Сосед

— Смотреть надо, куда прёшь, идиот! — рявкнула Маринка, разворачиваясь, — Лифты грузовые для кого существуют?!

Резкий порыв ветра залетел в распахнутое окно, пытаясь приподнять сарафан, взъерошивая волосы, бросая на лицо. Глаза рабочего расширились, принимая чужой человеческий поток, состоящий из размашистых движений, формирующих взрывной образ, шлейфа запахов — ноток дезодаранта и лёгких духов, распахнутых синих глаз, на дне которых резвилось множество дельфинов-эмоций... но ему — лично ему — была предназначена только одно: абсолютное пофигистичное БЕЗРАЗЛИЧИЕ.

Взлетели и опустились светлые волосы, пушистым льном приземляясь на плечи, а в сумочке пронзительно заиграл мобильный, разрушая короткий несостоявшийся танец людского соприкосновения. Маринка, опомнившись, торопливо отдёрнула пальцы. Не глядя, залезла в сумку: Нина Петровна высказывала нетерпение.

Дело не в том, что Маринка опаздывала. Просто если Нина Петровна просила о чём-то, это должно было исполняться так, словно являлось прямой обязанностью. "Взялся за гуж — не говори, что не дюж". Никаких одолжений начальница не принимала, но и не забывала никогда ничего, напоминая неожиданной премией, хорошей компенсацией, прибавкой к отпуску...

— Здесь люди ходят!!! — хватая телефон, рыкнула девушка раздражённо.

Впихнула очумевшему парню сотку и, не дожидаясь последствий собственной выходки, бегом бросилась прочь, отвечая на звонок:

— Да, Нина Петровна. Уже бегу. Такси вызвала. Что так срочно? Ай, эта Семёнова вечно всё путает. Не переживайте, разберёмся непременно.

Грузчик, онемев от чужой наглости, так и остался стоять с распахнутым ртом, сжимая в руке сто рублей: вполне нормальная компенсация за маленький моральный ущерб. О том, что она только что благополучно херакнула хрусталя на сумму в несколько тысяч, Березина, разумеется, не могла знать.

Маринка вылетела из подъезда и покрутилась вокруг грузовика, распекая растерявшегося папашу за то, что своим грузовиком весь проход загородили. "Куда теперь такси причалит? Думать надо, люди. Ау! Ду-мать!"

К счастью, такси подошло практически сразу, остановившись и посигналив в сторонке. Маринка не видела, что грузчик, неспешно поправив бандану, подошёл к окну и, облокотившись на выбитую раму, не мигая смотрел на неё до тех пор, пока она не скрылась в салоне. А потом ещё долго вослед.

In the night, I hear them talk

The coldest story ever told

Somewhere far along this road, he lost his soul

To a woman so heartless

Kris Allen-Heartless.

* * *

Ревизия задержала на всю ночь — кто бы сомневался. Марина приползла утром выжатая, как лимон. По дороге заскочила в магазин, сонно медитируя над прилавком в попытке сообразить, чем питаться, чтобы не заморачиваться с готовкой.

Живя дома с матерью или вынужденная заботиться о бабке, Березина нередко озадачивалась кулинарией, более того — маман уверяла, что Маринка любила экспериментировать и постоянно пыталась порадовать новеньким. Но что-то изменилось в ней. Подростковые навыки безвозвратно остались в прошлом. Готовить Березина не просто искренне не любила — ненавидела, а для себя просто не видела смысла стараться. Благополучно перебивалась быстрой едой, фруктами или сосисками — всем, что требовалось поставить в микроволновку и максимум разогреть. Подруга с неё была в шоке, но махнула рукой, не пытаясь перевоспитывать то, что давно потеряно для общества.

Потеря для общества купила блок сигарет, решив сэкономить на ужине. Без ужина Березина могла обойтись, а вот с сигаретами было сложнее. После пробуждения зверски хотелось курить, сигареты, как назло, заканчивались, а на подвиг в виде "резво подняться и бодро сбегать" Березина физически оказывалась не способна.

Во-первых, она не позволяла себе выйти из дома, не приняв душ и не накрасившись, во-вторых, у Березиной развился целый пунктик по поводу одежды. Туфли, не совпадающие по цвету с сумкой, сарафан, не гармонирующий с серёжками, лак или помада не того оттенка — для кого-то мелочь, а для Маринки — катастрофа, способная отравить настроение. Любой поход в булочную превращался в священный ритуал наведения красоты. Как любил подшутить дядя Гена, Маринка будто на свадьбу наряжалась, вот только попадала на похороны его терпения.

Естественно, зная свои привычки, Березина создала целую стратегию конформизма под названием "как сделать так, чтобы нифига не делать, но при этом всё было под рукой" и, надо сказать, ей это неплохо удавалось. В последние дни масштабы домашней лени достигли феноменального прогресса. Березиной стало настолько влом убирать в квартире, что она навела идеальный порядок один раз и навсегда. Пронумеровала зоны, разложила всё по полочкам, придумала оригинальные вазочки, чтобы закидывать в них косметику, не заморачиваясь расставлением, и не забывала себе напоминать,: "Клади на место, дочь моя". Прикупила плетёные сундуки, в которые отправлялись бесчисленные не успевшие найти вешалку вещи, до которых руки Березиной могли добраться дня через два-три под настроение.

В общем, маленький уютный мир Марины Березиной был продуман до мелочей. Единственное, что в него не вписывалось — хроническое отсутствие сна, а ковёр-самолёт или телепорт, который мог бы транспортировать сонную Березинскую тушку от работы и обратно, в природе не изобрели.

До дома Маринка догребла отчаянно зевая и еле переставляя ноги. Светлые босоножки на платформе, вполне удобные для беготни по отделу, воспринимались неподъёмной тяжестью, словно к ногам привязали две гантели, и плевать оказалось телу на многочисленные тренировки, которыми Березина ежедневно изнуряла себя, чтобы поддерживать тело в форме. Перед богом нервов и усталости мышцы спасовали и оказались бессильны.

Полусонная девушка вползла в квартиру, забросила ключи на подставку в коридоре и постояла минуту, борясь с желанием рухнуть на пол и уснуть. С трудом разделась, закинув шмотки в сундук и решив, что сложит потом. Главное, на видном месте не валяются. Заставила себя принять душ. Аксиома. Запихала в рот кусок сыра и наконец-то бухнулась спать, блаженно зарываясь носом в подушку, отключая мысли... Сон...

Однако не тут-то было. Стоило закрыть глаза, и скоропостижное погружение в царство Морфея было прервано какофонией адских звуков. Музыка сотрясла стенку соседской квартиры, к которой примыкала Маринкина кровать, вызвав у девушки чувство, что палочки барабанщика выстукивают в её голове: 120 ударов в секунду в мозг.

— Пиздец! — сказала Марина, подпрыгивая под одеялом и хватаясь за сердце, пытаясь понять: что, мать его, происходит?

— Ага! — ответили за стенкой, — Полный. Ты, кстати, топаешь, как слон. Жирная, наверное?

Обладатель подросткового баритона даже не подумал сделать музыку потише — наоборот, сделал громче, перекрывая возмущение и поток слов, вызванных в ответ на эту реплику.

— Сделай тише, урод!!! — взвизгнула Маринка, с силой стуча кулачком в стенку.

Но в ответ ей было:

"Давай возьмём выходной!"

Колонки, словно насмехаясь чужими нервами, на всю мощность орали:

"Мы будем делать всё, что захочешь.

Пускай им снится покой,

Мы не будем спать этой ночью!"

Су-у-ука-а-а!!!

Маринка вскочила, выбегая в полупустую гостиную, рысью заметалась по квартире, не зная, что предпринять. Отсутствие мебели — за переездом она не удосужилась заняться обстановкой — создавало нехилую акустику, усиленную мощностью динамиков за стеной. Часы показывали половину двенадцатого утра. С точки зрения допустимого, звучание не превышало норм громкости. Жаловаться бессмысленно — её просто не поймут. Ну, кто мог предположить, что в квартире окажется настолько хреновая звукоизоляция?

Марина переехала в новое жилище месяц назад. Бабка умерла за год до этого, но оформление необходимых бумаг и документов заняло время, и немалое. Пришлось судиться с претендующей на хату сотрудницей соц. комитета, вбившей себе в голову, что раз она ухаживала за Елизаветой Петровной последние несколько лет, то и жилище должно достаться ей, а не молодой бессердечной твари, что забыла, как бабушка родная в лицо выглядит.

Маринка быстро её разубедила, напомнив, что тварь — внученька — может, бабушку в последнее время и реже навещала, однако делала все выплаты, включая социальное обеспечение и зарплату, которую сердобольная сотрудница получала регулярно. И сантехника финская, и телевизор новый, который, кстати, куда-то пропал после похорон — вовсе не боженька подарил.

Пришлось потратиться, оспаривая завещание, дать на лапу адвокатам, кое-какие документики сфабриковать с помощью подруги Ленки Ивановой... Фамилия банальная, зато человек оригинальный во всех отношениях. Среди Ленкиных клиентов водилось полно знакомых, согласившихся помочь разобраться. Собственно, и в суд Ленка ходила за неё, от Маринки вытребовав бумагу с представительством. Дай бог каждому такую заботливую и хорошую подруженьку. Когда Маринка въехала, не забыв бурно отметить переезд, соседняя хата пустовала, выставленная на продажу.

Твою мать... твою мать... МАТЬ ТВОЮ ЗА НОГУ!!!

Спать Березиной пришлось на узком диванчике в кухне. Закрыв все двери, забаррикадировав уши подушками, Маринка вертелась, пытаясь уснуть, но стоило ли говорить — она не выспалась. Тело болело. Песочный лежак с весёлыми верблюдами на спинке оказался жутко неудобным. Марина была девушкой стройной, спортом занималась, но... Вы пробовали спать на кухонном гарнитуре?

Сосед, между тем, не думал униматься, в течение дня стращая Березину своими музыкальными вкусами. Вкусы у него были разнообразные: тяжёлый рок, металл, инструментальные обработки, дабстеп... Березиной начало казаться, что пытка никогда не закончится. Она нервно курила одну сигарету за другой, запивая литрами кофе, смотрела на часы, показывающие два часа, три, четыре... В конце концов, не выдержав, Березина просто сбежала из дома, по дороге попытавшись договориться или поругаться (как получится) с соседями.

Дверь открыла приятная моложавая женщина в платье-сарафане, неплохо сохранившаяся для своих пятидесяти. Накануне именно её Маринка видела у подъезда. За её спиной виднелась ободранная прихожая. В нос шибануло резким запахом краски, дерева и клея. Ремонт у новых соседей, похоже, шёл полным ходом. Перспектива рисовалась совсем не радужная.

За спиной залаяла собака: мелкий противный мопс выскочил вперёд, трусливо рыча, пригибаясь, но не рискуя выбежать вперёд.

— Мусечка, ты что? Нельзя! — начала выговаривать соседка фальшивым голосом, который Марине сразу же показался отвратительным — не менее противным, чем долбанутая собака.

— Музыка! — решительным голосом проговорила Березина, сдерживаясь, чтобы не высказаться более резко.

— Музыка? — на лице женщины отразилось изумление, заставив девушку засомневаться в адресате. Соседка явно не понимала.

"Грёбаная музыка, которую слушает ваше ебанутое чадо!" — хотелось рявкнуть Марине, но она сдержалась, догадываясь, что начинать знакомство со скандала — не самая удачная идея.

— Понимаете, кто-то... "сынуля ваш ублюдочный, не иначе" — слушает в вашей квартире музыку, а у нас... — Марина вымученно улыбнулась, предпринимая честную попытку изобразить милую, вежливую лапочку — образ, на который велась Нина Петровна, — ... Как оказалось, очень сильная слышимость. Я ваша соседка. Вот, — в доказательство Березина показала распахнутую дверь, из которой доносилась... тишина.

Лицо женщины приняло надменное выражение:

— Девушка, вы на часы смотрели? — поинтересовалась она с холодным спокойствием. Чувствовалось, врасплох её не застать. Таких, как Березина, милая тетенька пачками съедала, а вид Маринки — рваные по моде джинсы, белая маечка и куча браслетов на руках — доверия не вызывал.

— Смотрела... — с обречённым выдохом призналась Маринка. Как знала, что всё этим закончится, — Просто я работаю по ночам...

— Девушка, по-человечески я вас понимаю: вы устаёте. Но нам что делать предложите? На цыпочках ходить и с вашим графиком сверяться?

Березина и сама понимала, что звучит абсурдно.

— А я вас запомнила, кстати, — заметила женщина мстительно, беря собаку на руки. Мопс никак не желал заткнуться, мешая разговаривать, — Вы мужу моему у подъезда нагрубили. Соседка, значит.

Березина попыталась вежливо извиниться и объясниться, но терпение утекало свистом воздуха в дырявом шарике. В итоге всё закономерно закончилось скандалом. Соседка прошествовала в её квартиру и презрительно скривила губы, заметив скудную обстановку. Отсутствие мебели в гостиной не укрылось от её глаз, как и то, что в спальне, не считая древнего шкафчика, шикарных, по мнению Березиной, штор и компа стояла единственная сиротинушка-кровать. Обозрев пространство, дама полувопросительно и весьма недоумённо взглянула на медленно стервенеющую от такого закона подлости Маринку. В квартире стояла гробовая тишина.

— Я ничего не слышу.

— Естественно, вы ничего не слышите, — взорвалась Марина, — Потому что этот гадёныш, ваш сын, её ВЫКЛЮЧИЛ!

Показалось, или нет — из-за стенки послышался смешок.

— Девушка, ну знаете...

Скандал набирал обороты, закончившись закономерным:

— Нахалка, идиотка, вам лечиться надо!!! — хлопнула дверь.

— Сука! — с чувством выругалась Марина и немедленно получила новую порцию музыки.

— Кирюшенька, нет, ты представляешь, какая хамка! — раздавалось за стенкой возмущённое.

— Забей, мам, — пробасил Кирюшенька.

— Уроды-ы-ы-ы! — заорала Марина от души, — Как вам такая звукоизоляция? Слабо?

— Точно больная, — с чувством проговорили за стенкой, — Кстати, а здесь всегда такая слышимость?

— Всегда! — сатанинским хором проговорили Кирюшенька и Марина.

К счастью для Марины, присутствие матери подействовало благотворно, или может малолетний паршивец что-то сообразил — музыка стала потише. Если можно назвать словом "тише" музыку, играющую в твоей комнате, а именно такой эффект создавала акустика пустоты и слабая звукоизоляция.

Вскоре музыка смолкла. Мама позвала обедать.

Марина, забравшись на табуретку, нервно дымила в форточку, попутно обдумывая план мести. Прощать выходку неизвестному Кире она не собиралась. Он поплатится за неё, мразь бесчувственная. Маринка не могла сказать, что жизнь её била — скорее, просто помогла скоропостижному взрослению, но сейчас, когда впервые впереди наметился белый просвет, вторжение на свою территорию и обрушение маленького личного счастья воспринималась откровенной подлостью и подставой.

Нет, Березина не жаловалась, старалась не терять оптимизма, веря, что поймав белую полосу, надо быть хитрее, двигаться саженками вдоль, или запастись ведром краски, чтобы суметь закрашивать чёрные. Но сон — драгоценное право человека на отдых, и Березина, вечно искавшая в сутках счастливый двадцать пятый час, очень его ценила, потому что выпадал он крайне редко — практически никогда.

Что сказать? Мир не обходится без уебанов. Неужели богу мало и непременно надо сделать так, чтобы подобные уебаны существовали за стенкой Маринки, словно на работе клиентов-придурков не хватало? Нет, боженьке понадобилось непременно подселить к ней ещё одного. Неисповедимы пути... Аминь. Маринка глубоко затянулась дымом и с яростью раздавила в пепельнице хабарик, представляя морду неизвестного ненавистного задрота.