Троя на двоих

Несколько первых десятков, почти сотню идальго вынесли мощно — там амазонок сорок сосредоточили огонь. И выбирали в это отряд самых метких и просто рожденных для стрельбы, неважна скорость, меткость — важно аккуратно и уверенно в своих силах выполнить свою задачу. Чертовки задачу выполнили, и там сразу образовалась гора трупов из чистюль — самых знатных, самых богатых, самых почтенных — те, которые не глотают пыль из-под копыт чужих лошадей, они всегда возглавляют отряды, отмечают свое присутствие флагами и вымпелами с гербами своих родов. Все они там под Муристенисом этим и полегли за несколько мгновений. И Лешка еще хулиганил, забрался на горку, удобно пристроился и палил из винтовки, благо грохот уже начался от взрывов гранат и мин — рыцари метнулись и вбок и назад — вот самых ловких и отстреливал легат, проверяя в боевой обстановке качества ружья. Ухмылялся, убеждаясь, что пуля дура, но латы ещё дурней.

Дурацкое было ружье, ствол был даже не нарезной, а какой-то нарезно-скованный, полный самопал, но сталь была отличная, пиренейская и Лешка не боялся, что разорвет эту бандуру ненормальную у него в руках. Тяжеловатая была конструкция, хотя удобная, с этой задачей Ринат и Витя справились на отлично — примерную эргономику оператора и огнестрела они понимали, и не наворачивали приклады косорылые и огромадные, всякой глупостью украшательской не баловались. Но все равно, Лешке не понравилась конструкция, она не была настоящим огнестрелом, хоть и работала уже на патронах обычных, капсюльных — самоделка, опасная, продвинутая, но потешная несерьезная самоделка. Хотя, при проверке и пристрелке Николай из этой 'пушки' спокойно попадал в старый шлем наемника на расстоянии в триста метров. И Лешка был удивлен, по рассказам Костика все эти аркебузы и прочие пищали дальше ста метров более-менее точно не палили, там уже эффект всяких залповых стрельб начинался: шум, грохот, из ста пуль хоть одна попадет неудачнику противнику в ногу, считай калека, пули были немаленькие, рвали тела безобразно.

Так что Лешка лежал, постреливал, и скучал. Хотел даже подорваться и догонять Альфонсика Неуловимого.

С королем все вышло непонятно как и чего. Легаты рассмотрели несколько вариантов поведения главнокомандующего, но были уверены, по стандарту — рыцари при нападении сразу бросают коней в бросок вперед. Уходя из опасной зоны, там они группировались и намечали себе текущую военную задачу. Получалось, что Альфонсик и пара его оруженосцев выскочат, проедут метров сто и остановятся, дожидаясь остальных. Но остальных не будет! И там можно грубить! Была команда, с флагом Атлантиды, возглавляла её Леночка, которая провинилась и совсем нюх потеряла, с этим вредным Николашкой — вот и получила задание боевое, но скорее официально представительное. Ей доверили окружить, угрожать арбалетами — пристрелить оруженосцев, если король заартачиться и начнет дурить — предложить не плен, но приглашение на беседу к графине Апфии.

А вот не вышло по планам атлантов. Непонятно что было в голове Альфонса, но он учудил забавное — как рванул своего белоснежного красавца коня вскачь вперед, вдоль по Римской, по Сардинской-Кальяринской, и погнал, только его и видели. Елена в компании других наказанных сластолюбок даже растерялась — он ведь не трусишка был Альфонс, никогда за ним не водилось слабостей подобных. Так куда он от таких славных девочек убежал! Девушки даже без лошадок были в засаде. А зачем они — выдадут случайным ржанием, необученные они были, местные, разные, и, кстати, маленькие, невысокие, но милые коняшки. Конечно, далеко он не ускачет, но кто знает, чего ему там впереди в голову взбредет через пять километров. Ленка с подругами рванула к побоищу и успели выстрелить пару раз по тем идальго, которые не упали с коней, и прорвались вслед за королем. Не обращая никакого внимания на грохот разрывов мин и гранат, амазонки стали возиться с выбранными конями, и минут через пять только, когда уже все стихло и бой перенесся далеко назад, вслед убегающим арагонцам, они смогли организовать себе две пары абсолютно спокойных кобылок, которые не переживали за смену владельцев, и были готовы пробежаться немного по удобной дороге. Одну из лошадей хотела оседлать Апфия, но потом помотала отрицательно головой — в укромном месте и более знакомая, хоть и немного уставшая троянская кобылка стояла. И четыре амазонки отправились на поиски короля арагонского, спихнув на легата Алекса всю возню с трофеями, трупами и даже присмотр за погрузкой трофеев на атлантские суда.

Возиться в темноте никому не хотелось, поэтому легионеры и амазонки получили шанс показать свое мастерство в 'трофейке'. И показали, быстро и аккуратно обобрали трупы, раненных и оглушенных, всех подряд, кончали без разговоров, не приближаясь к ним — из арбалетов били, и в тех, что трупами казались тоже 'контрольные' палили. Много притвор встречалось, даже среди благородных идальго, совсем никакой чуткости к правилам благородной войны! Ранили тебя, упал с лошади, так подай голос, зови подмогу — нет! Были такие, которые притворялись мертвыми, таились в надежде нанести внезапный удар — болваны — война это вам не охота, не представление театральное, нечего из себя умника изображать. Все эти умники схлопотали от предусмотрительных девочек и мальчиков болтом куда попало, и специальным стилетом в глаз.

Хорошо быть легатом! У тебя есть подчиненные, даже если нет нормального легиона, а всего сотня воинов. У Лешки и сотни не было, семьдесят девять человек с ним прибыли на Сардинию, остальные уже завязли в Париже и Венеции — работали по контролю важных пунктов Европы. Но это не смущало, Костя сразу ему пояснил классические стандарты Рима, по которым выходило, что хоть 'центум' это сотня, но центурия это полсотни человек в легионе, пятьдесят девять, если быть точным. Декан — следит за десятком, центурион за пятью десятками, а есть еще примипил — возглавляет первые копья, командует самыми смелыми, теми, что принимают первый удар на себя, первыми в построении легиона встречают врагов — примипилы и командовали сдвоенными центуриями. У Лешки Николай был примипилом, и рулить легионерами мог вместо легата. Должность трибуна парни отвергли — трибуны это были начальники по конкретным сферам жизни легиона. Лагерь поставить — это дело солидное, основополагающее было в Риме — отдельный надежный специалист трибун был для этого. Картина маслом, только нашли место отдыха — первым делом собирали складную трибуну! На неё ставили бутылку вина, и толковый мастер начинал всеми распоряжаться: 'Лес для костров вон тот руби! Повара расстилай навесы, готовь ужин! Палатку легата там ставь! Улицы вон в те стороны расчищай! Работайте ишаки, лопаты вам в руки! Кончим воевать — пригодится умение с земелькой разбираться, все получат землю и рабов! А сейчас дружно роем канаву для сортира! Пожрать и погадить — первое дело для легионера!'

У Лешки не было ни трибуны складной, ни трибунов, были 'лейтенанты'. Отличное слово, оно всем нравилось, многозначительное и богато отражающее тонкости военной судьбы. Летёха обязан как на крыльях летать и все поспевать, и будет тогда всем хорошо. Лейтенант умеет и лить в уши командиров поток всякой ереси, удобной для сокрытия своих трудностей — командир должен быть в полной уверенности — все отлично! Рожи у лейтенантов бодрые, слова складные — все отлично, всех победим. 'Тенанты', 'Лейтенанты' 'Лейб-тенанты' — все они были заместители и порученцы — отличное и нужное звено руководящего состава. А Лешка сразу пошутил давно и юморно: 'Тенант это по-нашему — это сокращение умное, это 'теневой атлант', это агент, он в теньке, незаметный, но он атлант, всем покажет в свое время'.

Хорошо быть легатом, если у тебя примипилом пронырливый легионер — такой как Николашка, Зубриков улыбнулся другу и даже 'дал ему ружье подержать', сбагрил на мальчика тяжелую приблуду, и поскакал в сторону Трои. Как там король?

Глава 10. Галантерейщик и кардинал — это сила! А графиня и король — это...

Не зря Зубрикова заботило 'Как там король?'

А король был сяк, совсем и всё ему было не так. Оказавшись в одиночестве, он хотел, было вернуться, но взрывы и грохот пояснили ему простую вещь, о которой он знал прекрасно: атланты порохом взрывают его отряд — нечестно, мерзко, обидно, но они ведь варвары и вандалы, они из арбалетов из засады ударили! И что теперь? И карие глаза его блеснули огоньком расчетливости и находчивости — Трастамара поехал в сторону столицы! Не спеша, спокойным ровным бегом, сдерживая взбудораженного коня, совсем один — но король, черт возьми! И таким он и предстал первым постам амазонок, которые ничуть не смутились, не показали смущения и всякой глупой суеты не устраивали — едет себе король на красивейшем белом коне в Трою. Ну и пусть себе едет. А то, что это был не герцог какой захудалый, а именно король все видели — боевой шлем рода Трастамара украшала корона, отлично выполненная работа была и сурова и изящна — корона воина — очень достойно смотрелся Альфонс, невозмутимо скакавший в столицу его бывших земель. А то, что они — бывшие он уже понял. Король остановил бег коня, когда увидел Трою.

Момент был хороший, дорога чуть вильнула, и внезапно он увидел немного знакомые холмы и взгорья, на вершине которых белел стенами замок. И Альфонс улыбнулся — чудеса, да и только. Амазонки — дряни, а не воины, понятна их сила — спрятались по кустам и стреляют из арбалетов метко. И порох им атланты особый дали, дыма почти нет, грохот страшный, и железа эти сволочи не жалеют для своих снарядов — жестокое оружие, нельзя так воевать, неблагородно так воевать, но амазонки такими и были — легендарные лучницы и всадницы — наскочили, постреляли, ускакали — не воины, мерзавки и пакостницы. Знал бы Альфонс, как с ним был согласен в этом обвинении легат Алекс, которые вечно поругивал 'пакостниц и мерзавок, которым всё хиханьки да хаханьки'.

Но замок внушал. Уже своим окружением — внушал почтение и понимание, ни о какой быстрой осаде речи и быть не может. Это реально — Троя! Лет десять надо осаждать такую цитадель, разбив лагеря войск на несколько сотен шагов вдали от этой крепости, к которой не подкрадешься незаметно, не укроешься на земле — только за своими укреплениями и щитами. Надо флот подогнать и бить корабли атлантов, которые вознамерятся подвозить припасы осажденным — и все они сдохнут от голода!

И Альфонс не спеша, ехал, планировал тонкости осады, и ему хотелось! Взять этот замок, который амазонки почему-то назвали именем древним, довольно известным — это было делом славным, это было бы красиво и достойно. И это стоило казны огромной. И это надо обдумать. Вот только встретится он с легатом атлантов — у них порядки римские, понятные и простые. Но сами они никуда не понятные.

В Трою его не пустили. Звонкий девичий голосок весело и с достоинством предложил королю обождать скорого прибытия графини, воду коню и кубок вина — королю. Альфонс отказался и не успел рассердиться — Апфия поспешала, и Лешка не зевал. Но первой короля встретила фурия Эллады — доспехи в крови, плащ в крови, лицо уже не скрывает маска — а Апфия маску боевую носила только в целях защиты от стрел и прочих ударов. Вот это она давно решила: 'Я скромная, не важная, нечего лица прятать, кому я нужна!' И Альфонс сразу понял — вот она, главная, графиня Лезбоза Апфия, имя её уже знали в Европе, недоброй славы была она женщина. Но и род её — Гизольфи, владетели Лесбоса, был родом недоброй судьбы, особенно сейчас, когда турки сумели наложить свои лапы и власть на извечные земли христиан.

Амазонка с легкой улыбкой чуть склонила голову. Но при этом глаза её продолжали внимательно смотреть в карие глаза Альфонса, которого она приветствовала коротко: 'Ваше величество'. 'Ваше сиятельство', — с улыбкой ответил король арагонский. 'Я думаю, мы пройдем в Трою и там побеседуем, и поужинаем. У нас выдался тяжелый день. Что поделать, война', — чуть прищурилась легат амазонок. И именно в этот момент Альфонс понял — она его не уважает! Он встречал подобные взгляды — оценивающие и уже вынесшие строгое мнение о его персоне. Это были встречи с королями, королевами, его жена Мария, королева Джованна — точно, обе эти женщины могли улыбаться, уважать его, но иногда могли честно дать понять ему: 'Не всегда он достоин уважения!' Альфонс не был безгрешен — прекрасно это понимал, иногда он совершал ошибки и иногда он грешил сильно. Апфия Лезбоза Сарда — а теперь он понял, что вернуть Сардинию будет ой как не просто — его не уважала совсем. Сейчас, на своей земле, доказав страшной силой свою власть и право на власть, он для неё был королем, который проиграл свою страну. У которого она со своим войском, с этими неблагородными, коварными амазонками — Евино проклятое племя — сегодня отобрала Сардинию. Альфонс сглотнул, но только крепче сжал губы и кивнул — слова были излишни, теперь ему надо было очень хорошо и внимательно следить за этой графиней, и согласовать условия выкупа, теперь ему надо было думать о своем спасении. И только потом о мести.

Его честь пощадили — не было никаких мешков на голову, но и поздно уже было, часы на башне дворца пробили восемь часов пополудни, солнце уже касалось вод моря далеко на западе, вечерние сумерки опускались на Трою.

Они спешились, словно бы графиня позволяла королю увидеть больше, больше времени провести на улицах Трои — но цитадель была маленькая, и толком ничего Альфонс рассмотреть не успел, он и так неплохо знал старый город — там и знать было почти нечего — дворец, собор и три башни достойные внимания. С высоты цитадели он взглянул в одну сторону и с ужасом понял — нет старинного величавого замка, нет великого мощного трехбашенного хранителя западной части столицы — нет замка Сан-Микеле. И король еще более убедился в том, что амазонки ненормальные. Прием состоялся во дворце королей Сардинии — здание было уже сильно перепланировано, очистили его работницы и работники от всяких глупостей. Они не успели толком покушать, только присели и завели разговор о погоде: оба выразили согласие, что воды залива чудесны своим особенным оттенком, что ветра на острове совершенно неприличные, что поездки верхом по окрестностям могут подарить немало приятных мгновений...

Легат Алекс вошел в залу без предупреждения. Немного злой на подругу — он там паши как подчиненный, а она тут с королем вино пьет и мясо кушает! Сидят, улыбаются, сыр жуют — совершенно никакого уважения к сенатору Атлантиды. Ничего, он им сейчас покажет!

И легат Атлантиды повел себя как сенатор Атлантиды и показал королю арагонскому кто в доме хозяин. Со всем уважением к хозяйке.

'Графиня, оставь меня наедине с королем, на несколько минут, я позову тебя, когда мы кончим одно небольшое предварительное дело', — тихо произнесла фигура в черных доспехах и с серебряной маской на лице. Альфонс уже успел заметить маски, которые закрывали лица амазонок, но это было в разгаре схватки, все мельком, графиня встретила его с открытым лицом, её охранницы тоже не скрывали лица. Про маски атлантов он знал, но только теперь увидел, и ему сделалось противно оттого, что он обязан говорить с этим, в маске.