Ему не вняли — его словам. Пришлось отступить за крылатую тварь, и даже оседлать.
— Учтите, ещё шаг и я запускаю свой летательный "агрегат" — агрессора — снимаю колпак! Вот, я уже ложу на куртку руку — тяну!
Игорь открыл твари глаз. Та сверкнула им в толпу аборигенов. Вертикальный зрачок резко сузился, и рептилия запищала угрожающе.
— На первый раз хватить, — не позволил ей встрепенуться землянин. — Страшно, да? Мне лично самому становиться жутко, как вспомню, что приключилось из-за вас! Но я доказал вам: умею летать! И не спешу покидать вас! Помогу при случае столкновения с отбросами! Я про груды ломья — ходячие отбросы! И тех зверо-людей, коих они превратили в своё жалкое подобие! Только верните мне моё оружие!
Игорь потребовал отдать "серп" размерами с косу с маленькой ручкой, иначе бы обозвал саблей или на тот самый конец — шашкой. А не мешало бы разжиться тротилом. Тартилы продолжали наседать на него.
— Я вам не Буратино! Не полено! Сами пни! Одно слово — ёлупни! Ну, чего вылупились! С кем не бывает! Я ж не хотел ранить вашего брата или сестру, или как вы там определяете свою половую принадлежность — самца или самку! Хотите, сделаю себе больно? Не проблема! Смотрите — вот...
Игорь сунул кисть в торчащие наружу по краям из клюва твари клыки, вскрикнул.
— Проклятье, больно-то кАк...
У него закапала кровь. Дикари и впрямь успокоились, уняв свой воинствующий пыл, приняв за одного из соплеменников.
— Жабы... — обозлился Игорь, не сразу уловив причину их спокойного поведения в последствии, что не могли пройти для него бесследно. Увидел то, что вытекало из него — раны, и сочилась слизь, не соответствуя стандартному цвету крови. — Аху-ё-оп...тя... Это чё такое — и со мной, а творится?
Вместо багрового пятна по руке расползалась фиолетовая клякса.
— Муть... Мать... Жуть... Неужто я и впрямь Мут...ант...
Голова закружилась, а ноги подкосились. Вид крови выбил землянина из колеи, он потерял равновесие разом с пространственной ориентацией. Казалось, сменил её и пол.
Открыв глаза, человек осознал: картина не изменилась. Действительность по-прежнему была чудовищной — он находился среди чудовищ с чудищами, коих собой представлял животный мир неведомой планеты антимира с аборигенами.
— При-при-приехал, а долетался, доходяга!
Рана затянулась сама по себе без чужого вмешательства. А тут ещё Чур-Бан предстал перед ним с его оружием — воткнул меж ног. Обошлось. Ни один член — самый жизненно важный орган — не пострадал. Хотя с кем тут "размножаться" — не с "жабами", ведущими гуманоидный образ жизни, научившиеся перемещаться по скалам, а не только на задних конечностях. И атавизмы сродни хвоста отсутствовали.
Страсти понемногу улеглись.
— Берёте в племя, жмурики? Самку не прошу, да и не претендую ни на одну "жабу"! Как-нибудь сам обойдусь — своими силами! Так что — договоримся? И до чего — вот в чём насущный вопрос! Как у нас землян говориться: быть или не быть! А в моей стране: пить, так пить, а не пить — можно запросто напиться! Разопьём мировую чашу нектара? А лучше пожрём её — дичь? Предлагаю поохотиться? Надеюсь, на этот раз обойдётся без жертв и увечий с вашей стороны, а с моей — добыть пропитание всему племени!
Аборигены сами готовились устроить трапезу, занимая места соответственно штатного расписания на краю обрыва. Похоже, подошло время подлёта стаи птахов, которые кормились, где-то в райских кущах заоблачной дали — не иначе.
И точно — до слуха человека донёсся ухающий отзвук эха хлопков крыльев. Приближались птахи.
— Наконец-то в кои-то веки пожру по-человечески, — надеялся землянин раздобыть свежину. Поторопился, иначе мог остаться без ужина или завтрака, а то и вовсе обеда. Определить время суток, как и трапезу, было делом нелёгким, впрочем, и добычи пропитания в горах, где помимо скудных запасов нектара, добываемого репликантропами из утроб птахов, похоже, ничего иного не добыть. Табу. Землянин не они — не дикари, варвар по своей сути.
Последовал взмах руки и бросок. Серп разрезал воздух с характерным свистом, прерванный встречей с добычей. На край обрыва грохнулась дичь.
— Еда! Пища! Жратва, братва! — размечтался он устроить пир в виду отсутствия огня.
— Бу-Та! Тыр-ва-Нах!
— А, табу? Сам — Нах-ва-Тыр! Я ить тоже кое-чего могу — добывать огонь из пальца! — чиркнул непромокаемыми спичками по коробку землянин, высекая искры.
Проступило пламя.
— Фу-у-у... — задул возгорание абориген.
— Ну ты, жаба, чё творишь? Так не напасёшься на вас огня! Спички беречь надлежит, а не растрачивать почём зря!
— Бу-Та! Тыр-ва-Нах! Нах-ва-Тыр!?
— И чё ты говоришь? Огня не разводите? Боитесь чего-то — детонации газов? Так вроде ничем таким не пахнет?
Осознание произошедшей подоплёки с аборигеном пришло чуть погодя. Хамелеоны лишь выглядели как дикари, но живущие в единении с природой родной планеты, поэтому и не использовали огнестрельного или плазменного оружия подобно лазеру, коим пользовались агрессоры-отбросы. Такой у них закон. Иначе бы не прибегали к помощи чудищ с монстрами и чудовищами против космических оккупантов.
— Хм, ерунда какая-то!
Дичи повезло — серп задел птаха тупой стороной, не то бы разрубил напополам. Пришлось довольствоваться нектаром. На этот раз землянин уже был научен горьким опытом, и надавил, выкручивая из пернатого существа то, что оказалось съедобным.
— Блевотина и есть, как ни крути, хотя и приятная на вкус — наподобие мёда, замешанного на фруктозе. Кстати, а фрукты едите — используете в пищу или ещё какие-нибудь плоды, типа овощей, а то и вовсе ботвы?
Аборигенам было не до болтовни с залётным гостем, и тем более смириться, а приходилось и дальше мириться с его присутствием, занимались делом — добычей пропитания для племени. И промедли кто из них, останется голодным сам, и вся его семья.
— Ладушки, не буду мешать наслаждаться примитивным образом жизни, — уступил им человек, не желая мириться с данным укладом вещей в племени. Все же решил в будущем докопаться до сути истины их первобытного поведения. Времени хватало и пока что их здесь никто не беспокоил. Отбросы ещё не успели добраться до вотчины репликантропов, продолжая прокладывать путь в горы, остановившись в пределах предгорий вихревых потоков скрывающих аномальную зону с тамошними источниками био, гео и нео.
Звездная Система потусторонних координат.
Анти-материя.
Анти-источник Н.Е.О.
Эпизод-9
ТЕРРА-АНТИ
Скала. Территория аборигенов.
Сидеть без дела землянин не мог, да и потом не зря подался в геологоразведку, это была его жизнь, а ныне судьба — исследовать новые и неизведанные миры, а тут такая прекрасная возможность — и грех упустить, потом он себе этого никогда не простит. Ко всему прочему аборигены действовали ему на нервы, и дабы не распалять их и настраивать против себя, решил немного прогуляться. Транспорт в виде крылатой рептилии имелся, так почему бы ни продолжить покорение воздушного пространства анти-мира. Ему хотелось совершить новые уникальные открытия по поиску, как новых видов животного мира, так и полезных ископаемых. Сия планета должна была таить в себе такие образцы материи, которые вряд ли были в наличие на Земле, скорее в отдалённых уголках космоса. Достаточно вспомнить источник тягуче-текучей зыбучей стихии сыпучей подстать песку, но по ощущению больше сходную с Мёртвым морем высокой плотности воды.
Он понадеялся: за ним не станут следить, а даже если и попытаются, легко оторвётся от хамелеонов на своём "летательном аппарате".
Ему следовало обозвать небесного хищника. На ум ничего путного не приходило, пока всё происходило пристойно, но следовало оседлать верхом крылатую рептилию, и смахнуть колпак, как всё сразу стало на свои места — монстр забил крыльями и завопил так, словно в него вонзили свои конечности арахниды, разрывая на части.
— Стерва-а-ятник! — выдал землянин.
Обозначение рептилии и отпечаталось у него в мозгу. Память запомнила данную неоднозначную фразу. Определение было дано самопроизвольно, впрочем, и прозвище.
Человек невольно угадал: оседлал самку стервятника, коим и в подмётки не годились земные сородичи из животного мира, разве что в доисторические времена, если сопоставить по палеонтологическим находкам — окаменевшим скелетам.
Его потуги в обуздании "добычи" не прошли незамеченными, поскольку землянин своей несвоевременной попыткой бегства от аборигенов, нарушил трапезу. Прозрев, стервятник в то же самое мгновение распугал стаю птахов — те бросились прочь от него в стороны, минуя скалу со стойбищем репликантропов, обычно пролегающую на пути их привычного маршрута следования, а он рванул за ними. И только дикари видели назойливо-надоедливого пришельца — с одной стороны были рады: тот наконец-то покинул их, оставляя в покое, а с другой: мог оказаться лазутчиком. Так что жди очередной беды сродни напасти — атаки железных истуканов и болванов.
— Ай-яй-яй-яй... — поднял крик Чур-Бун, как показалось Игорю.
И того поддержали соплеменники — в основном самцы-хамелеоны. Женщины по неизвестной землянину причине молчали, хотя обычно по логике вещей земного представления должны были принять в данном действе наипервейшее участие.
Это был боевой клич. На что никак не рассчитывал пришелец. Времени следить за тем, что происходило на скале в стойбище, не было, да и мало интересовало, а то, во что он ввязался по вине собственного летуна.
Вихревые потоки опять начали застилать ему глаза, вызывая слёзы — мешали следить за тем, что происходило в округе и перед ним. Всё смешалось — пространственная ориентация была утеряна человеком. Стервятник словно глумился над своим наездником, продолжая выписывать в небе фигуры высшего и запредельного пилотажа — то входил в штопор, то закладывал мёртвую петлю, набирая высоту, то вновь несся камнем вниз в крутом пике, входя в штопор, или напротив раскручивался по спирали, выстреливая, точно пружина, выталкивающая пулю из ствола автоматического оружия.
Голова шла кругом. Уши закладывало. Осознание действительности покинуло землянина. Его жизнь сейчас всецело зависела от стервятника, и пока Стерва не давала поводов к беспокойству — не собиралась сбрасывать с себя захребетника, привыкнув к седоку.
Наездник из землянина оказался никудышный, но с этим ещё как-то можно было мириться аборигенам. Несколько особей из их числа покинули скалу, следуя параллельным курсом за пришельцем по канатам и верёвкам, умело уходя от ловушек арахнидов, ускользали в последний момент от них, либо напротив применяли свои уникальные способности, заставляя с помощью амулетов-оберегов отступить членистоногих скалолазов восвояси и больше не попадаться им на глаза, иначе было чревато погибелью. Ориентировались на вопли стервятника и человека.
У землянина не закрывался, пока в него не угодило кое-что, мимо чего пронёсся стервятник. Добыча оказалась в зубах, а не клыках Стервы. И стервятник лишний раз уяснил кто в их паре ведущий, а кто ведомый, ничуть не сник, напротив ускорился, стремясь добыть дичь себе на заклание. Как вдруг произошло нечто непредвиденное — обстоятельство, повергшее в шок обоих летунов. Они угодили под разряд невиданной аномалии, забравшись в центр вихревых потоков собирающихся в спираль подобно воронке урагана. Притяжение оказалось велико, бороться со шквалистым ветром, затягивающим в горнило стихии — смерти подобно. Будь стервятник один, возможно бы и вырвался сразу, а возможно и сгинул, если бы ещё не одно обстоятельство — амулет-оберег.
Игорь ощутил, как загудела его рука, являя источник силы, набирала мощь природной стихии, выкачивая энергию из гигантского потока засасывающего их на манер пылесоса как какую-то крупинку мусора. В число отбросов землянин не собирался входить. Анти-мир с анти-материей подносил всё новые сюрпризы и один чудовищнее другого. Сначала рептилии, затем чудовища, а теперь вот и вовсе аномалия — неконтролируемый источник всепоглощающей энергию ничуть не уступающий чёрной дыре в космосе. Он бы и не удивился, если бы сей мир на глазах у него превратился в его подобие — нейтронную звезду.
Сходить с ума, не было времени. Жизнь теряла всякий смысл бытия. Хаос сделал своё дело, амулет-оберег превратился в материю, ради которой — малой толики — отбросы были готовы на всё, даже разнести этот мир на составные элементы и поглотить без остатка.
Сверкнул разряд подобно грозовому раскату кривых лучей молний, сыпанув новой порцией задевая горные массивы скалистых вершин, устраивая камнепад и сход лавин.
Всполохи не прекращались ещё довольно продолжительное время, слепя тех, кто бросил вызов необузданной стихии планеты. Бороться против того, чему нельзя противостоять, а уж и подавно устоять, не стоит даже и пробовать. Однако попытка не пытка. На какой-то миг землянину показалось: он странным образом установил контакт со своей тварью. Та даже откликнулась на его мысленный посыл, уловив призыв. Забилась в истерии, выбиваясь окончательно из сил, и далее понеслись оба по воле вихревых потоков, угодив в жерло. Как ни странно было, но внутри анти-материи наблюдалось относительное спокойствие и тишина. Землянин попал туда, куда аборигены не имели доступа — в святая святых собственного мира. А ему открылось всё его великолепие. Рай скрывал ад — а как иначе, и быть не могло. Лишь смелым сопутствует удача.
— Кто не рискует, то не пьёт шампанского, — бравурно воскликнул человек.
Стервятник оживился на призыв наездника, направившись на клочок суши. Твердыня выплыла из дымки подобная на мираж. Иначе и не скажешь — висела глыбой в небесах, не имея привязки к поверхности планеты — плыла. С неё и нисходило всё то, что находилось в мире репликантропов — благодать. По-другому не выразить тех чувств, которые испытал землянин. Если рай существует, то именно в этом месте и на данной планете.
Палитра буйства красок сразу бросилась в глаза, собраться с мыслями не получилось, мозг ловил всё новые детали открывающегося великолепия перед обычным человеком. Земное сознание ушло в небытие, человека захлестнули эмоции. Эйфория достигла апогея. О лучшем месте последнего пристанища земного пути пришельца из нашего мира и мечтать было нельзя — грех.
Аромат запахов пьянил, сводя с ума землянина, а он ещё толком не прикоснулся к этому миру, не ощутил в руках и не вкусил всех прелестей, пока в реальность происходящих событий его не вернул стервятник, сподобивший на пронзительный и душераздирающий вопль при виде новой лакомой добычи, которую никак не мог себе позволить упустить. И всё в тот же миг разрушилось — мир иллюзий.
— Стерва... — только и мог на это отреагировал человек.
Красочность мира аномальных грёз перестала бросаться в глаза, он сумел сфокусироваться на отдельных деталях, уясняя: ничего необычного в том, что узрел — нет, и не может быть по определению. Раз есть вероятность соприкоснуться, значит, можно и потрогать, а раз потрогать, то и насладиться, вкусив в полной мере все прелести.
В сознании проступил холодный расчёт в конец одичавшего пришельца, Игорь уподобился космическим захватчикам, сейчас он мысленно ничем не отличался от отбросов. Его мысли были направлены на одно и то же, что и у них — взять столько, сколько необходимо, а затем ещё про запас на длительный промежуток времени, иначе кто знает, когда ему повезёт в очередной раз. Захотелось всего и сразу без меры. Алчность — не порок, но один из видов греха. С ним и ворвался он в рай аномалий, не сумев обуздать ни стервятника, ни собственных эмоций, ничуть и нисколько не идущих в разрез с крылатым хищником. Пришельцы нарушили привычный уклад закрытого мирка, привнеся разрушения.
