Эрта книга четвертая

— Дашье! Дашье! — с трудом, но Кинт услышал, как крикнул кто-то с улицы, — ну как там?

Никто не ответил из дома, Кинт попытался довернуть ствол, но механизм заклинило, аккуратно приставив к стене бесполезный картечник, он достал пистолеты и на носках, переступая разбросанный взрывом хлам, стал спускаться по лестнице, чуть наклонившись и пытаясь разглядеть то, что происходит в гостиной. Вдруг снаружи послышались выстрелы...

— Дьявол! — Кинт метнулся в свою комнату, затем в ванную, снова взял зеркало и стал рассматривать то, что происходит перед домом.

Один из нападавших укрылся в домике для прислуги, второй за фургоном, они отстреливались от городовых, которые, должно быть, патрулируя окраины, прибежали на звуки боя. Но нападавшие отстреливались успешно, два тела уже лежали на дороге, а один городовой укрылся на берегу и почти сполз в реку. Кинту с большим трудом стал даваться каждый шаг, правая нога отказывалась слушаться, от крови была мокрая уже не только спина, текло уже по ногам. Опираясь на стены, точнее на то, что от них осталось, Кинт вернулся на чердак, укрываясь от барражирующего над домом дирижабля. Он отыскал ящик с винтовкой, сгреб и сунул в карман жилета тяжелые патроны, один из них вставил в ствол и закрыл затвор, после чего опустился по одной из балок и сел на пол в ожидании...

Спустя минуту показался сначала серый пузырь корпуса, который почти сливался с таким же серым небом, потом и гондола... Кинт выстрелил сразу, как только увидел высунувшегося из окна гондолы со своей винтовкой Стрелка, затем спешно, помогая себе ногами, отполз от пролома, так как Стрелок выстрелил в ответ почти сразу же. Тяжелая пуля ударила в пол, пробив и слой глины с опилками, которыми был утеплен потолок и толстую доску перекрытия.

— Нет, я в него так не попаду, — прошипел Кинт, сунув руку под рубаху на спине, нащупав рану, потом посмотрел на окровавленную ладонь и добавил, — еще немного и я вообще, ни в кого не попаду...

Кинт снял с себя жилет, портупею, и стал рвать рубаху, кое-как перевязался, затем, выбрал цель проще — редуктор привода винтов вертикальной тяги расположенный под гондолой. Вставив очередной патрон, Кинт прицелился и выстрелил, затем еще и еще, и только последним патроном, он добился своего — тяжелая пуля разнесла кожух и должно быть пару важных шестерней, дирижабль качнулся, гул прекратился, потом что-то зашипело, а потом над домом с ревом пронеслись два скревера, заставив Кинта вжать голову в плечи. Один был военный, второй пассажирский, Кинт, когда силы уже начали оставлять его и перед глазами все поплыло сливаясь с серым небом улыбнулся, увидев как выстрел пушки скревера разнес на куски корпус дирижабля и он камнем полетел вниз, рухнув и взорвавшись где-то у реки.

— Хороший выстрел, — прошептал Кинт и его голова безвольно упала на грудь.

Глава одиннадцатая.

Кинт явственно ощущал запах дыма и сгоревшей плоти... темная пелена мешала разглядеть то, что перед ним, он с трудом подался вперед и удалось сделать шаг, потом еще, пелена расступилась и Кинт лишь по завалившейся и раскуроченной взрывом кованой ограде смог узнать это место — особняк Яна Григо в Тэке. Людей вокруг нет, живых нет, зато мертвых много, очень много, через них приходилось переступать, а то перебираться через груды обожженных и изувеченных тел, чтобы добраться до беседки. Она словно была не на своем месте, среди этой разрухи, пожарищ и смерти... Белая, с купольной крышей, будто висящей в воздухе на четырех тонких колоннах, внутри стул с высокой спинкой, мольберт и начатый рисунок, так, набросок углем и лишь силуэты, очень знакомые силуэты... вот силуэт отца, Кинт его узнал сразу, а этот сутулый человек что опирается на винтовку, примкнутым штыком воткнутую в землю — капитан Бретэ, да это он... Кинт очень хотел увидеть Сэт, но ее нигде не было, что очень странно, ведь это явно ее рисунок. Вдруг Кинта кто-то позвал, голос незнакомый, так стоя в беседке, Кинт обернулся — никого, лишь руины кругом. Он повернулся еще раз, потом еще, а потом беседка будто сама начала вращаться на месте, все быстрее и быстрее... снова пелена, темнота и вдруг свет, яркий свет.

— Прикройте, прикройте шторы, — снова этот незнакомый голос.

Кинт с трудом открыл глаза, совсем немного и, увидев перед собой высокого мужчину в белом фартуке, спросил:

— Ты кто?

— Вам не нужно сейчас разговаривать, самое страшное позади, просто набирайтесь сил.

— Где... где я?

— Вы в лазарете Святых предков.

— Актур?

— Да, ну все, отдыхайте... — человек вышел.

Кинт медленно повернул голову и посмотрел ему вслед, а потом осмотрел место, где он находится — высокий потолок, все белое, чистое, большое окно занавешенное шторами, у окна столик, за которым сидит какая-то женщина. Кинт попытался приподнять голову от низкой подушки, но тут вдруг от поясницы до шеи его пронзила дикая боль, он стерпел ее, но засопел и тихо, бранно выругался...

— Не только я, но стены этого благородного заведения сейчас покраснеют от ваших слов! Доктор Горн что сказал? Лежать! Вот и лежите!

— Пить хочу.

Женщина вздохнув встала, подошла со стаканом в руке, макнула в него кусок бинта и промокнула губы Кинту со словами:

— Пить потом, терпите.

Сил у Кинт действительно практически не осталось, он их даже не нашел, чтобы в такой же бранной манере послать эту жадную до воды тетку куда подальше, но как ни странно даже от пары капель воды попавших в рот, жажда немного унялась, Кинт закрыл глаза и провалился в сон.

В следующий раз, Кинт вывалился из сна, оттого что на улице что-то громко заскрипело, а потом звякнуло. Так как плотные шторы были задернуты, он не смог разобрать какое время суток, то ли раннее утро, то ли вечер. Жадной тетки за столиком не было, вместо нее сидел какой-то мальчишка и катал по столешнице деревянную модель моторного фургона, увидев, что Кинт открыл глаза, мальчишка побежал из комнаты... кого-то он Кинту напомнил.

— Проснулись? — В комнату вошел доктор Горн, — ну, набирайтесь мужества, придется потерпеть.

— Потерпеть что?

— Перевязку, будет больно, предупреждаю, но зато, — доктор поднял палец вверх, — после перевязки вас покормят, господин Кинт... кстати моего сына тоже так зовут.

— Это достаточно распространенное имя на юго-востоке, — Кинт поморщился, попытавшись снова поднять голову, — давайте уже перевязывайте, есть хочу... и мне надо связаться с одним человеком из тайной жандармерии.

— Этот человек сам скоро вас навестит, — Горн чуть улыбнулся, — полковник Таг, я понимаю?

В ответ Кинт кивнул.

— Давайте, я вам помогу перевернуться на живот.

Легко сказать — перевернуться, с Кинта сошло семь потов, прежде чем удалось это сделать, руки и ноги словно чужие, слабость, накатила тошнота и на лбу выступил холодный пот. Доктор вышел и вернулся через несколько минут в компании двух женщин, они ассистировали ему во время перевязки. Боль была действительно такая, что Кинт едва не терял сознание...

— Ну вот, дренирование дает положительный результат! — через полчаса пытки объявил доктор, — нагноения не предвидится, у вас очень выносливый организм, правда, крови вы потеряли почти до критического, то есть смертельного уровня... если бы вас доставили сюда на каких-то полчаса позже, то я не смог бы вам помочь.

— Что, сильно зацепило?

— Вот, примите порошок, он облегчит боль, и вы немного поспите, а потом поужинаете, — доктор ссыпал на язык Кинту мерзкого на вкус порошка и дал запить воды, — что до вашего ранения... так оно осколочное. Осколок прошел по касательной и вспорол вас, извините, от зада до левой лопатки, ну и серьезная контузия тканей у позвоночника, от чего вам так тяжело даются движения руками и ногами, но это пройдет, когда сойдет отек.

— И сколько мне здесь придется находиться?

— А вы торопитесь куда-то?

— Не то чтобы тороплюсь, просто... возможно, кое-кто решит доделать то, что не сделали те люди в Латинге.

— На счет этого не волнуйтесь, кроме меня, полковника Мореса Тага и моей супруги никто не знает, что вы выжили... на той ферме был пожар... сгорело все...

Голос доктора Кинт уже слышал обрывками, веки потяжелели, и он снова провалился в сон.

Две недели Кинт провел в палате лазарета, ежедневно терпел болезненные перевязки и отсыпался. Перевязки теперь реже, а последние три дня сон не шел, так недолгая дрема и снова бдения уставившись в потолок. Происходило еще кое-что — в те моменты, когда Кинт погружался в дрему, ему являлся образ юной Маани, но этот образ принадлежал ей короткое время, потом ее лицо преображалось, и Кинт видел Сэт, некоторое время она смотрела не него, улыбалась, а затем растворялась в дымке. Кинт просыпался, тяжело дыша, и с каждым ударом сердца в голове звучало — "Сэт... Сэт... Сэт...".

Посетителей, кроме доктора Горна и двух его помощниц не было, разве что иногда в дверь просовывал голову мальчишка лет девяти, Кинт поворачивался, мальчишка некоторое время смотрел на него, а потом тихо закрывал дверь и уходил.

После очередной перевязки, которая была уже на так болезненна, Кинт плотно и с аппетитом поел, под похвалы доктора Горна.

— Вот и хорошо, через два дня за вами придет господин Морес Таг и вас перевезут в другое место, кстати, мне сказали, что вы ночами бродите по комнате.

— Просто не спится, да и все бока уже отлежал.

— Ну ка, покажите...

Кинт медленно свесил ноги и встал у кровати.

— Хорошо, пройдитесь, вот до окна.

Прихрамывая на правую ногу Кинт дошел до занавешенного окна и, отодвинув штору, посмотрел на улицу.

— Вон там за деревьями пруд... ночью в нем отражается луна, красивый вид. Да, — вздохнул Кинт, — уже лето.

— Рекомендую приобрести трость, некоторое время она вам будет необходима, пока полностью не восстановятся связки и кровообращение.

— Так и сделаю, — ответил Кинт, хотел было отойти от окна, но увидел силуэт девушки, у кустарника рядом с прудом. Та кормила лебедей, бросая что-то в воду... Кинт помотал головой и задернул штору.

— Все хорошо? Господин Кинт?

— Да, просто показалось... а что там, у пруда?

— Там клиника господина Мадата, для эм... для лечения душевных недугов и прочих заболеваний, связанных с нервными расстройствами.

— Понятно, — Кинт еще раз отодвинул штору, но у пруда уже никого не было.

— Скажите, — доктор замялся и пару секунд смотрел в пол, а потом спросил, — вы ведь не аристократического происхождения?

— Нет, — Кинт улыбнулся и поковылял к кровати.

— Просто очень много шума по вашей милости поднялось после тех событий в Латинге, а господин Морес так озабочен вашим здоровьем, будто вы аристократ очень высокого сословья... и не только Морес...

— Да уж, но мы с господином Моресом просто давние друзья.

— А моя супруга, вы давно с ней знакомы? — спросил в лоб доктор Горн, — ни кого либо, а именно ее вызвали в управление тайной жандармерии посреди ночи и приказали лететь в Латинг... а потом, когда вас доставили сюда, она не отходила от дверей операционной...

— Возможно, — Кинт присел на кровать, — возможно, я понял о ком идет речь.

— Так вы знакомы с Маани?

— Знаком, но очень давно ее не видел...

— Знаете, — Горн присел на кровать рядом с Кинтом, продолжая смотреть в пол, — вы наверное хороший человек, если ради вашего спасения были задействованы такие силы... и я догадывался, но когда увидел вас, то все понял.

— О чем вы?

— Маани сама вам расскажет, — доктор вздохнул, — она очень переживала, но сама стеснялась приходить, дабы не порождать слухи и сплетни, и присылала сына, чтобы он присматривал за вами.

— Скорее подсматривал, — хмыкнул Кинт.

— Да, — доктор Горн тоже улыбнулся, — он пробирался в лазарет, чтобы не встретится со мной, а потом убегал...

— Заговорщики.

— Точно... — Горн кивнул и поднялся, — так что, мне сказать супруге, что вы хотите ее видеть? Она сама не придет, но я же вижу... я все понимаю...

— Вы что-то не договариваете, доктор.

— Я пошлю за Маани и сыном, — доктор остановился в дверях, — отдыхайте.

— Вы тоже хороший человек, доктор Горн, — сказал Кинт, ему действительно хотелось увидеть Маани, просто увидеть, узнать что у нее все хорошо... Нет, прежних, бередящих душу чувств уже не было, было лишь тепло от того, что в этом мире есть близкий человек, — Доктор Горн, мне бы что-то накинуть, неловко, знаете ли, разговаривать с дамой в исподнем.

— Вам принесут халат... — доктор вышел.

Спустя час, Кинт обувшись в стоптанные шлепанцы и завернувшись в казенный халат, от которого несло порошком от моли, стоял у окна и разглядывал черепичные крыши бывшей столицы терратоса. Чадящие вдалеке, на окраине города высокие трубы цехов и фабрик, лениво плывущие по небу дирижабли. Кинт давно не был в этом городе, однако, никаких ностальгических воспоминаний не ощущалось... именно этот город лишил его честного имени, именно отсюда он загнанным зверем бежал, прячась в трюме корабля. Но были и те, благодаря кому Кинт не до конца разуверился в людях. Кинт даже улыбнулся, вспомнив двух толстушек, мать и дочку в маленькой пекарне на площади, еще, была артель портовых грузчиков... Еще Кинт думал о заглядывающем в палату мальчишке, он уже прекрасно понял кого он ему напоминает, да и возраст маленького Кинта совпадал по срокам с той встречи с Маани, когда они забыв про все скакали среди лугов а потом предавались любви в полевых цветах... Вдруг в памяти отчетливо всплыла картинка:

Скревер был уже загружен образцами руд, бумагами с отчетами руководителя экспедиции и какими-то работами студентов. Прежде чем запустить силовую установку, Маани поманила отдельно стоящего от остальных Кинта, он вбежал по крылу к кабине...

— Вот возьми это, — Маани протянула Кинту брошь, простую, из серебра с парой самоцветных камней, — на память.

— Жаль, мне нечего тебе дать на память обо мне... разве что пистолет, — грустно улыбнулся Кинт.

— Нет, пистолет не надо, — рассмеялась Маани, а потом, покосившись на стоящих недалеко профессора и студентов поцеловала Кинта, — ты мне уже все дал, я буду помнить тебя.

— Прощай, — Кинт спрыгнул с крыла и отбежал подальше.

Дверь скрипнула и Кинт обернулся. В комнату просочился мальчишка, а следом вошла Маани, она была одета в белое платье до пят, даже не видно ее обуви, соломенная шляпка венчала замысловатую прическу... взгляд... её взгляд был несколько растерян, а на губах застыла кроткая улыбка.

— Матушка, видишь, он уже ходит, я же говорил, — радостно сообщил мальчишка, с черными, как уголь глазами, тряся мать за руку.

— Здравствуй, Маани, — Кинт прошел им на встречу, остановился перед гостями и поцеловал Маани руку, которую она подала и которая дрогнула, как только Кинт прикоснулся к ней губами.

— Здравствуй, Кинт.

— Здравствуйте, господин Кинт, — мальчишка сделал шаг вперед и коротко поклонился.

— Я вас тоже приветствую, молодой господин Горн.

— Нам надо поговорить, Кинт.

— Давай поговорим, и не плохо бы на улице, там, в каштановой аллее лавочки, можем спуститься туда.