Том 4. Овцы на бойне

"Не трогай! — Коске передернуло от отвращения. — Вдруг эти трусики принадлежат той, с мечом? Представь, как они пахнут. Наверняка ведь потом воняют. Воняют же? Воняют?"

Сакура принюхалась.

"Чистые", — сказала она.

"Какой тогда смысл их нюхать?" — отозвался Коске.

"Запах порошка не такие уж и плохой".

"Только последний извращенец будет дрочить на стиральный порошок, — горько произнес Коске. — Нельзя же так! Это не свежесть невинной девушки, нет. Это свежесть порошка с гранулами!"

Сакура вышла из комнаты. Отправилась в следующую. На той была надпись "Туалет".

"Братик", — позвала она.

"Да, что тебе?"

"Здесь тоже караоке. В туалете. И шкафчик с нижним бельем".

Двуединый Такамура задумался.

А затем отправил Сакуру и в третью комнату. Там открылась та же картина — девичья спальня. Похоже, все двери в доме вели в одну лишь комнату.

Такамура понурился.

Защитная система активирована.

"Дом перестраивается, — задумался Такамура. — Вместо музея он предлагает мне другую комнату. Что же делать? Уничтожить дом я не могу, он защищен. Уничтожить защитную систему? Она связана с домом; по сути, это и есть сам дом. Так. Вот дом, в нем несколько комнат. Доступна одна из них — и коридор. Значит, остальные комнаты, включая искомую, располагаются за стенами — стенами коридора или стенами той комнаты с караоке. Пробить их, и защитная система потеряет смысл. Тогда..."

Стараясь не задевать лианы, Такамура приложил ладонь к стене.

Распыление.

Не получается; тело прошила боль, в желудке взбурлили остатки (скорее, воспоминания) шоколада.

Такамура загрустил.

Он снял со стены картину с бараном, осмотрел; жаль, нет в коридоре отбойных молотков — тогда Такамура пробил бы стену и так.

Он посадил Сакуру себе на колени и стал думать.

В то же время Чиери с Мориокой обменивались быстрыми ударами. Звенел металл, сыпались искры. Чиери была сильнее, она подавляла. Мориока еле успевала отбивать ее удары. Под ногами струились лианы. Усики тянулись к Мориоке, пытаясь ухватить ее за лодыжки. Мориока рубила их. Ее лицо раскраснелось, по лбу стекал пот.

— Знаете, — произнесла Чиери, — отец спит с моей младшей сестрой.

Мориока остановилась.

— Мне не интересна личная жизнь вашей сестры, Рио Чиери. Зачем вы это мне рассказываете?

— Мне трудно держать такое в себе, — призналась Чиери. — А сейчас я убью вас, и тайна вернется ко мне. И будет хоть чуточку, но легче.

— Эгоистичное устремление, — Мориока вынула бурлящую железом катану из ножен. — Сколько лет вашей сестре? Двадцать, тридцать? Насколько она старше вас?

— Она младше меня, — Чиери подбросила Шичишито в воздух; сделав несколько оборотов, меч вернулся к ней. — Ей десять лет.

— Ужасно, — Мориока сделала выпад. — Это не похоже на правду.

— Именно поэтому я не могу больше терпеть, — вздохнула Чиери.

Катана прочертила воздух и натолкнулась на выставленный Шичишито. Мориока, однако, совершила неуловимое движение — и катана (подобно колоде карт) перетекла ей в левую руку. Мориока тут же нанесла удар слева. Чиери не успела выставить блок — катана разрезала ей плечо до кости.

— Ааах! — прошипела Чиери.

— И педофилия, и инцест. Кошмар, — выразила свое негодование Мориока. — Я помогу вам, Рио Чиери. Вам не придется терпеть эту противоестественную связь. Я убью вас.

Чиери, зажимая рану ладонью, отступила к стене.

— Кажется, зря я надеялась на сочувствие, — голос ее с каждой секундой звучал все злее.

— Действительно, зря. Мне все равно. Меня не трогает подобное.

— Тогда и моя совесть спокойна, — пробормотала Чиери.

И нанесла удар — простой, безыскусный, но очень быстрый; Шичишито прошел сквозь все блоки Мориоки, вонзился двумя шипами ей в диафрагму и резко приподнялся. Мориока, следуя за ним, взлетела к потолку. Изо рта ее хлынула кровь. Пальцы разжались. Катана, потеряв форму, плюхнулась на пол и растеклась серебристой лужей.

— Не стоило меня злить, — сказала Чиери.

Мориока закричала. Она билась, как рыба на гарпуне.

"Еще и бесполезная Мориока, — вздохнул Такамура. — А я так и не придумал, как пробить стену. Разве что взорвать тут все".

Взорвать.

Что может быть лучше?

Коске взял картину с бараном и направился к Чиери.

"Спасти, спасти, спасти Мориоку Акико", — напевал он при этом.

Подобравшись к Чиери, Такамура выкрикнул:

— Отпусти Мориоку-сан!

И опустил картину ей на макушку.

С треском картина порвалась. голова Чиери торчала теперь из холста. Шичишито метнулся вправа, влево; слетев, Мориока ударилась о стену. Кровь брызнула Такамуре на гакуран. Он расстроился. Гакуран ему нравился.

— Что за... — Чиери сорвала картину, покрутила головой.

Взглянула на Такамуру.

— Эй!

Вид ее был совсем не злой, и это несколько сбивало с толку.

— Я не дам тебе убить Мориоку-сан! — неуверенно произнес Такамура.

— Ты. Ты сын Такамуры Акинори, верно?

Такамура замер.

— Так он жив, — пробормотала Чиери.

— Не знаю, о чем ты, — угрюмо произнес Такамура.

Настроение сразу испортилось.

Даже задумка со взрывом перестала греть душу.

— Он жив, значит, — протянула Чиери. — Надо сообщить отцу. Позавчера пытались украсть Sedes Vacans из императорского музея. К счастью, удалось предотвратить... Это ваших рук дело?

Такамура не понимал, о чем она говорит. Это злило. Он чувствовал себя идиотом.

— Да, это были мы, — сказал Такамура.

— Что ж, хорошо.

Рио Чиери качнула мечом. Шипы, казалось, изогнулись, чтобы дотянуться до Такамуры — но и не возражал; наоборот, он сам протянул руки к мечу — и обратился к способности. Пусть Шичишито сгинет.

Шипы распались в пыль.

— Ха! — сказал Такамура.

Из главного лезвия-стебля вырвалось сразу семь или восемь новых шипов. Они без труда проткнули выставленные ладони и вылезли из запястий.

Такамура моргнул.

— Регенерация, — пояснила Чиери.

И встряхнула мечом, рассекая ладони Такамуры. Прохрустели кости; левый мизинец упал, отрезанный. Такамура охнул. Чиери кулаком ударила его в челюсть. Такамуру развернуло в сторону, он сделал пару шагов и упал. Было очень больно и обидно.

— А это у нас кто? — спросила Чиери.

Она смотрела на второе тело Такамуры. Оставленное им, тело стояло, одной рукой опираясь о стену. "Волосы уже подросли", — машинально отметил Такамура. И попытался отрешиться от главного тела, сейчас бесполезного; здесь нужна Асами Сакура.

— Они используют детей? — вымолвила Чиери. — Вот же сволочи.

Сакура оттянула веко и показала Чиери розовый язычок.

— Глупая сестренка!

— Я не глупая, — возразила Чиери.

— Нет, глупая! Получи!

Сакура схватила одну из лиан и немедленно порезалась. Выступила кровь. Сакура собрала ладонь в горсточку. Когда кровь набралась полная пригоршня, Сакура одними губами сказала: "Бум!" — и метнула кровь в сторону стены.

— Что ты делаешь? — удивилась Чиери.

Раздался взрыв.

Дом содрогнулся и чуть просел; со стен посыпалась пыль. Всех, кто стоял в коридоре, бросило на пол. Мориока упала на Такамуру-1. Рио Чиери отлетела в угол. Сакуре досталось сильнее всего — взрыв отшвырнул ее в самый конец коридора, к двери с надписью "Музей".

Когда пыль осела, стало видно: в том месте, где комок крови соприкоснулся со стеной, зияет отверстие.

— Отли-ично, — выдохнула Сакура и, спотыкаясь, бросилась к отверстию.

Поняв, что происходит, Рио Чиери страшно закричала:

— Нет!

В один миг преодолев все расстояние, Чиери ударила мечом — снизу, чуть искоса. Сакура не успела даже среагировать. Она повисла на шипах, визжа от боли; тело ее конвульсивно задергалось. Один шип вошел в живот, не задев, впрочем, жизненно важных органов, другой вошел в бедро. Остальные шипы тянулись к горлу и груди. Сакура отчаянно билась. Рукой, на который был браслет, она цеплялась за шипы, отталкивала их прочь.

— Нет, — повторила Чиери.

— Больно! Больно, прекрати!

— Нет, — прошептала Чиери, наблюдая за страданиями Сакуры. — Тебя мне жалко, но... Нет выбора. Ты умрешь.

Такамура Коске не хотел умирать. Еще утром он чувствовал себя прекрасно — а сейчас обе тела его ранены, а вскоре, возможно, и умрут. Это несправедливо. В нем слишком много жизненных сил, слишком много радости, оптимизма. Он не может умереть.

— Пошла ты! — прохрипела Сакура.

Распыление.

Шипы опали; мгновенно выросли новые. Сакуру тряхнуло. Боль, и без того ошеломляющая, стала еще сильнее.

— Не сопротивляйся! — сказала Чиери. — Тебе же больно, не сопротивляйся!

— Хахаааах, — только и выдавила Сакура.

— Давай я тебе помогу, — Чиери стала медленно опускать меч. — Сейчас я... помогу...

Из груди ее вырвалось лезвие.

Такамура Коске сначала решил, что так и было задумано — лезвие бьет из груди, убивая Сакуру быстро и безболезненно. Однако Чиери и сама удивилась. Она выронила Шичишито, схватилась обеими руками за выступавшее лезвие и попыталась обернуться.

И упала.

Колени ее подогнулись. Меч рухнул на пол, увлекая за собой и чуть живую Сакуру.

"Спасение!" — вяло думал Такамура Коске, чувствуя, как вытекает из него кровь. — Сейчас будет фраза: "Ты в порядке? Слава Богу!" Ну давай же, спроси меня, спроси!"

— Якумо-чан! — Мориока Акико, перебравшись через тело Чиери, тронула Сакуру за шею. — Жива... Ты лежи, лежи, я сейчас вытащу...

Пребывать в теле Асами Сакуры было слишком болезненно. Такамура Коске сосредоточился на главном своем теле.

Такамура-1 кое-как встал.

— Я помогу, — сказал он.

Мориока обернулась; кажется, она уже и забыла о нем.

Такамура-1 подошел к Мориоке, взялся на шипы Шичишито — не получилось, ладони омертвели и теперь не слушались. Он попытался приподнять второе свое тело, но тут Мориока оттолкнула его:

— Я сама.

Коске не стал спорить.

Он подошел к отверстию и заглянул туда.

"Хорошо получилось, — подумал он без особых эмоций. — В человеческой крови есть взрывчатые вещества, особенно всякие жиры. Я просто смешал их, системы сбились, и получилось... хорошо получилось".

Стена толстая, бетонная. Взрывом ее разбило в одной точке; отверстие получилось довольно неровным — словно нора какого-нибудь подземного насекомого. Тоннель заканчивался чьим-то глазом.

Глаз моргнул.

Кто-то смотрит на него.

— Друзьяшки? — спросил детский голос.

— Нет, — ответил Такамура.

У него была идея продолжить поиски. Теперь он от нее отказался.

— Пойдем, — тускло произнес Такамура. — Кажется, Якумо-чан нуждается в срочной медицинской помощи. Завтра сюда вернемся. Сколько у нас дней осталось?

— Два, включая этот, — сказала Мориока.

Она встала. Асами Сакура, вся изрезанная шипами, лежала у нее на плечах.

— Ну, успеем, — сказал Такамура.

— Да, — согласилась Мориока с серьезным видом.

Такамура хотел было посмеяться, но не смог.

— Ну и в чем смысл, братец? — сердито спросила Аяме.

Он лежала, привязанная к кровати, и сверлила глазами безмолвного Аяо. Нэ-сан выглядела злой. По подбородку ее расползалось желто-лиловое пятно, губы распухли и напоминали теперь сырое мясо. Хорошо хоть, сама Аяме об этом не знала.

Иначе бы рассердилась еще сильнее.

— Ну что ты молчишь, дебил?! — теряя терпение, закричала она. — Идиот! Если тебе так хочется, я пообещаю, я из дома месяц выходить не буду. Только отпусти. У меня уже руки затекли. Мне в туалет надо!

— Мейда принесет тазик, — вымолвил Аяо.

— Да мне не тазик нужен!

— Мейда-чан, принеси ей тазик! — крикнул Аяо.

— Идиот! Совсем умом тронулся! — Аяме заерзала, пытаясь высвободить руки. — Как в детстве, блин.

Пришла с кухни тихая Мейда, принесла пластмассовый тазик, в котором иногда мыли овощи. Аяо взял тазик и водрузил сестре на живот.

— Вот так.

— Я тебе это припомню, братец, — зловеще произнесла Аяме. — Я тебя слабительным накормлю. Я твои диски выкину, в унитаз, в мусоропровод, куда подальше! Я твои порножурналы сожгу!

— У меня их нет, — сказал Аяо.

— Ври больше.

Он и не врал.

— Корми мою нэ-сан, — сказал Аяо, обращаясь к Мейде. — И не вздумай вредить ей, дрянь. Иначе я тебя никогда прощу. Сама ведь знаешь, она для меня всё, а ты — никто.

Мейда вздрогнула.

— Да, Ацумори-сама.

Аяме притихла и стала смотреть на них с любопытством.

— Вы поссорились, что ли?

— Нет, — Аяо покачал головой. — Просто я понял, что притворяться больше нет смысла. Вот и все.

Он похлопал подавленную Мейду по голове и, провожаемый странным взглядом Аяме, покинул замолчавшую комнату.

"Ладно. Пора бы и прогуляться", — решил он.

Набросив на плечи авиационную куртку, Аяо вышел на улицу.

Дождь перестал: в облаках закончился мокрый лед. В грязно-сером, волокнистом небе появились светлые прорехи. Одна из них была золотой — иллюзорное солнце работало исправно. Ацумори Аяо вспомнил о спутнике, запущенном с Учиноуры. Интересно, что будет с ним? Разобьется о небесный купол? Погибнет, сожженный ангелами? Или же доберется до механической Луны, где облака из алюминия, трава из железной стружки, а Бог существует?

"Если записать слово "спутник" хираганой, получится "Уау" — подумал Аяо. — Забавно".

Автомобиль, брошенный на парковке, Аяо решил пока не трогать. Он сел на электричку и поехал к Рио Чиери, поговорить об FTL. Помощь корпорации не помешает сейчас: пусть на неделю приютят у себя Аяме.

"Ну а потом, когда я убью Сугимото Эри, — подумал Аяо, — нэ-сан вернется к прежней жизни. Но не раньше".

За сестру он искренне переживал.

Ацумори Аяо принял решение, и в душе его, темной и уродливой, воцарилось спокойствие.

Пребывая в хорошем настроении, Аяо запел — во весь голос — "Царствование императора":

Пусть продлится твоё царство

Тысячу,

Восемь ли тысяч

Поколений, пока

Мох не украсит скалы,

Выросшие из щебня.

Ремикс "Царствования" был использован в седьмом опенинге "Мастерписа". Под звуки электрогитары Шимидзу Том разрывал на части британскую королеву, девочку с короной в белых волосах; Хаяма Каору плакала бензиновыми слезами, Хигашионна Юкио рвал чьи-то ребра, а Хирому Мидорико раскалывалась на части и уплывала в закат.

— Мох не украсит скалы, пен-пен, — напевал Аяо, глядя на проплывающие мимо дома.

Он думал, что скажет Чиери.

"Извини, но возникла проблема. Сможешь помочь? Хочу, чтобы мою сестру погрузили в раствор и заперли где-нибудь в подвале. Так безопаснее. И, пожалуйста, не суйте ей что-либо между ног. И спермой собак не оплодотворяйте. Это ведь, в конце концов, моя сестра. Я должен о ней заботиться. Что я и делаю. Жаль, Мейде она не нравится. Но это поправимо. Мейда вскоре станет совсем другим человеком, и не факт, что она сохранит неприязнь к нэ-сан. Уверен, они подружатся. На расстоянии легко дружить. Да. Ну как там, Чиери-чан, с убежищем?

Речь была хороша.

Увы, к Чиери его не пустили. У ворот, оплавленных и пробитых насквозь, стояла угрюмая женщина в белом костюме. Она была кудрявая и с родинкой на губе, как героиня французских фильмов. Увидев Аяо, женщина стала еще угрюмее.