им

Я повторил, медленно и, как мне показалось, грозно. Но мужик расхохотался, стягивая с плеч одежду, снимая рукава и завязывая их на бёдрах.

— Я, чтоб вас, сплю, — протянул мужик, приближаясь ко мне. А я так и не нашёл оружия для самообороны. — Голос, грудь, талия, задница и охрененно длинные ноги. Особь, занесённая в Красную книгу ещё до моего рождения. Жен-щи-на.

Я растерялся... Разве он не знал изначально, зачем приехал? А потом мужик совсем меня удивил. Он отстегнул пояс с оружием и положил его на пол.

— Это нам будет только мешать.

Ну ла-а-адно.

Когда Зоркий рванул в мою сторону, я нацелил кулак в его лицо. Но он поймал мою руку и завёл за спину, вырывая из горла крик. Я сам не ожидал от себя визга на таких высоких частотах.

— Женщины даже кричат по-особенному, да? — Он наклонился ко мне, втягивая носом воздух рядом с моей шеей. — Словно умоляют...

Я размахнулся и лягнул его ногой по щиколотке. Это вывело его на несколько секунд из равновесия. Отпихнув его от себя, я кинулся к оружию.

У меня было два выбора.

Привычный меч. Совершенно незнакомый пульсар.

С мечом я провалился, так что...

Упав на пол, я схватил пушку и извернулся, нацеливаясь на Зоркого.

Я крут. Видел бы меня сейчас Многорукий...

Нажав на спусковой крючок, я приготовился к тому кровавому фейерверку, который обещал этот мужик.

Но ничего не случилось. Поэтому он без проблем подошел ко мне, присел и даже понаблюдал пару секунд за тем, как я продолжал свои лихорадочные попытки его убить.

— Он реагирует на отпечатки пальцев, — пояснил Зоркий. — Это оружие разрабатывали для стражей порядка, так что им не могут воспользоваться люди со стороны, потенциальные преступники. Ясно?

— Да что ты! — прорычал я, замахиваясь, чтобы врезать ему по голове рукоятью.

Но и тут облажался.

Он выкрутил мою уже пострадавшую руку, и оружие само выпало из ладони. Больше Зоркий меня не бил. Я сам измучил себя попытками вырваться, и в итоге мужик прижал меня к полу всем своим чудовищным весом.

— Я и так на пределе, не нужно меня заводить ещё сильнее, — прорычал он, переворачивая меня на живот. — Габ-ри-эль.

Когда его рука забралась в мои штаны и начала шарить между ног, я замер. Я только теперь до конца осознал, что он собирался со мной сделать. Меня парализовал страх. Прижавшись лбом к полу, я тяжело задышал.

— Чувствуешь? Ты расслабляешься. Такова твоя природа, ты не должна этого бояться. Хотя... — Он возился со своей одеждой. — У меня очень-очень-очень давно не было женщины, так что тебе придётся нелегко. С мужиками в этом смысле проще. С ними не надо особо церемониться, и они покрепче, но, чёрт, как же они не сексуально стонут. И без смазки не обойтись... тц, похоже, с тобой тоже придётся туго.

— Может, тебе дать лубрикант?

Вот теперь я действительно расслабился всем телом. Я даже не мог голову поднять, чтобы посмотреть на мэтра.

Я спасён. Он пришёл спасти меня. Теперь всё хорошо.

— Привет, дружище.

Дружище?!

— Давно не видел твою задницу, Шейн. Жаль, что в этот раз получилось слишком буквально.

"Давно не видел", а?!

— Прости, что без приглашения. Но я отправил тебе сообщение на коммуникатор. Ты его получил?

— Ага. Тебе налить, или ты и без выпивки отлично проводишь время?

— Пять минут, ладно?

— Ни в чём себе не отказывай.

— Может, хочешь присоединиться?

— Я любитель посмотреть, знаешь.

Под угрозой сломать себе шею, я повернул голову к мэтру и посмотрел на него. Он стоял совсем рядом, в потрясающей кожаной куртке и в выцветших джинсах. Он был прекрасен и не собирался ничего делать.

Потому что его старый друг был важнее ему, чем я. Потому что он был гостеприимным хозяином, который не пожадничал даже выпивку. Меня? Без вопросов.

— Ты чокнутый. К тебя что, часто бабы в гости забегают? Настоящая женщина. — Зоркий встал и дёрнул меня наверх, прижимая к себе. — Оцени. Удачливый я сукин сын, да? Зашел, а тут эта птичка решила разжиться твоим добром в твоё отсутствие. Сколько раз я тебе говорил про замок?

— Теперь точно поставлю.

— Как оскорблённый хозяин, ты должен трахнуть её первым. Уступаю. Ну? — Он обхватил мою шею. — Ты посмотри на неё. Тебе когда-нибудь отсасывали такие сочные губы? Спорю, нет. Чёрт возьми, я уже успел забыть это чувство. А вот это? — Он обхватил мою грудь ладонью и сжал до боли. — Хочешь? Хочешь, чёрт возьми, по глазам вижу. А здесь? — Он скользнул ладонью вниз по моему животу. — Да, вот это ты хочешь больше всего. И я тебя понимаю, как никто.

— Слушай... — Мэтр потёр переносицу, избегая моего пристального взгляда. — Я только возьму фотоаппарат, лады?

— Мужик, ты гений.

— И пойдём отсюда, я не хочу, чтобы на крики сбежалась половина оголодавшего города.

— Можем ей рот завязать.

— Чёрта с два. — Он прошёл мимо нас. — У меня есть апартаменты класса люкс, где нас никто не услышит.

Многорукий подошёл к люку и открыл его так, будто крышка ни черта не весила. Зоркий толкнул меня перед собой, удерживая за предплечье. И когда мы оказались у самого края подвала, он заглянул внутрь.

— Милое местечко, мужик.

— Как я рад, что тебе понравилось, — сказал мэтр, зайдя ему за спину. — Представь, что тебя ждёт внизу, приятель.

— Не только меня, не так ли?

Мэтр задумался, закинув руку мне на плечо.

— Ты хочешь туда лезть, Габи? — Я затряс головой. — Я что-то тоже передумал, Шейн. Там довольно прохладно и крысы давным-давно перегрызли проводку, всё никак не могу починить. А... и лестницы там нет.

— Какого хе...

Многорукий не дал ему договорить, ударяя его ногой, сталкивая прямо в бездну. Раздался чудовищный грохот и вопль. Похоже, Зоркий сломал себе пару костей. Или вообще помер.

— Ты же не поверил всерьёз, что я дам этому козлу тебя поиметь? — спросил мэтр.

— Нет, — выпалил я сам не свой от страха. — Конечно, нет.

— Подумал, может, ты захочешь себе домашнее животное. Чтобы не скучно было.

— Спа... спасибо.

— Будешь дрессировать его. Кормить. Убирать, конечно, тоже придётся. Он совсем скоро станет ручным, обещаю.

— Ага. — Я с опаской посмотрел вниз. — Но он, наверное, себе шею свернул.

— Нет, он крепкий, — преспокойненько заявил Многорукий, отходя от люка.

И словно подтверждая слова мэтра, Зоркий яростно захрипел:

— Я тебя убью нахер! Я тебя давно предупреждал завязывать со своими шутками, мудила!

— Спроси, может он всё-таки хочет выпить? — Я молчал. — Давай, прояви гостеприимство.

— Э-э-э... ты не хочешь выпить?

— Пошла на хер, сука! Я тебя тоже прикончу, но сначала как следует выдеру!

— Похоже, нет, — ответил я.

— Тогда скажи, что это был последний раз, когда я ему сам что-то предложил. Всё остальное время ему придётся у меня вымаливать и еду, и воду.

Я повторил.

— Это ты меня будешь умолять. Чтобы я тебе всунул поглубже, пока этот членосос будет кровью блевать. А когда я с тобой закончу...

Тут подошёл мэтр и швырнул вниз ведро. Судя по крику, он попал туда, куда целился. После чего поддел ногой крышку люка и с силой оттолкнул её. Она захлопнулась с грохотом. И всё стихло.

Я без сил опустился на пол, а Многорукий ещё раз огляделся.

— Сколько раз я тебе говорил не брать его, — проворчал он, подходя к мечу. — Знаешь, сколько я им заразных порешил? Сдохнуть хочешь?

— Всё в порядке, я не обрезался, — прошептал я, подтягивая колени к груди. И тут я вспомнил. — Оружие... там же внизу его полно.

— Ну так пусть застрелится.

— Но ведь...

— Всё оружие, которое там есть, он использовать не сможет. Пульсары, гранаты, взрывчатка... в таком тесном помещении они бесполезны. И он это понимает.

Да уж положение. Такой арсенал полностью в твоём распоряжении, а ты не можешь им отстоять свою свободу.

— Там были пистолеты...

— Да, старый добрый шумный огнестрел, — согласился мэтр, и в тот же момент раздались выстрелы, которые здесь слышались как тихий стук. Шейн стрелял в люк и обшитый металлом потолок. — Я думаю, этот придурок теперь ещё и оглох.

Вдобавок к переломам и сотрясению мозга, да. Похоже, не такой уж он и удачливый сукин сын.

Глава 18

Как оказалось, в пульсар Зоркого был встроен маячок, поэтому мэтр решил отвезти оружие как можно дальше от дома и выбросить где-нибудь в пустоши.

— Не уходи, — выпалил я и тут же прикусил язык.

Я никогда не говорил ему ничего подобного. Мне часто бывало страшно и — даже при моей любви к одиночеству — невыносимо одиноко. Но я не просил его остаться ни разу до этого.

То, что со мной только что случилось, изменило меня. Не в лучшую сторону.

— Я быстро. — Многорукий не придал моим словам никакого значения. Или сделал вид, что его это не волнует.

— Тогда возьми меня с собой.

А об этом я вообще никогда не собирался просить.

— Нет. — Он посмотрел на меня. — Чёрт, не делай такое лицо. Ты как обмочившийся щенок. Сюда больше никто не придёт, ясно?

— Ясно. — Я отвернулся.

— Я тебя когда-нибудь обманывал?

— Постоянно.

— Хорошо, в таком случае, когда приеду, сможешь задать мне пару вопросов, и я честно на них отвечу.

— На любые?

— Я. Не. Энит, — отчётливо произнёс он, зная, о чём я спрошу прежде всего.

— Почему ты не хочешь оставить мне оружие? — спросил я, выбегая за ним следом. Многорукий спустился с крыльца и оседлал аэробайк, на котором ездил на задания. Ни у кого в городе я больше такого не видел.

— Потому что Шейну пока ещё рановато умирать.

— Я не убью его.

— А, теперь пришла твоя очередь лгать. — Мэтр надел защитные очки. — Ты мечтаешь убить Рэймса, который всего лишь отверг тебя. Но парня, который хотел тебя изнасиловать, ты убивать не станешь, хотя он в шаговой доступности и у тебя оружие в руках.

Да, я знаю, как это звучало, но я, правда, не собирался убивать Шейна. Он был знаком с Многоруким, а значит неприкосновенен для всех в этом городе. Для меня тоже.

— Я пойду в бар, — бросил я, не собираясь оставаться в одном доме с тем уродом и без оружия.

— Я за тобой заеду, — сказал мэтр.

Я не ответил.

Я зашёл домой лишь для того, чтобы взять свой "бронежилет". И убрался оттуда так быстро, словно боялся, что из подвала мог в любую секунду выскочить Шейн. Со сломанными (как минимум) ногами. Сотрясением мозга. И оглохший на оба уха.

Не помню, как я добрался до бара.

Там в последнее время всегда было малолюдно, а днём так тем более.

Майлз, посмотрев на меня, выругался.

— Я так понимаю, парня, который это сделал, мы больше не увидим

Я покачал головой, забираясь на стул. И это был жест обречённости, а не согласие с тем, что я прикончил очередного бедолагу.

— И откуда только берутся такие смельчаки, — пробормотал он.

— Где Фрик? — Я хотел поскорее перевести тему и не вспоминать об этом смельчаке. И о том, что мне придётся с ним жить.

— Поехал за тюнером. — Майлз кивнул на рояль. — Хочет настроить его самостоятельно. Думает, нас это спасёт. Пусть пробует. Другой музыки мы тут всё равно теперь не услышим. Да и терпеть мне не так уж и долго осталось.

— Я думаю, ещё не всё потеряно. — Я не умел поддерживать людей, особенно когда сам был в расклеенном состоянии. Но всё-таки попытался. — Можно, например, немного интерьер изменить... Да, сделать канделябры... Повесить картины.

— Это не музей, парень. Сюда ходят, чтобы убивать время.

— А в музей зачем ходят?

Он покачал головой.

— В баре самое главное выпивка и атмосфера.

— Выпивка у вас есть.

— А атмосфера — дерьмо.

— Приберетесь немного...

— Не в том смысле "дерьмо", Габи. — Майлз вздохнул, но потом оживился. — Принёс что-нибудь?

— Забыл, прости.

Он снова раскис.

Казалось, женщины могли решить все его проблемы. Попялиться он в эти журналы или встретит одну из них в живую... Может, так оно и было. Может, будь я чуть смелее и сообразительнее смог бы спасти его от разорения.

Какой-то пьяница опять пристроился у дверей справить нужду, но Майлз никак на это не отреагировал. Он, в самом деле, опустил руки.

— Например, у Мэда... — попытался я, но он меня перебил.

— Не сравнивай меня и Мэда, лады?

— Я лишь хотел сказать, что мне у него не понравилось. Зато ваш бар я обожаю.

— И что же тебе здесь нравится?

Я начал загибать пальцы.

— Музыка, полумрак, всё из дерева, обои, люстры, рояль, запах воска, Майлз, Фрик. — Я показал ему кулаки. — Это десять преимуществ перед клубом Мэда. Там всё из стекла. Ужасная духота. Грохот, а не музыка. Вышибалы — уроды. Мне продолжать?

Майлз мечтательно вздохнул.

— Я всегда хотел иметь салун. Понимаешь? Как во времена дикого-дикого запада.

Я не понял, но активно закивал. Кажется, вспомнив о мечте, он несколько приободрился.

— Что там еще могло бы быть?

— Коровьи черепа или оленьи рога по стенам.

— Ух ты.

— Или просто картинки разных красоток.

— Это мы можем организовать.

— Охотничьи ружья. Чтоб висели за моей спиной крест-накрест.

— Найдём.

— И чтобы доска была в стиле "разыскиваются живыми или мёртвыми". С фотографиями. Любыми.

— Сделаем.

— Чтобы обалденная красотка в платье и чулках танцевала на моей барной стойке.

Я поджал губы. С этим пунктом у нас могли возникнуть проблемы.

— Да, у нас в городе одна "женщина", и та мужик, — проворчал Майлз, очнувшись. — Однажды мне в руки попал вестерн-роман. До сих пор думаю, что ничего круче салунов в мире не было и нет. В них всегда что-то интересное происходит.

— В следующий раз я принесу журналы, и мы достанем плакаты, которые можно будет повесить в рамках. Пусть это будет началом возрождения? Идёт?

— Вряд ли он тебе разрешит. Эти журналы стоят до хрена, а у меня сейчас с деньгами туго.

— Я попрошу.

— Рискни, — пожал плечами Майлз.

Через пару минут зашёл клиент, и Майлз занялся делом, хотя и без особой охоты. Оставшись в формальном одиночестве, я вспомнил, что со мной не так давно случилось.

В том смысле, что огромный мужик тёрся об меня членом, говоря, что это само собой разумеется.

Мне захотелось выпить.

Основная проблема моего воспитания заключалась в том, что первыми моими учебниками были порнографические журналы. Я разучивал по ним алфавит. В — вибратор. О — оргазм. Э — эрекция. И всё в таком духе. Когда ты день за днём всё глубже завязаешь в этой теме,ты начинаешь относиться к сексу беспристрастно. Это становится для тебя чем-то будничным, естественным и сводиться к банальной биологии.

Одна лишь сухая теория. Без практических работ.

И тут вдруг жизнь подкидывает мне экзамен. Я растерялся. И я сейчас говорю не о друге Многорукого. А о нём самом.

Хочешь? По глазам вижу, что хочешь.

Как и я, Многорукий впервые задумался над этим. Не мог не задуматься. Время игр прошло. Это был не тот случай, когда сальные разговоры заканчивались смехом. Он мог что угодно писать на моей футболке, говорить, что я оказался в раю, так как могу выбрать себе любого мужика, намекать-намекать-намекать, но никогда не думать об этом всерьёз.