| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Пресвитер оказался выше меня на две головы, хотя годы заставили его спину немного согнуться, а морщины глубоко избороздили сухое умное лицо. Привычное серое одеяние с крылаткой на плечах и узким белым воротничком, скромный крест на груди и круглые очки, давно вышедшие из моды в Либерии. Совершенно седые волосы, коротко и не слишком аккуратно постриженные; острый бритый подбородок; глаза, когда-то голубые, но уже утратившие цвет. Из образа выбивались разве что тяжёлые кожаные ботинки с исцарапанными и побитыми металлическими оковками на носках, и чётки — кажется, это и правда чётки? — из полудюймовых стальных шариков, напоминающих о подшипниках, которые мерно пощёлкивали в руке с длинными и высохшими, но явно ещё сильными пальцами. Подняв повыше керосиновый фонарь, он прищурился, рассматривая нежданных гостей.
— Приветствую вас, дети мои, в этих древних стенах. Вижу, Герт, что у тебя опять новая компания — и удивительно пёстрая на этот раз. Кто вы такие, и что привело вас сюда? — хрипловатый голос настоятеля, которому можно было дать лет семьдесят, звучал на удивление энергично.
— Бывшие ваши соотечественники, отец Алекзонндер, — пояснил гардариканец, и в словах его чувствовалось неподдельное уважение к собеседнику. — Прямиком из Либерии сюда, мало того — во главе с правнучкой того самого императора Траяна Тюдора. Вы ж ещё помните его, ага?
— Должно быть, за этим скрывается удивительная история, — старик остро прищурился на Грегорику, которая вежливо, но с некоторой настороженностью поклонилась. — Вам наверняка нужен приют? И вы получите его, как и все, кто приходит сюда с миром. Следуйте за мной.
2.
Трапезная собора располагалась в боковых помещениях левого нефа, куда настоятель провёл нас, привычно шагая практически в полной темноте. Если бы не слабый свет, приникающий сквозь сложные цветные витражи, мы бы ещё там расшибли себе лбы о встречные колонны. В ведущем дальше проходе стояла уж совсем кромешная мгла, которую, к моему удивлению, вдруг рассеял свет ослепительно ярких электрических лампочек. Сама трапезная оказалась достаточно уютной, более того, оттуда вела дверь в братскую, где когда-то отдыхали служки, и которую отец Алекзонндер выделил нам для ночлега. Его собственное жилье располагалась дальше по коридору, и я обратил внимание на несколько пучков электрических кабелей, проложенных по древним стенам как раз в ту сторону.
Судя по всему, пресвитер-настоятель жил тут отшельником и готовил в основном сам на себя, однако кухня позволяла накормить сразу несколько десятков человек, и посуда показывала, что временами так и происходило. Видимо, здесь он принимал гостей — фрайтальцев или ещё кого-то.
Мне только что пришлось подвинуть танк к боковой стороне собора — по просьбе Весны, нашедшей старинный ржавый громоотвод, ведущий на вершину увенчивающего колокольню шпиля, прямо к едва различимому в темноте кресту. Пилить в темноте железо мне больше не хотелось, поэтому я просто зацепил громоотвод тросом и одним коротким рывком тяжёлого танка оторвал его от уходящего в землю штыря-заземлителя. Прицепив к нему провод от танковой радиостанции и прихватив мешок с провизией, я вернулся в трапезную по гулким темным переходам.
Чувствуя усталость после проведённого за рычагами дня, я на минутку присел на тяжёлую лавку и потёр утомлённые глаза. Когда же поднял голову, то увидел, что мои спутники уже развернули бурную деятельность: в кухне как по мановению волшебной палочки появились выделенные нам великодомцами припасы, а девушки сосредоточенно и на редкость дружно готовили ужин. Попытка встать и принять участие была решительно пресечена, и не прошло и четверти часа, как стол оказался накрыт. Усаженный во главе хозяин — отец Алекзонндер — с лёгким удивлением покачал головой. Сложив ладони, он откашлялся и негромко проговорил:
— Помолимся, братие и сестры. Благослови, господи боже, нас и эти дары, которые по благости твоей вкушать будем, и даруй, чтобы все люди имели хлеб насущный.
Краем глаза заметив, что Грегорика тоже перекрестилась, сам я не стал изображать излишнее религиозное рвение. Не то, чтобы я был на ножах с религией, однако, являясь приверженцем научной картины мира, ещё в школе имел немало острых споров с матушкой, временами посещавшей службы в местном протестантском храме (если это простое здание можно было так назвать). Её весьма расстраивал вопрос о том, как новейшие достижения геологии и астрономии — даже не упоминая 'крамольное' дарвиновское учение — сочетаются с гипотезой о сотворении мира всего семь тысяч четыреста девяносто лет назад. Результатом стало некоторое количество эпитетов и дальнейшее охлаждение наших отношений, хотя они и так не были слишком тёплыми. Не скажу, что я совсем не жалел об этом, но так уж сложилось. В итоге к вопросам веры я относился философски, а вот чрезмерно активных христиан, пытающихся промывать окружающим мозги, несколько недолюбливал. Впрочем, сейчас мне пришло в голову, что этот момент даёт возможность сделать любопытные социологические наблюдения.
С интересом осмотревшись, я заметил, что примеру принцессы последовали только Алиса и — как ни странно — Весна, несмотря на всю её страсть к науке. София презрительно фыркнула — впрочем, не так громко, чтобы это можно было счесть оскорбительным; а вот коммунар-Герт не только не выразил никакого неудовольствия, но даже чуть склонил голову, слушая молитву. По лицам Брунгильды и Гейрскёгуль ничего прочитать не удалось — все это время обе девушки смотрели прямо перед собой, вовсе не выказывая эмоций, а потом спокойно принялись за еду.
Гостеприимство настоятеля оказалось не формальным — он не пожалел выставить на стол пару бутылок старого красного вина урожая полувековой давности. Хотя... на самом деле никакого другого вина тут и нет, а виноградники давно одичали и захирели. Впрочем, все мы с определённым удовольствием подняли старинные бокалы, воздав должное плодам трудов давно погибших виноделов. В остальном трапеза была не слишком затейливой — варёный картофель и крестьянский сыр, соленья и привядшая поздняя зелень, чуть подсохший со вчера домашний хлеб. Судя по тому, как налегал на него настоятель, самостоятельно печь мучные изделия для себя он обычно не утруждался.
Утолив первый голод, я уже собрался завести беседу, когда меня опередила принцесса. Обернувшись к настоятелю, она сказала:
— Это была удивительная музыка. Какой композитор её сочинил?
— Ваш покорный слуга, — ответил священник. — Когда много свободного времени, дочь моя, старческая бессонница сильно способствует творчеству.
— У меня просто нет слов, чтобы описать впечатления, отец Алекзонндер, — в голосе Грегорики действительно звучало искреннее восхищение. — Среди современных композиторов немного найдётся тех, кто смог бы составить вам конкуренцию. Вы сочиняете только для органа?
— Нет, у меня есть ещё пара инструментов, к которым лежит душа, — он скромно пожал плечами, дав возможность задать вопрос, который меня уже давно интересовал:
— Но как работает ваш замечательный орган? И откуда здесь электричество?
— За храмом расположена небольшая мельница с водяным колесом, и мне уже давным-давно помогли переделать её для своих нужд, Да вот молодой Унгер расскажет, как менял щётки в генераторе в прошлом году — я благодарен ему.
Слегка покрасневший танкомастер что-то нечленораздельно хмыкнул и спрятал лицо за глиняной кружкой с чаем — местным, липовым, конечно — а нить разговора снова перехватила Грегорика:
— Господин Унгер рассказал нам о том, почему фрайтальцы так вам благодарны, но мне хотелось бы побольше узнать о вашей истории, если можно. Вы действительно либериец? Что же заставило вас отправиться в Гардарику после Науфрагума?
— Здесь, в этих краях служили мои дальние родичи — мы не потеряли связь, даже когда мои предки эмигрировали в Новый свет. Вот я и вернулся, чтобы узнать об их судьбе.
— И что с ними стало?.. — осторожно спросила принцесса.
— То же, что и со всеми.
— Простите, отец настоятель, — Герегорика опустила глаза. — Наверняка вам тяжело это вспоминать...
— Ничего, — вздохнул он. — Это было давно.
— Но как же вы здесь полвека живете, один? Так же с ума сойдёшь!.. — не сдержавшись, встряла Алиса. — Ну, в конце концов, надо же какое-то пропитание, и все такое?.. Ой, извините, что я любопытничаю, не сердитесь!
Впрочем, священник лишь слабо усмехнулся, бросив взгляд на рыжую нахалку.
— В этих краях беседа с людьми — настоящее богатство. На что же тут сердиться, дочь моя? Конечно, я не один — господь всегда со мной, моя поддержка и опора. А плотские нужды утоляю плодами скромного агрокультурного участка, да и пожертвования паствы помогают.
— Паствы?.. — уточнила Грегорика.
— Здесь ещё кое-где живут люди. Увы, христиан не так много; в окрестностях больше заблудших душ, которые вызывают лишь сочувствие.
— Сектанты по лесам?
— Да. Они исповедуют некую эклектичную лжерелигию, и волхвы недовольны мной, но молодёжь временами навещает истинный храм божий. Некоторых даже удалось вырвать из тьмы невежества.
— И где же они? — принцесса невольно оглянулась, но священник покачал головой:
— Здесь никого нет, кроме меня. А их я отправил во Фрайталь.
— Простите, святой отец, но как же так?.. Они же коммунары!
— Твари божьи в первую очередь, дочь моя. У нас нет противоречий; напротив — как вы видите, они мне помогают. Да вот недавно, по весне заезжали. Кстати, передай отцу благодарность за гостинцы, — настоятель кивнул Герту. — Они весьма пригодились: помогли отвадить незваных гостей.
— Вы говорите про разбойников атамана Ейнаугига? — быстро уточнила принцесса.
— И они, и сектанты тоже наведывались пару раз, — как ни в чём не бывало, пояснил священник.
— П-простите, и вы... вы их прогнали?..
— До насилия не дошло, они поняли свою неправоту и удалились. Но вот что меня беспокоит, так это появившиеся в восточных лесах странные создания. Вы слышали о них?
— Точно же, отец Алекзонндер! Мы ведь и заехали вас предупредить, — вмешался Герт. — Пришлось вот вчера воевать с такими тварями, да и либерийцы наши поимели проблем дней эдак несколько назад. Ну, вот принцесса вам поведает.
Слушая рассказ Грегорики, настоятель с озабоченным видом снял очки, протирая их платком.
— Биологические конструкты?.. Печально видеть подобное надругательство над господними предначертаниями. И вы считаете, что это творение чьих-то нечестивых рук?
— Да. Мы в общих чертах выяснили структуру их гнёзд, но не имеем представления, откуда они взялись, кто их создал и выпустил. У вас нет каких-нибудь предположений, святой отец?
— Боюсь, тут я ничем не помогу. Мне они впервые встретились только месяц назад, причём только малые создания; как вы их назвали, кормовые мокрицы? О том же, что здесь творилось до Науфрагума, я знаю очень мало.
— Но вы были свидетелем последствий катастрофы? — уточнила Грегорика.
— К великому прискорбию. Но я добрался сюда спустя несколько месяцев, когда адские трубы уже отгремели. Хотя настоящий ад творился в душах уцелевших людей. Господь не назначил человеку видеть такое, — настоятель мрачно вздохнул и сотворил крестное знамение.
— Ещё раз извините, что напоминаю об этом. Мы отправимся дальше и убедимся, что подобное никогда не повторится, — проговорила Грегорика, прямо глядя ему в глаза.
Настоятель надел очки и смерил её долгим ответным взглядом. Поставив локти на столешницу, соединил длинные мозолистые пальцы и задумчиво произнёс:
— Когда я ненадолго вернулся в Либерию, то узнал, что ваш прадед, император Траян, уничтожил адскую машину, которая якобы стала причиной Науфрагума. Это место находится не так далеко отсюда. Вы направляетесь туда?
Помедлив мгновение, принцесса кивнула.
— Да, именно так.
— Зачем же? Впрочем, зная либерийцев, я уверен, что здесь все сокрыто мраком тайны.
— А вы себя уже не считаете либерийцем, святой отец?
— Нет, я давным-давно гардариканец, как и бедные люди, погибшие или выжившие, чтобы прозябать здесь. Я разделю их судьбу. Итак, вы наверняка ничего не расскажете такому отщепенцу, как я? — с грустной усмешкой уточнил настоятель.
Грегорика оглянулась на меня, и я лишь пожал плечами, криво усмехнувшись:
— Решать вам, но мне кажется, что отец Алекзонндер и сам все поймёт.
— Вы правы, Золтан, — задумчиво пробарабанив пальцами по столу, принцесса решительно кивнула, и обернулась к священнику. — Да, было бы поистине бесчестно скрывать это от людей, которые живут здесь. История эта достаточно длинная, но если вы готовы послушать...
— ...И вот так, направляясь в Оппау, мы оказались вашими гостями.
Выслушав заключительные слова Грегорики, настоятель скрестил руки на груди и откинулся на спинку высокого стула из почерневшего дерева.
— Получается, кто-то из Сената хотел убить наследников Траяна, избрав местом действия несчастную Гардарику? Крайне дурной вкус.
— Не уверена, действительно ли они хотели убить нас. В некоторой части это был спектакль, спровоцированный самим Яковом с целью, которой я пока не знаю. Хотя то, что выбор при поиске исполнителя пал на помощника капитана, отца, потерявшего дочь и возненавидевшего Тюдоров, намекает именно на такой вариант. Нельзя исключать, что эти зажравшиеся, развращённые лицемеры действительно увидели в нас угрозу своей власти, — пожала плечами принцесса. — Но сейчас меня больше беспокоит брат. Он явно что-то знает об Оппау, раз отправил туда своих шпионов. Боюсь, он тоже может двинуться туда от места сброса гондолы дирижабля, и я должна его опередить. Яков не ставит других людей ни во что; будьте осторожны, если вдруг случится так, что он тоже направится этой дорогой. Я же со своей стороны сделаю все, чтобы остановить его и не дать натворить глупостей.
— Хотелось бы, чтобы это противостояние не сделало жизнь гардариканцев ещё хуже — они и так уже достаточно пострадали, — печально вздохнул священник. — Ваши интриги и междоусобицы мало касаются нас, но мне пришла тревожная мысль — не связано ли появление чудовищных насекомых с теми гипотетическими артефактами, до которых вы хотите добраться? Оппау находится на востоке и то, что они наступают с той стороны, вызывает подозрения.
— Мы рассматривали такой вариант, но так ни до чего и не додумались. Весна предположила, что тот, кто их создал и выпустил, поставил себе целью не дать посторонним проникнуть в какое-то определённое место, превратив его в обиталище чудовищ. Возможно, дело обстоит именно так, и их дальнейшее распространение на прилегающие земли является лишь побочным результатом. Мы как раз и собираемся это проверить, добравшись до Оппау.
— Храбрости вам не занимать, дочь моя.
— Это мой долг. Я обязана так поступить в память о прадеде. И если там действительно осталось что-то опасное, то я сделаю все, чтобы устранить угрозу. Поверьте, у меня есть определённое влияние, и я смогу убедить либерийских военных ликвидировать все, что может представлять угрозу. Мой двоюродный дед руководит спасательной экспедицией, и поверьте, он обязательно наведёт там порядок.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
