Начало

Войдя, Аскрен сбросил с себя майку и стянул ботинки, потянулся и сел на свою кровать, у стены. Наемник опер голову на собственные руки и замер. Темнота обволакивала иссеченную шрамами фигуру, короткие волосы торчком стояли на склоненной голове. Сзади что-то шевельнулось, и прямо из глубин непроглядной темноты их комнаты вытянулось лезвие, четко подойдя к горлу воителя. Но тот не шелохнулся и даже не удивился.

— Я чувствую тебя, забыла?

— Я знаю... Знаю, Нэйт.

— Ты не называла меня так давно, — Аскрен слегка повернул голову, царапнувшись об идеально острое лезвие ножа. Из темноты выдвинулась тень в капюшоне, а вторая рука обняла грудь человека. Убийца прижалась к нему.

— Мы и не виделись давно, — в голосе пришелицы мелькнула грусть.

— Давно... Сколько ты за мной охотишься, Лелианна?

— Семь лет...завтра будет.

— Будем праздновать? — наемник улыбнулся. — Зачем ты продолжаешь это?

— Я приняла заказ, я не могу отказаться, ты знаешь, Нэйт.

— Тогда просто исчезни, они не найдут тебя.

— Я... Я не хочу, — убийца помотала головой. — Не хочу.

— Почему? — Аскрен спокойно отвел ослабшую руку с ножом и повернулся лицом к девушке в тени. — Тебе сейчас... Двадцать два. Я правильно считаю? У вас ведь это всё не так.

— Двадцать три, — она улыбнулась. — Ты всегда забывал добавлять один год.

— Да, точно, — наемник смущенно пожал плечами. — Так почему?

— Я не хочу ничего менять, Нэйт. И точка, — голос пришелицы похолодел.

— Но и убить меня не хочешь. Я буду не против, правда. И я ведь даже не защищаюсь, — Аскрен придвинулся к ней, сам натыкаясь на нож. По груди потекла тоненькая струйка крови. Убийца одернула оружие.

— Ты что делаешь... Дурак, — она вытерла кровь неизвестно откуда появившимся платком.

— Я же говорил, что... — он начал было говорить, но по лестнице застучали тяжелые сапоги — Манрик возвращался домой. Убийца тут же растаяла во внезапно открывшемся окне, а на кровати Аскрена остался маленький платок... Он неспешно взял его, хранящий ещё тепло её рук. Тепло её рук, тепло его крови... Почему она не убьет его? Наемник пожал плечами и мягко положил платок в карман штанов.

Манрик вломился в комнату, держа на руках щенка. Тот вертел головой, смешно прижимал уши и оглядывал умными глазами все вокруг. Но Манрик был взбешен.

* * *

Берсерк возвращался домой, спокойно топая по Обходной улице. Названа она была так потому, что наиболее прямо срезала путь мимо Обзорной площади, и Манрик всегда ходил здесь, когда гулять не было настроения. Она выводила прямо к их постоялому двору. Здесь не всегда было безопасно, но огромная фигура северного воителя надолго отпугивала мелких воришек и разбойников, и те подавались в другие районы города. Огромный топор подогревал их желание бежать не останавливаясь как можно дольше.

Внезапно, Манрик остановился, чуть не наступив на что-то под ногами. Опустив голову, он увидел смешного щенка светлого окраса. Тот глядел пронзительно, испытывающе.

— Ты чей?.. — берсерк бережно поднял животное на ладони. Щенок тявкнул и повернул голову.

— Понятно, потерялся поди... — Манрик свернул в переулок. Его внимание привлек странный шум впереди, и воитель пошел осторожнее. Выглянув из-за угла, он увидел...

Семь человек. У троих длинные мечи, у остальных — одноручные топоры и молоты. Они стояли кругом, а в середине... Люди. Были люди, но теперь — лишь кровавое месиво — их зарубили как скот на бойне. Кровь была повсюду, но больше всего — на трех мечниках в красных одеяниях. Гордая осанка выдавала аристократическую кровь, но Манрик просто взбесился. Рядом стояла давно опустевшая пивная бочка с выбитой пробкой и крышкой сверху. Берсерк быстро опустил туда щенка, и выхватил топор. Лезвие кровожадно сверкнуло в лунном свете. То, что случилось потом, Манрик помнил плохо — такая ярость охватывала его крайне редко. Двух мечников он зарубил со спины, одним ударом. Кольчуги рассекло как обыкновенную кожу, и оба тела развалились напополам. Третий мечник молниеносно откатился назад, под защиту простых бойцов. Манрик рубился как бог, как великий Ниод, доблестный среди достойных.

Когда не осталось никого, кроме единственного мечника, берсерк оскалился. Аристократишка пытался бежать от него, но Манрик огромными шагами настиг убийцу. Тот закричал, задергался, будто в припадке... Воитель прислонил топор к стене и поднял противника одной рукой, прижал к холодным камням. Тот захрипел, но Манрик начал методично вдалбливать его тело в стену, удар за ударом разбрызгивая чужую кровь вокруг.

— Кто эти люди?! — берсерк заорал в ухо своему противнику. Придвинувшись поближе, Манрик заметил, что тот ещё очень молод.

— Я...я не знаю, мне приказали... — убийца замямлил, но берсерк мощным ударом припечатал того к стене.

— Кто!

— Не знаю!.. Аргх!.. — он захрипел, так как Манрик с силой сжал ему горло. — Знаю, знаю... Отпусти, я скажу! — отдышавшись, тот с опаской поглядел на воина и зачастил.

— Это семья полковника Дайтона, Ника Дайтона. Он работает в порту, проверяя товары на контрабанду, а сейчас выехал загород. Семья осталась здесь... Мне приказали...

— Мразь!!! — Манрик ударил того в живот, и отпустил. Убийца повалился на камни, часто дыша.

— Мы бы ушли, но нас заметил его сын, кинулся поднимать тревогу...

— И вы убили всех, — Манрик поднял топор. — Всех. ВСЕХ!

Он сдернул с шеи фляжку и насильно влил тому в рот несколько капель снадобья. — Хочешь знать, каково это — когда тебя рубят на части, как скот? Сейчас...

Манрик рубанул с плеча, и рука с хрустом отделилась от тела. Аристократ закричал, заливая кровью стену и камни мостовой. Но никому не было дела — здесь каждую ночь кого-нибудь грабят и убивают.

Берсерк с методичностью мясника отрубал куски от убийцы, он ненавидел его всей душой, всей своей сущностью. Даже снадобье не защитило того от смерти, но Манрик всё не мог остановиться, пока пелена ярости не спала. Натруженные руки опустились, кровь покрывала его с ног до головы. Он забросил топор за спину и огляделся вокруг. Рядом стояла бочка, и Манрик быстро умылся, оставив на поверхности воды кровь, которая постепенно оседала вглубь...

Он чуть не забыл про щенка. Тот сидел тихо, чуточку грустно поглядел на берсерка и завыл.

— Ну-ну... Что же делать с тобой. Пошли что ли.

Манрик был взбешен.

* * *

— Чертов Скар! Чем он, о хитрый Киол, занимается! Это его работа, это его служба! Почему этот район до сих пор никем не охраняется, почему такое случается, почему, Аскрен! Почему?.. — берсерк опустил голову на собственные руки. Щенок заскулил и прижался к ноге сидящего воина. Тот машинально погладил животное по голове.

— Я воин, Аскрен. Я убиваю, я не испытываю жалости к врагу, который держит оружие в руках и в мыслях. Он готов меня убить, но пока ещё не нашелся тот, кто может это сделать. Но я никогда не убью женщину, или ребенка, старика... Они убили всех. Это же подло, хуже этого... Это всё равно что отречься от собственных богов!

— Я понимаю, Манрик...

— Что тут происходит? — Скар вошел тихо, снял ножны и поставил их у кровати. — Чем наш берсерк столь возмущен? — эльфийский лорд улыбнулся.

— Ах, чем же я недоволен! — и до того, как Аскрен понял, что хочет сделать Манрик, тот резко встал и мощнейшим апперкотом отправил того в далекий полет. Скар встал не сразу, с губ сочилась кровь.

— Я очень надеюсь на то, что услышу объяснение этому! — с вызовом бросил эльф.

— Объяснения тебе! Я с тебя шкуру спущу, стражник хренов!

— Да стойте вы! Проклятие...

Щенок залаял громко, пронзительно, сумев перекричать всех троих.

Манрик наклонился и погладил его снова. Тот тявкнул и, потянувшись, вдруг прилег на ногу берсерка и задремал. Все неловко рассмеялись.

— Я немного перегнул палку... Конечно, это не твоя забота, я понимаю... Просто это ужасно Скар. Правда ужасно.

— Да что произошло?..

А Аскрен вдруг понял, что...волнуется. Рука внезапно сама собой сжала платок в кармане.

* * *

Тарм решил прогуляться, и вечером выбрался в город. Он совсем засиделся в таверне, прошвырнуться ему не помешает. Орк оглядывался по сторонам, но как-то без интереса. Он забрел на одну из многочисленных площадей, постоял у памятника какого-то старого правителя, посмотрел на сворачивающуюся ярмарку...

Его внимание привлек полосатый шатер — черное и желтое полотна чередовались, в глазах рябило. Тарм не очень-то любил всяких оракулов и предсказателей, но тут ему вдруг стало любопытно. Он направился прямо внутрь.

Там было темно, но предметы можно было различить весьма четко. За небольшим столиком сидел человек в шляпе с широкими полями и странной одежде — жилетка, брюки, белоснежная рубашка.

— Здравствуйте. Вообще-то я уже закрываюсь, но, признаюсь, орк нынче большая редкость! Присаживайтесь, прошу вас, — Мужчина жестом указал Тарму на стул напротив.

— Мне развлечь вас фокусами про ваше прошлое, или рассказать будущее? — в лоб спросил его предсказатель.

— Ну, может, сначала вы назовете имя?

— Простите, но мое или ваше? — тот улыбнулся. — Если моё — то...допустим Фэйт. А вот ваше уже стоит денег.

— Как это вы лихо. Ладно, — Тарм подкинул золотую монетку в воздухе. — Будет ли этого достаточно?

— Вполне! — "допустим Фэйт" лихо подхватил монетку в воздухе и опустил её в карман жилетки. — Разрешите, я раскину карты? — дождавшись утвердительного кивка, тот вынул колоду разноцветных карточек и перетасовал, вытянув семь штук.

— Как вам эти карты? Или выбрать другие семь?

— А есть разница?

— Ну, вам ведь решать, — Фэйт подмигнул. — Судьба то ваша, не моя!

— Тогда давайте другие, вон та слева на меня косо смотрит, — Тарм хохотнул.

— Вы так и не назвали моё имя.

— Ах да, простите. А каким конкретно вас назвать? У вас их минимум три.

— Хотя бы одним, уж извольте.

— Тогда... Тарм, бросьте вы меня проверять, я настоящий! — Фэйт улыбнулся своей коронной улыбкой, а затем и засмеялся.

— Что ж, хорошо, — орк подался вперед. — Каково мое будущее?

— Учти, я не даю гарантий, потому что не гномские механизмы собираю.

— Да знаю я.

— Эти карты подойдут? — мужчина вытянул ещё семь. Тарм оглядел их. Вторая и пятая карта отталкивали.

— Нет, давай другие.

— Экий ты вредный, судьбу принимать не хочешь. Ладно, — Фэйт сверкнул глазами. — А как тебе... Эти? — орк наклонил голову.

— Пойдут.

— Ну, наконец-то, — руки Фэйта замелькали, раскладывая карты по столу. Шесть карт как бы обрамляли седьмую.

— Ну, какую первую откроем? Ах да. Чуть не забыл. Ты можешь остановиться в любой момент, открывать карты в любом порядке, а можешь и вообще оставить некоторые закрытыми. Ну, и, надеюсь, ты понимаешь, что мы тут не на семья-деньги-власть гадаем. Как я тут перед здешними вельможами раскладываюсь...

— Да ясно это, — Тарм оглядел карты. — Давай вторую сверху.

— Что ж... Давай, — Фэйт резко перевернул карту. На ней был изображен огромный бык, на рогах которого были надеты то ли украшения, то ли звезды. У карты был черный фон.

— И что?.. — Тарм непонимающе поглядел на оракула.

Фэйт пристально всматривался в глаза шамана.

— Не бойся своих желаний, шаман. И ответственности тоже не бойся.

— Ты говоришь это мне?! Ты мнишь себя оракулом, но какой же ты провидец, если не видишь моего прошлого! — Тарм разозлился не на шутку. — Если бы я боялся ответственности, смог бы дослужиться до генерала, смог бы вести за собой молодых ребят?! Смог бы я...

— Довольно! — в голосе Фэйта подуло стужей. — Ты не понимаешь, о чем говоришь, шаман. Выбирай следующую карту.

— Да неужели! Третью снизу! — орк разозлился. Проклятый шарлатан! Карта оказалось просто черной. — Что за ерунда?!

— Ты не готов, Шагат, — старое имя ожгло шамана огнем. — Ты вспомнишь каждую из этих карт, и то, что я скажу тебе... Когда придет время.

Голос Фэйта стал глубоким, исказился... Промелькнули остальные карты, но Тарм не успел увидеть ничего. Пролетела мимо ткань шатра, а из-под него гномьей ракетой вырвалось желтое пламя, и стрелой взмыло в небеса.

А Тарм вдруг нашел себя у дверей их общей комнаты.

* * *

Кериэль почти не появлялся в их временно жилище, частенько ночуя прямо в местной Академии. По чистой случайности он нашел молодых волшебников, где-то с десяток, которые просто обожали экспериментировать и творить. Неизвестно как, эльф выбил себе лабораторию, куда и загнал не особо-то сопротивляющихся студентов. Теперь все они практически безвылазно сидели за формулами, контурами, механизмами и прочей магической атрибутикой, и сам Кериэль работал вместе с ними. Его настолько захватил процесс обучения молодых волшебников, что он иногда с грустью думал, что вскоре это всё придется оставить...до лучших времен. Способности некоторых студентов его просто поражали. Здесь не делалось различий между цветом кожи, религией и прочим... И, пожалуй, именно это позволило талантам его учеников проявляться в полной мере. Кериэль не уставал поражаться вновь и вновь.

Его особо радовал темнокожий студент, откуда-то с юга, чуть ли не с Акульего полуострова — прибежища всего Морского Братства. Парень был весьма молод, ему не было и двадцати, но он схватывал всё на лету. Пару раз он приносил самому Кериэлю формулы и хитро сплетенные контуры, которые удивляли самого мага. В них было столько грации, столько остроты ума и полета фантазии, что эльф только диву давался. Пару раз к ним лабораторию спускался сам ректор Кемаль — худой, смуглый, с глубокими яркими глазами. Он просто излучал силу, хорошо контролируемую, скрываемую, но туго взведенную, как пружина в гномском пистолете.

Ректор был весьма впечатлен как исследованиями самого Кериэля, так и обучением его небольшой группы. Однако эльф понимал, что одной теории будет маловато, и выбил тренировочный дворик для практических занятий — ведь всем студентам Академии придется сдавать выпускные экзамены, причем одним из заданий станет Лабиринт.

Этой конструкцией очень гордился сам ректор. А гордиться чем-либо ему было совсем не свойственно, так что Кериэль полагал, что это действительно...внушительная иллюзия. Вернее, полу-иллюзия. Как он понял, это что-то вроде целого ряда испытаний для студентов, причем как теоретического, так и практического характера, а так же проверка их способностей как боевых магов.

Каждый алхимик, каждый теоретик, каждый начертатель рун и даже каждый архивист должен будет показать свое умение в боевой магии, не говоря уж о всяких элементалистах и некромантах. Причем, немаловажно и то, что студенты будут сражаться не только с ожившими иллюзиями самого ректора, но и...между собой.

Поэтому Кериэль исправно, трижды в неделю, сгонял всю свою группу на тренировочный дворик и проводил там занятия. Эти занятия быстро стали чем-то вроде театрализованного представления.

О них перешептывались на занятиях, передавали друг другу записки с приглашениями и прочее, прочее, прочее... Студенты, а подчас и старые, и не очень, преподаватели с упоением наблюдали за феерией на тренировочном дворе. Кериэль любил, а главное умел удивлять.