Королева. Выжить и не свихнуться

— Юхан...

— Да!

— Я еще ничего не решила. Прошу вас, не торопите меня.

— Все, что вы пожелаете, — он прикоснулся к моей руке губами, поцеловал в середину ладони.

— Нам пора, — произнесла я, занервничав от того, что предательское тепло потекло от ладони вверх по руке, а еще заслышав приближающий топот лошадиных копыт. Мужчина поднялся, протянул руку, помогая мне встать, и на миг я очутилась в его объятиях. Смеясь, увернулась от поцелуя, и он лишь вскозь коснулся губами щеки.

— Елизавета, — разочарованный вздох. А что он хотел? Чтобы мы целовались на виду у всех? Кажется, глаза здесь не только у гвардейцев, но еще и у каждой кочки и ствола.

— Вернемся к своим. Посмотрим, сколько оленей они загнали. Завтра, Юхан, я дам вам ответ!

Вечером обитателей и гостей Уайтхолла ждало жаркое из оленины, а также привычный банкет с приевшимися мне представлениями. Как всегда, в середине вечера, пожелав хорошо провести время и сославшись на усталость, я увела за собой фрейлин, оставив Катерину королевой бала. Летицию тоже позвала, хотя Эрик ее больше не замечал. Зато я решила получше присмотреться к девушке. Язва она, конечно, отменная, но двоюродная сестра, как никак!

Чтобы не заскучать, приказала подать в королевские покои вино и сладости. Мы расположились на мягких подушках у затопленного камина и весело провели время. Фрейлины обсуждали придворных, делились своими симпатиями, вспоминали веселые происшествия во дворце. Я, под смех девочек, пыталась показать, как на меня смотрит граф Арундел на Совете, но так выпучить глаза у меня не получалось. Неожиданно, выпив залпом бокал вина, Летиция произнесла:

— Ну и жаба эта Катерина Грей! Но я-то еще хуже...

Тут она залилась слезами и принялась каяться в том, что провела ночь с Эриком. Все, этому столику больше не наливаем!.. Утешая ее, я призналась, что кронпринц мне сразу не понравился. Только и жду, как бы выставить его из Англии пинком под зад.

— Катерина на него запала, — заверила Летиция. — Она всегда засматривалась на то, что принадлежит вам. Не только на корону и шведа, но еще и на лорда Дадли. Только последний дал ей отворот поворот. Поэтому она постарается прибрать к рукам Эрика.

Кажется, Летиция делала то же самое, но я, поддавшись приступу амнезии, постаралась об этом забыть. Допив вино и еще немного поговорив о мужчинах, мы легли спать. Летиция устроилась около моей кровати на выдвижной софе, так как я решила привечать двоюродную сестру. Выспаться не вышло.

— Елизавета, проснитесь! — раздался голос Кэти у самого уха. — Пора! Служанка принесла весть о том, что вы так ждали.

— Конечно, — пробормотала я, затем села и откинула одеяло. — Девочки, на выход!

Фрейлины, посвященные в предстоящую затею, сразу же поднялись, затем привели меня и себя в порядок. Я выбрала белое платье. Символично, так сказать. Кто-то страсти предатся, а я пришла и стою... Вся в белом!

В комнате по соседству с моей спальней по этикету полагалось ночевать двум джентельменам с незапятнанной репутацией, которые, в случае войны, могли разбудить королеву. На этот же раз разбудила их я. Скромно отвернулась, дожидаясь, пока они приведут в порядок одежду. Насчет незапятнанной репутации графа Арундела серьезно сомневалась, а вот архиепископ Пит — солидный мужчина в годах и при духовном сане — удачная находка для предстоящего мероприятия.

На законный вопрос "что случилось?" сообщила, что никак не могу заснуть, пока дорогая Катерина Грей не почитает мне книгу на ночь. Да, королева с завихрениями, прошу любить и жаловать... В сопровождении фрейлин, украдкой зевающих джентельменов и охраны мы шли ночному по дворцу. К нашей процессии присоединилось еще несколько не спящих придворных. Наконец, добрались до комнаты, которую занимала Катерина. Я с удовлетворением отметила, что у дверей толпятся пажи и охрана Эрика. При виде нашей процессии на мужчин напал ступор, но самые смелые загородили вход в комнату Катерины.

— Пропустите! — приказала я. — Дело государственно важности.

— Принц велел никого не пускать, — ответил один из охранников Эрика с заметным шведским акцентов. Я растерялась от такой наглости, но на выручку пришел граф Арундел.

— Ваш принц будет повелевать дома, а не в Англии. Именем королевы, откройте! — рявкнул он так, что, боюсь, крышу Уайтхолла покинули заночевавшие на ней голуби. Стража покорно расступилась. Передо мной распахнули двери, и мы вошли в комнату, где я увидела то, что, собственно говоря, ожидала увидеть. Граф Арундел крякнул, кто-то из фрейлин смущенно пискнул. Архиепископ быстро перекрестился. Сзади напирали любопытные. Я же, чтобы не мешать двоим, занятым друг другом, издала то ли плач, то ли стон, и, заломив руки, крикнула: "— Эрик, как ты мог!", бросилась прочь. Пробежала по дворцу, оглашая длинные пустые переходы и залы рыданиями, решив изобразить убитую горем королеву. Может, и перебор, но... За мной кинулись гвардейцы и полноватый граф Арундел, от которого я не ожидала такой прыти. Фрейлины, подхватив юбки, бежали следом, а вот архиепископ запутался в длинном одеянии. Откуда-то с боку выскочил Юхан, с лестницы ко мне спешил Роберт.

— Елизавета, остановитесь!.. Что с королевой? Боже, что случилось? — неслось со всех сторон.

Кажется, я перебудила весь дворец. Решив заканчивать представление, свернула к своим покоям. На вопросы не отвечала, гордо вошла в спальню, приказала закрыть дверь и никого не пускать, кроме фрейлин. Думаю, слухи быстро разнесутся по дворцу, и любопытные сами догадаются, в чем причина горя королевы. Дождавшись, когда девочки снимут с меня одежду, легла спать.

Глава 11

Встав утром в отличном настроении, я засобиралась на утреннюю мессу, решив, что мне пойдет благочестие, белое платье и скорбное выражение на лице, которое специально потренировала перед зеркалом. Все-таки, зря вчера так убивалась... Боюсь, не поверили — ведь до этого не скрывала безразличия к Эрику. Зато как чудно все обернулось! Нашелся повод не только отказать шведскому принцу, но еще и сплавить из дворца Катерину Грей. Слишком уж явно обхаживал ее испанский посол, а она принимала знаки расположения. Вряд ли речь шла о постельных утехах, ведь очаровательная графиня Ферия была совсем недавно представлена к английскому двору и тоже активно симпатизировала девушке. С такими мыслями в сопровождении любимых фрейлин я покинула спальню.

В королевской приемной толпились придворные, выглядевшие крайне взволнованными. Некоторые — испуганными, но стоило мне появиться, как восторженный шепот пронесся по рядам, и они тут же склонились передо мной, кроме одной девушки. Заплаканная Катерина Грей вместо церемонного поклона кинулась мне в ноги:

— Умоляю... Помилуйте! — рыдала она, вцепившись в подол моего белого платья. — Я не хотела, он меня заставил!

Ага, невиноватая я, он сам пришел...

— Уведите ее, — приказала я, выдернув край платья из ее рук. Двое гвардейцев подхватили девушку и потащили прочь, но по затихшему дворцу еще долго разносились рыдания. А не перегнула ли я палку?

— Елизавета, — тут ко мне бросился Роберт. В ноги, естественно, не падал, преклонил колено по этикету. Лицо встревоженное, глаза усталые. Неужели не спал всю ночь?

— Потом, Роберт, потом, — негромко сказала я, жестом поднимая его из глубокого поклона. — Позже, на Совете... Сейчас я иду в церковь.

И мы пошли. Придворных, желавших приобщиться к утренней службе, оказалось так много, что гвардейцы теснили их к стенам, расчищая дорогу. В часовню я дошла во главе процессии не меньшей, что собралась в первый день моего выздоровления.

Юхан, крайне взволнованный, дожидался в нефе. Эрика, как и думала, нигде не наблюдалось. И слава богу!.. Я жестом поманила графа, показав на место рядом со мной. Роберт, заметив знак моего особого расположения к шведу, переменился в лице, да так, что на него стало страшно смотреть, поэтому я просто отвернулась.

— Елизавета, я сожалею, что вы стали свидетелем такого зрелища, — тихо произнес Юхан, когда все расселись и началась служба. Я почувствовала, как его рука украдкой коснулась моей, сжав пальцы. — Ради вас я готов на все, одно лишь слово — и...

— Ш-ш-ш! — я прервала страстную речь. А то еще наговорит того, что не должен. — Не сейчас, позже, после Совета...

Мне было приятно видеть его, ощущать близость крепкого плеча, чувствовать мужские пальцы, украдкой ласкающие мою руку, отчего в голову приходили мысли, далекие от благочестия. И это значило... Все шло к тому, что я скажу ему "может быть". Что будет потом — время покажет!

Вернувшись в свои покои, я вновь переоделась в светлое, под стать настроению, и отправилась на Совет, который давно уже был в сборе. Умы государственных мужей занимало ночное происшествие. Граф Арундел, подозреваю, стал звездой собрания, в деталях пересказывая ночной вояж в комнату Катерины.

Советники встревоженно поинтересовались моим самочувствием и душевным равновесием. Я оглядела смущенные лица. Ах, ну да, ну да... Королеве, как порядочной девице, не полагалось до брака быть осведомленной о вещах, которые происходят в спальне между мужчиной и женщиной.

— Вчерашнее зрелище не нанесло мне моральной травмы, — заверила собравшихся. — Я не видела ничего отвратительного в происходящем. Наоборот, мне очень даже понравилось.

Кажется, пора прекращать над ними издеваться, а то у некоторых развился паралич лицевых нервов, выразившийся в отвисших челюстях.

— Но, как понимаете, замуж за Эрика, кронпринца Швеции я не пойду. Уильям, не могли бы вы красиво донести до него эту мысль? Надеюсь, он не думает, что после случившегося у него есть надежда. И, желательно, побыстрее выпроводить их домой.

Поднялся гул голосов. Поговорить с Эриком по душам жаждали многие, особенно рвался Роберт Дадли, но, соблюдая субординацию, этим поручили заняться Уильяму, который взял в делегацию еще трех знатнейших государственных мужей.

— Что касается Катерины Грей, — продолжала я. — В измене обвинять не собираюсь, но из дворца извольте ее выставить. Отправьте куда-нибудь в глушь. Пусть девушку не только охраняют, но и читают всю ее переписку, а то слишком уж повышенный интерес к ней проявляет посол Испании. Годик проживет в одиночестве, а затем выдадим замуж за кого-нибудь верного короне.

— Как прикажете, королева, — поклонился Уильям. Советники разразились одобрительными возгласами, среди которых прозвучали пожелания заключить девушку в Тауэр. Я покачала головой. Не хочу держать ее в Лондоне. Прочь из столицы, из сердца вон!

— Возвращаясь к графу Финскому, — начал Уильям, разворачивая свиток. Ага, собрал информацию, как я просила. — Он приносит глубочайшие извинения за произошедшее и сожалеет о поведении брата.

— Нам-то что до его извинений? — воскликнул лорд Дадли, которому, подозреваю, очень не понравилось то, что Юхан сидел рядом со мной на службе. — Пусть катится из страны вместе с Эриком!

— Есть еще кое-что, кроме извинений, — невозмутимо продолжал государственный секретарь. — Он просит руки королевы.

Советники загудели негодующе, словно встревоженный улей, в котором граф Финский основательно пошуровал палкой. Чувствую, сейчас начнут кусаться.

— Но в этом деле есть новый оборот, — произнес Уильям, не обращая внимания на возмущение Совета. — Королева испытывает к графу личное расположение.

Я зажмурилась. Но все-таки он это сказал!..

— Что?! — взревел лорд Дадли.

— Королева питает к нему симпатию, — повторил Уильям для тех, кто не расслышал и не поверил. Я обреченно кивнула, чувствуя, как в меня впились взгляды. Не выдержав особо болезненного — черных глаз Роберта, — подскочила и убежала к окну. За мной последовал верный Роджер, загородил от Совета, готовый защитить от всех. До меня доносились обрывки разговоров. Я же смотрела на зеленеющую траву парка Уайтхолла, мечтая сбежать, но понимала, что не имею на это права. Что за малодушие? Ведь сейчас решается моя судьба!

— Это означает, что королем все же станет швед?..

— Почему бы и нет?..

— Но шотландцы и граф Аррант...

— Шотландцы еще не принесли нам официальных извинений...

— Этот брак не разозлит ни Францию, ни Испанию. Швеция — нейтральная страна...

— Тогда уж лучше кронпринц Дании...

— Граф Финский — не самая лучшая партия...

— Но и не самая худшая...

— Граф обходителен, хорош собой и, несомненно, хорошо образован...

— Но он же католик!..

— Дети шведского короля Густава Вазы воспитывались в терпимости ко всем вероисповеданиям...

— Он молод, и у королевы не замедлят появиться наследники. Особенно, если она испытывает личное расположение...

Я взглянула на того, кто произнес эту фразу. Так и знала, маркиз Винчестер! Старый проказник, любитель щипать фрейлин за бока и попу. Кажется, мысль о наследниках настроила мужчин на мирный лад. Вскоре было решено: раз королева испытывает к графу расположение, то Совет одобрит этот брак.

— Спасибо, — поблагодарила я. — До конца вопрос еще не решен, но Юхан ожидает моего ответа до отъезда из страны. К тому же, я просила сэра Сесила собрать о нем сведения. Насколько я понимаю, ничего предосудительного вы не нашли, Уильям?

Тот отрицательно покачал головой.

— Елизавета, умоляю вас передумать, — раздался страдальческий голос Роберта. — Почему вы не замечаете тех, кто вас любит, и ищете счастья на стороне, если оно ждет вас в вашей же стране?

Ответом ему было ошеломленное молчание, которое я была не в силах прервать. Наконец, раздались выкрики:

— Лорд Дадли, вы ведете себя возмутительно!

— Раз вы так считаете, то я вынужден покинуть Совет! — подскочил он, кинув на меня отчаянный взгляд. Наверное, стоило его остановить, но я промолчала, хотя на душе стало совсем плохо. Не дождавшись ответа, издал то ли стон, то ли проклятье и кинулся к выходу. Мне оставалось лишь смотреть, как за ним захлопнулись тяжелые деревянные двери зала совещаний.

Неужели Роберт и в самом деле так сильно любит меня, что в отчаянии решил открыть чувства при всех? Или это умелая игра на моих нервах? Что бы то ни было, лорд Дадли женат, а я не собиралась в одну и ту же реку дважды... Хватит, в Москве накупалась вдоволь.

— Поведение лорда Дадли недостойно занимаемой им должности, — в повисшей тишине раздался голос графа Арундела, давнишнего его неприятеля. — Я считаю, мы должны сегодня же обсудить вопрос о его отставке.

— Лорд Дадли останется при должности и при месте в Совете, — произнесла я тоном, не допускающим возражений. — Он сделал для Англии и королевы слишком много, чтобы мы отвернулись от него в момент, когда у него сдали нервы. Я прошу Совет забыть произошедшее и сказанное в запале, словно ничего и не было.

— Елизавета, но он вел себя непростительно! — не сдавался придворный.

— Граф Арундел, этой ночью вы лично стали свидетелем того, как нервы сдали у меня. Неужели вы ставите под сомнение и занимаемое мной положение?..

Он заткнулся под суровыми взглядами Советников, побледнел и промямлил слова извинения. Я милостиво кивнула. Вот и чудненько! Тут слово взял Уильям: