Понеся первые потери, отряд некоторое время успешно сдерживал натиск чудовищ. Люди сбились в ощетинившийся мечами монолит, расколоть который оказалось не по силам даже исчадиям Харийской пустоши. Разящая сталь пронзала уродливые тела, рубила и кромсала их, лишала конечностей и голов. Но невосприимчивые к боли твари продолжали бросаться на людей со всех сторон, испытывая их на прочность.
Принцесса Гинера билась плечом к плечу с Димер-Шером. Они прекрасно дополняли и поддерживали друг друга. И если один из них ошибался или мешкал, другой приходил на помощь и не давал случиться непоправимому.
Необычно длинная и юркая лиса вцепилась в ногу гвардейцу, прикрывавшему Гинеру слева. Он не устоял, упал на одно колено, и на него тут же набросились вездесущие крысы. А в образовавшийся провал в монолите тут же ворвалось нечто, совершенно непохожее ни на одно известное животное. Оно было прямоходящим, с длинными лапами, увенчанными изогнутыми серпом крепкими когтями, небольшой приплюснутой головой и гладкой до отвращения прочной кожей. Ударом лапы оно разодрало принцессе бок, однако мгновением позже лишилось головы, отсеченной мечом Димер-Шера. Ему самому в предплечье впились клыки собаки, но пимперианец ударил пса ногой, перехватил меч и тремя сильными ударами перерубил тварь пополам...
Группа престарелых Защитников добралась до места сражения, когда бой подошел к концу. Отряд незнакомцев потерял девять человек: трех фангеэри и шестерых мужчин. Но ЕГО среди погибших не было. Уцелевшие обработали раны, о чем красноречиво говорили комки валявшейся на земле окровавленной корпии, и продолжили путь к центру Пустоши.
Увы, чудовища, выпущенные из пимперианского подземелья, не смогли ни уничтожить чужаков, ни нарушить их замысел...
Это было страшное подземелье. О нем давно уже знали местные, но никто понятия не имел, ЧТО находится в его глубинах. Знали лишь, что любое существо, невольно оказавшееся в подземелье, спустя некоторое время превращалось в безобразное кровожадное чудовище.
Вход в подземелье был надежно перекрыт прочными дубовыми воротами, но глупые любопытные животные все равно каким-то образом ухитрялись проникнуть в него. Должно быть, где-то в Пустоши имелся еще какой-то лаз, а может, и не один. Потому как время от времени в Пустоши объявлялись твари, наводившие ужас как на местных жителей, так и на любопытствующих чужаков. Порой их становилось так много, что приходилось открывать ворота и уничтожать десятками, а то и сотнями. Но всякий раз появлялись все новые и новые, словно нечто неведомое манило их в глубины пимперианского подземелья...
— Что будем делать?— спросил Илим, поглаживая рукоять тесака.
— Теперь никто ЕГО не остановит, кроме нас,— ответил дед Репей и молча направился по следам запекшейся на почерневшей земле крови...
Гинера шла следом за Димер-Шером и сверлила взглядом прямую спину целеустремленного пимперианца. От былой его слабости не осталось и следа. Такое впечатление, будто Пустошь наделяла его силой. И еще... Что-то еще, неуловимо мимолетное, как промелькнувшая тень, что-то новое появилось в ее возлюбленном, но что именно, она не могла понять. Что-то, что настораживало и... отталкивало, как она ни старалась гнать от себя крамольные мысли.
Воины следовали позади, отстав на несколько шагов и затаив обиду. Они не захотели бросать тела своих боевых товарищей. За неимением погребального костра, следовало хотя бы предать их земле, чтобы не дать осквернить харийским тварям. Но пимперианец спешил и не собирался задерживаться ни на миг.
— Они мне больше не нужны, пусть остаются, если хотят,— заявил он Гинере, когда принцесса попыталась его переубедить. Среди погибших были люди, которых она знала с раннего детства. Тот же Калем учил ее стрельбе из лука, а Дрогвер подарил однажды вырезанную из ясеня куклу... Они не заслужили такого пренебрежения.
Но Димер-Шер был неумолим.
— Мы похороним их на обратном пути,— предложила принцесса. И воинам пришлось смириться. Отвечая за каждый волосок на ее голове перед королем, они не могли отпустить ее одну. Пусть, не одну, но пимперианцу они не доверяли, так, как потерявшая голову принцесса.
По мере приближения к центру Пустоши снова дал о себе знать страх. Должно быть, где-то неподалеку находились эти самые генераторы. Но знание о них не избавляло от неприятного ощущения подстерегавшей опасности.
И вот поредевший отряд вышел на ровное место, со всех сторон окруженное холмами. Один из них подпирала изогнутая дугой каменная стена, испещренная крупными пимперианскими знаками. Некоторые из них были известны Гинере. Такие же украшали двери и ворота, препятствовавшие проникновению посторонних в подземелья. Задействовав определенные знаки в правильном порядке, можно было получить доступ к тайнам Древних. Но что они означали — никто не знал.
По краям стены стояли две каменные статуи, изображавшие закованных в латы воинов, чьи руки в перчатках покоились на древках огромных топоров. Причем оружие было изготовлено из металла, не утратившего свою целостность и блеск с тех пор, как они было созданы неизвестным пимперианским ваятелем. Своим грозным видом воины внушали уважение.
— А сейчас не мешайте мне!— грубо отозвался Димер-Шер, подошел к одному из каменных воинов и привел по украшавшим грудь знакам пальцами... Но ничего не произошло. То же самое он проделал со второй статуей. Знаки тускло засверкали и погасли. Лицо пимперианца перекосила гримаса недовольства.
Гинера решила не мешать возлюбленному. Он сам обо всем расскажет, если сочтет нужным. День был слишком утомительным, она устала и мечтала лишь об одном: лечь, закрыть глаза и провалиться в небытие. За неимением лучшего, она присела на камень и рывками расшнуровала стягивавший грудь кожаный панцирь.
Дышать стало легче, но усталость навалилась с новой силой. Поэтому за работой Димер-Шера она наблюдала сквозь туман и накатывавшую дрему.
— Помогите мне!— обратился к воинам пимперианец.— Нужно расчистить эту площадку.
— Сам расчищай!— огрызнулся воин по имени Занд. Ему с первого взгляда не понравился этот новый любимчик принцессы. Какой-то неприятный скользкий тип. К тому же Занд был приставлен к Ее Высочеству и не обязан был выполнять приказы какого-то выскочки.
— Что ты сказал?— нахмурился Димер-Шер.
Занд приблизился к пимперианцу вплотную. Он был приблизительно одного с ним роста, но раза в два шире в плечах, а потому сравнение получалось не в пользу Димер-Шера.
— Я сказал: сам...— и тут же сдавленно захрипел, когда пальцы пимперианца сдавили дергающийся кадык. Он быстро сообразил, что стоит только пошевелиться, и крепкие пальцы противника раздавят кадык в лепешку.
— Оставь его,— устало произнесла принцесса.— А вы... Вы должны уяснить навсегда, что желание этого человека для вас закон. А сейчас живо поднялись и сделали все, что он велит. Быстро, я сказала!
Быстро не получилось. Воины встали с земли с чувством собственного достоинства и принялись не спеша расчищать площадку перед стеной, отбрасывая ногами в стороны камки и комки земли...
Расчистка заняла некоторое время. Сам Димер-Шер, наломав веток с росшего под стеной куста, смел в сторону песок, обнажив округлую каменную плиту, так же, как и стена, покрытую по окружности таинственными знаками. В самом центре плиты имелось углубление, которое пимперианец тщательно прочистил кинжалом, а потом еще и продул.
— Дай мне кристалл!— потребовал Димер-Шер, протянув руку.
Принцесса устало поднялась с камня, на ходу достала из дорожной сумки пылающий энергией офаран и вложила его в ладонь возлюбленного. Пимперианец опустил кристалл в выемку — раздался чавкающий щелчок, а через несколько мгновений засветились покрывавшие плиту знаки.
Взяв под руку Гинеру, он отвел ее в сторону.
— Смотри, смотри, что сейчас произойдет,— сказал он. Его голос заметно дрожал от волнения.
Сначала вспыхнули знаки вокруг самого кристалла. Потом засияла средняя окружность, и наконец, внешняя. Плита дрогнула, стряхивая с себя остатки песка, каменный диск оторвался от земли, поднялся в воздух на высоту двух десятков локтей и тут же распался на три кольца, начавших медленно вращаться в трех разных направлениях.
Картина была настолько потрясающей, что усталость как рукой сняло. Вцепившись в ладонь Димер-Шера, принцесса зачарованно наблюдала за постепенно набиравшими скорость вращения кольцами. Бывалые воины стояли, разинув рты, и даже невозмутимые обычно фангеэри застыли в немом удивлении.
— Остановись!— раздался вдруг зычный голос, мгновенно разбив в дребезги момент очарования. Стоявшие перед вращающимся диском люди разом обернулись и увидели старика, опиравшегося на старый потертый посох. Он тяжело дышал и был определенно разгневан.
Отстранившись от Гинеры, Димер-Шер вышел вперед и спросил:
— Ты кто такой, старик?
— Я тот, кто не допустит, чтобы в этот мир снова пришли смерть и разрушения.
— Ты?!— удивленно фыркнул пимперианец и рассмеялся. Но его смех внезапно оборвался и он процедил сквозь зубы:— Ты опоздал, старик.
Дед Репей оглянулся по сторонам, словно в поисках поддержки. Она должна была быть, но его товарищи безнадежно отстали. Поэтому он обратился к стоявшим за спиной пимперианца воинам.
— Не слушайте его, что бы он вам не сказал! Он — предвестник беды. Открыв эти врата, вы впустите в наш мир новое ЗЛО!
Воины перевели взгляды со старика на Димер-Шера. То, что происходило на их глазах, было не только чарующим, но и необъяснимым. А необъяснимое пугало. И вот появляется какой-то старик и заставляет задуматься.
— Что скажешь?— глухо спросил Занд, с некоторых пор имевший личные претензии к пимперианцу.
— Кто ты такой, чтобы я перед тобой отчитывался?— огрызнулся Димер-Шер.
Занд недвусмысленно опустил ладонь на рукоять меча.
— Про какие врата он говорит?— вмешалась принцесса.
— Врата между мирами,— охотно ответил Димер-Шер.— По ту сторону находится мой родной мир. Огвонтер. Там мой народ. Там мой дом. И никто — вы слышите? — никто не сможет воспрепятствовать мне вернуться домой!
— Однажды Огвонтер разрушил НАШ мир.— Голос старика становился все тверже.— Последним Защитникам Интери-Анере удалось разорвать связь между враждующими мирами, а их потомкам понадобились столетия, чтобы на этих землях снова появились пышные леса, реки с чистой водой, большие города и здоровые люди. И я, Квинтар Гьяри, Защитник Варголеза, не позволю тебе уничтожить достижения наших отцов и дедов.
— Димер-Шер...— Принцесса все меньше понимала, что здесь происходит. Может быть, она слишком устала, может быть, услышанное было выше ее понимания... Врата между мирами... Огвонтер... А может, она все еще любила ЕГО...
— Старик говорит правду?— спросил Занд, медленно надвигаясь на "пимперианца". Его примеру последовали и остальные воины. И даже преданные Гинере и безучастные к происходящему фангеэри не остались стоять на месте. А принцесса не спешила их останавливать. Она вопросительно, с болью в глазах смотрела на возлюбленного, и молчала.
Димер-Шер резко подался вперед, схватил Гинеру за волосы, рванул на себя и, развернув лицом к наступавшим, поднес лезвие кинжала к ее горлу.
— Вам все равно меня не остановить. Пожалейте свою принцессу,— прошипел он, пятясь назад.
Но принцесса думала иначе:
— Убейте его!
Никто не смел обращаться ТАК с принцессой крови.
"И куда только испарилась вся любовь?"
— Слышите?! Убейте!!!
Однако желающих не нашлось. Гвардейцы и фангеэри опустили оружие и остались стоять на месте.
— Отпусти ее, ублюдок!— крикнул Занд.— И тогда мы тебя не тронем. Клянусь памятью предков!
Димер-Шер хищно оскалился.
"Глупые людишки, дающие клятвы..."
Народу в центре Пустоши становилось все больше. На холмах появились силуэты людей, лица которых невозможно было разглядеть в лучах заходящего солнца. Зато хорошо различимы были арбалеты, нацеленные на пятящегося Димер-Шера. И если верные телохранители не могли выполнить последнюю просьбу принцессы, то эти люди были настроены более решительно. Они выстрелили друг за другом. Первый болт пролетел мимо, второй — тоже, третий ударил Гинеру в плечо, а четвертый попал ей в бедро.
Меткость стрелков рассмешила Димер-Шера. Он перехватил обмякшее тело раненой, но все еще живой принцессы и продолжил пятится к изогнутой скале.
Каменные кольца быстро вращались вокруг своих осей, звучно рассекая воздух, создавая завихрения. Врата ответили вспыхнувшими знаками, заплясавшими, потекшими в искривленном пространстве. Словно тонкое полотно растянулось между краями изогнутой стены зыбкое марево. Вспыхнули сапфировые глаза стражей, треснула толстая каменная корка, когда они выпрямились во весь рост, подняли свое грозное оружие и шагнули с постаментов, которые занимали почти тысячу лет. На землю посыпалась штукатурка, искусно маскировавшая непобедимых металлических воинов.
Димер-Шер крикнул что-то отрывисто на незнакомом языке — сначала одному стражу, потом другому. Первый, поскрипывая суставами, приблизился к повелителю и заслонил его от летевших стрел, а второй, закинув на плечо топор, направился к группе воинов, приготовившихся к последней битве.
Теперь, когда никто им не мог помешать, Димер-Шер развернулся лицом к "распахнутым" вратам.
— Добро пожаловать в Огвонтер... любимая,— насмешливо сказал он и толкнул принцессу в сторону каменной стены. Тело Гинеры беспрепятственно прошло сквозь зыбкое марево... и исчезло.
Оглянувшись, Димер-Шер увидел, как металлический страж одним ударом топора разметал вставших на его пути воинов, усмехнулся и отправился следом за принцессой...
Охота в этот день определенно не удалась. К закату посчастливилось подстрелить всего лишь трех зайцев, а в деревне уже нечего было есть кроме опостылевших грибов. Что поделать: дичь уходила от Пустоши, расширявшейся во все стороны света. И охотникам приходилось все дальше отходить от деревни, стоявшей теперь на самой границе гиблого места. Поэтому охотники решили продолжить преследование дичи. А в деревню отправили молодого Сингара, чтобы жители Яснера смогли сварить себе на ужин хотя бы похлебку из зайчатины.
На околице его встретил Мангор, чей отец погиб в позапрошлом году, нарвавшись на разъезд кочевников из Олфирских степей. Он быстро и нескладно поведал о том, что произошло в деревне и ее округе в отсутствие охотников.
— ...дед Репей наказывал поспешать к центру Пустоши, иначе быть беде,— закончил свой рассказ мальчишка.
Сингар вздрогнул. Пустошь пугала его, как и всякого нормального человека. Но ослушаться деда Репея, Старшего Защитника, он не мог. Он и сам мечтал стать Защитником, каким был его прадед, жадно внимал каждому слову старого чудака, охотно откликавшегося на прозвище Репей. Но подозревал, что этого недостаточно, чтобы его мечта сбылась. И вот теперь, кажется, представилась отличная возможность доказать, что он достоин быть Защитником. И пусть для этого придется в одиночку пересечь Харийскую пустошь, которая вызывала у него священный трепет и мерзкие мурашки на коже.
