Выбирая судьбу

— Сегодня в школе имела место драка, поводом для которой послужили реплики, направленные на разъединение нашего народа и непринятие в наши ряды беженцев. — Очень корректно, не зря директором школы работает. — Все вы знаете, какое наказание идет за драку в пределах школы, но в этот раз у пострадавшего были серьёзные травмы и некоторые учителя, да и представители пострадавшего потребовали исключение из школы напавшего.

Почему мне кажется, что эти 'некоторые учителя' это никто иной как председатель женского клуба 'чистых' — Линда?

— Вепрь провел анализ драки и возможностей обоих участников правонарушения, расскажи результаты.

— Стоун в полном комплекте 43, на максимуме 15, очень хорошие результаты, как для возраста, так и его подготовки. Юнас в полном 26, на максимуме 7, что так же неплохо для его состояния, — мне эти цифры ничего не сказали, кроме того, что у Юнаса явно меньше, вот только хорошо это или плохо не понятно, но вот то, что зал загомонил, говорили о том, что тут что-то не чисто.

— Что значат цифры? — не утерпела и полезла с расспросами к Кьеллу.

— Первая означает время боя в полном боевом облачении и с настоящим противником, вторая цифра — это время боя, когда противник уходит на максимальную скорость. Юнас не мог избить парня, у того показатели почти в два раза выше, — вот это уже понятно и интересно.

Глянула на Юнаса, огорчен, вот мальчишки...

— Юнас, он старше тебя и сильнее, но пройдет немного времени, и ты станешь лучше его, потому что ты будешь стараться. А сейчас твои результаты — это хорошая защита, — попыталась успокоить мальчишку, а то еще будет переживать из-за этих цифр.

— Обидно я дрался изо всех сил и думал, что честно победил, но нет...

Я пожала ему руку и вернулась к обсуждению, на котором уже пришли к выводу, что пострадавший дрался не в полную силу, а значит увечья это не вина Юнаса, а значит оба остаются в школе, но идут на дополнительные уроки по физической подготовке. Вот такое странное наказание за драку бесконечное обучение этой самой драке и ее репетирование изо дня в день, все в стиле этих великанов-воинов.

— Теперь что касается оскорблений в адрес не норманн, сегодня после совета подопечные Кьелла пройдут обряд вступления в народ норманн, и я думаю, после этого больше не будет никаких конфликтов. Но Стоуну придётся извиниться перед всеми, кого он оскорбил своими высказываниями.

Все дружно загомонили, подтверждая, что, мол, отличное решение, а теперь все по домам. Я в шоке, то есть они считают, что на этом все и должно закончиться? Серьезно?

14

— Я хочу знать причину, по которой Стоун решил оскорбить мою семью, — фиг с ним, сейчас слово 'семья' более гармонично вписывается, да и сказала быстрее чем подумала, а вот на Кьелла смотреть не буду, возможно, никогда, потому что боковым зрением вижу шок на его лице.

Сказала я это очень громко и четко, хорошая акустика, меня услышали все, а те, кто не услышал, их пнули, и они переспросили, в общем, теперь все знают, чего это я вскочила и что-то хочу.

— Какая в этом необходимость? — еще только начал говорить директор, а я перебила, не вежливо, но действенно.

— Если это произошло раз, может повториться еще раз, это первое, а второе, возможно, проблема намного серьезнее, и стоит узнать о ней сейчас, — народ переглядывается, обсуждает, а директор молодец.

— Это ваше право, и если вам мало того, что вы сегодня услышали и узнали тут, тогда мы послушаем всех участников, — я кивнула, соглашаясь и села обратно, сзади какой-то мужчина тяжело вздохнул и тихо пробурчал:

— А ведь могли уже закончить, но вам лишь бы поговорить, — рядом сидящая женщина шикнула на него и предложила, что это его ребенка обидели, что тогда.

Первым ожидаемо вызвали Юнаса и заставили пересказать полностью весь день, при этом тетка-извращенка (просто не знаю, как ее зовут), спросила, правда ли то, что я его опекун, и какие у нас отношения. Юнас, который все это время держал руку на камне истины, спокойно ответил на все вопросы, вот только был при этом бледный и с испариной на лице.

Еще минут десять расспросов обо всем, вплоть до того, что я готовлю им есть (это какой-то бред?), ребенку разрешили убрать руку с камня и идти к семье. Юнас шел покачиваясь, а я старалась удержать себя в руках, чтобы не кинуться его подхватить, останавливал Кьелл, который тихо всю дорогу Юнаса мне шептал:

— Он мужчина, воин, он сам дойдет до нас, не позорь его, женщина, ему будет слишком больно и тяжело потом, — и я сидела, молчала, кусала губы, и ждала, когда уже будет можно посадит мальчика на лавку, — слишком долго расспрашивали, камень вытянул всю энергию.

Я чуть не взвыла, у них тут еще и камень — вампир нераскрошенный! Вот он, наконец, дошел до нас и просто упал на эту лавку без сил.

— Ты как? — Кьелл задал вопрос быстрее меня.

— Подчистую.

— Придем домой, поешь хорошо и поспишь подольше.

— Угу, — буркнул Юнас, а Кьелл невзначай подвинул мальчишку ближе к себе, тем самым дав ему возможность хоть чуть-чуть опереться.

— Давай парней заберу, пусть подышат воздухом, а то что-то Юнасу совсем досталось, — Вепрь подкрался незаметно и также незаметно после кивка Кьелла увел Дани и Юнаса подышать и что-то перекусить, это уже мужчина самим мальчишкам сказал, уводя, а я услышала.

Я же понимала, что бессильна, что спровоцировала состояние ребенка своим упрямством и что гадкая баба, науськанная Линдой (видела, как та к ней подходила, пока Юнас шел к камню), все это сделала специально. Раз так, сейчас ты у меня получишь.

Бывают такие ситуации в жизни, что ты говоришь какие-то слова наобум, без доказательств, да и знания, просто, как будто интуиция шепчет, и впоследствии оказывается, что это правда. Вот так и у меня это было, я сидела, слушала ответы Стоуна на вопросы директора, какие-то односложные и очень обтекаемые и понимала, что закипаю. Пелена перед глазами и в ушах удары сердца, и вот я стою и спокойно (как это возможно???) задаю вопросы, странные вопросы, которые приводят весь зал в шок, особенно, когда парень врет, и его руку резко окутывает пламя, от которого он кричит. Пламя спадает, у него на руке ожоги, но рука по-прежнему на камне, а я продолжаю задавать свои вопросы, вынуждая его говорить правду.

Не знаю, такое невозможно, но мне показалось, что в меня кто-то вселился, и я была безэмоциональным существом, которое жаждало только одного, добиться истины.

После ответов парня, к камню вызвали всю ту же тетку-извращенку, при этом Линда и все женщины больше всех кричали, что женщин к камню не вызывают, что это неправильно, вот тут наверно все и закончилось бы, но встал Кьелл и пользуясь своим положением потребовал разбирательства, слишком серьезными оказались ответы парня.

Когда мы выслушали ответы, зал взорвался. Такого еще не было, несовершеннолетний парень состоял в отношениях с подопечной своего отца, Жанной (мысленно окрестила ее в Жабу не зря, имя подходящее). Отец сидел бледный, конечно, вдвоем с сыном бабу делили, это тебе не просто так, меня почему-то пробивало на смех, и я старалась, держалась, как могла.

А потом мерзкая Линда, потребовала, чтобы и я предстала перед камнем, вдруг не зря я такие вопросы задаю, и сама занимаюсь тем же (волосы твои белобрысые проредить надо). Кьелл, до этого задававший вопросы, повернулся ко мне и одним взглядом видимо хотел что-то спросить, даже не знаю, что 'не извращенка ли я часом?' или что-то в этом духе, наверное, иначе зачем вообще так смотреть. Я спокойно встала, подошла к камню. Положила руку на него и без вопросов рассказала, как оказалась здесь, что решила стать опекуном не специально, но что не грамма не жалею об этом. Что Юнас мне ребёнок и ничего более, и что, если надо я заберу своих детей и уйду отсюда, раз тут радеют только за чистоту крови.

— Дети вашего народа остаются на улице, и все закрывают на это глаза, а та, которая должна была заменить ему мать, просто выставила его за дверь. Что у вас тут творится, что за женщина такое может сделать, и куда вы все смотрите? Каждый делает свою работу и не хочет увидеть, что творится вокруг? Думаете, это вас не касается, ошибаетесь, народ может выжить, только если заботится о своем будущем, о детях! — в зале была оглушительная тишина.

Вот это меня занесло, но ничего не могла с собой поделать, видимо, в душе я бунтарь. Это как принцип домино, я запустила реакцию, и вот она, как снежный ком, набирает обороты. Встала Ингрид и менторским тоном перечислила все случаи, когда выгоняли детей из дома, и их оказалось шесть! При этом Ингрид, четко назвала тех, кто в этом виновен.

— Молодец, девка, навела тут шороху, расшерудила это осиное гнездо, а то смотри, ходят павами, решили, что могут судьбы вершить, а эти падкие на ласку и глаза закрывают, что змеи их опутывают, — я обернулась на голос, а сбоку от того места, где я стояла сидела старая женщина, первая в таком возрасте, которую я здесь увидела, — толи еще будет! — обронив это она медленно встала и вышла из зала, и на нее даже никто внимания не обратил.

— Проанализировав все случаи, мы заметили закономерность, были изгнаны из дома те дети, у кого матери были из местных королевств, а после их смерти в дома пришли женщины норманки или же норманки во втором поколении.

Ингрид просто зверь, они успели собрать информацию, проанализировать ее, да ей полководцем быть надо.

— Это нелепое совпадение, — Линда встала напротив Ингрид, и по всей ее позе было видно, что она хочет в волосы вцепиться.

— И все они были из клуба 'чистых'. Не находите это странным? — влезла я со своими пятью копейками, надеюсь, что моя гипотеза верна.

— И ты, как председатель, не могла об этом не знать! — по-моему, сейчас будет переворот.

— Я не знала! — вот ты себя в ловушку и загнала, и по блеску глаз Ингрид понятно, что та в диком восторге, и сейчас эту самую ловушку и захлопнет.

— Какой же ты тогда руководитель клуба, если твои подруги такое вытворяют, а ты и не в курсе?

— Гадина, — сквозь зубы выплюнула оскорбление Линда, — я разберусь с ними!

— Нет, с ними разберемся мы, — Кьелл был мрачнее тучи и, по-моему, в зале на пару градусов стала ниже температура.

На сцену вышел огромный мужик (не новость, но этот совсем большой, он еще в начале нас расспрашивал).

— Придя в этот мир, мы защищали наш дом, старались организовать все так, чтобы тут было удобно жить, чтобы здесь рождались наши дети. Мы доверили вам заботу о них, обо всех детях, быт. А что вы? Вы забыли, что у многих здесь нет родителей, что многие сироты, мы оберегаем вас, поскольку вы наше сокровище, вы те, кто не даст нашему народу исчезнуть. А вы повели себя, как бабы, и вам больше нет доверия! — в зале пронесся дружный ах.

Мамочки что сейчас будет.

— Отныне, вы все должны предоставить список дел, которые вы выполняете, вне вашего дома, вы все обязаны отработать минимум два часа на общественных делах. Любое нарушение наших с вами законов повлечет за собой суровое наказание! Всех детей вернуть в семьи, за этим будем строго следить!

— Нет! — надо руку с этого камня убрать, а то стою как прикованная, чего это они все на меня уставились.

— Что нет? — прорычал этот огромный.

— Своего ребенка не отдам!

— Он не твой, женщина!

— Он мой, а попытаешься забрать, глаза выцарапываю! — он аж отшатнулся в диком ужасе, и при этом все посмотрели на мою руку, а она что, так же на камне и даже не пылает, а это они в шоке, что я не вру и таки глаза выцарапываю, и чего так удивляться?

— Она официально опекун, — Кьелл смотрел на меня, как дикое и неизведанное существо, а я стою, лицо кирпичом, при этом колени трясутся, чего это меня так накрывает?

— Что касается других детей и их случаев, то я прошу сначала разобраться и проверить, что детям будет комфортно дома, чтобы не сделать этим насильным возвращением хуже им.

— Это здравое предложение, мы с соратницами, — серьезно Ингрид так и сказала 'с соратницами', — проверим все дома, поговорим с детьми и, если окажется, что домой их лучше не возращать, тогда детей пристроят в другие семьи, — великан посмотрел на Ингрид с каким-то странным интересом, после взглянул на мужчин, а те кивнули в знак согласия.

— Так и будет.

— Спасибо, — Ингрид величественно кивнула, а после легкий кивок и все те женщины, что до этого стояли 'прикрывая ее спину' и выражая поддержку сели обратно, по своим местам.

— На этом совет окончен! — народ начал расходиться, продолжая обсуждать новости.

— Кхм, а как этот камень отцепить, а то мы с ним уже сроднились? — осторожно спросила, пытаясь при этом отодрать свою руку от булыжника, не тут-то было.

— Ой! — я прям вся напряглась, услышав такое от здорового мужика, особенно когда он руками всплеснул, — разбирательство окончено, — строгим тоном проговорил он и ничего.

Я на мужика смотрю он на камень, потом на меня и так удивленно, практически обиженно, сломалось...

— Голосовая команда не сработала, может его погладить надо? — это нервное.

Подошел Кьелл, также проговорил слова, что все закончено все свободны и всякие камни могут отпустить жертву и спать спокойно, но не тут-то было, вокруг нас с камнем уже толпа, дышать нечем. Совещаются реплики периодически кидают камню, а он, видимо, уснул потому что никак не реагирует.

— Миленький отпусти, пожалуйста, мне домой пора, еще обряд, а я и так устала, но ты не думай я еще приду, — на меня посмотрели, как на больную, причем заразную, но мне было все равно, потому что нехотя, но камень меня отпустил.

— Спасибо, — важно сообщила я и сделала шаг от него, толпа расступилась (заразная), и я, подойдя к Кьеллу, он с директором школы, до этого чуть поодаль совещался, тихонечко сказала, — я к детям, — он мне только кивнуть смог.

Вот так, провожаемая взглядами, я вышла из зала светов, а на улице нашла своих детей, которые ели мороженное и болтали с Вепрем, хорошая из него нянька, вон дети сияют.

* * *

— Я думал, Вепрь пошутил, сказав, что она животных приручила, и с ними разговаривает вежливо, — громко засмеялся мужчина.

— Какие шутки, — Кьелл взъерошил свой ирокез, пытаясь осознать, что только что мелкая человеческая женщина договорилась с камнем истины, до этого Трою, самому сильному воину обещала выцарапать глаза.

Мда, человеческая женщина — воины, три — ноль.

— Как хочешь, Ледяной, но ее отпускать нельзя, такое сокровище должно стать частью нашего народа, — Кьелл взглянул раздосадовано, и молча вышел.

— Зацепила она его, — директор школы тяжело вздохнул и также пошел на выход, тяжелый вечер.

* * *

— Это было нечто, Ингрид, ты молодец, как и вы все, девчонки, как вы всю информацию раздобыли? — оказывается, на пороге меня ждали девушки из клуба.

Девчонки переглянулись с заговорщицким видом и на полном серьезе рассказали мне, как они обошли все дома, напросившись в гости, как они посчитали всех детей, как сравнили родителей и место проживания каждого ребенка, задействовав местный реестр живых и мертвых. Проделали просто колоссальную работу и за такой короткий промежуток.