Сосед

— Кострик, откуда у тебя ключи?!!

— Догадайся, кому я замок менял. Думала просто так? Наиивнаяяя... — упырь, оглянувшись по сторонам, решительно потащил жертву в направлении спальни, — Бесплатный сыр, малыш, бывает в мышеловке! — объявил, бережно приземляя добычу на кровать и, щёлкнув по носу, принялся пеленать в покрывало, ловко придерживая брыкающиеся конечности. Сбросил на пол учебные принадлежности. Пронзительный визг достиг верхних децибел, сливаясь в одно невнятное:

— Дуракидиотпуститычтотвориииииишьдебил?!! — Маринка пыталась извернуться и стукнуть, но это было, как лавину таранить.

— Наказание! — с самым страшным лицом объявил Кир, легко превращая барахтанье в трепыхание. Спеленал, запаковал в плотный свёрток и, подхватив извивающуюся гусеницу, пересадил к себе на колени, не забыв впрочем демонстративно похлопать в районе попы, — Ну чё, тёть, час расплаты... Хм, что бы сделать?

— Пусти, упырь!

— Ах, упырь... — Кир, маниакально оглянувшись, нашёл красный фломик и, сняв колпачок, с ласковой улыбкой психопата примерился к чужому лицу.

— Не смей! Не вздумай... аааааа! — не зная плакать, боятся, беситься, продолжать орать или начинать ржать, провыла Березина, отчаянно мотая головой. Но сука Костриков и не подумал остановиться, требуя, чтобы она не дёргалась. Искусство требует жертв. Он, может, всегда мечтал стяжать славу Малевича.

— ААААААААААА! Ненавижу, гад, скотина!!! Я на тебя заяву напишу! — чуть не плача, пригрозила Березина.

— Конечно, напишешь, солнышко, — упырь с наигранным умилением чмокнул в лобик и выбросил фломик, — Потом, — добил коварным соблазнительным шёпотом, сделав паузу на манер Калягина из кинофильма "Здравствуйте, я ваша тётя".

Березина очень-очень, изо всех сил пыталась не дрогнуть, устоять... перед ним. Его запахом, дыханием близких губ. Обволакивающей тёплой энергетикой. Кир с лёгким мурлыканьем потёрся об неё носом, напоминая довольного кота, не забывающего перечислять свои преступления "а Васька слушает, да ест":

— Проникновение в чужую собственность, нападение на хозяйку квартиры, пятикратное изнасилование...

— Какое изнасилование? — икнув, спросила Березина.

— Пятикратное! — веско пояснил упырь и убедительно заверил, — Будет!

— Маловато будет! — Березина сама не знала, какой чёрт её постоянно тянет за язык. Нет, вот сидела бы смирно, строила жалобные глазки, молчала в тряпочку. Фантазия упыря богатая, одной надписью не ограничится.

— Малыш... — взгляд Кира разрезал на части и резал сам себя: бесконечные ломтики нежности, острой тоски, собачьей грусти, — Эх, Малыш, Малыш...

Кир наклонился и поцеловал. В клочья разрывая жалкую бумажку подписанного Березиной приговора. Застыл, плавя губами, не желая отлепляться. Словно воду пил маленькими короткими глотками. И непонятно, кто из них пытался напиться больше в этот момент. Трусливо не желающий раскрываться клювик Маринки или Кирькин нежный рот, ласкающий с бережной осторожностью, плавающий на поверхности лотлинем дыхания в безнадёжной попытке найти глубину любви.

Поцелуй — соединение пульсирующих сердец в жадном соприкосновении губ. Словно что-то внутри раскрылось навстречу и смешалось, а поверхность не могла отразить и десятой части того, что оба почувствовали в этот момент. Исчезающая, тающая сладкой ватой ласка, от которой оба не могли отказаться, и продлить не могли. Хотели, а не могли.

— Как же так? — хрипло шепнул Кир, поведав тайну, желая надышать ответ в ухо.

Он заставил себя оторваться первым, и сидел так, успокаивая дыхание, не в состоянии выпрямиться и разрушить, а Маринка плыла в нём, как в уютной лодочке, и могла плыть до бесконечности. Сознание окутывало маревом покоя, а руки Кира служили парусами, заполненными ветром, и в какую бы сторону он не потянул, белобрысая сука-душа летела за ним. Кир обнял крепко-крепко. Сжал, прижав к себе, и не смеялся, не шутил, потому что рулевому было чертовски паскудно и обидно.

— Что с нами происходит? — спросил он, — Я не понимаю, Марин, — как ребёнок, у которого отобрали игрушку, наказали несправедливо и нечестно.

— Киря...

— Разве можно с такими вещами стебаться... и шутить? — тихо прогудел Кир, напоминая большой грустный домик, трансформаторную будку под дождём. Выпрямился, нежно обводя ладонью контур Маринкиного лица, любовно убирая растрёпанные прядки, — Малыш... это ведь... уёбищно...

— Кир, я не стебусь! — Маринке остро захотелось зареветь.

— Как тогда всё это понимать? — Кир всматривался в её лицо, искал ответы, но не находил. Оттого и сидел безрадостный, утратив даже тень юмора.

— Не знаю.

— А кто знает? Ты сказала, что мы — ошибка. Мы ошибка?

Маринка замотала головой, не зная, что делать. Снова начинать плакать?

— Ебанутая какая-то у нас с тобой математика получается, Березина, — с тоской протянул парень, взлохмачивая волосы, — Меня к тебе тянет, тебя ко мне тянет. Всё вроде очевидно и логично, а на выходе... хуй. Какая переменная здесь отсутствует... или, наоборот, присутствует? — он глянул остро и сделался угрюм, очевидно, уцепившись за собственные выводы.

— Кирилл... просто не могу я с тобой встречаться, понимаешь? — зря Березина призналась. Лучше бы промолчала.

— Да как скажешь, Марин. Наше дело предложить... — Кир пожал плечами и плавно перекинул кокон с Березиной на кровать, не предпринимая попыток сближения, а само это понимание без ножа резало, — Но акция закончилась, — собой парень владел гораздо лучше Маринки, и не раз это доказывал.

— Ключи верни, — пытаясь выпутаться из покрывала, попросила Березина, стараясь взять себя в руки.

Состояние подвешенности, где ниткой любви служит мучительная неопределённость и невесомость без права приземлиться на общую орбиту, но Кирилл нихуя не желал изображать из себя космонавта, и послать не мог, хотя остро хотел — это чувствовалось.

— Обойдёшься, — упырь демонстративно покрутил на пальце связку и убрал в карман. Затем, поискав глазами, забрал свою тетрадку со шпаргалками по английскому. Правильно, Березина не его девушка, нечего на неё добро разбазаривать.

Когда хлопнула дверь, Маринка сползла на подушку. Хотелось биться затылком и истерически смеяться. А потом, увидев в отражении зеркала собственный лоб с надписью I love you, Березина обхватила голову руками и горько заплакала.

Скажи, что я ее люблю,

Без нее вся жизнь равна нулю,

Без нее вся жизнь равна нулю,

И дождь сквозь плащ и капюшон... (с)

* * *

Любовь — болезнь, от которой не существует лекарства, но при желании её проявления возможно купировать.

До встречи с Киром, Березина считала, что чувства легко поддаются контролю. Один щелчок пальцев — голова становится на место, а мозги вспоминают о собственном предназначении. Пара ночей в клубе, удар алкоголем по печени, смена компании, обстановки, новый парень — и от влюблённости не остаётся следа, разве что лёгкое недоумение. Зацикленность — следствие отсутствия разнообразия в жизни. Когда будни похожи на запертую банку, "дом — работа — дом" не приходится удивляться забродившему компоту мыслей.

Тараканы устраивают забеги по кругу, и единственный способ спастись — насытить собственный график максимально плотно. Именно этим Маринке предстояло заняться, но встречи с Киром неизменно производили рецидив. Маринка истратила словарный запас, доказывая, что у него нет никаких моральных прав вторгаться в её жизнь. Прав нет, но есть намерения.

Погодка шептала солнышком и, провожая последние денёчки для роликов, Березина решила покататься по стадиону, а заодно обновить куртку и джинсы со свитером. Джинсы стали тесноваты. С утра Маринка отправилась покупать новые и, не удержавшись, потратила последнее "копьё", прикупив "ми-ми-мяшный" свитерок и модную куртку с капюшоном.

Березина — шопоголик, даигноз не излечимый. На кепку бабла не хватило, на еду тоже, но отсутствие средств и облако кризиса на горизонте не смогли омрачить радужного настроения от обновок и предстоящей порции драйва. Березина любила скорость и сегодня оторвётся, экстремальничая наперегонки с ветром.

А хрен там.

Временами у Маринки просыпалась паранойя, что судьба над ней измывается, сталкивая с упырём не в том месте и не в тот час, например на лестницах — не разминуться. Сломавшийся лифт вынудил спускаться пешком, но спуск не особо смущал Маринку.

Маша очень хотела ролики, а потом новые зубы.

Нет зрелища занимательнее, чем роллер-новичок,

пытающийся открыть тяжёлую дверь. (с)

Новичком Березина не была, на роликах держалась уверенно, а перила никто не отменял. Придерживаясь рукой, девушка бодро грохотала по ступенькам, строя планы, но... Обломинго — птица внезапная: никогда не знаешь, с какой стороны, сука, прилетит.

Березина спускалась, Кир поднимался: распахнутая куртка — жар небрежности, колючки светлых волос и светло-голубая синева под изгибом бровей, сводящих с ума пирсингом. Двухсекундное столкновение глазами...

"Я на тебе, как на войне; а на войне, как на тебе"

Маринка решила не реагировать, но как будто весь воздух выкачали разом, вздёрнув нос, и она решила пройти мимо с гордым и независимым видом. Упырь, ни слова не сказав, начал подниматься.

"Ляг, отдохни и послушай, что я скажу"

Вытянул руку, сграбастал Березину за талию поперёк и продолжил подъём, не сбившись с шага, как ни в чём не бывало...

"Я терпел, но сегодня я ухожу".

Возмущённый вопль Березиной...

"Я сказал: успокойся и рот закрой".

Чужая сила поволокла Маринку назад. Учитывая, что она была на роликах, ноги не успевали, и просто поехали, пересчитывая ступеньки, вслед за попой, висящей над землёй.

"Вот и всё, до свидания — чёрт с тобой".

Вцепиться в перила получилось, Кир со вздохом оторвал обе лапки, и дальше состоялся финальный занос несостоявшегося спортмена в квартиру.

"Я на тебе, как на войне; а на войне, как на тебе"

Но я устал, окончен бой, беру портвейн иду домой.

Ключи у Кира водились, Маринкину дверь он на раз открывал. Березина подозревала, что смена замка не поможет. Она серьёзно настраивала себя пожаловаться матери Кирилла на беспредел, намекнуть, что следует больше внимания уделять сыну. А то что это за родители, которых сутками не бывает дома? Кир поведал, что родители живут на даче. Судя по тому, что семья обитала на даче регулярно, дача представляла жилой дом, но бросать ребёнка одного в квартире... О чём они вообще думают? Березина помышляла стукануть в соцкомитет. Написать жалобу, а они пусть выясняют и разбираются. Ребёнок прогуливает школу, не учится, курит... и... остальные факты Маринка решила упустить.

Окончен бой, зачах огонь, и не осталось ничего.

А мы живём, а нам с тобою повезло назло.

— Да ты... какого хера... — слова рыбками булькали в горле и застревали во рту от возмущения. Реально, Кир доводил её до истерик.

Упырь не снизошёл до ответа.

"Боль — это боль, как её ты не назови"

Затянул в квартиру. Посадил на стойку прихожей, обламывая попытки вскочить на ноги и, присев на корточки, принялся снимать ролики.

Это страх: там где страх места нет любви.

Отстегнул один. Второй...

Я сказал, успокойся и рот закрой

После чего забрав с собой, развернулся и ушёл. Молча.

Вот и всё, до свидания — чёрт с тобой!

Вот как его понимать?! Березина орала, как потерпевшая, обвиняя в насилии, воровстве и... Она реально созрела вызвать милицию.

Я на тебе, как на войне; а на войне, как на тебе.

Но я устал, окончен бой, беру портвейн иду домой.

Окончен бой, погас очаг, и не осталось ничего,

А мы живём, а нам с тобою повезло назло.

(с) Агата Кристи.

Угрозы не подействовали — пришлось давить на жалость.

— Кир, отдай коньки, — ныла Березина, скребясь в стенку. — Зачем они тебе сдались? Пожалу-у-уйста!

Ласковое слово и упырю приятно. (с)

Упырь согласился, при условии, что она покупает защиту — тогда он, так и быть, её выгуляет. Маринка возмущением плевалась от чужого идиотизма. Конечно, купит, сейчас возьмёт с полочки машинку для печатанья денег и нарисует себе три сотни баксов, но зачем машинка — можно спросить в очереди выстроившихся за ней миллионеров. Кретин.

На следующий день Кир заявился с комплектом защиты. По его словам, одолжил у двоюродной сестры. Сеструхе ролики — что собаке пятая нога, а Березиной пригодится. А не возьмёт — "прощай конёчки" — Кир пригрозил выбросить ролики в мусоропровод. Слов не было — одни маты.

Пришлось соглашаться — перед силой шантажа Березина не первый раз отступала. Маринка обиженно пыхтела, сопела, и... прятала пизданутое счастье внутри. Хотелось пойти и постучаться лицом в ближайшую стену или убиться об невозмутимый монумент в виде Кирилла, выглядевшего опасной фантазией с оч-чень высоким рейтингом. Сексуальный террорист на секс не претендовал, но вёл себя наглее наглости, а к щекам Березиной ровно два шнурка привязали, дёргая за улыбку.

Погода растранжирила солнышко и на второй день. Мимо проплывали дома, шли люди, а сволочь Кир вольготной походочкой рассекал асфальт, усеянный осенними листьями, и держал Маринку за ручку, не разрешая укатываться от него. Березина грозилась, клянчила, ныла, рвалась на волю, истощая слова — пожелания благополучно разбивались о стену каменной упырьей невозмутимости. Березина сожалела, что вообще куда — то с ним выбралась.

Нахрена?.. Нахрена козе баян, когда он не играет?

Пока они добрались до места, Кирины остроты превратили самолюбие Маринки в подушечку для иголок сарказма. Несколько раз Березина порывалась сбежать, пыталась, плюнув на гордость, куснуть за пальцы, но словив два китайских предупреждения по заднице, угомонилась, понимая, что третий контрольный Кир отвесит дома, а прогулка не состоится. Упырь решений не менял, дрессируя Маринку чётко: пацан сказал — пацан сделал. А Березина сказала и не сделала, потому что она по-шу-ти-ла. Кир с серьёзными вещами не шутил, по его мнению, для этого надо было родится Бе-ре-зи-ной.

Упырь, благодушно не реагируя на провокации, привёл на стадион, сообщив, что одно неосторожное падение и... "коньки — мусорка — она поняла". Пока Березина радовалась свободе, согласившись, что лучше так, чем вообще никак, Кир неторопливо переобулся, сидя на лавочке. Поднялся и уверенно разогнавшись, обогнал охреневшую от подобного поворота Маринку. Легко проехал назад спиной и подначил, совершая плавный разворот:

— Ну чё тёть, наперегонки?

Гнев и раздражение испарились бесследно. Кир, конечно, уступал Маринке по части замысловатых пируэтов, но на роликах держался свободно и расковано. Чувстовалось, не раз гонял по улицам.

В общем, свидание прошло неожиданно лучше, чем могла ожидать Маринка. На обратном пути они веселились, Кир расщедрился на мороженое, заметив, что если бы кто-то был умнее и догадался взять обувь — он, может, и в кафе бы девушку не обломался пригласить. Правда в приличные места Березину и в обуви не пустят — начнут выяснять, из какого зоопарка сбежала.