Смерть зверя с тонкой кожей

Шеппард. Вот значит какой сукин сын дышал тогда под ухом у Джоан. Да, он помнил и Шеппарда, и его методы.

Эбботт посмотрел на часы:

— Пройдусь.

Ей хотелось возразить, предостречь, переубедить — но как?

— Тебе понадобится машина?

Она показала на маленький Фиат-500 под окном.

— Флоренс.

— Флоренс?

— Да. Машинка довольно старомодная, но и хозяйка не лучше. Фиат-Флоренс.

— Спасибо, думаю машина не понадобится.

— Ты надолго?

— Не думаю. Час наверное.

— Пожалуйста, Ричард, будь осторожен.

Когда он вышел, Элис села и уставилась на телефонный аппарат. У неё был огромный соблазн позвонить Фрэнку Смиту и рассказать всё. Это определённо спасло бы жизнь Нджале а, вероятно, (что куда важнее) и Ричарду.

Несмотря на субботу и раннее утро, движение на Парк-лейн было уже оживлённым. Эбботт остановился рядом с отелем Нджалы , закурил. Его взляд сканнировал вход и — через стеклянные двери — фойе.

Снаружи: молодой человек с неприметным лицом — высокий, широкоплечий, в тёмно-синем костюме. Беседует с толстым швейцаром в форме. В нескольких ярдах от них — ещё один молодой человек, похожий на первого, как близнец — разве что лицо другое и костюм серый. Спецотдел. Отличаются реакцией и точностью стрельбы при скоротечных огневых контактах (Ему вспомнились слова инструктора: "Просто наводи и стреляй. Ты ведь не ошибаешься, когда наводишь указательный палец? Так представь, что ствол — это твой палец").

Фойе. Ещё двое близнецов, сидят тихо и незаметно в чёрных кожанных креслах, сканнируя каждого входящего.

Потом из отеля вышли. Девушка. Шатает девушку. Пьяная. (В девять утра? Ага, в девять).

Девушка заметила толстого швейцара:

— Друг, вызови такси.

Акцент был безошибочно кокни. Обращение — достаточно вежливым. Но присутствие людей из Спецотдела похоже резко повысило самооценку швейцара. Кроме того, девочкам такого сорта подобает выходить с заднего входа.

— Сама вызовешь, — отрезал он, — Я с другом разговариваю.

Её голос взлетел на целую октаву:

— Не говори со мной так, ты, пидор жирный, я тебе задницу на голову натяну!

Она замахнулась сумочкой. Боец Спецотдела — похоже очень юный и очень смущённый быстро встал между ними и удержал её за руку.

— Теперь будь умницей и иди домой.

— Отвали!

Она рванулась, пытаясь вырваться и увидела Эбботта.

— Джордж, — завопила она, — Джордж!

Это была Дорис, чёртова Дорис. Разумеется. И уже под градусом.

Секунду он пребывал в нерешительности. Притвориться, что не заметил? Ещё подозрительнее. Боец уже смотрит сюда. Описание Эбботта у него точно есть, вблизи он вполне может опознать его.

Эбботт расстегнул пиджак, облегчая доступ к "Магнуму", и, широко улыбаясь, двинулся к ним. В конце концов, безоружный полисмен — одно дело, стрелок из Спецотдела — совсем другое. Дёрнется за оружием — будет трупом.

— Привет, Дорис, любовь моя, что за шум у тебя тут?

— Эти козлы, думают, что могут...

— Забрал бы ты её отсюда, парень, — посоветовал боец, — пока мы сами не забрали.

Он смотрел на Эбботта, но, похоже не видел — и из-за смущения, и потому как буйствующая пьяная шлюха совсем не была тем контекстом, с которым ассоциировался Эбботт.

— Забрали? Меня? — завелась Дорис, — Да кто эти чёртовы козлы, чтобы забирать меня? Я вам не пятишиллинговая потаскуха, я имею дело с самыми крутыми шишками, какие только тут есть, — она махнула в сторону отеля.

— Я тебя забирать не собирался, моя прекрасная шлюха, — сказал Эбботт, — пошли отсюда.

Дорис это почему-то развеселило, она захихикала. Эбботт взял её под руку и повёл. Стоило некоторого усилия повернуться спиной к спецотделовскому стрелку. Он шёл, как по лезвию, каждую секунду ожидая оклика: "Минутку, сэр" и наведённого пистолета. Высвободил правую руку, но чувствовал себя всё равно что голым. Но ничего не случилось. Эбботт перевёл дыхание.

Дорис икнула, пошатнулась и вцепилась ему в левую руку. Он поморщился.

— Ты-это-чего?

Он рассказал про Хаки Мак-Таклей.

— Говорила я тебе? Где драка, там и Хаки Мак-Мать-их-растакли.

— Похоже, они драку нутром чуют.

— Угадал. Чуют. Как мухи — дерьмо. Чинарик будет?

Он дал ей сигарету, она попыталась зажечь её — тряслись руки. Он зажёг её сам.

— Дорис, как ты ухитрилась набраться в таком часу утра?

— Я? Не набиралась я, вымоталась, как собака. Ни минуты не спала. Наш чёрный приятель останавливается только, чтобы подкормиться. Ну да, выпила капельку. Ага, шампанское с утра. Он меня значит спрашивает, чего мне хочется, а я говорю, что всегда хотела шампанского с утра. Ну он хлопает вот так в ладоши и говорит этой второй маккаке, Артуру — шампанского для Эрминтрюды. Он меня всегда называет Эрминтрюдой.

Она зевнула, едва не вывихнув челюсть.

— Как насчёт кофе?

— Мо-о-о-ет, поможет проснуться.

Он привёл её в кафе. Чашки со второй она почти перестала зевать.

Он расспросил её о мерах безопасности в отеле, но не узнал ничего, о чём бы не знал или не догадывался.

Устало (уже порядком вымотался) поинтересовался, что Нджала в ней нашёл. Разве что круглосуточную доступность? Или воспоминание о свалках, откуда произошёл сам? Французы называют это nostalgie de la boue.

Он ошибался. С Дорис ему всё-таки очень повезло.

— Любит он меня, старый ты пошляк.

— Любит?

— Ага. А знаешь, что нравится ему больше всего?

— Умные разговоры.

— Ему нравлюсь я сама. Говорит, у меня натура авантюрная и лёгкая на подъём.

— Не сомневаюсь. Легче пёрышка.

Эбботт терял интерес на глазах. Решив, что он ей не верит, Дорис сказала:

— Думаешь я всё выдумываю? Смотри, он меня даже с собой за город пригласил. Завтра вечером.

Кофе Эбботта остановился на полпути. Очень осторожно он поставил чашку на стол.

— С собой за город?

— Ага. И, представляешь, я туда полечу. На вертолёте, вот.

— Куда?

— Без понятия. Всё шито-крыто. Что-то там с безопасностью, такая он важная шишка.

На такое он даже не надеялся. Ну не мог Нджала быть настолько глуп или беспечен. Как бы то ни было, это уже информация. Теперь он в курсе ожидающихся передвижений Нджалы. И может расчитывать на большее. Намного большее.

— Слушай, — сказал он, — это может быть просто великолепно. Историю о том, как вы провели вместе ночь в его загородном особняке можно продать и на континент, и в Штаты, и куда угодно. Это будет бомба.

— Каких размеров?

— По минимуму, гарантированному минимуму, штук пять.

— Гос-споди, — выдохнула она, мгновенно протрезвев и проснувшись, — Пять штук... О, господи!

— Но понадобится много подробностей: как выглядит дом, сколько там слуг и охранников, меры безопасности и так далее.

Он сделал паузу, чтобы дать ей переварить услышанное.

— Любые детали.

— За пять штук, парниша, — отчеканила Дорис, — ты получишь все детали, какие сможешь представить. Даже длину его большого чёрного друга. В сантиметрах — специально для Общего Рынка.

От её хохота задрожали кофейные чашки.

Выйдя из джунглей (последние два дня были кромешным кошмаром) — он почувствовал себя слабым и разбитым. Всё, чего хотелось — лечь, как раненому зверю, где-нибудь в кустах и умереть.

Как добрался до побережья — память не сохранила. Просто как-то ночью обнаружил себя на дороге, прорубленной в мангровом лесу. Нужно было двигаться на север, туда, где порт. Его огни он видел с холма в коротких африканских сумерках. А может, это тоже был мираж.

Дорога была асфальтированной, но запущённой и в колдобинах, идти по ней в темноте было нелегко. Время от времени, сверкая фарами, проносилась машина или армейский джип, и он прятался в кустах или в кювете.

Он ориентировался по Полярной звезде и двигался так быстро, как мог. Но самому ему движение казалось нестерпимо медленным, как будто он продирался сквозь вату. Застывшая дорога и лунный свет — так иногда бывает во сне. Потом дорога перепрыгнула мелкую речушку, какие-то болота и он увидел отражение луны в покрытых разводами водах гавани.

Место казалось пустым и безжизненным. Под ноги ложились длинные тени пришвартованных кораблей. Потом на палубе над ним кто-то тихо запел. Скорее всего это был сигнал — из темноты возникли два чёрных амбала. В руке у одного блестнул нож, что в общем-то роли не играло — его пистолет уже смотрел на них.

— Валите, придурки, — местное наречие похоже удивило двоих больше, чем оружие.

Он двинулся навстречу огням города. Город Нджалы. Город располагался выше, чем порт, а на северной окраине вдобавок поднимался небольшим плато. Плато занимал президентский дворец, обдуваемый прохладным бризом . Когда-то тут находилась резиденция британского губернатора. После провозглашения независимости новый президент перестроил его в более роскошном стиле. Второй раз дворец перестроили при Нджале, в ходе короткого и кровавого переворота уничтожившем нового президента вместе с его семьёй, друзьями и сторонниками. Нджала превратил дворец в крепость, днём и ночью охраняемую отборными войсками.

Присутствие его было неотвратимым и вездесущим. Площадь Нджалы, плац Нджалы, улица Нджалы, статуи и портреты Нджалы на каждом шагу. Даже майки — и те с Нджалой.

И город Кироте. Бидонвиль на некотором расстоянии отсюда. Там жили политические ссыльные — из тех, кто не тянул на заключение или расстрел. Пока не становились достаточно известными для первого или второго.

Эбботт искал сестру Кироте. Работала она проституткой и обитала где-то на окраине бидонвиля.

14.

Шеппард и две смены из Спецотдела просидели на квартире Эбботта всю ночь.

К четырём утра Шеппард не выдержал и завалился на пару часов на диване в гостинной. Снилось ему лишённое тела лицо Фрэнка Смита, издевательски хохочущее над ним. Потом оно сменилось лицом Эбботта. Шеппард пытался ударить его, но руки были ватные и бессильные. Проснулся он в холодном поту.

Кто-то принёс кофе. Но от отвратительного привкуса во рту не помогало ничего.

— Он не придёт, — сказал наконец Шеппард, — Сукин сын не придёт.

Он оставил на квартире одного бойца и поехал к себе в Верхний Тутинг. Жил он в доме викторианской эпохи с окнами, выходящими на кладбище. Попытался заснуть, но переутомился настолько, что мог лишь лежать, уперевшись взглядом в потолок. Мерзкий привкус не проходил. К девяти за ним заехала машина и отвезла в Холленд-парк на совещание с Контролером и Фрэнком Смитом.

Он доложил о неудаче с Эбботтом и прокрутил запись ночного разговора с Джоан.

— Не понимаю. Она говорит, что всё о'кэй, он отвечает, что уже идёт. Вы же слышали. Чёрт побери, он же ясно сказал это.

— И вы ждали всю ночь? — спросил Контролер.

— Всю проклятую ночь, — он заметил улыбку Смита, — Что тут смешного, чёрт побери?

Он был вымотан и разражён, глаза опухли и слипались. Поесть он тоже забыл и от голода теперь сводило желудок. И вдобавок этот привкус.

Смит наоборот выглядел бодрым и отдохнувшим — как полагается человеку, у которого есть хорошая женщина, хороший сон и хороший завтрак. Мир немедленно кажется приятным и достойным местом, а самый закоренелый пессимизм берёт отгул.

— Улыбаюсь, потому что счастлив.

Растерянность Шеппарда несомненно добавляла ещё пару градусов к его хорошему настроению. Итак, первая бессонная ночь. И, голову на отруб, не последняя. Так этому борову и надо.

— Так почему он не появился?

— Возможно, — предположил Контролер, — с ним что-то случилось. В аварию попал, например.

— Был бы счастлив, — хмыкнул Шеппард.

— Обзвонить больницы?

— Нет, — вмешался Смит, — не стоит. У меня кажется есть объяснение. Пришло в голову ещё ночью, когда слушал запись.

— И какое же? — нехотя спросил Шеппард.

Смит рассказал о коде SOE, наслаждаясь синюшной багровостью, поднимающейся из-за воротника Шеппарда и разливающейся по всему лицу. Вены на лбу набухли, желваки ходили ходуном, глаза стали совсем мутными — даже и не разобрать, где зрачок, а где радужка.

— Почему вы не сказали мне тогда? — прохрипел Шеппард так, будто на горло ему уже накинули удавку.

Смит улыбнулся своей самой добродушной улыбкой.

— Не был уверен, что это именно тот код. А если он имел в виду то, что говорил? Прелесть метода в том, что вы никогда не можете быть уверенны.

— Вы всё равно могли расскать мне.

— И вы всё равно остались бы там на ночь, не так ли?

— Остался бы, — Шеппард был несколько растерян, — подождал бы пару часов, оставил бы там людей и уехал.

— Что вам мешало поступить так?

— Ничего, но...ну, мне до смерти хотелось взять его.

"Почестей тебе хотелось и чёртовой славы", — подумал Смит, — "Наград и поздравлений. Хотелось быть любимчиком министра, Вундеркиндом-из-Скотленд-Ярда, в одиночку задержавшим опасного преступника (о полудюжине дюжих ребят, стоявших на подхвате, при раздаче наград обычно забывают). "Суперкоп сделал это ещё раз". Но Суперкоп просидел всю ночь, как цуцик в засаде, пока все прочие спали или занимались любовью, как и подобает цивилизованным людям".

— Прошу прощения, что помешал вам выспаться, — сказал он вслух и ещё раз улыбнулся, наблюдая, как лицо Шеппарда опять пошло пятнами.

Это было маленькой местью за Джоан, и Шеппард знал это, и не мог ничего поделать. Ему оставалось только ждать случая сравнять счёт. И он из тех, кто будет ждать годами.

— Если подобная ситуация повторится ещё раз, — сказал Контролер, — мне бы хотелось узнавать об этом немедленно, а не когда всё заканчивается.

Шеппард кивнул, молча принимая выговор. Но теперь ему больше всего хотелось достать Эбботта — живым или мёртвым, не прибегая к чьей-либо помощи. А менее всех — Фрэнка Смита.

— Теперь, — сказал Контролер, — как обстоят дела с переездом?

— Я договорился с ВВС. Вертолёт будет ждать в Лондонском аэропорту с половины девятого, — сообщил Смит.

— Понадобятся посадочные огни в районе особняка.

— Уже налаживают. На одной из тамошних лужаек.

— Переезд в аэропорт. Это — под вашу ответственность, — Шеппард кивнул.

— Мы забираем его из отеля к девяти — если он не заставит нас ждать. Сама дорога займёт не более двадцати минут.

— Эскорт?

— Пара полицейских машин — одна спереди, другая сзади, плюс кортеж мотоциклистов.

— Weissen Mause, — пробормотал Смит.

— Что? — вскинулся Шеппард.

— Белые мыши. Так их называли в Германии.

— Называли кого?

— Полицейских на мотоциклах. С их белыми касками.

"Чёртов дурацкий выпендрёж", — подумал Шеппард.

— В самом деле? — вежливо сказал он вслух.

— Вы сопровождаете его?

Шеппард снова кивнул:

— Мы с сержантом Клиффордом будем с ним в машине. И в вертолёте.

— Забирать из отеля будете от переднего входа или от заднего? — спросил Смит.

— Планнируем от заднего.

— Думаю от переднего будет лучше, — сказал Смит.

Шеппард почувствовал, как поднимается бешенство и взял себя в руки. Сукин сын опять пытается подколоть его.