Фронтир Индикона. Начало

— Не могу не согласиться!

У нас с собой было оружие, запас воды и порошок для 'лимонада'. Я взял глиняные таблички для записей и ручной съёмки. Выйдя на простор, мы разделились и шли порознь, но так чтобы визуально не терять друг друга. При таком передвижении шанс найти что-либо интересное многократно увеличивается. Я, например, сразу нашёл ещё один заброшенный улей, а Мартин кое-что получше! Немного запыхавшись он затараторил:

— Как вы просили, я искал сухой молочай. Но нашёл... Да вот, взгляните на эти стручки, похожие на фасоль! Длинные коричневые бобы, слегка изогнутые, — он вертел стручок в руках и после разломал его. — Запах чувствуете!?

От гладких твёрдых семян исходил аромат ванили и сахара.

— Индийской финик или тамаринд! Пойдёмте, он тут неподалёку спрятался. Держите, — он передал мне несколько стручков.

Очистив, я закинул в рот горстку семян. Ого! Какие сладкие! Похоже на финик пополам с черносливом, с лёгкой кислинкой. Подойдя ближе, мы увидели группу деревьев метров по двадцать в высоту, словно новогодними игрушками, они были густо усеяны бобами разной степени зрелости, ярко выделявшимися на фоне кроны.

— Похоже, Мартин, вы нашли нам второй хлеб!

— Удачливому человеку жареная утка сама залетит в рот! — ответил он с задором. Надо подумать, как собрать бобы, они довольно высоко. Посмотрите какая древесина! — Он показал оторванный сук из темно-красной древесины. Вы как хотите, но его надо брать. Ручки к инструментам и рубанки из такого выйдут на загляденье.

Меня же заинтересовали побеги этого интересного дерева. Очень гибкие, не ломаются. Где-то слышал, что самые лучшие розги британцы делали как раз из тамаринда, для порки особо буйных индийцев. Пороть, конечно же, я никого не собирался, а вот для плетения может пригодиться.

Снова природа преподносит сюрприз, насколько помню, крайний южный ареал этого растения южный Судан. До экватора он точно не распространялся. Как это объяснить? Я, конечно, ни разу неспециалист в палеоботанике, но предполагаю, что не так давно климат был гораздо мягче и более влажным и соответственно флора была малость другая. А какой тут год я даже понятия не имею, но точно не пятнадцатый век, слишком разительно отличается небосвод.

Набрав немного бобов с нижних веток, прямиком направились к помеченным вчера деревьям, эту местность я уже знал. На пару срубили гигантский молочай, которым загрузили Мартина, а сам чуть дальше срубил второй толстый и приземистый, чем-то похожий на ножку гриба боровика. Несмотря на то, что в моём бревне веса раза в полтора побольше, Мартина я догнал на полпути, он не совсем ещё восстановился после своего путешествия. Во время передышек проверял свои ловушки, расставленные неподалёку. Большая часть была разорена, а в клетке, в той самой ловушке-четвёрке, с которой я больше других возился, обнаружилась небольшая серая птица. Мартин опознал в ней скальную куропатку.

Показались наши баобабы. Через некоторое время, шумя как паровой трактор, мы вползли на базу. Самую жару переждали в тени. Куропатку поджарили на вертеле и уплели в один присест. Да что там мяса! На один зубок. То ли дело дрофа!

Дальше по плану заготовка акаций. Тащить их, слава богу, далеко не надо, вот они, прямо под боком растут. Для конструкции, удерживающей на весу таран, именно такие толстые и нужны. Несколько часов тяжелейшей работы и вуаля, шесть акаций разрубленные на две-три части, а по-другому не утащить, на базе. Последний, самый толстый ствол, не меньше полуметра в поперечнике, крови попил больше, чем все остальные вместе взятые. Тащили вдвоём, делая просеку и подкладывая под него толстые обрубки. На несчастные двести метров сил ушла уйма!

— Герр Ярослав, зачем мы тащили это громадное бревно? В нём не меньше трёх тысяч фунтов!

— Мартин, вы же инженер! Чтоб расколоть толстое бревно, нам требуется большая энергия удара. По моим расчётам, никак не меньше двенадцати килоджоулей! Большую амплитуду нам не получить, так что единственное, что может помочь — это как можно более тяжёлое бревно.

— Не возьму в толк, герр Ярослав, к чему все эти сложности, неужели нельзя по старинке, клиньями?

— Да можно, конечно, Мартин, только клинья надо сначала сделать, потом в течении недели эти бревна колоть, а после ещё две обтёсывать доски и брус до нужных нам размеров.

— Хотите сказать, что этот ваш бревнокол позволит получить одинаковые доски?

— Не сомневайтесь! Да в конце концов, сегодня-завтра вы сами в этом убедитесь.

— Дай то бог, чтобы так и было. Давайте передохнем. Вы как заведённый куда-то постоянно спешите. У меня ноги совсем ослабли, хожу как утка в ватных штанах.

— Ничего. Бывает с непривычки! У меня первые дни тоже так было, а теперь привык.

На рубку и перетаскивание ушла большая часть дня, так что к сборке приступили ближе к вечеру. Три пары стволов затесали с торца и соединили в 'лапу'. С краёв укрепили распорками, поперечные связки сделали из жердей и нарезанных полос коры.

— Теперь я, кажется, понимаю. Вы хотите подвесить сюда бревно и этим тараном колоть брёвна словно орехи? Так у вас ничего не выйдет!

— Это ещё почему?

— Придётся либо вкапывать острый клин в землю, что не даст ровных досок, либо делать раму с клиньями, причём несколько. Учитывая вес деревьев и силу удара тарана.... Мы не сможем сделать такую раму, не выдержит. Тут нужно хорошее железо и заклёпки, тогда может быть.

— Да бросьте! Не нужно никакой рамы. Вот что мы сделаем! Во-первых, чтобы бревно не сползало, сделаем стол с пазом из ветви баобаба и кольев, вбитых в него под углом сорок пять градусов. Подобная конструкция будет отлично фиксировать бревно любого диаметра. Амплитуда удара тарана около полутора метров, что недостаточно чтобы полностью протолкнуть более длинные бревна, поэтому будем подкладывать соответствующие по длине колоды. Вот смотрите, — я стал рисовать чертёж. — По два крепких бревна надо вбить здесь и здесь на глубину не меньше метра, — я указал намеченное место. — Между ними уложим нижний брус с пазами под клинья. Достаточно тонкие, их можно сделать только из пальмы дум, по прочности и нагрузкам она выдержит. Длина бруса полметра, пазы через два, три, пять и десять сантиметров, здесь надо подумать над тем какие доски и брус нам понадобятся. Клиньев нам много не нужно, штуки четыре за глаза хватит. В зависимости от того какие нам нужны доски или брус вставляем в пазы нужное количество клиньев. Нужно расколоть ствол пополам ставим один, нужен брус ставим четыре и так далее. Вставив клинья, поверх одеваем брус с пазами и фиксируем конструкцию двумя шипами. Нам почти ничего не надо сверлить, а основная работа лишь выдолбить пазы и хорошо заточить клинья.

Мартин смотрел на чертёж выпучив глаза:

— Грубо! Примитивно! Но, может сработать! Пазы нужно делать глубже, иначе дерево, удерживающие клин, может не выдержать! Клинья делать разные по толщине, при этом верх и низ клина делать более толстыми. Широкая торцевая часть передаст энергию от удара на брус равномерно, что защитит его от разрушения.

— Замечательно! Значит, вы принимаете, как рабочую эту схему?

— Совершенно верно.

До наступления темноты успели далеко не всё. Собрали стол-держатель, да две пары опор вкопали. В саванне наметилось шевеление и работу мы перенесли к себе наверх захватив заготовки рамы, в которых отверстия сначала прожигали, а после стамеской предавали прямоугольную форму. Запала надолго не хватило, и усталость взяла своё, так что шлифовку пазов отложили до завтра. Устроившись поуютней, с 'чашечкой кофе' и горкой индийских фиников, мы сидели на верху и отдыхали от трудов праведных.

— Мартин, если вам предоставят чертёж, соберёте по нему паровой двигатель?

— Именно так, дайте мне чертёж, и я соберу вам самую сложную конструкцию, естественно, при наличии справных деталей.

— Вот именно, детали. Детали важная часть, как вы понимаете!

— Вне всякого сомнения!

Мы немного помолчали, а потом я решил продолжить вчерашнюю тему 'как мы тут оказались'.

— Вам известно, что представляет собой живая клетка?

— В общих чертах я знаком с клеточной теорией Шванна и Шлейдена. Более того, лично наблюдал клетки в микроскоп, — с немалым достоинством ответил Мартин.

— Замечательно, тогда вы знаете, что человек состоит из клеток. У нас их где-то тридцать триллионов. Все клетки развились из одной единственной, которая получилась посредством слияния сперматозоида и яйцеклетки. У всех людей, и не только людей, есть важная особенность — ребёнок, преимущественно, наследует черты родителей.

— Не всегда, герр Ярослав, далеко не всегда.

— Вы имеете в виду случаи, когда ребёнок походит на бабку или какого-то дальнего предка?

— Именно.

— Поверьте, это лишь особенности копирования генома, не больше, давайте не будем углубляться в частности. Итак... — до полуночи я подробно рассказывал Мартину о белках, жирах, углеводах и их роли в клетке, устройство ДНК и её роль в рождении человека. Подкрепляя время от времени рассказ рисунками. — Таким образом, Мартин, ДНК человека содержит больше трёх миллиардов пар оснований. В наше время учёные свободно манипулируют с ДНК, создавая трансгенные организмы, то есть никогда не существовавшие, химеры. Учёные зная код ДНК могут клонировать любое растение или животное и даже человека, хотя, конечно, тут есть некоторые проблемы.

— Святотатство! Посягательство на священное начало, на душу человека!

— Про душу поговорим в другой раз. А сейчас вернёмся к ДНК, как вы поняли, это чертёж человека, инструкция по сборке, и эта инструкция содержится в каждой клетке вашего тела, в каждой! Понимаете, Мартин? Организм может вырасти естественным путём, то есть сначала он растёт в яйце, матке или даже в пробирке. Генетический код можно записать в виде последовательности электрических сигналов, как телеграфное сообщение и отправить...

— Бог мой, куда отправить, куда?!

— Сюда! Куда же ещё? — ответил я. Вид у моего собеседника был жалкий. — В одной из бесконечного множества Вселенных существует невероятно могущественные разумные обитатели, равные богам по своим возможностям. Они настолько обогнали человечество по уровню знаний, что аналогия между дикими племенами Африки и цивилизованными людьми даже близко не отразит эту громадную разницу. Может вы и не поверите, но это как разница между человеком и простейшим червём. Эти существа наладили связь между Вселенными, подобно железным дорогам, связывающим города в нашем мире. По ряду причин не всегда есть возможность проложить такую 'дорогу'. Так вот, чтобы попасть сюда им нужно найти и построить станцию для путешествий между Вселенными! Они называют эту станцию — Телепорт.

— Что простите?

— Это от слова 'телепортация', то есть, мгновенное перемещение из одной точки в другую. Я не совсем понимаю, как он устроен, но чем-то Телепорт похож на живых существ — он растёт, словно ребёнок. Так вот, нам с помощью Ключа нужно его найти. А вот что после — не знаю. Инструкций пока не было. Подозреваю, что также как Ключ, его придётся подкармливать разными веществами. Пришельцы отличаются от нас гораздо больше, чем мы от бактерий или водорослей. У них совсем другая форма жизни. Планета, на которой мы оказались, почти полностью совпадает с нашей...

— Дальше! — нетерпеливо оборвал меня Мартин.

— Так вот, для перемещения на эту планету понадобились люди. Пришельцы предусмотрели это ещё в начале семнадцатого века и отправили к нам на Землю существ похожих на людей.

— Неужели, проклятая ведьма и есть эти...

— Да, герр Мартин, так и есть. Я тоже встречался с 'ведьмой', только при несколько иных обстоятельствах. Эти существа могут принимать облик абсолютно любых людей — ваших родственников, друзей или соседей, лишь бы привести человека в место телепортации, то есть переноса.

— Дьявольская сила! -Мартин выругался и вновь стал бормотать себе под нос 'Отче наш' на голландском.

Дождавшись, когда он закончит, я продолжил:

— Из одного человека делают двух, попросту копируя его как деталь, копируя со всеми его мыслями, чувствами, знаниями и памятью — настолько велико их могущество. Так вот, один из нас вновь возвращается по своим делам, а вот второй — его чертёж ДНК и всю память записывают электрическими импульсами... Ну, скажем, в особую грампластинку и могут хранить её сколько угодно.

— Невероятные вещи, герр Ярослав, невероятные!

— На нашей старой Земле вы умерли задолго до моего рождения, как умерла ваша жена и ваши дети, на нашей с вами Земле уже давно нет Трансвааля и Оранжевой республики, ещё в тысяча восемьсот девяносто девятом году республики вступили в войну с Британией и вскоре потерпели поражение, капитулировали, — на Мартина жалко было смотреть...

— Я вам не верю! Такого не может быть! Человека нельзя скопировать! А как же душа и божественная сущность? — на глаза Мартина навернулись слёзы.

— Об этом мы поговорим, обязательно, но в другой раз. А сейчас расскажу про Ключ, который есть у каждого попавшего сюда человека. Именно он сделал нас, словно плотник дверную ручку, из животных, которые мирно паслись в саванне.

— Бог мой!

— Да-да, та самая слизь, в которой мы все оказались в первый день — это их останки. У меня, к примеру, остался обрезок рога. Более того, все люди могут быть из разных веков: кто-то, возможно, из семнадцатого, а кто-то, как я к примеру, из двадцать первого. Помните, что я вам говорил про копии?

— Так и есть, я своими глазами видел срезанное, словно бритвой, копыто в слизи. Побрезговал взять.

— Ключ может копировать и выращивать любые организмы, любые, герр Мартин, и даже человека. Перед переносом я беседовал с управляющим этим проектом, поэтому знаю, как управляться с Ключами, где искать других людей. Знаю, что нужно тем, по чьей милости мы тут очутились. Как вы понимаете тут разговоров не на один вечер. У меня уже глаза слипаются, а работы завтра с утра до позднего вечера. Так что, извините, я спать. * Битва на Кровавой реке (африк. Slag van Bloedrivier) — стычка между вооружёнными отрядами буров и зулусов в ходе Великого Трека 16 декабря 1838 года. *Архей — от греческого ἀρχαῖος ( древний) — Самый древний этап жизни Земли охватывающий период времени от четырёх до 2,5 млрд лет назад.

Иллюстрации

Индийский финик на дереве Тип тарана Бревнокол

К оглавлению

День девятый

Работа закипела с раннего утра. Делали пазы, со скрежетом расщепляли короткие обрубки пальмы дум на тонкие пластины, а после шлифовали и полировали острие. Верёвок, как обычно, катастрофически не хватало, так что первая половина дня ушла на все эти мелочи, но уже после полудня процесс, как говориться, пошёл. Установили таран, который с помощью рычага бил прямо в торец раскалываемого бревна. Треск и скрежет при раскалывании ствола стоял такой, что все окрестные птицы разлетелись. С силой удара, я, пожалуй, даже переборщил. С одного-двух ударов дерево раскалывалась, словно орех, на идеально ровные, как из-под пилорамы брусья. Чтобы получить доски, раму разбирали и добавляли ещё несколько клиньев, даже с учётом этих телодвижений с запасами молочая мы разобрались гораздо быстрей чем со сборкой бревнокола. Бух-бух-бух, и несколько брусьев и досок нужной толщины готовы. Мартин, всё утро бурчавший о глупой затее, даже извинился передо мной как только увидел, с какой лёгкостью и скоростью у нас выходят доски. Акация кололась гораздо тяжелей, но клинья, слава богу, не сломались.