Слепые беглецы

Кен-Тагм сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, мимоходом наложил на себя простенькую стимулирующую структуру. Жестом приказал девушкам ожидать. Вскинул посох и приступил к работе.

Ему понадобилось около двух сотых. С такой скоростью он накладывал структуры, наверное, только полтора тенецикла назад под Аревикой. И все равно чуть не опоздал — когда структура была окончена и Кен-Тагм принялся торопливо взбираться по шершавым скобам, до его ушей отчетливо донеслось сказанное на береговом: "Приведи колдуна рожденных в зелени!"

Кен-Тагм сделал последний рывок. Удерживая одной рукой посох, приподнялся над краем спуска — и уперся взглядом в ошеломленное лицо пыльнокожего.

Эта картина навсегда осталась в памяти искателя, цепкой на зрительные образы, как у всех заклинателей. Яркий свет спирали, как по заказу, висящей над горизонтом. Распахнутые глаза дикаря, облаченного лишь в набедренную повязку, но с мечом в руке и связкой дротиков за спиной. Изломанное, перекрученное тысячью стальных отростков тело Рика на фоне окна. Грозно нависший над ним Ятхен, привалившийся к краю люка Таггру — пыльнокожий неопределенного возраста, тощий и длинный, с суженными зрачками пожирателя джака.

ШШИХ!

И бело-синяя вспышка вонзилась в лицо жителя берега.

Кен-Тагм не стал ждать, и вторая молния сорвалась с его посоха мгновенно. Но Ятхен был сыном Ятъяга, и успел броситься на пол и откатиться к стене, прежде чем тело пыльнокожего рухнуло на пол.

Зря. Разряд предназначался не ему. ШШИХ! Таггру был не столь расторопен. Он еще оборачивался на свет, еще моргал, ослепленный вспышкой — а синий луч уже коснулся его лба. Кожа обуглилась мгновенно, волосы запылали, лопнули глазные яблоки. Кен-Тагм проводил лучом падающего на пол шамана, и дикий крик мгновенно оборвался.

Пыльнокожие, вошедшие на борт "Призрачной Песни", повидали достаточно. Они выдержали долгий поход от океана до самого Постамента, прошли сквозь ад умирающего Прозрачного Города. Кое-кто наверняка имел дело и с заклинателями. И они отлично знали, как убивать людей, мечущих такие огненные вспышки.

Три дротика рассекли воздух. Одновременно Кен-Тагм прижался к полу. Мог бы и не трудиться — сниженная гравитация сыграла дурную шутку, и копья безвредно простучали по металлу над его головой. Щиты вскинулись, и трое пыльнокожих бросились вперед широкими прыжками, занося мечи — опередить, успеть с ударом в тот краткий миг, пока у колдуна сбит прицел. И — рубить, рубить, не давая заклинателю зарастить раны, не позволяя наложить чары, бить, рубить и колоть, пока в теле колдуна остается хотя бы подобие жизни!

Алана вскинулась левее, и дротик отправился назад к владельцу. Големе не хватило силы для хорошего броска, но меткости было не занимать, и стальное жало распороло ногу дикаря над коленом. Тот упал, покатился, выронив щит — и замер неподвижно. А рядом уже валились навзничь его товарищи — корчась в последней судороге, темнея лицом. Кен-Тагм никогда не был любителем устрашающего арсенала разъедающих, пожирающих, воспламеняющих структур, который порой использовали его сотоварищи. Слишком уж много они оставляли своей жертве времени. Его оружием были мощные и быстродействующие сплетения тумана, прицельно бьющие по нервной системе. А в качестве изюминки для тех, кто имел несчастье всерьез разозлить Кен-Тагма — болевой шок и судороги.

Как сейчас. Заранее наложенная на среднюю часть коридора, где изгиб скрывал ее от взора Таггру, структура отработала четко, выплюнув навстречу пыльнокожим струи тумана. Лезвие вышибло сноп искр из чешуйчатого пола рядом с ногой заклинателя. За пять секунд все было кончено.

Свистнула стрела. На сей раз стрелок — похоже, сам Ятхен — учел поправку на притяжение, и Алана повисла на одной руке, нырнув под выстрел. Кен-Тагм ответил молнией — короткой, он боялся повредить рубку, и пыльнокожий тоже успел уйти в мертвую зону.

— Эй! — крикнул он на береговом наречии. — Ятхен! Посылал за мной? Я пришел, ублюдок!

— Ты мертвец, — сообщила рубка. — И твой друг тоже.

Кен-Тагм презрительно засмеялся.

— Пройдись по пустонебу! — ответил он. — Убить Рика ты не посмеешь, иначе нам всем конец. Вот-вот проснутся Когар и Кораг, и разорвут на части и тебя, и твоих щенят. Я убью каждого, кто сунет нос в коридор. Бросайте оружие, или умрете!

— Чтобы вы убили нас легче? — риторически спросил Ятхен. — Лучше отправиться к Мокрой Хозяйке вместе, соленая пыль! А может, поглядим, что быстрее — мое копье или твои молнии? Выходи сюда!

Шиала метнулась вдоль стены. Прижалась к ее дальнему концу, держа кинжал наготове.

— Сдавайся, и я прикажу олимпионикам пощадить тебя, — лязгнул металлом чужой, искаженный голос Рика. То ли парень наблюдал за происходящим колдовским способом, то ли сделал правильные выводы из свиста стрел и шипения разрядов.

— Именно так! Сложите оружие — и сохраните хотя бы жизни, Лект и Ключами клянусь! — солгал Кен-Тагм.

— Я сперва поверю тьяно-червю, чем... — Ятхен умолк на полуслове. Скользнул взглядом по вспухшему под потолком рубки облачку магического тумана, по тянущимся вниз тонким струйкам. По своим воинам, медленно оседающим на пол.

Нет, все-таки он был отличным бойцом. И отреагировал молниеносно.

Одно слитное движение — вырвать щит у падающего соратника и взмахнуть им — резко, сильно, отшвыривая и развеивая туманное щупальце. И рывок вперед. Наконечник копья взметнулся, целясь в сердце Рика.

Шиала прыгнула. Сшиблась с Ятхеном, сбила с ног, покатилась, обвив врага руками и ногами. Пыльнокожий зарычал, рванулся, освобождая руку, подминая многоцветку под себя. Блеснул нож. Шиала обеими руками вцепилась в запястье Ятхена. Кинжал медленно опускался к ее горлу.

Кен-Тагм размахнулся и безо всякой магии врезал кристаллом по руке Ятхена. Нож полетел на пол. И перевитая туманом огненная струя ударила в спину пыльнокожего.

Кен-Тагм бил молнией целых долгих три секунды. Попутно всаживая в уже мертвого врага набор структур, достаточный для того, чтобы прикончить взрослого гиприкшаса. Ощутил, как легчает в руке посох, а перед глазами вспыхивает тревожный фиолетовый узор — и только тогда погасил молнию.

Сгреб Ятхена за шиворот и швырнул так, что тот врезался в стену под потолком рубки.

— Ты в порядке?

— В полном, — Шиала упруго перекатилась на ноги. — Живучая мразь, — добавила она, проводив мертвеца взглядом. Обернулась к пилотскому креслу. — Рик, ты в норме?

— Насколько возможно в моем положении, — пролязгало-просмеялось, как показалось Кен-Тагму, откуда-то из стен рубки. — Они все мертвы?

— Те, что были в рубке — да, — ответил заклинатель. Скользнул взглядом по усыпанному телами полу. — За борт их?

— А те, что остались в геле? — ответил вопросом Рик.

— Эээ... — Кен-Тагм обернулся ко входу. — Иду проверять, Рик. Заодно осмотрю, нет ли кого в камерах и коридоре.

— Не трудись. Вы с Шиалой прикончили всех.

"Откуда ты знаешь?" — хотел спросить заклинатель, но вовремя остановился.

— Так. Что, во имя Лект, здесь творилось? — из теней входа родилась гигантская фигура, и в рубке сразу стало теснее, чем когда в ней толпились десять пыльнокожих. Следом появился и Кораг. Хоть и сухощавый, он окончательно заполнил собой свободное пространство.

— Ты ранен? — воскликнула Алана, склонившись над решеткой.

— Слегка поцарапан, — ответил Рик. — Парни, с пробуждением вас.

— Мы пропустили все веселье? — Когар обводил взглядом разбросанные в художественном беспорядке трупы. — Если я правильно понимаю, кто-то из нас выпустил людей Ятхена из геля?

Пока Шиала вполголоса просвещала олимпиоников, Кен-Тагм протолкался к креслу Рика. Вгляделся между прутьями.

— Так, — вынес он вердикт. — Никаких неудобств не ощущаешь?

— Ни малейших, — уверенно ответил Рик.

— Это неплохо для человека с такой дырой в спине, как у тебя. Что примечательно, покрытой соединительной тканью. Будто ты получил рану малый цикл назад, или тебя заштопал я сам. А на лице остался только шрам.

— Я уже ничему не удивляюсь, — Кен-Тагм специально обошел вокруг Рика, чтобы следить за его губами, и теперь мог поклясться — они не шевелились. В памяти сами собой всплыли мрачные легенды о "местах включения" и встречи с, как оказалось, не столь легендарными Куклицами. С другой стороны шара Алана бережно оглаживала металлические полосы.

— Постойте, — вмешался Кораг. — Мы ни о чем не забыли?

В наступившем молчании Шиала попыталась раздраженно топнуть ногой по полу. Вышло не очень.

— Пыльнокожих было сорок два, — произнесла она. — Таггру разбудил тринадцать, считая с ним и Ятхеном. Что будем делать с остальными?

— Пусть остаются там, где есть, — пожал плечами Кораг. — Вряд ли у них найдется запасной недозаклинатель, чтобы выбраться наружу.

— Вам мало этих неприятностей? — Шиала обвела друзей взглядом. — Я предложила бы отключить гель. Если вы не заметили, парни, мы тут чуть-чуть убили их вожака, шамана и еще добрый десяток их сородичей! Что-то мне кажется, это может им не понравиться!

— Когда нас будет две тысячи, из них двадцать — олимпионики, это будет проблемой варваров, — спокойно пожал плечами Когар. Наклонился, выдернул из бока Ятхена нож Шиалы и перебросил владелице.

Шиала раздраженными, резкими движениями обтерла лезвие и вернула его в ножны. Она явно подыскивала аргументы.

— Я сам займусь гелем, — предложил Кен-Тагм. — Запечатаю его тремя словами — словом Кен-Глотарсы, словом Ключей, словом тайного имени.

— Кроме того, — веско добавил Рик, — среди них есть женщины и дети. Меня не радует перспектива уподобиться пыльнокожим, Шиала.

— Превосходно, — буркнула многоцветка. — Когда в следующий раз проснетесь с ножом у горла — не ждите, что я стану спасать вам жизнь, — она шагнула между олимпиониками и растаяла в темноте коридора. Хмыкнув, Когар взвалил на плечо тела трех варваров и направился вслед многоцветке.

— Между прочим, — лязгнул Рик после недолгого молчания, — некрасиво получилось. Ее даже не поблагодарили.

— Благодарить Шиалу? — заклинатель криво ухмыльнулся. — Рик, я уже убил для тебя Ятхена. У тебя есть наши Высокие головорезы. Обязательно поручать мне самую опасную работу?

Алана, Рик и сам Кен-Тагм хохотали долго, дружно и от души, сбрасывая напряжение. Правда, смех Рика звучал скорее пугающе, чем весело.

— Я к камерам, — сообщил Кен-Тагм стенам рубки, отсмеявшись, смахнул слезы и сам нырнул в центральный коридор.

Для начала он прошелся мимо тех камер, олимпиоников в которых ранили варвары. Окровавленные наконечники оставили в геле красноватые полоски. Гель глушил большинство структур, так что заклинатель ограничился слабой кровоостанавливающей магией, пусть гипобиотический гель и так хорошо закупоривал раны. Даже извне он видел, что одного Высокого и его незадачливого соседа, судя по внешности, вегишца, вряд ли удастся спасти. А вот раненый во второй камере еще мог выжить, если наложить исцеляющую структуру сразу по извлечении.

Затем прошел к камере, занятой пыльнокожими. Постоял, чувствуя, как дрожит палуба несущегося вперед скакуна.

Во многом он понимал Шиалу. Оставить дикарей в живых — получить в будущем проблемы с высокой вероятностью. Кен-Тагм не мог себе представить, чтобы пыльнокожие добровольно смирились с участью рабов "рожденных в зелени", тем паче презираемых ими Высоких. И ведь даже гасить структуру не нужно... Маленькое вмешательство, парочка команд — и камера, не выдержав грубых манипуляций дикаря, вполне штатно разбудит безмозглый скот. Безмозглый в прямом смысле слова.

— Восемь демонов! — Кен-Тагм от души плюнул на чешуйки пола, и, устыдившись, растворил плевок. Отвращение Рика к хладнокровному убийству он тоже мог понять. И разделить. Он вскинул посох и принялся за несложную, но кропотливую работу по наложению печатей.

Шиала нашлась в камере, в том же гамаке, где десятую назад валялся их тюремщик. Следуя перекрестьям веревочной сетки, участки ее открытой кожи сами расцветились темно-сетчатым узором, так что с Кен-Тагмом, экономившим энергию посоха, едва не случился конфуз. Спасло темновое зрение — от, как минимум, потери достоинства, а то и травм, несовместимых с жизнью. Счастливой, по крайней мере.

Труп уже унесли, учиненный пыльнокожими беспорядок схлынул, как тучи после извержения. Тростниковые тюфяки были расставлены по местам, на один из них бесцеремонно и плюхнулся заклинатель.

— Душновато становится, — заметил он, и истратил остатки тумана на новую ленту. Комнату заполнило теплое желтоватое сияние.

— Заляжем в камеру или отправим обратно братьев? — поинтересовалась многоцветка, стремительно золотея.

— Не очень-то хочется засыпать после таких сюрпризов.

— Ты же запечатал гель?

— Запечатал, причем в каждой камере. Выпустил весь туман, — Кен-Тагм подбросил жезл вверх. — Придется просить голему о перезарядке. И все равно неспокойно. Лект, впервые в жизни я перестал доверять собственным структурам, — признался он в порыве откровенности.

— Алана в рубке, воркует с Риком, — заметила Шиала. — Когар там же, Кораг заканчивает выбрасывать тела через шлюзовую мембрану. Хотя как по мне, так стоит растворить их в отхожей камере.

— Невелик прибыток, — слова Шиалы не шокировали заклинателя. Ему самому доводилось питаться такими вещами, от вида которых вывернулся бы наизнанку желудок любого из жителей внутренних сатрапий. Тем более его не пугала идея съесть порцию питательной пасты, приготовленной из тел пыльнокожих. Да и если подумать, из чего готовил ее корабль сейчас... Но Кен-Тагм просто-напросто ленился возиться с телами, когда эту работу можно было взвалить на плечи брезгливых олимпиоников.

— Пойду к ним, — он поднялся. — И да, Шиала...

— Тагм? — вежливо откликнулась многоцветка.

— Хорошая работа.

Склон понемногу превращался в пологую равнину. Гряды барханов, через которые прокладывал путь скакун, по мере продвижения механоида вперед делались все ниже, пока не исчезли полностью. Теперь равнину покрывал лишь легкий налет серой наледи, вскипавшей под лапами скакуна и исчезавшей вблизи теплообменников. Звездные траектории клонились к горизонту. Однажды черное небо вновь рассек выброс алых искр, на сей раз далекий и еле заметный глазу.

Внутри корабля обычная жизнь с неспешным чередованием вахт прекратилась с нападением пыльнокожих. Кен-Тагм не удовлетворился запечатыванием геля, наложив стражей по всему периметру коридора и на входе в каждую каюту. Каждые несколько десятых ему приходилось регулярно восстанавливать дыхательные ленты — бодрствующие олимпионики оказались для них существенной нагрузкой. Энергию для структур заклинатель тоже получал, пережигая туман, и в результате Алане приходилось перезаряжать посох каждый период. От такой жизни заклинатель отощал, потемнел лицом и, похоже, держался исключительно на стимулирующей магии.

Шиала бесцельно бродила по кораблю, порой заглядывала в рубку, порой зверела и принималась задирать Корага с Когаром. Олимпионики терпели, стараясь не попадаться раздраженной многоцветке на глаза. Иногда братья развлекались тренировочными схватками в одной из пустующих камер. Кораг, бывало, присоединялся к Рику и Алане в созерцании внешнего пейзажа.