Комсомолец 2. Осназовец. (Черновик).

— Вещи ложи в люльку.

— Тут щенок сидит.

— Ты со мной значит, не укусит. Ложи говорю, — велел я и, открыв багажник на люльке, достал два плаща и две пары очков. Тот пододвинул недовольно заворчавшего Шмеля и, сунув внутрь сидор, а на сиденье поставил чемодан, места для него и щенка там хватало.

После этого мы надели плащи и очки, сели на мотоцикл, Толя на заднее седло, и покатили на базу. Нужно было его там устроить и поставить на довольствие. Справились к обеду, после чего он оставил в казарме вещи у своей койки, и мы поехали в город. Причин тот не знал, я сказал нужно заехать в пару мест и поговорить с людьми.

Добравшись до нужного района, мы вкатились на небольшой двор, где играла стайка детишек, и остановились.

Пока сержант снимал плащ, я подозвал старшего пацана и попросил его проследить за мотоциклом. После этого закрыв багажный отсек и брезентом люльку, крикнув Шмеля, направился в соседний двор.

— Куда мы идём? — спросил Анатолий, догнав меня и поранившись.

— К одним незнакомым людям, с которыми я очень хочу познакомиться и поговорить, — ответил я, проходя в подъезд и расстёгивая кобуру. Анатолий удивленно посмотрел, как я привожу оружие к бою и после моего требовательного взгляда проделал тоже-самое.

На втором этаже, держа оружие наготове, я осмотрел замок, английский тихо не открыть, и покачав головой, спросил у напарника:

— Готов?

— Да, — уверенно кивнул тот.

— Ну-ну... Шмель, охранять.

Вскинув 'ТТ', я дважды выстрелил, разнося замок, после чего ударом ноги выбил её, и та распахнулась внутрь, в коридор, куда я сразу же ворвался. Выскочивший из ближайшей комнаты какой-то шкет, получил две пули в грудь и упал, в соседней комнате кто-то заорал и послышался звон разбитого окна. Показав на дверь, я распахнул её и ушёл в сторону, чтобы не попасть под ответный огонь. Он был. Над головой Анатолия, заглянувшего в комнату, свистнула пуля, и со стены коридора за его спиной отвалился большой кусок штукатурки, а сержант, от неожиданности упав на пол, выпустил весь магазин в открытый дверной проём. Заглянув следом, я посмотрел на лежавшего у окна мужчину с 'наганом' в руке, судя по наколкам сидельца, и обнаружил второго что, закрыв голову, сидел на корточках за диваном.

— Проверь остальные помещения, — велел я напарнику. Тот вроде уже оклемался, судорожно перезаряжаясь, полулёжа на полу, а сам прошёл в комнату.

Проверив лежачего, я убедился, что он мёртв, Толик конечно на нервах выпустил весь магазин, но стрелять он умел, четыре пули в теле, одна в трубе отопления, откуда хлестал кипяток и две видимо в окно ушли. Выглянув, я осмотрел землю внизу, никто не ушёл. Не успели.

— Встать, руки на стену, ноги на ширину плеч, — скомандовал я живому бандиту.

Когда я заканчивал его обыскивать, Толик втолкнул в зал девицу довольно развязного вида, но всё же довольно испуганную.

— В туалете пряталась. Больше никого нет.

— Сколько было людей в квартире? — спросил я у неё.

— Я, ещё... Ой, Мишка-Кривой у окна лежит!

— Тебе может пару пощечин дать чтобы отвечала? Сколько тут было бандитов, — нахмурился я.

— Трое, я и трое. Миша, Олег и Толик.

— Значит всех взяли. Толя, ты как, с обыском справишься?

— Конечно

— Тогда приступай, все интересные находки на стол, а я пока этого зайца поспрашиваю.

Толя начал с других комнат, я же присматривал за обоими хозяевами квартиры. Женщина сидела на диване, изредка вздрагивая, когда я проводил допрос мужчины. Тот был крепкий орешек, три пальца ему уже сломал, мычит только и всё, я его даже зауважал.

— Крепкий зараза, — пробормотал я, снимая фуражку и положив её на стол.

— Он немой, — тихо сказала девица.

— В смысле не твой? — не понял я, и тут у меня всё сложилось, зло сплюнул и спросил. — Вообще не говорит?

— Нет, слышит, но не говорит.

— А писать умеет?

— Да, но только правой, а левой он не сможет.

Посмотрев на поломанные пальцы правой руки, я ещё раз зло сплюнул. После чего посадил мужика за стол и, сунув ему карандаш в левую руку, велел на блокноте писать ответы. Жить захочет и левой напишет. Тот отвечал охотно, но я его каракули не сразу разбирал, затрещины очень хорошо помогали правописанию, и через пару минут тот писал уже вполне понятно и ясно.

Толя перерыл почти всю квартиру, только этот зал остался, когда я расслышал от входной двери окрик:

— Милиция, есть тут кто?

То, что подошёл чужой, было понятно, охранявший входную дверь Шмель недовольно заворчал.

— Есть-есть, — услышал я ответ Толика. Он был в соседней комнате и видимо вышел на голос.

— Я участковый уполномоченный. Мне бы хотело...

— В той комнате командир у него и спрашивайте, а я занят, — мгновенно отмазался тот и видимо вернулся в обыскиваемую комнату. Он нашёл уже довольного много улик подводивших воров под вышку, а в тазике в ванной обнаружил форму капитана-танкиста с дырами от ножа и с не до конца отмытыми следами крови. Видимо девка стирала. Да и другого обмундирования и оружия хватало.

После разговора послышался скрип половиц и в зал заглянул сотрудник милиции в звании сержанта, видимо он и был участковым.

— Участковый уполномоченный сержант Кривцов, — козырнул он.

— Сержант Москаль, — кивнул я ему.

— Мне бы хотелось знать, что тут происходит и почему не предупредили меня.

— Информация срочная была и мы не могли тянуть время, тратя её на ваши поиски. В этой квартире расположилась банда, более того работающая на немецкую разведку. Они обеспечивали формой агентов и одеждой, то есть отвечали за обеспечение. Уничтожали командиров Красной армии, добывая форму оружие и документы. Вон, вы можете посмотреть на стол и диван, она стопками сложена. Да, кстати, у вас ведь патруль пропал недели две назад?

— Было такое, — кивнул участковый.

— Вон их форма лежит, напарник в диване спрятанной нашёл.

— Вот суки, — с чувством выругался участковый, после чего спросил. — Вы будете вести это дело?

— Нет, это разбой, вызывайте свою опергруппу. Если наши заинтересуются, они подтянутся. Информацию, которая нам нужна, мы получили, — забирая у Немого блокнот, сказал я.

— Когда мне сообщили о стрельбе, я по пути вызвал наряд, сейчас тут будут.

— Это хорошо, — кивнул я, изучая то, что написал Немой Толик. В это время второй Толик, мой напарник с грохотом уронил шкаф в соседней комнате, отчего вздрогнули все.

Участковый же достав из карман ножик поднял отбитую щепку и постругав её заткнул водопад из трупы, а то водой уже весь пол залит был да и вор что лежал у окна превращался в варёное мясо. Я на него не обращал внимания, труп он и есть труп.

Когда прибыл наряд, я закончил с допросом девицы, участковый присутствовал, поэтому пришлось вести себя довольно корректно, ничего не ломал, но от звонких пощёчин голова девицы моталась в разные стороны. В этой же комнате был и Толик, да оба тут были, который продолжал обыск, но он уже и так впечатлял. Улик было более чем достаточно. Одних стволов десяток.

Трое милиционеров зашли осторожно, под ворчание Шмеля. Первого убитого было хорошо видно от входной двери, но чуть позже мы опознались и они убрали оружие в кобуры и за спину. Передав старшему наряду все дела захвата бандитской квартиры, те теперь сами будут работать, мы попрощались с милиционерами и направились в соседний двор, где стоял наш мотоцикл.

— Зачем мы в этом участвовали, это же просто бандиты? — спросил Толик.

— Не просто бандиты, — поднял я палец, — а агенты немецкой разведки.

— Тогда почему нашим не передали?

— Информация до них так и так дойдёт. Там сами разберутся, нужна она им или нет. Тут важно другое. У нас есть адрес, куда этот немой Толик, которому достаточно доверяли, носил продовольствие раз в три дня.

— Прячется кто-то?

— Ну да, тот кто в розыске. Но это не наша работа, сейчас в наркомат заедем, передадим все записи дежурному. Пусть сами работают.

— Так это была проверка? — осознал наконец Анатолий, замедлив шаг.

— Конечно, я должен был знать кто ты.

— А сам ты знаешь кто ты?

— Знаю. Умница и красавчик. Хвалить меня не надо я и сам умею это делать.

— Ну... — тот даже замолчал ошарашенный моим нахальством.

Оставив пыхтящего как паровоз Толика, позади я, улыбаясь, направился к мотоциклу. Там было всё нормально, сержант уже немного отошёл и мы поехали в наркомат. Заехали на пять минут, а задержались на полчаса. У меня через полтора часа лекция на базе, а я тут писаниной занимаюсь. Оставив рапорт и блокнот с показаниями Немого у дежурного следователя, тот сразу в горотдел милиции начал названивать, узнавать как там насчёт взятой банды и направлять группу захвата по адресу, где кто-то прятался, а мы, выйдя из наркомата, поехали на базу.

Следующие три дня мы Толиком занимались формированием группы. Через шесть дней выход, а у меня даже группы ещё не было, как бы с одними только курсантами не пришлось к фронту идти. Они ведь не постоянно со мной будут, для них это всего лишь практика, вон и Лучинский который принимал во всём этом деле живое участие, подтвердил это. Временно прикомандированные они.

Вчера я сдал пилотирование на УТИ-4 и получил на руки лётную книжку. Всё, с этой минут я настоящий, подтверждённый лётчик, что уже отметил. Вчера же и отметил. Пригласил человек двадцать, были и начальник аэроклуба, и инструктор, Петрович жалко на фронте, и парни с базы, не забыв Толика и Лучинского, даже Ремизов был. Хорошо погуляли. Со сторону тёти Нины был только Андрей Валерьевич, главврач больницы, где мачеха работала вот уже четыре дня.

Сегодня у меня был выходной, эти дни до входа я попросил Лучинского освободил меня от работы на базе. Хотя сейчас был довольно плотный учебный график, нужно было готовиться к рейду, его никто не отменял. В восемь утра я заехал за Толиком, и мы с ним доехали до армейской школы снайперов. Там я дал ему задание найти мне сработавшуюся пару, а сам покатил на аэродром Аэрофлота, нужно было договориться об тренировочных полётах на Ли-2, или как тут его называли 'Дугласе'.

Аэродром даже не охранялся, я свободно проехал через ворота и подрулил к зданию возле наблюдательной вышки. Куривший на крыльце мужчина в комбезе механика подсказал, где мне найти нужного человека и я, найдя его, договорился об уроках, начиная с сегодняшнего дня. Правда, тот поставил условие, час теории о двухмоторных самолётах, потом лётная практика. То есть вылеты для тренировок. Меня оформили, но практики всего два часа в день, мне это показалось мало, о чём я сообщил инструктору. Но тот ответил, что на одного лётчика повышающего свою квалификацию выделяют топливо именно на такое время в сутки, а если я хочу получить дополнительное время, то не проблема. Только топливо моё, в смысле я достаю. Как раз это была не проблема, у нас на базе некоторая техника на авиационных моторах, и топлива хватало, тем более один танк, наше учебное пособие, запороли, и излишки есть. Договорюсь с завхозом.

После аэродрома, первая тренировка начнётся через пять часов, велели не опаздывать, сейчас аппарата нет, начальник аэропорта улетел куда-то по своей надобности, но позже он будет. В общем, покинув территорию аэродрома, это был грузовой на окраине Москвы, тут же располагалась и служба повышения квалификации, я добрался до Москвы и поехал к мединституту. Время было десять дня.

Подкатившись ко входу, я поставил мотоцикл рядом с высохшей клумбой, и привычно приказав Шмелю сторожить, направился внутрь корпуса. Причина, почему я сюда приехал, была важной. Мне нужен был медик в отряд, молодой, но с нужными знаниями. А сейчас врачей очень хорошо учили, не как в будущем, за деньги.

Моё внимание привлекла девушка в коротком пальто, что стояла у входа ко мне спиной, её плечи вздрагивали, как будто она плакала. При этом она старалась стоять к тем, кто подходил к зданию спиной, чтобы не видели ей лица. Гордая.

Окинув восхищенным взглядом её фигурку, а она была хороша, я подошёл, и на секунду задумавшись, обдумывая слова, грубовато спросил:

— Чево ревёшь? Обидел кто?

Тут не нужно заводить политесы, грубые вопросы, игнорирование всего остального и тогда можно вывести девушку из грустного состояния и встряхнуться, чтобы ответить грубияну.

— Это моё дело, — ответила та.

'О-о-о, и голосок восхитительный', — подумал я и продолжил.

— Так чего ревёшь то, ноготь сломала?

— Выгнали меня. Пять лет училась и выгнали.

— Учишься что ль плохо? Удовица?

— Хорошо я училась, отца арестовали вот и выгнали. Дочь врага народа, — снова заплакала та.

— Подожди, — тряхнул я головой в непонимании. — Товарищ Сталин же сказал, что дети за родителей не отвечают. Ты-то тут причём?

— Ты это им скажи, — всхлипнула девушка и обернулась.

На меня взглянули прекрасные хоть и слегка покрасневшие глаза ярко голубого цвета, из-под тёплого вязаного берета выбивалась светлая чёлка. Красивые и правильные черты лица тоже привлекали внимания, особенно вишенки губ кораллового цвета, которые девушка в данный момент покусывала. А что видела она? Парнишку в высоких сапогах, обычных штанах и лётной куртке с кепкой на голове, причем лет на пять младше её самой. Сегодня я был не по форме.

— Скажем, — кивнул я. — Выпуск у тебя когда?

— Уже. У нас ускоренный выпуск, другие сдали и получили направление, кто на фронт, а кто и в больницы. А мне отказали, хотя я всё на отлично сдала, только документы не получила. Не дают. Это Константин всё, из комсомольской ячейки.

— Ясно, — подхватив девушку под локоть, я повёл её в здание, не обращая внимания на попытки вырваться. А потом судорожные попытки привести себя в порядок. — Сама как, спортом занимаешься?

— Лыжница, третье место по институту заняла.

— Это хорошо, — согласился я, отпуская её. Мы дошли до лестницы на второй этаж, шли уроки, поэтому коридору были пусты. — Кто тебя курировал?

— Профессор Лебедев.

— Он сейчас тут?

— Да я с ним разговаривала, но он ничем не может помочь. Константин сын декана.

— Где он сейчас?

— В третьей аудитории, — вздохнув, ответила девушка, она уже поняла, что мой напор ей не преодолеть. — Пара у него.

— Показывай где это.

Мы прошли мимо лестницы и, углубившись в один из коридоров, остановились у двери в очередную аудиторию.

— Тут.

— Это хорошо, что тут, — ответил я и, постучавшись, открыл дверь и прошёл в аудиторию. Девушка не соврала, действительно шёл урок. Почти все парты были занят, а у большой доски стоял пожилой невысокий дядечка.

— Профессор Лебедев?

— Да, это я, — кивнул он, поправив очки. — В чём собственно дело молодой человек?

— Я бы хотел поговорить с вами о вашей ученице... — я на секунду завис и, подняв палец сказал. — Извините.

Подойдя к двери, я её открыл и громким шёпотом спросил:

— Тебя как зовут?

— Виктория. Виктория Томская.

— Ага, тебе подходит, — хмыкнул я и, вернувшись в аудиторию, сказал профессору. — Я бы хотел поговорить с вами о Виктории Томской. Выйдем или можно здесь это сделать?