Выродок

-А почему он, а не ты?

-А чем бы я ему помог? — огрызнулся варщик. — Я-сам-то тогда еле-еле концы с концами сводил. Кашеварня всё сжирала: и время, и деньги. Ну, я и подумал, что Детинушке у старшего лучше будет. И на самом деле, Рыжеблуд ему нянек каких-то нанял, лекарей всяких. Постепенно малец стал выправляться: говорить начал связно, играть со сверстниками мог уже. Правда, играли с ним неохотно: он ведь тогда уже силушку свою размерять не умел. Мог и покалечить кого ненароком. И ко мне они с Рыжеблудом приходили порой. Так и жил...

Эльма грязно выругалась, чем привела собеседников в лёгкое замешательство. Немного успокоившись, она сказала:

-А я-то, дура, всё думала, что ж Детинушка Рыжеблуда так боится?! А оно вон что!

-Погоди, уж не хочешь ли ты сказать, что верзила наш старшего за отца считает?! — знахарь оторопело уставился на Касама.

-Как-то так, — опустил голову варщик.

Теперь настала очередь выругаться знахарю. Касам так и не поднимал головы, и лишь дрожащие пальцы выдавали его состояние.

-Ладно, успокойся Касам. Не такая уж и большая твоя вина в этом, да и не о том сейчас речь, — слова Куна явно приободрили варщика. Он поднял голову и даже попытался улыбнуться. Знахарь тем временем продолжил:

-Ну, насколько я понимаю, теперь моя очередь убеждать нашу гостью в чистоте своих помыслов, и....

-Да перестань ты так выражаться, — поморщился Одноухий. — Здесь кроме нас никого нет, чтобы до опупения словесами доводить. Я в прошлый — то раз думал, что с ума съеду, половину из наговоренного тобой пропустил.

-Нет, пусть говорит, как хочет, у него это получается здорово. И главное — к месту, — перебила Касама Юллин и улыбнулась. — Знаешь, что он Рыжеблуду ответил, когда тот спросил: почему это кот Ракушку чихать и кашлять заставляет, а других нет?

-И что? — радуясь перемене в разговоре, варщик тоже с улыбкой посмотрел на знахаря.

-Я ответил, что всё дело в индивидуальных особенностях организма, — невозмутимо ответил Кун и покрутил большими пальцами сцепленных рук. — Не знаю, понял старший меня или нет, но с вопросами больше не приставал.

-Ещё бы. Я бы тоже не рискнул! — захохотал варщик. — Он и выговорить-то такое не сможет, не то, что догадаться, о чём речь. Ну да шут с ним... Ты чего нашей эльме ответишь?

-А надоело! — Кун так и сидел, глядя на сцепленные руки. — Жизнь эта размеренная надоела и давно уже, только сил не хватало самому себе в этом признаться. А когда в "Соме" Юллин появилась, я, будто проснулся. Смотрю, кипит всё кругом, тайны какие-то, интриги... И подумал я: а ведь это всё опять мимо меня проскочит! Насколько я в люде разбираюсь — ненадолго ты, эльма, у нас задержишься. Не сможешь ты на одном месте сидеть — у тебя цель есть. А у меня? Снова синяки да шишки смазывать и жирных барнов в городе от поноса с пережоров избавлять? Нет уж, фигушки! Была б жива моя Айрин, она сама бы в гущу событий нырнула, да ещё меня погоняла. И так мне стыдно перед памятью её стало, что про себя решил: буду помогать тебе, Юллин, чем смогу, а там будь что будет. Вот и всё. А теперь уж сама решай, ответил я тебе или нет...

Эльма ещё немного постояла, смотря на сидящих за столом, а затем, решительно встряхнув головой, уселась напротив них и заговорила:

-Действуем так: ты, Кун, наведаешься к своему пациенту, Переплюю, и так, между делом, попробуешь выяснить: какие корабли сейчас у Белой стоят, и не жаловался ли кто из капитанов на мелкие неполадки. Сможешь?

-Конечно. Только один вопрос: почему ты думаешь, что этот корабль именно у Белой? Он где угодно может быть — вон их, пристаней, сколько, — развёл руками знахарь.

-Может. Но мне почему-то кажется, что судно там. Сами посудите: вряд ли Рыжеблуд захочет корабелов этих из виду выпускать. А вдруг что не так пойдёт? Значит, он с ними должен как-то встречаться, и проще всего это на близлежащем торговище делать. Какое из них здесь рядом? Приовражное? Вот... Туда — то он без опаски сам наведаться может — старший как-никак. А всё остальное подразумевает ещё кого-то — для связи. Только вряд ли он на это пойдёт, лишний люд ему не нужен, он, вон, даже от Лохмотя тихарится.

-Приовражное только наполовину наше, — возразил Касам. — Вторая половина как раз к Белой пристани относится.

-Ещё лучше. А местного торговища здесь нету, что ли?

-Есть-то оно, есть, да только на нём сейчас пять бабулек друг другу рыбу целыми днями продают, — пошутил варщик. — Чем торговать-то, если кораблей нет, и склады пустые стоят?

-Тем не менее. Я же, с Грошиком и Фильтом наведаюсь на торговища-и на местное и на Приовражное — может там слухи какие ходят.

-А вдруг прознают тебя? — охнул варщик.

-Ты ж не узнал, когда я сюда заявилась. Да и что мне стоит слугу изобразить — кухарку, к примеру: ты ж Ракушку прогнал, вот и нанял нового работника.

-Ага, кухарка, как же! — Касам даже головой покачал от неудовольствия: — Кто ж пойдёт в кашеварню, где выродок не только живёт (это ещё полбеды), но ещё и готовит? Пошлю— ка я с тобой Араю. Она новая кухарка, а ты заместо неё — служка за всё про всё. Так оно достовернее будет.

-И не отпугнёт никого. Одно дело, когда выродок является постояльцем, и совсем другое, когда он слуга, которого и пнуть лишний раз можно, — весело добавила эльма.

-Пнёшь тебя, пожалуй, — рассмеялся варщик. — Грайс твой моментально за такое шкуру спустит. — Эх, — спохватился он, — про него то мы и забыли... Что, если слухи уже поползли? Тогда всё наше притворство насмарку.

Ну, это вряд ли, — вставил своё слово знахарь. — Про Юллин и Гарлина только немногие знают и те из Рыжеблудовой своры. А у них тупоголовый только Детинушка... (прости уж Касам, вырвалось ненароком).

Одноухий только махнул рукой — говори, мол, чего на правду обижаться.

-...который сейчас сидит в Троедомье и ссадины залечивает, — продолжил Кун, поблагодарив варщика кивком головы. — Остальные же, я думаю, будут молчать. Если соседи узнают, что на Дальней поселился Охотник (пусть и без надлежащего разрешения), начнётся суматоха. Рыжеблуду могут задать неудобные вопросы — тот же Переплюй, например. А старшему это сейчас, ну никак не нужно: особенно если мы не ошиблись относительно его планов. Меня беспокоит только Ракушка, но и тут, я думаю, Лохмоть со своими подсуетился. Прибить ее, конечно, не прибьют, а вот запугать хорошенько... — это они умеют. Так что и она молчать будет как рыба. Ну что ж, всё вроде. Пора старого приятеля навестить. Если поздно вернусь, не обессудьте: Переплюй мужичок подозрительный, сразу в лоб и не спросишь.

Кун кивнул на прощание и быстрым шагом вышел из едовой. За столом наступила тишина, прерываемая только редкими вздохами Одноухого.

-О чём задумался, варщик? — эльма, подперев рукой голову, смотрела на Касама.

— Так ...Думаю вот, может зря я всё это вам рассказал? Правильно лекарь-то помыслил: ты тут долго не задержишься, да и сам он похоже съезжать собирается. Уедете вы, а нам с Фильтом здесь оставаться. Никто не знает, чем всё дело закончится. А если ошиблись мы? Да даже если и нет, что с того? Может пусть себе плывёт старший куда подальше отсюда-тогда всем, глядишь, и полегче станет?

-Это вряд ли, — Юллин прекрасно понимала сомнения хозяина "Сома", но и обманывать его она не хотела. — После его побега здесь такое начнётся — и своих и чужих богов вспомнишь! То, что ты к дознатчикам попадёшь, это даже не обсуждается! Никто не поверит, что ты с ним дружил столько лет, а про готовящееся бегство не знал ничего. Да и пора вам с Куном встряхнуться. Смотри, его как будто дух жены к решительным шагам толкает, а тебя — дух Сияра. Неспроста это, Касам, ой неспроста. Ты уж мне поверь, я такие вещи чую, в моей крови много кого с обеих сторон намешано, парочка провидцев тоже, похож, затесалась.

Касам поёжился:

-Ну хорошо. Пойду Грошика будить и Араю кликну. Светило-то уже вон, где стоит, а вам ещё на два торговища успеть надо.

-Погоди ещё чуть-чуть, — эльма остановила начавшего вставать Касама. — Хочу у тебя ещё кое-что спросить. Она немного замялась, но потом всё-таки продолжила:

-Не припомнишь, барн Касам тех, кто останавливался у тебя года полтора назад?

Варщик задумался:

-Хм... озадачила... Тех, кто постоянно у меня гостевал, помню, конечно, а так... Ты скажи, про кого узнать-то хочешь?

-Гость. Не торговец, не беженец, не отставший от корабля матрос, а просто путешественник. Были такие?

-Всякие были. И путники тоже. А может, ты имя его знаешь или хотя бы выглядел как?

-Имя-то у него есть, — Юллин опять замялась: — но останавливался он, скорее всего не под своим. А выглядел? Ну как обычно такие гости выглядят?

-Не хотел внимания привлекать значит, — понимающе покивал головой Касам. — А откуда-куда путь держал, тоже скрывал, что ли?

-В Заречье он направлялся. Сначала в Ближнее, а потом и в Дальнее хотел заглянуть.

-Интересная ты. Как назваться гость мог — не знаешь, как выглядел — тоже, зато прекрасно ведаешь, куда он ехать собирался. Ну, да ладно... Так вот, в то время, о котором ты говоришь, у меня таких постояльцев не было. А вот гораздо позже, перед самой Чаголовой смертью, поселился один, наподобие того, о ком мы речь ведём. Запомнил я его по той причине, что на дороге он сначала к Блинюку подошёл и с ним в "Рыбное место" направился. Да только уже к вечеру того же дня, он напротив меня стоял — вот как ты сейчас-и платой за постой интересовался.

-Почему?

-А мне почём знать? — пожал плечами Касам. — Я таких вопросов постояльцам не задаю. Ну не понравилось ему в другой кашеварне, мне — то какая печаль?

-А откуда ты знаешь, что он сперва к другим пошёл?

-Так-Грошик-то на что? Он парнишка глазастый, сама убедилась. Зазывала ведь не только тупо у столбика сидит, и подачки с гостей собирает. Он ещё и в люде разбираться должен. Кому-то и отказать может. Потому и смотрит он не только за своими гостями, но и за теми, кто к соседям обратился, прикидывает.

Не поняла. — Юллин вопросительно смотрела на варщика. — Что прикидывает?

-Да всё. Кто чаще других у столба соседей останавливается: коррорцы там, призрачники или беженцы те же. А может эльфы или гоблины кашеварню конкурента облюбовали? К кому торговцы чаще жить идут: к нам или к ним? Или вдруг, отказал Блинюк кому-то? Почему? Отчего? Тут знаешь, какую соображалку иметь надо? Это, милая моя, целая наука, как наш Кун скажет. Поэтому Грошик и смотрит за Блинюковыми гостями, а тот, в свою очередь, за нашими. Ясно теперь?

Юллин утвердительно кивнула

-Теперь насчёт того пришлого. Поселил я его, значит, — как раз от меня показушки съехали. Они в Безликую отправлялись на заработки. Натерпелся я с ними, скажу, а больше даже не с ними — со зверьём их. (Одно только и радовало — платили щедро.). Но не о них речь. Постоялец этот новый, тоже не поскупился, сразу заплатил за три седмицы: сказал, что друга своего ждать будет. Но друг не ехал чего-то, а постоялец так и жил у меня. А мне что, главное плати и занимай место, сколько влезет. Одно мне в нём не по нраву было — уж больно он нелюдимым оказался. У нас, варщиков, ведь как? Постоянные постояльцы и те, кто долго живут, считай, своими становятся — хоть лекаря нашего возьми, опять же. А этот нет. Даже комнату свою сам убирал: как в первый раз на Араю с Грошиком прикрикнул, так они к нему и не совались больше. А мне только лишь раз сказал, что ему очень повезло...

Касам всё же не выдержал и притащил с кухни кружку с вином. Знатно отхлебнув, он причмокнул от удовольствия и затем продолжил:

-Повезло, да не очень.

-Это почему?

-Потому что вскоре резня у нас началась. Ну, после смерти Чаголовой. Вот тут-то постоялец мой и задёргался. Как я этому дураку не объяснял, что никто его не тронет, только если он сам в драку не ввяжется — бестолку всё.

-И действительно не тронули бы?

-Конечно. Рыжеблуд с Переплюем за влияние дрались, за места сытные, и постояльцы тут ни при чём. Зачем же гостей отпугивать? С кого деньги — то получать, если люд в такую кашеварню, где постояльца обидели, и носа потом не покажет?

-А Кун, как же? Сам говорил, что он даже убил кого-то.

-Так знахарь наш раненым помощь оказывал и как раз недалеко от Троедомья. Переплюйские впотьмах не распознали его-вот и сунулись. Пока разобрались, что к чему, он двоих уже укокошил. Тут уж, правда, худо бы ему пришлось, не подоспей Лохмоть со своими. Ничего, — Касам удовлетворённо покачался из стороны в сторону, заскрипев табуретом,— Куна теперь на Белой пристани сильно уважают. Он не только их старшего вылечил, но оказывается и кинжалом поорудовать может — так что он у них в почёте. Так, о чём это я? А....ну так вот, задёргался, значит, мой постоялец и съехал, — неожиданно закончил Касам.

-Как съехал? Куда?

-Съехал как обычно, собрал манатки и умотал, даже не попрощавшись (хорошо хоть деньги уже проплачены были), а куда... недалеко тут, Грошик покажет, если захочешь.

-Почему Грошик? А тебе лень, что ли?

Настала Касамова очередь мяться и прятать половину лица за винной кружкой. Пил он теперь долго, маленькими глотками и любому стало бы понятно, что он попросту тянет время — так не хотелось ему отвечать Юллин. Но терпения у эльмы было хоть отбавляй, да и вино закончилось, — так что, как не старался Одноухий оттянуть неизбежное, ему пришлось разговориться:

-Почему лень? Хоть сейчас пойдём. Только не люблю я места показывать, где мертвяков находили.

-Мертвяков?

-Именно. Убили моего бывшего постояльца, да ещё и ограбили в придачу...

-Кто?

Варщик развёл руками: — Откуда ж мне знать? Одно точно скажу-не наши это!

-А кто тогда? Переплюйские? И почему ты так уверен, что Рыжеблуд к этому руку приложить не мог?

— Рыжеблуд-то? Так не до этого ему было, и его подручным тоже. Свои бы жизни сохранить, не то, что чужую забрать. Поэтому и насчёт людей Переплюя я тоже в больших сомнениях. И вообще, тебе лучше у Лохмотя спросить: он после всех событий этим делом занимался.

Юллин задумалась:

-Опять Лохмоть... Тебе не кажется варщик, что его становится слишком много? ...Кстати, а постоялец этот ничего у тебя не оставил случайно?

-Сам не оставил, — недовольно засопел Касам. — Другие оставили.

-Как это?

-Так это! — разозлился Одноухий. — Его пустую повозку под мостом нашли и анопа его там же — передними ногами по грудь уже в грязь ушла. Её видать выпрягли, да она от убивцев в тину и скаканула. А возиться с ней они не захотели или времени не было, что, скорее всего. Ну, Детинушка, со своей силой недюжинной, анопу оттуда выдернул, а тут и Грошик подвернулся: — "Это ж нашего постояльца скотинка" — говорит. Привели её во двор мой, я возьми и скажи, что жилец съехал, а за последние две седмицы не заплатил...

-А он не заплатил?

-Да всё он отдал, что полагалось! — взбеленился Касам. — Просто получилось так! Сама подумай — целая анопа с неба, считай, свалилась — кто ж от такого откажется?!

— Понятно. Обдурил ты всех, в общем. Эх, варщик, варщик, — эльма сокрушённо покачала головой: — Не доведёт тебя жадность до добра, помяни моё слово.