Младший. В тени отца

— Кисмет, — подтвердил Санни. Хорошее слово, многогранное.

— Последний вопрос про политику, и вернемся к мадам Гюрзе. Ой! — вякнул я от подзатыльника Мальвы, — К достопочтимой госпоже хадже Фирузе Хусейн, конечно! — исправился я под хихиканье остальных наемниц, — Видишь! Я все запомнил!

— Давай свой вопрос! — улыбнулся Санни, приступая к трапезе вместе со всеми: долго сидеть, смотреть на пищу никто не собирался — распакованные продукты быстро покрывались вездесущей пылью.

— А что мы вообще здесь забыли, в этих песках? Не наемники, наемники-то как раз понятно — в мутной водичке рыбку половить. А мы, империя?

— Кхм!.. — Санни поперхнулся от моего невежества, отложил взятый бутерброд и внимательно на меня посмотрел, — Не понимаешь?! Действительно не понимаешь? — а я с вызовом посмотрел в ответ: да, не понимаю! Лишь окончательно убедившись, он ответил, — Мекка и Медина, в которые, помнится, кто-то хадж хотел совершить... — наемницы переглянулись и уставились на меня, как на чудо света, они до слов рыжего были не в курсе моего дурацкого предложения, — Возможность влиять почти на половину мусульманского мира — это раз. Кстати, у нас самих какой процент мусульман проживает? По последней переписи — около десяти процентов, вроде бы?

— Даже больше, кто-то называет пятнадцать процентов, но наверняка — десять, — влезла с уточнением одна из наемниц,

— Спасибо, Зайка, — отозвался маг, — Второе — нефть. По данным разведки ее тут — море.

Настала пора мне стыдливо склонить голову: если чужая религия не воспринималась веским доводом, то что такое нефть, я понимал.

— Ну, и третье, скажи мне, мастер-руновед: где будет легче работать любой рунный конструкт, в наших северных широтах или здесь?

— Здесь, конечно, — это было аксиомой руноведения: магия плюс тепло.

— Так где выгоднее разместить руноемкое производство: у нас или здесь?

— Считать надо, — не стал я соглашаться сразу, — Расходы на транспорт, охрану, аренду, с ходу не скажешь.

— Это ты с ходу не скажешь, а специалисты уже давно прикинули — экономия будет в миллиарды. Все, понятно, сюда не вынесешь — что-то под секретом, что-то действительно выйдет дорого. Но с нефтью под боком, можно будет поставить многое. Уже начали, кстати, продукция давно идет, просто пока мало. И если Сауд просидит на троне хотя бы тридцать лет, проводя ту же политику, а при своей мамочке другой он еще долго проводить не сможет, то... Я не в упрек великой княжне, но ее здесь не все хорошо приняли, местные кланы за ней не стоят, и кроме как на имперские штыки ей опереться толком было не на что. А для нее после смерти мужа это был вопрос выживания. Ты вот, смеешься, что принцев три тысячи, а восемь лет назад их все четыре насчитывалось, смута их больше чем на четверть сократила. И даже, несмотря на то, что Сауда, в общем-то, любят, без имперской поддержки ему повстанцев не додавить.

Загрузился новостями, задумался.

— Спасибо, Санни, — вместо меня поблагодарила мага Мальва за внятные разъяснения, — Кое-что и я раньше не знала, так что Кабан не одинок в своем невежестве.

— Вы просто не под тем углом смотрели. Саудовская Аравия — это мужской мир. Мадам Гюрза — это, конечно, известный авторитет, но многое и она не знает, — в ответ на укоряющий взгляд Мальвы, наемник рассмеялся и лихо ей подмигнул, — Не злись, от этого цвет лица портится! Я между прочим, Фирузу по детству помню. Остальных фрейлин, что с великой княжной отправились — смутно, даже саму княжну не очень, а вот ее хорошо. Над ней зло подшутили — на императорском обеде принесли свинину. И отказаться нельзя — сам император угощает, и съесть — тоже. А мне по малолетству тогда молочную кашу поставили, так мы с ней тихой сапой, аккуратненько и поменялись. Она меня потом целым мешком очень дорогих сладостей отблагодарила. Вряд ли она тот эпизод запомнила, а я конфеты еще неделю втихаря от маменьки грыз, пока сестрицы не нашли и не сдали.

Интересно, это только у меня родился вопрос: что дошколенок Санни делал на императорском обеде в честь отъезда княжны и фрейлин? На нем, кстати, и мать моя могла присутствовать. Отец уже нет — его уволили раньше, а мать могла. Вот уж и вправду — тесен мир. Но наемницы умудрились не заметить оговорки мага или заметили, но тактично не заострили внимание, их заинтересовало другое:

— А зачем так с Фирузой?

— Так конкуренция была — ого-го! Такие интриги крутились, такие схемы проворачивались! Это же и самим мелькнуть во дворце, и услугу императорскому дому оказать. К тому же всем ясно было, что девушки не за простых феллахов замуж выйдут, а за кого-нибудь из свиты принца, то есть в другой стране близко к трону окажутся. А там — замолвят мужу словечко за папу-дядю-брата, ну и...

— А... — вопросы у заинтригованных валькирий рождались быстрее, чем Санни успевал на них отвечать.

— Барышни! — в шутливом жесте сдачи поднял маг руки, прерывая галдеж наемниц — Мне было шесть лет! Во дворце я оказался случайно и всех перипетий той истории не знаю. Принца Абдаллу не видел. Великую княжну Елену, как уже сказал, не запомнил. Я и императора с императрицей, если по-честному, не запомнил, меня тогда больше люстра заинтересовала, весь обед исподтишка ее разглядывал — вот где был рунный шедевр! — это уже мне. И очень жалобно закончил, — Давайте уже есть!

Досточтимая госпожа Фируза Хусейн, вдова поставщика королевского двора Луфтуллы ибн Хусейна и еще много имен (не примите за неуважение, просто я их реально не запомнил, поэтому предпочитал именовать и вдову, и ее погибшего мужа на европейский манер, тем более что закрепление фамилий уже состоялось, и оскорблением с моей стороны это не было), так вот, уважаемая вдова мага не вспомнила. Или не узнала во взрослом мужчине выручившего ее когда-то маленького мальчика Васю. Или предпочла не узнать и не вспомнить — предположения можно строить до бесконечности, но я склоняюсь, что просто не узнала. Поскольку Санни от нее ничего не ожидал, то и обид у него не случилось. Не то, чтобы я столь трепетно относился к его душевному состоянию, но когда расстроенный человек может нечаянно спровоцировать локальное землетрясение, как-то поневоле начинаешь бдить и соломку подстилать.

Но маг, до слез нахохотавшийся накануне, к короткой памяти заказчицы остался индифферентен и послушно пристроился в конце выезжаемого каравана.

Причиной хохота был, конечно, я. Специально прибыв за день до назначенного срока, выкроенный выходной мы посвятили прогулкам и походам по магазинам. В Эль-Рияде было на что посмотреть и к чему прицениться. Первую половину дня мы осмотрели доступный для прогулок центр, издали полюбовались королевским дворцом, оценили стремящиеся к небу белоснежные минареты. По-прежнему не хватало родного буйства зелени, но после однотипных коробок баз слободки, глаза отдыхали, впитывая чуждую красоту.

Но — музеев нет, театров нет, кино тоже, так что вдосталь поглазев, в том числе и на ведущуюся повсюду стройку, отправились на единственное доступное развлечение — шарахаться по лавочкам и магазинчикам.

Нравы в столице были посвободнее, чем в глубинке — сказывалось влияние матери наследника. Абайю (черное закрытое платье) носили все женщины поголовно, но вот уже чадру или никаб многие игнорировали, ограничиваясь платком, закрывающим только волосы и шею. Лица — разные, красивые и не очень. Откровенно разглядывать считалось неприличным, так что довольствовался поверхностным рассеянным взглядом.

Наши девушки, надо отметить, дорвавшись до столичных лавок и лотков, вели себя образцово — местных порядков не нарушали, головами вертели аккуратно, глазки никому не строили, из толпы не выделялись. Выделялся Санни со своей нестандартной внешностью, но столица видала и не такое, так что и на него не сильно обращали внимание. В истории на каждом шагу влипал я.

Я ведь уже рассказывал, что Санни в местные каноны красоты не вписывался? Рассказывал. Зато в них неожиданно вписывался я. И ладно бы просто считался красивым, но нет, по арабским меркам я оказался очень, очень-очень красивым юношей. Меня и раньше часто принимали за местного уроженца, но тогда я не носил дорогих традиционных одеяний, а теперь один пояс на мне стоил больше, чем золотое кольцо с красным камнем, которое Санни купил Зинаиде. К слову, это был единственный раз, когда брат оплошал: не мог этот гаремоводитель выделять одну "жену" в ущерб остальным, под недоуменным взглядом продавца пришлось и остальным хихикающим "женам" по украшению выбрать. Ну да, ладно, он выкрутился, а я под шумок прикупил неброский браслетик Незабудке — наруч словно создан был для добавления рунной цепочки, я так и видел, как ажурная вязь впишется в узор ювелира.

Красивый и красивый, эка невидаль! — скажет кто-то и будет прав. Но я ведь был еще и магом, застрявшим между пятьюдесятью и пятьдесят одной единицей резерва. Полноценным магом, применяющим силу без костылей, я стану, перешагнув заветные пятьдесят один. Недомагом, способным только на простейшие фокусы и подзарядку артефактов и рун, я перестал быть, переступив рубеж в полсотни. А вот эта чертова единичка отличалась крайне вздорным нравом — формировался второй слой магического тела — так называемая "вуаль". Третий слой — "мантия" — появился бы на двести четырех единицах. И четвертый — "венец" — на пятистах шестидесяти восьми. Почему именно такие цифры — бог его знает. Но становление каждого слоя сопровождалось совершенно независимым от мага процессом — он периодически начинал "сиять" и что самое паршивое — сам "счастливчик" наступления этого состояния никак не чувствовал! Мое очередное "сияние" пришлось на визит в Эль-Рияд.

Когда Санни сразу после Нового года мне все по порядку объяснил, первая мысль была о Незабудке — не с этим ли подозрительным явлением связаны колебания наших отношений?

— Нет. Это не на всех действует. На тех, кто уже сформировал о тебе мнение, почти не сработает: те, кто хорошо относятся, ну, может быть, настроение в твоем присутствии повысится, те, кто плохо — огорчатся лишний раз, на тебя глядя, у всех уже словно иммунитет, так что заскоки Незабудки — ее личное дело. К тому же встретились вы задолго до этого этапа. "Сияние" — это последний штрих, признак, что скоро все закончится. Потерпи, еще три-четыре раза и всё!

Терпел. Один раз нарвался на компанию, которая набивалась мне в друзья, затащила в бар и пыталась, спаивая, заверять в вечном уважении. В другой — заперся в техничке и стойко переносил повышенную заботу Мадлен. Третий как-то пережил без проблем.

А вот сейчас!!!

Гуляя по улицам незнакомого города, я не просто был красивым, не просто в дорогой одежде, я еще и словно медом с ног до головы был обмазан!

Стоит ли удивляться, что на мед слетались мухи.

Итог:

Пьяные поэты (пьяные-пьяные! — запах вина я ни с чем не перепутаю!) попытались затащить меня на свой поэтический диспут.

Мне пытались продать по дешевке сорок бочек розового масла.

Мне пытались подарить кувшин розового масла.

Меня пытались угостить чем-то подозрительным.

Со мной здоровались незнакомые люди, пытались вступить в беседу.

Меня заманивали в чужие меджлисы.

Мне трижды сватали каких-то дочерей и племянниц.

Меня приглашали послушать стихи в обществе "во-о-он той досточтимой госпожи" (из паланкина кокетливо свесился краешек черного покрывала, который тут же убрала рука, унизанная перстнями). Два раза!!! И я так и не понял, одна это была женщина, которая гонялась за нами, или разные!!!

Меня приглашали составить компанию "во-о-он тому уважаемому господину". (Без комментариев!)

И самое кошмарное — в нашей компании все говорили по-арабски, и только я понимал все эти предложения с пятого на десятое, поэтому постоянно терялся перед чужой настойчивостью и экспрессией. Санни, как мог, своей мрачной физиономией и аурой распугивал излишне поддающихся "сиянию" людей, но и он был не всесилен. А добравшись под вечер до гостиницы, он ржал до икоты, а с ним вместе хохотали наши прекрасные сопровождающие. И не заткнешь же!

— Луноликий... — Марина завалилась на Зину и хрюкала.

— С родинкой над губой! — вторила ей пассия мага.

— Стихи послушать!!! — гоготала Зайка своим басом.

— Брат! Ты попал! — сделал окончательный вывод Санни.

А когда все отсмеялись, с ехидцей дал совет:

— Пользуйся, пока можешь! — что вылилось в новый взрыв хохота.

"Сияние, это все — долбаное сияние!" — говорил себе я, когда мадам Фируза (саеда Фируза Хусейн Аль-Мухтарам!) попросила-приказала на привале, чтобы чай заваривал симпатичный мальчик.

"Сияние, это все — долбаное сияние!" — когда при звездах на необорудованной стоянке среди пустыни запертая в фургончике, охраняемом валькириями, заказчица пожелала послушать какой-нибудь рассказ в моем исполнении.

"Вот это сияние!" — когда шатаемый усталостью и эмоциями покидал ее фургончик перед восходом солнца. Ночью, получив недвусмысленное приглашение от доверенной служанки мадам, метеором пронеслась мысль: "Старушек у меня еще не было!" Тайком забираясь в фургончик (условно тайком — меня провожал взглядами весь лагерь!), собирался очень аккуратно отказаться от предложенной сомнительной чести. Но какая там старушка! Ухоженная женщина, чей возраст в темноте скорее угадывался, чем осознавался, подарила мне сказку в стиле "Тысячи и одной ночи"!

"Незабудка! Я явно с тобой не дорабатываю!"

Волшебство не повторилось — больше остановок в пустыне не планировалось, а в гостиницах прекрасная вдова соблюдала все положенные приличия. Влюблен ли я был? Нет, просто пьян от запретного. Чтобы отвлечь от ненормального для меня состояния, Санни стал наконец-то учить магии — настоящей магии. Лезвия, формируемые из песка, захватили мое воображение, вытеснив неясный образ недоступной женщины.

— Содержание, форма, вектор, посыл. Четыре действия. В каждое вливаешь силу из окружающего мира. В первые три — строго отмеренное количество, но мои показатели тебе не подойдут, могу только подсказать пропорцию. Форма — не все просто, без обжига не держится, а я, к сожалению, от красных лей отщипнуть не могу, сколько ни пытался, поэтому пользуюсь накопителем, зато все остальные цвета в той или иной мере мне доступны. Что доступно тебе, определить можешь только ты сам. Пробуй!

Сотня спрессованных и спеченных песчаных лезвий разлетелась веером от мага.

— А помедленнее? — что-то знакомое в действиях Санни забрезжило.

— Содержание! — из пронизывающих пространство цветных нитей свободно текущей энергии — пока еще неуверенный и неустойчивый навык особого взгляда появился с пятидесяти единиц резерва — по воле мага свернулась серая кракозябра, отвечающая за наполнение будущего оружия.

— Форма! — на первую фигулину накрутилась новая из смеси серого фона и ярко-красного луча перстня, а в материальном мире в нетерпении задрожали ряды острых дисков.

— Вектор! — тут, я думаю, пошла в ход собственная магия Санни, усложнившая и раньше не особо простую конструкцию.

— Посыл! — загогулина, наслоившаяся поверх трех предыдущих, определенно была похожа на "муви" — руну, отвечающую за движение вперед.