Москва Атакует

Нина выронила чашку та ударилась об пол и разлетелась на множество фарфоровых осколков.

— Не вини себя, — совершенно взрослым голосом сказала Алина и, взяв веник, принялась сметать осколки в совок. — Я знаю папу, и если бы всё произошло снова, он бы поступил точно также.

Нина сделал шаг и обняла Алину:

— Прости меня, это я виновата, он погиб из-за меня. Если бы я не оказалась там, он бы... — и Краснова разревелась.

— Не вини себя, — снова попросила Алина, — нам понадобится много сил, чтобы выжить в этом городе.

Нина последний раз всхлипнула, забрала у девочки веник и быстро смела осколки.

— Алина, — сев напротив ребёнка, наконец, произнесла Краснова, — я хочу с тобой серьезно поговорить. В Москве оставаться нельзя, мы можем уехать к моему двоюродному брату во Владимир, это недалеко отсюда.

— Почему нельзя? — спросила девочка.

Нина развернула к ней экран ноутбука, где висел заголовок статьи: "Москву захлёстывает волна насилия".

— Банды мародеров грабят брошенные квартиры, полиция не может поспеть везде.

— А во Владимире, думаешь, этого нет? — спросила Алина.

— Может, и есть, — согласилась Нина, — но там город не такой большой, и там живёт человек, который сможет нас защитить. Вадим хороший боец, хоть больше и не служит в армии.

— Мне не хочется отсюда уезжать, — немного подумав, сказала девочка.

Она разительно изменилась со времени их первой встречи. Если тогда, в коридоре интерната, перед Ниной стоял ребенок, то теперь это был уже подросток, серьёзный и рассудительный.

— Тут мама, папа... — Алина вздохнула. — Но ты права, Москва всегда была злой, а сейчас ещё хуже, вся грязь всплыла на поверхность, так папа говорил, когда уходил на работу, — неуловимая грусть промелькнула в серых глазах и исчезла. — Когда едем?

— Завтра с утра, нужно собрать вещи, приготовить еды, дорога может оказаться трудной. — Нина крутнула колесико мышки и остановилась на следующей статье: "На дорогах участились грабежи". — Нужно быть очень осторожными.

Алина снова с совершенно серьезным выражением лица кивнула.

— Говори, что делать, я буду помогать.

Петушки. 16 июня 2015 г. Блокпост. Вадим Токарев

— Хоть бы прибор ночного видения привезли, а то неудобно для этого БМД использовать, вроде как микроскопом гвозди забивать.

Илья выбрался из машины и потянулся, хрустнув позвонками.

— Ещё час, и поднимаем вторую смену, — глянув на старые командирские часы, заметил Токарев. — Сколько машин за день прошло?

— Четырнадцать, и только две самостоятельно.

— Если бы мне сказали, что за день по московской трассе пройдёт четырнадцать машин, не поверил бы, — усмехнулся Токарев.

— И только пять с московскими номерами, остальные местные, — проинформировал Илья. — При этом московские пришли кучей, сбиваются на Каширском шоссе в маленькие колонны.

— Разумно, — согласился Вадим, — им досюда сто километров пилить, да и идут они дальше.

— Сказали, что видели по дороге много сожженных автомашин, дела явно, недавние.

— Мародеры, стервятники, рвут на части всё, до чего руки дотянутся.

Илья на это только кивнул.

— Кстати, а москвичи куда пилили и что интересного рассказывали?

— Три машины — в Нижний, остальные — во Владимир, а рассказывали много интересного. В Москве море трупов, похоронные команды не справляются, даже с улиц ещё не всех убрали. С едой туго, в городе активно стреляют, за банку тушенки запросто могут зарезать. Полиция везде не успевает, банды мародеров шерстят город, в отличие от наших, которые грабят только пустые дома, ихние грабят всё подряд, если есть кто в квартире, то он, считай, покойник. Короче, Москва сейчас переживает вторую волну хаоса.

— Как бы это не доконало её, — пытаясь в бинокль рассмотреть дорогу, задумчиво сказал Токарев, — хоть я столицу и не любил, но людей жалко. Илья, лезь обратно в БМД, мне показалось, в паре километров от нас фары мигнули.

Буратино тяжко вздохнул и послушно скользнул в люк.

Блокпост поставили быстро, нагромоздив бетонные блоки, но громоздили по науке, обкатанной в Чечне. С дежуркой тоже долго не возились: те же блоки, бетонная плита сверху, плиту щедро полили гудроном. Последний штрих — шлагбаум из рельсы, десяток старых пружинных кроватей из местной больницы, матрасы, вот и весь блокпост. Для безопасности завтра обещали привезти целый грузовик противопехотных мин. По просьбе Вадима пару блоков кинули на дорогу так, что теперь на полной скорости пролететь не удастся. Хотя, по мнению Токаря, этот блокпост может защитить только сам себя. При желании его обойти и объехать, как нечего делать. Правда, после того, как к вечеру привезли два крупняка "Корд" и станковый гранатомет "Балкан", обойти команду Токаря в пределах прямой видимости стало проблематично.

— Вадим, там машина, — раздался из люка голос Ильи, — встала в кустах, не видно ничего, но люди, вроде, остались внутри.

— Мародеры?

— А мне почем знать? — отозвался Буратино. — Если они, то дадим очередь из "корда", отрихтуем из граника, и всё, больше в деревне никто не живёт.

— Разумно. Пойду проверю, — спрыгивая на землю, отозвался Токарь, — с собой беру Костю и Митяя.

Названые бойцы тут же пристроились к командиру, группа Токарева была одна из самых подготовленных, все парни с боевым опытом, прошли школу локальных войн ближнего и дальнего зарубежья, двое даже служили в иностранном легионе. Вадим провел парней в обход, пришлось заложить крюк метров в пятьсот, но зато без проблем вышли в тыл "гостям". Машина оказалась в прямой видимости — на краю дороги в небольшой рощице. Вадим несколько минут изучал её в бинокль.

— Там трое, но за рулем никого, значит, один пошёл вперед, разведывать блокпост, — быстро сориентировался Токарь. — В общем так, Митяй, прикрываешь, ты у нас лучший стрелок, если что, лупи по машине, дави их огнем. Костя, ты зайди справа, там маленький овраг, заляг и не отсвечивай. Начнется мочилово, не встревай, как они тебе фланг подставят, лупи, но чтоб наверняка.

Молчаливый, худой и маленький Костя кивнул и растворился в предутреннем сумрачном перелеске.

Вадим встал и пошёл к машине, до неё было метров двадцать, шёл так, чтобы не перекрывать сектор огня Митяю, стараясь как можно сильнее забирать влево. Его заметили, когда до машины было рукой подать. Двери распахнулись, и оттуда выскочили парни в новеньком зеленом камуфляже, в легких бронежилетах с новейшими АК-12 под мощный бронебойный патрон, в ухе у каждого гарнитура, от неё ко щеке идёт тонкий гибкий проводок микрофона.

— Спокойно, мужики, — поднимая пустые руки, попросил Вадим. — Я вам не враг. Пока что... Машина на прицеле, с блокпоста из "корда" её превратят в решето за пару секунд.

— Ты один? — спросил приезжий, стоящий у передней пассажирской двери, видимо, он был здесь за главного.

Вадим отрицательно покачал головой.

— Времена неспокойные. Вы сейчас под прицелом шести автоматов и "корда", плюс БМД. Завалите меня, мокрого места от вас не оставят. Давайте поговорим, вы же не бандюки.

— Кто ты? — понимая, что бой бесперспективен, спросил главный.

Вадим покачал головой.

— Так дело не пойдет, вы пришли в гости, вам первыми и представляться.

Главный думал не долго.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Мы разведка кантемировской дивизии, нас послали проверить безопасность трассы, и вообще узнать, что творится за пределами Московской области. Теперь твоя очередь.

Вадим кивнул.

— А я командир отделения добровольцев Владимирской области, в данный момент наш отряд осуществляет контроль над городом Петушки. Теперь твоя очередь. Что происходит в Московской области и Покрове?

— Покров — мёртвый город, — ответил старший. — Мы были там вчера вечером и попали в засаду. Большая банда, стволов тридцать-сорок. Жителей не видно, на улицах много трупов, на деревьях гирлянды из гражданских. Кто держит там руль, мы так и не узнали, пришлось уносить ноги. Зачем понадобилось брать под контроль этот город?

— Банда полицаев терроризировала жителей: грабёж, рэкет, убийства, мародёрство. Главарь банды захвачен и увезен во Владимир, часть жителей тоже уехало, некоторые остались здесь. Мы хорошие парни, просто стараемся соблюдать порядок на территории области. Командует нами полковник Калюжный, реальная власть в городе у него. А в Москве кто командует?

— Генерал Киприянов четыре дня назад принял на себя титул диктатора.

— Ясно. Значит, везде у власти военные, — подвел итог Токарев. — Ладно, ребята, сейчас я свяжусь с командиром, и поедем в гости.

— А если мы откажемся? — спросил старший.

— Тогда берите свой УАЗ и проваливайте, — пожав плечами, ответил Вадим, — вас никто не держит, но, думаю, вам стоит пойти.

— Хорошо, — наконец решил старший. — Хомяк, выходи.

Из кустов выбрался четвёртый. Вадим сразу понял, за что тот получил своё прозвище — простое, по-крестьянски округлое лицо с надутыми щеками.

— Опусти ствол, — приказал старший, — мы идем в гости.

Хомяк, не колеблясь исполнил приказ.

— Посади кого-нибудь за баранку, пусть подгонит машину к блокпосту, — проинструктировал Вадим, — а мы прогуляемся, погода чудная, ночь тёплая и звёздная, места красивые.

Хомяк по знаку командира забрался в машину, запустил двигатель и не спеша, дабы не провоцировать бойцов, прячущихся среди бетонных блоков, поехал в сторону блокпоста.

— Митяй, Костя, — позвал Токарев.

Из темноты появились его бойцы.

— Ты же сказал шесть, — ухмыльнулся старший.

— Эти двое за шестерых катят, — улыбнулся Вадим. — Слушай, а как тебя называть?

— Зови по позывному — Гавриил.

Пока шли, разговорились. Со слов разведчиков в Москве дела были плохи, банды мародёров и лихих парней из криминалитета, море трупов, голод, зафиксированы случаи людоедства и рабства. Военных туда согнали со все округи, что породило большое количество дезертиров относительный порядок только в центре, в пределах садового кольца.

— А у вас как? — спросил Гавриил.

— У нас неплохо, — отозвался Вадим. — Трупы вывезли и похоронили, организовали бесплатную раздачу еды с солдатских кухонь, набрали добровольцев. Вот теперь потихоньку область чистим.

— Понятно. Молодцы ваши командиры, — сказал кто-то из идущих за спиной Вадима разведчиков, — а то от Киприянова кроме амбиций ни хрена не дождешься.

Гавриил обернулся и строго посмотрел на говорившего, но особо бурной реакции не проявил, видимо, был согласен с ним, просто не следовало бойцу выражать свои мысли вперед командира.

На блокпосту всё было нормально, УАЗ разведчиков стоял метрах в десяти от "казармы", а Хомяк разговаривал с Ильей, прихлёбывая горячий чай из кружки, экспроприированной с прилавка разгромленного промтоварного магазина.

— Денисову уже доложил, — отчитался Илья, — обещал минут через десять БТР пригнать.

Вадим кивнул, молодец заместитель, не нуждается в инструкциях.

— Гавриил, а что в других областях?

— Везде по-разному, — нехотя ответил разведчик.

— А поконкретней?

— Например, Тула отказывается признать генерала, заявили, что если сунется к ним со своими указами, ответят адекватно. В Твери неспокойно, там сильны националисты, у них свои планы, во сяком случае, в союз областей Киприянова они не хотят. Рязань вообще ответила: "Только суньтесь", — у них сейчас генерал ВДВ рулит, тот, что училищем командовал, он с Киприяновым на ножах. На данный момент с Москвой согласились сотрудничать администрации Калужской и Смоленской области. На ваших градоначальников генерал пока не вышел, поэтому мы здесь, выяснить, что происходит, и предложить присоединится.

— А если откажемся? — сказала Вадим и, увидев, как насторожился Гавриил ,тут же добавил. — Это риторический вопрос.

— Не знаю, — ответил разведчик и слишком быстро отвел глаза.

— Врёшь, — констатировал Илья. — Вам ведь поручили не только узнать, что у нас происходит, но и обороноспособность прощупать, сможет ли Москва быстро подавить сопротивление.

Гавриил промолчал, но ответ был очевиден.

— Значит, Москва снова начинает совершать старые ошибки, — проговорил Костя. — Загнать всех под ноготь, даже не подумав, к чему приведёт подобное. Свои проблемы решить не можете, а уже железным кулаком пытаетесь наводить свои порядки. При этом ваш генерал даже не задумывается, что получит проблем гораздо больше, чем имеет сейчас.

— Костя, — одернул его Токарев.

— Что Костя? — взбрыкнул парень. — Я уже двадцать пять лет Костя. Командир, пойми, на этих рубежах обороны нам снова придётся под пули лезть, головы класть, а Киприянов в Кремле сидеть будет. И знаешь что, командир, я согласен сунуть свою башку под топор, но не для Москвы.— Костя, успокойся, — попросил Вадим, — сидящие за этим столом ничего не решают, ни я, ни Илья, ни они, — Токарь кивнул в сторону настороженного Гавриила и его разведчиков, — ни даже Денисов, который сидит на вокзале. Решать будет Калюжный, и знаешь, я почти уверен, что он откажет Киприянову.

— Это почему? — тут же спросил Гавриил.

— Посуди сам, пятнадцать дней прошло с начала катастрофы, телефоны работают, но наш полковник так и не связался с Москвой, зато успешно решает проблемы сам. Сдаётся мне, что снова вешать Москву на шею, он желанием не горит.

— Разумно, — признал Гавриил. — Ладно, моё дело маленькое — передать информацию, а дальше не моя забота.

Вадим кивнул, соглашаясь.

— Правильно, наше дело телячье, обоссался и стой, жди, когда подмоют.

Через пару минут раздался шум двигателя, к блокпосту подкатил БТР, из которого выпрыгнул Денисов.

— Показывай своих гостей, взводный, — бодро объявил командир добровольцев.

Вадим представил Гавриила и отвалил в сторону, предоставив капитану разбираться самому.

— Токарев, пойдем спать, — позвал Илья, — наша смена закончилась.

Вадим кивнул, вроде, всё в порядке, контимировцы грузятся в свой УАЗ и в сопровождении бэтээра двигают во Владимир, свежая смена заступила на пост. Солдат спит — служба идёт, и правда, пора вздремнуть. Едва Вадим добрался до кровати и вытянулся в полный рост, как понял, до чего он устал, всё тело гудело от напряжения, глаза слипались. Токарь закрыл их, и мгновенно провалился в сон...

Он сидел на высоком берегу, а в низу бежала река, такая спокойная, неторопливая... Перед глазами поплыли воспоминания:

Колонна ползет по горному серпантину, впереди БТР, старая семидесятка уже не раз латаная на ремонтном заводе. На борту свежей краской написано имя машины: "Вера". У имени два смысла: это и имя девушки водителя, оставшейся далеко в Сибири, и то, что он чувствует к своей машине. Он верит в неё, верит, что вывезет отовсюду, что спасет его жизнь и жизни его товарищей. Вадим сидит на броне, вглядываясь в каменистую почву, позади в сотне метров ползёт длинной змеёй караван. Всё тихо, похоже, духи пропустили колонну. Вот уже виден конец серпантина ,а впереди равнина, самая опасная часть пути позади. Фугас срабатывает под передним колесом, взрывной волной Вадима и остальных бойцов сбрасывает с брони. И ведь надо ж было этому дебилу с полковничьими погонами отправить спецгруппу для усиления колонны. Дожили, спецназ колонны охраняет. Когда он пришёл в себя, то ни колонны ни равнины уже не было, только спина осла, на котором его везли, и горная тропа. Потом лесной лагерь: чехи, афганцы, украинцы, литовцы, негры — все смотрят на него. Потом бьют, долго бьют, все, кроме одного, тот стоит в стороне, смотрит без ненависти, спокойно, у него открытое простое русское лицо, на рукаве нашивка УНА УНСО, а под ней большой православный крест. Он крестит Токаря, пытающегося подняться под градом ударов, а потом все вокруг пропало, и боль ушла, остался только этот украинский националист. Он протягивает руку и помогает Вадиму подняться, враг протянул руку русскому солдату