Эльф Вояж

Ну и ну... я думала нами заинтересовалась местная мафия. Боялась, отволокут в какой-нибудь замок, запрут в подвале и начнут выпытывать тайны технического мира, а тут... сплошной детский сад "Незнайка".

— Ларка, ты полная дура, — заявила Зоя, когда мы собрались в трактире на обед.

Аркадий Борисович с Петрунковым тоже успели прогуляться по деревне, не впечатлились и время до обеда провели за сортировкой вещей бывшего шефа. Тот все-таки признал — если не снизить количество чемоданов, его личный ишак до конца тура помрет или станет инвалидом. И все равно не собирался расставаться с гардеробом. Просто согласился переложить вещи в более легкие сумки. Пришлось на них раскошелиться, а то Женя почему-то от покупки тачки отказался, да еще и обиделся, когда я предложила.

Сафира продолжала дуться и обед ей отправили наверх. Все же остальные, выслушав рассказ Ларисы об утреннем происшествии, сделали удивительные выводы.

— Вот бы с ними познакомиться, — Зоя мечтательно прикрыла глаза и тут же их распахнула. — А эти парни красивые?

— Нужно было не убегать, а постараться узнать, кто они и чем могут быть для нас полезны, — вытерев рот салфеткой, олигарх, бросил ее на стол, отодвинул пустую тарелку из-под щей и потянулся к кружке с морсом.

Лариса бросила на меня жалобный взгляд.

Я пожала плечами, твердолобость не болезнь — это диагноз.

— Я за добавкой, — Петрунков встал из-за стола и, прихватив с собой пустую тарелку, отправился на кухню.

Щи действительно были очень вкусными, как и вся еда в этом мире. Если и дальше буду столько есть, скоро не влезу ни в одни джинсы. Ну и фиг с ними, разошью или распорю и сошью из них юбку. Успокоив, таким образом, свою совесть, я тоже отправилась за добавкой.

За нами в очередь, с тарелкой, пристроилась Лариса.

— Стася, они ведь не серьезно?

На кухне нашему явлению удивились, потом умилились и к добавке щей выдали по куску вчерашних пирогов с клубникой.

— Не бери в голову, — возвращаясь обратно к столу, старалась удержать в двух руках три тарелки. Нам еще и хлеб дали. — Скоро или сами поймут или им помогут.

Женя оглянулся на нас:

— А вам разве не интересно познакомиться с местными? Наверно парни колоритные и при деньгах... ой! Лар ты чего?

Я от восторга открыла рот, забыв, что куда-то шла. Так его!

Лариса на глазах у публики, с размаху влепила свой кусок пирога в физиономию Петрункова и от души размазала клубничную начинку:

— Еще раз назовешь меня гулящей девкой, и не так отделаю, — и гордо задрав красивый носик девушка в абсолютной тишине дошла до стола, села на лавку и, как ни в чем ни бывало, налегла на щи.

Я только головой покачала. Наверно в этом мире воздух какой-то особенный, раз имеет свойство прочищать мозги. Оставалось надеяться, что такая чудесная метаморфоза в скором времени случится и с остальными, иначе Олег рискует найти нашу группу в уменьшенном составе.

Остаток дня я провела в своей комнате. С помощью "Олега" зубрила новый язык, а когда ум окончательно заходил за разум, заучивала наизусть содержимое рюкзака по списку и по изображениям того, что в нем хранится.

— Олег, а сколько можно впихнуть в рюкзак? — Потирая уставшие глаза, решила отвлечься от мелькающих картинок, чую будут мне всю ночь сниться металлические чурки, инструменты и ручные пилы.

— Много, — "напарник" улыбнулся.

— Значит, он все же не безразмерный.

— Ограничения есть, но скорее по размеру помещаемых в него предметов, чем по объему. Шкаф или кресло при всем желании в него не пропихнешь.

Я рассмеялась, представив, как запихиваю в рюкзак громоздкое кресло.

— Ладно, это я поняла. Теперь давай поработаем с картой.

— Тебе нужно отдохнуть, ты опять мерзнешь.

Колотило меня уже пол часа. Не спасало даже теплое одеяло. Да и за окном давно стемнело. "Олег" прав, пора баиньки. Не раздеваясь, вытянулась под одеялом. Похоже, слишком много силы отдала, если до сих пор не могу согреться. И сон не шел, сколько ни старалась заставить себя спать. Даже аутотренинг не помог, наверно, поэтому я и услышала едва слышный шум с улицы. Завернувшись в одеяло, выглянула в окно и тут же отпрянула.

Три всадника въехали во двор и теперь спешивались. Коней в конюшню не повели, отдали поводья своему товарищу, остальные двое направились к черному ходу в трактир.

Почему не лают собаки? Почему ворота оказались не заперты? И почему навстречу им не вышел сам трактирщик? Вопросы вихрем пронеслись в голове и не найдя ни на один из них ответа, сбросила с плеч одеяло и метнулась к рюкзаку за газовым баллончиком. И только сейчас сообразила, что тихо не только на улице, но и во всей гостинице стоит неестественная тишина. Ничего не понимая, выскользнула в коридор и стараясь передвигаться как можно тише, дошла до лестницы. Там мы и встретились.

Те самые приставучие типы. Хотя Прохор Никитич сказал, что они съехали еще утром. Не трудно догадаться, зачем вернулись. И от этого горечь сдавила сердце, заставив его биться в сумасшедшем ритме. Мир другой, а люди те же. Мало им красоток? Так нет, заело, что иномирянка не проявила к таким "важным" птицам никакого интереса.

Спрятаться было некуда, бежать не имело смысла. Запрусь в комнате, они выбьют дверь, а я не ниндзя, чтобы спрыгнуть с высоты третьего этажа и при этом не переломать себе все кости. Поэтому приходилось уповать, что газа в баллончике хватит, чтобы вырубить обоих. Дождавшись пока до третьего этажа мужчинам останется преодолеть три ступеньки, вышла из тени коридора, вскинула руку и, что есть силы, нажала на распылитель.

— Давно не виделись, леры. Пришли пожелать спокойной ночи?

Струя ударила мужчинам по глазам. Я специально не дала им подняться по лестнице до конца, уравняла шансы. Тем более их двое на одну меня.

— А-а-а-а, она меня ослепила! — Взвыл мой визави.

— Керр, фах, шарах! — Почти по-нашему высказался его спутник.

Ругань я поняла без перевода. Не успела восхититься и запомнить такие нужные слова, как мужчины корчась от боли, пошатнулись на ступеньках, не удержали равновесие и с грохотом кубарем покатились вниз и там затихли.

Я их убила?!

Мне вдруг очень явственно представилась местная тюрьма — каменное сырое подземелье, освещаемое только факелами, вместо нар на полу грязная солома, кишащая голодными крысами и надсмотрщики, понятия не имеющее о правах человека.

Скатившись следом, проверила у обоих пульс. Фу-у-у-ух, живы, просто вырубились. От пережитого стресса, колени подогнулись, и я по стеночке съехала на пол рядом с двумя распростертыми на лестничной клетке мужчинами.

— Придурки, — пнула того, кто ближе, босой пяткой в бок.

Сердце от страха до сих пор бухало где-то в ушах, руки тряслись, как у алкоголички, но, памятуя, что третий ждет своих друзей на улице, встала. Попыталась перешагнуть через тела и поняла, что для этого придется раскорячиться чуть ли не на шпагат, а у меня нет такой растяжки, еще сяду верхом, а они как очнуться!

— О, господи, надеюсь, вы не очнетесь — прошептала едва слышно, приподняла ногу и, упираясь рукой в стену, осторожно наступила на чью-то спину. Оттолкнулась рукой и с придушенным визгом, — ой, мамочки, — перемахнула через кучу малу и рванула вниз на поиски Прохора Никитича.

Обеденная зала пустовала, зато через приоткрытую дверь на кухню на пол падала яркая полоса света, и оттуда доносились голоса.

— Как ты месишь? Тесто любит силу, а ты что делаешь? Смотри как надо.

Я влетела на кухню, заставив жену трактирщика и его сына в удивлении вытаращиться на меня.

— Там, — задыхаясь, махнула рукой через обеденную залу в сторону лестницы. — Двое хотели на меня напасть... третий на улице, держит коней... и собака не лает... и люди на шум не вышли.

На этом силы закончились. Меня заколотило, как от озноба, и слезы градом покатились по щекам.

Женщина глянула на сына:

— Буди отца.

Сама взяла увесистую скалку, я от зависти чуть не лопнула, моя была в четыре раза меньше и, отодвинув меня с пути, пошла посмотреть, кто посмел нарушить единые для всех постояльцев правила. Сообразив, что женщине может понадобиться помощь, я взглядом нашла увесистую сковородку, сняла ее с крюка и поспешила за хозяйкой.

Подоспела как раз вовремя. Мужчины медленно приходили в себя. Сидя на лестничном пролете, трясли головами и ощупывали до сих пор незрячие, опухшие и покрасневшие глаза. Услышав скрип ступеней, один вскинул руку и с его пальцев сорвался сноп красных искр.

Я взвизгнула от испуга и прикрылась сковородкой, и в следующий миг обрушила ее на голову второго парня. Первого приложила по лбу скалкой сама хозяйка, и горе-маг отъехал в обморок еще на полчаса, за ним распластался на полу уделанный мной его напарник.

— Где говоришь третий?

В неярком свете ночников глаза женщины блеснули гневом. Я махнула рукой на улицу и поспешила следом за ней, чтобы стать свидетельницей невиданного зрелища. Не сходя с крыльца, женщина сунула пальцы в рот и оглушительно свистнула.

Со всех сторон кинулись очнувшиеся собаки, подняв такой лай, что кони от испуга встали на дыбы, вырвали поводья из рук человека и заметались по двору. Третий участник нападения, рванул к забору, хотел перемахнуть, но два огромных пса, нагнали его в три прыжка, вцепились зубами в филейную часть и, порвав штаны, сдернули с забора, проволокли вопящего благим матом парня через весь двор и бросили у ног хозяйки.

— Ркаш фахх, я буду жаловаться сюзерену! Вы не смеете! А-а-а-а-а да уберите же от меня собак!

— Не будете по ночам шастать и творить непотребство. Где это видано, наводить сонные чары, чтобы поразвлечься, так что сюзерену я сама нажалуюсь. Сторожить, — приказала женщина собакам и, довольно улыбаясь, пошла обратно в дом.

Я осталась на улице стоять и хлопать от удивления глазами. Так вот почему не лаяли собаки, и на шум не вышел никто из постояльцев. Все спали. О-ой! Если магия в этом мире такая сильная, то нужно держаться от таких вот магов как можно дальше.

Спустившись со ступенек, присела на последнюю. Собаки сидели по бокам от парня и не спускали с него горящих от радости глаз, словно подначивая — ну давай встань, не только без порток останешься.

Парень, не делая резких движений, вывернул руку, потрогал белый зад, проглядывающий сквозь рваные штаны, пробормотал злобное, — Фах, шаррах, — и уткнулся лицом в пыль, не делая попыток встать.

Собаки утробно заворчали:

— Да лежу я!

Я хихикнула.

Парень, услышав смех, вывернул голову, увидел меня и опять выругался. А мне стало интересно.

— Зачем вы это сделали?

— Это затея Рэма, — буркнула парень. Отвернулся, столкнулся взглядом с собаками и заметно вздрогнул. Я тоже не подходила слишком близко, чтобы не спровоцировать нападение. — Его задел твой отказ...

Вздохнула с грустью. Везде одно и то же — сильный пожирает слабого и надеется остаться безнаказанным.

Вернувшись в обеденную залу, застала там Прохора Никитича, его жену, пишущую в свете свечи жалобу сюзерену, и своих туристов. Их вытащили из постелей, толком ничего не объяснив, и сейчас они сонно моргали и протирали глаза, пытаясь понять, на кой ляд их разбудили в три утра.

— Стася, что случилось? — Сонно пробормотала Лариса.

— По какому праву, вы нас разбудили и заставили спуститься? — Возмущался Аркадий Борисович.

Петрунков зевал и косился то на шефа, то на хозяина гостиницы. Сафира и Зоя демонстративно делали вид, что их здесь нет, и все происходящее их не касается.

Увидев меня, Прохор Никитич нахмурился, и я испугалась, что своими действиями навлекла на него гнев барона. Мы для него чужие, а парни благородные леры и правда при любом разбирательстве будет на их стороне. Понурив голову, подошла к мужчине:

— Простите, я не думала, что так выйдет.

Его жена вскинула голову, забыв о своем письме. Трактирщик удивленно выгнул брови.

— Ты о чем говоришь? Вы не виноваты. Это брат барона и его дружки забыли про закон, им и держать ответ.

Я от удивления захлопала глазами — неужели правда на нашей стороне?

— Но вам лучше уйти... прямо сейчас. Рэмул успел отправить брату весть, скоро здесь будет его стража... — мужчина замялся.

Я ничего не понимала, он же сам сказал...

— Я пишу жалобу герцогу Нортону, — пояснила жена трактирщика. — Но пройдет несколько дней, прежде чем его солдаты доберутся до наших мест, а люди барона будут здесь уже утром.

Дальше можно было не объяснять. Если останемся, то послужим причиной ссоры между двумя лерами. У меня не было никакого желания вносить смуту в местное общество и, тем более, подставлять туристов.

Глянула на зевающих олигархов:

— У нас десять минут на сборы, через пятнать уходим.

— Станислава! — Аркадий Борисович поднялся с лавки. — Может, объяснишь, что здесь происходит?

— С превеликим удовольствием, но только во время пути... если, конечно, у вас нет желания выслушать версию барона, сидя у него в застенках.

Уходили огородами, мимо темных домов, чтобы собаки не подняли лай. Туристы зевали, роптали на несправедливость, но шли в быстром темпе. Никому не хотелось общаться с бароном Ратским. Чем мне это аукнется, старалась пока не думать, главное убраться из деревни, а еще лучше с земель барона. Если с первым было достаточно оказаться на другом берегу реки, то со вторым сложнее. Баронство-то огромное, его земли постираются на многие версты. А пешком от конных далеко не убежишь, значит нужно уходить лесом... э-э-э-э а почему лесом? Чем река хуже?

— Стойте! — резко остановившись, повернулась к своим подопечным. — Давайте к реке, спустимся по ней вниз, так быстрее будет.

Думала меня живьем сожрут за "гениальные" идеи в три часа ночи, но туристы быстро смекнули, что тогда им не придется топать на своих двоих и дружно повернули к берегу, я же развернула список рюкзака... видела я в нем то, что нужно. Ну, точно! Лодки надувные четырехместные, две штуки. Олег, я тебя уже почти люблю и плевать, что ты первостатейная сволочь.

Правда, когда стали надувать лодки, стало не до смеха. Небо стремительно светлело, а мы не так чтобы очень далеко ушли от деревни.

— Быстрее, Женя, что ты копаешься как черепаха, — подгонял помощника Аркадий Борисович. Хотя тот и так был уже весь красный. Попробуй за пятнадцать минут надуй две лодки, пусть и ножным насосом. А ему еще предстояло грести веслами. Черт, еще немного и я по-настоящему начну жалеть Петрункова.

— Это Стася во всем виновата, — заявила Зоя. Она, как и ее мама, сидела на берегу, обняв свой рюкзак и единственное, что делала, поглядывала в сторону деревни, не покажутся ли оттуда стражники барона. — Нечего было этим парням глазки строить.

— Я не строила, — помогая Петрункову, мы с Ларисой держали, надуваемую лодку, чтобы не ерзала по траве.

Аркадий Борисович, как истинный руководитель, расхаживал кругами, раздавая ценные указания.

— Быстрее, Женя, быстрее.

Петрунков стиснул зубы, и стал давить на насос сильнее. Пот градом катился по его вискам, футболка взмокла, последнее усилие, и он заткнул лодку пробкой, провернув механизм, чтобы она не выскочила.