Непосланный посланник

— Батюшки мои! Мальчонка заговорил! А я-то думала, немой немой, а смотри-ка..., — бабка, не вставая, не переставал креститься, с изумлением рассматривая меня. — И голосистый какой! Орет словно оглашенный матюгами одними. Тьфу, прости Господи!

Настюха же меня не подвела. Моя говорливость, естественно, ее совершенно не впечатлила. Она это и так знала. А вот то, о чем я орал, она сразу же выцепила.

— Баба, баба, Димка про войну говорит. Слышишь, ка за окном громыхает? А если, это не учения? Настюха, чувствуется, была сильно напугана. — Сама же вчера говорила, что тревожно что-то в городе. Не как, мол, раньше. Пусто, по многим домам ветер один гуляет... Может в крепость пойдем, к дяде Ефиму?! Там бойцов и командиров много, силища.

Бабуля вновь перекрестилась и что-то прошептала одними губами. «Молитву, что-ли читать начала, — подумалось мне».

— Ой, не знаю Настька, не знаю... Помоги, Богоматерь, заступница, — но вдруг он решительно встала и начала собирать в котомку какие-то припасы со стола. — Давай-ка, Настька, точно в крэпась пойдем, к Ефимушке. Он-то подскажет что делать или, не дай Бог, оборонит. Собирай вещички свои и малого. А ты, — тут она чуть нагнулась и, нахмурившись и собрав в кучку все свои морщинки, грозно так погрозила мне костлявым пальцем. — Не лайся боле! Не лайся, слышишь?! А то за ухи твои оттаскаю и по губам бесстыжим отшлепаю. Понял?

«Бляха муха... По губам она меня отшлепаем, — до меня с трудом доходили ее слова (видимо, адреналин здорово дал мне по мозгам). — Да, нас сейчас всех грохнут! Через какой-то час немцы уже будут в городе и сразу же возьмут крепость в кольцо. Валить надо из города и как можно скорее! Бл-ть! Быстрее, на восток! Поближе к Москве! Бл-ть, недоумок, не мог сразу Сталину признаться..., — я все еще продолжал пялится в глаза бабки, словно не понимал того, что она говорила мне. — Сейчас бы сидел в Москве в бункере и пломбир трескал!».

Тем временем бабуля и Настя, подхватив оторопевшего меня под ручки, вытянули на улицу, которая начинала напоминать разворошенный муравейник. В разных сторонах города к небу поднимались клубы черного дыма. С гулким грохотом, продолжали разрываться снаряды, то и дело отдаваясь звоном выбиваемого стекла и испуганными людскими криками.