Искупление

Тем не менее, описываемый здесь вариант связи, возможно, наиболее сильный среди заклинаний данного рода. Он может быть применен лишь в тех случаях, когда творящий заклинание добровольно согласен поместить свою жизнь в руки другого. Предложенный метод считается весьма опасным, поскольку, если связь такой силы стала необходимой, вероятно совершенное преступление имело чрезвычайно серьезный характер. В этом случае связь может привести к смерти заклинателя из-за желания мести со стороны пострадавшего. Прежде чем вы воспользуетесь этим заклинанием, хорошо бы узнать, как потенциальный хозяин может повести себя в данной ситуации. (Автор этой книги не несет никакой ответственности, связанной с применением данного метода. Он чрезвычайно опасен. Вы были предупреждены.)

Заклинание много более могущественно, чем клятва повиновения (см. ст. 139-152, 219), эта связь удерживает обе стороны вместе при помощи магии, заставляя сотворившего заклинание исполнять прямые приказы или испытать боль, которая усиливается при попытках сопротивления. Повторяем еще раз, это опасное заклинание, потому что хозяину будет довольно просто отдать распоряжение, заставляющее прекратить дышать или выполнять другие жизненно необходимые функции просто из чувства мести к заклинателю. Другое условие, расстояние между связанными сторонам. Оно не должно превышать некоего порога, конкретная цифра различна для каждой связи, и пропорциональна чувству вины испытываемого заклинателем. Связь удерживает стороны в близости друг от друга, хотя иногда длина может достигать даже мили.

Другим доводом в пользу того, что это опасное заклинание, является то, что на момент публикации данной работы действие выше означенной связи может поставить заклинателя в социальный разряд раба. Хотя для людей этой категории сама жизнь обычно находится под охраной закона, были случаи, когда хозяин убивал заклинателя в качестве наказания либо за изначальное прегрешение или же за новые провинности, и при этом все обвинения с него были сняты или же он никогда не был преследуемым по суду вообще. Зависимо от местности и ее законов такое действие может быть расценено не более чем убийство непослушного домашнего эльфа.

Процедура данной связи чрезвычайно сложна в деталях и ее могут провести только крайне терпеливые и талантливые люди. Первым элементом является...

— Уф, — Гарри быстро пролистал следующие четыре страницы. Ему не нужно было знать, как это сделать, ему нужно было узнать, как это сломать. Хотя было не безынтересно интересно узнать то, что Люпин и Блек должны были слушаться его приказов. Он постарался вспомнить приказывал ли он что-либо, что могло бы быть еще в действии, но не смог ничего вспомнить сходу.

Приказ перестать дышать, звучал заманчиво, но слишком уж жестоко. Гарри вздохнул. Жизнь стала бы намного проще, будь он темным магом. Можно было бы попросту передушить всех действовавших ему на нервы людей. Не то, чтобы он думал об этом варианте всерьез, но дни вроде сегодняшнего искушали его свыше меры.

Гарри откинулся и посмотрел в окно. С высоты второго этажа открывался вид на высушенную летним солнцем дикую местность. Молодой маг саркастически подумал, что обстановка соответствует его нынешнему состоянию. Он ощущал себя таким же затерянным и одиноким, как и этот замок в дикой глуши. Жизнь была намного проще в Азкабане. Ужасная, но более простая. Выжить, было главной целью. Здесь выживание не представляло проблемы, но калейдоскоп эмоций и приступы ярости, похоже, полностью вытеснили все мысли из его головы. Гарри заставил себя подумать о бывших друзьях по возможности без примеси эмоций. Дамблдор, Сириус, Гермиона, Рон, Ремус и многие, многие другие. Ему было бы легче разобраться в своих чувствах, не знай он, что все они считали себя виноватыми в случившимся. Но он знал. Он видел отчаянье на лице Сириуса, когда тот смотрел на крестника, бездумно таращащегося на стену, и взгляд горького признания вины в глазах Дамблдора, когда Гарри прокричал тому в лицо тяжелую правду. Хотя Гарри не видел Рона и Гермиону с ночи атаки на дом Висли, он хорошо мог себе представить отчаянье, которое те должны были ощущать.

В какой-то мере он их понимал. Гарри знал, что обвинения в его адрес были убедительными. Он не раз наблюдал похвальбу Волдеморта о том, как гениально он сумел подставить своего злейшего врага. Улики были хорошо подделаны, спланированы незаметно для шпионов и каждая из деталей плана сработала идеально. Никто не допрашивал его при помощи Эликсира Истины или просто дал ему шанс рассказать свою версию событий, но, положа руку на сердце, министерство не было известно своей приверженностью к правам человека. Он был зол на то, что не было суда, но его это не очень удивило. Что причиняло ему сильную боль, это то, что никто не пришел поговорить с ним. Ни Дамблдор, ни Ремус, ни Висли, ни один из них. Сириус, конечно, не мог прийти, так как он сам был тогда в бегах, но и он, конечно же, мог бы послать записку с Дамблдором или с кем-нибудь, кто мог без опаски прийти в министерство.

Даже тогда они могли бы согласиться с доказательствами, не взирая на его слова, как бы глупо это не было. Хуже всего было то, что они даже не стали его слушать. Это то, что он не мог простить.

Азкабан практически убил его. Он был уверен, что он почти полностью потерял рассудок после двух лет в застенках. Да, закончилось все не так уж и плохо, но вовсе не благодаря заслугам кого-либо на свободе. Гарри помотал головой. Если бы он не был подвержен видениям и не увидел все ровно в тот момент, он наверное и был бы тем полным идиотом, которого он разыгрывал у Висли. Он так и не решил для себя, являлось ли происшедшее мановением судьбы или просто актом его безумной везучести. В любом случае ему не приходилось жаловаться — он был жив, в своем рассудке и не в Азкабане.

Он всегда был несколько в стороне от других, скорее в силу обстоятельств, чем по складу характера, но сейчас он чувствовал себя еще более одиноким, чем в тот день, когда чугунные двери Азкабана захлопнулись за ним. Его загнали в клетку столько же прочную, как и каменные стены тюрьмы на том затерянном острове. Это была темница иного сорта, но здесь было не мене одиноко.

Глубоко вздохнув, Гарри вернулся к чтению книги. Он не очень ясно представлял, что ему делать, но сейчас нужно было сконцентрировать внимание на этой идиотской связи. Должно же было быть средство разорвать ее, так? Если она предполагалась как наказание, должен же был быть метод для объявления амнистии.

— А, вот оно, — пробормотал маг, проводя пальцем по странице.

Затем он застонал, читая абзац вслух:

— Если связь была применена в неподходящей ситуации, т.е. совершенное преступление было не достаточно тяжким или вообще не было совершено, связь не установиться и зависимость не возникнет. Но если узы возникли, единственный способ удалить их, простить совершенное зло, ставшее основой связи, — Гарри встал на ноги и швырнул книгу в стену. — Черт подери!

Ругаясь, как матрос, он начал шагать из угла в угол комнаты, разрушая все попадавшееся на пути. Где-то вскоре после падения тумбочки, приземлившейся с грохотом набок, дверь распахнулась, и две главные причины гарриного раздражения влетели в комнату, с палочками на изготовку. Оба выглядели взволнованными, очевидно услышав грохот, они поспешили проверить, что с ним.

Причина их волнений была явно в полном порядке физически, но позже, в свете всего происшедшего, Ремус и Сириус соглашались, что их поспешное появление в этот момент перед Гарри было одной из десяти самых глупых вещей, когда-либо ими сделанных. Конечно, это все еще было менее идиотским поступком, чем подписи на стене Большого Зала, после того как они несколько изменили декорации в нем, но явно это было среди выдающихся.

Злобный блеск в глазах Гарри, медленно поворачивающегося в их сторону от окна, нисколько не добавил им спокойствия. Блеку это смутно напомнило Джеймса, в тот момент, когда Сириус объявил миру, ну, по крайней мере, всей гостиной Гриффиндора, что Поттер влюблен в Эванс. Вызванный этим смех некой Лили Эванс привел к такому взрыву со стороны Поттера, который Сириус все еще вспоминал с ужасом. После этого никто больше не рисковал подшучивать над Джеймсом в отношении Лили публично. Сириус содрогнулся. Если Гарри унаследовал хотя бы половину характера Джеймса...

К сожалению, для обоих мародеров, Гарри унаследовал не половину, а весь взрывоопасный характер отца, а в придачу так же и способности своей матери приходить в бешенство. Благоразумно оба приятеля стали пятиться к двери, но Гарри был вне себя. Возможность выместить злость на достойных кандидатах была слишком уж заманчивой. С рычанием, которое тяжело было бы воспроизвести даже Ремусу, Гарри скомандовал:

— Стоять!

Люпин сумел остановиться немедленно, но Сириус, который был в середине шага, двинулся чуть дальше, и боль немедленно взорвалась в его голове, саднящая боль, магически вызванная неповиновением прямому приказу. Блек застонал и остановился, немного задыхаясь от удара. Теряя голову, он ошалело вскрикнул:

— Оу.

Ремус бросил встревоженный взгляд на друга, но поспешил вернуть внимание приближающемуся Гарри. Тот теперь действительно выглядел как хладнокровный убийца, каким его однажды считал весь магический мир. Оборотень сглотнул. Похоже, сейчас им будет больно. Очень больно.

Гарри больше не смущало прошлое решение о том, что лучшим наказанием для этих двоих будет игнорирование их присутствия. У него был сегодня отвратительный день, и, в придачу ко всему, он только что обнаружил, что не было никакого способа избавиться от двух самовольных рабов, без того, чтобы простить их, что помимо того, что было маловероятным, вряд ли помогло бы ему избавиться от них. Гарри пронзил взглядом все еще морщащегося от боли Сириуса.

— О, что больно? Очень жаль, — его голос выражал что угодно, но не сожаление.

Сириус взглянул в сверлящие его глаза крестника и резко сглотнул, забывая о боли в голове. Злость Джеймса неожиданно стала выглядеть как мелкая неприятность. Сириус сжался, неосознанно повторив мысль друга: "Сейчас им будет очень больно". Блек всем сердцем желал, чтобы Гарри двинул ему кулаком, как это сделал бы Джеймс, но знал, что его крестник, скорее всего, этого не сделает. Гарри предпочитал кулакам слова. Сириус знал почему. Слова делают больнее.

Гарри заговорил очень тихо, злым напряженным голосом.

— Знаете, что я обнаружил. Эта чертова связь, которую вы мне навязали, не может быть разорвана. Вы абсолютные кретины! Вы что действительно думали, что я хочу вас видеть? После того, что вы со мной сделали? Вы никогда даже не поинтересовались моей версией случившегося! Пожалуйста, скажите мне на милость, почему бы мне захотелось снова быть с вами! — Сириус открыл рот для ответа, но Гарри его оборвал. — Это был риторический вопрос.

Юноша отвернулся от крестного с отвращением, начиная вновь мерить шагами комнату. Вдруг круто развернувшись, он пригвоздил обоих мужчин взглядом, который, наверное, мог расплавить сталь.

— Еще я обнаружил, что вы должны слушаться моих распоряжений. Действительно захватывающе. Подходящее заклинание. Поздравляю, теперь вы, наверное, проведете остаток жизни в этом замке.

Ремус тихо ответил:

— Мне кажется, что связь может быть разорвана.

Гарри засмеялся злобным смехом.

— Да, если я вас прощу. Прощу за то, что вы убили то немногое, что оставалось от моего детства. Я думаю, я перенес бы Азкабан, если бы знал, что где-то, кто-то не считает меня убийцей, — глаза юноши на секунду стали грустными от промелькнувших в них боли предательства, этого было достаточно, чтобы обоих мужчин накрыло волной стыда. Злость вновь вернулась в гаррины глаза, и он продолжил. — Я бы не ждал, затаив дыхание того момента, когда я вас прощу.

Ремус поморщился. Это было вполне прямолинейно. Он взглянул на стоявшего рядом друга. Заметив его опущенные плечи, Ремус подумал, что если слова Гарри задевают его, то сердце Сириуса, должно быть, просто разрывают на мелкие кусочки. Его друг все еще частично винил себя за смерть Джеймса, теперь еще сын их друга ненавидел его. И то, что ненависть была заслуженная, не улучшало состояние обоих мужчин.

Гарри больше не хотел кричать или пронзать кого-то взглядами. Он был бы рад не видеть их теперь какое-то время. На "никогда", вряд ли можно было надеяться. Смотря в упор на двух приятелей, молодой Поттер отчеканил:

— Убирайтесь. Я не желаю вас ни видеть, ни слышать. Я не хочу даже знать о том, что я имею несчастье находиться с вами в одном замке. Вам все ясно?

С бледными лицами мужчины повернулись, чтобы уйти. Гарри следил за ними взглядом, чувствуя злость, усталость и полное смятение чувств. С тяжелым вздохом он откинулся на кровати и посмотрел в каменный потолок. У него было чересчур много забот в голове.

Да, жизнь была проще в Азкабане. Не то чтобы он хотел туда вернуться, но жизнь была положительно проще.

Глава 18. Вой в ночи.

Две недели прошли без каких-либо значимых контактов между Гарри, Сириусом и Ремусом. Пару раз он видел их издалека, но послушные его приказу, только заметив его, они сворачивали или уходили в сторону. Заказав подшивку старых газет "Ежедневного Пророка" и несколько книг о делах тех лет, что он провел в Азкабане, Гарри использовал это время для знакомства с событиями произошедшими в магическом мире во время его невольного отсутствия. Некоторые новости были довольно забавным, мягко выражаясь.

В итоге молодой Поттер пришел к выводу, что Министерство Мании в целом было абсолютно ни к чему не пригодно. Да, там было несколько хороших людей, и авроры были в форме, но руководство, в основном было либо глупо, либо коррумпировано. Молодой маг попросту не понимал, как магическое население страны с этим мирилось. Практически каждое заявление Фаджа в итоге оказывалось неверным. Юноша покачал головой в неверии. Да, министра выбирали на десятилетний срок, но для этого напыщенного идиота они могли бы сделать исключение. Кстати, перевыборы были в этом году, и Фадж пользуясь тем, что опасность Волдеморта миновала, даже лидировал в предвыборной гонке. Гарри фыркнул. Можно подумать, министр имел какое-либо отношение к исчезновению угрозы. Гарри единолично разобрался с темным Лордом.

Молодой Поттер поднял глаза, когда хлопок возвестил о прибытии домашнего эльфа. Перед ним стоял Рулли с письмом и посылкой. Положив газету рядом с пустой чашкой, Гарри улыбнулся маленькому эльфу, и тот счастливо мигнул в ответ. Потребовалось время, но новому хозяину, наконец, удалось заставить этого эльфа немного расслабиться.

— Привет, Рулли.

— Мастер Гарри, Рулли принес посылку. Мастер Гарри хочет посмотреть ее сейчас? — получив кивок в ответ, эльф передал хозяину пакет, забрал тарелки из-под еды и ушел. Гарри узнал характерный почерк на конверте: руку Снейпа он теперь отличал особенно хорошо. С интересом рассматривая пакет, юноша вскрыл прилагавшуюся записку. Письма Снейпа всегда были содержательны и приходили строго по расписанию, но он не присылал посылок с тех пор как отправил Гарри книгу по теории связей около пары недель назад. Парень зло покосился на том, лежавший на краю стола. После того, как Гарри сорвал свое зло на несчастной книге несколько недель назад, у той был оторван корешок, и пара страниц грозили выпасть наружу. Дальнейшие изыскания в теории связей и других подобных заклинаний, оставили ему очень мало надежды на успешное решение проблемы. Конечно, можно было рассчитывать на то, что со временем связь может развеяться, однако звучало это неправдоподобно. По крайней мере, не в обозримом будущем. Очень мало связей известных в истории соответствовали характеристикам той, что подвергли Гарри, да и те немногие были разорваны вскоре после сотворения: либо в результате прощения, либо по причине смерти. Это не давало Гарри никакой информации о том, как долго связь могла оставаться в силе без внешних воздействий на нее.