Аннстис. Клан возрожденных (Новая жизнь. Клан возрожденных)

Лишь пустой звук, у их близости совсем иной мотив.

Раз уж болезнь смертельная сковала плоть,

Они твое имущество стремятся расколоть,

Чтоб каждому досталась часть чужого пирога

И не случилось в дальнем родиче нажить себе врага.

Так оставь надежду на мирной старости покой,

Соберись и дай паскудам свой последний бой!

Они за выгодой в погоне терзают разум твой и плоть,

А ты возьми и подготовь для них сюрприз,

Вложи все средства в старческий каприз.

И наслаждайся гнева сладостной гримасой,

Что для тебя изменит их проклятий масса?

Кхк-хе, а ту амбициозную девчонку я все же удочерю, взяв клятву верности роду, так хотя бы можно быть уверенным в достойном барона погребении, и что все то, что создано за долгую насыщенную жизнь не растащат по кускам безмозглые бездари..., по крайней мере, не сразу. А этот самый листок я оставлю им всем в качестве единственного наследства, чем не достойная месть за неуважение? После такой пощечины даже эти глупые дворянчики еще долго после моей кончины не перестанут поминать добрым словом Благородного Барона де Ганзака. На душе становится теплее от одного осознания этого факта, вот уж шутка так шутка. Не стоит даже после смерти портить с таким трудом созданную репутацию жесткого неординарного человека, хе-кхе, кхе... — и мстительный, саркастичный смех у старого барона перешел в натужный болезненный кашель. — Будем надеяться, чужие загребущие руки обломают коготки об этого таинственного "господина" и его вооруженную до зубов спутницу, а лучше потеряют руки вместе с головой. Да..., это и будет мое последнее условие.

Анст, он же Сат

Я уже несколько дней наблюдал за своей слугой. Она со всей серьезностью отнеслась к своему заданию, изменила имя, внешность, как это умеют делать только женщины, сколотила небольшой отряд из профессиональных наемников, четверо из которых уже стали ее птенцами. Подсознательно она знала о моем незримом присутствии рядом с ней, и сама старалась дать своеобразный отчет о минувших событиях, о проделанной работе, непостижимым для меня образом формировала целые пакеты из воспоминаний и разговоров. Вообще-то большинство вампиров мастера ментального воздействия на разум: загипнотизировать, заворожить жертву, манипулировать, а затем лишить памяти о последних часах жизни — все это по их части. Но мало кто знает о том, что они могут делать со своими собственными мыслями. Просматривая ту информацию, которой щедро делилась со мной Сильвия я получал полный эффект присутствия, можно было не только смотреть и слышать все вокруг, но и ощущать запахи, слышать стук ровно бьющихся сердец, бегущую по жилам алую кровь...

В одну из ночей Сильвия не стала никак фильтровать происходящее, напротив, уловив закономерность в моем появлении, она дождалась нужного момента и раскрылась полностью, при этом стараясь тщательно отслеживать мои эмоции от диалога с медленно гаснущим от непреклонной старости аристократом. Там было о чем послушать, чему посочувствовать, чем восхититься, и вместе с тем чего опасаться и завидовать, этой ночью они многое сказали друг другу, но еще больше осталось за кадром.

По всему выходило, что своевольный барон практически завершил свой земной путь, и у него не осталось ничего, о чем бы он по настоящему сожалел в своей жизни, он был готов к тому, что вскоре неминуемо произойдет. Но судьба земель, на которых жили его предки, и в которые было вложено неизмеримо много времени и сил, подтачивала его изнутри. По каким-то причинам не имея наследника, он предвидел незавидную судьбу своих владений, а потому упрямо продолжал с боем вырывать у костлявой каждый новый день, каждый час и тратил его, чтобы по максимуму испоганить жизнь "наследничкам". Маленькая месть, небольшое развлечение для практически прикованного к кровати человека, сохранившего острый проницательный ум и надежду. Сегодня Барону де Ганзак повезло, он наконец-то дождался своего единственного шанса, шанса сохранить земли в целости, как монолитный, неделимый майорат, точно так же, как делали многие поколения его предков. Он дождался Сильвию.

Мне стала любопытна сильная и непреклонная личность барона, захотелось задержаться подольше и самому поговорить с этим интересным человеком. Думаю спасти его жизнь и вернуть молодость вполне посильная для меня задача. Вот только иметь под боком такого опытного игрока чужими эмоциями и поступками... — нет уж, увольте. Либо он продолжает оставаться властителем своих земель, но приносит клятву верности, становясь моим верным слугой, либо..., либо природа и старость возьмут свое. Выбор не прост, или из полноправного господина сотен, или скорее тысяч, самому стать зависимым, или смерть..., но к ней он хотя бы готов.

Я не стал останавливать Сильвию, заставлять следить или подслушивать, нет, их разговор давно окончен, дальше должны говорить именно мы, вдвоем, свидетели нам не к чему. Для того, чтобы остаться в комнате, а не удаляться вслед за вампиршей, ставшей моим маяком для перемещения сути, мне пришлось всей своей волей зацепиться за каменные стены замка, буквально зубами и когтями держаться за окружающий все вокруг воздух. И вот я остался незримым, бесплотным духом, парящим посреди комнаты, и это был первый раз, когда я вышел из своего черного мирка и оказался в совершенно ином месте без тела, а не смотрел на мир глазами слуги, используя нашу с ней связь. Но как, черт возьми, в таком состоянии разговаривать?

Чтобы изменить хоть что-то, пришлось попытаться собрать всю разлитую в пространстве силу, до которой я только смог дотянуться и впитать. Не сразу, спустя какое-то время, но у меня появился достаточный запас, чтобы предпринять определенные действия, и я не заставил себя долго ждать, начав стягивать к себе тени щедро отбрасываемые неровно горящей лампой. Касаясь меня, они исчезали, чтобы появиться вновь, на этот раз в виде моего прозрачного силуэта, силуэта человека, сотканного из тончайшего полотна тьмы. Наконец, сидящий ко мне спиной барон почувствовал чужое присутствие и решил прервать дела, обратив на меня свое внимание.

— Так-так-так..., — слегка удивившись, протянул он, — сегодня прямо день свободных прошений в императорской канцелярии. Только нихрена здесь не канцелярия. — Выразил он всю свою "радость" от очередной незапланированной встречи затем, чуть помолчав, продолжил, — Но мне все же интересно, с чем же вы все-таки пожаловали и, собственно, что вы вообще такое?

— Позвольте вначале представиться барон де Ганзак, мое имя Анст, маг. — Я сделал галантный поклон в лучших традиция аристократов империи и отдал должное выдержке барона, не каждый сохранит хладнокровие и гонор, когда с тобой разговаривает сама тьма.

— Хм..., вижу, что не конюх. Но не слишком ли поздно ты вспомнил о надлежащем этикете? — Совершенно не испытывая страха перед непонятным посетителем усмехнулся барон, — особенно после того, как кое-кто посреди ночи вломился в спальню к аристократу? Если уж возникло желание сделать все по правилам, запишись на прием у моего управляющего. — Уел, старый черт. Однако вывести меня из равновесия, смутить или заставить убраться восвояси так легко не получится, не на того напал, если, конечно, это действительно проверка на вшивость, а не очередная издевка. Раз уж мне прямым текстом указали, что бесполезно распыляться на поклоны и лесть, так тому и быть, буду говорить прямо.

— Барон, я пришел именно к вам. Не стану скрывать, ближайшие несколько минут я находился в этой комнате и прекрасно слышал ваш разговор. Мне важно знать, смог ли вас заинтересовать мой человек? — Как можно более честно признался я барону. Тот немного наклонил голову, видимо подтвердив все свои догадки, и снова обратил на меня свое внимание, сделав нехитрое заключение, что разговаривает не с рядовым исполнителем или неизвестно как сюда попавшим случайным колдуном. Он понял все, без труда связав две яркие нити. Только это был далеко не единственный вывод, который сумел сделать барон о посетивших его этой ночью гостях, далеко не единственный.

— Все будет зависеть от того какие ответы я получу на некоторые вопросы.

— ...?

— Прежде всего, как ты намерен удержать мои земли в целости? На столь лакомый кусок много желающих, и если у них хватит ума объединиться, баронство падет. Здесь тебе не империя и не какое-нибудь королевство, это вольные земли, считай самая граница с великой степью, где периодически пошаливают кровожадные орки. Мы одинаково уважаем только две вещи: право силы и надежных союзников, здесь нет никакого смысла искать себе сюзерена, просить пощады или уповать на законы. — Вот так, по военному быстро и четко, словами бывалого воина и незаурядного политика меньше чем за полминуты мне дали понять местные реалии.

— Прежде всего, я бы мог заручиться вашей поддержкой как человека, который уже достаточно давно ведет своих подданных к богатству и процветанию. — Осторожно, возможно с капелькой лести предположил я. — Перед вами прекрасный лекарь, мои навыки вплотную приблизились к уровню мастера жизни, но мне нужны гарантии, что после выздоровления вы останетесь только управляющим, а не полновластным хозяином, который поспешит избавиться от ненужного и назойливого кредитора.

— Хм..., вполне разумно. — Нахмурил брови барон. — Возможно, будь я на твоем месте, то поступил бы так же, в наше время на слово верить нельзя никому... Хм... А ты знаешь, что когда-то сделал мой прадед, когда ныне покойный император попытался взять под свою руку территории вольных баронств?

— ... — Я заинтересовано ждал.

— Нет? Зря... Опрометчиво вступать в переговоры, не выяснив всех деталей, но ничего, я поясню. Мой прадед, мир его праху, со всех баронств собрал и возглавил двухтысячную армию из легкой пехоты, арбалетчиков и тяжелой конницы, вооружил ополчение и стер к демонам три тысячи карательного рейда. Более того в совете он смог склонить на свою сторону одного из архимагов — советников, и не позволил императору выслать регулярную армию, ослабив тем самым остальные границы. Заметь, все это он затеял исключительно ради того, чтобы сохранить свою независимость. Надеюсь, намек понятен?

— Более чем, барон, более чем..., — чуть расстроившись признался я, — но должен был попытаться. — на что тот только улыбнулся.

— Понимаю и не осуждаю. Но пойми и ты, становиться слугой после более чем семидесяти лет полноправного правления баронством для меня неприемлемо, точка. Я прожил достаточно долгую жизнь и мало о чем сожалею, так что распутывать этот змеиный клубок интриг за наследство придется уже не мне.

— В таком случае всегда есть запасной, куда менее приятный выход. Эти проблемы может решить череда несчастных случаев среди глав семей пограничных баронов. Борьба за власть внутри их собственных земель, ослабление позиций, что может быть милее сердцу соседей? Надеюсь, им всем будет уже не до меня. Также во многом все зависит от того, признают ли мою помощницу Сильвию законным наследником, будет ли в мое отсутствие беспрекословно выполнять ее приказы дружина, слуги, сербы и вольные бонды. Если власть признана, с ней намного труднее бороться, а подорвать авторитет остальных баронов на их собственных землях пусть сложно, но вполне выполнимо. — Барон вновь расщедрился на скупое подобие улыбки.

— Положительно, мой мальчик, до чего же приятно наконец-то встретить разумного молодого человека, к тому же трезво оценивающего свои силы, — по-отечески улыбнулся он. — Я тоже думал над этим и полностью со всем согласен, но уже при принесении мне клятвы верности роду де Ганзак. В этом случае я признаю и приму в благородную семью "незаконнорожденного бастарда". И поскольку ты и одна из твоих людей станете последними из рода, именно на ваши плечи ляжет забота о майорате. Только на таких условиях я согласен сотрудничать. — Поставил жирную точку барон.

— Верность роду..., хм. Не думал, что когда-то обзаведусь родословной... Сильвия Баронесса де Ганзак — задумчиво, пробуя на язык каждое новое слово, проговорил я, хотя, думаю нетрудно догадаться, кто будет истинным повелителем этих земель. И секундой позже, приняв единственно правильное решение, уверенным тоном добавил, — почту за честь быть причастным к столь неординарному роду, как ваш, барон, и коль этот замок станет мне новым домом, клянусь быть достойным рода и сделать из него поистине неприступную крепость. — На что старый барон одобряюще хмыкнул и вновь повернулся к столу, вернувшись к недавно прерванному завещанию.

— Я согласен, маг Анст, — устало бросил он через плечо, словно скинув с души тяжкий груз, — как господин своей подопечной будь же достоин нового рода и титула, постарайся оправдать мое доверие. В моей предсмертной воле, вы будете упомянуты оба...

* * *

Впоследствии мне еще не раз удалось пообщаться с бароном и получить несколько последних напутствий. Например, я узнал, что вольные баронства остаются вольными только до тех пор, пока являются буфером между степью и империей. Пока императору невыгодно размазывать армию по многокилометровой границе и постоянно держать во всеоружии десятки застав, они могут быть уверены в своей независимости. Так что родовые замки баронов для тупых и плохо вооруженных орков раз в десяток лет с успехом продолжают выполнять функции пограничных крепостей, и опытные воины с уверенностью отбивают их редкие набеги.

— Это политика сынок, поверь старику, не стоит ломать отлаженный механизм, и что бы то ни было в нем менять, далеко не факт, что на обломках получится построить нечто лучшее и работающее — сказал мне тогда де Ганзак. — Пока бароны разрознены, не представляют угрозу власти императора и продолжают ограждать империю от неприятных соседей, нашу независимость терпят и впредь будут терпеть.

Если в общих чертах, то пока вся свара будет в пределах вольных земель и не будет серьезного передела влияния внутри них, никто даже не почешется. Ну, пустят немного бароны друг другу кровушки, ну и что? Это их личное дело. Вот хватило бы у них ума войти в состав империи, тогда регулярная армия быстро бы прекратила все беспорядки и нашла виноватых, а так... Однако, про ежегодный налог, обязанность по первому требованию выставлять и обеспечивать довольно солидный отряд от каждого баронства и делать то, что прикажут — эти "маленькие" недостатки подданства все тактично опускают. Про кровавые истории, когда вырезались целые семьи неугодных императору аристократов тоже упоминать не принято, впрочем, от этого не застрахован никто, даже вольные бароны.

Но сейчас не об этом. Самое главное для тебя, по крайней мере, пока не начнешь разбираться в ситуации хотя бы на уровне посредственного дипломата, в случае волнений в столице всегда придерживаться исключительно вооруженного нейтралитета и посылать к чертям абсолютно все стороны настойчиво требующие немедленной военной помощи. Поверь, "сынок", — усмехнулся барон, упомянув мой формальный статус, — никакая сомнительная выгода не стоит собственной шкуры. Впрочем, чтобы у тебя не возникло соблазна играть во взрослые игры я, пожалуй, расскажу тебе одну занимательнейшую историю про один графский род, некогда достаточно многочисленный и процветающий во времена моей далекой юности.