выходящими на внутреннюю сторону и расположенными друг над другом. Посредине внутреннего двора располагалась большая площадь. А то, что я приняла за постройки, было лабиринтом, состоящим из невысоких, не больше человеческого роста стен. И этот лабиринт однозначно нельзя было назвать сложным, в нем не заблудился бы даже ребенок, разве только ему три года. Очень широкие проходы, часто обрушенные стены между ними, ни одного тупика. Зря я сюда пришла — Даэлина здесь уже давно нет, но все равно, проверю. Чтобы не ходить зря по лабиринту я просто поднялась еще на один этаж, так, что стало все видно сверху.

— Вон они! — возвестила девочка.

В противоположном от меня переходе, у самой стены кто-то сидел на песке, уткнувшись лицом в колени и обхватив себя руками. Я удержалась от желания позвать его — если мы начнем бегать друг за другом, это может затянуться. Еще двое эльфов нашлись буквально через два поворота от первого.

— Пошли. И Жэнет, у меня просьба, пока не выйдем отсюда, не говори в их присутствии.

-Почему? Ну, если вы настаиваете...

Быстро прикинув путь до своей находки, я чуть ли не бегом побежала вниз, перепрыгивая через ступеньки. Стены лабиринта во многих местах поросли белым вьюнком снизу доверху. Он поднимался по колоннам и цеплялся за капители, змеился по полуразрушенным стенам лабиринта, переползал через дорожки, заросшие чахлой травой. Кое где пришлось перебираться через остатки осыпавшейся кладки, а где-то наоборот спрямлять путь через дыры в стенах и выскочила я к Даэлину словно за мной волки гнались.

— Даэлин... Даэлин!

Он не шелохнулся. Так же продолжал сидеть, словно перед ним пустое место. Несколько мгновений я стояла, а потом, подбежав начала трясти за руку.

— Даэлин! Ты ранен? Посмотри на меня!

Он поднял голову, перевязанную бинтом, и устало откликнулся:

— Когда-ж ты, наконец, отстанешь?

Я опешила.

— Что значит — отстанешь? Даэлин — это же я! Ты что, не узнаешь?

— Попробуй тебя не узнай.

— Даэлин, — я в растерянности потянула его. — Пойдем отсюда. Пойдем, там Рениэль ждет. Он не может сюда войти, здесь эльфам не место.

— Что и Рениэль теперь еще? Похоже, вся семья собралась.

— Даэлин!

Надо что-то делать, он или не в себе, или принимает меня за кого-то другого. И как, как его заставить уйти отсюда? Я опустилась на колени рядом и обняла его. Он дернулся, но я вцепилась крепко и тихо и быстро заговорила:

— Пожалуйста, пойдем отсюда. Я не уйду без тебя, я тебя не оставлю. Пойми, ты здесь погибнешь, тебе здесь нельзя.

Даэлин внимательно и угрюмо посмотрел мне в лицо, словно искал в нем что-то и пробормотал:

— Что-то новенькое. Вчера говорила, что лучше бы мне умереть. Или сегодня... Не помню...

— Это не я! Я никогда бы такого не сказала!

— С чего бы это? Избавилась бы от ненавистного мужа.

— Ты не ненавистный. Это неправда! Я так спешила, я так боялась за тебя, а ты!

Это было так обидно, словно меня ударили. И я разревелась. Горько, навзрыд и со стороны, наверное, некрасиво, только сейчас было все равно. Я ревела и ревела сначала громко, а потом тише, когда уже устала и сил плакать, просто не осталось.

— Ну, все, все! — Даэлин, морщась от неприятного зрелища, встал. — Твоя взяла. Все равно ведь не отвяжешься. Чего ты хочешь?

— Пойдем со мной, я выведу тебя. — Голос у меня осип, и горло почему-то болело — хорошо же я здесь повыла.

— Выведешь? — возразил он с насмешкой. — Я пытаюсь выйти уже три дня. Или два... Впрочем, не важно.

— Это потому-что ты эльф. Я найду дорогу.

Я поспешно поднялась, ужасно боясь, что он передумает.

— Только надо забрать наших воинов.

— Дед говорил... А, ладно, — он обреченно махнул рукой.

Я не стала выяснять, что он имел в виду, потому что очень торопилась. Просто взяла его за руку и повела.

Эльфы оказались там, где я и предполагала, буквально в двадцати шагах, за двумя поворотами. Даэлин ошарашено смотрел на них. Один сидел, устало прислонившись к стене, а другой лежал, тоже у стены, свернувшись калачиком. Увидав нас, они вскочили и уставились с недоверием.

— Князь?

— Вы здесь? Я по нескольку раз все обошел, вы где были?

— Мы тоже вас искали!

А Жэнет права — заблудились в трех соснах. Ох, только бы она сейчас чего-нибудь не сказала, все испортит. Я вышла вперед:

— Это особое место. Эльфы здесь дороги назад найти не смогут. Поэтому сейчас возьмите меня за руку и идем все вместе, куда я скажу.

Воины не стали спорить. То ли сказалась привычка повиноваться князьям, то ли просто растерялись от неожиданной встречи, но один взял меня за кисть, а второй за предплечье и такой странной компанией мы двинулись к выходу, благо коридоры лабиринта были широкими. Когда показалась арка выхода я не сдержалась и ускорила шаг, и мои спутники тоже, и на поляну перед ристалищем мы выскочили чуть ли не бегом.

— Даэлин!

Рениэль бросился к нам, а Меледир потрясенно уставился на моего мужа. Мгновение все замерли, потом лотос резко развернулся и со всех ног припустил в лес.

— Держи гада!

Cпутники Даэлина рванули за ним, Даэлин схватил меня за руки и выпалил глядя в глаза:

— Оставайся здесь, слышишь! Рениэль, следи за ней! — и побежал следом.

Как бы ни так!

— Стойте!

Кому кричал Рениэль — мне или другим, разбирать было некогда. Мы просто мчались через лес — муж и воины за Меледиром, который их заметно обгонял, я за Даэлином, а Рениэль за всеми. На бегу он еще умудрялся приказывать всем остановиться, и грозил страшными карами. Кому конкретно было непонятно, похоже, досталось бы всем. Нет никакого сомнения, что догонять так мы могли долго, только Меледир оказался гораздо быстрее, и, в конце концов, его потеряли. На маленькой полянке эльфы остановились, пытаясь определить куда бежать, но лес молчал. Лотос был далеко, или затаился.

— Я приказал оставаться там! — Даэлин развернулся на каблуках и быстро шагнул в мою сторону.

Я отшатнулась и невольно подняла руку, заслоняясь. Мне действительно стало страшно. Впервые за все время, я его испугалась — передо мной был кто-то совершенно незнакомый, и дело тут совсем не в магии.

Даэлин обнял меня и прижал к себе.

— Почему ты ее не остановил? — теперь он набросился на Рениэля. — Как вы вообще здесь оказались?

Рениэль не спешил отвечать, внимательно рассматривая высокого князя.

— Я задал вопрос!

— Я слышу, — Рениэль говорил нарочито спокойно. — Но здесь не место и не время. Думаю, стоит уйти подальше и в спокойной обстановке все объяснить.

Даэлин ослабил хватку.

— Ты прав.

Мы вернулись к ристалищу, посовещались и направились в сторону развалин города — все равно выбираться из лебяжьего болота как то нужно. По ходу дела все немного успокоились. Эльфы время от времени отходили в сторону, проверяя окрестности, но если Меледир и увязался за нами, то никак своего присутствия не выдал. Даэлин шел, держа меня за руку, и я рассказывала обо всем, что произошло. По пути, заодно познакомила его с Жэнет. На девочку он отреагировал болезненной гримасой и махнул рукой — призраком больше, призраком меньше.

Глава 11

Город был... тихий. Нет, поскрипывали ветви деревьев, захватившие и улицы и дома, завывал ветер где-то в лабиринтах построек. И все-таки вокруг разлилась, как туман и заполнила собою все тишина. Отчетливо слышалось, как под ногами скрипит гравий. Удивительно — за столько лет уж должен был слежаться. Город следил за нами настороженно и неодобрительно, как старое кладбище, на которое забрели туристы из праздного любопытства. Собственно кладбищем он и был — мы шли по улице, начинавшейся от развалин крепостной стены, и я насчитала уже восемь скелетов. Это только снаружи, сколько же их в домах? Но в дома мы заходить не собирались. Мы вообще хотели закончить побыстрее и шли, куда укажет Жэнет. Вот ее окружающее совсем не угнетало, и она болтала напропалую:

— Вот здесь жила... какая-то дама... Нет вы не подумайте, госпожа Вильеко, мы были с ней очень дружны. Она всегда дарила мне большой леденец, когда приходила с визитом, а однажды даже маленькое колечко. Но я уже не помню, как ее звали. У нее были такие красивые платья!

И так далее в таком же духе. Я тихонько вздохнула и попыталась аккуратно вынуть руку из хватки Даэлина. Ничего не получилось, он, словно в забытьи, сжал ее еще сильнее. Уверена, у меня синяк будет. Несколько раз я порывалась сказать, что мне больно, но посмотрев на его лицо, передумывала. Может, потом сам успокоится, а то я так рискую без кисти остаться. Правда обстановка спокойствию ну никак не способствует — вот пожалуйста еще два скелета. Сидят у стены, на плечах висят как на вешалке кольчуги, кости в наручнях и поножах как пестики в ступках, на черепах болтаются шлемы без подшлемников. Ткань сгнила, остались только кости и ржавое железо.

— А здесь мы всегда покупали мясо. Меня иногда Маара, наша кухарка, брала с собой, потому что госпожа должна привыкать вести хозяйство. Только все равно она сама торговалась. И выбирала сама.

— Далеко еще до твоего дома?

— Уже недалеко.

Улицы были очень узкими, и двухэтажные дома, с дырами вместо окон и дверей, нависали над головой, словно стены ущелья, не давая рассмотреть, что находиться впереди. Я оглянулась. Голова одного из скелетов под тяжестью шлема повернулась, словно он смотрел нам вслед провалами глазниц. Хорошо, что сейчас день, ночью меня даже в компании с эльфами в этот город не заманишь. Над головой низко нависла темная туча. Даэлин проследил за моим взглядом:

— Пойдет дождь.

— Мы успеем укрыться в моем доме. Правда там крыша провалилась, но это только на верхнем этаже, а полы везде из лиственницы. Батюшка говорил, что на своем доме экономить нельзя.

— Ты там часто бываешь?

— Нет, просто иногда прихожу посмотреть на батюшку, на себя. На куколок.

Я попыталась представить, как бестелесным духом прилетаю в свой бывший дом полюбоваться своим же скелетом. Бррр.

И тут улица, круто повернув, внезапно окончилась небольшой круглой площадью.

— Вот он!

Дом, вернее башня мага, была высокой. Этажей в пятнадцать. Мы стояли, запрокинув голову, и глядели на красно-бурые, местами почерневшие от времени стены. Странно, издалека они казались белыми — все здесь не такое, каким кажется. Больше всего это напоминало гигантскую водонапорную башню, в которой зачем-то понаделали дырки для окон. Только жутко обветшалую. За полукруглой аркой входа виднелся зал с фонтаном, в котором уже давно не было воды, а дальше угадывалась широкая лестница.

— Ну, что же, мы так и будем здесь стоять? — поинтересовался Рениэль, почему-то у меня. — Давайте закончим побыстрее.

— Я думаю, побыстрее будет невежливо. Жэнет, ты обещала показать своих куколок.

— Конечно! Пойдемте — мои покои на втором этаже, рядом с батюшкиными.

Мне вовсе не хотелось подольститься к девочке, и не в жалости было дело, просто вдруг интуиция завопила как пожарная сирена и сама не знаю почему, я предложила этот вариант. Поселилась в сознании и окрепла мысль, что торопиться наверх не стоит, и все тут! Может дар провидческий осенил, упаси меня Мать Природа от такого �счастья�? Наша компания пересекла площадь и вошла в башню.

В башне было прохладно. Я подошла к бывшему фонтану и наклонилась прислушиваясь. Далеко в глубине, под каменными плитами, едва различимо шумела вода. Видимо, подземная река, питавшая раньше источник. Окон на первом этаже не было, свет падал через огромное, в три человеческих роста, окно на площадке лестничного пролета. К нему поднималась одна широкая лестница, которая затем поворачивала направо, и ступени поднимались вдоль стены, на второй этаж. Потолок был крепкий. Бревно к бревну, между которыми не виделось ни одной щели, он опирался на массивные балки, даже не почерневшие от времени.

— Пойдемте уже!

Нигде не было пыли — кроме окна на первом этаже, все остальные были маленькими, а ветер свободно гулял по залам и комнатам, завывая в узких переходах. В комнате девочки мы обнаружили лежанки с подломившимися ножками и настолько истлевшими звериными шкурами, что было не понять — кому они принадлежали раньше. У окна на сундуке лежали куклы. Их тряпочные тела сгнили полностью, поэтому три головы из камня или кости производили жутковатое впечатление. Жэнет, как ни в чем не бывало, начала знакомить меня с ними, рассказывая, кто из них умеет лучше всех готовить, кто шить, а кто скоро выходит замуж за короля и станет потом королевой. Даэлин сел на пол возле двери, прислонившись к стене, и закрыл глаза. Рениэль смотрел в окно. Эльфы скучали.

— Было очень интересно с тобой поболтать, Жэнет. Но, к сожалению, мне пора.

— Жаль, — грустно ответила она.

Мы двинулись вперед, минуя этажи, один за другим, выше и выше. В проемах окон перед нами расстилался вид на город, потом на часть болота, потом на лес.

— Река!

Один из воинов показывал на тускло блестевшую вдали узкую ленту воды. Мы, не сговариваясь, преодолели еще один пролет и остановились на десятом этаже. Отсюда вид был еще лучше.

— Так до нее же всего четверть дня пути!

— Не совсем, — задумчиво возразил Рениэль. — Пойдем напрямик, опять заплутаем. Видите — от юго-восточных ворот течет маленькая речка и впадает в большую. Предлагаю двигаться вдоль нее. Дольше, но надежнее.

Речка, на которую он показывал, петляла как заяц, объевшийся конопли, но все же целеустремленно двигалась на восток. Так что мысль была здравая, но всем почему-то захотелось все еще лучше рассмотреть и мы отправились дальше наверх, на самый последний этаж, где, по словам Жэнет, была библиотека ее отца.

В этот день нашему маленькому отряду как то необычайно везло. Повезло в том, что ступени лестницы строились на века и даже не скрипели под ногами. Повезло, что все были в эльфийских сапогах, без жестких каблуков и не стучали. Наконец, повезло, что к четырнадцатому этажу мы банально устали и шли молча. И уж невероятно повезло, когда, услышав сверху знакомый голос, я не закричала от неожиданности.

— Ну, вы все там посмотрели? — спросил Альрик.

— Еще два сундука, благословенный.

— У меня одна ниша.

— Проверяйте внимательно.

Сверху послышались скрипы открываемых дверей, шаги. Судя по звуку, на последнем этаже находилось, как минимум, человек десять.

— Пока ничего, господин Мирато. Все истлело. Только оклады остались, и то не все.

— Она истлеть не должна.

— Она точно здесь?

— Не знаю. Но где же ей быть как не в библиотеке. Ищите — серебряный оклад, малахит и черный авантюрин.

Мы тихо, так тихо, как только можно, начали спускаться вниз. Даэлин протолкнул меня вперед. Сначала шли медленно, но на десятом этаже перестали скрытничать и побежали. Мы, наверное, так и выбежали бы на площадь, если бы не первый эльф. Он внезапно затормозил у большого окна и развернулся к остальным, выставив вперед руку. Я, вслед за Рениэлем и Даэлином выглянула на улицу. По площади к главному входу с неумолимостью рока ползла наша персональная �лапочка�.

— Не понимаю, — прошептал Рениэль. — Она нас чует что ли? Медом мы намазаны?

— Так она же по следам идет, — заявила Жэнет.

— Она не собака, как она по следам идти может? — возразила я.

— Какая разница — чует, не чует, как мы отсюда выйдем? — прервал нас Даэлин. — По лестнице она не пройдет, узко, но в дверь запросто.

— Может подняться и переждать в одной из зал?

Все задумались над предложением. Змеежаба медленно, но целеустремленно ползла к башне.

— Нет, — с сожалением отверг это предложение князь и пояснил. — А если лотосы не найдут книгу? Они же книгу какую-то ищут.

— Тогда они будут спускаться этаж за этажом, и прочесывать комнаты, — подытожил Рениэль. — Нас слишком мало.

— А спуститься из окна? — предложил воин помоложе.

Рениэль, Даэлин и другой эльф почему-то посмотрели на меня.

— Нет, — резюмировал муж. — Нет веревки.

Я не успела понять, при чем здесь веревка, как он пояснил:

— Мы-то спрыгнем, а княгиня переломает себе ноги.

— Если не шею.

Я осторожно выглянула в окно. До земли было примерно четыре человеческих роста. Они правы, шею вряд ли, но ногу сломаю точно.

— Выбежать сейчас, пока не подошла и убежать?

В голосе молодого эльфа явственно послышалась паника. Я его не осуждала — тоже растерялась.

— Она быстро бегает, — покачал головой Рениэль.

— Вы с ней в прятки хотите поиграть или в догонялки? — раздался чистый голосок Жэнет.

— В прятки, — С нервным смешком ответила я. — Только не знаем где здесь прятаться.

Девочка обрадовалась:

— Хорошо! А то я в прятки давно не играла. Меня никто не видит, вот и не играют. А спрятаться можно в подземелье — дверь под лестницей.

Мы, как истуканы, в полном молчании простояли несколько мгновений, глядя друг на друга и не в силах осознать сказанное. Потом, не сговариваясь, побежали по лестнице вниз, завернули вправо, где, в самом деле, увидели узенькую нишу с уходящими в черноту ступенями.

Крутые, узкие ступеньки уже через двадцать шагов стали не видны. У меня были все шансы переломать ноги здесь, раз уж не вышло с окном. Даэлин шел впереди и снова держал за руку — словно потерять боялся. Это было неудобно, я постоянно на него натыкалась в узком проходе. Мы долго шли на ощупь, задевая неровные каменные стены, и не думали останавливаться, пока не добрались до ровной площадки. Было тихо, только слышалось наше дыхание и невнятный шум подземной реки. Откуда-то явственно тянуло сыростью.

— И что дальше? — Поинтересовался светлый князь.

— Ниже там комнаты для занятий магией. А еще там батюшка и я.

Идти дальше всем расхотелось.

— Посидим здесь. Если это чудище нас не найдет и уползет обратно... — начал Даэлин.

— Значит не нашла и снова водит! — радостно закончила девочка.

Рениэль и эльфы расположились шагах в пяти от нас, если судить по звуку. Даэлин сел на пол, посадил меня себе на колени и обнял. Стало теплее, только мешали жесткие наручи. И короткая кольчуга, хотя ее я скоро перестала замечать.

В темноте время тянется медленно, как смола. Светлый князь и воины тихо переговаривались, изредка обращаясь к Даэлину. Я полулежала, полусидела, опустив голову ему на плечо. Он перебирал мои локоны — то, что от них осталось.

— Где твоя коса? — прошептал он в самое ухо.

— Зацепилась за куст, когда меня пытались украсть. — Так же тихо пояснила я. — И ее отрезали.

— Не печалься, — он легко поцеловал меня в висок. — Волосы отрастут.

Я только вздохнула. Да леший с ними с этими волосами, тут самим бы выбраться. Больше бусинки в ленте жаль, особенно одну из них — артефакт портала. Лис лично его для меня делал, я такое тонкое плетение не осилю, знаний не хватит. Смешно — всемогущий маг сидит где-то в подвале и пережидает пока лягушка — гулливер потеряет интерес к его особе. Можно было бы что-то попробовать наколдовать, но очень уж не хочется превратиться в мухомор с глазами. Или соединится с жабозмеем в качестве третьего персонажа. Представляю — лягушка, вырастающая у нее из глаза змея, и рядом торс Иры торчит из спины. В воображении получилось что-то не страшное, больше смахивающее на пародию кентавра. Я не удержалась и захихикала.

— Шшшш, тихо. — Даэлин погладил меня по плечу. — Все будет хорошо, вот увидишь. Обещаю. Мы выберемся.

Он принял это за истерику, может и правильно принял. За тихую, приличную истерику. Как княгиням и положено.

— Мы выберемся, и я устрою в крепости пир в твою честь. Девушки нарвут цветов, украсят двор...

— Каких цветов? — тихо прошептала я на грани слышимости. — Зовущих?

— Ну, уж каких найдут. Не каждый день зовущие цветы встречаются.

— Зачем ты так рисковал?

— О чем ты?

Рениэль в темноте тихо фыркнул. Так, так, так...

— А где ты этот цветок нашел?

— Это не я нашел, а наш десятник. За конюшней на компостной куче.

Вот... нехорошие эльфы. Два брата акробата — такую историю смастерить. И наверняка Таниэль был зачинщиком, его стиль. Рениэль ему просто не мешал, развлекался, наблюдая со стороны.

— Так вот — украсят двор, мы вынесем столы...

— Почему двор, почему не зал? — закапризничала я.

— Потому что зала как такового там нет. Только трапезная, а она маленькая. Я хочу, чтобы в празднике участвовали все. И все видели, какая у меня замечательная супруга.

— А девушки красивые? Ты мне в письмах о них не писал.

— Красивые. Но ты лучше.

Странный разговор — шепотом в полной тьме. В странном и опасном месте. И о какой-то ерунде. Но я почувствовала, что дрожь от холода, а может и не от холода отступила. Спряталась, испугалась сама. Кого? Выходит, Даэлина.

— Что у тебя с головой?

— Я же говорил — ерунда. Кстати, вы не сказали этому Меледиру, кто ты?

И что он переводит с одной темы на другую?

— Нет. Сказали что я — Ания Вильеко. Только он все равно знает кто я.

— Откуда?! — изумленно встрял Рениэль.

— Извини князь, не успела предупредить. Это он в прошлом году меня чуть не украл — помните, когда я еще жила в восточной крепости.

— Княгиня! О таком надо предупреждать сразу!

Да, знаю. Просто... просто слишком много всего произошло. Слишком быстро — и двух суток не прошло с тех пор как мы в лебяжьей пустоши. Тут не успеваешь уследить — что важно, что нет. Все важно.

— Плохо, — подытожил Даэлин. — Если он все-таки шел за нами... Нандаро, поднимись наверх.

В темноте зашуршало, мимо меня кто-то неслышно прошел — только ветром повеяло.

Ждать пришлось недолго. Я опять не услышала шагов, только шестым чувством поняла, что Нандаро вернулся еще до того как он заговорил:

— Змея пролезла в дверь, а дальше не может из-за жабы. И позади стоят лотосы, ее дразнят — хотят, чтобы она вылезла и им не мешала.

— Превосходно, — зло бросил Рениэль. — Значит, он все-таки шел по следу.

Теперь нас отсюда не выпустят. Скорее сами сюда сунуться, как только проход освободится. Еще бы — уничтожить двоих князей, захватить или убить мага. Может, кто другой был бы поблагоразумнее, но только не Альрик. Только не в отношении меня и Даэлина — слишком сильно мы ему насолили, можно сказать испортили мечту всей жизни.

— Рениэль? — обратился к родственнику муж.

— Не знаю. Думаю.

Безвыходное положение. Наверх нельзя, там лапочка и Альрик и неизвестно еще кто хуже. Вниз тоже не хочется.

— Госпожа Карто, — я даже вздрогнула — настолько неожиданно прозвучало обращение мужа. — Есть ли другой выход из этого подземелья?

— Есть, — откликнулась Жэнет. — Но почему это я должна помогать каким-то эльфам?

— Может потому, — ответил Даэлин. — Что тем самым вы помогаете Ире.

— Какой Ире? — изумилось дитя.

— Мне. На самом деле меня зову Ира Маритаригер.

— Маритаригер? Вы принцесса! Настоящая! А где ваша свита, где ваши дамы, где герольды, где рыцари?

— Заблудились в лесу.

Главное ведь, и вправду — остались в лесу.

— Велите их казнить!

— Обязательно. Вот только отсюда выберусь.

— А зачем вам эльфы? Давайте их здесь оставим.

Мать моя, природа! Только дискуссии на тему расовых противоречий сейчас не хватает. Надо выбираться из этого болота, или застрянем здесь все и навсегда.

— Их нельзя оставить, девочка. Видишь ли, я еду к эльфам с важным делом. Очень важным и тайным. С поручением от моего батюшки.

— Хлоека?

— Нет, дитя. Прошло очень много времени. Хлоек уже умер. От Ароника. И это моя охрана на эльфийских землях. А вот те, которые наверху...

— Лотосы?

-Да. Они хотят мне помешать.

Наступила тишина. Жэнет думала. Мы все уже стояли на ногах — Даэлин за спиной, остальных я не видела, но чувствовала, что они рядом. Сверху доносился едва слышный шум.

— Хорошо. Я покажу дорогу. Только придется долго идти. И я бы хотела... Я конечно знаю, что у принцесс можно просить только когда они сами предложат... И в общем... Я понимаю, что маленькая...

— Ты хочешь награду?

Давай малышка, говори, что тебе надо — красивое платье, карету или кольцо, только побыстрее.

— Я хочу быть придворной дамой!

Фрейлина — привидение — этого в истории еще не бывало. Буду первой, кто введет такую моду. Хотя не привыкать — принцесса из меня получилась нетривиальная, ну пусть и свита соответствует.

— Не вижу препятствий. Назначаю тебя своей фрейлиной.

И едва не ляпнула — �Два пенса в неделю и варенье на завтра!� но сдержалась — она же это за чистую монету примет.

— Благодарю вас, ваше высочество, — чинно произнесла Жэнет, и с интересом добавила — А что делают фрейлины?

— Я расскажу после. Сначала нужно выбраться отсюда.

— Тогда идем вперед, я буду показывать дорогу.

Снова начался спуск по невидимым в темноте ступеням. Мы шагали медленно, боясь в любой момент полететь вниз кувырком. В лицо веяло холодом и сыростью. В голове крутились навязчивые мысли — точно ли Жэнет так наивна, как кажется? Почему легко приняла на веру мои слова? Не ждет ли нас впереди, в непроглядной тьме, засада? Будь я одна, уже давно бы запаниковала, но рядом шли Даэлин, Рениэль, Нандаро и Орон.

Время в темноте течет по-другому, казалось, идем мы целую вечность. Течение подземной реки становилось громче, а шагов через тысячу все заметили одну странность — стали различимы стены и пол бесконечного коридора, уводящего вглубь земли. Нандаро первым догадался, в чем дело. Он подошел к стене и провел ладонью по шершавым, изъеденным временем камням — и ладонь тускло засветилась в темноте зеленовато-синим оттенком.

— Что это? — не удержался от вопроса Орон.

— Что-то вроде гнилушек. Только мелких, как пыль.

— Это опасно?

— Вряд-ли, — с сомнением ответил тот.

Чем дальше, тем больше светились стены. Нельзя сказать, что стало светло как днем, но уже хорошо различалась каменная кладка — выщербленная, местами поросшая бурым мхом. Через каждые двадцать шагов в стенах торчали насквозь проржавевшие держатели для факелов. Над головой висел плотный слой паутины — казалось бы, откуда здесь пауки? Стало ясно, что лестница, по которой мы шли, понемногу заворачивает влево, что совсем не ощущалось в темноте. А за очередным поворотом открылась развилка — основной коридор продолжал отклоняться влево, а в одной из его стен зияла большая дыра и от нее отходила нора, в которую, не пригибаясь, вполне мог пройти человек.

— Здесь направо, ваше высочество, — скомандовала Жэнет.

— Ты уверена? — я в нерешительности остановилась.

Проход не казался надежным. Высокий, но узкий — разойтись в нем двум взрослым эльфам было бы сложновато, с влажными осыпающимися стенами и тоненьким ручейком, струящимся вниз.

— Конечно, я хорошо помню. Так быстрей всего дойдем.

Мы переглянулись и Рениэль, с тяжким вздохом, первым сделал шаг вперед. К счастью стены светились и здесь, хотя теперь идти было сложнее — нога то и дело скользила на мокром щебне, кое-где стены обвалились, и приходилось на этот щебень взбираться и пролезать по узкому проходу. Спустя полчаса такого пути мы напоминали шахтеров после трудовой смены, только были не черными от угля, а грязно — белыми от каменной пыли — от сапог до ушей.

Когда мы пускались в эту авантюру, совсем не приняли во внимание тот факт, что по этой ненадежной, источенной временем и водой крысиной норе вот уже шестьсот лет никто не ходил. И наказанием за нашу беспечность стал обвал. Мы прошли уже достаточно большое расстояние, как вдруг сзади раздался странный глухой звук, который все нарастал, и наконец, шагах в тридцати, где мы только что прошли, потолок рухнул, стены осыпались и коридор превратился в тупик. Все растерянно стояли у насыпи. Дорогу назад завалило начисто.

— Пойдемте, пойдемте, — жизнерадостно позвала наша невидимая провожатая. — Нам все равно вперед надо.

Все молча развернулись и продолжили путь.

Нора стала чуть шире и выше, только более крутой, ручей разросся, и под конец наша компания уже скользила по мокрой гальке под углом в пятьдесят градусов, пытаясь устоять на ногах. Жэнет подбадривала, утверждая, что вот — вот еще немножко и... И конечно мы не удержались. Первыми потеряли опору идущие впереди Рениэль и солдаты — мелкие камешки сдвинулись и покатились, превратившись в маленький оползень. Я заметила, как Орон нелепо взмахнул руками и, не удержавшись, завалился набок. В следующее мгновение мне стало не до наблюдений за другими — пол под ногами пришел в движение, я вскрикнула и в мгновение ока оказалась на пятой точке, но не усидела на месте, а покатилась вслед как мячик с горы, собирая по пути попадающиеся неровности всеми частями тела. Ни остановиться, ни уцепиться не было никакой возможности, в глазах мелькала то стена, то пол, то потолок. Через меня, каким-то чудом не задев, перекатился Даэлин, еще успевший крикнуть, чтобы я береглась. Я его плохо поняла — старалась не разбить голову и не сломать шею.

Когда я на полном ходу вмазалась, другого слова и не подберешь, в кучу малу из моих спутников, по ощущениям прошло гигантское количество времени. По тем же ощущениям падение произошло в несколько секунд. Я со стоном перевернулась на спину, оглушено посмотрела на потолок, ставший очень высоким, и попыталась понять причину такого странного временного парадокса.

— Ира! Ирочка! Что с тобой?!

Надо мной склонился Даэлин.

— Вроде все нормально, — неуверенно отозвалась я. — А почему ты кричишь?

— А почему ты не встаешь? — недоверчиво поинтересовался он.

Я начала подниматься и левую руку, на которую попыталась было опереться, словно проткнуло иглой от кисти до локтя. Не удержавшись, я упала на спину и меня, как обухом, ударило с правой стороны под лопаткой. От неожиданности я резко вдохнула и так и застыла, боясь сделать выдох — игла из руки перескочила в нижнее ребро на спине. Плохо дело.

— Ира?

Теперь меня окружили все. Интересно, падали одинаково, а мне досталось больше. Хотя — на них же кольчуги, наручи. А я свою из вредности не надевала, хоть Иолата чуть не со слезами меня уговаривала. И кому что доказала, спрашивается?

Ладно, давай без паники. Я осторожно выдохнула. Боль под лопаткой тут же усилилась, но не сильно. Что — ж вспоминаем все, чему учил Лис. Несколько осторожных вдохов — боль откликается на каждый, но не резко и в одном месте — я бы, наверное, даже точно указать смогла — где. Похоже, перелом без смещения. Ноги. Ноги слушаются, ноют в нескольких местах, но это ерунда — ушибы. Правая рука молодцом. Левая? Я аккуратно села и принялась ее осматривать. То же что и на спине. Можно сказать — повезло.

— Мне нужны две прямые дощечки. Кажется, я руку сломала.

Эльфы начали озираться вокруг, забыв — откуда здесь дощечкам то взяться? Естественно ничего кроме голых стен с почти стершимся рисунком они не увидели. Мы упали в большую комнату шагов сто в длину и столько же в ширину. В стене зияла дыра, из которой мы вывалились, а справа и слева были двери, вернее то, что от них осталось. Как и в норе стены светились призрачным зеленоватым светом, но не везде — напротив царил непроглядный мрак, только едва виднелся провал широких, низких дверей или громадного камина — точно и не поймешь.

— Вам больно? — Раздался жалобный голосок.

— Совсем немного, — солгала я.

Жэнет горько вздохнула. Потом еще раз. И еще. Мы заозирались. Вздохи были странные — не детские это были вздохи. Скорей китовые — у него объем легких три тысячи литров. Местонахождение неведомого вздыхателя обнаружилось быстро. В противоположном выходе загорелись три красных огонька. Они росли, наливались багрянцем, в середине каждого появился черный зрачок и, наконец, три глаза уставились прямо на нас.

— Ой, бегите налево!

Она не успела договорить, как мы уже неслись к левому выходу.

— Не туда, не туда, налево!

Где у нее лево?! Я налетела на Рениэля и Нандаро, сзади подскочил Даэлин, схватил меня за правую, какое счастье, что за правую, руку и дернул в противоположную сторону, Нандаро и Рениэль рванули за нами, по большой дуге огибая светящиеся глаза. Те внимательно и с недоумением нас провожали. Орон уже подбегал к выходу — он оказался самым догадливым и сразу побежал туда. А может в пылу перепутал, где лево, где право. Мы влетели в следующий зал, пробежали шагов десять и остановились, не понимая, что делать дальше. Сзади была неведомая тварь, но это вылетело из головы мигом.

Мы стояли на потолке. Я не знаю как но внизу был пол, под ногами потолок, на котором мы тем не менее стояли. На полу лежали грязные гнилые тряпки и разбитая мебель. Я провела рукой по волосам — они, не подчиняясь законам притяжения, лежали на плечах. Коса у Рениэля тоже вниз не свешивалась, как и хвосты остальных. И ножны от сабель тоже.

— Иллюзия, — догадалась я. — Жэнет, куда дальше?

-Прямо.

Даэлин сделал шаг вперед, потом еще и уверенно пошел к следующему выходу. Мы последовали за ним. Подошли к каменной стене. Внизу под нами была дверь, но как в нее войти? Прыгать, что — ли? Орон, видимо, сделал попытку взобраться вниз по стене, если такое выражение тут подходит, и, вскрикнув, провалился сквозь нее. Мы ошарашено смотрели на то место, где он только что был. Смотрели недолго — не прошло и десяти секунд, как дверь внизу открылась, высунулась его голова и произнесла:

— Шагайте в стену.

И скрылась. Рениэль шагнул первым, Нандаро за ним. Даэлин вытащил саблю, и пошел следом, не выпуская меня.

Комната, куда мы попали, разительно отличалась от предыдущих. Да что там, она отличалась от всего, что было в лебяжьем болоте. Она оказалась сравнительно небольших размеров без намека на запустение. Почему-то первым бросился в глаза толстый ковер. Он не только не истлел за столько лет, но даже пыль на него не осела, даже рисунок не выцвел. Посредине размещался стол, на столе масляная лампа, а за столом, к нам спиной, сидел человек в длинном плаще с капюшоном. Перед человеком лежала раскрытая книга, а дальше, у самой стены, накрытая, как куполом, огромной стеклянной колбой спала, свернувшись калачиком на ковре, маленькая девочка, лет шести.

Натуральный ангелочек в многослойном розовом платье с зеленым, расшитом золотом поясом. С золотыми крупными кудряшками, будто специально завитыми. Сзади раздался скрип — он отвлек меня от Жэнет. Орон закрывал двери на тяжелый засов. Выходит, раньше она стояла открытой, иначе мы бы сюда не попали.

— Вот — это я, а это батюшка.

Собственно мы и сами догадались. Батюшка никак не реагировал на появление чужаков. Пока я разглядывала девочку, мужчины тихо распределились по комнате, окружив стол и судя по всему, никакой опасности маг не представлял. Я, все еще опасаясь, зашла с другой стороны. Он не спал — мумия в этом не нуждается. Больше всего человек напоминал куклу в натуральный рост, сделанную из бурого папье-маше. Видно было только череп с провалами глазниц, все остальное скрывалось под одеждой. Даже на руках были перчатки из грубой светло-коричневой кожи. Правая ладонь мага лежала на бледно-кремовом листе книги. Я подошла поближе, чтобы лучше разглядеть рукопись. Старинные слова и манера начертания затрудняли задачу. Еще и пробелы практически не различимы, и заглавные в начале предложения никак не выделяются — сплошная линия из букв, не поймешь, где заканчивается одно слово и начинается другое. Все-таки с тех пор в Рондане многое переменилось. �Нить капризнейшей Аллит свяжи ты с нитью грозного Каари на три четверти к одной. И сплети ты его как 7/11/21�. Мама дорогая. Намного проще сейчас — красный, синий, голубой. Ни разу не встречала, чтобы богам какой то определенный цвет приписывали.

Я осторожно подвинула руку мертвеца с фолианта, чтобы прочитать дальше. Но видно не особо осторожно — рука соскользнула и, отделившись от тела, упала на пол. Перчатка с глухим стуком ударилась о ковер, над ней взметнулось густое бурое облако и осыпалось. Фигура нелепо скособочившись поехала вправо, свалилась со стула и встретившись с полом так же развалилась. Одежда опала и уже больше ничего не напоминало человека. Маг в буквальном смысле рассыпался в пыль.

— Ой, папенька пропал, — грустно прокомментировала Жэнет.

Я в остолбенении смотрела на плащ, короткие замшевые сапоги и перчатки — все, что осталось от человека. Если девочка рассердиться, нам не сдобровать. Выхода из этой ловушки мы сами не найдем. Однако моя новоиспеченная фрейлина отнеслась к событию философски.

— Он давно уже не говорил со мной.

— Это он сделал так, чтобы ты уснула?

— Да. Я играла в своей комнате. А потом все забегали, а потом стало тихо, и никого не было. Я позвала кормилицу, но она ушла куда-то. Мне страшно стало, и я пошла к батюшке. А он уже за мной пришел и сказал, что надо торопиться. И мы побежали сюда. А здесь он сказал, что мне надо поспать пока не придет другой маг. И колдовать начал.

— Другой маг? А были еще маги в вашем городе?

— Нет, не было. Но может кто-нибудь в гости заехал. А папенька... Он взял нож и ударил себя в горло. И все.

Понятно. Никогда не слышала о заклинании, позволяющем погрузить человека в сон на шесть столетий, словно прошел лишь день, но подозреваю — ресурсов на такое потребуется много. Собственная жизнь — не больше и не меньше.

Жэнет помолчала и добавила:

— Только я почему-то не уснула. То есть уснула, но не взаправду. Мне сначала казалось, что мне все сниться. Страшно было, но ведь во сне чего только не привидеться.

Я аккуратно перешагнула плащ и склонилась над книгой, перелистывая страницы. Не прост был твой папенька, девочка, ох не прост. Буквы со скрипом складывались в слова, слова в формулы и даже понимая с пятого на десятое, со своими куцыми начальными знаниями я видела воочию — цены этой книге нет. Вот почему за ней идет охота. Нескольких магов Рондан не пожалел. И Альрик... Альрик! Он же идет следом! Нужно немедленно отсюда убираться. Книгу сейчас заверну во что-нибудь — да хоть в плащ мага, удивительно — за столько лет ничего ему не сделалось. И уходим. Как можно быстрее.

— Я все жду, жду, что придет этот другой маг. А его все нет. Может он вообще никогда не придет... Может он забыл про меня.

Я машинально обернулась на девочку в розовом, и поняла, что никуда уйти не получится. Жэнет не знает, что я маг и можно было бы ее обмануть. Нет, даже не обмануть, всего лишь ничего не говорить. Но я не смогу.

Горько вздохнув, я открыла рукопись на последних записях.

— Нет! Княгиня, нам некогда!

Нехорошая черта у некоторых эльфов — только тебе нужно сосредоточиться, так сразу мешают. Рениэль материализовался, словно из ниоткуда, и захлопнул книгу. Я инстинктивно вцепилась в оклад, и мы начали перетягивать ее каждый к себе. Кто в этом соревновании предсказуемо проиграл, пояснять не надо. Рениэль дернул книгу на себя, я взвыла от боли в руке, про которую совсем забыла, но тут мне пришли на помощь.

Я не заметила, как подскочил Даэлин (не до того было), а Рениэль уже отлетел шагов на пять, упал и схватился за скулу. Даэлин встал между нами, с яростью глядя на родственника. Светлый князь посидел на полу, сузившимися глазами буравя своего обидчика. Воины растерянно замерли. Рениэль медленно закрыл глаза, потом открыл, вздохнул и встал.

— Прошу прошения, — хмуро сказал он, обращаясь почему-то не ко мне, а к Даэлину.

— Не забывай, чья она.

— Тогда прикажи ей сам!

— Не учи меня обращению с собственной женой!

То есть, это он просил прощения, за то, что принялся командовать чужой собственностью? А про мою руку даже не вспомнил, это не настолько важно, получается? Потрясающий пример поведения �благородного господина�. Очень показательный. Сочинять баллады о прекрасных дамах, выдумывать тысячи несущественных деталей этикета, но как только дело коснется свободной воли этой самой дамы... Никогда к этому не привыкну. Я с решительным видом распахнула книгу. Мешала левая рука, которую пришлось прижать к груди. Боль пульсировала и рвала ее как взбесившийся пес, да, как нарочно, еще и ребро заныло.

Даэлин подошел вплотную и заглянул в лицо:

— Ира, что ты собираешься делать?

— Может маг оставил способ расколдовать Жэнет.

— Что, тоже мухомором стать хочешь? Кого первого съешь — его? — Рениэль ткнул пальцем в мужа.

Проигнорировав выпад, я посмотрела на Даэлина:

— Я буду осторожной.

— Ира, нет — он покачал головой.

— Пожалуйста, Даэлин. Она так много для меня сделала. Для всех нас. Это неправильно, оставить ее и даже не попытаться помочь.

— Не заставляй меня тащить тебя силой.

Я посмотрела ему в глаза. Я же помню, я знаю — он благородный, он справедливый. Я не могла так ошибаться. Но сейчас видела только упрямство, отчаянье... и страх.

— Пожалуйста.

По щекам потекли слезы. Не специально, сами собой. Даэлин опустил плечи, и устало произнес:

— Хорошо. Прочитай. Только прошу — не рискуй зря. Ты этим никому не поможешь. Обдумай все основательно.

Я быстро закивала, боясь, как бы он не передумал, и принялась разбирать наспех набросанные каракули на последнем листе.

— А вы сможете меня разбудить? — раздался тихий голосок у меня над ухом.

— Я не знаю, дорогая. Но я посмотрю, может, есть такая возможность.

Рениэль, который уже некоторое время мерил шагами противоположную стену, развернулся к высокому князю:

— Рано тебе было жениться.

Не мог не высказаться. Даэлин окинул его тяжелым взглядом, но влезать в спор не стал.

— Жэнет, — обратился он к девочке. — Не могли бы вы посмотреть — как далеко отсюда лотосы?

Ответа не последовало. Я осторожно присела на кресло, в котором раньше сидел маг. Вязь старинных слов никак не желала преобразовываться в привычные формулы. К тому же дико мешала рука и ребро, которые словно кусали миллион свихнувшихся пчел, налетавших волнами боли. Прошло не меньше получаса пока наконец формула в моем мозгу не сложилась правильно. Я закрыла глаза, хорошенько ее запоминая. Огляделась вокруг магическим зрением. Отметила аномальную легкую дымку, словно пронизывающую все вокруг, словно линии силы размазали по пространству без всякого смысла. Дальнейшие действия теперь были совершенно понятны. Осталось только уговорить остальных.

— Они уже идут по нижним залам. Скоро будут здесь.

От неожиданности я даже подпрыгнула.

— Все, времени нет, — заявил Рениэль.

— Да, — согласилась я. — В любом случае в пустоши ее разбудить не получится. Нужно забирать с собой и выносить отсюда.

— Что значит забирать с собой? Она нас задержит!

— Перестань, Рениэль, — взял мою сторону Даэлин, задумчиво и отстранено глядя на Жэнет, словно думал о чем-то далеком. — Сколько она весит-то.

— Все с ума посходили в этой пустоши, — махнул рукой светлый князь. — Уходим.

И заграбастал мою книгу. Орон откинул стеклянный колпак и взял девочку на руки.

— Жэнет, ты говорила — есть еще выход.

— Да, вон в том углу.

— В каком?

Ребенок все время забывал, что мы не можем видеть — куда она указывает.

— Вот где синяя ваза. Ее убрать надо.

Нандаро отодвинул высокую вазу — в три четверти человеческого роста. За вазой на стене обнаружился орнамент, в середине которого улыбалось краснощекое солнышко.

— Теперь нажмите на правый глаз. Нет! Не левый! Правый, а то потолок упадет!

Рениэль, чертыхнувшись, нажал на левый от нас глаз. Мы застыли перед стеной, но ничего не происходило. Я усиленно сверлила взглядом солнце, раздумывая, почему она путает лево и право, как будто это чем-то могло помочь.

— Может все же другой глаз? — неуверенно спросил Нандаро.

— Или от времени что-то заело, — мрачно буркнул Даэлин.

Звук, раздавшийся со стороны двери, через которую мы зашли, вывел всех из ступора. Альрик и компания нас все-же настигли и сейчас ломились в закрытую дверь. Некоторое время она глухо стонала, а затем звуки ударов изменились, стали ритмичными, и все поняли, что если раньше ее пытались высадить, то теперь рубят.

— У них топоры были? — осведомился Рениэль.

— Да, у двоих.

— Слажено работают, — похвалил князь, прислушавшись, и сунул мне книгу.

Даэлин потянул саблю из ножен, Орон сделал движение — положить Жэнет на пол. И в этот момент сзади раздался скрип. Стена медленно провернулась, открывая темный проход, из которого потянуло натуральным могильным холодом. Не сговариваясь, все быстро прошли в туннель и почти бегом двинулись вперед. Я прижимала книгу к груди правой рукой, и, несмотря на боль, даже придерживала левой. Стена за нами опять заскрипела, вставая на место. Стены туннеля снова засветились от призрачного мха, только теперь он был уже голубого цвета, отчего все сразу стали похожи на покойников.

— А куда приведет этот ход? — поинтересовалась я.

— За город, на старое кладбище.

— Жэнет, а в этом коридоре ничего опасного для нас не будет? — запоздало спохватилась я.

— Нет, что вы. Люди ведь давно уже умерли. Ну, может только паучки... но они лапочки... наверное.

— Мне показалось или ты не уверена?

— Не совсем уверена. Лучше будет пригнуться, когда там пойдем.

Ненавижу пауков.

Они появились неожиданно. Странная вещь, ведь мы их ждали. Туннель стал заметно шире и выше и вскоре перешел в длинную, в две версты, пещеру, в конце которой неясно виднелся тусклый свет. Сверху свешивались серые с синеватыми прожилками сталактиты. С них капала вода и падала в широкий, но очень мелкий, по щиколотку, ручей. Сталактиты были узкими и острыми на концах — казалось, тысячи копий воткнули основанием в потолок. Другие, наоборот, были в несколько охватов и свешивались почти до земли — создавалось ощущение, что идешь по залу с колоннами. На стенах все эти потеки образовывали сюрреалистические фигуры, в неверном свете казавшиеся то ли нелепыми сухопутными осьминогами, то ли застывшими актиниями. Все это переплеталось, создавая композиции достойные резца скульптора — гения. Сумасшедшего гения.

Я шла позади всех, пытаясь разглядеть все это мрачное великолепие, насколько позволял тусклый свет. Мы прошли уже половину пещеры, и вокруг становилось все светлее — приближался выход на поверхность. Вокруг было тихо, только слышались наши шаги, и тихо журчала вода. В какой-то момент, подняв голову вверх, я застыла на месте. Над головой распустилась огромная каменная хризантема с лепестками-копьями. В самой ее сердцевине медленно раскрывался еще один цветок с восьмью тоненькими лепестками, между которыми натягивалась паутина.

Паутина!

Я завизжала так, что оглушила саму себя и ринулась вперед, не разбирая дороги. Под ноги тут же попался камень, я растянулась во весь рост, успев выставить правую руку. Вся одежда мгновенно промокла. Дальше события развивались со скоростью перепуганного зайца. Мои ноги что-то крепко стянуло множеством бечевок, меня перевернуло и потащило вверх. По дороге стукнуло о колонну, и правая рука вцепилась в острую пику маленького, с локоть, зародыша сталагмита, а левой я почему-то продолжала прижимать к груди книгу и повисла вниз головой.

— Ира!

Эльфы спешили ко мне на выручку. Первым бежал Даэлин — я почему-то отчетливо разглядела полные ужаса глаза. Он почти добежал, но тут ненадежная опора треснула — меня с силой дернули вверх, сталагмит обломился, оставшись в руке, и я совершила невероятное сальто воздушной акробатики.

— Орон, стреляй!

— Бяки, вы бяки, отпустите сейчас — же!

В полете меня развернуло, и я отстранено наблюдала, как несет прямо в раскрытые челюсти бледно — желтой гигантской паучихи. Она сучила лапками словно прядильная машина, а меня раскачивало из стороны в сторону по уменьшающейся амплитуде и увеличивающейся скорости. Два блестящих, но каких-то неживых, будто стеклянных, глаза не отрываясь, следили за этим. Они гипнотизировали, я не в силах была от них оторваться, и когда в один из пролетов до ее головы оставалось рукой подать, а передние лапы жадно потянулись, словно приглашая в объятия, я со всей дури воткнула импровизированное копье прямо в глаз.

Оказывается, пауки тоже умеют визжать. Не хуже меня. На правую руку хлынуло что-то липкое. Паучиха обхватила меня за бока лапами, прорвала острыми когтями тунику и кожу, но больше ничего не успела сделать. Второй глаз пробила стрела. Чудовище выпустило свою жертву — я закачалась на веревке вниз головой, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Рядом повисла паучиха — ей было не до меня — она бесновалась, пытаясь вытащить из глаза стрелу, при этом запутываясь в собственной паутине.

— Пустите, пустите, нехорошие!

Почему пустите, меня уже отпустили? Додумать не получилось, Орон натянул тетиву и вторая стрела оборвала паутину на которой я висела. Я не успела даже испугаться. Хорошо, у самой земли подхватил Даэлин.

— Уходим быстро!

Я развернулась на подгибающихся ногах и тут, наконец, заметила, как множество небольших, с кошку размером, пуков спеленали и утаскивают тело Жэнет в ответвление пещеры.

— Стоять!

Не знаю, почему на ум пришли именно эти слова — можно подумать они бы меня поняли. Наверное, манера девочки разговаривать с монстрами повлияла. Теперь все бросились к ней. Эльфы рубили пауков саблями, я, забыв про все на свете пинала их, стараясь ударить как можно сильнее и отбросить подальше, при этом не попав под лезвия своих же. Пауки пищали, изворачивались, иногда пытались наскочить на воинов, но теперь перевес был на нашей стороне. Наконец они с недовольным писком убежали на стены и наблюдали оттуда. А мы, подхватив девочку, бежали наружу, не уставая вертеть головами, чтобы ничего не пропустить опять. Пауки, осмелев кинулись вслед, но догнать не успели — выскочив на открытый воздух мы помчались не разбирая дороги.

— Остановитесь, остановитесь, они из-под земли не вылезут!

— Точно?

— Да, ваше высочество.

Именно это обращение заставило меня остановиться. Непонятно почему стало стыдно перед своей новоявленной фрейлиной. Все-таки и вправду — мое высочество, не пастушка какая-нибудь. Я посмотрела на Рениэля, на Даэлина и расхохоталась.

— Ира, Ирочка, что с тобой? Успокойся.

Даэлин обнял меня и начал гладить по голове.

— Все в порядке, — я никак не могла остановиться — Просто... просто посмотрите на нас.

Князья посмотрели друг на друга, Орон и Нандаро оглядели себя и смех накрыл всех лавиной. Высокий и светлый князья — гордость дома Бабочки, надежда рода, великолепные и изысканные господа... На лицах застыли разводы из черной грязи и белой каменной пыли. От этого казалось, что они захотели поиграть в театре, но переборщили с гримом. Причем у Даэлина получились нарисованные брови, на манер Арлекина, а у Рениэля наоборот — как у Пьеро. Волосы Даэлина растрепались и теперь напоминали воронье гнездо. Рениэль из блондина стал пегого цвета — как много пожившая лошадь. Одежда изгваздана настолько, что в такой постыдился бы показаться на глаза людям самый последний нищий Рондана. У Рениэля были порваны штаны — еще немного и он щеголял бы голыми ягодицами. Мы с воинами представляли не менее �великолепное� зрелище.

Прошло минут десять пока наконец смех отпустил нас и только тогда я с удивлением поняла, что до сих пор держу в руках книгу.

Глава 12

Кто молодец? Я молодец!

Стрела с красно-зеленым опереньем просвистела в двух ладонях слева от уха и впилась в тоненький ствол осинки.

Кто молодец? Я молодец!

А не была бы я молодец, попала бы в меня. Прямо под левую лопатку.

А как все хорошо складывалось. После паучьей пещеры лебяжье болото потеряло к нам всякий интерес. Мы прошли вдоль змейки — речки, не встретив никого на своем пути. Жабозмеи, мороки, улитки, мухоморы взяли внеочередной отпуск. Без труда удалось добраться до большой реки, отделявшей заколдованный край от земель бабочек, потом покрутились немного рядом с полуразрушенным мостом (кто его поставил интересно и зачем?), проверили не ждет ли нас засада и перешли на противоположный берег. Там первым делом ушли подальше от ненавистного болота, запутали следы (Даэлин иногда даже нес меня на закорках — я видите-ли �не умею ходить�) и остановились на привал.

На привале я первым делом вылечилась. Какое это счастье — не чувствовать боль в руке и спине. Потом принялась за Жэнет. Перечитала еще раз внимательно заклятье под шипенье Рениэля и расплела его. И у меня получилось! Она проснулась. Пришлось потратить немного крови.

Потом мы пол дня шли, часто останавливаясь — девочка не поспевала за взрослыми. На одном из привалов мне пришла в голову идея сплести заклинание отводящее металл, от всех в нашем маленьком отряде. Чтоб два раза руку не резать. Теперь на меня ругались оба князя.

А кто оказался прав в конце концов? Я!

Следующая стела пролетела мимо правого уха, и повернув под невероятным углом ушла вверх. Сзади раздались злые крики и ругательства. Кто-то помянул плод любви ежа и кобылы, с пожеланием нам на этом ездить. Я на бегу обернулась к Жэнет, которую крепко держала за руку. Та ответила возмущенным взглядом — эльфийский она понимает.

— Неотесанный мужлан!

Я согласно кивнула, стараясь не сбить дыхание, бежали мы уже минут двадцать. Книга в металлическом окладе, засунутая в импровизированную котомку, больно хлопала по спине. Пусть хлопает, может защитит от стрелы, когда действие заклятия кончится. Сколько там осталось? Вообще, рассчитано на 3 удара мечом, или 111 стрел. А сколько они выпустили? Не меньше пятидесяти. Надо же было напороться на засаду у самой крепости. Откуда только взялись? Это не отряд Альрика, другие.

Рениэль, бежавший впереди, резко свернул влево, мы за ним. Преследователи разразились разочарованными воплями. Загоняли. Впереди еще кто-то есть? Деревья и кустарник, внезапно кончились мы выскочили на открытое место и на высоком холме увидели крепость.

Это волшебным образом придало сил, мы кинулись вверх по склону с утроенной энергией. Справа, от неширокой речки, нам наперерез выскочил еще один отряд с десяток эльфов, но мы видели, что перехватить им нас не удастся. Только бы заклятие выдержало, от стрелы не уйдешь.

Я бежала и видела, как между зубцами крепостной стены замелькали фигуры воинов. Потом заиграл рог, узкие, высокие ворота медленно распахнулись и из них, попарно, вынесло десятка два всадников.

— Уходим!

Преследователи решили, что своя жизнь дороже. Нам вслед пустили еще штук шесть стрел. Они предсказуемо ушли в молоко, и мы смогли наконец перейти на шаг, дыша как загнанные лошади. Всадники разделились — пятеро повернули в нашу сторону, остальные продолжили погоню за лотосами. Эта пятерка шла прямо на нас опустив пики и не думая их понимать, что было... неприятно. И непонятно. Я непроизвольно встала за спину Даэлину, а Жэнет спряталась за мою. И только подъехав уже совсем близко, первый из всадников остановился, и удивленно спросил:

— Светлый князь?

— Не только, — промолвил Рениэль. — Высокий князь и княгиня.

Парень растерялся, еще бы — такие особы и без охраны, затем отдал приказ спешиться. В крепость мы въезжали с королевским триумфом. Если не считать внешний вид.

* * *

— Итак, восемьдесят пять. Провизии на три месяца. Не хватит — приманим птиц.

— Три месяца осада не продлится. Придет подкрепление — я отправил вестника. Брат или дед узнают обо всем уже завтра.

— Вы правы, мой князь, поэтому ждать они не будут. Я бы не ждал.

В пятистах — шестистах шагах, на пригорке чуть пониже нашего холма, ярким пятном на изумрудном ковре выделялся розовый шатер. Над шатром развевалось рубиновое знамя с белым стилизованным лотосом. Даэлин всматривался в него, сложив руки на груди. За его спиной стоял комендант крепости.

Я тоже посмотрела в узкое окно донжона. На другом берегу реки деловито сновали темно-зеленые фигурки — готовились к осаде. На этом берегу тоже самое — только отсюда не видно. Лотосы умудрились за три часа даже соорудить висячий мостик через речку. Видно ножки замочить опасаются, гады. Надо же было выбраться из лебяжьей пустоши, чтобы нас в тот же вечер заперли в крепости. Мы еще каким-то чудом умудрились проскочить мимо основных отрядов. Конникам, погнавшимся за лотосами, пришлось спешно возвращаться обратно — обогнув небольшой лес они вывернули прямо на ощетинившийся строй пехоты. Хорошо, что и для лотосов это оказалось неожиданностью, дорогу обратно в крепость они перекрыть не успели. Так — что ни помыться, ни переодеться мы не смогли, не до того было. Нас только накормили, да Рениэлю дали чьи-то новые штаны. А может и не новые, но хоть чистые и не рваные.

— Сколько их?

— Мы насчитали около семидесяти.

— Этого слишком мало. Странно.

— Да. Для полноценной атаки недостаточно.

— На что же они надеются?

— На свое подкрепление, — вставил Рэниель, поднимаясь из кресла перед жаровней, где все это время сидел. — И судя по их уверенности — оно придет раньше нашего. Если их семьдесят — надо выступать. Пока они не ждут.

— Если их действительно семьдесят.

— Есть сомнения?

Даэлин прошелся по комнате, остановился рядом со мной и зачем-то поправил выбившийся у меня локон.

— Как думаешь, — спросил он, продолжая смотреть на меня, но обращаясь к князю. — Зачем они сюда пришли?

Рениэль, обернулся и удивленно на него взглянул, но тут же задумался.

— Откуда они взялись?

— Из крепости под Серой горой. Всего день пути. Но ты прав...

— Да. Что же они крепость оставили на десяток воинов, а сами ни с того ни с сего сюда подались? Осадить нашу крепость? Таким количеством?

— Про нас они вряд ли знали... — задумчиво протянул светлый князь.

— Конечно, иначе нам так просто не удалось бы уйти. Мы друг на друга набрели случайно.

Рениэль, развернулся к Даэлину и выдвинул новую идею:

— А если там, — Он кивнул на шатер. — Высокорожденный? Тогда...

— Тогда, — Даэлин поморщился. — Тогда все сходиться. У вас ведь ни одного колдуна нет?

Комендант только развел руками. Мужчины замолчали и уставились на шатер за рекой, словно могли сквозь стены рассмотреть — кто там прячется.

— Лазутчик, — изрек Даэлин.

— Да, — согласился Рениэль.

— Благословенные, — С сомнением произнес комендант. — Лазутчик не сможет выйти из крепости незамеченным.

— Мой сможет. Заодно надо и провизию проверить. Проводите меня в амбары.

— Прошу за мной.

Я пристроилась сзади, мне очень захотелось узнать — при чем здесь амбар.

— Ира, — Даэлин оглянулся и с сомнением спросил. — Ты мышей не боишься?

Я отрицательно покачала головой и чуть не рассмеялась. Мыши! Какой ужас! То ли дело — домашний любимец Жэнет. Такая лапочка. Не знаю, что мне после лебяжьего болота может теперь страшным показаться.

Амбары оказывается были здесь— же, в донжоне. Мы спустились с четвертого этажа по винтовой лестнице до самого подвала и подошли к низенькой, но крепкой на вид двери. Комендант снял со стены масляный фонарь, отцепил от пояса тяжелую связку ключей, отпер висячий замок и предложил князьям зайти первыми. Я зашла после всех и не сразу смогла разглядеть из — за спин мужчин, почему они остановились на пороге. Когда же разглядела, то замерла не от страха, как опасался Даэлин, а от изумления.

Сказать, что вокруг были мыши — значит ничего не сказать. Тысячи маленьких черных глазок настороженно рассматривали нас. Маленькие серые комочки сидели на мешках с орехами и грибами. Покрыли серым, шевелящимся ковром крышки сундуков, в которых хранилось что-то очень для них вкусное. Многие успели забраться до середины деревянных балок, в надежде полакомиться сушеной рыбой и связками колбас, гроздьями свисавших с потолка.

— А вовремя мы, — негромко заявил Даэлин.

— Да, такая орава за одну ночь уничтожила бы все припасы. И лазутчика отправлять не надо, — подытожил Рениэль. — И так все ясно.

Даэлин шагнул вперед, мыши рванули врассыпную.

— Не так быстро, маленькие воришки.

Он опустился на колени, закрыл глаза и стал насвистывать тихую, шелестящую, очень простую мелодию. Мыши остановились. Затем, с опаской, стали подходить. Все ближе и ближе, пока не окружили его плотным строем.

— Справишься? — тихо поинтересовался Рениэль. — Они под чужой рукой и не глупые.

Даэлин только медленно кивнул так и не открыв глаза.

— Пойдем, княгиня. Не будем ему мешать.

Мы вышли чуть ли не на цыпочках. Но было у меня ощущение — хоть в барабаны бей, мышки на это и внимания не обратили бы.

— Что он им прикажет?

— Пока ничего. Просто... приручит, договорится. Это наиболее близкое слово. Лотос не знает, что мы в замке и не стоит пока ставить его в известность. Пусть думает, что все припасы в крепости пропали. А нам надо набраться сил.

При этих словах я не удержалась и зевнула, прикрывая ладонью рот. Жуть. Тоже мне высокая княгиня, первая дама, драгоценность дома и так далее и тому подобное. Веду себя как простолюдинка. То есть простоэльфийка. Как правильно — то? И мысли глупые. Как будто сейчас кому-то есть дело до этикета. Хотя вон — Рениэль как огурчик. Бодр, собран. И цвет лица — зеленый, огурчик и есть.

— Господин Т`Эйк, распорядитесь, чтобы высокая княгиня получила все положенное ей. Она не спала уже трое суток.

Не трое, а двое. В первую ночь в лебяжьем болоте мы благополучно спали. Это что же получается, мы там были всего двое суток с половиной? Как много всего произошло и за такое короткое время.

Двое суток или трое, а голова у меня действительно была тяжелая и глаза закрывались сами собой, хотя солнце еще стояло над горизонтом, пусть и клонилось к закату. Ноги тоже как свинцом налились. Ведь мы не просто не спали, мы за это время отмахали километров пятьдесят как минимум. Нет, что там пятьдесят — больше. Поэтому — как дочка коменданта вела в отведенную мне комнату, где уже сладко спала на медвежьей шкуре у жаровни Жэнет (не наспалась за шесть веков), как снимала с меня грязную одежду, я уже не особо понимала. Очнулась только от теплой воды, которой меня поливали из кувшина, чтобы отметить, что стою в широкой бадье, а две девушки меня натирают травяными мочалками. Потом меня облачили в длинную рубаху и стоило только коснуться головой подушки как я провалилась в сон.

А проснулась от взгляда. Именно так, не от прикосновения, не от чужого дыхания, а в глубокой уверенности — на меня кто-то смотрит. Даэлин стоял на коленях перед широкой лавкой, на которой я лежала (что поделаешь, это не королевские покои, чем богаты, тем и рады) опершись локтями на лавку и подперев ладонями подбородок.

— Устал?

Он молча покачал головой. Я сделала движение подвинуться, чтобы он мог лечь, но он удержал меня, снова покачал головой и сказал:

— Нет. Мне еще надо готовить крепость к защите.

— Как там мышки?

Он устало усмехнулся:

— Они в добром здравии. Передают тебе пожелание того же.

— Наверное разочарованы — пир не удался.

— Ну это как сказать. Скорее он отложен. Я их потом накормлю, когда поручение выполнят.

— А они надежные работники?

— Вполне.

Мы улыбались глядя друг на друга, ведя этот маловразумительный диалог. Но от него становилось тепло на сердце. Потом Даэлин вздохнул.

— Прости меня.

— За что?

— Я не должен был допускать такого.

— Чего, такого?

— Ты не должна была попасть в это кикиморово болото. Не должна была попасть в осаду. Это моя вина.

От удивления я села на ложе.

— Каким образом это стало от тебя зависеть? Как ты мог предвидеть, что мы столкнемся с разведкой лотосов? И что нас занесет в лебяжью пустошь? И откуда тебе было знать, что именно на эту крепость готовиться осада?

Даэлин сел на край лавки и взял меня за руку.

— Мне надо было приказать тебе оставаться в Иллеторе.

— А что бы было с тобой?! — меня аж заколотило от возмущения.

— Ничего, — спокойно ответил он. — Я не вышел бы вас встречать. Не встретился бы с лотосами. Так что ничего бы и не случилось.

Нет, эта семейка меня доконает. Вот так взяла бы и стукнула чем-нибудь тяжелым. Больно... Но без травм... Тут на полу зашевелилась Жэнет, пробормотала во сне, заставив нас вновь перейти на шепот.

— Невозможно все предусмотреть. И что мне теперь — всю жизнь сидеть безвылазно в княжеских палатах? Я маг, если ты не забыл.

— Не важно маг ты или нет! Пусть проваляться со своими планами. Ты моя жена, и мне решать, что ты будешь делать, а что нет! Никто другой не вправе!

— И я?

И только собиралась возмутиться, как Даэлин прибегнул к запрещенному приему — я не успела пикнуть как оказалась в его объятиях. Он сжал так крепко, что воздух вышел из легких, и стал целовать. Крепко, яростно, почти до боли. Так что голова закружилась.

— Я тебя не отдам.

— Да кому? Кто на меня покушается? — я попыталась снизить накал страстей.

А то так и задохнуться недолго. И вообще... Я вроде бы не собиралась становиться настоящей женой. А так... Сердце из груди готово выпрыгнуть. Но это ни о чем не говорит. Просто устала.

— Никому, — серьезно посмотрел Даэлин. Потом со вздохом добавил. — Угораздило же нас попасть именно в эту крепость.

— А чем плоха эта крепость? Хорошая крепость.

— Хорошая, — он помолчал и пояснил. — Именно отсюда мы с матушкой и отцом выехали в последний раз.

Мы замолчали и сидели так долго.

— Даэлин, если ты за меня волнуешься, то зря. Больше такого не повториться.

— Конечно. Как только придет подкрепление и этих вышибут с нашей земли, ты отправишься домой.

— В Иллетор?

— Да.

— Опять! Ты опять за меня решаешь!

— Хочу тебе напомнить — ты моя жена.

— Хочу тебе напомнить — фиктивная. Забыл, о чем мы договаривались?

— Не забыл. А ты не забыла?

Я уставилась на него, не понимая, о чем идет речь.

— Мы договаривались — развод, если ты не передумаешь. И три года еще не прошло.

— Если так будешь командовать — точно не передумаю и за десять лет.

Он быстро встал и прошелся перед лавкой, скрестив руки на груди и аккуратно обходя Жэнет. Потом присел на краешек, взял меня за руку и заглянул в глаза. Что он там увидит, интересно, в темноте.

— Ира, не думаешь о себе, обо мне подумай. На мне сейчас весь этот край, а придется постоянно оглядываться на тебя. А если лотосы узнают? Мне приставить к тебе сорок воинов? У меня каждый эльф на счету. Ты видела, что сегодня было в амбаре?

— Видела и что?

— Представь себе, что однажды ночью ты обнаружишь в постели змею ядовитую.

Меня передернуло. Я не боюсь змей как таковых, но умереть от яда не горю желанием. Но с другой стороны...

— А почему же ты до сих пор ее у себя не обнаружил? Лотосы знают о тебе.

Даэлин отвел глаза. Вот так. Потому что есть охрана не только из эльфов. И животные тоже наверняка постоянно следят за окружающим. Еще в Иллеторе, тогда уже близко общаясь со своим навязанным мужем заметила одну особенность — высокий князь хитрец и манипулятор. Иногда ему удавалось навязать свое мнение даже брату, несмотря на разницу в возрасте и не мягкотелый характер последнего. Только с Юэлином его методы давали сбой.

— Любовь моя, ну подумай сама — что тебе здесь делать? Здесь нет никаких развлечений. Я не смогу устроить для тебя ни охоту, ни пир. Даже выехать за пределы крепости ты не сможешь, чтобы не рисковать. Будешь целыми днями в окно глядеть и скучать? Ни красивых платьев, ни драгоценностей достать негде, да и перед кем ты ими похвалишься? Общество тоже... Очень простое.

Ой, напугал. Общество простое. Да это же счастье — никто не будет петь баллады про деву Мариэль. Но сказала я другое:

— Зато здесь не будет Генни.

— Он тебя обижал?!

Я обхватила колени руками и пожала плечами:

— Да как тебе сказать. Все в пределах приличия. Но он посмел за мной шпионить. Он постоянно мне язвит. Исподтишка. И других к этому подталкивает. Главе наушничает.

— Генни слишком много себе воли взял, — хмуро констатировал князь. — А Юэлин ему потакает. Я понимаю — он ему жизнь спас, чуть сам не погиб, но это не повод считать себя нам ровней.

Вздохнув обнял меня и добавил:

— Потерпи моя малиновка. Я скоро вернусь и поставлю его на место. Генни очень полезный эльф, просто заигрался. Из низов пробиться в главные советники. Вот голова и закружилась... Мне самому не хочется тебя отпускать.

— Так почему же?

— Я боюсь.

Слово прозвучало так тихо, на краю слышимости, словно он стыдился его. А, наверное, и вправду — стыдился признаться, что чего-то боится.

— Я не хочу, чтобы с тобой произошла беда. Не хочу, чтобы приходила во сне и говорила, что жалеешь, что меня встретила. И что я не смог тебя защитить.

— Это тебе говорил мой двойник в пустоши?

— Это говорила моя мать и отец.

— Что ты не смог их защитить?

— Да.

— Даэлин, — после короткого молчания я тихо позвала его из той дали, в которую ушли его мысли. — Это морок. Они не могли так сказать. Поверь, меньше всего они хотели бы, чтобы ты погиб вместе с ними.

— Иногда я думаю, — он гладил меня по волосам, не замечая этого движения. — Что мне стоило вернуться чуть раньше. Идти чуть быстрее. Ведь я мог бы тогда спугнуть лотосов. Или, не знаю... вовремя их заметить. Да даже один мой клинок мог... при удачном стечении обстоятельств... помочь. Может удалось увести хотя бы мать.

Но это не так, не так! Его вины в этом нет и не может быть. Но как ему это объяснить?

— Даэлин, сколько эльфов было в вашем отряде?

— Двадцать.

— Двадцать. А лотосов ведь меньше было — большими отрядами в рейд не ходят?

— Девять. С тем, которого я зарезал.

— И как они смогли всех убить?

Он вздохнул, отпуская меня:

— Сначала сняли часовых. Потом так же тихо убили тех, кто спал. Видно кто-то все же успел поднять шум — отец и мать оказались на краю поляны. У отца в руках была сабля. Только силы уже были неравны. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Разумом. Но вот здесь...

Он показал рукой на сердце. Я не знала, что можно еще возразить. Я, наверное, не самый умный человек. И психолог никудышный. Но промолчать не могу, я скажу это и будь что будет.

— Даэлин. Обещаю — я никогда не скажу тебе, что жалею о нашей встрече. Даже во сне.

— Клянешься? Подожди, нет! — тут же перебил он сам себя. — Не надо, не клянись. Я тебе верю.

Он очень долго смотрел мне в глаза, пристально и серьезно, мне даже стало неловко. Потом невесомо провел ладонью по щеке, вздохнул и вышел. Скрипнула дверь, за дверью о чем-то негромко перекинулись парой фраз и все затихло. Хотя нет, не затихло. На грани слышимости обнаружились звуки, пробивавшиеся сквозь стену. Я подошла к окну, выходящему во двор и открыла створки.

Во дворе с трех сторон горели невысокие костры, над которыми установили большие чаны. Туда и сюда ходили эльфы, что-то носили, у левой стены, под навесом работал кузнец, на стене едва виднелись две фигуры, разглядывавшие противника. Мне показалось — это были Рениэль с комендантом. В крепости никто не спал. Закрыв ставни, я вернулась к лавке, и забралась под шелковое одеяло, размышляя — ложиться ли спать? Если закрыть глаза и постараться уснуть, то усталость свое возьмет, но остальные ведь бодрствуют. Только я прохлаждаюсь. А с другой стороны, чем я им помогу? Хотя, как это чем? Я маг или не маг, в конце концов? Почти все мои артефакты пропали, но я ведь не зря уже восемь месяцев учусь — некоторые заклятия наизусть помню. Они правда, примитивные и крови на них надо много, зато очень действенные. Как дубина. По принципу — сила есть ума не надо. Я зажгла от угольков в жаровне две свечи, перенесла их на маленький стол у окна и выбрала из деревянной ступки самое исписанное гусиное перо. Вполне подойдет. Из кармана достала лиловую ленточку, ту самую, с рукава Рениэля. Подумала и добавила небольшой круглый камешек, который лежал на стопке бумаги, не давая той разлететься от ветра. Пожалуй, хватит.

Дочь коменданта — Нанделе, зашла в спальню ранним утром, когда солнце еще и не думало выходить из за горизонта, но стены замка уже хорошо различались в голубоватой дымке уходящей ночи. Она открыла дверь, да так и замерла на пороге, не решаясь войти. У меня не было возможности ей что-либо объяснять. Я в этот момент стояла посреди комнаты и сосредоточенно, тонкой струйкой лила из кубка на камешек кровь. Левый рукав у меня был до локтя перемазан в этой же крови, и пара кровавых отпечатков на рубашке слева. Сюда добавить суровый вид, зеленоватый цвет лица (а попробуйте-ка выцедить из себя пол литра крови, всю ночь работать да вдобавок еще стараться не накосячить под конец, когда стало уж совсем тяжко) и невнятное бормотание. Натуральная ведьма — та которая на ужин съедает дюжину прекрасных юношей. Или чем они там себя в балладах пугают. К ее чести девушка не упала в обморок, только ойкнула и спряталась за дверь, но любопытство взяло верх над страхом, и она продолжила заглядывать в маленькую щель.

— Принцесса, вы колдуете!?

Чего я не ожидала, так это пробуждения Жэнет. Нити дернулись словно обладали собственной волей, их потянуло в стороны, грозя разорвать. По комнате закружился ветер, опрокинул стакан с перьями, со стола слетела бумага, погасли свечи, а я лихорадочно начала связывать формулы пока все не рассыпалось. Все-таки Лис не зря со мной возился (особенно после того случая с телегой). К моему собственному удивлению заклинание встало в артефакт как влитое. Я им даже залюбовалась — такое оно получилось четкое, красивое. Да... вот только один предпоследний узел завязался странным образом. И переделать теперь уже не получиться, а отдавать такое страшновато. Вроде и не должен этот узелок сильно все испортить, но кто его знает. Обидно, столько трудов и все насмарку. Я достала ленточку и перо и внимательно их осмотрела. Ну хоть эти у меня вышли совершенно правильно. Точно по учебнику. А камешек я пока возьму себе, покажу потом Лису — может и он пригодиться. Только после этого взглянула на свою фрейлину. Ее все произошедшее нисколько не напугало, скорей она решила, что так и надо.

— Жэнет, ты есть не хочешь?

— Хочу.

— Я тоже. Очень.

В дверь проскользнула эльфийка — поняла, что все страшное закончилось и забегала вокруг пытаясь одновременно снять с меня рубашку, надеть платье, вспомнить, что платье надевается на рубашку, залезть в сундук, где лежала ее одежда, переворошить его снизу доверху, ища какую-то особенную, шелковую, ведь другие мне не подойдут. Все это под беспрестанное чириканье Жэнет, которая в свою очередь стала наводить порядок в комнате. Ну как порядок... Как она это понимает. Вдвоем они умудрились устроить такой ералаш, что усталость сделала мне ручкой и испарилась в неведомой дали. Зато есть хотелось зверски. Просто до жути. К счастью долго ждать завтрака не пришлось, когда в сопровождении девиц я спустилась в трапезную, там уже вовсю звенели тарелками и ложками.

При нашем появлении, эльфы повскакали с мест и стали вразнобой кланяться, старательно пытаясь не смотреть на мои ноги. Нанделе на голову меня ниже и ее платье мне до середины голени. Смешно, чего тут стесняться — я ведь в сапогах. Комендантских. У нас с ним одинаковый размер. Ну, высокая я княгиня, даже по меркам эльфов — мы с Даэлином одного роста.

Во главе стола, сидел Даэлин, справа от него Рениэль, следом комендант и еще один эльф, которого я еще не знала. Места слева пустовали. Комендант обошел стол и подвинул для меня резное, ничем не обитое кресло рядом с мужем. Я села, стараясь не сильно двигать левой рукой. Что за напасть такая — то перелом, теперь порез. Чтобы его заживить нужно поесть за двоих, а пока приходиться терпеть. Жэнет не дожидаясь приглашения тут же уместилась рядом со мной. Я наклонилась к ней и тихо объяснила:

— Жэнет, ты моя фрейлина, но Нанделе наша хозяйка... Это ее место.

Девочка обиженно вздохнула, и послушно пересела дальше. Зато потешно надулась от важности, когда та же Нанделе принесла на подносе и поставила передо мной и ней тарелки с кашей с мясом. А уж когда сидевший напротив эльф совершенно серьезно спросил, что ей налить — травяного отвара или вина, преисполнилась ощущением собственной значимости окончательно:

— Благодарю. Я не пью вина по утрам.

— Очень похвально, юная госпожа, — без тени улыбки похвалил эльф.

— Как вы спали, моя драгоценность? — поинтересовался Даэлин.

— Честно сказать, я не спала.

— Отчего же? Это маленькое недоразумение, — Даэлин кивнул в сторону окна. — Не стоит вашего сна. Ведь так? — обратился он к Рениэлю.

— Несомненно. Наши доблестные воины сотрут этих лотосов в порошок. Волноваться совершенно не о чем.

Я растерялась от полного несоответствия фактического положения дел и произносимых слов. И наконец поняла, что эльфы просто включили режим �куртуазная беседа с беззащитной госпожой�. Самое время и место. Хотя, чему удивляться. Это как раз в их духе — пускай война, пожар, наводнение и чума разом, но благородный господин должен с упорством шарманки уверять свою прекрасную даму, что беспокоится совершенно не о чем. Он обо всем позаботится, тем или иным способом. Помнится, до глубины души поразила одна баллада, исполненная на день зимнего солнцестояния, о храбрейшем и учтивейшем... Как его там... не помню. В общем дело было так — враги окружили дом этого учтивейшего, когда там находилась его прекрасная дама (у меня создалось стойкое впечатление, что дом окружили эльфы ее мужа с ним же во главе). И этот... странный господин все уверял ее, что ей все примерещилось — нет, это не приказывают из-за стены выйти, это деревья расшумелись. Нет, это не ворота выносят, это гроза вдалеке прогремела. Нет это не крики умирающих домочадцев — это жаворонки поют. Можете сама убедиться госпожа моего сердца — посмотрите в окно. И вот когда несчастная госпожа, в полном онемении от происходящей фантасмагории обернулась к окну (ну правда — может птички расчирикались) учтивейший господин ударил ее ножом прямо в сердце. И она �упала как дождь на лист яблони, ничего и почувствовать, не успев�. Очень обрадовала концовка баллады, где этого горе — любовника убивают. Но мои дамы почему-то плакали.

Только я-то не беззащитная.

— Я не спала, потому что решила— вам могут пригодиться эти артефакты, мой господин.

И когда выложила на стол перышко и ленточку с Даэлина и Рениэля разом слетел этот идиотский образ.

— Что они делают? — деловито поинтересовался Рениэль.

— Это, — Я взяла перышко. — Сделает смерч. Он пройдет по вражескому войску. А это — ударит молнией в нужное место. Правда, для молнии обязательно нужны облака, пусть не над головой, но хотя бы в четверти дня пути.

Все посмотрели в окно — небо становилось светлее и облаков не наблюдалось.

— Я буду посылать птиц, проверять, — предложил Рениэль.

— Благодарю вас, высокая княгиня. Вы гордость нашего дома.

Ну, до гордости еще далековато. Вот если бы Лис был здесь, вот кто действительно стер бы лотосов в порошок. Только он даже не знает, где мы.

— И ценность, — с намеком вмешался Рениэль.

Даэлин кивнул. О чем это они? Спросить я не успела, высокий князь взял ложку, и все приступили к трапезе вслед за ним. Все мои усилия уходили на то чтобы не наброситься на еду как оголодавший волк. В течении завтрака меня познакомили с эльфом, который оказался помощником коменданта. Просветили насчет предполагаемой подмоги — ответа не было — пока еще птица прилетит обратно. Эльфы за соседними столами, поев, уходили, на их место приходили другие. В маленьком зале стоял негромкий гул и стук ложек. Я попросила вторую тарелку каши и съела ее уже не так быстро. После двойной порции потянуло в сон, и я уже всерьез раздумывала — не пойти ли доспать, то что не успела, а рану на руке, так и быть потом затяну, как нашу мирную трапезу прервали самым беспардонным образом.

За воротами протрубил рог. Гул в трапезной затих, все обернулись к нам.

— Похоже, Т`Эйк вас приглашают на переговоры, — произнес Даэлин. — Что ж, идите. Не будем невежами.

О, переговоры!

— Разрешите пойти с вами!

— Конечно, если вас это развлечет. На стену пониматься не будем, останемся на лестнице. Незачем им нас видеть.

— И я! И я!

Я извиняясь посмотрела на коменданта:

— Хорошо, Жэнет, только не выдай себя. Будем считать, что это прятки.

— Конечно, принцесса! Я знаю, как себя вести. Когда батюшка мне говорил не шалить и сидеть тихо, я всегда его слушалась.

Вот я себе беспокойство устроила своими собственными силами...

Когда комендант, облачившийся в легкую кольчугу и шлем поднялся на южную стену, там уже собралось солдат тридцать. Он нахмурился и рявкнул на эльфов — народ сразу рассеялся по периметру крепости. Т`Эйк поправил шлем, вставая между зубцов башни.

— Кто потревожил нас и по какому поводу?

За стеной помолчали, а затем звонкий молодой голос, рисуясь, выдал:

— Ривелин, светлый князь из дома Лотосов предлагает гарнизону открыть ворота и впустить его и свиту. Князь дает свое слово, что каждому из вас будет позволено уйти невредимым с мечом, топором и ножом. Светлый князь милостью своею разрешает взять каждому имущества столько, сколько он может унести сам. Лошадей, луки и огнестрельное оружие, буде таковое имеется оставить в крепости. Если кто захочет перейти под руку князя, то получит все свое имущество в целости и сохранности и жалованье за год. В случае же отказа пощады не будет. Что ответите?

— Серьезное предложение. Нам нужно посоветоваться.

— Князь дает времени до полудня.

Раздался стук подков, а уже отъехав, видимо вспомнив еще нечто важное парень крикнул:

— И кладовые свои проверьте!

Раздался удаляющийся смех. Рениэль с Даэлином с улыбкой переглянулись. Жэнет все время чуть не подпрыгивала то ли от возмущения, то ли от нетерпения. Комендант, постоял, поглядел вслед парламентеру и спустился к нам.

— Вы слышали мои господа. Что ответим? Будем тянуть время?

— Бесполезно, — пожал плечами Рениэль. — Слышите — стучат. Не отложит он приступ.

Комендант кивнул.

— Четыре требушета с южной стороны и два с западной — там место ровное. Как раз к полудню и будут готовы.

— Откуда снаряды берут?

Комендант кивнул куда — то на юго-запад, как будто из-за стен можно было что-то увидеть.

— Там недалеко излучина, берег подмыло и холм осыпался. Бери сколько хочешь. Мы оттуда брали.

У восточной стены лежала внушительная гора камней. Как раз сейчас с десяток эльфов наполняли ими деревянные ящики и тащили наверх.

— Жаль не понятно — с собой они снаряды привезли? Стенобитные.

— Требушеты строят не самые большие.

— Значит стены пробивать не будут. Будут пробивать западные ворота. А они у нас железом укреплены. И хорошо укреплены.

— Или по воинам.

— Или и то и другое. Впрочем, если все же они снаряды привезли, что им мешает потом большие построить?

— Вряд ли они останутся на долгую осаду. Хотя, за семь дней построят...

— В любом случае в снарядах у них недостатка не будет. Нам надо подготовиться, Т`Эйк. Оставьте здесь помощника.

— Что мы знаем о нем? Кроме того, что колдун он слабый.

Военный совет проводили в спальне коменданта — других свободных помещений не оказалось. Жэнет отправили в помощь Нанделе, не столько затем, чтобы той помогать, сколько затем, чтобы под ногами не путалась.

— Дальний родственник, — задумчиво начал перечислять Даэлин. — Точного родства даже не знаю... Слабый колдун, ты прав, хотя не будь мы здесь, нашим пришлось бы туго. Есть одно — но. Слабый то он слабый, но ему уже триста. Если дожил до таких лет, значит, далеко не дурак.

— Ну с нами ему не тягаться.

— С тобой, да.

— Брось, Даэлин. Перестань. Твой отец был сыном Юэлина, его плоть и кровь. И ты легко встаешь в круг.

— Этот Ривелин тоже, кстати, встает в круг.

— Только круг ему сейчас не с кем составить.

— Да, нам повезло. Ладно, хватит пустых разговоров. Что будет делать он, и что будем делать мы?

Рениэль начал загибать пальцы, перечисляя варианты:

— Крупные стену не одолеют. Птицы, насекомые, змеи. Пожалуй, все.

— Ну ты хватил. Что-то одно. Ну два. Больше он просто не потянет.

— Тогда пчелы. Взять под свою руку легко. Остановить трудно. А вреда много принесут, до смерти закусают. Да и не потребуется до смерти, все сами со стен сбегут.

— Что можем противопоставить?

— Птиц, разумеется, кого еще.

Даэлин задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла.

— Птиц надо много...

— Значит, круг.

— Да, но даже с кругом может не хватить... Где мы столько возьмем... И на это нужно время — вот если бы мы знали точно, что пчелы...

— Можно разжечь дымовые костры на стенах, — встрял Т`Эйк.

— Хорошая идея, — кивнул Рениэль. — Подготовьте. Главное, чтобы он птиц не позвал вместо пчел. Вот будет потеха.

— Ну подерутся наши против его, не до эльфов им будет, — махнул рукой Даэлин. — Нет, пчелы самое опасное. Эти не отступят. Вот если бы дождь пошел...

— Кстати, — Рениэль резко встал и подошел к окну.

Он долго всматривался в небо, что-то выискивая потом вытянул вперед руку и зашептал тихий странно-певучий речитатив высокого наречия, из которого мне удавалось расслышать лишь отдельные слова. С неба раздался клекот и прямо на ладонь князя спикировал маленький ястребок — перепелятник.

— Поднимись вверх. Посмотри — есть ли где большие тучи и возвращайся.

Ястреб наклонил голову, словно пытался осмыслить приказ, моргнул и сорвался вверх. Отсутствовал он минут десять и когда вернулся, пристально уставился в глаза светлому князю. Тот в ответ так же, не мигая, смотрел на него. У него даже зрачки сузились как у ястреба. И так они, молча, глядели друг на друга, словно единая скульптурная композиция.

— Идет большой дождь с грозами как раз в четверти дня пути. Жалко, движется на юг, нас минует. Но молнию можно призвать.

Ястреб встряхнулся, оглядел всех и рванул прочь. Свой долг он выполнил.

Эх... Лис умеет призывать дождь. Альрик вон тоже умеет, а я — нет. Если бы я знала формулу заклинания... И ветер мне хорошо удается — учитель вообще считает, что это моя стихия. Я, конечно, видела это заклинание у Лиса, даже разбирала худо-бедно, но смогу ли его повторить — вот вопрос. И хватит ли у меня сил?

В дверь вежливо постучали, и вошел эльф средних лет. Еще в трапезной было заметно, что в крепости не так много молодежи. Меньше половины — точно. В руках у него дергался небольшой, завязанный бечевкой, холщовый мешок.

— Лазутчика поймали, благословенные!

Он прошествовал к столу и положил мешок. Даэлин наклонился и погладил того, кто там находился. Я не успела моргнуть, как он отдернул руку, а с внешней стороны мешка, пропоров его, оказались два остреньких, как иголки зуба.

-Шшшшш. Тихо... Что ты так боишься... Иди сюда малыш.

Очень аккуратно высвободил зубки и неожиданно для меня развязал тесемку. Мешок затих, затем оттуда высунулся темно серый, чешуйчатый нос, появилось раздвоенное жало, и осторожно показалась голова с двумя желтыми пятнышками и черными любопытными глазами.

— Это не лазутчик, — объявил князь. — Но спасибо, что поймали. Будет нашим. Иди ко мне.

Змейка посомневалась, но все же медленно выползла из мешка и забралась на подставленную руку.

— Мы оставляем вас душа моя. Я пришлю Нандаро, он будет сопровождать вас, если потребуется. Прошу никуда не выходить из комнаты, без крайней нужды.

Даэлин значительно посмотрел на меня, и я со всей искренностью, на какую была способна, ответила:

— Конечно. Без крайней необходимости не выйду.

Глава 13

Время до полудня пролетело мгновенно. Собственно, я и не заметила, как солнце поднялось в зенит. Я вспоминала. Извела десять листов бумаги, исчеркала восемь вариантов, но вспомнила и записала формулу. Наверное, без ошибок — очень на это надеюсь, а то с моим багажом знаний... Сонливость исчезла, и голова соображала кристально чисто, но оставалось ощущение, что я не в своем теле, а управляю им откуда-то снаружи. Опять жутко захотелось есть. Пришлось просить Нандаро принести чего-нибудь из кухни и побольше. Он изумился, но беспрекословно выполнил приказ. Не привыкли еще эльфы. В Рондане вот все знают, что маги едят как не в себя, что мужчины, что женщины. Ветер вообще с собой постоянно носит жестяную коробочку с леденцами. Себе такую заказать что ли?

Дверь отворилась, в комнату со словами �я первая!� влетела Жэнет. Нандаро едва успел подставить сапог, чтобы его не хлопнуло отскочившей дверью по лбу. Руки у него были заняты двумя мисками — в одной лежали румяные булочки, еще горячие, в другой — три кольца колбасы. От запахов закружилась голова и я даже непроизвольно сделала шаг вперед. Хорошо, удержалась — высокая княгиня набрасывается на еду и с урчанием поедает ее — вот это картина.

— Простите княгиня, на кухне нашлась только колбаса с чесноком.

— Не страшно.

Я начала сдвигать бумаги на край стола, Жэнет бросилась помогать, в результате перепутала все что можно, часть уронила, а на один из листов пролила чернила. Хорошо, что я уже заучила формулу. А неплохо бы этого ребенка во вражеский лагерь отправить, тогда и дождь с птицами не понадобиться. Тогда вообще ничего не понадобиться, лотосы сбегут, сверкая пятками, если в живых останутся, конечно.

Есть пришлось руками, но это у эльфов в порядке вещей, никаких традиций я не нарушила. Вспомнилась Иолата — как она убеждала меня взять ее с собой, апеллируя к соблюдению этикета. Ей бы в голову не пришел теперешний расклад. Что там с ней? Вылечил ее Лис? Где сейчас наш отряд?

Я успела доесть последнее кольцо, когда за стеной загудел рог.

— Что это?

— Пришли за ответом, — спокойно просветил меня Нандаро.

Он сидел на лавке у стены и вырезал что-то из деревянного чурбачка, размером с мелкое яблочко.

— Если крепость сдается, вывешивается флаг с символом победителя.

— Откуда же он возьмется? — удивилась я.

— Взять белое полотно и нарисовать, — как маленькой пояснил эльф.

— А если не сдается?

Тут парень сделал круглые глаза и ринулся к окну, будто в это самое окно, прямо сейчас, намеревается пролезть дракон собственной персоной. В то же мгновение со стен крепости раздался залихватский мотив флейты и грянула песня:

— Король Олаф, моржовый (это слово я не поняла), отправился в поход!

Нандаро резко захлопнул и внешние и внутренние створки и еще и встал в проеме, словно собой загородить его хотел. Мы в молчании посмотрели друг на друга. Потом он достал свою деревяшку и принялся сосредоточенно ее разглядывать. Я отвела взгляд, решив, что ну его, не буду я уточнять, о чем они там поют. С улицы доносились отдельные слова, я делала вид, что не прислушиваюсь. Все равно ничего толком не поняла, кроме того, что этот король увлекался спиртным. А половины слов я даже не знаю, как ни странно. Но догадываюсь.

Мне надо поторопиться. От того что я тут сижу тучка не появиться.

— Нандаро, Жэнет, мне нужна абсолютная тишина.

— Вы будете колдовать?

— Да.

— А папенька говорил, что колдовать больше двух раз в день нельзя. А вы уже четыре.

— На нас напали, Жэнет.

— Княгиня, — вмешался охранник. — Может дитя дело говорит?

— А будет лучше, если крепость возьмут, и я в плен попаду?

— Этого не будет!

— Не будет, если каждый сделает что сможет. Все, не перечь мне.

Эльф еще что-то бубнил себе под нос о том, что нажалуется мужу, но на лавку сел вместе с Жэнет. Оттуда они с интересом на меня глазели, синхронно положив руки на колени, как дети в храме. Так, ладно, не будем отвлекаться. Успокоились, вдох, выдох. Потянули нить, связали первый узел — самый простой, сердцевину. Подхватили следующую... Все произойдет быстро, буквально за десять, пятнадцать минут, главное не отвлекаться, делать все споро, аккуратно и строго по схеме. А завяжем... завяжем на миску из-под колбасы, чего ей зря на столе стоять.

— Все. А теперь идем во двор. Нужно послать ветер.

— Князь не разрешил.

— Хватит! — сама не знаю отчего я сорвалась, не иначе — бессонная ночь повлияла. — Нандаро хватит. Я зря старалась? Лотосы в атаку еще не пошли, колдовство получилось хорошо, и я не намерена упускать наш шанс! Я иду во двор, пока не поздно и вызываю дождь. Потом вернемся.

Жэнет я приказала оставаться в донжоне. Нандаро все-таки настоял на том, чтобы я надела доспехи. Это задержало нас еще минут на двадцать. Сначала он бегал за ними. Потом я надевала длинную, толстую стеганную куртку в которой мне мгновенно стало жарко. Следом дошла очередь до кольчуги. Я подняла руки, словно сдаваясь в плен и эльф кое как ее на меня накинул, при этом ухитрившись больно стукнуть по макушке. Как они ее в одиночку надевают? Я сразу почувствовала себя нагруженной лошадью. Даэлин как-то говорил, что кольчуга не тяжелая — врал. Мне показалось, на меня навьючили килограммов пятьдесят. Но апофеозом стал шлем. Когда Нандаро нахлобучил его на меня, я разом и оглохла — поддоспешник тоже оказался стеганным и ослепла — прорези для глаз хоть и были не маленькими, но оказались низковато расположены. Так и стояла посреди комнаты железным пугалом. Как бы еще спуститься в таком прикиде — если я сейчас навернусь на лестнице — костей не соберу. От всего остального пришлось отказаться — я это на себе просто не унесу.

Во дворе охранник озабоченно повертел головой и подвел меня к самой крепостной стене, той, что выходила на запад, под каменной лестницей, ведущей наверх. Я поставила миску на землю и развязала бинты на левой руке. На последнем обороте пришлось сорвать подсохшую материю и руку дернуло болью. Красные капли медленно начали капать в посуду, как обычно исчезая, едва прикоснувшись к артефакту. Сейчас... Минут пятнадцать — двадцать... Придется подождать. Открывать рану сильнее у меня уже не было никаких сил, руку и так словно током бьет. Эльфы ходили наверху, негромко переговариваясь. Во дворе кроме нас никого не осталось. Минуты текли медленно, эльф нервничал, но молчал. Над посудиной закружился пока совсем невидимый смерч. Мы отошли подальше. Смерч рос, поднимался ввысь, поднимая пыль, его уже стало хорошо видно. На стене кто-то крикнул — �Смотри, смотри!�. Вот сейчас он поднимется над стенами и лотосы поймут, что в крепости — маг. Хотя, могут посчитать, что это комендант артефакт задействовал... Ладно, может наоборот, испугаются и уйдут подобру, поздорову. Смерч нехотя оторвался от земли и рванул ввысь. А у Альрика он раза в три больше был.

— Все, Нандаро. Помоги мне.

Эльф быстренько забинтовал многострадальное запястье, поднял зачем-то миску и застыл. Я тоже услышала ровный, странный гул — так завывает ветер в щелях, зимой.

— Ложись!

Удивительно, как быстро я уже выполняю эту команду. Нандаро прижал меня к самой стене, упал рядом, прикрывая, и выставил перед лицом нашу миску, как маленький щит.

— Закройте глаза! Нет, лучше отвернитесь!

В ту же секунду в стену донжона, прямо напротив нас на высоте четырех человеческих ростов ударилась и разлетелась в стороны куча булыжников.

— Отвернитесь!

Я не спорила и чуть не носом уткнулась в каменную стену, поросшую влажным мхом, с явственным запахом грибницы. Что же это такое! Ну почему этому кошками драному Ривелину именно сейчас вздумалось начинать атаку? Позже минут на пять он это сделать не мог? Или это я своим колдовством его спровоцировала?

Следующая порция булыжников ударила в крепостную стену, где то сверху. На нас посыпался мусор из каменной крошки, вверху заорали, поминая сколопендру и господина — отца главного лотоса. Голос был слишком бодрый для раненного — значит или испугался, или поцарапало щебнем. Не давая опомнится, по донжону застучал новый град из камней. И снова удар, и снова на голову сыпется крошка из камня. Голос наверху загнул уже что-то совсем нетипичное, я такого и не слышала ни разу. Как много интересного от меня скрывали. Слева, сверху раздался совет:

— Уходи оттуда, пока без головы не остался! Видишь, здесь пробивать будут!

Это что получается, именно это место лотосы выбрали для прорыва? Додумать не получилось, Нандаро вскочил, крикнул — �Четвертая!�, схватил и потащил меня в сторону донжона. Я, со сползшим на глаза шлемом (Не мог поменьше выбрать! Или просто уши у меня не такие?), бежала за ним, не понимая куда бегу и какая такая — четвертая? Не одолев и трети расстояния, разделявшего нас с башней, Нандаро прислушался, и ничего не объясняя, развернулся назад, опять к стене. Я чувствовала себя тряпичной куклой, попавшей в водоворот. Где-то в высоте раздался шелест тысячи крыльев и длинная, больше шага длинной, стрела воткнулась слева. Следующая впилась в землю прямо перед нами, третья опять слева, прошив насквозь деревянное ведро с водой, неведомо каким образом здесь очутившееся. Впрочем, я мгновенно перестала считать — их оказалось слишком много. Нас с Нандаро спасли остатки вчерашнего заклинания — другой причины, почему мы не оказались убиты, не наблюдалось. Мы прижались к стене, наблюдая, как двор на глазах прорастает стрелами как спина ежа иголками. �Не высовывайся!� — завопил кто-то сверху, точно не нам. Мы то, как раз, были хорошо защищены с юга стеной, с севера башней. Вот если лотосы начнут стрелять с запада или востока, будет плохо. Словно в ответ на эти соображения с запада послышался уже знакомый гул. Нандаро совсем невежливо уронил меня опять на землю и закрыл собой. Камни снова ударились в западную стену, по зубцам башни, следующий удар пришелся туда же. До нас не долетел ни один — оказалось далековато. Повезло.

Стрелы перестали лететь с такой плотностью, но о том, чтобы перебежать двор теперь и речи не возникало. Невозможно предсказать, когда и куда прилетит следующая, и не окажется ли она роковой. Нандаро затравлено озирался, только спрятаться было негде. Небольшие деревянные навесы и легкие, плетеные постройки внутри двора были для стрел, что нитка для иголки. Он, наверное, уже сто раз проклял меня за упрямство. Сверху вновь ударило, окатив нас очередной волной осколков. Я уже не поднимала головы, только считала — �раз, два, три�. Сама не знаю — зачем. Теперь лотосы били планомерно в одно и то же место — видно, пристрелялись. Самым лучшим вариантом при таком положении вещей было остаться здесь. Все же, несмотря на сыплющийся щебень, место, где мы оказались, было самым безопасным. Но судьба, или мой дурацкий характер решили иначе.

Между третьим и четвертым залпом случилась небольшая заминка. Наверху кто-то крикнул — �Куда!�, следом послышался знакомый гул, и булыжники застучали в четвертый раз. Наверху раздался вскрик, а на нас упал меч. Хорошо хоть не острием, а рукоятью. Нандаро встал и зачем — то его поднял. Потом задрал голову, пытаясь рассмотреть, что происходит наверху. Наверху кричали.

— Осторожно, не за ноги!

— А за что?!

— Голову оторвешь!

— Что там отрывать — то?!

— Да жив он!

— Не может быть?

Последнюю фразу произнесли потрясающе спокойно и негромко, с таким невероятным изумлением, что стало ясно — вот там, наверху, дружинник искренне недоумевает — как это кто-то может быть жив?

Так жив он там или нет? Мне-то что делать? Я лечить умею. Лис меня на это усердно натаскивал.

— Тащи!

Наверное, все же, живой, не стали бы мертвого вытаскивать? Я встала и постаралась рассмотреть, что там происходит. Как же страшно туда идти. Может он все-таки умер? От этой мысли я поморщилась, поймав себя на том, что именно этого и хочу. Чтобы не идти наверх. С другой стороны — если умер, мне там делать нечего! Ведь нечего — же!

— Дышит!

Ну вот и все. Хватит трусить, идти надо, могу не успеть.

— Стойте!

Нандаро опомнился, когда я уже побежала по лестнице, и кинулся вслед. На верхних ступеньках он схватил меня за голень и дернул на себя. Я упала на колени, прямо на камни, он тоже, и положил мне руку на голову, не давая выпрямиться.

— Куда! Стрелы!

— Да знаю я!

Мы огляделись и увидели раненного в десяти шагах от нас, там, где южная стена соединялась с восточной. Над ним наклонились трое эльфов. Один проверял стрелу, неглубоко застрявшую под правой ключицей. Другой держал голову, а третий рассматривал лицо пострадавшего. Мы с Нандаро как были на коленях, так и поползли к ним. Пару раз через зубцы крепости пролетали стрелы — останавливаться нападавшие не собирались. Мне мешала юбка, приходилось ее придерживать левой рукой — да, той самой, порезанной. С восточной стены, низко пригибаясь, подбежал четвертый воин со сложенными гармошкой широкими льняными бинтами. Первый эльф, наконец, решившись, взялся за древко стрелы у самой раны и резко выдернул ее. Из раны тут же побежал тоненький ручеек крови, но быстро иссяк. Раненый застонал. Ему развязали ремень и сняли кольчугу, стараясь не задевать голову. Я осмотрела рану — она оказалась пустяковой, на глубину наконечника. Кольчуга сделала свое дело, иначе пробило бы насквозь. Не из-за этого он сознание потерял. Эльфы начали перевязывать плечо, а я занялась головой — плечо и само заживет.

Здесь все было серьезней. Сначала вообще показалось, что лица нет. Камень попал прямо между глаз, смяв наносник шлема и буквально вмяв его в мягкие ткани и кости, осколки которых торчали из розовой каши мяса. Кровь натекла в закрытые глаза, и было непонятно, сохранились ли они. Крови было столько, что она стекала на шею, и лилась из-под шлема, замарав и руки держащего голову и его штаны. Теплая, мягкая волна поднялась у меня из желудка и ударила в лицо. Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться и глядя в небо. Вот будет потеха, если лекарь в обморок упадет. И будем тут лежать оба.

Опять не о том думаю.

— Его надо... — слова получились едва слышными, и пришлось повторить, — Его надо снять. Только аккуратно.

— Что вы здесь делаете? — спросил меня тот эльф, что перевязывал сейчас плечо.

Вот как всех интересует этот вопрос, будто более важных нет! Я так на него взглянула, что он осекся и решил не лезть. Остальные растерянно смотрели на раненного, соображая, как снять шлем. Задача то нетривиальная.

— Отогнуть надо, — посоветовал эльф с бинтами.

— Точно. Держи крепче.

Тот, что держал голову, вцепился в шлем, а второй аккуратно пальцами начал загибать наносник наверх. Пальцы у него соскальзывали из-за крови, Нандаро зашел с другой стороны и тоже начал помогать. Вдвоем, мало-помалу, удалось отжать металлическую полоску.

— Костры! — завопил вдруг Рениэль откуда-то с северной стены — Костры зажигайте!

Потрясающе. Только пчел нам сейчас не хватало. И дождь не скоро.

Шлем медленно стянули, обнажив пропитавшиеся кровью белокурые волосы.

— Княгиня, нам надо к стенам.

— Да, идите, дальше мы сами.

Эльфы поспешили к низкому, обмазанному глиной, бочонку с широким горлышком, в котором уже лежали обмотанные просмоленными тряпками деревянные чурбаки и начали разжигать их. Один высекал кресалом искры, второй медленно обмахивал чурбаки нашей миской. То есть Нандаро ее сюда приволок? В одной руке меч в другой миска? Какая полезная вещь оказалась. Так, не отвлекаться!

Я переместилась поближе к раненому, закрыла глаза, глубоко вздохнула, входя в состояние транса, и открыла уже с другим зрением.

Итак, что мы имеем. Носовая кость — вдребезги, но сложить можно, главное, чтобы она не перебила ничего важного. О хрящах и говорить нечего, но как раз они сами встанут. Верхняя челюсть — нос. Грустно, но по крайней мере это не крошево. Сейчас заглянем — что там за всей этой мешаниной. А парень — то везунчик — глаза на месте. Хотя неизвестно, будет ли он видеть, нельзя сбрасывать со счетов контузию — вон до сих пор в себя не пришел. С мозгами я работать не умею. Да и никто здесь не умеет. Дальше. Сосуды порваны, о нервах и мышцах и говорить не приходится. Скуловая кость. Не задета скуловая кость, ни правая, ни левая. Все, можно начинать. Ты у меня еще красавчиком будешь.

Последующие полчаса я не видела, что творилось вокруг. А когда закончила и огляделась, окружающая обстановка поменялась кардинально. Было тихо и в тишине мерзким негармоническим обертоном впивалось в уши жужжание. Пчелы не висели сплошной тучей, как мне почему-то представлялось утром. Они носились вдоль стен. Иногда пытались подлететь, но запах дыма их отпугивал и насекомые недовольно возвращались назад. Дым стлался над стенами — черный и донельзя едучий я даже закашлялась. Он поднимался чуть выше половины человеческого роста и медленно рассеивался, переваливаясь по обе стороны стен. Западная стена тоже не была уже прежней — прямо посредине вместо зубцов зияла дыра шагов на пятнадцать, а в одном месте снесло и весь парапет. Эльфы сидели по краям этой дыры и старались лишний раз не шуметь, словно страшное божество разбудить боялись.

— Нандаро, помоги.

Нандаро повернулся ко мне, продемонстрировав заплывший глаз, ухватился за ноги и вместе мы подвинули раненного от края. Тот все еще был без сознания, но больше ему ничего не угрожало. Я прислонилась спиной к стене и перевела дух, охранник устроился рядом. В ушах звенело, что вместе с пчелиным гудением создавало тот еще эффект авангардной музыки. Нет, встать сейчас нечего и думать — не устою на ногах.

— Пчела?

— Нет. Светлый князь.

Надо же, везде поспел, а я и не заметила как он подходил. Надо будет как-то его убедить, чтобы парня не трогал. Ну в чем он виноват — то? Чего сразу драться?

— А где он сейчас? Что вообще было?

— Вон он — эльф кивнул влево.

Я наклонилась, чтобы под дымом рассмотреть противоположный угол.

Так вот он какой — круг...

Рениэль и Даэлин стояли друг перед другом на коленях взявшись за руки и глядя друг другу в глаза поочередно произносили какие — то фразы. Или пели — не разобрать, говорили они тихо, отсюда и не слышно совсем. Со стороны было похоже, что клятву произносят. И лица были... может и вправду — клятва? Ведь что-то они сейчас матери природе обещают...

— Они здесь прорываться будут, — тихо пояснял меж тем Нандаро. — Несколько валунов кинули. Разбили бы и больше, но высокий князь молнию позвал, ту, которую вы уговорили чтоб нам помогла. Она и жахнула. Пять катапульт сожгла. Такой кострище был! Они там как муравьи бегали вокруг, никак потушить не могли.

Над головой просвистела стрела и ушла во двор. Я вздрогнула. Эльф даже не моргнул. А я все-таки молодец, пять катапульт — не шутка. Только очень пить хочется. И дым этот приставучий, в горле от него першит...

— Жалко только — дыру уже пробили. Так что нам бы хоть спуститься вниз. Все надежнее.

— Спустимся, Нандаро. Я только отдохну немного. И раненного унести надо.

— Да мне вас бы унести, — с сомнением оглядел меня парень.

Тоже верно. Только если лотосы прорвутся, затопчут беднягу — что ж я, зря его лечила? Ничего, сейчас я в себя приду и вместе утащим. Вот руки только дрожать перестанут.

— Сильно Рениэль злился?

— Да светлый князь, ничего. Он добрый, — с сомнением сказал эльф.

— Я за тебя вступлюсь.

— Перед ним — то да...

— Ну ка, договаривай?

— Высокий князь, сказал — повесит меня.

Даэлин? Ерунда. Нравы у эльфов, конечно не сахар, как и у людей, но повесит? За что собственно?

— Это он в запале сказал. Не сделает он этого.

— Не знаю... Он на себя не похож после пустоши... Я его давно знаю, я же из его удела.

Нет, глупости. Даэлин не такой. Боятся его, потому что князь, вот и все. Я с ним поговорю... Что я не сумею уговорить? Поцелую, наконец, тоже мне, проблема.

Размышления прервала пчела. Она, игнорируя дым, подлетела к лицу и зависла перед самым носом. Я замерла, а Нандаро зашипел:

— Не отмахивайтесь. Может улетит.

Я медленно откинула голову назад. Пчела гудела, не делая попытки напасть и придвигалась все ближе и ближе... К ней начали подтягиваться другие, несогласованным жужжащим хором демонстрируя недовольство. Одна с резким звуком пронеслась мимо уха. Я дернулась, инстинктивно пытаясь увернуться, и приложилась затылком о стену. Вряд ли именно мое движение послужило сигналом к действию, но с этого момента насекомые рванули в атаку. Не только на меня.

Тишину смело, как сметает бумагу со стола ворвавшийся в распахнутое окно ветер. Закричали сразу со всех сторон. Я отмахивалась руками от пчел, которые лезли в лицо и на периферии зрения замечала, как мечутся по стене воины. Они столпились у чанов из которых шел дым, но он уже бледнел и становился слабее — именно это и сделало возможной атаку. И всем не хватало места около чанов. Чтобы голова оказалась в дыму некоторые начали подниматься, наверное, из-за страха, совершенно позабыв о стрелах.

— Не вставать!

Приказ коменданта не слышали. Да какое тут — �не вставать�! Один парень, выронив копье и видимо уже ничего не понимая, молотил руками как мельница, потом резко вскрикнул и упал со стены. Под левой лопаткой у него торчало древко стрелы.

— Княгиня, заворачивайтесь!

Нандаро подхватил оставшиеся ненужными бинты и, не переставая отбиваться от нападающих, начал кое как бинтовать мою голову.

— Руки сюда!

Он засунул мои руки мне между коленей и заставил наклониться. Я замерла. Я ничего не видела, дышать через бинты было трудно, но уж лучше так. Пчелы, обиженные таким коварством, облепили бинты. Не знаю сколько их было, показалось, что на мне не осталось свободного места, их были миллионы — или меня обманывал слух. Они искали лазейку, чтобы пролезть и жужжали над самым ухом. Прямо в уши. Очень громко.

Впоследствии я поняла, что нападение не продлилось и пяти минут. Но тогда представилось — не меньше часа. А потом раздалось множество коротких нежных посвистов, и радостные возгласы:

— Так их! Давайте певуньи!

Птицы? Птицы! Дави их, пернатые! Так их!

Пчелы разом отстали. Я осторожно проделала дырку в бинтах и посмотрела одним глазом на происходящее. Черно-желтые комочки в панике носились вокруг, а за ними черно — белыми молниями гонялись ласточки. Тысячи ласточек. Я отвлеклась и пчела — камикадзе, видно желающая продать свою жизнь не зазря, села мне на руку, но не успела ничего сделать — ее на лету подхватила раскрашенная во все цвета радуги птичка и размазала об кольчугу. Таких птиц было не меньше чем ласточек и все это летало вокруг со скоростью фотона, невероятным образом умудряясь не столкнуться друг с другом. Насекомые не выдержали и отступили. Их становилось все меньше и меньше — они старались сбежать из негостеприимного места, птицы гнали их прочь и вскоре не осталось ни одной. Может кто-нибудь и забился в щель, но в ближайшее время вряд ли рискнет вылезти.

Я начала освобождать голову, пальцы не слушались и на простое действие ушло минут десять. Посмотрела на Нандаро и чуть не рассмеялась истеричным смехом — теперь у него заплыли оба глаза. Он покосился на меня сквозь щелочки век и выдал непонятное:

— Началось.

За стеной, нарастая, как цунами несся вопль из сотен глоток.

— Аааааа!!!

Наверное, они кричали что-то определенное, подбадривая самих себя и пытаясь испугать нас, но слышался только этот протяжный, не распадающийся на отдельные слова крик.

— Лучники, готовсь! Целься! Пускай!

Я не удержалась и выглянула. Лотосы бежали по полю, их было много, человек двести, хотя такого не могло быть. Если только в своих расчетах наши князья не ошиблись. Они несли пять лестниц. Пять, это я посчитала точно.

— Княгиня, уходите!

— Куда?

— Хотя бы вниз! Спрячьтесь там!

На четвереньках, наплевав как при этом выгляжу, я поползла к лестнице. Какая разница, да и кому сейчас до этого дело. Прямо передо мной стоял воин и посылал стрелы одна за другой, прячась за зубцами. Ширина стены, хоть и довольно узкая, позволяла обойти его, но я почему-то задержалась, а потом и вовсе вспомнила про раненного. Я понимала, что одна его не утащу. Что Нандаро не станет мне помогать — каждый воин сейчас на счету и необходим на стене. Время утекало как вода в решете, а я стояла, словно осел между двух стогов сена, и не знала куда двинуться. Это была третья моя ошибка в этот день и похоже ошибка фатальная.

Лотосы добежали и конец лестницы со стуком ударился о парапет. Двое эльфов подскочили с двух сторон и пытались оттолкнуть ее, упершись длинными жердинами, но враги снизу тоже держали крепко.

— Камни! — закричал один из эльфов.

К пролому в стене подскочил третий и начал кидать вниз камни из корзины. Мимо меня пронеслись пять воинов с восточной стены, двое подхватили жерди и вчетвером оттолкнули лестницу. Внизу раздался крик и стук о землю, удивительно, как я расслышала его в этом гаме. Словно по команде в дыру в проломе упало уже две лестницы, а третья и четвертая опустились слева и справа. Теперь защитникам пришлось разделиться. Какое-то время, совсем короткое, им удавалось забрасывать нападавших камнями, но они быстро закончились. Бабочки понимали это — отползая все дальше и дальше к восточной стене, чтобы в буквальном смысле слова не мешаться под ногами, я видела, как эльфы с западной покидают посты и бегут к нам. Мимо меня с восточной пронеслось еще человек десять и вовремя — над стеной появился первый лотос. Орон подскочил к нему и врезал по шлему жердью. Лотос свалился вниз, а на его место выскочил другой и ловко подставил под деревяшку клинок. Орон отскочил назад, давая возможность другому эльфу ввязаться в бой, отбросил бесполезную теперь палку и вытащил саблю. Все. Остановить лотосов теперь можно только так. Они все прибывали и прибывали и на стене завязалась рукопашная.

Я развернулась, чтобы сбежать из этого ада и в пяти шагах увидела концы последней, пятой лестницы.

— Лестница!

Меня никто не слышал. Пришлось ползти к ближайшему эльфу, стоявшему ко мне спиной, и теребить его за штанину. Он резко развернулся, с круглыми от изумления глазами.

— Лестница!

Воин сориентировался быстро, толкнул еще двоих и втроем они понеслись отражать атаку. Над стеной как раз показалась голова первого лотоса.

— Я кому сказал — вниз! — рявкнул у меня кто-то над ухом.

Я непонимающе посмотрела на Нандаро — куда вниз? Впереди бой, сзади бой. Он раздраженно махнул рукой и побежал помогать первой тройке. Двое уже напирали на лотоса. Тот прикрывался небольшим щитом, и тоже пытался достать кого-нибудь саблей. Нандаро и еще один из бабочек не могли подойти ближе и без толку топтались позади. Над зубцами стены меж тем появился следующий противник, молодецки подбросил в руке длинное копье (я удивилась — зачем на стену копье?) и стал им бить из-за спины напарника, пытаясь достать наших. Ситуация резко поменялась в их пользу — ему сходу удалось ударить первого из воинов в правое плечо. Пластины доспеха выдержали удар, но рука повисла, и сабля с глухим звоном упала. Парень отпрянул назад, уворачиваясь от удара в грудь и падая спиной прямо на меня. Я в который раз стукнулась затылком об пол и заворочалась под немалым весом, незнамо зачем пытаясь его сбросить. Перед лицом затоптались чьи -то ноги, словно двое мужчин решили станцевать танго. Позади одного и позади другого подскочило еще по паре ног, которые стали повторять этот танец. Подняв глаза, я увидела, как двое сошлись в клинч, перехватив запястья правой руки друг друга. При этом они рычали совершенно как животные, забыв человеческую речь, а может просто не в силах ничего вразумительного произнести. Второй лотос, стоявший за спиной друга, тянул на себя копье, которое Нандаро, схватив левой рукой за наконечник, пытался вырвать. Меня подхватили за плечи и попытались вытащить из-под эльфа, но он в горячке боя, со съехавшим на глаза шлемом всем мешал, пытаясь встать.

Первый лотос, вдруг резко дернулся вперед и ударил противника ногой в колено. Тот не удержался и рухнул, не отпуская врага и увлекая его за собой. Лотос оказался сверху, в гораздо более выгодной позиции — его сабля оказалась на расстоянии мизинца от шеи бабочки и, навалившись всем весом он пытался его сократить. Теперь я оказалась под тремя телами, но самое поганое — перед лицом елозила сабля нашего воина. Он не собирался ее бросать, а лотос крепко держал запястье.

Мои плечи отпустили. Соперник Нандаро начал выворачивать копье действуя им как рычагом. Нандаро сперва приложило об стену, потом дернуло вниз и тут вмешался четвертый воин, который меня пытался вытащить. Перескочив нашу копошащуюся кучу, он коротким колющим движением ударил копейщика саблей в лицо. Тот упал без движения. Копье выпало, а из-под шлема потек тоненький ручей крови. Не останавливаясь на достигнутом четвертый бросился вперед к лестнице, по которой за эти несколько секунд уже поднялись еще трое.

— Сдохни!

Нандаро обрушил удар на спину первого лотоса. Тот с коротким всхлипом выгнулся, и посмотрел мне в глаза. Он смотрел удивленно, словно не веря в то, что произошло, и вряд ли понимая, кто перед ним. А потом его голова упала на грудь противника и жизни в глазах не осталось. Меня наконец освободили — воины бросились на прибывших.

Я села, привалившись спиной к стене, и с удивлением подумала, что ничего не слышу — звуки доносились как сквозь вату. Через стену перемахнули еще двое лотосов, но это меня совершенно не взволновало. В прострации я оглядывала картину боя. Под южной стеной лежало три тела — кто лежит было непонятно. Даэлин и Рениэль стояли спина к спине и отбивались сразу от четверых противников. Наших уже серьезно теснили, и лотосам оставалось совсем немного, чтобы прорваться к лестнице.

Сверху послышался клекот. Я подняла голову вверх. Высоко — высоко кружили большие птицы. К ним подлетали новые и вливались в живую воронку. Внезапно, как по команде стая ринулась вниз. Орлы, ястребы, коршуны — вся эта свора налетела на лотосов, норовя ударить в любое незащищённое место. В мгновение ока ситуация поменялась. Отмахиваясь и от наших воинов, и от птиц, лотосы начали отступать.

— Княгиня! — я не сразу поняла, что обращаются ко мне. — Княгиня, бегите к восточной лестнице, спрячьтесь в донжоне. Сейчас они уйдут и снова полетят стрелы! У вас еще есть время!

Воины сдвинули лестницу вбок и, общими усилиями скинули ее. Я, пригибаясь, поспешила по опустевшей восточной стене, слушая как падают приставные лестницы лотосов. Мне почти удалось добежать. Почти.

Прямо перед спуском во двор с наружной стороны стены вдруг выполз тонкий зеленый росточек. Какая-то лиана, извиваясь будто ловкая змея и на глазах вырастая, утолщаясь обвилась вокруг зубцов. Взобравшись по ней, через стену перепрыгнул молодой эльф и уставился на меня знакомыми синими глазами.

— Ты?!

Я почему — то отрицательно замотала головой и выхватила камень — артефакт. Меледир кинулся вперед, зажал мне рот ладонью, а руку вывернул так, что слезы брызнули из глаз. Камень выпал, глухо стукнувшись и упал вниз. Похоже, мне конец. Не верю. Не может такого быть.

Сверху спикировала птица и начала бить лотоса крыльями, стараясь добраться до глаз. Заодно доставалось и мне. Меледир подхватил меня за талию и закрылся как щитом.

— Что ты с ней возишься! Нам к воротам надо!

От южной стены отделилась большая стая и через секунду набросилась на Меледира и его соплеменников.

— Уходим! — сквозь крики птиц заорал Меледир.

— К воротам же?!

— И как ты это сделаешь?!

Шансов пробиться к воротам у них конечно не было. Только вот и у меня их не осталось ни капли. Понимая, что он меня сейчас, вот прямо здесь и прирежет, я изо всех сил стала изворачиваться и пинать его ногами. А потом получила несильный, как мне показалось, удар в висок и как в омут ухнула в небытие.

Пришла я в себя уже у самой реки. Меледир бережно, надо же — именно бережно, нес меня на руках, чуть ли не бегом.

— Брат! — проорал он над самым ухом, отчего в голове у меня зазвенело. — Смотри, кого я поймал!

Эльф, к которому он обращался, внимательно оглядел меня, потом Меледира, потом снова меня и с сомнением спросил:

— Высокая княгиня?

— Да!

Князь Ривелин снова на меня уставился, растерянно потер лоб и изрек:

— Меледир... лучше бы тебя... мухомор съел.

Глава 14

Меледир �завис�. Я тоже. Растерялись все, включая самого Ривелина. Но тот быстро взял себя в руки.

— Тирин, принеси кресла для меня и княгини.

Высокий, крупный эльф (а ему подходит имя — �башня�) метнулся в сторону шатра, стоявшего на другой стороне речки.

— Талуон, наручи на княгиню.

Парень стоявший за его левым плечом начал судорожно развязывать ремешки на своих доспехах.

— Сними с меня, — протянул ему руки Ривелин. — Простите, принцесса за неудобство, но вы сами понимаете... Мне бы не хотелось завязывать вам рот.

Мне бы тоже не хотелось, учитывая, как мне нехорошо. Как бы меня не вырвало. Некрасиво получиться.

— Зачем сюда? — недоуменно спросил Меледир, — Я отнесу ее в шатер.

Ривелин горестно вздохнул.

— Ты, наверное, и мне предлагаешь с ней в шатер отправиться?

— А что? — на губах Меледира заиграла пакостная улыбочка. — Они тогда сразу из крепости выйдут. Не бойся его, птичка, он добрый.

Кажется, вот прямо сейчас и вырвет на ехидную гадину.

— Придержи язык! — рявкнул князь.

Меледир озадачено замолчал. Талуон, тем временем, закатал мне рукава и надевал наручи на голые руки. Излишняя предосторожность — меня так мутит, что я и простейшего заклятья не свяжу.

— Простите моего сводного брата. Он слишком молод. И разгорячен боем.

Ривелин бросал вежливые фразы, словно в прострации. Только раз глянул на порезанные руки и поморщился:

— Дамам не место на войне.

— Войну затеяли вы. Я вас сюда не приглашала, — просипела я.

— Воды княгине, — бросил Ривелин.

Тот же Талуон оцепил от пояса фляжку и поднес к моим губам, аккуратно ее придерживая.

— Дамам не место на границе, — уточнил князь.

Спорить уже не хотелось. Вода была теплой, а я все не могла напиться и выпила полфляжки. Вернулся Тирин с двумя раскладными табуретками. Меня усадили лицом к крепости, по правую руку сел князь лотосов. Меледир встал за спиной.

Я села прямо, стараясь держать спину ровно. Мы сидели на небольшом пологом холме. Посредине, между холмом и крепостью чернели остовы сгоревших требушетов. За ними, подальше от стен, ближе к холму собирались лотосы. Где-то перевязывали раненных, но основная часть выглядела не только целыми и здоровыми, но и не очень-то уставшими. Правда, помятыми — птички их хорошо потрепали. Почему же сейчас не нападают?

Странный вопрос. Потому что я здесь. И неизвестно, что со мной делать собираются. И страх ледяной водой прошел сквозь тело.

— Что вы намерены делать?

— Ждать.

Понятно. Ждать сдачи крепости. Я всех подвела. Хотела помочь, а в результате... Ривелин покосился на меня и предложил:

— Снимите шлем. Жарко. Да и кольчуга вам теперь не нужна. Тирин, распорядись чтобы сделали навес. Ждать придется долго.

— Спели бы величальную и недолго, — пробурчал Меледир. — Я тебе точно говорю.

— Уймись, олух, — устало произнес Ривелин. — И будь повежливее с принцессой Рондана.

Ждать пришлось действительно долго. Нам успели сделать навес из четырех жердин и куска материи. Лотосы, которые сначала с любопытством косились в нашу сторону, расположились на земле. В траве стрекотали кузнечики, как ни в чем не бывало. Высоко над головой запел жаворонок. От требушетов несло гарью. Все ждали. А я ела себя поедом. Видно это даже на лице было написано, потому что Ривелин не выдержал и успокаивающе произнес:

— Не стоит так переживать. Вам у меня ничего не угрожает. Дом лотоса не враг дому Рондана. Если ваш муж откажется вас выкупить... в чем я сильно сомневаюсь... Вам будут рады у нас.

Мне бы промолчать, но глупый язык выскочил быстрее умной мысли:

— Хотите меня уверить, что крепость стоит больше мага? Думаете выманить князей за стены, а потом нападете в лесу? Но князья не такие глупые.

Чуть не добавила — �в отличии от меня�.

— Крепость? А кто говорит о крепости? Конкретно эта крепость не так уж много значит. Самая ближайшая к лебяжей пустоши — с запада пустошь, с севера пустошь. Отсюда даже толкового наступления не устроить. Ближайшая крепость на востоке намного ценнее. Здесь, если вы не знали, даже колдуна не держат.

— Зачем же вы напали?

— Думал, будет легко захватить, если вместе с Альриком. Какая ни какая, а все — ж победа.

— Чего же вы тогда хотите?

— А вот об этом... Я еще думаю...

Он резко оборвал себя, кинулся в сторону и выхватил из травы извивающееся змеиное тело. Ужик разинул пасть, злобно шипя и гневно сверкая глазами.

— Тишшше. Тссс, — Ривелин посмотрел ему в глаза и нараспев произнес — Скажи князю, я хочу с ним говорить. С высоким князем. Сам. Пусть пришлет парламентера.

Потом отпустил змейку и с улыбкой наблюдал как она споро заскользила в траве в сторону крепости.

— Он не придет, — уверенно сказал Меледир.

— Конечно не придет, если я буду не один. Это было бы неразумно с его стороны.

— Брат, ты чего удумал? Не делай глупостей! Я тебя одного не пущу!

— Не учи старших.

— Пойду, узнаю, что с магом, — Меледир решительно развернулся, но остановился, услышав приказ.

— Стоять! Пусть наш славный маг спокойно отдыхает. Тирин, иди к нему и проследи, чтобы он не узнал о нашей гостье.

— А что с ним?

Вопрос я задала конечно не из сострадания. Ривелин косо на меня глянул и спросил:

— Княгиня, молнии — ваших рук дело?

Я сжала зубы так, что челюсти заныли и с усилием произнесла:

— Моих.

Он кивнул и ответил:

— Вот одна в него и попала. Впрочем, лекарь уверяет — он к вечеру должен оклематься. Так что вырвать вас из моих рук силой не получится.

Даже молнию я нелепую наворожила — требушеты она сожгла как миленькая, а того, кого надо...

Если бы его убило... А что тогда было бы? Я все равно, как последняя дура полезла зачем-то в самое пекло. Помогла называется. Если эта крепость не такая ценная, что он потребует за меня? Другую крепость? Или две? Или... А если Даэлин откажется меня выкупать? Так подумать — кто я ему — недожена. Он ведь может меня и не любит вовсе — были просто далеко идущие планы, а теперь... Теперь я оказываюсь слишком дорогим активом, без внятных дивидентов. Может меня легче оставить у Лотосов.

И то, что говорил Ривелин о нежелании ссориться с Ронданом — это он сейчас такой добренький, а откажут ему Бабочки и кто знает, не поменяет ли свое мнение? Что ему тот Рондан? Рондан из-за меня войну не начнет и все это знают. Почему он сначала так не обрадовался добыче Меледира? Растерялся даже. Может чего-то я не знаю? Как же мне плохо.

— Ворота открывают.

Меледир, прикрыв глаза рукой от солнца, смотрел в сторону крепости. Ворота там тяжело приоткрылись, чтобы выпустить мужчину и женщину и сразу начали закрываться. Они медленно, будто на прогулке, направились к нам, дошли до требушетов, где их и окружила толпа лотосов. Парень был без доспехов и без оружия, но его все равно обыскали, как и девушку и только после этого проводили к князю.

— Высокий князь спрашивает — как ты хочешь говорить с ним.

Нандаро стоял прямо, с видом — �а мне на все наплевать� и только заплывшие глаза портили молодцеватое впечатление. Девушка — служанка, имени которой я вчера не запомнила, уткнувшись взглядом в землю, нервно теребила поясок от платья. Ривелин молчал, почему-то с довольной улыбкой смотря на нее. Наконец перевел взгляд на Нандаро и четко, без заминок заявил:

— Передай князю — я подойду на две третьи расстояния отсюда до стены. Один. В доспехах, но без оружия. От него ожидаю того же. Клянусь, пока он не вернется за ворота ни я ни мои эльфы не нападем. От него жду клятвы, что и меня никто не тронет, пока я не вернусь сюда. Ты можешь остаться, — он повернулся к эльфийке. — Но к княгине близко не подойдешь. Меледир, проследи.

Девушка и Меледир синхронно кивнули, к служанке подошли двое лотосов и отвели ее в сторону. Нандаро тоже кивнул, развернулся и пошел обратно.

— Ну, вот. Ваш муж все же готов договариваться. Свидетельницу прислал.

— Свидетельницу чего?

— Как чего? — искренне удивился князь. — Того, что вам не нанесут обиды и вы останетесь ему верны.

А почему же ее тогда ко мне близко не подпустили? Чего бояться? Ой, мама... Лучше, мне к девушке близко не подходить.

Нандаро меж тем скрылся за воротами. Чтобы минут через пятнадцать появиться снова. Снова без защиты и снова повторилась история с обыском.

— Высокий князь согласен говорить с тобой на этих условиях. Он дает свое слово, что тебя никто не тронет пока идут переговоры. И пока ты не вернешься сюда. Приходи.

И ушел.

— Ну, что ж... Будем надеяться — князь здравомыслящий эльф. И заинтересуется моими словами...

— А другой? — буркнул Меледир.

— Ты же говорил — он очень дорожит княгиней? Значит, по крайней мере, дождется Даэлина. Чтобы узнать, что мы предлагаем.

— Мы? Ривелин, ты правильно оцениваешь сложившийся расклад? Ты в этом уверен?

— Нет, конечно. Как можно быть совершенно уверенным? Но попробовать то надо, что мы теряем?

— В случае неблагоприятного стечения обстоятельств — голову.

— Брат, такой шанс выпадает только раз. И я не намерен его упускать. Если все получиться наша семья будет в фаворе.

— У главы?! — со смешком спросил Меледир.

— Может и у главы... — как-то очень задумчиво протянул Ривелин. — Глава — это должность...

— Это очень опасные игры, — тихо заметил Меледир.

— Я знаю. Но дальше так продолжаться не может. Это тупик.

Я сидела и хлопала глазами, чувствуя себя третьеклассницей, попавшей на лекцию по теории струн — вроде слова все понятные, а смысл ускользает. Чувствовалось только что разговор это скользкий и не для чужих ушей. Его слышала только я и этот Тирин — башня, все остальные либо были заняты своими делами, либо находились далековато. Но Тирин стоял как ни в чем не бывало. Или давно уже знал, о чем идет речь или считал не своим делом.

— Где мой шлем? Остаешься за меня. Глупостей не наделай.

— Сам не наделай.

Ривелину протянули шлем, надели наручи, оцепили перевязь с оружием и без всякой помпы он пешком отправился под стены крепости. Когда он был на полпути ворота в очередной раз открылись и из них вышел Даэлин. Два князя сошлись мгновение поколебавшись поклонились друг другу и Даэлин задал вопрос. Ривелин положил руку на пояс, там, где обычно была сабля, но тотчас убрал ее и сложил руки на груди. Было ощущение, что он не знает куда их деть. Даэлин, похоже испытывал те же чувства. Князь лотосов задумался на минуту и в свою очередь задал вопрос, который явно удивил собеседника. Какое-то время они отвечали друг другу вопросами на вопрос, пока наконец Ривелин, будто сдаваясь, развел руки в стороны и выдал яркую, эмоциональную речь, то обращаясь к Даэлину, то кивая в мою сторону, то указывая на крепость. Закончил он все это опять-таки вопросом. Даэлин в продолжении этой пантомимы стоял как истукан пристально вглядываясь в лицо лотосу. Выслушав последнюю фразу, он задумчиво прошелся туда-сюда, остановился перед князем и видно что-то решив начал говорить. Теперь пристально глядел на него лотос, словно стараясь не упустить ни одного слова. Потом, эстафету перехватил он, и скорей всего это и было то самое предложение выкупа. Даэлин прервал его недоверчиво и иронично. Ривелин склонил голову, признавая сомнения высокого князя, но настаивая на своем и пытаясь убедить. По мере объяснений лицо Даэлина выражало все большую степень удивления. Наконец он остановил Ривелина и что-то произнес. Тот кивнул головой, признавая сказанное, потом они перекинулись несколькими фразами сугубо утилитарного характера, и вновь поклонившись друг другу, разошлись.

Во всем лагере, не было ни одного эльфа, который не наблюдал бы пристально за развернувшейся пантомимой. Когда Ривелин дошел до нас его встретили сотня ожидающих глаз.

— Ну и чего уставились, — весело гаркнул князь. — Вот он я живой и невредимый. А где обед мой? Не готовили? Непорядок!

Народ зашевелился, раздались смешки, всем как-то сразу нашлось чем заняться, а князь все с той же улыбкой подошел к нам.

— Ну, что?

— Ему надо подумать. Колья против конницы пока не снимай. Но думаю, он согласится.

— Он то да...

— Меледир, и глава их, скорей всего согласиться.

— А наш?

— Слушай, — перескакивая на другую тему спросил лотос. — Ты не знаешь где у нашего мага колдовские чернила?

— В его палатке. На столике.

— Вот как? Очень удачно. А ты не мог бы их случайно опрокинуть? Только сначала немного отлей для меня.

— Отолью. А опрокидывать зачем? И так не заметит.

— Опрокинь. Чтобы он не написал чего. Кому не надо. Высокая княгиня, — обратился он ко мне. — Вы пока побудете моей гостьей. Но думаю это ненадолго.

Чтобы достойно принять гостью лотосы разбили палатку за речкой, в стане светлого князя. Поставили маленький шатер, сколотили низенький топчан — для чего притащили гладко обструганные доски — с собой они их что ли привезли? Набросали на него шкур и предложили отдохнуть перед трапезой. Вход оставили открытым, напротив него, шагах в десяти, усадили девушку. За ее спиной встал один из лотосов. Вот и отдыхай как знаешь. Но на топчан я легла с великим облегчением — меня все еще мутило, и голова раскалывалась. Здесь было потише, чем за рекой, ветер нежно шевелил полотнище, пахло клевером с поля и дымом от моих волос. Иногда доносился запах жаренного мяса. Есть хотелось неимоверно, к счастью долго ждать не пришлось.

— Съешьте еще крылышко, не стесняйтесь. А то ваш муж заподозрит, что я вас морил голодом.

Ривелин улыбаясь оторвал это самое крылышко и положил в серебряную тарелку. Мы уже поели ухи и сейчас доедали вторую утку. Утки были маленькие — дикие, но я едва осилила одну ножку. Ривелин зато умолотил одну птицу и теперь принялся за другую. Он, наверное, думает, что я стесняюсь много есть, потому что дама, а я просто боюсь, как бы мне плохо не стало. До сих пор громкие звуки — как кувалдой по голове. Да и аппетит пропал совсем. Даже смотреть на еду было противно и не из-за головной боли. Меня ощутимо трясло. Но надо держаться, надо. Нельзя показывать, как мне страшно. Состояние напоминало американские горки — кидало от состояния апатии к желанию бежать без оглядки.

— Я просто устала.

Ладно, съем это крылышко — там больше косточек чем мяса. Сзади тихо подкрался Тирин и поставил на столик вазу с земляникой.

— Понимаю. Попробуйте медовуху — по нашему семейному рецепту, на можевельнике. Десять лет настаивалась.

Я вытерла концом льняной скатерти жирные от утки руки и взяла у Тирина наполненный кубок. Сзади раздались шаги и появился Меледир. Сел с нами, оторвал себе половину утки и вцепился в нее зубами.

— Оныы отрввууу птц.

— Что? Меледир веди себя пристойно.

— Извините, — эльф прожевал и повторил внятно — Они отправили птиц.

— Хорошо, — кивнул князь. — Я тоже написал письмо.

Значит, переговоры о моем выкупе будут обсуждаться на самом высоком уровне. То-то советник обрадуется. Он мне это теперь всю жизнь, все восемьсот лет вспоминать будет. Ну не восемьсот, сколько ему самому лет? Четыреста. Тоже весело.

— Я могу узнать, что вы потребовали за мою свободу?

Ривелин усмехнулся:

— Не беспокойтесь, княгиня. Дом Бабочки в состоянии дать за вас выкуп.

Легко ему говорить — не беспокойтесь. Как мне потом со всем этим жить? Помереть может? Лечь здесь на травку и откинуться.

— И я думаю — Дом от вас не откажется. С вами связано много надежд.

Да, много. И одна из них — серьезное усиление бабочек, что совсем не входит в ваши планы. И он пытается меня убедить, что вот так вот просто меня отдаст? Пусть и за большой выкуп. Допустим лотосам действительно не с руки ссориться с Ронданом, так кто сказал, что убивать меня обязательно? Буду у них сидеть в качестве �гостьи� до морковкина заговенья с браслетами на руках. Ну, выразит Рондан неудовольствие и на этом успокоится. Торговля то с бабочками и дальше будет идти, а до меня никому дела нет. Может только Даэлину, и то... Пойдет ли он против семьи? А если пойдет — что он может предложить?

— Признаюсь, — продолжал дальше эльф. — Очень обидно, что не мы получили такой удачный союз. В нашем доме, если вам не известно двое колдунов не женаты. Один из них — сын главы. Очень сильный колдун. Другой тоже не слабый. Они оба гораздо сильнее вашего мужа.

— Но я их не знаю, — резко выпалила я, чуть не добавив — �и знать не хочу�.

Меледир закашлялся, Тирин заботливо похлопал его по спине.

— Так это ведь не непреодолимое препятствие. Разве вы хорошо знали высокого князя, когда вас выдавали замуж?

Иногда мне кажется — совсем не знала. Но дом Лотоса это не касается. И бабочек это не касается и Рондана и Лиса и ... Это только наше с ним дело. Любит он меня или не любит, люблю я его или нет, но я не намерена выступать в роли приза.

— Вы ошибаетесь. Я достаточно хорошо его знала, чтобы не променять на другого.

— Да действительно. Альрик рассказывал, — Ривелин задумчиво отпил медовухи. — Мне сейчас показалось или вы испытываете к мужу симпатию больше, чем требуется для договорного брака?

— Не показалось, — нахохлилась я.

Он снисходительно улыбнулся.

— Извините мне мое веселье. Я уже не молод и забыл, как это бывает. Но рад за вас. Хорошо когда в семье мир и гармония. Без этого девушке на чужбине ох как несладко. Сколько таких случаев. Девицу отправляют в чужой дом, муж к ней холоден и окружающие не торопятся принять в свой круг. Но кажется это не ваш случай. Ведь с вами Вил Лис. И несколько фрейлин из Рондана. Возможно с кем-нибудь из этих девушек вы особенно близки? Возможно, есть близкая подруга с которой можно поделиться своими обидами, надеждами, тайнами... Есть?

Он говорил размеренно, размышляя о превратностях судьбы абстрактной замужней дамы и рассматривая медовуху в кубке. Словно оттуда к нему шли слова, складывались в фразы выплетаясь сложным кружевом. В котором я начинала путаться. Что ему до моих фрейлин? Зачем он их сюда приплел?

— Мои тайны, не дело моих фрейлин. И посвящать в них я не намерена никого.

— Похвально, — все так же задумчиво кивнул князь. — Но думаю у вас просто тайн раньше не было. Но это пока. Потом обязательно появятся. И вам в любом случае потребуется доверенное лицо, по-другому не выйдет. Хотите совет — выбирайте эльфиек.

— Это почему?

— Вам выгоднее держаться дома Бабочки, а не Рондана.

И этот туда — же. Будто с Рениэлем сговорились. Нет, если так подумать... Я короля Рондана в глаза не видела. Смешно сказать, за восемь месяцев я получила от него два письма. Через курьеров. Зачитанных вслух при стечении народа. Даже архимаг Ароник-первый мне чаше письма шлет — каждый месяц, притом — личные, волшебными чернилами пишет. Только к чему весь этот разговор?

— Зато вы несомненно доверяете своему учителю — не так ли? Я много беседовал с господином Мирато. Скажем прямо — наш маг циничная, безжалостная... — Ривелин проглотил какое-то слово. — Он не следует не то что правилам благородного господина, он вообще никаких правил не признает! Однако, с огромным пиететом относится к своему учителю. Мне иногда кажется — Тим Ветер ему родной отец.

— Неудивительно. Он же жил и учился у Ветра с семи лет.

— Да... Все маги поступают к учителям в этом возрасте. И живут под одной крышей. По сути учитель и заменяет отца. А что с вами?

— Я начала обучение в восемнадцать лет. Вам ведь это известно. До этого я господина Лиса не знала.

— Но он был добр к вам. Он заботится о вас. Он учит ворожить — это немало. Это очень немало. Он поневоле посвящен во многие ваши дела, а вы наверняка ему благодарны за заботу.

В голове моей пронеслось мгновенное понимание, нет, скорее предчувствие понимания. Не имея возможности толком все обдумать, и играть в словесные шарады, я спросила:

— Почему вас так интересует, насколько я доверяю своему окружению из Рондана?

Ривелин переглянулся с Меледиром, тот вопросительно усмехнулся, словно спрашивая — �что ответишь?�.

— У меня есть причина интересоваться. Можете не говорить. Просто поразмышляйте над этим. Время будет.

Я точно в дом Лотоса попала? Не в дом паука? Чем еще объяснить, что чувствую себя как в паутине. А это ведь допрос. Самый настоящий допрос, только интересует Ривелина какая — то ерунда.

— Как вам медовуха?

— Благодарю, мне понравилась.

— Если бы я принимал вас в своем доме, то смог бы угостить вином из дома Поющего камыша.

— Из кипарисовой долины?

— Да, — удивился эльф.

Внезапно встрял Меледир:

— И даже блинчиками с малиной угостили бы. Хотя на мой вкус, одно к другому не подходит.

— Никогда не пробовала это вино. А с грибочками оно сочетается, Меледир?

Эльф вместо того, чтобы разозлится, громко рассмеялся.

— Я чего-то не знаю? — поинтересовался Ривелин.

— Ты все знаешь, — ответил тот. — Меня забавляет наша... — он сделал едва заметную паузу. — гостья. Как быстро вы пришли в себя. Уже язвите.

И не думала. Раздражаешь ты меня, просто, вот и не удержала язык за зубами. И вообще, имейте совесть, я больная и по голове ударенная.

— А... вы о мухоморе — эльфоеде. Жуткое место эта лебяжья пустошь. Что вам там понадобилось?

— Мы туда попали случайно. У лодки весла потерялись, вот и принесло нас. Вот что там понадобилось дому Лотоса?

— Ну... — Ривелин поискал ответ где-то в небе. — Это надо у господина Мирато спрашивать. Что-то интересное он там хотел найти, я как-то не вникал.

Да, я так и поверила, что не знаешь. Вот взял так без объяснений маг полтора десятка эльфов и потащил их с собой в лебяжье болото, к жабозмею на пироги.

— Кстати, как отнесется господин Мирато к тому что я ваша �гостья�?

— И вновь скажу вам — не беспокойтесь. Вот уж кого вам совершенно можно не опасаться, пока вы под моей защитой.

Я помолчала немного и тщательно подбирая слова пояснила:

— Господин Мирато очень зол на меня и моего мужа. Мы ему испортили одно важное дело.

— Насколько я понял, зол Альрик не на вас, Ирина. Разрешите вас так называть? А на высокого князя. Но князь для него недоступен.

— Вот именно. Зато я в пределах досягаемости. Не захочет ли он отомстить через меня?

— Вряд ли, — легкомысленно ответил Ривелин. И пояснил, — Я думаю, ему это даже в голову не придет. Он просто не способен выстроить интригу, в которой нужно использовать привязанность одного эльфа к другому. Ну, то есть в вашем случае..., впрочем, вы поняли.

— Почему вы так думаете?

— Потому что он сам неспособен на привязанность такого рода.

Ой, как ты ошибаешься. Чувствами Ирэн он вертел виртуозно. Она всему верила, что он только ей не плел.

— Я бы на это не рассчитывала. Сами говорили — к Ветру он относится с пиететом. Значит, какое-то понятие имеет.

— С пиететом. Что не помешало ему учителя, как это говориться — подставить. Хорошо, скажем так — господин Мирато не причинит вреда ни вам, ни высокому князю, поскольку кое в чем от меня зависит. И ссорится со мной не захочет.

Меледир недоверчиво хмыкнул.

— Что там с чернилами? — спросил князь.

— Опрокинул. Нечаянно.

— Беда какая, — равнодушно резюмировал Ривелин. — Опять меня в убытки вводишь.

— Ничего, не обеднеешь.

— Да куда уж больше, — тяжело вздохнул эльф. — Пойдет дальше такими образом, придется посуду столовую продавать. Будем спать на соломе, укрываться лопухом. Зато с пушками. Мы то ладно, а дамам нашим это за что? Им не это обещали, когда предлагали защиту и опору.

Они, что хотят взять выкуп деньгами? И сколько? У нас у самих уже ничего не осталось. Может Дом возьмет под процент у Поющего камыша? Точно, а потом будет отдавать лет сто. И на что мы жить будем? Мне мою ораву еще кормить. Жалование им платить. Может действительно отослать фрейлин в Рондан? Да, да еще и с Ронданом поссориться. Конюшни опять же надо строить. Мастерам платить... Дружине...

Да что за мысли в голову лезут?! Вначале надо вообще отсюда выбраться.

— Война дело дорогое, — согласился с братом Меледир.

— И не только в деньгах, — кивнул Ривелин. — Сейчас в доме Бабочки пять колдунов из главного рода.

— Четыре. Одного можно не считать, — пояснил Меледир. — Его еще не признали.

— Тем более. Четыре. А ведь сто лет назад было двенадцать. У нас пять. Было десять. Лес между нашими домами не заселен — неудивительно, кто в здравом рассудке пойдет сюда жить. А это огромная территория. Как будто лебяжьей пустоши мало. Лесовики от нас бегут, зато со всех домов стекаются воины. Их уже как бы не больше стало. Поневоле задумаешься — не слишком ли высока цена?

— Цена за что? — осторожно поинтересовалась я.

— Какой хороший вопрос, — Ривелин задумчиво повертел в руках кубок. — Вот и я думаю — а за что, собственно? Ведь получается интересная картина — наши дома примерно равны по силе. Победить никому не удается. Зато мы с упорством, достойным лучшего применения, режем друг друга уже сто лет, на радость соседям. Это глупо, не находите?

— Если дело обстоит именно так, соглашусь.

— А оно обстоит именно так.

Все замолчали. Меледир догрызал утку. Ривелин посматривал на меня, чего-то ожидая. Пытаясь нащупать точку опоры в непонятном, но, теперь это стало кристально ясно, не бессмысленном разговоре, я раздумывала — может промолчать? Сделать вид, что не поняла его желание вызвать на откровенный разговор. Весь вопрос состоит в том — о чем этот разговор? Не попаду ли я в искусно построенную ловушку? Пусть говорит он, а я послушаю.

— Вы сказали — на радость соседям?

— Рассмотрим, — медленно начал Ривелин. — картину в целом. Вспомните карту. Вот слева у нас Рондан, фигурой близкий к квадрату — полторы тысячи верст с запада на восток и примерно столько же с севера на юг. Западная сторона, та, что омывается морем чуть поменьше, восточная — чуть больше — тысяча восемьсот. К этой восточной стороне, почти по всей длине примыкает дом Бабочки. В длину он вытянулся на тысячу двести верст, в ширину на шестьсот. Южнее дома Бабочки — мы. С Ронданом граница верст шестьсот, с вами — столько же. Это, конечно, если лебяжью пустошь не считать.

Ривелин поморщился, отпил глоток янтарной браги и продолжил:

— Восточнее располагается дом Поющего камыша, дом Бурого медведя, дом Тихой воды, дом Сосны и еще десять домов, так до самого моря. Каждый из них по территории меньше чем наши. И самое главное на сегодняшний день — мы стоим между ними и Ронданом. Но этого мало — мы фактически стоим между ними и людьми в целом. Ведь с севера и с юга непроходимые горы — Ледяное ожерелье и Южный щит, которые с одной стороны защищают эльфов от нападений человеческих государств, но с другой — не дают торговать. Единственное место, где горы снижаются — на наших с вами землях. Кто-то... считает, что это несправедливо.

— И этот кто-то?

Я вопросительно посмотрела на князя.

— Да считай все остальные Дома. Всем выгодна наша междоусобица. Но особенно тем, у кого границы рядом — Дом Сосны, Поющего Камыша, Первого снега и Клена. Кстати, а вы знаете как поссорились наши дома?

— Нет.

— Тогда слушайте. Расскажу вам грустную историю, которую почему-то не воспевают трубадуры. Сто лет назад... Да, ровно сто... Наши Дома договорились о браке между вашим ясным князем и нашей ясной княгиней. Княгиня Иримаэль не хотела уезжать из отчего дома. Да и глава не хотел отпускать единственную дочь. Но три ее брата, совет старейшин и высокие роды убедили его в полезности этого союза. Право, не век же ей в девицах было сидеть, а брак этот укреплял связи с очень сильным Домом, с которым и без того все хорошо ладилось, а стало бы еще лучше.

Дом Бабочки давал выкуп за невесту — ларец серебряный, доверху наполненный самоцветами размером не менее ягоды вишневой, без трещин и не мутных. А к ним в придачу — посуду столовую, золотую -кувшинов числом десять, кубков — пятьдесят, блюд — тридцать семь. Одеял лисьих спальных — двадцать пять. Книг в золотом окладе — пять. Шкур соболиных — двести. Дом Лотоса же отдавал трех мастеров — оружейников, двести овец тонкорунных, десять вышивальщиц золотом. Это, не считая заключенного договора, что в случае военной надобности Дому Бабочки придет на помощь Дом Лотоса и обратно так же. Представляете — двадцать два колдуна, способных встать в круг? Да... хорошая сделка. Была бы.

Ривелин грустно задумался.

— Она сорвалась?

— Если бы она сорвалась, было бы намного лучше. Нет, все сложилось так, как и было задумано. Приданное невесты только не успели отправить — согласитесь, пока соберутся оружейники и вышивальщицы. Пока отару соберут и пригонят из-под Южного щита — овцы ведь не кони.

Иримаэль с братом, охраной и своей ближайшей подругой отправились в Иллетор. Сыграли великолепную свадьбу. Надо отдать должное вашему Дому — все было достойно устроено. Сын главы вернулся с выкупом домой. А вот дальше все пошло совсем нехорошо. Не прошло и трех месяцев как Иримаэль начала писать письма отцу о пренебрежении и грубости со стороны ясного князя. О сопернице... Об отношении недостойном ее сана. Письма передавались особым порядком, иначе их бы и не получили. Потом они прекратились. Глава и его сыновья тешили себя надеждой, что кронпринц образумился. А еще через три месяца пришли вести о несчастном случае. Дом Бабочки сообщал, что ясная княгиня, гуляя по террасе над озером, поскользнулась и упала на камни берега. Разбилась насмерть. Только это была ложь.

— Откуда вы знаете?

— Знаем. Глава Дома был безутешен, а когда вернулась подруга княгини и рассказала, как все было на самом деле, впал в ярость. Княгиня не сама упала, ее столкнул ясный князь. Перед этим они сильно вздорили и тому есть свидетели. Все, что она писала до того тоже оказалось правдой.

— А дальше?

— Дальше... Глава потребовал, чтобы ему вернули тело дочери. На что получил ответ, что тело уже кремировали согласно обычаям. В Дом Лотоса отправился колдун бабочек, дед вашего светлого князя, чтобы объясниться. Когда он явился, его приняли со всеми почестями, проводили в большой зал. Глава сошел с трона подошел к послу и без единого слова снес ему голову. Голову велел насадить на пику и поставить перед воротами. Так его и отправили обратно, без головы и с письмом в руке, которое он протягивал, когда вошел в зал.

— То есть его даже не выслушали?

— Какое там. Я же говорю — наш господин был не в себе. Ну а после понеслось. Война, в которой погибли два сына главы. Перемирие, которое никак не было оформлено, а значит и война не прекращалась. Просто перешла в состояние затянувшейся хронической болезни, знаете, такие бывают у простых эльфов — подцепят какую-нибудь хворь, пока их вылечишь семь потов сойдет. Впрочем, я отвлекся. Вот с тех пор и воюем. Я понимаю главу... Сам отец, у меня двое малышей... Но в результате мы потеряли уже гораздо больше. И я не хочу терять дальше. Не хочу потерять своих мальчиков, когда они подрастут. Мы могли бы очень много приобрести, если бы закончили наконец эту бессмысленную бойню.

Все замолчали, погрузившись в свои думы.

Феерично! Вот я попала, так попала. Да их глава меня живьем сожрет и на Рондан наплюет. Еще бы — упустить такой шанс для мести. Закончить бессмысленную бойню? Он говорит о мире? Но разве их король пойдет на такое?

Я машинально гладила стежки затейливой вышивки, украшавшей скатерть. Пальцы скользили по мягкому шелку и жесткой льняной основе. Положение — то аховое.

— Печальная история.

— Печальная. Кстати, — совсем не кстати добавил он. — А вам не кажется, что и Рондану не выгодно объединение наших Домов?

— При чем здесь Рондан, — искренне удивилась я. — Вы думаете, он имеет какое-то отношение к этому делу?

— Нет, — уверенно отрекся Ривелин. — К этому, конечно, нет. Рондан и не знал о свадьбе — откуда? Да и каким образом он мог бы вмешаться? Я сейчас не о том. Просто, понимаете, вы сейчас, если все пойдет как надо, многое увидите и услышите. Я лишь прошу подумать о вашей, лично вашей, выгоде в случае окончания войны. Возможно, не стоит делиться секретами со свитой из Рондана? Я, если честно, на вашем месте вообще бы ни с кем не делился.

Значит все-таки — мир. А я в качестве гаранта. Он авантюрист? Вроде не похож. Кого он хочет переиграть — нас или своего главу? И о каком ясном князе шла речь?

— А о каком ясном князе вы говорите? О нынешнем или о том, который был сто лет назад?

— Об отце вашего мужа. Его первая супруга к тому времени давно умерла.

— Ваш глава уже смирился с потерей?

Ривелин быстро глянул на меня и задумчиво протянул:

— Хороший вопрос... Он глава. А правитель обязан думать не только о себе. Вернее, не столько о себе, сколько о благе Дома. Иначе... какой он...

Под пологом импровизированной трапезной повисло молчание. Меледир укоризненно смотрел на брата. Князь, похоже, сказал все, что намеревался. Возможно даже больше. Мне было, о чем подумать.

— Очень важный вопрос, князь — многие ли в Доме лотоса рассуждают так же?

— Таких достаточно, — улыбнулся он. — Я, наверное, утомил вас. Отдыхайте княгиня.

Я честно постаралась заснуть и, ожидаемо, ничего не получилось. Лежала с закрытыми глазами, вспоминала разговор, так и эдак обдумывая все сказанное Ривелином, будто от меня что-либо зависело. Возможно и уснула бы, но не дали.

— Ира. Э... то есть ваше высочество.

От неожиданности я открыла глаза, а не надо было. Надо было притвориться, что сплю. Общаться с Альриком не хотелось совершенно, но теперь уже поздно делать вид, что не заметила.

Государственный преступник, баронет Мирато (интересно, а его титула лишили или нет?) стоял напротив и с интересом меня разглядывал.

— Что вам угодно?

Мирато смутился. Точно другого ожидал.

— Вот... узнал, что вы ммм... В гостях у светлого князя. Захотелось... поздороваться.

— Неужели соскучились?

Альрик стеснённо усмехнулся. Потом вздохнул и отвел глаза.

— Понимаю ваш сарказм. Наши отношения сложились не самым лучшим образом.

Блеск! Высший бал! �Наши отношения сложились не самым лучшим образом� — это о попытке меня на куски порезать, страшным способом. Вот интересно, это я такая наивная, что всякий раз меня в ступор вгоняет его �святая простота� или у него в душе давно атрофировалось все человеческое? Если когда-то было. Подозреваю, что не было.

— Не лучшим образом, это мягко сказано. Вы меня убить хотели!

Эльфийка, которую послал Даэлин, подскочила и растерянно посмотрела на Альрика. Воин, следивший за ней, тут же о ней забыл и переместился ко входу в шатер. Маг удивленно на него покосился и ответил:

— Да, признаю, это было несколько... кардинально. Но ваше высочество, а как бы вы поступили на моем месте? Вы сделали бы то же самое! Такой эксперимент, такие перспективы! Никто бы не устоял. Если отбросить мелкие личные обиды, вы со мной согласитесь.

— Можете считать меня мелочной, но мою жизнь я ставлю выше чьих-то интересов. И что-то сомневаюсь, что вы положили бы на алтарь свою собственную жизнь. Вот чужую — запросто.

Вид у Альрика стал глупый, как если бы ему в ресторане вместо заказанных живых устриц с лимоном принесли борщ и молочного поросенка. А чего он ожидал? Кстати, а зачем он вообще подошел? Тут откуда-то вынырнул Меледир, посмотрел на меня, на Альрика, на своего эльфа. Тот едва заметно пожал плечами. Наступило неловкое молчание.

— Как вы себя чувствуете? — Спросил Меледир мага.

— Благодарю, уже намного лучше... Вот захотелось побеседовать с принцессой. Узнать, так сказать, что нового в Рондане. Как там мой племянник.

Я чуть не рассмеялась в голос. О племяннике он беспокоится, надо подумать. Ставлю свою книгу против медного гроша, о нем он за весь этот год, пока живет у эльфов, только сейчас и вспомнил. Потому что нужен был повод подойти ко мне. И ведь зачем-то ему нужно было подойти. Есть какая-то причина. Ривелин не производит впечатление эльфа, не выполняющего обещаний (тем более, когда это выгодно), значит прямо дал понять Альрику, что обижать меня чревато неприятными последствиями. Мирато может меня ненавидеть сколько угодно, но напрямую вредить не решится.

— С вашим племянником все в порядке. Он даже не потерял свой пост.

— Я очень рад, благодарю вас, — радостно закивал Альрик, словно это была моя заслуга.

— Правда для этого ему пришлось пройти через заклятие правды.

Улыбка мага потускнела.

— Да... конечно... это понятно. Не особо приятно. Но, впрочем, все ведь хорошо закончилось.

Очень хорошо, просто замечательно закончилось. Заклятие правды. Запрещенное заклятие, применение которого инициируется самим королем и согласовывается всеми семью старшими магами Рондана, во главе с архимагом. Нет, никаких жертв не приноситься, но это жуткая вещь, после которой испытуемый не всегда остается в здравом уме. Мне искренне было жаль губернатора, только выбора у него не было — или так или плаха. Не только ему, но и его супруге, которую он нежно любит. Увы, что в Рондане, что здесь действует принцип коллективной ответственности. У эльфов так вообще никакого шанса не дали бы — всю семью под корень.

Пока я все это обдумывала, Альрик справился с неловкостью (он всегда очень быстро приходил в себя) и нашел новую тему для разговора. Не зная нашей прошлой истории, можно было бы подумать, что человек пришел поболтать по-дружески.

— Ваше высочество, хотел вас спросить — как вас угораздило попасть в лебяжью пустошь? И где, кстати Лис, надеюсь он не там остался?

Чего это их всех так занимает — как я в болото попала? Они что — всерьез думают, что я туда по доброй воле отправилась?

— Нет, Лиса не было. Случайно получилось — лодка потеряла управление.

— Я вас, признаться, за морок принял.

— Жалеете теперь?

— Скорее, нет. Вы бы мне там мешали. А не подскажете, это не за вами такая страховидная, гигантская жаба в подземелье пролезть пыталась?

— В подземелье? Какое подземелье? Знаете, меня этот разговор что-то утомил.

Альрик посмотрел на Меледира, тот в свою очередь на меня. Неужели подозревают, кто книгу у них из-под носа увел? Да нет, вряд ли. Даже если допускают, что отряд наш спустился в подземелье и книга, которую они так искали, именно там, и именно в той самой, запертой комнате, то, с их точки зрения — откуда нам знать, что она из себя представляет и чем ценна? Зачем нам первую попавшуюся книгу забирать — такую тяжесть на себе таскать, когда монстры со всех сторон? Да мы бы на нее и внимания не обратили, если бы случайно разговор Мирато не подслушали. Конечно, будь я полноценным магом, мое появление объяснялось бы только одним — я пришла за ценным артефактом. Но никто в здравом уме не пошлет в пустошь ученика, да еще и княгиню, это очевидно. Значит, что? Значит, я попала туда случайно, и о книге знать не знаю. Так это должно выглядеть с точки зрения Альрика.

Но сомнение у него останется, ведь сам он ничего не нашел...

Хотя и спросить прямо не решится — зачем давать дому Бабочки такую информацию?

Альрик, подтверждая мои предположения, заюлил:

— Просто я поражен такими совпадениями — мы оба попадаем в лебяжью пустошь, да еще в один и тот же трактир, вот я и подумал — если еще и в башне мага вы были тоже...

— А вам самому что в пустоши понадобилось? Не слишком приятное место для прогулок.

Альрик поперхнулся словом и, вздохнув, развел руками:

— Согласен, место не приветливое.

Он замолчал. Замолчал надолго, словно и забыв о нас с Меледиром.

— Знаете, принцесса... Я вот все думаю... Та бабочка, ну, которая влетела в мое заклинание и все перепутала. Это ведь было эльфийское колдовство. Вы маг и вы меня поймете — я теперь не могу успокоиться... Не только перенос произошел, сдвинулось время, а это... Это нечто иное... Я хочу это повторить, я хочу понять!

Мы с Меледиром пораженно молчали. А Альрик, по своему обыкновению тер лоб, так, словно стереть с него что-то хотел. Мать моя, природа, а если бы он знал всю правду обо мне!

— Вы безумны.

— Почему? — искренне удивился маг.

— В последний раз, когда магия и колдовство смешались, появилась лебяжья пустошь. Не боитесь, что в результате ваших экспериментов в пустошь превратиться весь континент?

— В последний раз, — возразил он. — появилась не лебяжья пустошь, а вы, Ира. Ничего страшного. И кто вам сказал, что я начну эксперименты, все тщательно не взвесив?

Я рассмеялась. Смех, надо сказать, получился нервным.

— Альрик, вы и �тщательно взвесив�? Вы же вечно что-нибудь забудете в самый ответственный момент.

Мирато поморщился.

— Так вы пошли в болото, в надежде разобраться с линиями силы? Я пробовала смотреть — там не линии, а бульон какой-то.

— Да, — вздохнул маг. — Впрочем, кое какие мысли у меня появились. Надо будет повторить.

— Только без меня, — смеясь подал голос Меледир. — Не хочется свариться в том бульоне.

— Нет в вас азарта Меледир, — попенял ему Альрик.

— Увольте. Одно дело взобраться на стену вражьей крепости и украсть прекрасную даму, — Эльф шутливо поклонился мне. — И совсем другое, быть съеденным улиткой. Согласитесь, это просто стыдно. Об этом баллады не сочинят.

— Все бы вам о балладах мечтать, — усмехнулся Мирато.

— Чем я хуже других, — самоуверенно пожал плечами эльф.

— Кстати, Меледир, а вы не знаете случайно, что хочет получить за нашу принцессу князь? Нет, если вас тоже не поставили в известность, я пойму.

Меледир помолчал, пристально глядя в глаза Мирато. Тот с простодушием ребенка смотрел в ответ.

— Об этом рано еще говорить... благословенный. Дело серьезное.

— То есть вы не знаете, — подытожил Альрик и получилось это до странного обидно.

Стало кристально ясно, что эти двое недолюбливают друг друга. Снаружи все учтиво, а на самом деле терпеть они друг друга не могут. Что не удивительно — Меледир с его язвительностью и Мирато со своими своеобразными шуточками — как таким сойтись?

— Простите, что говорю о выкупе в вашем присутствии княгиня, но я все-таки родился в Рондане. И можете мне не верить, но не хочу, чтобы принцесса моего королевства терпела неуважение к своему сану. Я обязательно поговорю с Ривелином об этом. Мы с ним в очень хороших отношениях. Сделаю все возможное, чтобы вам не чинили обид.

— Рондан, — закатил глаза к небу Меледир. — Благословенный, вам давно уже пора забыть о прежней жизни. По вам топор палача уже год как плачет. Вы родину вспоминаете, а там дыба стосковалась. Или рассчитываете на поддержку княгини в этом вопросе? Так напомню — вы приняли подданство Главы Дома Лотосов. Клятву на крови дали — обратной дороги нет.

— Придумаете тоже — обратная дорога! Я не собираюсь возвращаться. Но могу я погрустить о прежней жизни? У меня есть сердце, в конце концов.

— Вот заняли бы свое сердце чем-нибудь полезным, и грустить бы не пришлось.

— Кем-нибудь хотите сказать? — ворчливо уточнил Мирато. — Вы себе не представляете ваше высочество, мне здесь усиленно рекомендуют жениться. Мне! А, вот не хмурьтесь, мастер, не хмурьтесь, всю правду расскажу — знатные эльфийские вдовы это... это... Это не женщины, это щуки. Оглянуться не успеешь, как пол бока отхватят. Вы не поверите, но не далее, как месяц назад я вынужден был сбежать из собственной спальни через окно!

Баронет от возмущения даже задохнулся и пояснил:

— Я как всегда засиделся за полночь в лаборатории. Прихожу к себе. Свет зажигать не стал. Разделся, лег в кровать и тут меня кто-то обнял. Я сразу понял — дело плохо и в чем был выскочил в сад. Благо, первый этаж.

Меледир закрыл лицо рукой и сдавленно смеялся.

— И ничего смешного! Бесстыдство такое! А главное, я потом в таком вот виде был вынужден возвращаться через парадный вход, объясняться с охраной...

— Ну с чего вы решили, что к вам пришла знатная дама — ведь когда мы прибежали в спальню там никого не было? Наверняка это была какая-нибудь белошвейка. Ей конечно польстила бы связь с благословенным.

— Да, в спальне никого не было. Но там был запах духов. И я отлично помню, у кого такие духи.

— Благословенный, запах в суд не принесешь.

— Очень жаль, — злобно бросил маг. — И кстати... вы туда прибежали еще до меня. Интересно почему?

— Ну вы так кричали, весь замок перебудили.

— Да? — недоверчиво протянул Альрик.

— Да. Можно было подумать к вам не красивая женщина в постель легла, а змея подколодная.

— Еще неизвестно, что хуже.

Вот так новости. На Альрика имеют виды какие-то дамы. Хотелось бы знать, они по собственной инициативе действуют или кто посоветовал? Мирато уверен, что посоветовали, вон как на эльфа глазами сверкает — явно подозревает в подставе. Да, брат Ривелина особо то и не скрывает... А почему его мастером обозвали, а он это проглотил? За такое оскорбление принято на честный бой вызывать, вообще то. Какой он мастер — он же князь? Странно.

Альрик тем временем кисло улыбнулся нам и откланялся:

— Что-ж не буду вам докучать более, ваше высочество. Помните, я всецело на вашей стороне. Обязательно поговорю с князем. Приятной ночи.

Меледир задумчиво смотрел ему вслед и когда маг скрылся из виду, высказал:

— Не находите, это странным?

Ха, я все здесь странным нахожу. А вот, что ты имеешь в виду?

— Что именно?

— Хочу напомнить — это именно тот человек, что собирался вас в жертву принести в свое время. И вдруг такая забота.

— Ну, он же объяснил — радеет за королевскую кровь Рондана.

Эльф фыркнул:

— Наш маг? За Рондан? Единственно, что имеет для него значение — это его тщеславие и благополучие. Не забывайте об этом. Если бы ему пришлось ради собственного величия вас убить, он бы снова это попробовал. И никакая королевская кровь бы не остановила. Тем более, нет у вас ее ни капли.

Ну да. Это в принципе ни для кого не секрет. Понятное дело — для простого народа пущен слух, что я незаконнорожденная дочь короля, который таким вот образом — через удочерение вернул мне положенную по рождению роль, но высокородные то прекрасно все понимают. Слухи эти нужны лишь для придания большего статуса Лису, фрейлинам и главное -союзу Дома Бабочки с королевством. Причем сдается мне, Лис в этом деле — ключевая фигура и главный бенефициант. Как этот пройдоха ухитрился уговорить короля — для меня загадка. А может и не короля... Не король в Рондане самый главный.

— А вы? Вы так за меня переживаете? Не вы ли вместе с ним меня укрась пытались два года назад? И прекрасно знали для чего. Кстати, как жертвоприношение разумного согласуется с правилами эльфов? Это ведь преступление перед Матерью природой?

— Это... — Меледир поморщился. — Было не мое решение. И не брата.

Хм, понятно. Глава лотосов в своем ослеплении местью пошел даже на такое. Рискованно. Глава, конечно, практически неподсуден... Но есть еще совет старейшин... С другой стороны — кто бы их ставил в известность? Интересно, что бы они сказали, узнав настоящие планы Альрика. Кстати... А, знает ли вообще кто-нибудь в Доме лотоса, что уничтожить хотели всех эльфов? Не думаю, что знают. Не простили бы они такого. Или простили? Может, тешат себя надеждой, что держат его в крепкой узде? Маг им очень нужен, особенно сейчас, вот и скрывают... Вот только тот самый совет старейшин на такое не пойдет. Если они такие же как наши — редкой упертости дедушки.

А если правда все же выйдет наружу? А если... а если именно за этим Мирато и приходил — �промолчи о моих грешках, и я помогу тебе�. Что-то в этом есть, но как-то несерьезно. Его заступничество недорого стоит, даже если бы он всерьез за дело взялся. Ривелин будет действовать как сам сочтет нужным, никто ему не указ. И все же стоит придержать эту информацию, так, на всякий случай.

Как голова болит, кто бы знал...

— О чем вы так задумались?

— Да вот размышляю — не прибьёт ли меня баронет тихой ночью.

— Исключено, — заверил эльф. — Спите спокойно, охраны вокруг вас будет столько — мышь не проскочит. И это не фигура речи. Но если хотите, я лягу перед входом.

Я с изумлением посмотрела на Меледира.

— А знаете, не возражаю.

Вот даже интересно — как он теперь будет отнекиваться. Но отнекиваться тот не стал и в час, когда солнце скрылось за горизонтом, птицы и цикады смолкли, а на небе появились яркие звезды, пытавшиеся поспорить с роскошной лимонной луной, охрана натаскала большую охапку сена и Меледир улегся перед входом в шатер. За ним развели совсем маленький костерок, и у костра сидела, закутавшись в одолженный кем-то из лотосов плащ, девушка из крепости. Вокруг шатра расположились с десяток эльфов и спать они не собирались.

Так закончился этот день и началась моя жизнь в плену.

Глава 15

Если описать заключение одним словом, то слово это будет — �ожидание�. Тягучее, томительное ожидание неизвестно чего. Много раз я пыталась вызвать князя лотосов на откровенность, однако безрезультатно. В романах главные героини в подобных обстоятельствах всегда находят нужные слова, делают �выгодные� предложения и обмишуривают своих тюремщиков. На худой конец очаровывают. Мне никаких умных мыслей в голову не приходило, хоть я эту голову ломала и так и этак, а очаровывать Ривелина было противно. Воспитание не то. Да и глупая это затея — если в книжках похитители тают под взглядом прекрасной дамы и в конце концов готовы выполнить любой ее каприз, в реальности хорошо если целой останешься. Мне ведь еще очень повезло, это я отчетливо понимала. Лишь бы везение не закончилось самым катастрофическим образом.

Дни тянулись медленно, подчиняясь заведенному порядку. Утром и вечером из замка приходили девушки и сопровождали меня весь день. Ну как сопровождали — наблюдали на расстоянии, вплотную им подходить так и не разрешили. Ареал обитания сузился до пятачка сто на сто метров. Самой длинной прогулкой было посещение туалета (а что делать). Метрах в трехстах от лагеря лотосы из того, что осталось от требушетов соорудили клозет и несколько раз в день я, в сопровождении девушки и десятка охранников важно шествовала туда мимо готовящейся каши, небольшого табуна лошадей и развешанных на колышках мужских штанов (эльфы как раз в этом месте стирали). Никогда не думала, что отправление естественных надобностей может сопровождаться таким официозом. Первое время было дико неудобно, потом привыкла.

Два раза в день все собирались на трапезу. Разговоров подобных тому, что был в первый день, больше не велось — мешал Альрик, поэтому говорили о поэзии, музыке, охоте и тому подобной ерунде. Говорил в основном князь, часто сокрушаясь, что не может дать мне ни нитей для вышивания (мне! я бы ему навышивала) ни бумаги для сочинения стихов (с бумагой в походе сложно). Это было смешно — меня больше раздражала невозможность помыться и сменить платье. Хорошо хоть Меледир одолжил гребень. Забавно — последнее время то Рэниель расческу отдаст, то Меледир, то комендант свои сапоги. Даже платье на мне не мое. Натуральный бомж, а не княгиня.

Каждый день в назначенный час Ривелин шел к крепости, навстречу выходил Даэлин и они долго беседовали. По возвращении эльф всегда передавал от мужа пожелания здравствовать. Больше ничего. Все это мучило как ноющий зуб и от истерики удерживало только осознание, что я здесь у всех на виду как рыбка в аквариуме. Через какое-то время я с пронзительной ясностью поняла, как себя чувствуют звери в зоопарке, поэтому большую часть времени сидела в шатре.

Утро пятого дня встретило нас противной моросью. Накануне всю ночь лил дождь, трава напиталась влагой, потяжелела и склонилась под собственной тяжестью. Ткань шатра отсырела так что сидеть там стало совсем неуютно. Я вышла, укутавшись плащом Ривелина, которым обычно укрывалась вместо одеяла. Плащ помялся, льняное платье и вовсе являло собой душераздирающее зрелище — мне приходилось в нем спать. Девушки передавали просьбу принести хоть платье, но Альрик этому воспротивился — вдруг артефакт протащат?

Завтрак уже прошел, и я стояла на вершине холма, не зная, чем себя занять, когда мимо быстро прошел князь и скрылся в своей палатке. Вопреки своей галантности в этот раз он мне даже не кивнул. Обернувшись в сторону крепости, я увидела лотоса, который приблизился к стене и что-то крикнул. В ответ между зубцами стены выставили широкую деревянную доску. Лотос снял с плеча лук, и пустил в нее стрелу. Доску убрали, а лучник развернулся и резво направился обратно в лагерь.

Я внимательно следила за перемещениями — бабочкам передали послание, но какое? Почему Ривелин так обеспокоен? Что-то мне все это начинает не нравиться. Князь вышел уже полностью экипированный и все так же, не глядя в мою сторону, направился к крепости, по пути давая Меледиру наставления.

— Не рановато для переговоров?

Я вздрогнула — и так нервы на пределе, а тут Альрик подкрался неслышно. Мне оставалось только пожать плечами. Сказать все равно нечего, ума не приложу что случилось.

— А вам ничего не объяснили?

— Сказали быть наготове.

Вернулся Меледир и встал рядом. И почему-то повеяло недобрым от его присутствия, вспомнился такой же взгляд из-под полуприкрытых век, нарочито расслабленная поза — один в один наша встреча в заговоренном трактире лебяжьей пустоши. Он тогда решал вопрос — убить или подождать. Я сложила руки перед собой и с силой вонзила ногти в ладонь. Несмотря на окружающий холод стало жарко.

Ворота крепости приотворились и, как и в предыдущие дни, навстречу светлому князю вышел Даэлин. Разговор не заладился с самого начала. Ривелин с ходу принялся размахивать руками и показывать куда-то в сторону леса. Высокий князь в свою очередь старался его увещевать. По крайней мере выглядело это так. Что-то произошло. Что-то что нарушило шаткое перемирие и теперь... Теперь я не дам и ломанного гроша за свою жизнь. Словно в подтверждение моих мыслей Меледир вдруг сказал лениво:

— Благословенный, отойдите от княгини.

— Вы... уверены? — растерянно спросил Альрик.

— Пока нет, — внимательно вглядываясь в происходящее перед крепостью, обронил эльф.

Сзади раздался вскрик и возня. Машинально обернувшись, я увидела, как молодую служанку прижали к земле. Эльф из охраны навис над ней и приставил к шее нож.

— На тебя бросилась, — пояснил он Меледиру.

— Подожди пока, — ответил тот.

— Отпусти девушку, — через силу выдавила я. — Она-то в чем виновата?

— Может отпущу. Молись княгиня. Матери — природе или своим богам — кто у вас там?

Я бы помолилась, если бы молитвы знала. В голове колотилась одна фраза — �Только бы все закончилось хорошо, только бы...� повторяясь на тысячу ладов. Бежать. Да, шансов мало, но если я сейчас брошусь влево — там зазор между охранниками — а потом сверну немного в сторону, может получится, пусть шансы и стремятся к нулю.

Даэлину видно надоело оправдываться, и он точно так же на повышенных тонах начал предъявлять претензии, показывая в свою очередь на лес, только в противоположной стороне. Меледир хмыкнул. Ривелин сделал шаг вперед, оказался лицом к лицу с Даэлином и они тихо заговорили. Альрик от любопытства по-гусиному вытянул шею, хотя он даже громкий разговор не сумел бы услышать с такого расстояния. А следующее действие не ожидал никто. Высокий и светлый князь достали ножи, рассекли себе левые ладони и соединили их.

— Что это? — задала я вопрос в никуда.

— Братание, — удивленно ответил Меледир.

— Все-таки, заговор, — удовлетворенно констатировал Альрик. — Как я и думал.

— Ну почему сразу заговор, благословенный?

Альрик фыркнул и пояснил:

— Мастер, не считайте меня дураком. Да как только глава узнает об этаком обороте, князь считай, что покойник. А раз так, то я правильно понимаю — о нашей принцессе он и не был осведомлен? И как долго князь рассчитывает держать это в тайне? Он хочет перейти под руку бабочек?

— Вы в своем уме? Не надо делать поспешных выводов. Лучше посмотрите туда.

И Меледир показал в сторону земель лотосов. Далеко, выезжая из соснового бора, спускался по склону холма большой конный отряд, эльфов пятьдесят не меньше. Чуть впереди ехал знаменосец. Мирато приложив ладонь козырьком ко лбу прищурился, пытаясь рассмотреть знамя.

— Герб фамилии Орис? Но ведь... Неужели наследник?

— Как видите, о предательстве речь не идет.

— Но глава ведь не согласится...

Альрик задумался. Глубоко задумался, уставившись в одну точку и забыв напрочь об окружающем. Происходящее разом изменило все его умозаключения и теперь он заново осмысливал обстановку.

— Теперь дело за вашими, княгиня, — непонятно пояснил Меледир.

Словно в ответ на это со стороны земель бабочек раздался громкий звук рога. Из рощицы, что стояла недалеко от крепости показалась такая же кавалькада. На черном знамени переливался серебром Махаон. Следом за знаменосцем ехал кронпринц.

— Ну что ж, — задумчиво молвил эльф. — Может что-то и получится. Будем надеяться.

Солнце светило так, будто собиралось за час выпарить всю воду, пролившуюся накануне. От ночного дождя осталось лишь воспоминание. На невысоком холме перед крепостью, том самом на котором я ждала решения своей участи в первый день плена, развернули большой навес из белой ткани. Из крепости принесли пять стульев и разместили их ровным пятиугольником. Я оказалась с самой западной стороны. Слева расположились ясный князь и Даэлин, слева кронпринц лотосов и Ривелин. Справа от навеса, шагах в десяти, встали пятьдесят наших воинов, слева столько же лотосов. Альрика не было — его попросили побыть в лагере за рекой и Меледир остался с ним. Рэниэля в поле зрения не наблюдалось.

— Я очень рад вас видеть, — негромко, без улыбки, произнес кронпринц лотосов, обращаясь к ясному князю. Потом достал маленькое колечко. — Вы позволите? Полог тишины. Так нас не услышит никто посторонний.

Ему было на вид лет тридцать (если проводить аналогию с человеческим возрастом). Не великого роста и телосложения он тем не менее вызывал инстинктивное опасение, как кобра, свернувшаяся на прогретом камне. Правильные черты лица портило сухое выражение и колючий взгляд серо — голубых глаз. Ясный князь в сравнении с ним казался большим и добродушным увальнем. Впрочем, я прекрасно знала насколько это впечатление обманчиво. Добродушия в моем родственнике меньше чем снега в пустыне.

— Могу ответить тем же. Надеюсь наша встреча не будет напрасной. Дом бабочки, все Иннэ, готовы забыть старые обиды. Готов ли это сделать Дом лотосов? Готовы ли Орис?

Мне почему-то вспомнилось давнее, еще из прошлой жизни — встреча двух скорпионов в Сахаре — очень похоже.

Лотос вздохнул.

— Вы слишком торопите события, ясный князь. Шесть дней назад я и подумать не мог, что сегодня буду говорить с вами. Если бы неделю назад кто-то мне предсказал такое, я счел бы это глупой шуткой. Но я здесь. Согласитесь, это о многом говорит.

— Да, это вселяет надежду. Кронпринц... предлагаю сделать следующее — скажите, чего вы ждете от нашего разговора. Я скажу, чего жду я. Так нам легче будет понять друг друга.

— Чего я жду... Чего бы мне хотелось... Слишком многого, по правде говоря. Возможно слишком многого. Князь, давайте для начала сойдемся на следующем — положение у наших домов незавидное, иначе ни вы, ни я не прибыли бы сюда. Наша война не идет нам на пользу. Вы, насколько мне известно, не глупец и видите — начинаем побеждать мы — соседи помогают вам. Если наоборот... Даже на ваше прекрасное приобретение, — лотос вежливо кивнул в мою сторону. — Поступало некое предложение от одного из Домов... пока не принятое... кардинально нивелирующее преимущество Дома бабочки. Никому из нас не дадут победить окончательно. Дом бабочки это понимает?

— Дом бабочки понимает это прекрасно. Мне даны полномочия обещать вам отступные за смерь вашей сестры, не требуя отступных за смерть светлого князя. Хотя, и в этом я могу поклясться тотемом Дома, нашей вины в той смерти нет.

Лотос поднял руку, останавливая речь:

— Смерть сестры легла тяжелым камнем на мое сердце, но сейчас мне уже не важно, кто в том виноват. Да, представьте себе. Простите за неучтивость, мне уже все равно правду говорит дом бабочки об обстоятельствах смерти Иримаэль или нет. Прошло сто лет. А что мне не все равно — это правду ли говорит дом бабочки сейчас? О том, что готов окончить войну и сделать это по всем правилам?

— Полный договор?

— Согласитесь, иной вариант — это пустая трата времени и сил.

— И кого вы предлагаете?

— Моя внучка и вы. Сестра вашего ясного князя и я, насколько мне известно, больше у вас нет подходящих девушек. Это основное. По высоким родам можно договорится и позже.

Кронпринц сцепил руки в замок и буравил глазами лотоса, словно взглядом хотел в голову к нему пробраться.

— Про силу госпожи Мариэль вы знаете... Но я ничего не знаю про вашу внучку. Она же еще слишком маленькая, насколько я могу судить по слухам?

— Шестнадцать. Но мы уже учим ее вставать в круг. Я понимаю ваши сомнения, но и вы меня поймите. Я-то уверен, она будет сильной.

— В таком возрасте это еще все непредсказуемо. Сами знаете, как бывает.

— Она может приехать в Дом бабочки и жить там до того, как созреет для замужества. У вас на глазах. Естественно после того как мы получим госпожу Мариэль. Лучше всего даже сделать передачу одновременно с нашей свадьбой. Заодно и оцените свою невесту.

�Получим госпожу Мариэль�, �ваше приобретение�, �оцените� — и этому мужчине отдать Мариэль?! Но ясный князь словно и не замечал абсолютного бездушия в словах лотоса. А может даже считал такое отношение само собой разумеющимся.

— Подумайте — полный договор... Я уже не говорю об окончании войны, которая нам уж всяко не на пользу. Но торговля... военный союз... Давайте начнем все сначала.

— Что — ж, — задумчиво произнес князь. — я в целом согласен. Но вы понимаете — мне нужно поговорить с дедом. Посоветоваться.

— Разве ваш дед, а я его помню, — усмехнулся кронпринц. — Уже не дал вам рекомендаций на такой вариант?

— Не буду лукавить, — вернул улыбку князь. — И такой вариант рассматривался. Как самый приятный. Такой приятный, что в него даже не верится. Ведь тут возникает вопрос очень важный — я уполномочен вести с вами разговор от Дома бабочки. А кто уполномочивал вас?

Лотос словно в задумчивости покивал:

— Да, вы правы. Наша с вами встреча всецело моя затея. Я вам скажу более — несмотря на то, что ваша прекрасная золовка у меня в плену, именно я в переговорах уязвимая сторона. Вы сомневаетесь в моей внучке, но если подумаете, то поймете — это мне нужны гарантии. Вы, в случае если мы ни до чего не договоримся, и принцесса останется у нас, ничего не потеряете. Я знаю, специально узнавал законы Рондана. А я рискую головой. В лучшем случае опалой. Навсегда.

— И что вы предлагаете?

— Заложник.

— Допустим... это не согласие, я говорю — допустим, заложник будет. Но что потом? Вы сможете убедить своего главу пойти на переговоры? У вас есть такая возможность?

— Знаете, я, конечно, мог бы вам сказать, что да, возможность есть. Но вы же, не поверите. И будете правы. Отец никогда не согласится на мир с вами. Собственно, заложник потому мне и нужен как гарантия того, что Дом бабочки, когда главой стану я, не отречется от своего слова. Меня в таком случае просто не поймут эльфы Дома — скажут — �ради чего же все это?�.

Такое дорогого стоило. На несколько минут наступила полная тишина.

— Я могу поклясться...

— Не надо, — лотос аккуратно снял с рукава красно-зеленого кузнечика и наклонившись пересадил его на былинку, — Не стоит. Заложник надежнее.

— А моя золовка?

— Я верну ее вам сразу же. Тот, кого вы выберете поедет со мной, а она с вами.

— А у вас хватит сил...

— Хватит. Ведь вы же не думаете, что в Доме лотоса только мне осточертела эта война?

— Я согласен, — Даэлин впервые вмешался в разговор. Посмотрел в глаза брату и добавил, не спрашивая, а утверждая — Я пойду.

— Еще ничего не решено, — нахмурился князь.

— Решайте, — кивнул лотос. — Я отдаю княгиню. Князь едет со мной. Будем считать его гостем у названного брата.

Мне показалось, что Ривелина такой расклад не слишком устроил, но принц, не обратив на это внимания, продолжал:

— Светлый князь подтвердит его статус в присутствии всех своих эльфов. Традиции гостеприимства... К тому же братание, которое все видели... Вы же понимаете ему пути назад нет.

— Ему нет... — с сомнением протянул ясный князь.

— Полно вам, обрекать на смерть князя — выгодно ли мне лишаться колдуна? У меня их не сотня. Даже десятка нет.

Интересно он говорит — словно уже считает себя главой Дома. Эта идея не спонтанно родилась. Хотя, о чем это я? Да он уже отправляясь в путь, что-то подобное прикидывал, а в пути додумал. Если конечно не врет. Очень хочется верить, что не врет, потому что иначе... Потому что иначе, если Даэлин поедет с ними и его убьют, я себе не прощу.

— Прости меня, пожалуйста...

Я старалась не плакать. Даэлин только вздохнул в ответ. Позади остались три дня переговоров. Долгих переговоров с жаркими спорами, которые закончились длинным свитком. Договор между главой Дома бабочки и кронпринцем Дома лотосов. Договор о мире. Правда цена этому договору пока — медный грош, бумага, на которой он написан, стоит больше. С другой стороны, если этот договор каким — то образом попадет в руки нынешнего главы Дома лотосов, его сын, считай покойник. И все, кто с ним — тоже.

Шагах в двадцати от нас стояли наследники Домов и напоследок обсуждали что-то — кажется способ связи. За спиною высилась крепость. В лагере лотосов вовсю заканчивались сборы. А нам впервые за все время позволили остаться наедине. Обмен прошел еще вчера, и сейчас я наконец-то имела пристойный вид, хоть и в платье с чужого плеча, но чистом. И сама чистая.

— Даже не знаю — брать ли с тебя слово быть осторожной? — произнес Даэлин, не глядя на меня. — Для тебя нарушить слово — как дышать.

Я виновато опустила голову — ответить то нечем. И не тянет оправдываться или говорить, что в результате моей глупости может быть наступит мир. Может быть наступит, а может и нет.

— Я обещаю, что дождусь тебя.

Он передернул плечами, и оглянулся на эльфов, стоявших неподалеку. Те в свою очередь поглядели на нас, поклонились друг другу и разошлись.

— Княгиня? — окликнул меня ясный князь.

— Все, — сказал Даэлин и развернулся в сторону лагеря.

— Я буду ждать тебя, — тихо повторила я.

Он услышал, но не обернулся.

Глава 16

Ветер вяло шевелил чистые листы, прижатые зеленым, в полоску, конем, выточенным из оникса. Грива коня развевалась, а непрозрачные, красные, непонятно из какого камня глаза смотрели вдаль. Я тоже посмотрела на чистенькую, невеликую площадь, окруженную хоромами местной знати, на прямую улицу, мощенную камнем, спускавшуюся между домами из светло серого, почти белого камня — чем дальше от площади, тем скромнее. За крепостной стеной, окруженной рвом с водой, дорога просто посыпалась галькой. По, ней минуя деревянные усадьбы простых эльфов, в которых за высокими заборами прятались дома, амбары, кузницы, овины и даже иногда небольшие огороды, дорога приводила к причалам на реке, такой же тихой и медлительной, как и сам город. В этот час между утром и полднем на площади не было никого, а по дороге спокойно плелись три эльфа — двое в город, один, с козой на веревке, им навстречу. Городок со смешным названием — Кулумалда (апельсиновое деревце) утопал в ярком солнце, хотя на террасе особняка местного градоправителя было не жарко. Светило уже скрылось за правой стеной, чтобы, сделав круг, вечером снова заливать светом окна. Тогда мы перейдем во внутренний дворик, где в специальных кадках растут пять небольших деревцев и везде расставлены горшки с цветами. Эльфы есть эльфы. Не могут без зелени.

С тяжелым вздохом я посмотрела на чистый лист бумаги. За утро ушло уже три письма — мажордому, казначею, главе. А теперь предстояло ответить архимагу, чье послание застигло меня вчера перед сном — через десять дней после событий на границе. Ароник первый интересовался — как прошла встреча с мужем (вот какое его дело?), в добром ли я здравии, и какая погода в наших широтах. Полночи я ломала голову — известно ли ему что-либо о намечающемся договоре между Домами? Почему именно сейчас он написал? С одной стороны — вроде логично — я приехала на границу, значит надо поинтересоваться все ли в порядке, как добралась. С другой стороны — как-то это подозрительно. Прознал что -то о лотосах — но, кто бы ему мог доложить? Разведка? Вряд ли — точно знаю — вся разведка Рондана в доме Бабочки — это Лис и фрейлины. Он кстати скоро сюда приедет, то-то удивится, узрев нашего ясного князя. Кронпринц решил остаться некоторое время на границе и поселился вместе со мной. Градоправитель был в восторге и ужасе одновременно. В восторге от такой чести (он махом вырос в глазах здешнего общества на недосягаемую высоту), а в ужасе, что не сможет обеспечить нам �подобающих почестей�. Но кронпринц уверил его, что инспекция носит деловой характер, с ним самим и его правлением никак не связанна, а в деловых поездках он неприхотлив. Градоправитель поверил и теперь считает принца самым великодушным, самым благим и снисходительным правителем. Наивный.

Что на письмо ответить? Ладно, нет прямого вопроса? Нет. Значит и ответ будет, соответствующий:

�Уважаемый, любимый пращур мой! Безмерно рада получить весть от вас...�

Я писала о чудесном избавлении из лебяжьего болота (все равно Лис его уведомил), о своей радости от встречи с Даэлином, о прекрасном приеме мне оказанном и ни слова о лотосах. Может это паранойя, но совет Ривелина я запомнила. Ни к чему Рондану знать о переговорах, успеют еще. У меня там муж в заложниках.

Письмо осталось только подписать, но закончить его в тот день не удалось. На первом листе из стопки чистых, приготовленных для меня, побежали слова, написанные четким, сильно наклонным подчерком.

�Любезная супруга моя, пишу, чтобы узнать — здоровы ли вы, спокоен ли ваш сон, не гнетут ли вас тяжелые мысли?

Сам я здоров, душевное же мое состояние не находится в гармонии и тому имеется серьезная причина. Хочу уведомить вас о последних событиях, произошедших в доме, гостем коего я являюсь. В доме этом сейчас скорбь, вызванная страшным и немыслимым событием. Вчера, в час лягушки, сводный брат моего названного брата потерял разум. Ничем иным невозможно объяснить его поступок. Да будет вам известно, что вчера ясный князь лотосов просил у главы своего созвать совет старейшин по важному делу. Во время совета эльф Меледир попросил безотлагательной аудиенции у главы, с целью раскрыть, как он выразился — �заговор�. И, несмотря на то, что вид его был странен, получил разрешение. Пройдя в совет, он подошел совсем близко к главе, под предлогом назвать имена заговорщиков и ударил того в грудь кинжалом. Как ему удалось пронести оружие в совет, на котором по традициям оно может быть лишь у членов семьи главы дома — непонятно. Потом он убил еще двоих советников. Остальные кинулись на него, но видимо, из-за всеобщей растерянности, ему удалось бежать. Сейчас его ищут. Мой названный брат в сильной печали. Никто не обвиняет князя, ибо невозможно предугадать потерю разума, но горе всеобщее не поддается описанию. Он потерял и главу своего и брата, ибо, когда Меледира поймают — то ждет его страшная смерть, несмотря на всеобщую уверенность в его сумасшествии. Таков закон.

Я же остаюсь покуда с Ривелином, так как он очень нуждается в моем утешении. Прошу вас передавать мои пожелания здоровья и благополучия брату моему и светлому князю.�

Подпись.

Я схватила письмо и горной козой помчалась к князю. Он обнаружился в том самом внутреннем дворике. Князя загоняли. Трое эльфов окружили его с трех сторон. Принц прикрыл спину, встав к стене, и отбивался от быстрых колющих ударов. Вот один из нападавших сделал укол в голень, другой попытался попасть в грудь, но был отбит. Впрочем, это не помогло. Третий, упав на одно колено, коротким, резким движением ударил снизу в шею.

— Вы убиты, мой господин.

Все опустили мечи с затупленными концами. Князь, тяжело дыша, оглянулся и заметил меня. Я помахала письмом:

— У меня важные новости, брат.

— На сегодня все.

Эльфы поклонились и отошли. Один остался снимать доспехи. Я кое-как дождалась, пока принц разоблачится до пояса, ополоснется водой из серебряного таза, накинет рубаху и пройдет со мной в захваченную у градоправителя светлицу. Там он внимательно прочитал письмо. Потом перечитал его и уставился в небольшое окошко.

— Ну что-ж... по крайней мере в этом он нас не обманул.

— Значит, Даэлина отпустят?

— Вот так, сразу? Нет, конечно. Сначала мы обменяем Мариэль на его внучку. Кстати, сестра, об этом пока рано говорить, но вы же не откажетесь взять ее на воспитание? Пока она подрастет.

— Не откажусь, — ответила я, чувствуя себя воспитателем детского сада.

— Просто вы единственная на кого можно возложить такую обязанность. К тому же, это еще раз всем покажет нашу благосклонность.

— Вашу благосклонность?

— Мою и деда.

Я задумалась — сказано это было с неким подтекстом, мне непонятным.

— А почему так важно подчеркнуть эту благосклонность?

— Все дело, — со вздохом пояснил деверь. — В происхождении Даэлина.

— Не понимаю.

— Вы ведь знаете, что у нас разные матери? Моя была сильной колдуньей. А мать Даэлина — нет. Дед был против брака, но отец настоял на своем. В результате... Об этом не говорят, но всем известно — Даэлин слабый колдун, слабее светлого князя даже.

— Он может вставать в круг. Я сама видела.

— Да, к счастью может. Иначе... Считается, что в венценосных семьях не рождаются слабые дети. Они, как правило, не доживают до совершеннолетия.

— Почему?

— Погибают, при посвящении Матери природе. Там нужно приручить крупного хищника, — И, посмотрев на мое недоумевающее лицо, пояснил — Оружие брать нельзя. Никакое.

Суровые правила.

— Но Даэлин то это посвящение прошел?

— Прошел... С трудом. Разве вы не видели шрамов у него на спине?

— Нет, — брякнула я.

— Вот, — горестно заметил принц. — Это еще одно обстоятельство, которое сильно портит мнение о вашем союзе. Мы узнали, что он не закреплен должным образом. И это нас с дедом крайне огорчает.

Приплыли. А чего ты ожидала Ирочка? Что ваши с Даэлином отношения, точнее их отсутствие, для всех будут секретом? В эльфийских замках, где все, всё про всех знают, где ни на минуту в одиночестве остаться невозможно? Странно, что вопрос возник только сейчас, а не полгода назад.

— Мне неловко об этом спрашивать, но на правах старшего члена семьи могу я поинтересоваться — почему так произошло? Эта... холодность... явно не со стороны моего брата. Нет ли с вашей стороны какого-нибудь... — Он поморщился, но все же закончил. — Может вы ожидали большего от Даэлина?

Уши у меня начали гореть. За почти год в эльфийских землях я, как мне думалось, нарастила броню и отучилась краснеть, но, сейчас стократно наверстаю пропущенное.

— Ясный князь, во-первых, вы ошибаетесь. Во-вторых, вмешиваетесь не в свое дело. И это ведь я просила главу отпустить меня к мужу. И объяснила, почему. Я жду его. Очень.

— Хорошо. Рад это слышать. Извините, за неудобный разговор. Похоже, меня ввели в заблуждение.

Как я вышла от князя и вернулась к себе, не запомнилось. Отослала племянницу градоправителя погулять с Жэнет и упала на кровать. В душе бушевало торнадо — хотелось одновременно расплакаться от унижения и истерически захохотать. Обманули всех, называется. �Три года, а потом разведемся� — как же. Да кто же нам позволит.

Только через час, когда девочки вернулись, мне удалось успокоиться. Кто это, интересно, наушничает? Судя по всему, напели князю уже после моего отъезда. Фрейлины не могли — они все со мной уехали. Нет, есть у меня претендент... Советник Гени с огромной радостью подложил бы свинью. Но почему именно сейчас? Мало мне того, что Даэлин в опасности, так еще и это. Что-б вам всем, сплетники высокородные, подавится.

Ладно, обида обидой, а заклинания сами себя не сделают. Из холщовой сумки я извлекла книгу — ту, что увела из-под носа у Альрика. Черные камни оклада мигнули искрами, когда на них упал свет. Итак, в чем удалось разобраться — Каари это красный. Это кстати бог войны, и сейчас он по-другому называется. Добрая Веска, покровительница земли и плодов ее — это зеленый. Она до сих пор в пантеоне. А вот у Аллит, богини удачи — какой цвет я так пока и не поняла. Простых заклинаний в книге не было, и разобрать их представлялось большой проблемой. Показать некому — стыдно говорить, не могу довериться Лису. Не в этом случае. Потому сейчас я напоминаю даже не собаку на сене, а собаку у склада с колбасами, запертого на висячий замок. Ладно, что-то уже разобрала, в конце — концов и остальное расшифрую, куда мне торопиться.

Книгу — то спрятать нетрудно. Жэнет вот не спрячешь. Я строго-настрого наказала девочке говорить всем, что она ничего не помнит — ни кто она, ни как оказалась на землях эльфов. Это было ее первое поручение, как фрейлины. Учитель незлой человек, но я не поручусь за него, если речь пойдет о благе Рондана. А она не подопытный кролик, а живой ребенок. Поэтому пришлось написать на гербовой бумаге (как иначе — все по-взрослому) и заставить ее выучить очень важное — �Первое правило фрейлины�:

— Фрейлина принцессы Рондана должна хранить в секрете все, что скажет хранить в секрете ее госпожа.

Потом, глядишь, и второе правило фрейлины придумаем, такое же важное. Пока что, девочка ежедневно вываливает на меня секреты чужие, начиная с того, что у поварихи утром кот опрокинул сметану, которую та приготовила для тушеной печени и заканчивая тайными встречами Нандаро и судомойки. Переход из призрачного состояния в реальное нисколько не помешал ей быть везде и всюду. Зато теперь я знаю, что вместо тушеной печени на обед будет рыба.

Я с головой ушла в расшифровку шестисотлетних записей, так что не заметила, как солнце перевалило зенит и начало снижаться. Просидела бы и до вечера, но вбежала Жэнет (просто ходить этот ребенок не умеет) и закричала с порога:

— К нам едут три телеги и двадцать всадников! Девятнадцать эльфов и один дедушка. Старенький!

Вот и Лис добрался.

— Ваше высочество, княгиня! Напугали, напугали вы меня, старого. Дай хоть посмотреть на тебя.

Учитель придирчиво оглядел меня со всех сторон, даже ощупал, под ошарашенными взглядами кронпринца, градоправителя и его домашних. Едва поздоровавшись с ясным князем, маг вцепился в меня и больше не отпускал, пока остальные приезжие приветствовали князя и хозяина дома.

— Слава богам! Я, уж не серчай, не чаял в живых тебя увидеть. Не поверишь, чуть сам не помер — сердце прихватило. А я и лечить себя не хотел, думал — помру, туда мне и дорога. А через семь дней к мастеру Таниэлю сова прилетела. Днем. Тогда и узнали, что выбралась ты из болота этого проклятого. Да еще и с мужем. Он за тобой туда пошел?

— Не все сразу, учитель. Долгий рассказ получится.

— Ну не все сразу, так не все сразу.

— Сейчас как ваше здоровье?

— Отлично! Я как весть радостную узнал, так первым делом себя и подлечил — чего мне помирать, коли ты жива? Мне еще тебя учить надобно. А, что, думала от уроков отлынивать?

Я улыбнулась.

— Таниэль, Иолата, здравствуйте.

— Рад видеть вас в добром здравии.

Иолата вместо приветствия бухнулась на колени и виновато проговорила:

— Простите меня, княгиня.

— Перестань, ты сделала, что могла и даже больше. Если бы не ты, меня бы увезли.

Она подняла голову и оглядела встречающих.

— А где светлый князь? Мастер сказал, что ему удалось выбраться вместе с вами.

— Да, с ним все в порядке. Поехал проверить ближайшую крепость. Как твоя рана?

— Господин маг, меня сразу же вылечил.

— Ну не сразу, — возразил Лис. — Рану то затянуть можно, а вот кровушки я новой не волью. Так что сидели мы дня три на том месте, пока раненные не оклемались. А откуда здесь дитя человеческое?

— О, это Жэнет. Но все объяснения можно оставить на потом.

— Я фрейлина принцессы!

Лис изумленно посмотрел на малявку, жавшуюся к моей юбке. Таниэль тем временем расшаркивался перед ясным князем. Я с улыбкой оглядела отряд, с которым нас разлучили у лебяжей пустоши, наткнулась взглядом на Ищущего и кивнула ему. Всеобщее первое волнение сходило на нет, кронпринц еще раз выразил удовольствие от встречи, градоправитель с супругой пригласили Лиса, Таниэля и Иолату в дом. Домоправительница, сестра хозяина, занялась остальными. Но прежде, из телеги достали и отнесли в комнату князя две бочки с �вином�.

Градоправитель поместил Лиса в той же комнате, где сейчас жил сам. Таниэля ясный князь оставил у себя, а Иолата присоединилась ко мне. Теперь в комнате жены хозяйки проживали я, сама хозяйка, Жэнет и Иолата. Двое крепких парней затащили мой сундук и сундучок Иолаты, и в светлице стало не повернуться. Книгу, уже завернутую в холстину, я сразу спрятала среди своих вещей. Придется пока отложить расшифровку. Иолата проследила за мной взглядом, но ничего не спросила, она всегда отличалась деликатностью. Я выгнала всех из комнаты, под предлогом, что надо срочно поколдовать и проверила сундук. Золотые махаоны в тугом увесистом мешке, спрятанном под одеждой, глухо стучали, когда я перебирала монеты — даже не стала вынимать мешок, и так понятно, что все на месте. Достала одно из платьев и переоделась, после разрешила всем войти. Но только собралась поговорить с Иолатой, как в дверь постучал Таниэль и пригласил в покои ясного князя. В комнате меня усадили на сундук, ясный князь присел на край кровати, а Таниэлю кивнул на скамью вдоль стены.

— Княгиня, я подумал, что стоит сразу рассказать мастеру Д`Айну обо всем. И решить — будем ли ставить в известность господина Лиса о договоре с лотосами. Или рано еще.

— О договоре с лотосами? — изумился Таниэль.

— Да, Тан. Но обо всем по порядку. Начинайте вы сударыня. Прямо с лебяжей пустоши.

И я рассказала. Я говорила, говорила и не верила, что все это происходило со мной, происходило каких-то две недели назад. Это мы с Рениэлем убегали от жабозмеи, это мы кружили вокруг зачарованного трактира, освобождали Меледира от мухомора с глазами, воевали с пауками... Сейчас, сидя в тихом, уютном доме, в маленьком городке, насквозь прогретом солнцем, все казалось странным вывертом сознания — сном наяву. Сном, тем не менее, отчетливо сохранившимся в памяти до мельчайших подробностей. А в пересказе это заняло не больше получаса.

— То есть, эта девочка, которую я видел... — после небольшой паузы спросил Таниэль.

— Да, это она.

— Вы не боитесь княгиня? Она не превратиться как-нибудь в такую вот... — он замялся, подбирая определение.

— Не думаю. Я ее проверила — все заклятия с нее спали. Сейчас это обыкновенный ребенок. Иногда конечно, странные вещи выдает. Но это как раз понятно.

— Я бы все-таки не ночевал с нею в одной комнате. А что там с договором?

Рассказ о договоре занял гораздо больше времени. Сначала, краснея и запинаясь, говорила я, потом инициативу перехватил князь. Таниэль только переводил ошарашенный взгляд с меня на него.

— И вы отдали Даэлина?!

— А что ты предложил бы в такой ситуации?

Таниэль встал и нервно прошелся несколько раз по комнате, туда и обратно. Затем остановился напротив князя и гневно заявил:

— Я им не верю!

— Я тоже, представь себе. Но если подумать — его доводы выглядят основательными. Вот, почитай.

Таниэль взял протянутое ему письмо и углубился в чтение.

— Откуда известно, что писал он? Подчерк можно подделать. Можно заставить — сам понимаешь как.

— Исключено, — встряла я. — В таком случае письмо просто не прилетело бы ко мне. Волшебные чернила не обманешь.

Таниэль пристально глядя сквозь меня, произнес:

— Значит, глава дома лотосов мертв?

— Вне всяких сомнений. По крайней мере, Даэлин в этом абсолютно уверен.

— Его могли обмануть, — уже без напора возразил эльф.

— Полно тебе, Тан. Будто ты не знаешь Даэлина. Он не стал бы отсылать такое письмо, не убедившись в том, что это правда. Дело то серьезное.

— Полагаю, — после небольшого молчания заключил Таниэль. — Эти двое советников, убитых как бы сумасшедшим, разделяли взгляды своего господина, потому их и устранили. У принца, оказывается, серьезная поддержка в совете.

— Да, за четыре дня такое не провернешь. Эльфы должны быть с тобой заодно задолго до нужного момента. Чтобы безоговорочно, практически без сомнений, пойти следом. Я подозреваю, что ясный князь уже давно подмял под себя дом.

— Возможно, — рассеяно кивнул Таниэль. — Мы ведь практически ничего о них не знаем. Так — купцов поспрашиваешь, путников...

— Что княгиня будет говорить Лису? Мое мнение — пока ничего нельзя.

— Согласен с тобой, — подумав кивнул Д`Айн.

— Значит, решено. Княгиня — о лотосах ни слова.

— Не только, — добавила я. — О Женэт и книге тоже.

— Да, Тан. Книга принадлежит Дому.

Вот...Теперь моя книга стала общей. Безобразие, то Рениэль отнять пытался, теперь принц.

— Князь, книга принадлежит мне.

— Ира, да кто же ее у вас отнимает? — мягко улыбнулся тот.

Так я и поверила — глазом не успеешь моргнуть, как оттяпают, и скажут, что так и было. А я ее, между прочим, на своем горбу тащила через всю лебяжью пустошь. Не отдам. Моя прелесть.

Разговор с учителем состоялся двумя часами позже. С дороги путники посетили купальню, переоделись, и часа через два мы беседовали с Лисом на террасе. Рассказывала я долго, Лис буквально вывернул мою память наизнанку, задавая воз и маленькую тележку наводящих вопросов. А в конце попросил еще все это в мельчайших деталях записать, для потомков и для науки. И карту составить, насколько получится, хотя неизвестно, поможет ли карта там, где непонятно — где север, а где юг.

— Значит, ты думаешь — Альрик там был во-плоти? Собственной персоной?

— Уверена.

— Интересно. Что же это там дому лотосов понадобилось?

Маг недовольно поджал губы. Глубокая складка пролегла между бровей, он сплел руки в замок, и потирал большими пальцами друг о друга, как делал всегда, когда получал сложную задачу.

— За высоким князем побежал? Нет, вряд ли. Это хорошо, что он тебя за призрак принял.

— Еще как хорошо.

— Все это как-то нелогично.

— Учитель, в лебяжьей пустоши нет ничего логичного. Просто нет, я теперь как свидетель говорю.

— Да, конечно. Я-то там не бывал. Только доклады читал. И не поверишь, завидую тебе. Ты хоть догадываешься, что это за башня была? Вижу, что нет. А это, Ирочка, башня мага Бента Железного, ученика самого Кнута Безрукого. И нечего смеяться. Я бы в той башне походил бы... А девочка как там умудрилась оказаться?

— Не там. Это уже когда мы из пустоши вышли. Я думаю — она заблудилась. Говорит, жила с папенькой, а где, сказать не может. Эльфы тоже не знают, как она здесь оказалась.

— А как папеньку зовут? Девочка то наша, надо в приграничные города написать — может, кто откликнется.

— Я спрашивала, но, похоже, она по уму не соответствует своему возрасту. �Папенька� и все. А может лет ей меньше, чем кажется, просто крупная девочка. Сколько ей, она тоже не знает.

— Сколько лет не знает, откуда не знает, ничего не знает. Дети...

Лис внимательно посмотрел мне в глаза.

— А что ж, высокий князь то? Не здесь?

Я вздохнула и развела руками.

— Ну, да ничего, — истолковал по-своему мой жест Лис. — Я так полагаю, еще его увижу.

Я тоже очень на это надеюсь. Видно что-то на лице у меня отразилось, Лис это понял по своему, положил ладонь мне на руку и успокаивающе произнес:

— Что такое? Никак повздорили?

— Да не то чтобы повздорили. Он считает, я зря сюда приехала.

— Ну, уж извини меня, я тоже так считаю. Вот ведь вроде чего уж проще — с отрядом, да немаленьким и все равно ты умудрилась в передрягу попасть. А говорили тебе — сиди в Иллеторе. Нет. Эх, молодость, молодость... Вам чувства, а нам старикам беспокойство. Я из за тебя, свет мой, такого в письмах начитался — и от короля эльфов и от нашего. А про Ароника вообще молчу.

— Учитель, это несправедливо! Как будто я специально в пустошь попала. Это случайность!

— Спрашивать надо старших!

— Если все время всех спрашивать, по-своему никогда не сделаешь! И мнением твоим не поинтересуются, все за тебя решать будут. До старости.

— Нет, ты посмотри на нее, — фыркнул Лис. — Зубки показывает! Маленькие они у тебя еще. Не отросли пока.

— Не буду кусаться, и не отрастут.

Лис хмыкнул и неожиданно согласился:

— Что ж, резон есть. Но ты хотя бы посоветуйся в следующий раз. Слушаться меня старого или нет — твоя воля, но хоть выслушай что скажу. Я немного про границу то с Домом лотосов узнал, по дороге. Неспокойно тут.

Ну, что неспокойно — это и раньше известно было, тоже мне новость. На террасу забежала Жэнет и протараторила:

— Хозяйка зовет принцессу в светлицу, будем обедать, а то трапезную сейчас готовят к ужину. А вас господин маг к себе принц — эльф зовет.

— Зовет, пойдем, — кивнул Лис, и, вставая, добавил. — Меня сейчас больше всего Мирато беспокоит. Тебя теперь как зеницу ока охранять надо.

Неприятно обманывать близких людей. Очень.

После обеда, я, сославшись на необходимость дописать письмо, отправилась на террасу, но до нее не дошла. Мне необходимо было поговорить еще с одним эльфом. Нашелся он на кухне, где вместе с остальными воинами ел кашу с мясом и запивал это сбитнем ягодным. Он очень удачно расположился напротив дверей, и я перехватила его взгляд, не заходя внутрь и оставшись для остальных невидимой. Кивок — приглашение следовать за мной и эльф прошел во внутренний дворик, где как раз сейчас никого не было. Очень удачное время — приехавшие и домочадцы заняты друг другом или отдыхают после дороги или готовятся к торжественному ужину. Князь с Таниэлем пушки осматривают и решают — где их разместить с охраной вместе — дом градоправителя не резиновый. Получается, оторвала мужчину от обеда, но другой возможности поговорить может просто не случиться.

— Я рад видеть вас в добром здравии.

— Взаимно, ищущий. Есть ли новости по убийству Элины? Понимаю — вам было не до того, но вдруг.

Мы встали посредине дворика у кадки с апельсиновым деревцем, сплошь покрытым цветами, и говорили тихо. Услышать нас никто не мог, а если бы увидел — то что-ж? Беседуем у всех на виду. О поэзии. Балладу ищущему читаю, про три апельсина.

— А новости есть, княгиня.

Т`Йен замолчал и пристально посмотрел на меня. Непонятно — он своим новостям цену набивает? Так это ни к чему, я и так вся внимание.

— Княгиня, возможно, мне потребуется ваша помощь.

— Вы же знаете, что можете на нее рассчитывать.

— Да, я помню, вы говорили. И рад этому. Я знаю — вы справедливы и поможете мне, ведь смерть молодой девушки не должна остаться безнаказанной.

Что-то мне не нравится такое вступление.

— К чему так много слов, ищущий? Вы кого-то подозреваете?

— Мастер Д`Айн.

— Таниэль?!

— Тише, моя госпожа. Нас могут услышать.

Я сделала глубокий вдох. Он прав, надо успокоиться. И во всем разобраться. Нет, это нелепость какая — то, при чем здесь Таниэль?

— Почему вы думаете, что это он?

— Я не уверен до конца, но что еще думать? Он прятал в своих вещах кинжал — тот самый, которым убили вашу фрейлину.

— Который у вас украли?

— Его.

— Это точно?

— Я сам его нашел.

— Расскажите подробнее.

— Вы помните, княгиня, за день до приезда в усадьбу светлого князя, кто-то выкинул некий нож, но попал в одного из воинов? Мастер забрал его, а потом отдал мне. Кинжал оказался обычным, но мне не давало покоя то, что он сказал своему эльфу. Помните — �Откуда это у тебя�? Понимаете — не �Ну нож, и что?� или �И что это означает?�. Согласитесь, звучало бы естественно. А он спросил — �Откуда�? Обычный клинок, каких по его собственному утверждению двадцать штук, которых они своим же эльфам и раздали. И зачем кому — то понадобилось выкидывать ординарный нож? Один из многих? Нелепость. Я его рассматривал чуть не всю ночь — что же в нем такого.

— И что?

— А ничего, госпожа моя. Совершенно ничего. Я его сравнивал с другими — один в один. И я подумал — а если мастеру отдали не этот нож, а другой. А пока я добежал от реки, он его заменил.

— Когда? Я помню — он даже зайти в палатку не успел.

— Успел, княгиня. Правда мгновенно вышел, как раз хватило бы времени вынуть клинок из своих ножен и положить в них находку. А мне отдать уже свой.

— Вы сказали — нашли нож, которым убили Эллину?

— Да. Я просидел у костра всю ночь, боялся, что Д`Айн выбросит клинок. Утром мы отправились в имение. Я все время был рядом с мастером. И сделал так, чтобы меня поселили с ним. А вечером, когда все оправились на пир, задержался и проверил его вещи. И нашел.

— Поймите меня правильно, ищущий. Против мастера только ваши слова. Где клинок, кстати — у Таниэля? От такой улики избавляются при первой возможности.

— Он и избавился, только я был настороже и забрал его.

— Он сейчас у вас?

— Нет, госпожа. Он сейчас у вас.

Я недоумевающее уставилась на сыщика и тот поспешил пояснить:

— Я не рискнул держать его у себя. Спрятал в вашем сундуке, на самом дне.

Потрясающе. Я еще неделю, не меньше, оказывается, везла улику в своих вещах. То-то был бы сюрприз, найди его там мои фрейлины, к примеру. Хотя, нет, я же к сундуку никого не допускала — там деньги на оплату войскам. Представляю, что бы обо мне подумали. А, кстати!

— Вы уверены, что нож ему не подбросили?

— А как тогда объяснить случай с выброшенным �обыкновенным� кинжалом?

Вот вроде все логично, а в голове не укладывается. Таниэль сговорился с лотосами? Это что получается — он купил у Элины лупу? И зачем она ему? Чтобы он безделушки собирал — на него совершенно не похоже.

— Послушайте, но вот лупа у Элины появилась уже когда Таниэль был на границе. И пропала до того, как он вернулся.

— Да. И чего я тоже не понимаю — это мотива. Потому и молчу пока. Еще — в тот вечер господин Таниэль все время сидел у костра — а кто тогда выбросил нож? Так что я пока не готов вскрывать все ульи. Сперва надо разобраться.

— А какую помощь вы ждете от меня?

— Княгиня, мне нужно передать все это главе. А послать вестника я не могу — я не колдун. Меня птицы не послушают. И волшебных чернил нет. Да что говорить — и гонца я послать тоже не могу — кто я такой, воинов, не понять с какой целью, с границы отсылать. А главное — это не сделаешь незаметно.

— Дайте подумать...

— Я понимаю, — потупился эльф. — господин Д`Айн вам спас жизнь однажды... Но несчастная девушка...

— Дело не в этом. Не только в этом. Мне действительно надо подумать. Я найду вас.

Он поклонился и ушел, а я поднялась в свою комнату, выгнала всех снова и опять залезла в сундук. На самом дне, под зеленым шелковым платьем, завернутый в холщевую тряпицу, лежал клинок с танцующей богиней удачи.

Так, Ира, постараемся построить мысли в правильном порядке. Давай рассмотрим вариант, при котором Таниэль ни в чем не виноват. Что получается: ему дают нож, он его сразу узнает — он же его видел, ему Т`Йен еще в Иллеторе показывал. Тогда понятно его удивление — он ничего про похищение ножа знать не должен. Но вместо того чтобы отдать его сыщику, он его прячет. С какой целью? Ответ один — чтобы нож не опознали.

А если он сам виноват, это конечно бред, но давай, Ирочка, будем последовательны, если он убил Элину (господи, но зачем!?) то все еще логичнее. Он украл нож, потом его спрятал и вдруг этот нож кто-то пытается выбросить так неудачно. Нет, совсем не логичнее. Разложим по порядку: первое — Таниэль крадет нож, второе — прячет его, третье — кто-то это видит и... И что? Почему этот кто-то вместо того, чтобы отдать нож Т`Йену и рассказать обо всем, его выкидывает? Да еще так глупо. Кстати вот тоже — ладно, то, что нож попадет прямиком по голове воина отправившегося малую нужду справить, этого наш неизвестный предсказать не мог. Но подумать о том, что в это же самое место утром может заявиться с десяток эльфов, с той же целью и найти клинок — можно было догадаться. Хочешь ты избавиться от улики (ладно, пока не знаем зачем) — выкинь ты ее в реку. Конечно — лес вот он два шага сделать, а к реке мимо нас, сидящих у костра не пройдешь, надо как раз в обход, по этому самому лесу, выходить, но разве это препятствие для воина?

А если это был убийца? Сначала украл, а потом выбросил. Тоже странно — почему так поздно? У него было три дня, чтобы спрятать в Иллеторе. Закопать. В озере утопить. И ищи свищи тот клинок. Может ищущий мне не всю правду рассказывает? Может никто у него нож не крал? Ну, да, давай теперь и сыщика будем подозревать, как в плохих детективах.

Единственно, что можно смело утверждать — этот неизвестный не Рениэль, Эдемир, Мариэль, Иолата или Т`Йен. Они все сидели вместе со мной у костра. Они и еще три воина. И в любом случае, хочу я этого или нет, но если Таниэль и не убивал Эллину, то все равно знает — кто это сделал. И покрывает его. А вот стал бы он покрывать Лиса? Вряд ли. Так что и учителя можно исключить. Или нет?

Я бы, наверное, долго строила гипотезы, запутываясь в них, как котенок в клубке с шерстью, но дверь тихо скрипнула и в щель просунулась голова Жэнет.

— Меня послали узнать, — за дверью кто — то тихо охнул. — То есть я хотела узнать — а вы долго колдовать будете?

Я захлопнула крышку, заперла сундук на замок, а ключ повесила на пояс, от греха подальше.

Праздничный ужин по случаю прибытия глубокоуважаемого мага с отрядом хоть и готовился наспех, но устроен был великолепно. Бедная градоправительша, сколько ей забот с нами. С другой стороны — князь их запомнит с хорошей стороны, а это возможные преференции в будущем.

По случаю жары окна, выходящие во двор, и двери были открыты, что создавало небольшой сквозняк. Самых важных гостей с хозяевами разместили за коротким столом, поставленным у глухой стены, на которой красовался большой гобелен. Я посмеялась про себя — на нем эльф увозил полураздетую эльфийку — так же как на гобелене в комнате у моих фрейлин, только здесь еще присутствовала погоня, спугнутый олень, сова с письмом, горящий замок, ладья, еще одна эльфийка, упавшая в обморок на руки богато одетого эльфа. Учитывая, что влюбленные занимали большую часть, всех остальных рассовали по краям полотна, в результате на погоню не хватило места и ее сильно сплющило. Похоже, мастерицы попытались впихнуть сюда весь сюжет баллады.

В углу, за нашими спинами уходила на второй этаж винтовая лестница. Остальные столы расставили перпендикулярно, в два ряда, вдоль стен — так что в центре остался проход для подающих кушанья. Столы накрыли красными скатертями с изящной вышивкой. Я порадовалась, что надела зеленое платье из паутинного шелка. Два других богатых платья как раз были алого цвета. Во время сборов мне и в голову не пришло, что они вообще могут понадобиться на границе. Взяла для отвода глаз — фрейлины то думали мы едем в Рондан. По той же причине прихватила и кой-какие драгоценности и сейчас сияла как елка в рождество. А что поделать — положение обязывает. Пояс вышитый золотой нитью и украшенный хризолитом, сеточка из темно-синего жемчуга и гранатов на голове (тяжелая, зараза), бусы в три ряда, из того же жемчуга с массивным кулоном, широкие браслеты и три кольца. Когда я вышла, в сопровождении князя в трапезную у женской половины гостей дыхание свело. И не от моей неземной красоты. Князь, правда, от меня не отставал — вообще здесь мужчины надевают на себя драгоценностей не меньше женщин. Так что и гости — знатные эльфы города, надели все лучшее сразу. Если все это с них снять и продать, то можно спокойно год кормить отряд из двадцати всадников и платить им. Что-то меня опять не в ту степь потянуло.

Как положено по правилам князь сел посредине, я слева от него, Лис справа. Затем свои места заняли хозяин с хозяйкой. Остальным места не хватило. Иолату с Жэнет посадили к гостям, но ближе к нам в самом начале стола. Таниэль занял место за другим столом с гостями примерно посредине. Во дворе заиграла лютня, мелодию подхватила свирель и пир начался.

Первой переменой блюд явились легкие закуски: перепела в меду и клюкве, рыба горячего копчения, рыба холодного копчения, языки оленьи вываренные в пряных травах, яйца сорочьи маринованные, грибы соленые, грибы, жаренные на сливочном масле и сметане, икра щучья с диким луком, черемша свежая, черемша маринованная, крапивные голубцы с начинкой из печени и белых грибов, кабанятина с прянным водяным орехом. И это еще не весь перечень. Некоторые блюда я раньше вовсе не встречала.

Миловидные юноши и девушки сноровисто разносили снедь, народ, до того чинно сидевший, возбужденно зашевелился, раздались смешки, разговоры вполголоса.

— Попробуйте птичью печень с медом, сестра. На юге ее великолепно готовят.

Я улыбнулась благодарно, прикидывая — как мне выйти из-за стола живой, то бишь не помереть от обжорства. Как погляжу — пиры в провинции отличаются от таких-же в Иллеторе кардинально. Там дам голодом морят, тут наоборот, закармливают.

— Совсем забыл сказать, — обратился ко мне Лис. — Коса ваша у меня. Так что верну ее вам, прямо завтра и верну. Негоже даме обкорнанной ходить.

— Вы мне волосы прирастить собираетесь?

— Конечно. Будут как раньше. Супруг ваш и не заметит ничего. Когда он намерен встретиться с нашей принцессой? — повернулся маг к князю.

— Брат мой горит желанием поскорее вернутся к супруге. Но, увы, увы. Неспокойно на границе. Недавно вот опять нападение было.

Брат Даэлина потянулся к серебряной миске с финифтью, изумительной работы, зачерпнул оттуда черпаком что — то овощное, пахнущее мясом и имбирем и положил мне в тарелочку. Скромную такую золотую тарелочку, диаметром с приличный арбуз.

— Да что вы говорите? Ай, ай... — покачал головой учитель. — Жалко княгинюшку нашу. Ехала в такую даль. В таких переделках побывала... А что за нападение?

— Да все как всегда. Ничего нового, — отмахнулся принц.

— Позвольте налить вам вина, высокая княгиня, — отвлекла меня хозяйка. — Я делаю его сама, но могу без ложной скромности сказать — оно не уступает тем, что пьют в Иллеторе.

Она наполнила кубок до краев, но я, уже зная коварство здешних вин, только пригубила для виду. Хозяин рекомендовал Лису сорочьи яйца. То с сомнением на них посмотрел, но все же решился. Тарелки и кубки гостей наполнялись, голоса становились громче и веселее.

— Так говорите неспокойно? — снова начал Лис. — Не зря, значит, ружья привезли?

— В самое время, благословенный. А то, представляете, какая странность. В последнее время ружья начали появляться у лотосов... Рондановские ружья. И откуда — я ума не приложу...

— Да что вы говорите, — после едва заметной паузы протянул маг. — Действительно, странно. Мне ничего о сем не известно. Согласитесь — мало ли какое частное лицо может продать оружие эльфам.

Он, аккуратно подцепил двузубой вилкой яйцо и осторожно его откусил. Пожевал и, довольно прищурившись, продолжил:

— Помнится, господину Таниэлю я их штук пять продал. А Светлый князь так вовсе целую коллекцию завел.

Я зачерпнула ложкой печень �по южному� и попробовала. Необычно, но вкусно. Ловко Лис вывернулся, не придерешься — частные лица могут торговать чем хочешь. Контрабанду, опять-таки, никто не отменял. А может и действительно — ничего он об этом не знает, его ведь тоже не обязаны во все дела посвящать.

— Попробуйте груздики, — пропела хозяйка, расхваливая грибочки так, словно это были ее родные, обожаемые дети.

— Что ж, — кивнул князь. — Пять, десять ружей. Не страшно. Контрабанда, дело такое. На границе за каждым кустом заслон не поставишь. Плохо будет, коли окажется не десять и не двадцать. Согласитесь, обидно — из нашего железа делают ружья, а потом...

— Зря вы беспокоитесь, зря. Боги мне свидетели — не может у лотосов быть их много.

— Боги могут свидетельствовать только, что вам о сем не известно. А мне было бы спокойнее, поинтересуйся вы у знающих людей в Рондане — не торгует ли кто большими партиями? Это ведь можно узнать... При желании.

Лис промокнул белой, вышитой салфеткой губы, благосклонно кивнул молоденькому эльфу, положившему ему на тарелку кусок кабанятины, и ответил.

— Поинтересуюсь, князь. Завтра же напишу письмо.

Я перевела взгляд на свою тарелку и подивилась — свободного места на ней не осталось. Посередине лежала все та же кабанятина, а по краям грузди, лосиный язык, подосиновики в сметане и голубцы. Напрасно я так быстро съела печень.

Но грузди действительно оказались на высоте. Я похвалила их и хозяйка расцвела как подсолнух на огороде. Пир шел своим чередом — князь и Лис больше о делах не говорили, хозяин тем временем развлекал их смешными историями из местной жизни. Хозяйка без удержу мне льстила и потчевала всем, что только стояло на столе. Гости веселились все громче, иногда перекрикивая музыкантов. Эльфы явно набрались — хорошо хоть мечи, входя в пиршественный зал, они оставляли на специально для этого выделенном столе. Правда, у каждого имелся нож.

— Мой господин, — обратился к князю хозяин. — Не пора ли объявить состязание? И наградить самого достойного.

Принц кивнул, градоправитель махнул распорядителю, тот подошел к окну, подозвал одного из музыкантов и что-то сказал. Музыкант скрылся, флейты и арфа смолкли и через минуту со двора протрубили в горн. Разговоры за столами утихли, а ясный князь поднялся и произнес:

— Благородные господа, а не желает ли кто развлечь нас пением, игрою или интересной сказкой? Кто победит — получит перстень мой!

Он снял с пальца перстень с крупным изумрудом и положил перед собой.

— Не рановато? — поинтересовалась я у хозяйки.

— Что вы, моя госпожа — в самый раз. Пока языки не заплетаются.

Я с удивлением поняла, что сама градоправительша уже сильно навеселе — а ведь мы еще до основных блюд не дошли. Интересные нравы на юге.

— Я! — слева раздался звонкий голос, — Я хочу рассказать сказочку!

Жэнет, отодвинула от себя круглую лепешку с горкой еды, которая заменяла всем кроме нас тарелки, и попыталась вылезти из-за стола, но не смогла, так как была зажата между Иолатой и степенной пожилой эльфийкой. Тогда девочка, не растерявшись, нырнула под стол, вылезла с другой стороны и вышла на середину. Раздались умиленные смешки, распорядитель принес табуреточку и поставил девочку на нее. Жэнет сложила руки на груди, словно молиться собралась и заговорила:

�Жили были дед и баба. И не было у них детей. Говорит тогда дед бабе — �Пойди баба по амбару помети, по сусекам поскреби, набери муки и испеки нам колобок�. Баба пошла, по амбару поскребла по сусекам помела, набрала муки и испекла колобок. Положила его на окошко остывать. А колобок лежал, лежал и проголодался. Соскочил с окошка и покатился в лес. Катится колобок по лесу, навстречу ему мухомор:

— Колобок, колобок, я тебя съем!

— Нет, не съешь ты меня, я сам тебя съем!

И съел колобок мухомора. Идет колобок, пузо почесывает и песенку поет:

— Я был колобок, колобок, а теперь я пирожок с грибами!

Навстречу ему курица:

— Пирожок, пирожок, я тебя склюю!

— Нет, это я тебя склюю, — говорит пирожок.

И склевал курицу. Идет пирожок, с боку на бок переваливается и поет:

— Я пирожок, пирожок, был я пирожок с грибами, а стал пирог с грибами и курицей!

Идет пирог дальше, а навстречу ему лиса:

— Пирожок, пирожок как ты красиво поешь. Только вот беда — стара я стала, плохо слышу. Сядь ко мне на носик и спой еще разочек.

А пирожок был умный, он лисе не поверил. Достал он ножик острый и говорит:

— Хоть ты и старая, а шуба у тебя хорошая.

Убил лису, шкуру снял и на себя надел. Идет пирожок по лесу и поет:

— Я пирожок, пирожок, был я пирожок с грибами и курицей а стал пирожок с грибами, курицей и под шубой.

Шел так, шел пирожок и вышел на полянку. А на полянке избушка на курьих ножках. Говорит пирожок:

— Избушка, избушка повернись к лесу задом, а ко мне передом!

А избушка ему и отвечает:

— Это кто такой тут раскомандовался? Вот я тебя за невежество в болоте утоплю!

И давай за пирожком бегать! А пирожок не испугался — от избушки убегает с кочки на кочку перепрыгивает. Скакали они так, скакали и устали. Говорит избушка:

— Вот что, пирожок, видать никто из нас друг друга одолеть не может. Давай дело по-другому рассудим. Будем друг другу небылицы рассказывать — кто первый скажет — �не верю!� — тот и проиграл и любое желание выполняет, что победитель захочет.

— Давай! — говорит пирожок. — Чур, я первый!

И начал:

— Пошел я как-то на охоту, комаров пострелять, иду по лесу, думаю — вот комара подстрелю, мяса насолю — на всю зиму хватит.

— Это сколько же с комара мяса — с маковое зернышко?

— Может и с маковое, а только зернышко то с гору величиной! Весь день проходил, а комара не выследил — тут вижу — следы лягушачьи — ладно, думаю, комара не добыл, так уху из лягушатины сварю! На всю деревню!

— Да кто же лягушек ест?

— Как кто — все едят и бургомистр и староста, даже свинопас из нашего села ест. А наш свинопас, не чета бургомистру — он в прошлом году у стаи голодных зайцев наших поросят отбил. Побежал я по следам лягушачим — долго бежал, зиму бежал, осень бежал, лето бежал, только весною догнал. Поймал лягуху и думаю — чего это я ее в село понесу, отнесу-ка в город и бургомистру продам — он мне корзину золота отвалит.

— За лягуху корзину золота?

— А-то как же? Лягухи — звери ценные, редкие, из их меха шубы шьют и королям дарят.

— Так король в шубе такой замерзнет!

— Может и замерзнет, а может и зажарится.

— Кто зажарится, как зажариться?!

— Король. Зажарится с перцем и укропчиком а после на стол попадет.

— Куда попадет?

— Попадет прямо в яблочко.

— Что-то ты меня путаешь! Это кому же королей к столу подают?

— Не просто королей, а королей под шубой! Ясно кому — свинопасу нашему. Свинопас у нас знаешь какой — ему за раз по пять королей подают, и то он недоволен — мало, говорит. А больше всего любит он ноги куриные вареные. Вот недавно матушку твою поймал, да из ног бульон сварил — хвалил очень.

— Врешь! — кричит тут избушка — Не родился еще тот, кто матушку мою осилит!

— Вру, значит, — говорит колобок. — Проиграла ты, деревянная. Теперь давай меня домой возвращай.

— Ладно, только ты к лесу передом, а ко мне задом повернись.

Повернулся колобок, а избушка каааак пнет его, что полетел колобок над полями, над лесами и приземлился прямо во дворе родимом.

— Встречайте меня дедушка с бабушкой!

Дедушка с бабушкой так обрадовались, так обрадовались — стол помыли, скатертью накрыли, пирожок на стол усадили. И съели дедушка с бабушкой пирожок. И отравились, потому что он был с мухомором.�

Жэнет замялась, подумала и завершила сказку:

— В общем, все умерли.

Затем важно оглядела зал. А в зале стояла тишина... Пока у кого то из эльфов не выпала из рук ложка.

— Какой... прожорливый колобок, — раздался голос ясного князя, — Или пирожок?

— Ну, он же маленький, — пожала плечами девочка. — Ему надо хорошо кушать, чтобы вырасти.

— Какое счастье, что не вырос, — вполголоса фыркнул Лис, прикрывая салфеткой улыбку.

— Кажется, я слышала что-то подобное, — потерянно бормотала градоправительница. — Только там не избушка была... или не курица?

Я полагала, что там и мухомор лишний, но промолчала — в конце концов, что я знаю о здешних сказках?

— Скажи дитя, — не унимался князь. — А какая у этой сказки мораль?

Жэнет растерялась.

— Мне кажется, — вмешалась я, не дожидаясь, пока она скажет еще что-нибудь. — Мораль такова — надо слушать старших, чтобы разбираться в съедобных и несъедобных грибах, и не есть, что попало.

Фрейлина широко улыбнулась и часто-часто закивала.

— Что ж, — подытожил принц. — Сказочка хороша — и интересна и поучительна. Надо бы записать, а то забуду. — тихо добавил он в сторону. — Есть ли еще желающие развлечь благородное общество?

Но желающих соревноваться дальше не оказалось. Все поняли полную бесперспективность борьбы за первый приз. Жэнет торжественно вручили перстень. Чтобы не потерялся, его повесили на шнурок, и надели на шею.

— Какое милое дитя, — заметил князь, потягивая вино. — Сестра одолжите мне ее, когда послы из соседних домов приедут? Пусть им парочку таких сказочек расскажет.

— С удовольствием, — поддержала я шутку.

В середину зала вышел менестрель с лютней и запел балладу — на сей раз что-то героическое. Значит, закончится описанием ужасной смерти. Гости, не особо скрываясь, беседовали. Слуги начали разносить основные блюда. Со столов убирали полупустые подносы, на их место ставили новые. Торжественно внесли двенадцать блюд с жаренными лебедями. Лебедей поднесли к нам, и князь каждого проколол ножом, чтобы выбрать самого лучшего — на наш стол. Лебедей так же торжественно, под музыку унесли, чтобы через минуту вернуть уже в разрезанном виде. Нам с градоправительницей досталось по крылышку, принцу с магом — по лапке, градоправитель обошелся грудкой.

Мальчик, стоявший за моей спиной, полил крылышко уксусом с солью и приправами. Хозяйка подложила соленых огурчиков. На удивление, дикая птица оказалась мягкой и сочной. Интересно — как это так умудрились?

— Великолепно, — оценил князь. — Кто у вас повар?

— Моя золовка, — ответил хозяин. — Она решила лично проследить за приготовлением.

— А, поэтому я ее не вижу здесь. Хочу потом поблагодарить лично. Передайте ей.

— Она будет счастлива!

— Ясный князь, — вклинился Лис. — А как так получилось, что вы здесь? Я признаться совсем не ожидал увидеть. Неужели меня память подводит, и вы собирались на границу?

— Да как то позабыл вас в известность поставить, — съязвил князь, намекая, на то, что перед магом Рондана отчитываться не обязан.

Лис, покаянно заюлил:

— Вы меня неправильно поняли... И в мыслях не было. Просто очень уж удивился.

— А ничего удивительного. Такой край нельзя оставлять без высочайшего пригляда.

— Опасаюсь я, ваше высочество. Душою болею — получается, все три молодых князя на границе с недругом. Как бы беды не случилось.

— Ну а вы то на что? — по дружески наклонился к нему принц. — Да и княгиня у нас не промах. Защитите ведь нас от недруга?

Они рассмеялись, глядя на меня. Обидно. Я между прочим двух человек вылечила, стрелы отвела, молнии призвала. Жалко только, ничего нельзя рассказывать Лису.

— Кстати, виконт. Раз уж так совпало, хочу вас взять с собой на инспекцию. Поездим по крепостям. Посмотрим. Ваши советы, думаю, полезными окажутся. Заодно пушки отвезем.

— Карту бы сначала увидеть, чтобы решить — какие крепости пушками укрепить, какие обойдутся.

— Вот карт у нас нет.

— Как это нет?

— Не нужны были. Мы и так все помним.

— Помнить это одно, — неодобрительно отозвался Лис, хотел еще что-то добавить, но заставил себя смолчать. — Тогда предлагаю, сначала все объехать, а уж потом решить.

— Что-ж, доверяю вашему мнению. Ведь это вы руководили взятием Дикой розы? А не расскажете ли, как дело было? От своих я слышал, но хотелось бы и вашу точку зрения узнать.

— Ох, как это было давно... — задумался маг.

— Ничего, все равно полезно будет послушать. Советник Гени, как вы понимаете, несколько... предвзят.

— Угораздило же меня...

— Ну виконт, судьба воинская она такая... Сегодня вы враги, а завтра... Кто знает.

— Вы думаете? Я как-никак брата его убил. А кровь не водица.

— Ну, брат то он ему наполовину, — с усмешкой выпалил градоправитель.

— Вот как? — удивился Лис.

— Не берите в голову, — поморщился князь, неодобрительно глянув на хозяина. — Не особо интересная история. Так как, расскажете?

Мужчины заговорили о делах давно минувших дней, лет четырехсот, наверное. Я хотела прислушаться, но вмешалась хозяйка, сначала подложившая мне перепелок, потом начав сплетничать о присутствующих. За ее болтовней ничего другого расслышать не удавалось. Народ в зале занимался тем же самым — меньшая часть дослушивала, как с героя баллады живьем снимают кожу, большая мела языками, не забывая при этом уминать лебедей, гусей и мелкую дичь. Все это запивалось неимоверным количеством вина, и атмосфера становилась все более раскрепощенной. Кто-то со знанием дела вмешался в песню и пояснял, что таким образом снять кожу не получится, кто-то ему возражал, завязалась потасовка, буянов вывели. Девицы строили глазки молодым эльфам. Те перед ними рисовались, старшее поколение посмеивалось, глядя на это. Певец попытался закончить балладу. Ему, явно желая помочь, начали подпевать, придумывая на ходу новые увлекательные сюжеты, в которых героиня чудесным образом оказалась жива и уже готова была отблагодарить героя очень откровенным образом. Ясный князь прекратил это безобразие — подозвал артиста и от души его расцеловал. Потом снял еще один перстень, надел ему на руку и отправил отдыхать. Я проводила перстень унылым взглядом. Оплата за месяц работы прачек, дровосеков и помощников повара. Хозяйка от присутствующих перешла к высшей знати — я навострила ушки, но понимала уже с пятого на десятое:

— И вот тогда-то этот высокий род и получил свой тотем! Вот поэтому у них мертвая голова — десять человеческих деревень и город, вместо которого сейчас Таррин! Ах, какие были мужчины!

— В наше время, я вам говорю, пелось совсем не так...

— А ставить пушки лучше всего...

— И вы знаете, никто меня не переубедит, что благородная дама не может, конечно же, тайно, чтобы не оскорблять семью супруга...

— Сначала кабанью ногу надо промариновать в смеси уксуса, чеснока и ...

— Так значит, эти три крепости образуют треугольник, и одна в излучине реки...

— А вести хозяйство при этом она совершенно не умеет...

Голова у меня шла кругом, несмотря на то, что выпила я не больше полкубка.

— А не пора ли молодежи размять ноги! — раздался громовой голос.

Гомон стих и все живо обернулись на высоченного эльфа средних лет. Ясный князь взял со стола расшитую салфетку, промокнул губы и улыбнулся:

— Пора!

Какое счастье! Мы вышли из за стола, и встали напротив друг друга. Остальные быстро заняли свои места согласно родовитости, и начался медленный танец. Все, теперь я могу со спокойной совестью уйти. Дальше будут танцы и мне уже необязательно ждать конца пира. Только посидеть после первого танца совсем чуть-чуть и спать. Боже как я устала!

Поспать толком не удалось. Уже когда я шла за служанкой, освещавшей мне путь масляной лампой, подошел Таниэль ведя за руку невысокого, худенького юношу в добротной, но порядком запыленной одежде не по росту и не по размеру. Лицо его скрывал глубоко надвинутый капюшон.

— Моя княгиня, у нас тут... неожиданные гости.

— Да?

Юноша скинул капюшон. Служанка ойкнула. А у меня появилось нехорошее предчувствие:

— Туилин, как это понимать?

Туилин тряхнула головой, отчего золотистые волосы рассыпались по плечам, и сложила руки на груди в умоляющем жесте:

— Княгиня! Я не смогла оставаться вдали от вас! Мой долг быть рядом! Я измучилась в крепости и решила навлечь ваш гнев непослушанием, но найти вашу милость.

Она бухнулась на оба колена, схватила меня за руку и умоляюще добавила:

— Можете меня наказать, но не прогоняйте!

Какая актриса пропадает — все отрепетировано до жеста. Так, ладно, не выяснять же отношения на лестнице.

— Пройдемте в мои покои. Там разберемся.

Когда остались только мы, с Туилин и Таниэлем, выяснилось следующее. На третий день, после моего отъезда, фрейлине приснился кошмарный сон. Она не помнит — что именно снилось, но это было что-то ужасное. Ее госпоже грозила страшная опасность. Но как помочь? Никто не поверит молодой девице. И тогда она взяла свои накопления, лошадку, на которой путешествовала из Иллетора, позаимствовала одежду одного из эльфов и, сделав вид, что выехала прогуляться, во весь опор помчалась подальше. Чуть лошадь не загнала — боялась погони. Потом переоделась в мужское платье и направилась на юг. О боги, как ее не ограбили по дороге или еще что похуже?

— А как ты нас нашла?

— Но ведь на юге только два больших города — Кулумалда и Иринфер. Если бы я не нашла вас в апельсиновом городе, поехала бы в буковый.

Нет, все-таки она еще ребенок. Как просто — есть два города, в одном из них я обязательно окажусь. И что вот с ней делать? Ослушалась же. И обратно отослать не с кем.

— Ты меня опечалила, — я выдержала драматическую паузу. — И чтобы искупить свою вину возьмешь под свою опеку мою новую фрейлину.

— У вас появилась еще одна фрейлина? — с нотками ревности поинтересовалась девушка.

— Да, появилась, — можешь на нее полюбоваться.

Я подошла к широченной кровати и отдернула полог. Как и предполагалось, Жэнет мирно спала, свернувшись калачиком посредине кровати.

— Это...?! — изумленно воскликнула Туилин.

— Тихо, тихо. Разбудишь, будешь сама укладывать. Твоя обязанность — научить ее всему что требуется. И присмотреть, чтоб не лезла, куда не надо.

— О, да! Я вас не подведу. Я умею обращаться с детьми.

Ну-ну.

Глава 17

Ясный князь с Лисом уехали через день после пира. С ними увязался Ищущий, непонятно зачем. Таниэль с тридцатью воинами остались сторожить меня.

Я быстро поняла, что единственным способом не быть постоянно окруженной кучей прихвостней, многие из которых сами не рады свалившейся на них роли, являются занятия магией. Под этим предлогом мы, в сопровождении двадцати воинов, обычно с утра уходили за стены крепости, на реку. Занятия проходили плодотворно. Через две недели на моем счету было — немалое количество оглушенной, всплывшей кверху брюхом рыбы, которую предприимчивые эльфы тут же собрали и завялили; небольшое торнадо, к счастью ушедшее в лес — только лодку с рыбаком опрокинуло; и совершенно для меня неожиданно — каменный голлем, которого я с трудом развоплотила. Как раз после голлема Таниэль, который всегда находился рядом, поинтересовался, рассматривая разорванный надвое камзол — не поучить ли мне, пока Лиса нет, теорию. Я грустно поглядела на горку камешков и согласилась, что идея хорошая.

Под занятия теорией пришлось приспособить свою, вернее хозяйкину, спальню. И обычно, выгнав всех, разбирать книгу из лебяжей пустоши. Заходить в это время разрешалось только Таниэлю. Через десять дней занятий мне, кажется, удалось разобраться, наконец, в терминах. И я даже заучила одно заклятие, только не рискнула проверять его на практике.

Три раза устраивали охоту. Без меня — Таниэль запретил, конечно же. Что касается самой охоты — причиной было вовсе не развлечение, а пополнение продовольствия. Хоть наш отряд и привез с собой провиант, но этого было явно мало на такую ораву.

За весь этот месяц от Даэлина не пришло ни одного письма. Неопределенность изматывала хуже затяжной лихорадки и когда, в один из прекрасных дней, на белом листе проявилось послание от кронпринца, о том, что инспекция закончена и через три дня все возвращаются в город я с трудом удержалась от того чтобы не запрыгать от радости, на глазах изумленной публики. В письме князь писал, что Даэлин все время интересуется моими делами.

Значит интересуется! Значит, беспокоится. Только мне не пишет, сволочь остроухая.

Три дня пролетели в подготовке к встрече ясного князя, и солнечным утренним днем дорогие гости прибыли. Хозяин благодарил мать природу за их благополучное возвращение, кронпринц благосклонно кивал в ответ на дифирамбы. Вечером объявлен был званный пир. Пока же путешественники отправились в купальню, а затем в свои палаты, отдохнуть. Я отправила Туилин к князю, передать, что хотела бы побеседовать. Та быстро вернулась и сообщила, что он с радостью меня примет.

Мы снова сидели в комнате хозяина — я на лавке, принц на кровати, Таниэль на сундуке. Положенные случаю многословные приветствия отзвучали, и теперь можно было переходить к главному.

— Как дела у моего мужа?

Ясный князь удивленно посмотрел и молвил:

— А что вас интересует?

Я немного растерялась, но пояснила:

— Все ли у него в порядке? Не угрожает ли ему опасность?

— А, — улыбнулся деверь. — Вы подозреваете, что он не пишет вам правды, щадит вас.

Я промолчала о том, что мне вообще не пишут.

— Нет, сестра, Даэлин в безопасности. Чтобы вас успокоить скажу, что переговоры о мире и закреплении этого мира браком идут очень успешно и быстро. Боюсь, — он усмехнулся. — К осени я уже буду женат.

— Я другого боюсь, — встрял Таниэль. — Как бы вы не оказались женаты на негодной девице. Кота в мешке берем.

— Да хоть лягушку из пруда. Главное — она внучка главы Лотосов. Нам нужен мир. А дети — колдуны... Ну, необязательно от жены должны быть.

Таниэль помрачнел. Хотя я видела — ясный князь вовсе не его имел в виду.

— Поэтому, я думаю, — продолжал ничего не заметивший князь. — Мы скоро увидим Даэлина.

— Скоро?

— Скоро, сестра, скоро.

Отлично. Вот тогда-то кое кто и узнает о себе массу интересного и поучительного. Надо только заранее речь заготовить.

— Доброго здравия вам, моя госпожа.

В комнате было тихо. Маслянная лампа скудно освещала убранство посредине, а углы утопали в темноте. Из открытых окон поддувал ветерок, принося свежесть после жаркого дня. С первого этажа доносились звуки музыки и иногда даже голоса гостей — здравницы и песни. Пир по случаю возвращения князя лишь немногим уступал прошедшему. Гостей было поменьше — раза в два, но шумели они так же.

— И вам того же, ищущий. О чем вы хотели со мной поговорить?

Мы сидели вдвоем. Жэнет, которая, собственно и передала мне тихонько просьбу сыщика, дежурила за дверью у лестницы, с наказом — оповестить нас, как только кто будет подниматься наверх.

— Княгиня, как вы понимаете, я не просто так отправился с князем. Я искал здесь, на юге, что-нибудь, какую-то зацепку, что поможет найти злодея.

— Да, помню. Нашли?

— Нет, — протянул Т`Йен. — И вряд ли найду. Открылась удивительная вещь. Д`Гал не был на южной границе все время. За три месяца до убийства он попросил расчет и сказал, что вряд ли вернется. Какие-то дела в семье, как он объяснил. Очень туманно, надо сказать, объяснил. Дружина подумала — его женить собираются, или наследство ожидается.

— Минуту, а как же... Он же приехал со светлым князем.

— Со светлым князем он встретился уже по дороге в Иллетор. Неженатый.

Ищущий усмехнулся.

— И как объяснил свое отсутствие?

— А кому объяснил? Светлому князю? Так не княжье это дело с простым воем разбираться. Явился — хорошо. Служи. А где ты пропадал, пусть с тебя десятник спрашивает, если охота будет. Мало ли какие у эльфа дела могут быть.

— То есть...

— То есть никак он не мог найти на южной границе эту самую лупу. Ну если только всем соврал и вместо того чтобы домой отправиться здесь прятался. Тут есть еще одна странность — мы с вами сразу не подумали... А с чего Д`Гал вообще решил, что это когда то была вещь Ортано?

— Он видел ее у нее, когда был в первый раз?

— Нет, не мог он видеть. Я в Иллеторе еще выяснил абсолютно точно — осенью Д`Гал видел Элину Ортано всего один раз — во время вашей с князем свадьбы. Свидетель говорит, глаз с нее не сводил. А потом всю ночь уснуть не мог, все уши ему прожужжал о девице.

— А через месяц Рениэль уехал. Полагаю и все его эльфы тоже.

— Истинно так. А лупу госпоже прислали уже потом, ближе к зиме.

— У меня голова кругом. Получается, он был в Иллеторе зимой?

— Это самое простое объяснение.

— Хорошо. А чего же вы ждете от меня? Я полагаю, вы не хотели бы никого посвящать в ваше расследования, почему же со мною делитесь?

Т`Йен помолчал, собираясь с духом, и ответил:

— Вы правы, моя госпожа. Мне нужна ваша помощь. Поскольку больше обратиться я не рискну ни к кому.

— А ясный князь?

— Нет. Только главе.

— Вот как... вы ходите по тонкому льду, ищущий. И чтобы вступить на него следом за вами, мне нужно знать — почему вы не можете довериться даже принцу.

— Да, это справедливо, — тяжело вздохнул эльф. — В крепости — Белая лилия, где служил Д`Гал, остался его друг. Близкий друг. И от него я узнал еще одну интересную деталь. Перед самым своим уходом Д`Гал устроил пирушку для своих и когда все хорошенько набрались, сообщил другу, что сообразительный эльф вроде него вполне достоин стать помощником наместника провинции. Тот конечно принял все за шутку, и поинтересовался — какой же наместник возьмет его? Есть ли такие на примете? А Д`Гал ответил — �есть, я тебя возьму. Только не трепли языком�. Они, конечно, посмеялись и забыли. Но я вот думаю — а если это была не шутка? Если его действительно пообещали сделать наместником, пусть небольшой провинции.

— Простого воина?

— Именно! Это за какие же заслуги? И кто.

Да... И кто...

— Это же нереально! Ведь у него совсем не было благословения матери природы, я не ошибаюсь? И наместников назначает только глава.

— Не ошибаетесь. Не было. Совсем. Правда, это не такое уж обязательное, хотя и желательное условие. Вот у советника Гени его тоже нет.

— Как же он стал советником?

— Это долгая история.

— Ладно сейчас не об этом, итак, допустим, Д`Гал рассчитывал на пост наместника. Но за что?

Т`Йен медленно подбирая слова произнес:

— Как правило, такой головокружительный взлет происходит в двух случаях. Во время войны (как случилось у советника Гени) и во время насильственной смены власти. И хочу обратить ваше внимание на следующее — в Домах эльфов невозможно стать главой, не будучи благословенным. За тобой просто не пойдут другие. И вспомните еще поведение госпожи Ортано.

— А именно? Она получила письмо, испугалась.

— Нет, простите мою неучтивость. Когда она получила письмо, она не испугалась. Когда она прочитала письмо, она забеспокоилась, но не испугалась. Она испугалась после свидания с Д`Галом. Помните — так что есть не могла.

— Да, я помню.

— А вас не смущает следующая мысль — почему она, так сильно боялась, но не обратилась за помощью к вам?

Я крепко задумалась. И мысль, пришедшая в голову, мне совсем не понравилась.

— Потому что, — с трудом выдохнула я. — тот, кого она боялась, сильнее меня.

— Да. Либо это один эльф, для которого вы не помеха, либо сильная группа. В любом случае кто-то против кого не получится выдвинуть обвинение без железных доказательств.

— Неужели вы думаете, что Д`Гал рассказал бы ей о заговоре?

— Рассказал — нет. Намекнул — да. Пригрозил. А так как девушка она была очень умная, насколько я смог выяснить, ей не составило труда из разрозненных данных сделать свои выводы. Она точно знала, кого ей надо бояться. Не зря она спрятала единственную улику, когда увидела его идущим к лаборатории.

— Его?

— Думаю, это мужчина. Удар ножом сильный...

Эльф грустно покачал головой.

— Моя госпожа, мне нужно так много выяснить — куда ездил Д`Гал, кому продала лупу госпожа Ортано, но сейчас одному с этим не справиться. И доверяю я только вам.

В дверь заскреблись, в открывшуюся щель просунулась головка младшей фрейлины и Жэнет шепотом пропищала с заговорщическим видом:

— Идет хозяйка.

— Можете на меня рассчитывать, ищущий.

— Только прошу вас, никому. Даже... умоляю вас, даже своему господину.

— Не говорить Даэлину? Вы понимаете, что просите меня почти об измене?

— Я вверяю вам свою жизнь, — Т`Йен опустился передо мной на колено. — Вас простят. Вы слишком ценны. Меня же... Хорошо если просто убьют.

Как я не люблю, когда мной манипулируют. Но он прав — он рискует своей головой, и сильно рискует. Не говорить Лису о лотосах, не говорить никому о расследовании, как там пророчил князь Ривелин — �У вас будет много тайн�.

Мы разошлись, а через три дня кронпринц объявил о скорой торжественной встрече своей невесты. От этой новости градоправитель побледнел, Лис хмыкнул, произнес �ах, вот оно что� и задумался. Остальные, непричастные к тайне, ошарашено шушукались по углам. В воздухе повисло напряженное ожидание, разрядить которое могло только прибытие посольства лотосов.

Глава 18

Из города выехали очень рано, с первыми лучами солнца. Ехать предстояло почти до вечера к месту на границе, где произойдет предварительный свадебный обряд. Часть отряда Таниэля отправилась загодя — приготовиться к встрече дорогих сватов (и заодно проверить местность — не затевают ли дорогие сваты каверзу). Другая часть сопровождала ясного князя, меня и Мариэль. По пути присоединился Рениэль со своим отрядом.

Мариэль приехала неделю назад. За время отсутствия с ней произошла разительная перемена. Нет, она не стала высокомерной (по крайней мере, со мной), не требовала себе каких-то особых привилегий, но всем своим видом давала понять окружающим, что теперь мы ровня. Из этого, впрочем, не нужно делать вывод, что от меня она отдалилась. Наоборот, старалась использовать каждую минуту, чтобы побыть вместе. У местных эльфов сложилось стойкое убеждение в нашей крепкой дружбе. Я не заметила в ней уныния, напротив — радостное воодушевление, будто это не она тогда, ночью у реки, мечтала о любви. Просила рассказать ей, как стало возможным заключение мира, и каков мне показался ее будущий муж. Никто не удосужился пояснить это Мариэль загодя, просто поставили перед фактом. Я постаралась ответить подробно. Узнав, что, по моему мнению, глава дома умный, смелый, но сухой и замкнутый мужчина, она задумалась, что-то прикидывая в уме, и серьезно меня поблагодарила. Мы заверили друг друга в искренней дружбе и пообещали писать не реже чем раз в месяц. Мариэль умница — уже до свадьбы налаживает нужные связи и выясняет обстановку. Да и мне связи не помешают. Я подарила ей лично от себя маленькую бусинку — ту самую, которая была вплетена в мою же косу. Артефакт — портал. Очень дорогая, а главное редкая вещь, подарок достойный и высокой княгини и будущей супруги главы дома.

Из фрейлин нас сопровождали Иолата и Туилин. Жэнет оставили в городе. Я дала ей �секретное� и важное задание — следить за сундуком. Все решили, что это способ не брать ребенка с собой на важную встречу, что отчасти так и было. Ну, пусть на самом деле присмотрит, денег там уже нет, но за книгу и нож беспокойно. Забавно, что особой, которой я доверяю самые большие свои тайны, оказалась шестилетняя девочка. Только какие варианты? Она и так обо всем знает.

До лагеря, раскинувшегося на одной части большого поля, разделяемого мелкой речушкой, почти ручейком, мы с Мариэль еле доползли. На последних перегонах было стойкое ощущение, что это не я на лошади ехала, а наоборот, и лошадь еще и понукала. На месте стало известно, что посольство пока не прибыло, но уже явился гонец и завтра с утра гости явятся. Мы с Мариэль так вымотались, что отказались от ужина и, вымывшись в выделенном нам шатре, завалились спать вдвоем на мягкую перину. Бедные фрейлины, которые сначала организовывали бадью с водой, потом помогали мыться, еще разбирали привезенные вещи, а мы отключились, чтобы проснуться рано утром от звуков рога — прибыли лотосы.

Кое-как натянув платье, я откинула полог шатра и пыталась среди отряда лотосов, расположившихся на противоположном берегу речки, метрах в двухстах от нас, разглядеть знакомые фигуры. Это было сложно, отряд составлял не менее трехсот эльфов, которые постоянно перемещались, ставя свой лагерь. От отряда отделились две конные фигуры и направились в нашу сторону. Навстречу им выехал сам ясный князь с шестью эльфами. Неподалеку встал Лис, держа наготове защитные артефакты и делая вид, что все происходящее его не особо интересует. Посланец развернул свиток, перевязанный алой лентой, и важно зачитал велеречивое приветствие. Затем свиток передали сопровождающему князя эльфу. Князь вежливо поблагодарил, после чего отправил к лотосам свою делегацию, с таким же посланием, только перевязанным черной лентой. Мы с Мариэль выскочили навстречу кронпринцу, не дождавшись, когда он сам к нам придет.

— Когда я увижу мужа, брат?

— В полдень, сестра. Не могут же благородные господа появится перед дамами в дорожной пыли?

Да какая разница! Хоть в грязи по уши! Опять ждать, сколько можно!

Этот день показался мне самым длинным за всю жизнь. Мы с Мариэль позавтракали, затем обошли наш лагерь несколько раз по часовой стрелке, потом несколько раз против. На десятом круге нас поймал Лис и настоятельно порекомендовал идти к себе в шатер — отдохнуть.

— Душа моя, у меня от тебя уже голова кружится. Не было бы рядом лотосов, поучил бы... вот хоть как пожар устроить. А сейчас, прости, не до тебя.

Учитывая, что на людях он всегда обращается ко мне на �вы� и по титулу, я поняла, что лучше и вправду скрыться с глаз.

В шатре я сначала ходила из угла в угол, но размеры нашего пристанища не позволяли развернуться, и пришлось лечь на кровать и глядеть в потолок. Мариэль хорошо — она села вышивать. Пять раз уколола себе пальцы, но дело не бросила — вот у кого выдержка — я так не умею. Когда солнце поднялось в зенит в шатер вошли фрейлины и нас начали готовить к торжественной встрече.

И вот мы стоим напротив друг друга. Черное и красное. Махаоны и Лотосы. Исторический момент — замирение двух домов. Женихи и невесты. Свидетели — Ривелин и еще один светлый князь лотосов (имя мне говорили, но из-за волнения я его не запомнила) со стороны лотосов. Рениэль и Даэлин — свидетели с нашей стороны. Двое советников лотосов, советник Тану и советник Иллу (невысокий эльф преклонных лет, не из высокого рода) — с нашей. По десять воинов с каждой стороны — для пущей важности. Иолата за моей спиной. Все остальные сопровождающие, по уговору, остались в своих станах.

Ясный князь и глава дома произносят пышные речи. А у меня чешется левая лопатка из-за надетой под парадное парчовое платье кольчуги. Кольчуга на тонкое нижнее платье из шелка — это неприятно. Интересно, на девочке в алом, стоящей напротив, тоже кольчуга? Бедный ребенок, бедные мы, и не почешешься, стой со скромной улыбкой, от которой уже щеки задеревенели. Когда же это закончится. Девочка напротив украдкой рассматривает кронпринца и в глазах у нее страх. А я не могу оторвать глаз от Даэлина. Знаю, что нужно потупить очи долу, но... не могу. Ищу в его лице хоть тень радости только где там... И хоть бы раз он на меня посмотрел, хоть мельком. Все, я зла, я очень зла! Я так ждала, я так переживала! Не мог мне строчки написать! Настроение медленно, но верно скатывается все ниже и ниже, добираясь до уровня — �убью гада�! Именно в этот момент Даэлин поворачивает голову в мою сторону и натыкается на мой �полный обожания� взгляд. Глаза его растерянно округляются — не ожидал такого приема. Я спохватываюсь, нацепляю на лицо опостылевшую любезную улыбку и, чтобы он не принял ее на свой счет и ничего о себе не возомнил, перевожу взгляд на главу лотосов. Тот, почему то именно в этот момент решает сделать комплимент нам с Мариэль и от неожиданности спотыкается на слове. Улыбка у меня оказалась слишком любезная. Как бы дипломатического конфуза не получилось...

— Я несказанно счастлив соединить свою судьбу с прекрасной Мариэль из дома Махаона.

— И да послужит это залогом мира между домами! — добавляет наш принц.

Я украдкой перевела дух и пожала руку Мариэль. Кронпринц повел мою бывшую фрейлину к жениху. Тот в свою очередь вышел с внучкой. Начался обряд вступления в брак. Такой же простой, какой был и у нас с Даэлином, за исключением свадебного пира. Его почему-то в этот раз не планировалось. Женихи сообщили, что берут этих женщин в жены, клянутся защищать и содержать их, свидетели подтвердили, что все видят и слышат (от девушек вообще не требовалось что либо говорить). Затем все произнесенное было записано на пергамент и заверено печатями князей. Заодно были заверены размеры выкупа за невест. Затем герольды с обеих сторон заиграли в рога, со стороны станов раздались приветственные крики, а глава лотосов и кронпринц разошлись.

— Княгиня, — сказал ясный князь, обращаясь к жене. — Позволь представить тебе высокую княгиню дома бабочки, Ирину. До твоего совершеннолетия ты будешь проживать с ней. Она будет тебе заботливой сестрой и научит всему, что обязана знать первая дама. Сестра, прошу принять мою супругу, ясную княгиню дома бабочки, Мелуэль.

— Я рада приветствовать высокую княгиню, — раздался тихий голосок.

— Я тоже рада вас приветствовать. Уверена, мы поладим. Постараюсь сделать все, чтобы вы не чувствовали себя одинокой вдали от дома.

Я улыбнулась девочке и протянула руку. Ее ладошка была холодной, а в глазах застыли слезы, но маленькая принцесса сдерживалась изо всех сил.

— Я оставлю вас, нужно еще многое уладить, — бросил князь и вернулся назад, а мы в сопровождении двух воинов и Иолаты отправились в лагерь.

Уходя, девочка оглянулась на своего деда, но тот, занятый крайне важным разговором с кронпринцем, не обратил на это внимание.

— Ну что же, Мелуэль, скоро мы поедем в Иллетор. Это очень красивый город, тебе он понравится.

— Неннирин тоже красивый, — не глядя на меня, ответила принцесса.

— Не сомневаюсь, что ваша столица очень красива. Расскажи про нее.

Девочка тихим голоском, которому старательно пыталась придать твердости, начала рассказывать мне про географическое положение, количество жителей, систему деления на кварталы и прочие данные из учебника экономики и социологии, если бы они тут существовали. Ну, лиха беда начало, главное отвлечь ее от мрачных мыслей. Она ведь теперь совершенно одна. Я представила себя на ее месте в возрасте примерно двенадцати лет, оторванной от родных и близких и уезжающей в далекий край, к тем, кого буквально месяц назад считали непримиримыми врагами. Жуть. Плюс к тому же под опеку к страшной человеческой колдунье, которая наверняка таких маленьких девочек ест на ужин. Вот сейчас дойдет до лагеря и съест.

— Ты знаешь, кто я? — невежливо перебила я ее.

— Вы жена высокого князя и принцесса Рондана.

— А еще я маг. Хочешь, покажу человеческое волшебство?

Впервые с момента знакомства она настороженно подняла глаза, посмотрела прямо и неуверенно кивнула. Мы остановились, не доходя до лагеря шагов двадцать, я развела руки и потянула темно-красную нить силы. Завязала несложным узлом и сосредоточилась, пытаясь четко представить себе нужную иллюзию. На пересечении линий задрожал воздух и, уплотняясь, наливаясь цветом, сложился в фигурку маленькой девушки, с ладонь величиной, в платье с юбочкой до колен, смешными желто-зелеными полосатыми чулками и крыльями капустницы. Фея слетела с ладони, и начала перепархивать с цветка на цветок. По лицу принцессы скользнула неуверенная улыбка.

— Это ведь иллюзия? Мне говорили, что человеческие маги делают страшилищ, которые...

Она запнулась и опасливо посмотрела на меня, спохватившись, что говорит не то и не тому.

— Которые утаскивают маленьких эльфиек в черную, черную башню и больше их никто никогда не видит, — загробным голосом закончила я, сделав �страшные� глаза.

— Я не ребенок, высокая княгиня. Я понимаю, что это преувеличение.

— Давай договоримся называть друг друга по имени, когда это дозволяется правилами? А насчет страшилищ... Конечно можно создать и страшилище, но зачем оно нам здесь сейчас? Мне кажется это — я кивнула на фею, которая уже начала бледнеть и развеиваться. — Гораздо приятнее. Вот когда нам с тобой встретиться волк в лесу, тогда и напустим на него монстра.

— Волка я могу заговорить, — тихо ответила девочка.

Из лагеря нам навстречу вышли Лис, Таниэль и Туилин. Я познакомила свою подопечную с ними и мы отправились в шатер — переодеться. Я не ошиблась — под тяжелым праздничным нарядом Мелуэль тоже была надета кольчуга.

Переговоры, которые вроде бы должны были лишь закрепить то, что оговаривалось заранее, в течении месяца, заняли шесть часов. За это время успели отправить сундук Мариэль к лотосам и принести вещи Мелуэль (их тщательно обыскали). Когда солнце уже склонилось к горизонту, князья с советниками вернулись в лагерь. Лишь тогда я наконец то смогла поговорить с Даэлином. Хотя — поговорить, это громко сказано.

— Рад видеть вас в добром здравии, княгиня.

— Рада видеть вас, князь. Я скучала и беспокоилась.

— Вот как, — равнодушно обронил он. — Мы еще обсудим это.

�Обсудим это�? И так холодно? Нет, я понимаю, не кинешься в объятия друг другу на глазах у фрейлин, но и не таким же тоном говорить!

— С нетерпением жду, — помимо воли фраза получилась язвительная.

Даэлин с удивлением и возмущением посмотрел, и поклонившись, вышел. Вот и пообщались. Он явно считает себя обиженной стороной, а с чего ради?

В расстроенных чувствах я переодевалась в дорожный костюм. Фрейлины и маленькая княгиня тоже собирались, стараясь не попадаться мне под руку. За стенами шатра шли сборы — нужно было успеть до захода солнца. И бабочки и лотосы спешили оказаться друг от друга подальше, хотя ехать придется полночи. Такое вот взаимное доверие. Впрочем, это понятно, не все сразу, главное — начало положено.

Наш караван растянулся на полкилометра, что неудивительно — ехали не по дороге, а по направлению. Дорог у эльфов не много, на южной границе и вовсе — раз, два и обчелся и заезжая в рощи и леса, всадникам приходилось выстраиваться по двое. Впрочем, впереди и сбоку от каравана дорогу проверяли разведчики, а в небе кружил ястреб. Когда солнце окончательно спряталось за горизонтом, караван ненадолго остановился, и к нам начали слетаться светлячки. Завораживающее зрелище — не пели птицы, не шумела листва, и вокруг раздавался только легкий посвист от их крыльев — размеренный, словно механический звук, который сложно описать. Они садились на гривы коней, на одежду всадников, на телеги обоза и мерцали зелеными вспышками, освещая дорогу. Собрав количество, достаточное чтобы неплохо видеть дорогу в ночном лесу, караван шагом двинулся дальше. Все ехали тихо, разговоры как то сами собой стихли и лишь изредка мы перебрасывались парой слов, да лошади всхрапывали, недовольно прядая ушами и сгоняя светящихся жуков.

До Кулумалды доехали под утро. Градоправитель рассыпался в приветствиях, но ввиду сильной усталости путников официальную часть быстро свернули. Наскоро омывшись в купальне мы с новой княгиней без сил рухнули на кровать и уснули, а на следующий день, в полдень отправились в Иллетор. На юге, на всякий случай оставались Лис и советник Иллу (как оказалось — старый вояка, проведший чуть ли не всю жизнь в боях и походах). В дальнейшем сюда прибудет маг из столицы, а Лис вернется. Советник Тану, с небольшой охраной, налегке отправился еще вчера, он прибудет в Иллетор раньше нас. Выезжали за ворота крепости все в приподнятом настроении и при полном параде. Впереди на гнедом коне — ясный князь, рядом градоправитель — ему нужно было проводить важных гостей до ворот. На пороге дома стояли домочадцы градоправителя и махали нам платочками. На лицах их сияли настолько счастливые улыбки, что у меня не возникло сомнений в их огромном и искреннем счастье не видеть больше дорогих гостей. Ну, по крайней мере, в ближайшие лет пять. За воротами крепости ожидал маленький отряд лотосов. От них отделились и присоединились к нам три попутчика — светлый князь Ривелин и двое его охранников в крытой повозке с сундуками — в Иллетор отправлялось первое за сто лет посольство дома лотосов.

Глава 19

Через три дня караван подходил к небольшому селению — Халаласси (веселый малек в переводе), гордо именовавшемуся городом. Оно привольно раскинулась на левом берегу довольно широкой речки — Веселинки. Причина, по которой мы направились от Куллумалды не прямо на север, а на северо-восток была как раз в этой речке. Истоки ее начинались на востоке в доме сосны, потом она все расширяясь и углубляясь пересекала с юга на север почти две третьи земель дома бабочки и затем поворачивала снова на восток в дом поющего камыша. Именно здесь нам предстояло пересесть на ладьи и отправиться вверх по реке почти до самых подножий северных гор. А оттуда уже было рукой подать до столицы. Селение имело статус города потому, что половину эльфов, находящихся в нем в один момент, составляли не местные жители, а купцы, рыбаки и прочие путешественники, по той или иной причине решившие оставить родной дом и отправиться навстречу госпоже удаче.

По прибытию в городок мы сразу свернули к гостиному двору — большому поместью, состоявшему из двухэтажного здания с красной крышей, конюшен, бани и складов для товаров. Дом выходил фасадом на пирс, на котором стояло двенадцать ладей, шесть из которых зафрахтовали для нас. Хозяин с сыном, заранее предупрежденные о прибытии высоких эльфов, которые сняли всю его гостиницу, выскочили чуть не под ноги княжеской лошади, и беспрерывно кланяясь, повели в отведенные покои на втором этаже. Там нас развели по двум комнатам, дам налево, господ направо. Войдя в нашу половину, я с облегчением вздохнула — комната, примерно в пятнадцать на пятнадцать шагов, после долгой дороги и ночевок в шатре, показалась огромной. У стены, противоположной окну, стояла на возвышении внушительная кровать, на которой могли поместиться мы впятером, но вдобавок к этому еще вдоль стен имелись широкие лавки для сна. Посредине располагался стол с двумя узенькими лавочками и одним креслом. Стены были побелены и разрисованы несколько аляповатым, растительным орнаментом жизнеутверждающих расцветок. Везде — на полу, на столе, на полочках, прибитых к стенам, располагались горшки с цветами. По здешним меркам такая комната — это роскошь.

Пока вносили вещи, сын хозяина рассыпался в любезностях. От него я узнала, что этими покоями часто пользуются важные гости из других домов. Что интересно — не только те, кто приехал к нам. Оказывается эльфы дома сосны и дома поющего камыша предпочитают путешествовать друг к другу по Веселинке — так быстрее, надежнее и дешевле.

— Если желаете, прекрасная госпожа, купальня уже готова, служанки помогут вам и вашим дамам.

— А где же будут мыться господа?

— У нас купальня разделена надвое с раздельным входом, и дамам не нужно ждать, — с гордостью ответил эльф.

Настроение, несколько пришибленное трехдневным путешествием и нашим с Даэлином отстраненным, холодным противостоянием (мы так и не помирились за время пути), начало подниматься. А когда, после купания в бане, с большим количеством горячей воды, душистого мыла и ароматных масел, которыми нас, включая Жэнет, натерли банщицы, нам в горницу принесли ужин, жизнь стала и вовсе прекрасна. Мы поужинали ухой из разных рыб на молоке (оказалось очень вкусно), рыбными же расстегаями, запеченными в кисло-сладком соусе овощами, сладкими булочками с творогом, мочеными в меду яблоками и сбитнем. После еды мне жутко захотелось спать и, невзирая на то, что еще не было и восьми часов вечера, я разделась и легла в кровать, наказав всем меня не тревожить. Именно потому, что уснула я так рано, то проснулась в три часа ночи, сразу открыв глаза. А может мне просто повезло — ведь говорил же Лис — маги удачливые.

Было тихо, оглушающе тихо. Слышалось дыхание спящих фрейлин, разместившихся на лавках и княгини, которая, как оказалось, спала со мной в одной кровати. В невысокое окно пронзительно ярко светила полная луна. А рядом с окном, контрастным черным силуэтом замер человек. Со сна я чуть не спросила его — что он здесь делает, но вовремя заметила медленное движение — человек двумя руками поднимал какое-то устройство на уровень глаз.

События последних месяцев не прошли для меня даром. Не успев еще поймать никакой осмысленной идеи, я дернулась вправо, где лежала моя подопечная и столкнула ее вниз, по другую сторону кровати, чтобы оказаться под прикрытием. Девочка взвизгнула, я наполовину свалилась вслед за ней, но ноги запутались в одеяле и остались торчать вверх, трагическим памятником неуклюжести. В ту же секунду раздался щелчок, и арбалетный болт впился в том месте, где только что была Милуэль, пришпилив подушку к перине. Я все никак не могла распутаться и закричала в отчаянии:

— Иолата! Окно! — и, наконец, свалилась, увлекая одеяло за собой.

Тишина треснула разбитым зеркалом, и в образовавшуюся брешь рвануло море разнообразных звуков. Кое-как, сбросив с головы одеяло, я в панике выглянула из-за кровати. Туилин и Женэт, которые спали на лавке у левой стены, в унисон визжали, перекрывая звяканье сабель. Между кроватью и окном стояла Иолата и отражала атаку убийцы. Я не успела удивиться — как быстро она проснулась и сходу схватилась за оружие. В коридоре послышался шум, в дверь толкнулись, но та не открылась. В дверь начали тарабанить, потом попытались высадить. Гиблое дело, я помнила, что днем она показалась мне крепкой, еще и с тяжелым засовом.

Фрейлины продолжали голосить на одной ноте, и мне пришло в голову, что толку от них немного, хоть они и находились ближе к двери. Перелезать через кровать, чтобы добраться до выхода было страшно, и поэтому я полезла под нее, заодно потянув за собой девочку — если Иолата не устоит, преступнику придется выуживать нас оттуда. Хоть какая-то отсрочка.

План провалился, не успев начаться — только я проползла до другого конца кровати, собирая животом щедро рассыпанные для запаха сушеные листья (маленькая княгиня, вцепившись в меня, лезла следом) полог впереди откинулся и в свете луны на нас уставился еще один эльф.

— Ой, мамочка, мамочка, мамочка! — сдавленно заголосила Мелуэль.

— Не угадала, — усмехнулся тот.

В дверь продолжали стучать, там кто-то отдавал приказы, раздавался топот и звон оружия, а я заворожено смотрела, как он разворачивает в руке саблю. Лунный блик медленно и вязко скользнул по клинку, но внезапно эльф заорал и вскочил, забыв про нас. Вместо того, чтобы вернуться на исходную позицию, я высунулась и увидела невероятное зрелище. Первый эльф продолжал теснить Иолату. Второй отбивался от летящих в него цветочных горшков, которые очень метко (даже не ожидала от нее) и очень быстро кидала Туилин. Одновременно с этим, он пытался стряхнуть Женэт, обхватившую руками его ногу и вцепившуюся в нее зубами на манер бешенного кота. Туилин мешала расправиться с малявкой, четко, по деловому отправляя все, что попадалось под руку (в основном горшки), ему в голову. Женэт тем временем с утробным рычанием выворачивала голову, будто пыталась вырвать кусок мяса. Я на пару секунд зависла, наблюдая за этой сюрреалистичной картиной, а затем встала и, прижимаясь к стене, двинулась к двери.

— Уходим! — крикнул второй убийца в тот момент, как я откинула тяжелый засов.

Первый бросился к окну и, не разбирая дороги, сиганул вниз. Второй кинулся за ним, но в открывшуюся дверь влетело сразу несколько мужчин. Первый, кто вбежал, ринулся на эльфа, уже успевшего заскочить на подоконник и ударил саблей. Тот прерывисто вздохнул и свалился на пол.

— Рениэль! На смерть!? Зачем!?

В комнате стало очень многолюдно и светло — некоторые ворвавшиеся держали масляные светильники.

— Где Ира!?

— Я здесь, — слабым голосом отозвалась я.

Даэлин развернулся, в два шага оказался рядом и обнял так сильно, что стало больно. И тогда я разревелась.

— Где ты был?! Где ты был?! Нас чуть не убили!

— Тихо, тихо. Маленькая моя, тихо. Все хорошо, все прошло. Я здесь, тебя никто не тронет, никто. Никогда.

Он гладил меня по голове и говорил, говорил, и мне хотелось, чтобы так оставалось навсегда, чтобы это не кончалось. Жаль в жизни так не бывает.

— Где моя жена? — раздался резкий голос ясного князя.

— Я здесь, — послышался тихий голос из-под кровати.

Умная девочка. Очень смущенная Мелуэль выбралась на свет божий.

— Никто не пострадал? Сестра? Вы, моя драгоценность?

Ясный князь поочередно посмотрел на нас. Быстрая ревизия показала, что никто не пострадал, а Женэт так даже была счастлива и с воодушевлением рассказывала в красках всем, до кого могла дотянуться, о своем подвиге, нимало не смущаясь тем, что ее восторженная мордашка, перемазанная чужой кровью слушателей вымораживает. Особенно утверждения, что сырое мясо вкусное.

Через полчаса вернулись разведчики с Таниэлем во главе — к сожалению, поймать второго убийцу не удалось. До утра обшаривали городок. На ноги поставили не только наших воинов, но и вообще всех, кого могли, включая местных жителей, гостивших купцов и рыбаков. Но нашли только стоянку, где, судя по следам, были привязаны две лошади. Конечно, дожидаться погони никто не стал.

Все это выяснилось уже под утро, когда с первыми робкими лучами солнца в гостиный дом вернулся ищущий с Рениэлем и Таниэлем. Я слышала, как они отпускают разведчиков и входят в дом. Даэлин, проведший с нами всю оставшуюся ночь, вышел из горницы. Я поспешила следом, но меня мягко остановили:

— Тебе незачем там присутствовать.

— Не зачем? Хочу напомнить — это меня касается в первую очередь.

И тут Даэлина прорвало, он развернулся ко мне и припечатал:

— Княгиня, я запрещаю вам покидать комнату!

Иолата, ходившая за мной как тень, невольно сделала шаг назад, Туилин закрыла рот ладонью, а Женэт вжала голову в плечи.

— Что?! — от возмущения я даже на минуту задохнулась. — Запрещаешь? Может, ты еще ко мне стражу приставишь, которая решать будет — куда мне можно идти, а куда нет?!

— И приставлю! Это невыносимо! Тебя нельзя на минуту оставить, ты умудряешься всюду попасть в переделку! С этой минуты драгоценная супруга только я решаю, куда тебе ходить, что говорить и что делать! Если на свою собственную голову полагаться не можешь.

Великолепно... Только что, на глазах у всей челяди, меня обозвал дурой собственный муж. Дальше что?

— Ты возвращаешься или мне тебя заставить?

Я молча развернулась и вошла в комнату. За спиной с грохотом захлопнулась тяжелая дверь, ударилась об косяк и медленно, со скрипом вновь приоткрылась. Женэт рыбкой юркнула в нее и умчалась по галерее второго этажа. Я прошла к окну и села на лавку, повернувшись ко всем спиной. В глазах стояли слезы, и не хотелось, чтобы кто-либо их видел.

— Княгиня, — раздался виноватый голос Иолаты. — Князь... погорячился. Он не станет этого делать. Княгиня?

Я сделала глубокий вдох, потом еще и самым безмятежным голосом, на какой только была способна в тот момент, ответила:

— Я принцесса. Принцесса Рондана. Кажется, князь забыл об этом.

Иолата вздохнула и села проверять свой сундучок. Мелуэль и Туилин достали вышивание. В комнате стало тихо, лишь из открытого окна доносились крики матросов и купцов с пирса.

Отобедать нас пригласили в большую горницу — столовую (она же кухня) на первом этаже. Огромный очаг располагался в торце, напротив входной двери, между ними, застеленный зеленой скатертью, стоял длинный стол с креслом во главе стола и лавками по бокам. У очага хлопотала жена хозяина, отдавая тихие указания девочке лет восьми и парню чуть постарше. Учитывая походные условия, за столом сидели все вместе — ясный князь, по правую руку от него — Даэлин, затем светлый князь лотосов, Рэниэль и Таниэль. По левую — Мелуэль (она теперь первая дама), я, Иолата, Туилин и Жэнет. Перед знатными господами поставили серебряные тарелки из обоза ясного князя. Таниэль, Иолата и прочие фрейлины ели из деревянной посуды. Пока все ожидали первое блюдо — карасей, жаренных в сметане, разговор не клеился. Мелуэль вымученно улыбалась рассеянным комплиментам кронпринца и неосознанно жалась ко мне, так что становилось ясно — его она боится. Оставалось понять — почему? Просто не привыкла? Наслушалась у себя страшных историй про бабочек? Или виной сегодняшний случай... Ривелин время от времени посматривавший то на нее, то на меня, о чем-то размышлял и после карасей, когда начали подавать похлебку из глухарей, сельдерея и морковки, наконец, оживил разговор. Кардинально так оживил.

— Я счастлив видеть вас моя госпожа, — он сдержанно улыбнулся Мелуэль. — И вас высокая княгиня в добром здравии. Мне сказали — на вас напали?

— Да, — выдавила Мелуэль и побледнела.

Я положила ладонь ей на руку, успокаивая.

— К сожалению, я не знаю подробностей... До сего момента меня не посвятили в них, видимо по причине недостатка времени, — он усмехнулся. — Но возможно сейчас настало подходящее время?

Лица у мужчин за столом стали кислыми. То ли они не хотели говорить о том, что упустили убийц, то ли вообще не хотели рассказывать подробности. Не удачная мысль — все равно узнает. Здесь в небольшом доме, где не протолкнуться от челяди, это не составит труда — предложи пару, тройку золотых лотосов. Я не сомневаюсь, что он уже многое выяснил.

— В нашу светлицу проникли двое мужчин. Судя по всему те, кто убивает по контракту. Я так думаю... К счастью, мне не спалось и я подняла тревогу. Мы с Мелуэль спрятались за кроватью, а мои фрейлины встали на защиту.

— Фрейлины? — искренне удивился Ривелин.

— Да. Все, включая Жэнет.

— Я ему чуть ногу не отгрызла! — не утерпела моя малявка.

Туилин, чинно не поднимающая глаз, наклонилась к ней, и стала тихо пояснять, что нельзя вмешиваться в разговор благословенных. Но никто на девочку не обиделся, наоборот, сидящие за столом заулыбались, а Таниэль даже подмигнул.

— Вижу, ваша свита состоит из достойнейших дам, — похвалил князь. — А что с нападавшими? Один сейчас на леднике, а второй, похоже, сбежал?

— Далеко не уйдет, — беспечно махнул рукой ясный князь. — Не зная этих мест...

— А есть ли причины, подозревать, что он их не знает?

— Светлый князь, — принц отложил серебряную ложку, которую до этого вертел в руках. — Дому бабочки совершенно не выгодно, чтобы супруга моего брата погибла. Нелепо думать, что это кто-то их наших.

— Но там была не только она, — возразил Ривелин.

Мужчины помолчали, сверля друг друга холодными взглядами. Наконец принц сдался:

— Чего вы хотите?

— Всего лишь узнать все подробности, князь. Я не понимаю, почему меня всю ночь не выпускали из комнаты. Почему приставили двоих ваших воинов — меня вполне устраивает собственная охрана. И что мне, наконец, сообщать своему главе? Сделать вид, что ничего не было? Я не согласен.

— Хорошо, — вздохнул принц. — Вы получите подробности. После трапезы. Не будем пугать дам.

Ну, сидящих здесь дам напугать — надо постараться.

— И я хотел бы осмотреть убийцу.

— Согласен, я тоже еще раз осмотрю, спустимся вместе.

— А охрана?

— А вот охрана останется, извините за неудобства. Вы сами должны понимать — не только наши княгини могут быть целью лиходеев. Не получилось с ними, так как знать, кто будет следующей мишенью.

Ривелин хоть и мог возразить, что сам саблю держать умеет, но криво усмехнувшись, согласился:

— Понимаю вас...

Не позавидуешь ему. Если он ни при чем, то в первую очередь подозревает в нападении дом бабочки. А наш принц соответственно — его. При всем при этом, может быть третья сторона — только где она, та сторона. И кто она? Фактически князь лотосов оказался под стражей. А если лотосы ни при чем, тогда и мы в не лучшем положении. С таким трудом установленный мир из-за сегодняшних событий вновь может рухнуть от одного неверного слова.

Под пирог с осетриной общим собранием (мужским, естественно) было решено остаться в городке еще на одну ночь и выехать рано утром. Ривелин возражал, убеждая всех, что медлить нельзя и отплывать нужно сегодня, но успеха не добился.

По окончании обеда ясный князь встал и все тут же поднялись следом. Даэлин перехватил меня у лестницы на второй этаж:

— Позволь проводить тебя.

— Благодарю, не стоит утруждаться.

Я проигнорировала предложенную руку. Кронпринц и посол, негромко беседовавшие у окна, обернулись на нас. Ну и пусть смотрят, я жаловаться не собираюсь, но и не намерена делать вид, будто все хорошо.

В светлице каждый вновь занялся своим делом, кроме меня — мне делать было откровенно нечего. Однако не прошло и получаса, как раздался стук в дверь. Я быстро обернулась, непонятно чего ожидая. Туилин открыла дверь — за дверью оказался князь лотосов.

— Передайте княгине, я прошу аудиенции.

Туилин развернулась, сделала три шага в мою сторону и торжественно возгласила:

— Светлый князь дома лотосов, Ривелин Орис просит высокую княгиню принять его.

— Пригласите князя.

Я встала, за мной встали все дамы (включая Жанэт). Господин посол прошествовал те же три шага (ну не дворец здесь) и склонился в почтительном поклоне.

— Здравы ли вы, госпожа?

— Благодарю князь, здоровье мое в порядке. Как ваши дела?

Словно мы и не виделись вот только что за столом. Но этикет есть этикет — раз сказано — аудиенция, стало быть, отыгрываем каждый свою роль. Мы разместились за столом напротив друг друга. Рядом со мной сидела Милуэль, остальные, согласно рангу, стояли за спиной.

— Благодаренье Матери — Природе, все благополучно. Я прошу вас, княгиня о разговоре наедине. Вернее, в присутствии только ясной княгини.

Интересно, интересно... Это о чем же таком разговор пойдет?

— Дамы оставьте нас на время.

— Но госпожа, — тревожно возразила Иолата.

— Оставьте! Это приказ!

Нет, не хватало теперь, чтобы моя челядь спорила со мной же, да еще при постороннем! Вот они — последствия выкидонов дорогого супруга. Фрейлины молча поклонились, и вышли, закрыв дверь.

— У вас хорошая свита. Верная. А помните — что я говорил вам о свите там, на границе? Когда вы были моей гостьей.

— Когда я была вашей пленницей. Помню. Вы предупреждали, что мне все равно придется выбрать тех, кому смогу доверять безраздельно.

— Это иногда подразумевает — прислушиваться к их словам.

— Но не свите решать — что мне в конечном итоге делать.

— С одной стороны разумно, с другой... А если бы я вдруг попытался вас убить сейчас?

Он усмехнулся, пристально глядя в глаза, и мне стало не по себе. Непонятная это была усмешка — то ли он шутит, то ли нет. Если шутка — то неудачная, учитывая все произошедшее ночью, нервы — то у меня не казенные. Милуэль замерла с растерянной полуулыбкой и только переводила взгляд с меня на князя и обратно. А эльф продолжал смотреть и в глазах его танцевали хоровод снисходительность, ирония и... вызов? Это проверка, что ли?

— И для чего же вам, — я выделила последнее слово. — Может потребоваться моя смерть? Убить меня можно было и там — на границе. Вы князь сдвинули с мертвой точки тяжелейшее дело — примирение домов, вы рисковали своей жизнью, вы пожерт..., — я сделала вид, что запнулась. — Потеряли брата. И вот, когда ваши усилия увенчались успехом — вы все это разом угробите? Нет, не верю — вы не похожи на лишившегося разума.

— Вы правы, конечно же, — кивнул Ривелин. — Мне это совсем ни к чему. Простите за глупую выходку. Но кто-то сегодня ночью хотел вас убить. Или ясную княгиню. А может обоих... Вы ведь помните наш разговор — кому невыгодно примирение домов бабочки и лотоса?

— Вы думаете кто-то из них?

— Я не думаю, я в этом убежден. Отрадно сознавать, что вы верите в мою невиновность, но что касается остальных... Высокая княгиня я хочу просить вас о милости.

Он вдруг встал, обошел стол и опустился передо мною на одно колено.

— Я прошу вас обещать мне — что при любых обстоятельствах, что бы ни случилось, вы будете защищать мою госпожу — урожденную Милуэль Орис.

— Зачем это? Ясный князь и так назначил меня ее опекуншей. Конечно, я буду заботиться о княгине.

— Нет, моя госпожа. Я прошу вас защищать ее даже от Дома Бабочки, буде появится такая необходимость. Даже если с вас снимут обязанность опекуна.

Я попыталась возразить, но князь прервал:

— Выслушайте меня. Я не буду рассказывать вам о выгодах, которые несет дружба наших домов. Да что выгоды, одно только окончание войны уже весомая причина дорожить сложившимся положением. Но положение это не такое уж устойчивое. Даже прямо скажем — шаткое. Большинство устало от войны, но... Не все. Кто-то теряет свою выгоду — да, прекрасная госпожа моя, есть и такие. Кто-то бредит местью, кто-то неверно понятыми идеалами доблести. Мать Природа, тот же подкуп никто не отменял. А соседи наши не дремлют.

Я думал, отправляясь с посольством, что имею запас времени. Рассчитывал, что пока другие Дома не узнали о союзе, успею установить хорошие отношения с главой, советом, принцами. Тогда мне легче было бы противостоять недругам. Но сегодняшняя ночь разбила эти надежды. Они уже знают. Не ведаю откуда. Может лазутчики в нашем Доме, может в вашем, в любом случае меня уже ждут. Нас уже ждут.

— Кого хотели убить, как вы думаете?

— Я склоняюсь к мысли, что госпожу Милуэль. Но и ваша смерть тоже пошла бы им на пользу. Если бы нашу княгиню — главе сложно было бы удержать в повиновении Дом и при этом не поссорится с вами. Он ведь только-только взял власть, недовольных много. Слухи о кончине предыдущего главы... Сами понимаете. А если вас — нашлось бы немало горячих голов в Доме Бабочки готовых перечеркнуть все, с таким трудом достигнутое. К тому же еще и Рондан. Вот не было нам печали с королевством разругаться.

— Почему вы думаете, что госпоже Милуэль потребуется моя защита от Дома Бабочки?

— Не могу не учитывать такой поворот. Видите ли, ведь убить могут не только вас или Милуэль. Что если убьют меня?

— Тогда... думаю ваш глава будет опечален.

— Хм, опечален — мягко сказано. Хочу напомнить, что пока что я ценнее княгини.

— Я тоже колдунья, — вдруг воскликнула Милуэль, которая до сей поры сидела тихо как мышка. Она обернулась ко мне, и, наверное, впервые за все время нашего знакомства, схватила за руку. — Я буду сильной колдуньей, Ира, это правда! Я много смогу!

— Подтверждаю. Госпожа будет сильной колдуньей. Мы честны с вами — не подсовываем негодный товар.

Он обернулся к девочке и добавил:

— Когда это будет? Лет через двадцать, — Ривелин подумал и добавил. — А можно меня не убивать, но скомпрометировать. В общем, вы поняли — может получиться так, что я не смогу защитить княгиню. Не тело ее — думаю, с сегодняшнего дня надзор за вами обеими будет такой, что мышь не проскочит. Но заставить ее уважать. Не дать забыть — она не пленница, она княгиня. И жена ясного князя. И даже если, она перестанет ею быть. Я тешу себя надеждой, что неплохо вас понял, пока вы были у меня. Вы добрая женщина. Вы не оставите своей милостью несчастное дитя, если богиня удачи отвернется от нее.

— Правильно ли я вас понимаю — вы просите меня оставить под своей защитой Милуэль, даже если Дом решит иначе? А в качестве кого я это сделаю?

— Если других возможностей не останется, в качестве принцессы Рондана.

Хитрец Ривелин. Он правильно меня понял, и год назад я сразу согласилась бы. Но не сегодня.

— А что взамен получу я?

— Что бы вы хотели?

— Ответы на несколько вопросов. Если вы, конечно, знаете ответы.

— Вы меня заинтриговали, что за вопросы?

— Обещайте, что ответите мне честно, когда я спрошу?

— Это... не нанесет урона моему Дому?

— Если ваш Дом не играет против правил, не нанесет. Согласитесь, и вы просите у меня многое. Если для вас так важно, то о чем вы хлопочете, — я выразительно взглянула на Милуель.

Ривелин помялся, но вздохнув, ответил:

— Обещаю, что отвечу на ваши вопросы, если знаю ответы.

— Честно ответите, все что знаете.

— Честно отвечу, все что знаю.

Дверь резко распахнулась, и на пороге объявился дорогой супруг. Он с некоторым удивлением оглядел коленопреклоненного князя и поинтересовался:

— Что здесь происходит?

— Аудиенция, — размеренно ответствовала я. — Но она уже закончена. Князь, — я повернулась к Ривелину. — Я даю слово, что сделаю то, о чем вы просите.

— Приложите все силы, княгиня? — уточнил он.

— Все усилия, не сомневайтесь.

Ривелин встал, отвесил поклон и вышел.

— Я хотел бы знать — что все это значит?

— Ах, ничего особенного, — я сделала преувеличенно милое лицо, не знаю, правда, насколько хорошо получилось. — Князь просил меня быть его прекрасной дамой. Но я ответила, что уже занята. И взамен пообещала ему собственноручно вышитый платок.

— Платок? — ошарашено переспросил Даэлин.

— Именно.

И прыснула от смеха, не сумев удержаться.

— Прекрасная Милуэль, прошу вас, прогуляйтесь по галерее с дамами. Мне нужно поговорить с женой.

Милуэль гордо вскинула голову и чинно вышла за дверь. Даэлин плотно ее закрыл.

— Значит, вы вышьете ему платок. И для этого приложите все усилия, если я все хорошо расслышал?

— Что вас удивляет? Мне потребуются все силы, учитывая мою любовь к рукоделию.

— Бедный князь. Ему придется ждать лет десять, — задумчиво протянул Даэлин, подходя поближе.

— Вы такого хорошего мнения о моих способностях? Я боюсь, он успеет состариться.

— Оставим шутки, драгоценная моя. Во что вы опять влезли?

— Ни во что, что могло бы навредить Дому.

— Вы в этом уверены? Хочу напомнить — Ривелину четыреста лет. Он хитер и изворотлив, как четыреста гадюк. И вы решили с ним потягаться в искусстве интриг?

— Я не собираюсь интриговать.

— Тогда скажите мне, своему мужу, о чем вы говорили?

— Не скажу.

Я сама не знала, почему не хотела признаваться — по сути никакой тайны то и нет. Хотя нет, знала. Потому что слишком хорошо помнила утренний разговор, его унизительный приказ и не горела желанием хоть в чем-то уступать. Хочет войну — получит войну.

— Почему, позвольте узнать? — ядовито поинтересовался Даэлин.

— Потому что не желаю быть попугаем в клетке! Не намерена быть вашей марионеткой. И вы меня не заставите, можете хоть запереть, хоть на хлеб и воду посадить!

Даэлин ошарашено повторил:

— На хлеб и воду? Что вы несете?

Он покачал головой, помолчал, вздохнул и продолжил:

— То есть вы обиделись? А ведь обижаться нужно мне! По вашей милости мне пришлось отправиться в �гости� к лотосам! Как думаете, приятно ежесекундно, и днем и ночью оставаться в окружении �охраны�, делать вид, что глубоко ценю такую заботу и ожидать, что в любой момент, по неизвестному мне знаку, мне перережут горло? И это еще будет легкая смерть. Пытаться выведать из обрывков фраз, недоговоренных слов — как сейчас обстоят дела? Чувствовать себя водящим в жмурках, только вокруг совсем не друзья, и повязку с глаз не снять. Я же просил — не выходи из башни...

— Я не просила меня подменять.

— Да как я мог тебя в плену оставить?!

Мы помолчали.

— Я прошу прощения. Я прошу прощения за то, что попала в плен, но не за то, что вышла из башни и попыталась помочь.

— Ну что мне с тобой делать? Как меня бесит твое неповиновение... Подумай, как это выглядит со стороны — князь не может справиться с собственной женой. Что подумают подданные?

— А ты не устраивай таких представлений на потеху публики, как сегодня учудил!

— Представлений?!

— Именно! Решил всем показать, кто главный? Поздравляю, показал. Только не обижайся, что результат оказался неожиданным!

Даэлин вздохнул и, покачав головой, произнес:

— Странное дело, говорим на одном языке, но словно на разных. Иногда я думаю — возможно, мы действительно не подходим друг другу.

— Что-ж мы всегда можем развестись. У короля есть еще дочь — младшая. А вместо меня пришлют другого мага. Уже обученного, прямая выгода — не надо ждать девять лет.

— Зачем мне его младшая дочь?

— Ну да, конечно. Она ведь обычный человек. И дети будут всего лишь полуэльфами.

— О чем ты? А... тебе кто-то рассказал про дом поющего камыша.

— Да, я знаю, зачем я тебе на самом деле. И не говори, что не думал о детях — магах. Это же такие возможности — дети сильнее всех в Доме. А пока они растут можно быть регентом? Так?

Даэлин внимательно всмотрелся мне в глаза и невесело усмехнулся:

— Вот оно как... Знаешь, не буду убеждать, что не думал об этом. И думал, и рассчитывал. Но все не так просто как тебе кажется. А вообще, знаешь... обидно. Не ожидал о себе такого мнения.

Он развернулся и пошел к двери, но взявшись за ручку, задержался и добавил:

— Это было не представление. Ничего я на публику не делал.

И вышел.

Вот и поговорили.

Ужин прошел в молчании. Если бы не витавшее в воздухе едва сдерживаемое нетерпение, скользившее в глазах, жестах, коротких фразах князей дома бабочки, можно было бы подумать, что у нас похороны. Причину же, столь странного настроения озвучил кронпринц сразу после окончания трапезы.

— Господин Орис, — заявил он, обернувшись к Ривелину. — Я подумал и пришел к выводу — вы были правы. Стоит ускорить отъезд.

— Я рад. И польщен, что мое мнение услышано. Значит, выезжаем завтра поутру?

— Нет. Выезжаем прямо сейчас.

Ривелин задумчиво оглядел сидевших за столом, и добавил:

— Я чрезвычайно польщен.

Сборы прошли молниеносно. Сундуки со вчерашнего вечера не разбирали, так что и собирать было нечего. Туилин в присутствии Милуэль пересчитала и лично запаковала драгоценную посуду. Теперь обязанность вести хозяйство ясного князя ложится на Милуэль, но раз она, в силу возраста, под моей опекой — то на меня. Или на моих фрейлин. Похоже, придется увеличивать штат. Снова траты. Впрочем, мы заключили мир, возможно не нужно будет содержать столько войска... Из задумчивости меня вывело приглашение последовать на пристань.

На берегу было шумно и суетливо. Перевозить нас должны были шесть ладей, каждая по тридцать локтей в длину, примерно. На три из них сейчас по широким, сколоченным из досок трапам заводили лошадей. Предполагалось, что с собой мы берем только двадцать самых ценных, остальные тридцать отправлялись с пятеркой эльфов своим ходом, по суше. Где потом мы возьмем недостающих коней, я не знала, но думаю, это уже решено, скорей всего часть эльфов просто пойдет пешком — там останется пройти всего день. Рядом с одной из ладей, перевозивших лошадей, стояли клети с десятком кур, корзинами с лепешками, овощами и фруктами — чтобы в пути, который продлится семь дней, примерно, было чем кормить благородных дам. Для этой же цели купили козу. Нежные создания не могут неделю питаться свежей рыбой и солониной. Гвалт стоял до небес — кудахтали куры, дурниной орала коза, всхрапывали недовольно кони, суетились воины и слуги гостевого дома, поспевая закончить погрузку до заката. Туилин зорко следила за сундуками, Жэнет крутилась у всех под ногами, Иолата нервно озиралась, высматривая опасность, и только Милуэль была рада оставить место, в котором пережила не самую приятную ночь.

Дамам предложили пройти на четвертую ладью — там, на носу уже развернули тент, получилось что-то вроде большой палатки, локтей на восемь в длину и шесть в ширину. Тесновато для пятерых, но это лучше, чем тащиться по суше три недели. Сундуки наши расставили по бокам, на них положили сколоченные из досок лежанки, сверху бросили сено и укрыли шкурами. В углу поставили ведерко с крышкой и отгородили занавесочкой. Так что путешествовать будем даже с комфортом. Воины вообще под открытым небом спать будут, а где им нужду справлять даже и не знаю. Хотя вон, вижу, на корме тоже отгородили закуток. Мы забрались в свои �покои�, расселись на импровизированных постелях и стали ждать. Пахло сеном и горелой смолой, на палубе переговаривались— это считается только, что ладья средних размеров — на самом деле отделяют нас кусок материи и два метра расстояния. Все время до отплытия я размышляла над вопросом — чем же заняться эти семь дней? Спутницам моим хорошо — они вон рукоделие достали и вопрос решен. Можно было бы посоветовать — �магичь, Ира!� только страшновато с моими знаниями практиковаться на судне, так его и потопить недолго. Не зря же в нормальных условиях для учеников полигоны обустраивают. И мою книгу не достанешь. Не должен о ней никто знать.

Отплыли уже на закате. Путешествие продлилось ровно семь дней, как и было рассчитано и первые три дня вопрос — куда девать свободное время для меня не стоял. И у Туилин тоже, а Милуэль, как я подозреваю, присоединилась к нам из политических соображений. Мы лежали на сундуках с бледным видом, время от времени выскакивая на воздух, отказывались есть и мечтали только об одном — когда настанет вечерний привал. Короче — нас укачало. Мужчины смотрели с сочувствием, но помочь ничем не могли — безопасность важнее. Вечером ладьи останавливались и ждали донесений от разведчиков, проверявших — подходит ли это место для ночлега. Потом приставали к берегу, и мы на трясущихся ногах, поддерживаемые с двух сторон сходили на твердую землю. Мутить не переставало до самого сна, так что мы и не ужинали. Поесть удавалось только утром, но стоило взойти на борт, как все потребленное оказывалось за бортом же.

К счастью, на четвертый день отпустило сначала Туилин, затем меня, а после и Милуэль. Мы с большим аппетитом пообедали, и жизнь снова стала прекрасной и удивительной. Девицы принялись за вышивание, а я неожиданно стала рассказчиком. Да, я начала рассказывать сказки — все, что помнила. Братьев Гримм, Шарля Пьеро, Гофмана, мультфильмы и фильмы. Время от времени я создавала иллюзии для большего эффекта — кот в сапогах (очень колоритно смотрелся в костюме эльфийского лучника), страшный людоед (он у меня вышел занятным — один глаз посередине, второй съехал на затылок, из спины выросла третья рука — девочки решили, что он такой и должен быть, но на самом деле я просто не справилась с плетением) и прочих. Иллюзии, конечно, держались совсем недолго, но зато это совершенно безопасно. Спутницы были в восторге. Затем и сами начали рассказывать баллады и сказки эльфийского леса. А уж когда присоединилась Жэнет... Мы так смеялись, что на пятый день вечером князья поинтересовались — о чем это таком веселом мы беседуем на своей ладье? И сказки пришлось пересказывать по второму разу. Впрочем, никто не возражал, даже наоборот, суровые дядьки слушали как дети — вот что значит — недостаток впечатлений. Хотя — какой же у них может быть недостаток, с их-то жизнью? Или дело в том, что в сказках, в отличие от реальности, все всегда заканчивается хорошо?

На седьмой день, утром, мы покинули ладьи и, двигаясь, то шагом, то легкой рысью направились на северо-запад, и чуть позже полудня добрались до Иллетора.

Глава 20

Кавалькада под знаменами домов бабочки и лотосов въехала в город по южной дороге. Впереди — тройка князей — кронпринц посредине, справа посол, слева Даэлин. За ними наша троица — Милуэль посредине, я слева, Рениэль справа. Накануне никак не могли решить — как именно всех расставить. И нечего удивляться, этот вопрос только кажется пустой условностью, на деле же в зависимости от расстановки окружающие будут делать выводы о серьезности намерений нашего дома. То, что, посольство въезжает не окружными дорогами, а прямо и напоказ, уже многое говорит, а уж, нахождение посла рядом с ясным князем является показателем глубокого уважения. Положение Милуэль тоже не случайное — прямо за супругом. В общем — утритесь завистники и недоброжелатели, у нас любовь и дружба на века.

Спрашивается — а о чем тогда спор был? А спор был о безопасности. Уважение — это хорошо, но вот найдется фанатик или продажный тать, пустит стрелу каленую в посла или княгиню — и как, скажите, потом это все расхлебывать? Вовек же не отмоемся. Судили, рядили вечером долго, пока мне все это не надоело, и я не послала Туилин из нашего шатра в шатер князей с просьбой допустить меня на совет. И напоминанием, что у них, вообще-то маг имеется. Я, то есть. В соседнем шатре после такого заявления повисла тишина, затем ясный князь произнес:

— Действительно, послушаем, что скажет высокая княгиня.

Высокая княгиня им напомнила про уже известное Рениэлю и Даэлину заклинание, отводящее стрелы. По крайней мере, порядка сотни стрел оно отразит, этого с лихвой хватит. Все очень обрадовались, и было решено не скромничать. Поэтому в пригороде, в небольшой гостинице мы переоделись в парадные одеяния, нацепили украшения, какие только имелись и такой, в прямом смысле слова, блестящей процессией явились в столицу дома. Впереди ехали глашатаи и приказывали изумленному народу расступиться перед ясным князем, высоким князем и послом. Народ, конечно, расступался, но только перед всадниками, а вот по сторонам его становилось все больше и больше. На редкое событие сбежался чуть не весь город — понятное дело, никто же простой люд ни о чем не предупреждал. Так что перед самыми воротами в закрытую долину, где расположены замки семьи, мы продвигались со скоростью улитки.

Конечно же, вручение подарков и верительных грамот в день приезда не полагалось. Но это не значило, что гостя можно принять как попало. И честь принимать его досталась нам с Даэлином. Благо мажордом был предупрежден заранее и приготовился к встрече. Так что, тепло попрощавшись с ясным князем и Рэниэлем мы за воротами свернули направо.

Слуги встретили нас у входа в замок, мажордом приветствовал дорогих хозяев и не менее дорогих гостей и мужчины направились в купальню, но перед этим мажордом отдал мне ключи от сокровищницы. Я отправила Мирабель в купальню, и вместе с ней Туилин и Жэнет — помогать. Сама же резвой ланью, в сопровождении фрейлин поскакала в гостевую башню, на ходу выслушивая поздравления с благополучным прибытием, и жалобы друг на друга. В покоях Ривелина велела сменить простыни на кровати — принести те, которые еще ни разу не использовали и такие в дальнейшем и стелить. На робкое возражение фрейлины Ласиланты, что новые предназначены в первую очередь для господ, заявила, что посол — гость и впредь исходить надо из этого. А кто не понимает таких простых вещей, может уйти к какой-нибудь другой княгине. Жестоко? Жестоко. А что делать — ее род жил на южной границе и в результате не осталось никого из мужчин. Но не позволять же теперь делать мелкие пакости Ривелину. Хорошо если мелкие...

— Иолата, принеси из моей спальни статуэтку кошки.

— Бронзовую?

— Да. Пусть будет здесь для красоты. И распорядись прямо сейчас повесить один из тех, новых гобеленов от дома поющего камыша.

Затем зашла в сокровищницу — по сути, в маленькую комнату без окон, рядом с хозяйскими покоями и выбрала золотую посуду на праздничный стол. Спустилась на кухню и узнала — что будут подавать к ужину. В отличие от фрейлин повар меня не подвел — на ужин ожидался кабан в яблоках на основное блюдо и множество другой снеди. Вместе с ним мы спустились в погреба и выбрали несколько бочек медовухи. Лишь затем я добралась до купальни. В купальне долго не задержалась — некогда, быстро вымывшись и высушив магией волосы себе и остальным девицам отправилась с ними в свои покои — готовиться к праздничному ужину. Ужин не разочаровал — видимо потому, что одна половина присутствующих устала от долгого путешествия и радовалась ее окончанию, а другая половина получила прекрасную возможность первыми рассмотреть посла, чтобы потом поделиться наблюдениями с друзьями и знакомыми. Поэтому за столом царило всеобщее оживление. Ну и кабан, конечно. Без кабана и медовухи ничего бы не получилось. Из-за стола все встали, когда луна поднялась уже высоко и освещала ночной сад как десяток фонарей разом. Проводили Ривелина в его покои, затем Милуэль (оставили с ней Туилин и Жэнет) и, наконец, направились к себе.

— Вам помочь, госпожа? — спросила Иолата.

— Не нужно, ступай. Дамы, завтра я поговорю с каждой, а сейчас спокойной ночи.

Фрейлины вышли, и мы остались вдвоем с Даэлином.

Я зачем-то прошлась по комнате, потерла пальцем подоконник — нет ли пыли... Будто это было так важно — поздно ночью, после трудного дня.

— Вы устали?

Хороший вопрос. Можно ответить �да� и это будет абсолютной правдой. Только если я сейчас так отвечу, и мы просто ляжем спать (кстати, а куда он ляжет, на кровать или на сундуки, стоящие вдоль стены?) я просто не представляю, как мы будем дальше жить. Ведь его интересует совсем другое. Я повернулась к нему и спросила:

— Мы так и будем говорить друг другу �вы�?

Даэлин сел на кресло у окна, положил руки на столик, где лежали книги и писчие принадлежности, и устало усмехнулся.

— Не я это начал.

— Спорное утверждение. Как посмотреть.

Я села напротив и добавила:

— Но сейчас, не об этом. Я хочу понять — как мы вообще будем жить с тобой?

— Три года еще не прошло, Ира.

— А нужно ли ждать три года? Может все уже понятно...

Он тяжело вздохнул и предложил:

— Давай поговорим серьезно.