Генерал-Адмирал.Наследники. (файл целиком, пополняемый)

* * *

Спокойно и размеренно ревут моторы тяжелого десантного планера. Наверное, пытаются внушить уверенность своим пассажирам. Славян поежился. Черта с два они внушат! За иллюминатором тьма, а этим пассажирам скоро выходить. Ибо билеты их только на взлет. Посадочку пожалуйте сами. Впереди ночная выброска, вражеская территория и бой. Какое уж тот спокойствие! Тоска и маята одна. Скорей бы уж. Может еще раз проверить снарягу? Да чего там, уже на три раза все перебрал. Всё на своих местах. И чего мандражируешь-то, рысятина? Не впервой же ночью прыгать? И бой уже далеко не первый. А всё равно — поскорей бы уже. Когда откроется дверь, выпускающий привычно глянет вниз (хотя что-там ночью смотреть-то?), все разом встанут, поправляя лямки и оружие, тогда страх исчезнет, мозг заработает быстро и четко. Один за другим братья пойдут к порогу, исчезая за ним. Вышагнет и он. Рванет на встречу холодная темнота и дай Бог, чтоб темнотой она и оставалась. И не расцвела трассирующими пунктирами, а укрыла в себе их отделение и мягко опустила бы на землю. А там — там уже будет другой разговор. Короткий. А пока сидим, ждем. Всякую фигню в голове перебираем. Вспомнился прыжок первый. Еще в сакмагонах. Адреналиновый шторм, рывок парашюта и чистое, неподдельное счастье — жив! Я жив, слышите! Нда... Сейчас уже буднично как-то. Прыгнул, упал, побежал выполнять задачу. Отряд "Злые Рыси" тренируется много. Просто до изжоги. Так что боевая подготовка уже давно превратилась в рутину. Не то что поначалу, когда он пришел в отряд еще совсем молодым сосунком. Тогда он казался себе вполне готовым. И в сакмагонах он был командиром звена, которое выигрывало многие соревнования, и личных заслуг хватало — начиная от значка "Брусиловский Стрелок", заканчивая рукопашкой. Да и потомственное дворянство в его глазах что-то значило. Но когда попробовал пройти конкурс в отряд, оказалось что не так уж он и крут, как думал о себе. А когда всё-таки взяли, вот тут-то и началась такая суровая потогонка, что он выбивался из сил уже к обеду, а как доживал до вечера — вообще непонятно. Наверное, на одном упрямстве. За полгода выбыло семьдесят процентов новиков. Тоже людей не слабых, между прочим. Но потом ничего, втянулся. А сейчас уже дорос до комода. И что самое главное — ему нравилось! Только вот скорее бы... О, движки заглушили — сейчас довернем на цель и будем тихо-тихо шелестеть в ночи. И правильно, нечего людей посторонними звуками будить. Десантный мотопланер Т-11 способен после предварительного подъема скользить до 20 километров. Никто его не увидит, не услышит и не узнает, где он выбросит своих временных пассажиров. Мы тихие и скромные, нам спецэффекты ни к чему. Была б наша воля, мы б вообще не стреляли, а брали в ножи. Но, к сожалению не всегда это получается, потому мы обвешаны оружием, что твоя рождественская ёлка. Даже пару небольших орудий, правда в сложенном виде, наличествует. Лежат себе в проходе, с собственной парашютной системой. Отдельно — боезапас. Небольшой, конечно, на пять минут боя, ну так и это уже неплохо. Особенно для сегодняшней задачи. Да и вообще нечего рассусоливать ,медленная рысь — это дохлая кошка. Рывком, злым налетом, давя противника прежде чем он очухается — это по нашему. И пушки для того же — ударить, подавить всякое желание сопротивляться, пусть враг думает, что против него большая сила. Ну, вот и сигнал. Пора. Наконец-то! Земля встретила нас тишиной. Ну и слава Богу. Хотя это может оказаться и дурным признаком. Вдруг летуны промахнулись и высадили не туда? А то были прецеденты. Однажды выбросили группу разведчиков аж в собственном тылу, и те до утра отстреливались от противодесантной команды своих же. Хорошо хоть, убитых не было, только раненые. Так, теперь приготовиться — скоро приземление. Что ночью плохо, это то, что не видишь куда падаешь — в овражек ли, на валежник ли какой-нибудь. Поломаться — раз плюнуть. Удар! Че-то жестко в этот раз, но вроде ничего, ровно упал. Так, теперь собрать свое отделение, и соединиться со взводом. Ладно, звезды слегка проглядывают сквозь облака, хоть какое-то освещение. Черт, где Шмелев?! Не дай бог потерялся, урою скотину. Приходится шипеть кошкой на всё поле — "шмелее-в, шмелее-ев". Не помогает, боец потерян. Значит, днем отрядить поисковую группу, может он где-то поломанный затихарился. Если конечно, к тому времени будет кого посылать. Ну ладно, пора уже выдвигаться в сторону взвода. Разыскать его на черном поле темной ночью — та еще задача, но всёж попроще чем одиночного бойца. Так что через двадцать минут уже вливаемся в родное подразделение, а еще через полчаса собирается вся рота. Пока, тьфу-тьфу-тьфу без сучка и задоринки, то есть без окрика и выстрела. В роте отыскался и Шмелев, прибился к другому взводу. Ну, теперь начнется... Во мраке ночи почти бесшумно, волной двигались два десантно-штурмовых батальона, сжимая полукольцо вокруг своей цели — маленького поселка Вальдепеньяс. Который служил узлом обороны республиканцев и уже вторую неделю никак не желал сдаваться. Поэтому десантированные ДШБ должны были нанести внезапный удар в тыл, а когда противник начнет судорожно перебрасывать силы, с фронта ударят уже основная группировка. Да, таков вот простенький план, а как он выполнится, и сколько нас останется — будем посмотреть. Уже то, что мы без проблем высадились и собрались — большая удача, которая говорит скорее о безалаберности противника, чем о нашей неуловимости. Вообще испанцы — великие раздолбаи, как будто в войнушку играют. Могут перерыв на обед устроить, причем обе стороны. Или на патрулирование забить. Вобщем, нам покуда везет. Вон уже и окраины поселка показались. Света нигде нет — то ли спят, то ли светомаскировку соблюдают. Не, дрыхнут, ну какая маскировка — где испанцы и где порядок? Вот уже и пластуны поползли — снимать возможных часовых. По плану, всё, по пла... Тах! Тишину разрывает одиночный выстрел! Черт! Видать не смогли убрать часового сразу. Ну, теперь бегом, теперь скорость — наше всё. Справа и слева летят бесшумные тени бойцов его отделения. Никто не стреляет — обучены. Есть шанс, что одиночный выстрел не поднимет большой тревоги и пока противник будет сонно разбираться, что же там случилось (может это часовой винтовку обронил), мы уже будем в его расположении. Вот уже немного осталось до крайних домов... И тут начинается! Взмывает осветительная ракета. Наверное, врагу представляется страшное зрелище — несущиеся на него во весь опор черные фигуры. Много. Волной. Растерянность длится несколько секунд и успеваю залечь за ближайшим домом, когда поднимается беспорядочная пальба. Наши пока молчат — так страшнее. Сейчас добегут крайние и вновь рванем вперед, сметая всё на своем пути. Злые мы, злые Рыси. Бойтесь нас! Рявкают наши пушчонки и мы кидаемся на ошеломленного противника. Да, ужасная у них выдалась ночка. Сплошные огорчения. Хотя впрочем утро будет для них не лучше. Уже начинает сереть, а значит, через час с фронта ударит механизированная бригада и краснозадым придется совсем несладко. К полудню всё кончено. В моем отделении слава Богу, без потерь. Двое легкоранненых. А вот взвод потрепало. Идем к пункту временной дислокации, которым нам назначена местная школа. Поселок сильно пострадал, дымятся развалины, а кое-где еще вовсю горит. Утром, с восходом солнца, авиация совершила массированный налет на упорно сопротивляющихся республиканцев, окончательно сломив их. Заодно раскатав многие дома по кирпичикам. Сурово конечно. Хорошо хоть жители уже неделю как выведены. Запах горелого жилья преследует нас на этой несчастной войне. Черт возьми, не могли краснозадые окапываться в поле, а? Вон идет их колонна, пленные, понуренные. Этим — на юг. На север идет колонна бронеходов, у них впереди еще много славных дел. Связисты деловито разворачивают своё имущество прямо на площади. — Славян! Славян! Печников! — кто-то меня зовет. Оборачиваюсь — ба, да это ж бронемастер Лазарев, из третьего бронеходного! Вот значит, кто давил с фронта. — Здорово рысятина! — Привет бронеползающим! Сидим, курим, вспоминаем перипетии сегодняшней ночи. Лазарев рассказывает как перед его бронеходом зайцами бежали человек десять перепуганных республиканцев, в одних подштанниках. Так смеялся, что даже стрелять забыл. — Это Вы их так подняли среди ночи, что они в чем были оборону занимали. А тут мы в гости пожаловали. Бронеходщики потеряли две машины, один экипаж успел выскочить, а второй... Помолчали. Вот вроде и удачно бой закончился, и солнышко светит и жизнь хороша, а не для всех. Потому и не радует уже белый день, только горечь табака и тяжелая мысль — "скорее б добить этих красных, тогда и войне конец."

* * *

Красивый белый пароход "Князь Мышкин" уже третий день рассекал воды Средиземного моря. Шли быстро, погода благоприятствовала. Весна в регионе выдалась теплой, так что Константин щеголял в белых брюках, модном кремовом пиджачке и естественно в белой шляпе. Под стать пароходу. Этакий хлыщ, праздно прожигающий наследство. Ну и правильно, чем меньше внимания к себе привлекаешь, тем лучше. Визит то у нас неофициальный. Как у Кости так и у парохода. Официально-то судно везет дорожную технику, специалистов — для восстановления порушенного хозяйства Испании. Ну и некоторое количество попутных пассажиров — подработать в нынешние времена не откажется ни одна компания. А неофициально — транспорт снабжения Логистического Корпуса за номером 87 занимался переброской пехотной роты со всем снаряжением и боеприпасом. Мы конечно уже с прошлого года помогаем франкистам почти в открытую, но всё же береженого Бог бережет. Вона, от снабжения дирижаблями отказаться пришлось — как раз потому, что один из них был обстрелян "неизвестным самолетом". А дирижабли штука уязвимая. Пароход конечно тоже не бессмертный, но выпустить "неизвестную торпеду", тем более по мирному судну, всё-таки сложнее. Константина отправил в Испанию с инспекцией его непосредственный шеф — Наследник престола Алексей. Проверить, как распределяется помощь, что у испанцев с военпромом, что еще можно сделать. Когда в конце прошлого, 1936 года из России широкой рекой потекла техника, специалисты и добровольцы, дела у генерала Франко стали постепенно выправляться. Сначала удалось остановить кажущийся уже неизбежным развал фронта, затем начать отбивать атаки республиканцев, а весной и вовсе перейти в широкомасштабной наступление. Что внушало некий осторожный оптимизм. С поставками особых проблем не было — технику отправляли устаревшую, ту что всё равно менять надо будет. Ну, это для России она стара, для Испании вполне себе ничего. В добровольцах тоже недостатка не было — комплектовать добровольческие бригады удавалось в основном сильным составом — прошедшими парашютные, альпинистские, морские кружки ребятами. Сформированные бригады отправлялись в тренировочные лагеря, где их гоняли так, что по выходу они оказывались на две головы выше собранных где попало отрядов республиканцев. Ну, так старая истина — "пот сберегает кровь". А с учетом насыщенности вооружениями вообще можно было надеяться на минимизацию невосполнимых потерь. На это же работали и полевые госпитали укомплектованные по последнему слову медицинской науки. А персоналом — в полтора раза выше нормы. Причем медики довольно часто обновлялись — необходимо было дать максимальному их числу получить реальную практику. В обратную сторону, из Испании шел не меньший поток — беженцы. Их старались расселять по всей стране, помогали укорениться и влиться в новое общество. Отдельное внимание было уделено профессионалам и интеллектуальной элите — их вытаскивали индивидуально, случалось даже под огнем. Ибо люди — это главная ценность и спасать во время пожара необходимо именно их. Чего бы это не стоило. И не просто перевезти и бросить человека, а поставить крепко на землю, отряхнуть от дорожной пыли, да и в дальнейшем принимать участие в его судьбе. Поэтому служащие переселенческих контор, на коих возложили эту задачу, мотались по стране, обихаживая беженцев. Впрочем, зарабатывая на этом свой рубль. Такая оплата по результату вызвала конкуренцию между конторами, что привело в итоге к более комфортному размещению и расселению вновь прибывших. Хотя все равно обходилось дороже, чем привычные палаточные лагеря по принципу "кто выжил — молодец". Так как беженцы прибывали в основном с некоторым набором материальных ценностей, которые они были готовы потратить на новом месте, это вызвало некоторое оживление экономики портовых городов. С более обеспеченными, а то и просто богатыми испанцами работали совсем индивидуально и обходительно. Не взирая на политические вкусы. Вплоть до того, что помогли вывезти частную картинную галерею одному известному меценату, ярому антифранкисту и построить для неё здание в Феодосии. Так что уютную гавань для бегущего испанского капитала обеспечить удалось, и 80% его осело именно в России, несмотря на то, что многие страны пытались организовать тоже самое.

* * *

Человек, сидящий напротив Константина, вызывал в нем смешанные чувства. Несомненно умный, волевой, честный. Аристократ. Подтянуто-спортивный несмотря на свои пятьдесят три. Взгляд открытый, прямой. С таким приятно иметь дело. Но патриот. Беда в том, что патриот своей страны. А совпадут ли интересы его страны с интересами России — еще большой вопрос. Уже несколько лет Германию обхаживали со всех сторон. Русские, имеющие там многочисленные экономические связи, тянули к себе в союз. Англичане, желая противопоставить хоть кого-нибудь быстро крепнущей Российской Империи, обещали золотые горы и чуть ли не возвращение колоний. Французы и итальянцы всячески помогали немецким левакам в надежде затянуть в Коминтерн. Казалось бы — прекрасные условия, чтобы поторговаться и выйти в хороший плюс. Однако для Германии любой выбор был хуже горькой баварской редьки. Если пойти с Россией — значит навсегда стать младшим партнером. Слишком велика разница в экономике, слишком глубоко проникла русская промышленность в германскую. Пойти с Англией — в случае конфликта почти вся тяжесть войны ляжет на немцев. А что такое воевать против русских, они хорошо распробовали во время предыдущей войны, в польскую операцию. Формально успешная, она далась такой кровью, что дальнейшие активные действия на восточном фронте стали просто невозможными. Так что в случае нового конфликта, даже с англичанами (и, в перспективе, американцами) за спиной, итог его стал бы плачевным для Германии. Ведь послевоенный мир должен быть лучше довоенного, а при таком раскладе обессиленная страна моментально превратится в послушную марионетку настоящих победителей. Так что, к 1937 году, ситуация для немцев окончательно перешла в цугцванг. И не делать ничего нельзя и делать — плохо. И они поставили на один-единственный шанс — выторговать себе такие невероятные уступки, чтобы по итогам любых перипетий выйти хотя бы в слабенький, едва поддерживаемый, паритет. Вернуть колонии, получить добро на Австрию, Венгрию, Данию и Чехию в сферу влияния, снять Версаль, и деньги, много денег. Военные технологии, желательно с парочкой заводов. Вернуть Эльзас и Лотарингию. Именно с этими фантастическими запросами германские эмиссары оккупировали Лондон, Петербург и Вашингтон, осаждая всех сколь-нибудь высоких чинов, могущих повлиять на решение. И вот теперь перед Константином сидел Клаус фон Лютвиц, и пытался, как мелкий лавочник, раздуть значение своего товара и приуменьшить значение оплаты. Что ему самому было явно противно. Не по его аристократической душе было так унижаться. Но кому тогда это делать, если толковых людей раз-два и обчелся? Те же русские, после войны, из разоренной Германии, заманили к себе не менее двухсот тысяч немецких переселенцев, большинство из которых было специалистами. Вот теперь и аукаются эти кадровые дыры, когда функцию дипломатов приходится исполнять генералам. 'Что ж, нашим легче' — подумал Костя — Всё же не с профи бодаться. Аристократа легче подцепить.' — Для начала, господин фон Лютвиц, разрешите предложить Вам экскурсию. Очень продолжительную, но весьма познавательную. — Слушаю Вас внимательно, господин Краев. Дело в том, что около месяца назад, было решено заманивать немцев не только пряником, но и возможным кнутом. А для этого приходилось немного приоткрыть завесу над военно-промышленым комплексом. Показать то, с чем, не дай бог, придется столкнуться в случае конфликта. Были определены заводы, образцы техники которые можно раскрыть без особого ущерба. Запланированы пара показательных учений. В общем, произвести впечатление. А значит, предстоит немцу проехаться по Необъятной, посмотреть.