Костёр потихоньку разгорался, вырывая из темноты всё больше и больше блестящих эльфийских глаз. Тишина разрасталась, расползаясь от нашей полянки во все стороны — похоже, все эльфы теперь собирались здесь. Лица, лица, лица... — вокруг костра уже давно не осталось места, и те, кому сесть было негде, вставали плотным кольцом вокруг. Вторым кольцом, третьим... Сплошной строй эльфов уходил в темноту, нарушаемую только блеском множества глаз (а когда успели погаснуть все остальные огни? Кажется, я что-то прозевала...). В наступившей тишине был слышен только треск дров в огромном костре...
Бывает, когда вокруг полная темнота, начинает казаться, что в этой темноте появляются расплывчатые светлые пятна; а если ты стоишь в абсолютной тишине, то чудятся звуки — невнятные, непонятно откуда... Именно так в наступившей в какой-то момент тишине, мягко и робко, появилась музыка. Нежная, переливающаяся мелодия сначала была едва слышна, но потом окрепла, разрастаясь, становясь громче и уверенней. Чуть поиграв, она снова стихла, уступая пальму первенства влившемуся в мелодию голосу. Мягкий и наполненный светлой грустью, он запел:
Во тьме времён, над миром древним
Сиял ночами звёздный свет,
Неколебимым и беспечным
Был звёздный бесконечный век.
Лишь среди звёзд родятся звёзды...
Были печальны и светлы
Эонамириэ одежды,
Вниз канувшей с небесной тьмы.
Она спустилась в мир пустынный,
Жизнь смертной выбрав для себя,
И вслед за ней её любимый
Разбился, горя не тая...
Мелодия изменилась. Потусторонее, как будто далёкое, звучание приблизилось, стало легче и чётче.
Их дети жили год за годом,
Ночами глядя в небеса.
Эльфийским названы народом,
Они рвались наверх, назад...
К певцу присоединилось множество других голосов — казалось, запели все эльфы разом:
Звёздой рождённые потомки,
Мы яркий Света дар храним.
В любом из нас живут потоки
Небесной жизни, звёздных сил.
И, умирая, мы вернёмся
В свою семью, к себе домой —
В просторы неба вознесёмся,
Во тьму времён, во мрак ночной...
— Песнь о Эонамириэ, Первой Звезде, Прародительнице эльфов, — закрался мне в правое ухо тихий шепоток Ниирэ, как только песня стихла (а то я не догадалась!). — Эту балладу всегда исполняют первой. Потом ещё несколько Древних песен, а потом уже можно будет и повеселиться...
Она оказалась права. Ещё несколько баллад эльфы спели хором, под очень похожие печально-нежные мелодии, а затем начался концерт по заявкам. Романтичекие истории, описания великих битв и хвалебные песни, посвящённые родным Лесам, сменяли друг друга...
Наконец эльфам надоело выглядеть серьёзными и чопорными, и началось обещанное 'веселье'. Лес снова засиял разноцветными огнями; эльфы расползлись по ближайшим окрестностям, образовав несколько танцплощадок. У каждой площадки был свой диджей — или, точнее, свои музыканты и певцы. Наконец-то, появилось приготовленное над кострами мясо (это было очень вовремя — а то мне уже хотелось идти охотиться на кого-нибудь съедобного) и, в кой-то веки, его дополняло эльфийское вино. Везде зазвучала музыка, пары закружились в танце; Раэн по-тихому смылся — но я успела заметить синеволосую эльфийку, которая его утащила.
Часть эльфов поудобнее устроилась вокруг Большого костра, в том числе мы с Ниирэ. Эльфийка, похоже, уходить никуда не планировала; а я прихватила побольше мяса и вина — и тоже в ближайшее время двигаться с места не собиралась...
Кто-то из сидящих рядом эльфов заиграл весёлую мелодию. Я с удивлением узнала в инструменте модификацию нашей гитары или балалайки — корпус в виде небольшой полусферы, широкий ажурный гриф из белой древесины и зелёные (мамма мия!) струны...
Инструмент пошёл по кругу. Кто-то из эльфов пел, кто-то просто играл. Ниирэ, к моему удивлению, тоже заиграла (странно, а с чего я взяла, что она не играет?) — и спела песню, похоже, собственного сочинения:
Тумана пушистые хлопья,
На зелени — брызги росы.
В ночи беспросветном потопе
Их кто-то возьми и рассыпь.
Умоются листья и травы,
Туман в небеса уплывёт,
Росы застывающий саван
Со светом играя, сверкнёт.
Фонтаном безудержным красок
Взовьётся танцующий блик...
На солнце роса так прекрасна,
Жаль только — единственный миг...
Когда 'гитару' попытались сунуть в руки мне, я воспротивилась. Нет, не потому, что я не умею играть — просто я не смогла вспомнить песню, которую бы стоило исполнить в этом обществе...
— Лаир, ну сыграй что-нибудь! — зашептала мне Ниирэ. — Или спой, если играть не умеешь...
Я отрицательно покачала головой. Вот ещё, буду я позориться! И тут заметила взгляды нескольких эльфов... В них читались презрение, жалость и... облегчение, что ли? Мол, мы ничего другого и не ожидали...
Я разозлилась. Кивнула Ниирэ. Немного подождала и стала читать стихотворение, вспомнившееся мне именно в этот момент:
Не пою, не плачу, не грущу,
И душа уже не рвётся в небо.
Я сегодня память отпущу —
Позабуду, где я был и не был.
Я сегодня просмотрю закат
Просто так — для галочки, наверно.
Я сегодня ночи буду рад
И не рад.
Или — одновременно.
Я сегодня сам себя найду
И себе же предложу напиться.
И напьюсь. Сыграю в чехарду
С миром, с былью, может —
С небылицей.
Превращу в туманный зимний лес
Окружённый и печальный город,
На уступ высокий — чтоб не слез, —
Посажу моих сомнений ворох.
Я останусь с лесом. На один.
На двоих. На нас, запанибрата.
Я останусь с лесом...
Погоди —
Миг уйдёт, его цена расплата.
А над лесом — та же ночь, луна,
Те же звёзды, яркие когда-то...
Ночь прошла. Она была одна.
Лишь похмелье —
Мутной горькой ватой...
Я закончила. Вслушалась в отзвуки своего голоса и только потом посмотрела на эльфов. Ниирэ улыбалась — мечтательно и задумчиво. Остальные были явно удивлены.
— Это твоё? — снова зашептала мне прямо в ухо Ниирэ. Я отшатнулась — щекотно же, сколько можно!
— Нет.
— Жалко...
— А что, можно только своё?
— Нет. Но это было бы ещё лучше... Хотя ты и так молодец! Вон какие все пришибленные сидят! — и эльфийка хихикнула.
— А почему?
— А потому, что до сих пор есть такие личности, — тут Ниирэ стрельнула глазками в тех самых эльфов, сидящих к нам в пол-оборота, — которые считают, что люди не умеют творить. Вообще. Мол, всё, что люди сделали — это переврали творения других рас...
— А посмотреть на людей и понять, что это не так — слабо?
— Конечно, слабо. Ради этого надо нос из Лесу высунуть! — фыркнула Ниирэ и смолкла — запел следующий по кругу эльф.
Эльфы пели, танцевали, уходили и приходили к костру вновь... Даже Ниирэ пару раз исчезала, но неизменно возвращалась. Похоже, она решила ни в коем случае не выпускать меня из поля зрения — и сама праздника лишилась, и я чувствую себя по-дурацки! Наевшись и подобрев, я поняла: надо что-то делать, а то нехорошо получается... Поэтому я решительно встала (с третьей попытки... всё-таки, объевшись, тяжело принимать вертикальное положение... а вы что подумали?!) и пошла искать в очередной раз исчезнувшую Ниирэ. Далеко идти не пришлось — эльфийка сразу возникла рядом.
— Привет! — задумчиво сказала я, глядя на неё и пытаясь вспомнить, что я хотела. Ах да! — Ниирэ, я уже, наверное, домой пойду... Спать... А то я как-то устала! — Сообщив всё, что хотела, я широко зевнула и повернулась кругом.
— А ты дойдёшь? Не забыла дорогу? — с интересом уточнила эльфийка.
— Нет. Почувствую, — решительно ответствовала я, уже куда-то шагая.
— Ну ладно... — протянула мне в спину Ниирэ и смылась. Теперь уже насовсем.
Возвращалась я странной дорогой. Задумчиво гуляла, петляя и то и дело натыкаясь на ищущих уединения вдали от праздника эльфов. Так, постепенно, я углубилась в лес — идти домой мне ещё не хотелось, гулять среди эльфов тоже. Занималось утро, в лесу только-только начинало светать...
В какой-то момент место мне показалось знакомым. Ну конечно, здесь мы проходили, когда шли к портному! Я огляделась.
Чуть в стороне клонилось к земле не сумевшее вырасти дерево — маленький, уже сбросивший листья мэллорн... Его серебристый ствол сейчас казался не живым и не выросшим — а просто замершей белой нитью, вычурным изделием изо льда и инея... Землю устилали листья, тёмно-зелёные и серебристо-белые на свежей яркой траве...
Вот только видела я не живое дерево и не мёртвый его остов... Там, в десяти шагах, сейчас умирал маленький эльф... Большие серые глаза, белёсые, как у меня, волосы и изящные линии неподвижных, холодных рук...
— Нет, — я не заметила своих слёз и хриплого голоса, я уже была рядом с ним — помочь, согреть, утешить... Взяла в свои руки его тонкие кисти, ледяные, безжизненные, хрупкие... Поймала его взгляд — глаза оставались яркими и живыми, но в них плескалась боль и грусть. Он был мал, но был эльфом — и, умирая, прекрасно знал, что оставляет этот мир навсегда, и ради чего его оставляет...
— Ты выживешь, — шептала я, гладя его волосы, поправляя одежду, улыбаясь сквозь слёзы, — ты сильный, осталось только потерпеть чуть-чуть... эта боль, она скоро пройдёт... я верю в тебя, ты выживешь...
— Нет, — его губы чуть шевельнулись, но я знала, что он говорит, и не могла закрыться от этого едва слышного голоса, разбивающего в прах мой мир и его жизнь, — нет... Ты... спасибо тебе... ты... в этом мире... не иди за мной... живи... — глаза не закрылись, но потускнели. Он уходил.
— Нет! — крикнула я.
Кажется, я говорила что-то ещё, шептала, кричала, беззвучно рыдала...
И со всей яростью теряющего надежду человека я схватила маленького эльфа, взяла его на руки, обнимая, прижимая к себе, стремясь дать ему хотя бы часть своей жизни, своих сил, поделиться биением своего сердца...
Эльф не отвечал. Но в него уходили мои силы, мои желания и мечты. Текли тоненьким ручейком, плескались в его блестящих глазах...
— Спасибо, — снова этот беззвучный, но слышный голос, снова моя улыбка сквозь слёзы... — Ты исполнила мою мечту... Пусть он живёт...
Голос прервался. Неожиданно, резко... Неестественно. Глаза сверкнули последний раз и погасли, став двумя осколками льда на мраморном, застывшем лице... Он умер. Я знала это так же точно, как и то, что я ещё жива. Он умер. Но что-то осталось от него в этом мире — неразборчивые, но настойчивые слова в шелесте листьев, мягкие касания ветра...
'Как же так?' — мысли пульсировали на границе восприятия, но в сознании царила пустота. 'Как же так?..' — этого не могло быть, просто не могло, так не бывает!.. 'Как же так?!' — он ведь остался здесь, остался, я его чувствую... Чувствую...
Резкий тычок под рёбра заставил меня согнуться в три погибели и опуститься-упасть на землю. Вскинув глаза, всё ещё хватая ртом воздух, я увидела стоящего надо мной Раэна. В его зрачках были ужас, боль, отчаянье и ярость:
— Зачем?.. Как ты могла?.. Как же так?.. — эхом моих мыслей выдохнул он, глядя мне в лицо и как будто пытаясь там что-то найти. — Зачем?!
— Он... умирал... — с трудом выдавила я, в горле стоял ком, мешая говорить и дышать, но я не замечала. Я слушала голос в ветвях и траве...
'Пусть он живёт...'
'Ты исполнила мою мечту...'
'Спасибо...'
'Живи...'
Пощёчина привела меня в чувство. Я снова вскинула глаза. И на этот раз я увидела только ярость и боль:
— Как ты могла... — начал он, но осёкся: — Уходи! Тебе не место здесь... Уходи!! Уходи из Леса, уходи от эльфов, уходи... — Раэн опустился на корточки рядом со мной, что-то невнятно шепча, покачиваясь, упираясь взглядом в пустоту. — Уходи! Уходи... уходи...
— Арондил! — Резкий, звонкий голос разорвал пелену шепчущих звуков, — Арондил, ш`шаррк мар`крхалл!!!
Звук пощёчины, стон, какие-то крики.
— Арондил!! Ты пойми, Лаир не виновата! Ей никто не потрудился объяснить!!! Ш`шаррк рра`гран!! Выведи её из Леса, срочно!! Стрелы уже подняты, идут сюда... Ты же можешь, открой портал, потом разберёшься, а иначе её убьют сейчас!!
Крики ввинчивались в сознание, но шёпот был настойчивее и мягче, он просачивался там, где крики проникнуть не могли...
— Аргх!! — Кажется, это был мой вопль-рычание. Ну сколько же можно бить беззащитную и незащищающуюся девушку?! Надоело!! Буду защищаться!..
Я вскочила на ноги, резко отшвыривая кого-то от себя.
— Так надо! — раздался позади сухой, надтреснутый голос Раэна, и какая-то 'добрая душа' (и я догадываюсь, какая...) резко толкнула меня вперёд, прямо по направлению к золотистому смерчу открывающегося портала.
— Куда портал? — по-деловому поинтересовался всё тот же звонкий женский голос. Ах да, Ниирэ...
— Н-не знаю... — продолжение фразы потонуло в вое и свисте беснующейся стихии. Перед глазами сверкнуло золото, резкий порыв ветра рванул подол платья, и всё закончилось. По-моему, я на что-то приземлилась. И это что-то возмущённо дёрнулось подо мной...
