Эгнор. Книга 1. Руины.

Я сел на соседний валун.

— А почему Агне не рассказал?

— Почему, почему. А сам не знаю. А зачем ей? Она и так меня, как ошкуренного знает.

— Ага, а я значит, должен получше тебя узнать, — съязвил и мысленно дал себе по губам, вот я дурак бестолковый! Мне мой единственный друг душу открывает, а я... идиот!

Рон обиделся и отвернулся.

— Ничего ты мне не должен.

— Рон! Да я не то хотел сказать. Просто. Ну... Агна, она ведь тебе почти жена, а я тут без году неделя. Ты и не знаешь меня толком. А ей не рассказывал, и она мне намекала, что у тебя это какая-то страшная сердечная рана, и тут вдруг. Ну и... не знаю, почему так ляпнул. Прости, это моя низкая самооценка, вот! Мне так один психолог недоделанный сказал.

— Чего? Какая самооценка? Какой психолог, — он медленно произнес это необычное для местного слуха, но понятное по переводу на иверский, слово.

— Да, — отмахнулся я, — не бери в голову. Что-то типа помеси ваших служителей Спасителя и магов жизни, а недоделанный потому, что недоделанный! Не уважаю я его.

— Ну и словечки у тебя! Ладно, слушай дальше, но не перебивай больше! И никакая это не сердечная рана, все прошло уже данным давно. Не слушай ты баб, Егор, мой тебе совет.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Рынок городка Галар находился на противоположном от основного поселения берегу речушки Галарки. Через речку был переброшен узкий деревянный мост, который ежегодно сносило неожиданным половодьем. Барон, вследствие безденежья, закрывал на это глаза, а жители все никак не могли договориться с магистратом, кто и по сколько будет скидываться на постройку каменного сооружения. Каждую весну в ратуше серьезные мужи спорили до хрипоты, пока плотничная артель за два дня не сколачивала новый мост, и вопрос сам собой не закрывался. До следующей весны. И целый год эти же мужья слушали стенания и откровенные скандалы домохозяек у себя дома, которым тяжело, видите ли, "тащиться в такую даль" за продуктами, и сами ворчали на крестьян, которым лень, видите ли, перетаскивать продукты в город.

Со стороны городка, по свежесрубленному мосту, двигался высокий худощавый задумчивый молодой человек, одетый в поношенный, но добротный камзол и в котором внимательный наблюдатель с легкостью бы узнал младшего сына местного барона. Баронской кухарке внезапно очень понадобились свежие специи для скорого обеда, а послать оказалось больше некого. "Интересно, а куда подевалась горничная?", подумал юноша, но с легкостью согласился сходить на рынок.

Со стороны рынка на мост заходила симпатичная молодая девушка в новом, по последней местной моде голубом, в тон глазам, платье и с роскошной прической. Девушка тяжело тащила огромную корзину доверху набитую продуктами. Тот же самый внимательный наблюдатель с трудом узнал бы в ней Марту, дочь лучшего местного сапожника, а первым делом подумал бы, что к барону приехала новая гостья. Если бы не корзина.

Судьбоносная встреча состоялась на середине моста.

Последние метры молодой человек шагал, как на эшафот. Перед ним стояла девушка его мечты, которой сегодня ночью он посвятил витиеватую поэму. Мост был узкий, и путей для обходного маневра не было, а бежать назад не позволяли остатки гордости. Так и встал напротив мечты, не смея смотреть ей в глаза, и опустил взор на красивую, подчеркнутую платьем грудь. Девушка тоже стояла, не выпуская тяжеленную корзину из руки.

— Здравствуйте, барон. Может, поможете слабой женщине? — томно сказала Марта, слегка приподняв поклажу.

— К-конечно! — барон выхватил из натруженной девичьей руки корзину, и только тогда выдохнул. Распрямился и счастливо улыбнулся.

Девушка улыбнулась в ответ.

— Вы, наверное, не знаете, где я живу?

— Ну почему же, — живо откликнулся юноша и смутился, — не знаю.

— Я вам покажу, пойдемте.

И они пошли рядом, не торопясь. Оба — счастливые, а девушка еще и гордая.

— Меня зовут Марта, а вас все знают, Рон. Вот мы и познакомились, не правда ли?

— Правда. Толька я не барон, а младший сын, и не наследник.

— Да все равно, куда мне до вас, вы меня, наверное, и не замечали в городе.

— Что вы! Да я, я... — тут молодой человек замялся, — замечал. И очень даже замечал... — произнес, стушевавшись, и замолк.

Марта подождала с минуту и решительно взяла разговор в свои руки.

— Ну что вы, сударь. Замечали. СкАжите прямо. Да таких девушек, как я у вас было хоть пруд пруди.

— Да что вы, Марта! Да кроме вас я никого и не видел! — у Рона стало так легко на душе! Наконец-то он это сказал! Не совсем то, конечно, но не будет же он рассказывать, что мечтает о ней день и ночь, как ком подкатывает к горлу и сердце выскакивает, едва только она посмотрит в его сторону. Как боялся заговорить с ней, случайно столкнувшись на улице. Но, то было раньше. А сейчас он окрылен. Сердце стучит радостно, и солнце смеётся в небе и жизнь прекрасна! Только немного боязно, а вдруг он ей безразличен? И юноша снова смутился.

— Вы делаете мне комплимент? Вы наверно всем девушкам так говорите.

— Марта, да как вы могли такое подумать! Да я, да вы — самая прекрасная девушка на свете!

— Это правда? — Марта остановилась и поглядела Рону прямо в глаза.

Рон не отвел взгляд. Он утонул в этом голубом омуте.

— Правда, Спаситель свидетель, — хрипло произнес он.

Постояв так еще минуту, девушка кивнула головой, и они двинулись дальше.

— Это так неожиданно для меня, и встреча, и ваши слова. Я верю вам. Только... что вы думаете делать дальше? Говоря такое девушке... я смущаюсь.

— Как что? Я не знаю... но я готов... все зависит от вас... я не знаю ваши чувства. — Рон не знал, что говорить, он был не готов и не предполагал ничего такого. Это была Мечта. И так сразу в реальность.

— Мои чувства? А разве по мне не видно? Да я не смела даже мечтать о вас. Кто вы и кто я. Мне надо разобраться в себе, но вы мне очень симпатичны. — Они уже давно стояли около её дома.

— Я не смею вас просить, — начал Рон, — но, как-то быстро мы пришли. Может, мы продолжим прогулку...

— Ах, сударь, я девушка работящая и родители у меня строгие. И продукты дома ждут, — сказала, опустив голову, и протянула руку за корзиной.

— А может вечером? Теперь поздно темнеет.

— Да как вы можете такое честной девушке предлагать? Если только вы отпросите меня у отца, под свое слово чести...

— Да хоть сейчас!

— Стойте! Приходите вечером, но чтоб светло было.

— Я приду обязательно! — и, наконец, отдал девушке корзину.

Марта развернулась, прошла палисадник грациозной походкой, и как только ей удалось такое с тяжеленной корзиной в руке! И скрылась в доме. Рон постоял еще немного и пошел домой, совершенно забыв про приправу.

Марта, зайдя в дом, сразу поставила корзину на пол и села на лавку. Она была очень довольной. На лице сияла мечтательная улыбка. Не зря вчера посулила кухарке сапоги со скидкой, ой не зря. Осталось отца уговорить выполнить этот заказ. Баронесса ор'Галар, звучит! А чем демоны не балуют, может и нор'Галар? А Рон милый, может, действительно полюблю?

Марте было семнадцать — невеста на выданье. Она давно заметила внимание Рона и размечталась. Но он оказался удивительно стеснительным, и пришлось все брать в свои руки. Её никто не учил, но она всегда была умной девочкой. Это была её первая женская интрига и она очень волновалась.

— Вы даете слово чести дворянина беречь мою дочь и её честь?

— Даю.

В первый же вечер они перешли на ты.

Марта специально водила Рона по людным местам, ей нравились завистливые женские взгляды, хотя встречалось и много насмешливых от более опытных женщин.

Разговаривали обо всем. Рон оказался начитанным юношей и даже пробовал читать стихи. Лучше бы он этого не делал. Мало того, что стихи были плохими, Марта просто была безразлична к поэзии и откровенно скучала. Все ждала, когда же Рон заговорит о главном и мягко подталкивала его к этому. Из-за нерешительности, юноша терял статус "милого", но девушка не сдавалась.

Наконец, через месяц знакомства услышала долгожданные слова:

— Марта, я люблю тебя! Ты пойдешь за меня замуж?

Сердце девушки ухнуло, куда-то в низ живота и приятно заныло. Какая девушка не ждет этих слов! Да что девушка! Все женщины всего мира, всех возрастов и во все времена мечтают об этом, особенно от рыцаря на белом коне. Рон, хоть и не на коне, но вполне рыцарь. Главное благородный и с титулом, правда, не наследный, но ей выбирать не из чего. А дела в баронстве она поправит. Даже знает как. Пожестче надо. А то нынешний барон уж слишком мягок. Давно бы распорядился налог на мост ввести. Глядишь, и построили бы через год. " Что-то я размечталась раньше времени".

— Конечно, Рон, я тоже тебя люблю. Выйду! — и бросилась ему на шею и коротко поцеловала в губы. В первый раз. И для Рона этот поцелуй был первым в жизни. Сразу засмущались. Губы у обоих стали неприятно влажными.

— А твой отец, он позволит тебе жениться?

— Он меня не остановит, но я поговорю с ним, думаю, он поймет наши чувства.

— Удачи тебе, Рон. Спаситель поможет нам, он всегда помогает влюбленным, — она говорила совершенно искренне, ей действительно показалось, что она влюблена, — а я помолюсь в храме.

Разговор с отцом получился не таким, как предполагал Рон.

— Отец, я полюбил девушку и хочу на ней жениться, ты дашь согласие?

— Эх, Рон, Рон, я слышал о твоей интрижке с сапожницей, неужели все так серьезно?

— Да, мы любим друг друга и решили пожениться.

— Мы решили пожениться, — передразнил отец, — да кто мы? Она-то ладно, самый возраст, но ты-то куда спешишь?

— Я не могу без неё жить и не надо меня отговаривать! — Рон начинал злиться.

— Ишь ты, раздухарился. Да подумай головой, а не тем местом, чем ты сейчас думаешь, тебе только восемнадцать, еще учиться и учиться! Ты подаешь надежды, ты сможешь возродить славу нашего рода! — начал заводиться уже барон. — А ты жениться! И на ком? На дочери сапожника! Была бы графиня и то рано! Одумайся, сын!

— Я решил, и я не отступлюсь, — твердо, чеканя каждый слог, произнес Рон.

— Вон! Мальчишка! Чтоб на глаза мне не появлялся, пока не одумаешься! — барон со злым лицом вскочил с кресла и показал сыну твердой рукой на дверь, — А если женишься, то и наследства, и титула лишу, так и знай! Мое слово твердое, ты знаешь.

Рон выбежал из кабинета. Отец вздохнул, успокаиваясь, и опустился в кресло.

— Я надеюсь на тебя, сын, только не сглупи.

А его сын уже бежал к дому возлюбленной.

— Марта, любимая, давай уедем отсюда куда-нибудь, хоть в столицу, — говорил Рон, обнимая девушку и гладя её по волосам, — я пойду служить в гвардию.

Марта стояла, упершись ладонями в его грудь и приникнув к нему всем телом.

— Значит, говорил, если женишься, титула лишит и наследства. А он может?

— Он такой. Слов назад не берет.

Через минуту Марта начала отстраняться.

— Мне пора, меня дома ждут.

— Подожди, так ты решилась?

— Рон, давай забудем обо всем, будем жить, как и раньше жили. Пусти, мне пора.

— Что, что ты сейчас сказала? Забудем? Как! Я люблю тебя, ты понимаешь, я не могу жить без тебя! — с этими словами Рон, все-таки отпустил девушку, чтоб посмотреть ей в глаза.

Марта выдержала взгляд и спокойно повторила:

— Забудем все наши отношения, будем жить, как раньше. Ничего страшного не произошло, — с этими словами развернулась и быстро пошла домой. Зашла и села на лавку.

"Ничего, я себе еще найду. С моей-то красотой", думала девушка, окончательно успокоившись, "Вон, хотя бы Расмуса, сын купца. Вполне даже ничего, давно на меня заглядывается. И богатый, не то, что эти ор'Галары".

Марта была практичной девушкой.

А Рон еще долго стоял возле калитки Марты. В его глазах рушился мир. Потом развернулся и пошел к себе.

Уже стемнело, когда мимо стражи пронесся прочь из города одинокий всадник с навьюченными по бокам седла сумками. Сам всадник был одет в простую походную одежду полувоенного типа, каких тысячи. На боку в простых ножнах болтался узкий прямой меч. Все произошло так неожиданно, что тревогу поднять не успели, а потом махнули рукой — вне города, не их компетенция.

Так началась жизнь будущего охотника Лиса и моего учителя Грома.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

После этого рассказа, мы еще долго сидели и молчали. Потом опять продолжили занятия.

Глава 7

Всю неделю лили дожди, только сегодня прояснилось. За это время удалось прибавить только одно новое заклинание — сторожевую или сигнальную сеть. Наиболее любопытной там оказалась руна — сигнализатор, она в плетении превращалась в своеобразный модуль — радар и сигнализировала мага о всех движениях в пределах сети живых существ массой более десяти килограмм, с указанием направления. Реагировала сеть на чужую ауру, поэтому мы и не заметили разбойников на дороге: маг прикрыл всех маскировкой, а амулет Рон заметил поздно. И еще ей можно было управлять, исключая определенные объекты, например своих спутников. Сигнал от модуля ощущался в виде щекотки и чувства направления и дальности. С опытом, можно было научиться различать конкретных людей и заряженности их магией. Да, в сети отсутствовал ограничитель, поэтому теоретически можно было бы раскидывать до бесконечности, но свыше двухсот метров сильно снижалась эффективность и резко повышалась энергоемкость.

Воздушный амулет мне удалось зарядить. Долго искали руну-ключ, нашли, и я потихоньку залил в артефакт голубую ману. В кристалле засветилось голубое плетение. Испытали — первый уровень держит, а второй не рискнули проверять. Амулет я повесил себе на шею. Предлагал Рону, все-таки его трофей, но тот отказался.

В основном оттачивал освоенные плетения и научился сохранять их "свернутыми" в ауре. Скорость создания все равно оставалась практически ученической, но учитель подслащивал пилюлю: "Как у хорошего ученика!"

И в простом бою тоже были успехи. Научился-таки ускоряться, как Рон, стал меньше тупить, начал выигрывать одну схватку из пяти. Так что, неделя выдалась насыщенная и, наконец, в первый солнечный день, ближе к вечеру мы оба почувствовали приближение двух всадников. Гром сразу узнал в одном из них Агну. Конечно, бросили занятия и, на всякий случай залегли в засаде в заранее выбранных местах. Это действительно оказалась Агна со спутником. Сопровождающего, похоже, Рон узнал, судя по скривившейся роже и поднялся встречать гостей. Мне же показал знаком остаться на месте и последить за дорогой.

Агна сразу подскакала к нему. Он помог ей спешиться, и они крепко обнялись. Следом подъехал и мужчина, лет сорока на вид. Одет он был со вкусом в явно новую дорожную одежду. Бородка аккуратно подстрижена, на бедре богато украшенная сабля, на поясе нож в вычурных ножнах, конь нагружен дополнительной поклажей. Сопровождающий спешился и поздоровался с учителем. В лагерь все пошли пешком. Пройдя мимо меня, не обратили внимания. Надеюсь, не засекли. Я полежал еще с полчаса и, никого не заметив и не почувствовав, подобрался к нашему лагерю. Очень хотелось остаться как можно дольше незамеченным для незнакомца. Жаль, ауру скрывать не научился, вдруг у него амулет. То, что не маг — видно.