Слизь

Глава четырнадцатая. У замполита

В кабинете замполита все было как в обычном 'красном уголке' — бронзовые бюсты Владимира Ленина и Феликса Дзержинского, красные флаги и гербы Советского Союза и Узбекской ССР, портреты Михаила Горбачева, Ислама Каримова, членов Политбюро ЦК КПСС, на полках — полное собрание сочинений основоположников марксизма-ленинизма и резолюций партии. Это было, наверное, самое скучное и никчемное помещение во всем здании городского УВД, но не все так думали, в частности, хозяин этого кабинета. По статусу он считался вторым после руководителя Джахонгира Ильясова, хотя нес ответственность лишь за политическое воспитание и моральный облик сотрудников милиции. Однако он считал себя комиссаром, как в революционные годы, и, кстати, только он один вместо обычного 'Макарова' имел разрешение носить старый, но все еще исправный 'Маузер'.

Сейчас Акмаль Анварович размашистыми шагами измерял размеры своего кабинета. Он был суров и надменен, в глазах сверкали искры злости. В мундире с погонами полковника чувствовал себя очень важным и ответственным человеком, и все остальные казались мурашами и букашками. Кроме него в кабинете сидел начальник угро Сардор Хакимов, его заместитель майор Закир Холматов. Ильчибаев оказался четвертым, кого пригласили на важное совещание. Замполит, как обычно, завел старую пластинку.

— Вчера вечером я был в горкоме партии, — начал Саидов, остановившись на минуту. — Товарищи очень обеспокоены возросшей криминогенностью в городе. Я слышал, как лично второй секретарь нашей родной партии требовал навести порядок. Его обеспокоили не только случаи рэкета автомобилей, грабежей и убийств, но и то, что в Ташкенте объявилась новая банда...

— Новая банда? — удивился начальник управления уголовного розыска.

Саидов метнул на него яростный взгляд:

— Именно, новая банда. Это та, что занимается каннибализмом. Та, что сожрала налогового инспектора, журналиста, пацана и слесаря... И вы все прекрасно это знаете.

Ильчибаеву сидеть и молча бы слушать, да нет, язык не удержался:

— Полный бред!

Боже мой, как взбеленился Акмаль Анварович.

— Что вы себе позволяете, товарищ капитан! Я вас разжалую до младших лейтенантов за неумение разговаривать со старшими по званию и должности! — орал он. — Вы не можете работать, а только катаетесь на служебном автомобиле по городу в поисках развлечения...

— Чего, чего? — не понял Ровшан.

— Вы думаете. Я не знаю, что вы вчера были в Институте биологии? И что там угрожали академику Вахидову расправой? — брюзжал замполит. — Вы ворвались в кабинет директора и приставили к его голове пистолет, требуя признаться в совершении преступлений. Вы думаете, что наши ученые — каннибалы?

Ильчибаев был поражен не только этой чушью, что услышал, сколько наглостью Садыка Валиевича, приписавшего то, чего не было.

— Это ложь! — коротко сказал он.

— Ложь? — тут Саидов достал какие-то умаги и стал потрясать ими. — Вот жалобы Садыка Валиевича на ваши действия, капитан! Здесь подписи свидетелей — секретарши и сторожа! Они утверждают, что вы стреляли по ним, приказывая признать свою вину! Выстрелы слышали также два десятка других сотрудников, которые работали в тот день...

— У меня все патроны при себе, можете проверить. А в здании института было не более пяти-семи сотрудников — Институт практически пустой, кто мог услышать, того, чего не было — несуществующих выстрелов?

В этот момент Хакимов незаметно приложил палец к губам, показывая этот жест Ильчибаеву, мол, помолчи — целее останешься, нужен ли тебе скандал? И Ровшан вынужден был признать, что, действительно, лучше закрыть рот. А замполит пропустил мимо ушей сказанное капитаном и продолжал свою тираду:

— Вчера на горкоме я слушал, как Вахидов обвинял городскую милицию в произволе и репрессиях, типа, возвращаем мы старые кровавые времена! Это же повторял и представитель министерства торговли товарищ Борис Бабаев, возмущенный актами насилия милиции в кафе 'Дружба'. А в чем заключается нынешняя политика партии? В чем, я спрашиваю? А в том, что мы строим социализм с че-ло-ве-че-ским ли-цом! Понятно! С человеческим! — так говорит наш лидер Михаил Сергеевич. А значит, конец произволу! Мы обязаны работать во имя и во благо народа, а не устраивать казни и преследования!

— И что же хотят от нас? — тут подал голос Холматов. — Мы же свою работу делаем. Да, преступность растет, однако и мы не сидим спустя рукава, люди устают...

Саидов опять зашагал по кабинету.

— Прежде всего, нам нужно сориентироваться на целях, а именно на розыске и поимке банды, которая прибыла из других частей Союза и занимается у нас людоедством. Таково мнение партии, и этого мы станем придерживаться. Все остальные версии следует отбросить, как не соответствующие политическим реалиям.

— Но это не правда! — тут Ровшан опять не сдержался. — Причем тут политика? Нет никакой банды каннибалов! Свидетели не подтверждают это! Зато я уверен, что в городе появился новый хищник — это розовая слизь, что поглощает людей! У меня все факты!

— Стоп! — Акмаль Анварович хлопнул кулаком по столу, что вздрогнула ложка в стакане с чаем. — Мы тут собрались не сказки слушать, а планировать наши действия. И вам, товарищ Ильчибаев, пора прекратить читать на ночь сочинения братьев Гримм и Шарля Пьеро. Какая к черту слизь — анаши накурились что ли? Это банда преступников, которая разделывает людей на мясо и продает в рестораны. Сейчас дефицит мяса, и поэтому человечина идет с особым спросом...

— Но вчера свидетели заявили о слизи... Вчера во Дворце железнодорожников произошло ЧП, и там люди видели эту тварь. Одного она чуть не съела, но благодаря мужество женщины, удалось спасти человека. Сейчас пострадавший находится в ТашМИ...

Замполит был неприклонен:

— Нет слизи, а есть галлюционации у вас, товарищ Ильчибаев! Помноженное на злоупотребление властью. Вы мне скажите, почему вы угрожали Вахидову? Что вам нужно было в институте биологии? Вы знаете, что за мировая личность — Садык Валиевич? Он из-за границы не вылазит, постоянно на конференциях и симпозиумах, его книги читают взахлеб полмира! Он представляет не только СССР, но и наш Узбекистан!

— Я был там в рамках проводимого расследования, — сжав губы, процедил Ровшан. — И я почти не имел никакой беседы с этим господином. Я встречался с Ташмухамедовым и его лаборантом...

— Вот, вот, — обрадовался Акмаль Анварович. — Вы избивали заведующего отделом ремнем — об этом твердили секретарша и сам директор. Вы требовали, чтобы он признался, что вырастил из медузы какую-то тварь.

От такой наглости у Ровшана кровь схлынула с лица, он побледнел.

— Это полная чушь! Сам Ойбек Рустамович подтвердит, что ничего такого не было!

— Как он подтвердит, если после вашей кровавой встречи Вахидов вынужден был отправить его на лечение в пасионаты Сочи, сегодня утром он улетел туда вместе с семьей! Вот до чего вы довели человека! — покачал головой Саидов. — Вы продемонстрировали обществу, что милиция не меняется, не реформируется, а остается органом старых и незрелых отношений. Люди думают. Что все мы — ежовцы и бериевцы новой закваски!

Больше всего Ровшан не любил, когда начинали нести чушь, а то, что говорил замполит, нельзя было назвать другим словом. Он не вникал в суть проблемы, в ход расследования, а искал политические мотивы того или иного дела, видел угрозу только любимой его партии. Такие демагоги привели большую страну к экономическому коллапсу, политическрой нестабильности. Уголовный розыск — это не жандармерия, не тайная полиция, занимающаяся диссидентами и оппозицией. Сотрудники этого управления ведут борьбу с бандитизмом и уголовным рэкетом, это конкректная работа. А лично Ильчибаев занимался расследованием убийства четырех человек и ранения пятого при странных обстоятельствах. И это должен был учесть Саидов, а он продолжать гнуть одну известную ему политику.

Это, видимо, мало нравилось и начальнику угро, поэтому он постарался перевести тему в нужно русло:

— Товарищ Ильчибаев занят расследованием, и свой отчет он представит на следующей неделе...

— Какой отчет? — вскрикнул Акмаль Анварович, вздернув бровями. — Какой отчет — о глупостях? За это время произошло еще одно убийство! На тот свет отправили известного журналиста! Это вам не халам-балам, это серьезно. Я уверен, что это заказное убийство. Скорее всего, Гулямов хотел разоблачить в статье гастролеров из Украины, которые занимались каннибализмом, а его за это убили. Тут замешаны наши граждане, которые отслеживали все и передавали информацию этим каннибалам...

— Откуда взялась версия о гастролерах-людоедах? — тут голос подал Холматов. — Мои агентурные данные отрицают существование такой группы... Тем более нет никаких сведений о гастролерах из Украины...

— Тогда плохо работают ваши агенты, если пропустили это! — крикнул замполит. — На совещании в горкоме партии товарищ Бабаев сообщил, что имел беседу с Мирзой, и он сообщил, что готовит репортаж о каннибалах... И что эти люди приехали из Киева или Харькова, чтобы заготовить тут тонны человеческого мяса и экспортировать на Украину!.. Гулямов выяснил это по своим... журналистским каналам...

— А может, ему дали заказ про сотрудников Комитета народного контроля, которые накрыли торговую базу с 'левым' товаром, а Бабаев хотел спустить за это 'сторожевого пса'[28] и притормозить расследование? — выплюнул фразу Ровшан, кипясь от злости. — Ваш Бабаев находился в кафе 'Дружба' и заказывал грязную статью, а потом убежал, узнав о гибели журналиста. Ему не хотелось светиться в этом деле...

Несколько секунд Саидов смотрел на капитана, закрыв рот, видимо, не мог найти слов. Его глаза бегали туда-сюда от расстерянности, и с трудом замполит совладал собой.

— Это обвинение? — грозно спросил он. — У вас есть доказательства?

— Я соберу доказательства, однако это не имеет никакого отношения к смерти Гулямова, — ответил Ровшан. — Его убила медуза, и сейчас эту версию я отрабатываю...

Акмаль Анварович тут шумно вздохнул, сел за стол и произнес, обращаясь к начальнику угро:

— Значит так, возьмите дело у Ильчибаева и передйте другому сотруднику, который будет вести расследование так, как надо, и не станет искать 'летающих тарелок' и прочих инопланетян...

— Я не могу это сделать, — нахмурился тот. — Дело передано Ильчибаеву согласно резолюции генерал-майора Ильясова, и только он может отменить свое решение...

У замполита был выход из положения:

— Тогда поступим иначе: организуйте вторую, можно сказать, параллельную группу, которая займется также расследованием этих убийств. Отрабатывайте версию о каннибалах из Украины. Я уверен, что эта версия является правильной, и она выведет нас на убийц. А на совещании в среду мы посмотрим, у кого результаты будут более весомыми. Не уверен, что сказки о розовой слизи удовлетворят партию и министерство внутренних дел.

— Нужно распоряжение о создании параллельной группы, а не просто выдать устный приказ... Такое я сам не вправе делать... — насупился начальник угро, и сидевший рядом Холматов кивком подтвердил, мол, да, это так.

— Я издам и подпишу такой документ, не беспокойтесь, — усмехнулся Саидов. — Итак, встречаемся на следующей неделе, и выясним, кто прав.

Все встали и вышли из кабинета. Ровшан чувствовал на спине злобный взгляд замполита. Еще бы! Ведь полгода назад он отказался от предложения вступить в ряды КПСС, считая, что он профессиональный следователь, а не политик, и ему нет дела до заветов Ленина и коммунизма. И этом самым вызвал ненависть Акмаля Анваровича, оскорбленного в святых чувствах. Вот отсюда вся его свистопляска и подковерные игры.

— Тебе нужна помощь, может, еще ребят дать? — спросил уже за дверью Ильчибаева начальник угро.

— Справлюсь, — ответил Ровшан. — Спасибо, но пока я работаю со своей группой, и мне достаточно Хашимова и пару его 'зеленоусых'[29] коллег.

— Тогда — удачи.

Капитан поблагодарил начальника и вернулся в свой кабинет.

Глава пятнадцатая. Найденная лаборатория

В кабинете было душно, не смотря на открытое настеж окно. Увы, здесь не было кондиционера, а вентилятор сгорел неделю назад, и мастерская еще никак не добралась до его починки. На подоконнике, весело чирикая, скакал воробей и клевал остатки хлеба, что еще утром накрошил для него Ильчибаев. 'Вот беззаботное создание', — с тоской подумал капитан, смотря на птичку.

Дидевич сидел за столом и рассматривал карту, отмечая что-то на ней авторучкой. Увидев Ровшана, он встал и поинтересовался:

— Ну? Как прошла головоломка?

— Как обычно — мозги набекрень, — отмахнулся Ильчибаев. — После такого трудно вкрутить полушария на место...

Алексей понимающе вздохнул:

— Да-а-а, не только у вас это бывает. Наш Вахидов тоже... с приветом. Как начнет собрание и такую ерунду молет, что мы в отстой падаем. Ничего умного, ничего интересного не произнесет, просто набор слов без всякого смысла. Речь обо всем и в тоже время ни о чем. Как с партийной трибуны...

— Вот-вот, так сейчас было и у меня, — с кислым выражением лица заявил капитан. Тут он обратил внимание на то, что парень делал какие-то пометки. — Ну, что еще ты там установил и узнал?..

Тот со смущением сказал:

— Просто пометил объекты, которые могут быть потенциально опасными... То есть именно туда может наведаться слизь... Раз она охотиться за людьми, находящимися в состоянии опьянения, то кафе и рестораны становятся местом для засады. Смотрите, сколько объектов питания в пределах этого круга? — и тут парень ткнул на десяток разных точек. — Это только те, которые я знаю, но ведь в районе их больше!

— Ты еще не учел и то, что в каждой квартире есть человек, который может пить алкоголь, это еще десятки тысяч человек, — хмуро ответил Ильчибаев. — Мы же не можем в каждую квартиру поставить по оперативнику... Надо искать, где эта тварь обитает...

— Тогда нам следует посмотреть, что это за здание на улице Гоголя, — предложил Дидевич.

Поскольку эта улица располагалась в десяти минутах ходьбы от городского УВД, то Ровшан предложил парню пройтись с ним пешком. Тот, естественно, согласился и даже был рад, что его взяли на эту операцию. Видимо, свое участие в расследование он расценивал как помощь эксперта. Нужно заметить, так оно и было. Алексей был единственным, кто вывел капитана на интересное умозаключение.

День уже разгорался, и жизнь текла своим чередом. Работали парикмахерские, столовые, магазины, учреждения. Ровшан и Алексей быстро шли по тротуару, не оглядываясь. Мимо промчался троллейбус ? 17, и из его 'рогов' вылетали искры, осыпая прохожих огненным дождем, а медные провода гудели как встревоженный улей. Клаксонили у перекрестка автомобили, выбрасывая в воздух клубы угарного газа, которые частью ложились на деревья — но этим тополям и чинарам было не привыкать, они выросли практически в отравленной атмосфере. Люди шли, по дороге съедая мороженное или конфеты, бросая мусор прямо на дорогу, игнорируя урны или специально установленные для отходов контейнеры, — такое уж было воспитание или, точнее, безкультурие. Хотя сами контейнеры были давно переполнены, все вываливалось наружу, над ними кружились рои мух и ос, но жители продолжали заполнять то, где давно нет места ничему; Ильчибаев видел это и качал головой, понимая, что еще не скоро к этим свалкам подкатит ассенизаторская машина — сейчас многие работали спустя рукава, особенно госслужбы. И вообще, весь город — это есть, образно говоря, промышленная и бытовая клоака, и только слизь, наверное, чувствовала себя уверено в этой жизни.