Проклятые сокровища

— Ласс Амнос, доставлен вчера поздно вечером, очнулся?

— Так точно, мастер, — бодро ответил надзиратель. — С час тому назад. Барабанил в дверь, требовал объяснений и слёзно просил воды. Сейчас затих.

— Не давали?

— Никак нет, согласно вашим указаниям.

— Это правильно. Приведите его в камеру для допросов.

— Будет сделано.

Камера для допросов похожа на тюремную, только ещё хуже. Вместо деревянных нар под зарешёченным окошком стоит железный стол, стул с низкой спинкой и очень неудобная табуретка. Так называемая мебель наглухо вделана в бетонный пол. Керосиновая лампа под потолком освещает табуретку для допрашиваемого и часть стола. Пара толстых колец вделана в стену рядом с табуреткой.

В камере для допросов Туран положил на стол папку с бумагами. Мало радости работать в этом бетонном мешке. Наверху, в кабинете утуса Бизина, вести допрос куда приятней и комфортней. Зато полутёмная обстановка и железная мебель идеально подходят для давления на Ласса Амноса. Когда свет дневной с трудом пробивается сквозь прутья решётки, а на душу давят каменные своды, очень хочется сознаться даже в том, чего не совершал и о чём даже не слышал.

Правила арестантского отделения строго-настрого запрещают проносить в камеру для допросов какие-либо предметы, только Туран всё равно прихватил прозрачный графин с водой и стальную кружку. Для предстоящего представления нужен соответствующий реквизит.

Графин с водой Туран поставил на столик с таким расчётом, чтобы край светового пятна высветил его прозрачный бок и содержимое. Похмелье — страшная вещь. А не дать с утра опохмелиться — ещё хуже. Между тем надзиратели заволокли в камеру Ласса Амноса и спорно усадили его на неудобный табурет.

Ростом и фигурой Ласс Амнос пошёл в мать, такой же невысокий и стройный. Дорогой сюртук изрядно помят и запачкан тюремной грязью. На холёном личике красными пятнами бегают глаза, а на белых щёчках шуршит чёрная щетина. Туран невольно усмехнулся: ну в аккурат дворянин недоделанный.

Лассу Амносу страшно, очень страшно. Вчера вечером он отрубился за карточным столом в любимом "Золотом индюке", а очухался в полутёмной тюремной камере на голых досках. От столь контрастного перехода у кого хочешь крыша поедет. Молчаливые надзиратели и полная неизвестность оптимизма не добавили.

Внутри Ласса Амноса полыхает самый настоящий пожар. Невообразимая жажда терзает его душу. Больше всего на свете ему хочется пить. Едва надзиратели усадили его на неудобный табурет, как он тут же впился глазами в графин с водой. Мысленно Ласс схватил его трясущимися руками и припал губами к горлышку. Вон как кадык задёргался.

В принципе, клиент дозрел, допрос можно начинать, только Туран демонстративно раскрыл папку и уткнул нос в исписанные листы. При виде полицейского в штатском в душе Ласса Амноса мелькнул луч надежды. Наконец-то ему объяснят в чём дело и дадут воды. Не тут-то было. Полицейский в штатском занят гораздо более важным делом. Страх снова взял Ласса Амноса за горло. Причём так плотно, что жажда и жуткая головная боль отступили на задний план.

— Витус, умоляю! — сиплым от волнения голосом зашептал утус Амнос. — Где я? За что?

Вот теперь действительно можно начинать. Клиент не просто дозрел, а выразил желание начать общение. Большая серая папка с грохотом упала на стол. Тяжёлым взглядом Туран уставился на Ласса Амноса.

— За что? Витус, — только и сумел пискнуть утус Амнос.

Вид у младшего Амноса очень жалкий: руки дрожат, сухие губы в трещинах. Паника того и гляди замочит ему штаны.

— Сознаваться... — грозно протянул Туран, — будем?!

— В чём? — утус Амнос вжал голову в плечи.

— Отца родного убил, вот в чём!!! — что есть мочи гаркнул Туран.

Младший Амнос дёрнулся всем телом назад, стриженый затылок смачно ударился о кирпичную стену. Новость шокировала его. Ужас, безграничный ужас переполнил его настолько, что даже вытолкнул из души жажду и головную боль.

— Говори!!! Как отца родного дубинкой по голове оприходовал! Как мать родную обворовал! Как через окно сиганул! Всё говори!!! — Туран треснул кулаком по железному столу.

— Витус!!! — заголосил утус Амнос. — Клянусь! Не я!!! Не я!!! Великим Создателем клянусь, это не я! Не! Не!

Проклятье, Туран сжал губы, и в самом деле не он. Младший Амнос трясётся от страха, аж зубы стучат, но говорит правду. В голове у него нет мыслей ни вилять, ни увёртываться. Нужно зайти с другой стороны.

— Конечно не ты, — легко согласился Туран. — Кишка тонка! Нанял кого?!! Фамилия?!! Кличка?!! Сколько заплатил?!!

Ласс Амнос рухнул на колени.

— Не виноват я! — утус Амнос ухватился руками за край стола. — Не виноват! В мыслях не было отца родного! Не было!!!

— Нанял кого?

— Клянусь!!! Создателем Великим клянусь! — утус Амнос ударился лбом о край стола. — Не нанимал! Никого не нанимал! Сам не убивал! Клянусь!!!

Туран разочарованно выдохнул. Буря и натиск пропали зря. Врать в столь взвинченном состоянии, да ещё так убедительно, невозможно в принципе. Пусть нет никаких доказательств, но Ласс Амнос действительно не убивал отца ни лично, ни с чей-либо помощью.

— А кто?!! — на всякий случай рявкнул Туран.

— Это всё Никар! Никар! Клянусь! — униженно залепетал утус Амнос. — Это он! Он! Мужик безродный! Грубиян невоспитанный! Он давно, давно сгубить меня хочет! И папу сгубить хочет! С него станется. Его! Его хватайте!!! Я дам показания, какие хотите.

Словно пёс побитый, Ласс Амнос понёс полную ахинею о злом брате, о горячо любимом батюшке и о ещё более любимой матушке.

— На место! — рявкнул Туран.

Словесный поток тут же оборвался, Ласс Амнос послушно запрыгнул на табуретку. Младший отпрыск богатого купца немного отошёл от шока. Пусть страх за собственную шкура по-прежнему мечется в его душе, но, между тем, он вспомнил и о жажде и о головной боли.

— А теперь подробно, повторяю, подробно, рассказывай, что ты делал вчера вечером после ужина, — Туран взял карандаш на изготовку.

— Видите ли, — залепетал утус Амнос, — я изобрёл систему, которая позволяет выигрывать в покер со стопроцентной гарантией. Ну, почти изобрёл. Осталось кое-что уточнить, доработать, подправить, немного совсем. И тогда точно можно будет выигрывать каждый раз. Если вы мне поможете, то я охотно поделюсь с вами её секретами. Всё верну, всё. С процентами хорошими, не сомневайтесь.

Едва речь зашла о любимом детище, как младшего Амноса будто подменили. И куда делся напуганный до мокрых портков подозреваемый? Вместо него на жёсткой неудобной табуретке появился увлечённый до крайности человек. Что самое смешное и печальное, Ласс Амнос по-детски искренне верит в свою систему. Верит, что однажды она пролёт на него золотой дождь, а заодно посрамит всех завистников и скептиков. Всего-то и нужно две, три, от силы пять сотен виртов. Никар Амнос как в воду глядел: Ласс Амнос — законченный игроман. Ничего дальше туза пик или двойки бубей он не видит и видеть не хочет.

— Молчать! — рявкнул Туран, утус Амнос послушно заткнулся. — Ты чего тут заливаешь? Если отца родного убил, то так и говори!

Маленькая эмоциональная взбучка вернула Ласса Амноса на грешную землю, он вновь превратился в напуганного подозреваемого.

— Никак нет, витус, не убивал я батюшку родного.

— Что после ужина делал?

— Так и я о том же: попросил папу немного помочь мне, а он отказал, — с печалью в голосе произнёс утус Амнос.

— Ближе к делу, — Туран с грозной миной на лице постучал указательным пальцем по железному столу.

— Ближе, ближе, — утус Амнос мелко затряс головой. — Когда папа в дурном расположении духа, он замыкается в себе. Тогда его легче пристрелить, нежели выпросить хотя бы вирт. Но деньги мне всё равно нужны. Тогда я поднялся наверх и посмотрел, не оставил ли он случайно вирт другой у себя в столе. К сожалению, не оставил, хотя раньше бывало. Тогда я пошёл к маме в спальню и позаимствовал цепочку, золотую, со змейкой и пару серёжек к ней.

— Прекратить!!!

Туран что есть силы стукнул кулаком по столу. Графин с водой и Ласс Амнос одновременно подпрыгнули.

— Опять врёшь, — Туран недовольно засопел. — Рассказывай: как несгораемый сундук открывал, куда содержимое дел, где ключ взял?

Ласс Амнос опять побледнел от страха.

— Никак, никак не трогал я сундук папочкин. Даже в спальню не заходил. Нет у меня ключа и не было никогда. Папа его на шее носит. Всегда. Не даёт никому, никому. Я потому сразу к маме пошёл, за змейкой, в виде золота.

От страха Ласс Амнос начал заговариваться, путать слова. Но, чёрт побери, он говорит правду. Несгораемый сундук он и в самом деле не вскрывал. Паршиво.

— Понятно, дальше давай, — приказал Туран.

— Так вот, — утус Амнос судорожно сглотнул, — позаимствовал я у мамы цепочку с золотом и пошёл в ломбард "Последняя надежда". Он на улице Колбасный ряд находится. Там мне, это, две с половиной сотни дали...

— Ты хоть понимаешь, что Юрла Амнос, мама твоя, обвиняет тебя в краже этот самой цепочки и серёжек? — не удержался Туран.

— Не может быть? — лицо утуса Амноса вытянулось от удивления. — Мама мне всегда помогала. Не крал я у неё. Не крал! Заимствовал — да, но не крал. Я ей потом всё верну. Всё! Богатыми будем. В Навиру уедем. Пусть Никар в этом зачуханном Снорке остаётся. Самое место ему здесь.

Да-а-а... Ну что с него взять? Туран тихо вздохнул. Ласс Амнос настолько плотно подсел на игру, что полностью утратил представление о реальности. То, что он называет "позаимствовать", Уголовный кодекс однозначно трактует как преступное присвоение чужого имущества, то есть кража.

— Ладно, что дальше?

— Дальше? — утус Амнос несколько притих. — Дальше я пошёл в очень хорошее заведение под названием "Золотой индюк". Там меня очень хорошо знают, любят и уважают. Как обычно, я сел за столик к утусу Шелгину. Но, к сожалению, удача отвернулась от меня. Я играл, играл, старательно подсчитывал варианты, запоминал карты, но всё равно проиграл, — утус Амнос печально вздохнул.

Невероятно, Туран поставил в блокноте очередную точку, младший Амнос спустил за час месячное жалованье чиновника средней руки. Он даже не понимает, что значит для простого обывателя две с половиной сотни виртов.

— От огорчения я выпил немного лишнего, — утус Амнос шмыгнул носом. — В "Золотом индюке" игрокам подают великолепное вино. Южное, с берегов Лучезарного моря. А потом я пошёл спать. Я нередко ночую в "Золотом индюке". Там... Там есть такая комнатка, специальная. В ней можно хорошо поспать, если... Если идти домой не хочется. Ну а потом я проснулся у вас... в тюрьме.

Ласс Амнос уставился на вожделенный графин с водой. Печальная история о вчерашнем вечере успокоила его, зато с новой силой вспыхнула жажда. Да и голова трещать меньше не стала.

Младший сын купца приукрасил действительность как можно и как нельзя. Одно только вино в "Золотом индюке" и комнатка, специальная, чего стоят. Но, в общих чертах, он рассказал правду. Пора переходить к уточняющим вопросам.

— Хорошо, допустим, — Туран задумчиво постучал стальным пером по наполовину исписанному листу. — Откуда у вас взялись деньги и как вы их потратили, мне ясно. Согласно показаниям утусу Шелгина, крупье, вчера вечером за карточный стол вы сели в очень возбуждённом состоянии, играли нервно и чрезмерно налегали на вино. Почему?

От простого, казалось бы, вопроса, Ласс Амнос виновато потупил глазки. В его эмоциональном фоне замигало что-то вроде стыда. Или только показалось?

— Это всё Никар, братец мой, старший, расстроил меня, — нехотя признался младший Ласс.

— Каким образом?

— Когда я попросил папу немного помочь мне, деньгами, эта деревенщина неотёсанная тут же вспылил и потребовал у отца выделить свою долю в наследстве. Дескать, я плохо влияю на финансовое благополучие нашей семьи.

— И какое это имеет отношение к вашему эмоциональному состоянию?

— Как раз вчера днём папа опять пригрозил лишить меня наследства, если я не перестану, — эмоциональный фон утуса Амноса пошёл чёрными пятнами, — играть в карты. Папа и так слишком часто пугает меня. А тут ещё этот жмот Никар со своей долей. Расстроился я. Папино наследство нужно мне. Очень. Кредиторы перестали давать мне взаймы. А систему свою я ещё не довел до конца. Ошибаюсь, иногда.

Стальное перо едва успевает нырять в чернильницу и наносить на чистый лист всё новые и новые признания Ласса Амноса. Прости господи, Туран бросил взгляд на младшего сына купца. То со дня на день он собирается сказочно разбогатеть, то вспоминает о будущем и печётся об отцовском наследстве. Впрочем, кредиты отдавать надо, да ещё с процентами, бешеными. Ласс Амнос не сказал, что кредиторы докучают ему, как можно было бы ожидать. Нет, они только перестали давать ему новые кредиты. Что-то здесь не так.

— Скажите, вы в курсе, что кто-то скупает ваши долговые обязательства? — как бы невзначай поинтересовался Туран.

— Правда! — утус Амнос аж засветился от радости. — Умоляю! Найдите его! Значит, он верит в меня. Верит! Он даст взаймы. Вы так и передайте ему — под какой угодно процент. Под какой угодно!

Ну вообще ни в какие ворота! Туран возвёл глаза к небесам. Кто о чём, а вшивый о бане.

— Скажите, вы хоть знаете, кому и сколько оставили долговых расписок?

— Нет, — утус Амнос пожал плечами. — Не думал, как-то.

Святая наивность, Туран едва не бросил стальное перо на белый лист. Младший Амнос думает и не думает о деньгах постоянно. Думает, где бы их достать побольше, и не думает, что долги придётся отдавать. И кто он после этого? Ну ни как не тянет на убийцу. Ласс Амнос конченный игроман. Как горький пьяница пропивает каждый совирт, так и младший Амнос относит в "Золотой индюк" все без исключения деньги, которые только попадают ему в руки. Вряд ли нашёлся бы идиот, который согласился бы убить Влига Амноса "под какой угодно процент" или ради секретов "стопроцентной системы". Наёмные убийцы предпочитают наличные и до убийства, а не после.

Чистая, прозрачная вода наполнила металлическую кружку ровно наполовину. Туран протянул её Лассу Амносу. Младший сын убитого купца вцепился в кружку намертво и осушил её двумя большими глотками. Только, Туран сдержанно усмехнулся, половина кружки лишь раззадорила жажду младшего Амноса. Рано ему ещё спуск давать, рано.

Пока Туран скрипя пером заполнял протокол, младший Амнос сидел на неудобной табуретке тихой мышкой. Смелости потребовать хотя бы ещё половину кружки у него не хватило.

— Прочтите и распишитесь, — Туран протянул утусу Амносу заполненные листы.

Младший Амнос подмахнул листы не глядя. Гораздо больше его интересует графин с водой.

— Пей, — Туран двинул прозрачный графин на край стола.

Младший Амнос тут же прилип к узкому горлышку губами. Туран невольно улыбнулся. Эмоциональный фон Ласса Амноса переливается всеми цветами блаженства. Ему сейчас больше ничего не нужно, только пить, пить и ещё раз пить, принимать в себя обворожительную и невероятно вкусную влагу.