Книга 1. Бэйр

— Выкину!

"В следующий раз сама полезешь!"

— Ну ты и сволочь...

"Не обзывайся, а то я тебе ночью волоса все в косицы переплету!"

Негодуя над наглостью домового, я все же решилась открыть дверь. Дернув за ручку, я на всякий случай отошла подальше, сделав пламя на руке ярче. Дверь открылась сама, медленно и со скрипом. Внутри было помещение, но темнота мешала разобрать, что там.

Собравшись с духом, я зашла в комнату, вытянув вперед руку с огнем.

Очутишься внутри, я поняла, что это самое важное место в доме. На стенах висели шторы из узорчатой ткани, из складок на них свисали длинные плетеные талисманы с деревянными бусинами и длинными перьями. Но самым удивительным было не убранство стен, не побрякушки, напоминающие китайские подвески, самым удивительным был алтарь!

На одной из стен была нарисована фигура, напоминающая гарпию. Она изображала женщину с телом орлицы, крыльями вместо рук, но грудью и головой девушки. На голове у гарпии величаво сидела корона из веток и цветов.

Под изображением девушки-орла стояла конструкция из двух рогов лося и, кажется, костей животных. Все это было перевязано веревками, а в середину стояла широкая деревянная миска.

Так же в одном углу комнаты находились большие мешки. Порывшись в них, я обнаружила зерно и вяленое мясо. В другом углу стояли мешки поменьше, и вот в них я обнаружила кое-что совсем интересное — золото и драгоценности.

— Так-так-так... да в чем тут дело? Откуда у них это все!?— не веря своим глазами, я осмотрела мешки по несколько раз. — И, судя по тому, что все это скрывается, то тут проглядывается что-то незаконное. Домовой, ты что думаешь обо всем этом?

"Во-первых, меня зовут Григорий, а не "домовой"! А во-вторых, ничего не думаю, головы больные у этой парочки. Ходят с глазками шальными, все болтают, что в большой город переедут"

— Ну с мешками золота немудрено... Постой, как, ты сказал, тебя зовут?

"Гришка!"

— Гришка, так Гришка... Будешь Распутин.

"Ты чего это там бормочешь?"

— Да не обращай внимания. Стой-ка, стой-ка... А это еще что такое?

Вдруг я заметила на стене напротив алтаря небольшое окошко с деревянной дверцей. Что самое интересное, замков и ключей здесь нигде не было, заходи, кто хочешь, бери, что пожелаешь.

За дверцей, как в средневековом сейфе, хранилось самое ценное. Присмотревшись, я поняла, что это огромное бронзово-рыжее перо размером примерно с мою руку, по локоть. Твердое и холодное, из настоящего металла! Настоящее перо из металла, проработано до мельчайших деталей! Потрясающе! Но откуда здесь может быть подобное чудо, здесь, в деревне? Откуда такое может быть у пары деревенских олухов? Да им же это все даже украсть здесь негде!

Или же они не те, за кого их принимают? Кажется, имеет смысл поспрашивать о них завтра у селян.

Решив так, я вышла из комнаты, прихватив с собой перо и одно драгоценное ожерелье из мешка. Ведь надо рассказать о находках рыцарю, а без доказательств он мне не поверит.

Добравшись до нашей комнаты и плотно закрыв дверь, я принялась будить Дейкстера.

— Просыпайся! Проснись, смотри, что нашлось в кладовке!

Постепенно рыцарь очухался и сел на кровати.

— Бэйр, какого черта? — проворчал он, зевая.

— Ты не поверишь, смотри! — сев к нему на лавку, на одной руке я зажгла огонь, а другой протянула рыцарю находки. — У них в кладовке есть потайная комната, скрытая гобеленом. А в ней алтарь их богини, Харье. Там все, как у сектантов! А еще мешки с зерном, сушеным мясом, золотом и драгоценностями. И такие перья! Что-то тут нечисто, надо бы навести справки на наших хозяев.

— Бэйр... — тяжко вздохнул рыцарь, поднимаясь с кровати и еще толком не проснувшись. — Я просто отправил тебя пожрать, а ты нашла потайную комнату? Скажи честно, ты проклята?

Однако, блеск металла бодрил рыцаря быстрее холодной водицы.

— Так где, говоришь, у них мешки золота?

— В кладовке, за гобеленом. Но зато теперь мы знаем, что с нашими хозяевами что-то не так, надо бы узнать еще.

— Нет, я не осуждаю то, что ты нашла для меня мешки с золотом, не оправдывайся, — перебил меня Дейкстр, вглядываясь в ожерелье. Видимо, он меня даже не слушал. — Потрясающе, это уйдет в сотню золотых, а то и больше! И много там таких?

— Ты что, хочешь их обокрасть? — с укоризной смотрю на спутника.

— Как по-твоему, они это на грядках вырастили? — он криво усмехнулся, посмотрев на меня. — У воров не воруют, у воров забирают воры получше.

— Но мы ведь не знаем, может, они богатые беженцы, приехали в деревню прятаться, а это остатки фамильного имущества!

— Откуда эти назойливые звуки? — поморщился рыцарь, делая вид, что меня нет в комнате.

— И все же сначала нужно выяснить, в чем дело.

— Отлично, выясняй. Считай, что ты искупила свою вину и под арестом больше не сидишь, — разрешил мне рыцарь, не выпуская из рук добычи. Казалось, он вот-вот и перо, и ожерелье на зуб начнет пробовать, так жадно блестели его глаза. — Но, пожалуйста, не смей никому говорить, что ты нашла!

— Но зачем нам столько!? У нас и так два мешка золота!

— Ты как вчера родилась, Бэйр, — печально вздохнул рыцарь. — В банк, крошка, в банк торговой гильдии! С этими деньгами я смогу прожить безбедно в старости, и после того, как я от тебя избавлюсь, я куплю себе на них титул и замок, построю вокруг него деревни, и сделаюсь дворянином, образую свой род...

— Кхе-кхе, я еще здесь, а денег у тебя нет! — напоминаю замечтавшемуся рыцарю. — И я не дам тебе грабить честных людей! Я верну все это на место.

— Бэйр, крошка, не дури, — усмехнулся он, дружески обнимая меня за плечи одной рукой. — Слушай меня и не перечь, это все, что от тебя требуется!

— Я тебе не крошка и грабить я не собираюсь! Мое имя и так заляпано кучей преступлений, которые я не совершала.

— Уймись и иди спать, все. Разговор окончен, — сказал, как отрезал, и в подтверждение сам сунул ноги под одеяло. — Завтра я подниму тебя так же рано, как и всегда.

Делать нечего, я встала с его лавки и взяла драгоценности.

— А вот это пока останется у меня.

— Как ты пожелаешь.

Сон в этот пришел удивительно быстро и легко, как будто это не на моей совести был убитый домовой и кража хозяйского имущества.

С утра Дейк вопреки обезанному не стал меня будить, а дал выспаться. Хотя долго гадать не пришлось, в чем причина этой вспышки человеколюбия: в мешке, где были спрятаны ожерелье и перо, оказалось пусто. Видимо, рыцарь не выдержал и перепрятал. Может, рыцарскую тунику он тоже украл, и никакой он на самом деле не рыцарь?

Приведя себя в относительный порядок, подкрепившись оставленным мне завтраком, я решила отправиться в народ. Было бы полезно выяснить у местных сплетниц о наших хозяевах. Может, об этом богатстве вообще все давно знают и ничего подозрительного в этом нет? Может, это вообще деревенская казна, просто припрятанная?

— Здравствуйте, бабоньки, чем занимаетесь? — я улыбнулась как можно очаровательнее, подходя к группе женщин возле одной из избушек. Тут собрался целый шабаш из тринадцати домохозяек.

— Бельишко вешаем, а тебе чаго надобно, дэвчина? — улыбнулась одна толстая краснощекая бабища.

— Да я вот так... давайте помогу, а то я сегодня не при деле! — предложила я, изображая полнейшее дружелюбие. На самом же деле у меня так колотилось сердце и перехватывало дыхание, как будто я не хозяйкам собираюсь помогать, а внедряюсь в группу враждебно настроенных троллей. Хотя, вполне могло быть, что для ведьмы в этом мире безопаснее стирать с троллями, чем с суеверными женщинами.

— А помоги, коли хошь! — они мне белозубо заулыбались, причем все, как одна.

Подойдя к ним, начинаю развешивать белье, прислушиваясь к разговорам. Голоса у женщин были густые, но высокие. Кудахтанье, как оно есть.

— ...А вот мой остолоп, чего учудил вчерась!? — заголосила одна, стирая что-то. — Не поверите! Козу в дом приволок!

— Это чью же козу-то? У тя козы-то нет уж год!

— Да Манькину! Выпимши увидел козу, значится, и подумал, а дайка я ее своей Глашке приведу! О каков!

— А мой вчера, значит, опять самогонку гнал. Я прихожу, спрашиваю: ты на кой черт, козел старый, в самогонку плоды дурмановы кидаешь? А он мне: так ощущения, мол, выше, к прекрасному тягу он развивает у мужиков! Каков черт, а!? И где слов таких набрался!?

— Да это еще что! У меня на прошлой неделе решил ступени новые класть, так и что вы думаете? Приставил их к чужому крыльцу, к соседу нашему, к деду-то старому! И говорит он мне, значит, что работал-то на улице, меж домов наших, а дома-то похожи. А дед-то в доме тихо сидел, слова ему не сказал, о каков! Как бес попутал моего олуха! Тьфу, проклятая нечисть! — и косой взгляд в мою сторону. Хотя меня тут неделю назад вообще не было.

— Да это еще что! Вот мой Васька вчера во сне так орал, как будто сам дьявол в него вселился! Все ведьму звал какую-то, душу ей обещал!... — бабка кинула на меня такой холодный змеиный взгляд, которому, может, сам Адольф бы позавидовал.

Следом за ней на меня посмотрели все остальные. В воздухе повисло молчание.

— Ох, ваши не подарки, а мой еще хуже! — начинаю высоким голоском, продолжая развешивать белье, как ни в чем не бывало. — Никуда меня не пускает, каков подлец! Вчера дома запер, сиди, мол, дома, не бабье это дело, за нечистью гоняться. Я ему, значит, и готовь, и пряди, и полы мой, а сам он по лесам шастает, землянику жрет, да на солнышке греется!

— Подлец!

— Мерзааавец! — подхватили женщины, поддержав мое "как ни в чем не бывало".

— Ага, как запрет в избе так и не выпустит, зверь! — киваю. — Хоть у хозяев наших изба пригожая, но сидеть взаперти все равно грустно душе-то вольной!... И я вот все думаю, откуда это у них изба новая такая? Неужто, строили недавно? И богато так обставлена! И кур-то у них, и уток до черта... то есть много, как чертей в адской бездне проклятой, тьфу на нее, силу нечистую! — сплевываю на землю и топаю ногой для выразительности.

— Да к нам девица приехала сюда четыре месяца назад не телеге груженой с лошадью, вся разодетая аки купеческая — девица разодета, а не лошадь! — начала самая толстая и, видимо, самая главная женщина. — Раздала нам зерна четыре здоровых полных мешка, как приехала. Так по-соседски, сказала, чтоб жить кто к себе взял, уж она добром отплатит, мол. Ну вот Глашка-то ее к себе и взяла, сиротинушку. Прожила у них девица немного, помогала, хорошая девица-то, хозяйственная, все у нее с делом, с расстановкой, а мастерица какая! На всем свете не сыщешь таких! Ну так эта девица и сынку Глашкиному приглянулась, он ей пряники из города привозил, когда с отцом ездил, и платки цветные... Ну и влюбились они друг в друга, как бывает, свадебку сыграли славную. Вот Глашка с мужиком все внучаток ждут... А, ну изба-то! Мужики им наши и отстроили новехонькую избушку. Чтоб они в родительской лачуге тесной не ютились, девица-то с приданым была большим, хоть и сирота безродная. Ну мы им избу и сделали, на свадебку подарок, мы ж по-соседски, нам не жалко хорошим-то людям! С тех пор вот живут, хозяйство ведут. А тут вот вдруг что-то они в город захотели, все мечтают, как в самой Московии квартиру али дом какой-то построят... мечтатели, молодые! — охнув, тетка рассмеялась. — Я тоже все в город думала, когда помоложе была.

— Значит, эта девица приехала сюда одна на телеге с товаром? Как-то это странно... — качаю головой, продолжая вешать на длинную веревку бесчисленные рубашки, штаны и нижнее белье. Тут эти вещи общие, как я поняла. Кто что с веревки в итоге сдернет, то и унесет. Вот она, деревня! Все свои, никто не в обиде.

— Да девица хоть и хорошая, но вся какая-то чудная, — сказала мне по секрету одна бабка. — Вот в прошлом году засуха была, у всех на участках хоть бы хны осталось, а у них полон амбар зерна, они нам за просто так еще и дали на следующий год и зимой почти всю деревню кормили! Вот кабы тут чего не было, бесовщина это....

— Странно, — киваю. — А сын что говорит?

— Ой, а сынок-то мой! — всхлипнула Глашка. — Как чужой мне стал! Раньше все "мамка", да "мамка", о каждой занозе да царапинке мне рассказывал, а теперь и слова не скажет, пока сама не пристану. Да и коли пристану, он все умалчивает да умалчивает, ничего и не говорит!

— Да вырос он, негоже мужику мамке-то жаловаться, дура! Он женатый уже, не мальчик пади, перед тобой все плясать. Ему с женой все хочется быть, хозяйство вести, а не к тебе бегать. Вон он какой деловитый, что не день, то в поле, и не то что наши остолопы, а честно все, с трудом делает, как они у прошлом году зерна-то сберегли? Вото и оно!

— Да ладно со мной, он и отцу ничего не говорит! Петрушка к нему ходил все, выспрашивал, как дела, не надо ли чего, а они "не надо ничего, сами живем" и все, и молчат. Все про город только болтают, а о внуках мне и не думают. Уже сколько живут, а ни в одному глазу! Больная девка что ли?

— Да ты лишь бы на девку! Девка хорошая, не надо ее. Можа сын твой не могучий уродился.

— Что ты про моего сына сказала, бестолочь!?

Почуяв, что дело пахнет женской дракой, медленно, под шумок я ушла куда подальше. Все равно самое интересное они мне уже рассказали.

Спрятавшись от всех на заднем дворе избушки хозяев, среди кур и прочей живности, я стала обдумывать услышанное.

Итак, девица тут чудненькая какая-то. Одна на телеге с товаром приехала без родителей. Так все сразу хорошо продумала, проставилась удачно с мешками зерна, в дом жить устроилась, мужика себе загребла, сына старосты. Мне кажется, или как-то у нее все слишком хорошо складывается?

А теперь все, что мы знаем о парочке.

Женаты недавно, девица неместная и вообще неизвестного происхождения, парень сын старосты. Подозрительно богато живут, поклоняются какой-то гарпии, Харье. Хм. Как-то удачно они ей поклоняются, мяса куча, зерна куча и золота тоже куча, достатка и плодородия почв более чем достаточно. Какие из этого можно сделать выводы? Или в этом мире боги привыкли отзываться на молитвы сразу и с качеством, или же эта Харья что угодно, но не бог... Точно! Странные перья в сейфе! Наверняка с птичкиной задницы и собраны! Так-так, а ведь все сходится!

Теперь надо поскорее найти рыцаря и все это ему рассказать.

Дейкстр отыскался у края деревни. Бравый рыцарь испытывал безотказность своего обаяния на одной из селянок.

— Дейк, отвлекись! — крикнула я, подбегая. — Есть новости!

— И чего ты узнала? — он нехотя оторвался от девицы и повернулся ко мне. Та, испугавшись меня, черное лохматое чудовище в штанах, поспешила убежать подальше.

— Хозяйку-то нашу бы прощупать надо, как выяснилось.

— Это мы запросто! — осклабился рыцарь, и я закатила глаза от этой убойной шутки.

— С этой девицей, с Мишей, что-то не так. Она недавно сюда приехала, всего четыре месяца назад, явилась в деревню одна на телеге с богатством. Проставилась удачно, ее староста к себе жить взял, она за его сынка выскочила. И у семейки нашей хозяйство идет больно хорошо, даже во время засухи у них доля богатая, хотя брали, как все. Никто не знает, почему так.