↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вадим Крабов
ЭГНОР
Книга 1. Руины.
"Зри в корень!"
Дед, начавший выдергивать репку.
Глава 1
Погода стояла мерзкая. За окном уныло накрапывал мелкий противный дождь, по асфальту вяло текли худые, грязные ручейки, а проходящие машины, как бы нехотя, вспарывали их и старались задеть брызгами немногочисленных прохожих. И тех и других было мало: выходной, отпускной сезон и просто сыро.
Я сидел на подоконнике, прижавшись лбом к прохладному стеклу. С высоты седьмого этажа был хорошо виден проспект и соседние серые многоэтажки. Редкие тополя, акации и газоны покрывала серая многодневная хмарь. Маленькие прохожие тоже казались какими-то серыми, хотя я точно знал, что одеты большинство из них в яркие летние ткани. Давно не было такого продолжительного ненастья в середине июля.
"Урожай сгниет на корню..." — мысленно усмехнулся я. Какой урожай? Надо же, вспомнились переживания родителей.
"Все, завязываю, пора за ум браться. Так, с чего начнем?", я плавно огляделся — не дай бог тряхнуть головой!
"С уборки, пожалуй".
Передо мной раскинулась картина Репина: "Мамай отдыхает". Однокомнатная квартира. Раскинутый диван — кровать с грязным, мятым постельным бельем. На краю простыни пятно от сигаретного пепла и на полу неподалеку бычок, затушенный прямо об пол.
"М-да...", грязный палас, сбитый в одну сторону, старая полупустая чешская стенка с запыленными полочками. На полу валялись пыльные рюмки и бутылки из-под водки. На кухню лучше не заглядывать. А запах! Помойка рядом не лежала.
Самочувствие, как у лягушки, которую переехал трактор. Плюс страшный сушняк и трясущийся ливер. Настроение — как Родину предал, хотя... тоска стала гораздо меньше.
— Эх! — потянулся, стараясь не делать резких движений, и медленно выдохнул через рот. На секунду замер и принялся за разгребание мусора, пыли, мытья посуды и полов. После этих, далеко не коротких и не самых приятных процедур, забрался в теплую ванну и, наконец, расслабился. Мысли потекли медленно — медленно...
Даже вполне ожидаемое неприятное событие — всегда неожиданно.
И все-таки Она ушла. Молча собрала вещи, крутанулась перед зеркалом, чего-то там поправив в волосах, шагнула в открытую дверь и, словно вспомнив о чем-то важном, вытащила из сумочки ключи и демонстративно положила их на полочку рядом с зеркалом.
— Надеюсь, расстанемся друзьями? — сказала, по-прежнему, не глядя мне в глаза, развернулась и решительно захлопнула за собой дверь.
А я стоял, облокотившись плечом о стену, и тоже молчал. И не двигался.
С этого дня и начались эти плакучие дожди. Две недели.
Разлады между нами появились давно, больше года, сразу по возвращению из Египта, обычной турпоездки. Что-то типа отложенного свадебного путешествия. Сначала не о чем стало разговаривать, совместные походы резко сократились. Участились скандалы. Глупые, по мелочам, а примирения — вялые. Ушла страсть из отношений. Даже секс стал приторным, больше по обязанности. Я стал чаще задерживаться на работе, ходить "с ребятами" в сауны, на "мальчишники". Естественно с ночевкой. У жены тоже внезапно появились многочисленные подруги, которым просто необходимо было её участие, как в праздниках, так и для душевной поддержки после личных катаклизмов. Чаще вечерами, но иногда и по ночам. Изредка и я удостаивался приглашения на разные посиделки. Из вежливости конечно. Из вежливости же отказывался. "Интересно, а если соглашусь?". Не проверял.
Что кто-то у неё есть, я конечно догадывался. Да, было неприятно, но не смертельно, и выяснять отношения не было ни малейшего желания, тем более и сам был не безгрешен. По большому счету меня это устраивало, ну а если сама уйдет — скатертью дорога, переживать не буду. Тем более детей у нас не было, да и прожили мы вместе всего три года. Нет, конечно, что совсем переживать не буду, это я себе врал. Чувствовал — буду. Возможно, сильно. Но что бы ТАК!
Оказывается, я её любил. Что-то оборвалось в душе вместе с захлопнувшейся дверью. Холод сжал сердце, и навалилась тоска... Даже не так: ТОСКА! Я медленно сполз на пол. "Господи, почему же так плохо?" Я все знал, ни на что не надеялся, даже ждал этого! Думал, наступит облегчение от вынужденной и тягостной для обоих близости. Не наступило. Я неожиданно запил. Впервые в жизни.
Дни замелькали быстро-быстро. Утром хреново: разлепляешь глаза, идешь к ближайшей недопитой бутылке, наливаешь, пьешь, не чувствуя вкуса, сдерживаешь тошноту, занюхиваешь вялым соленым огурцом или еще чем придется, садишься и ждешь. Мыслей — никаких, в душе голодная пустота, требующая заполнения и ты пьешь, и пьешь, и пьешь, пока не проваливаешься в забытьи, которое только с натяжкой можно назвать сном. Скорее кома, постепенно переходящая в кошмарное пробуждение...
Телефоны достали. Сначала брал трубку, что-то вякал, посылал, куда подальше не помню кого, потом надоело — выдернул. Сотовый сдох сам. К компу даже не подходил. Только телик постоянно молол, перебивал так сказать ночные кошмары. Про работу даже не вспоминал.
Однажды раздался звонок в дверь. Я как раз был в стадии умеренного опохмеления, поэтому открывать пошел смело. Оказался Ромка — коллега по работе и дружок совместных походов по девочкам и прочим злачным местам. Помню, с ним было весело.
— Привет старик! Ты чего это... — тут он запнулся, втянул носом воздух. Сморщился и внимательно посмотрел на меня, — Ну и рожа у тебя, Шарапов! Хоть бы форточку открыл, — он опять поводил носом. Подмигнул.
— Таки, я правильно понимаю, что тут наливают всем страждущим? — иногда Ромка пытался пародировать одесский акцент, — Твоя не возражает? Или лежит под кроватью хладным трупом, с посиневшим от удивления лицом? Или вместе горькую потребляете? Да пропусти ты меня, наконец!
Он решительно отодвинул меня в сторону и вошел в квартиру.
— Разуваться, как я понимаю не обязательно? — я молча кивнул и вышел, наконец, из ступора.
— Проходи на кухню. И вытри ноги, — тут я поискал глазами что-нибудь подходящее. Нашел половик, — вон об ту тряпку.
Проходя следом, глянул в зеркало прихожей. Мать честная! Лицо опухло, глазки — щелочки, немытые волосы торчат как им удобней, а не как принято у культурных людей, сальные треники с гордым китайским названием "Abidas", темная футболка в пятнах непонятного происхождения. "Пора завязывать" — мелькнула мысль и тут же забылась.
— Наливай, — сказал Рома, — или мне сбегать?
— Не надо, есть еще.
Налили, выпили. Ромка потянулся за закуской — открытой железной банкой консервированной рыбы. Что-то толи в масле, толи в собственном соку — я, не глядя, скидывал в корзину прямо с витрины универсама.
— Закусить больше нечем?
Я показал на завядшие соленые огурцы в тарелке. Рома поморщился, крякнул, но за закусью в магазин не ломанулся.
— Так по какому поводу праздник? — наконец-то поинтересовался Ромка. — И как на это дело смотрит наша милая Ольга Ивановна? Али она в отъезде?
"Милая" Ольга Иванова, моя жена, Ромочку, мягко говоря, не жаловала. Постоянные словесные пикировки, если проходили совместные встречи: типа, кто остроумнее. Хотя до царапания глаз и не доходило, но злое кошачье шипение в глазах моей ненаглядной, частенько проскакивало.
— В отъезде. Глубоком. Ушла, какого-то другого лоха строить. Я не интересовался.
— У-у-у как все запущено... за это надо выпить. Наливай. Ну, дай Бог ей здоровья и счастья с тем лохом, и дома полная чаша, и детишек — выводок.
Я скривился. Выпили.
— Будет возвращаться — не принимай. Не твоя она, не твоя, — фальшиво пропел, уже немного осоловевший Ромочка.
Я никак не отреагировал. Меня потихоньку начало грузить.
— Я, конечно, понимаю почему ты на работу не выходишь, — резко сменив тему разговора, он многозначительно оглядел обстановку на кухне, — но зачем шефа на х... посылать? Ему это жутко не нравится! И представь, что он натворил? Уволил тебя! Обиделся он, видите ли, ну и из всего нашего склочного коллектива выбрали меня, чтоб я донес до тебя сие неприятное известие. Пришлось топать ножками, ввиду неисправности телефонов и поломки авто. Вот так, старик. С тебя деньги на автобус.
Конечно, задним числом, я понимал, что прогулы подразумевают увольнение, но так хотелось хоть чего-то стабильного в этот мире, что тебя поймут, простят, пожалеют, в конце концов. "А когда это я шефа успел послать? Когда телефоны работали, однозначно. Но, не помню! Хоть убей... грустно". А как себя жалко!
— Наливай, — это уже мой голос.
Так мы просидели еще где-то часа два. Курили, перемыли косточки шефу, всем бабам — сотрудникам моей бывшей фирмы по сборке бытовых компьютеров из китайских комплектующих, выпивали, потом я начал засыпать.
— Все, Ромыч, давай по хатам, мне в люлю надо, — поднялся, шатаясь и начал выпроваживать гостя, — все, все, все! Тебе завтра на работу — не забыл? Вали давай!
— Вот этого, Игорек, я от тебя не ожидал, — тоже заплетающимся языком проговорил Роман, цепляясь за стол, явно показывая, что требует продолжения банкета, — А еще друг называется. Я как сейчас через весь город попрусь в таком виде? — сделал он последнюю попытку остаться.
— Ниче, такси поймаешь, вызвонишь. Давай, давай — мне еще убираться, — соврал, конечно.
Добравшись до выхода из квартиры, Рома обнял меня.
— Хоть ты и подонок, но мой друг. Есть мыслишка на счет работы, но это — не пьяный базар, потом, потрезвяни загляну. Все, пошел. — Хлопнул меня по плечу, развернулся и шагнул в подъезд. Уже оттуда зазвучал фальшивый пьяный голос: "Друга я никогда не забуду, пусть хоть он не родился в Москве!"
А я пошел в комнату и, не раздеваясь, завалился на диван, тут же проваливаясь в очередную кому. Только телик что-то вещал голосом диктора, потом рекламой, потом музыкой и так круглые сутки. Хорошо хоть не громко.
Ромка выполнил свое обещание на счет работы. Дня через три, по моим далеко не точным часам, раздался звонок в дверь. На сей раз, мое состояние было крайне недопохмеленное, соответственно более тревожное и злое. Я насторожился, подкрался к двери и начал слушать: "Хоть бы не позвонили больше! Это просто ошиблись дверью! Да, да... нет!". Опять раздался звонок, и более требовательный.
— Это ко мне, — прошептал сам себе. Вздохнул, зажмурился и решительно открыл дверь.
— Глаза то открой, Игорек! — раздался ехидный Ромкин голос.
Я выдохнул и уже спокойно открыл глаза. За порогом стояли двое. Один из них Рома — непривычно прилизанный, весь какой-то чистенький и подтянутый, хотя и в привычных джинсах, ветровке и сложенным черным зонтом. Второй — неизвестный мне Мэн, именно так! Одет почти как Ромка, тоже со сложенным зонтом, но выправка, властность от него так и сквозила. Явно отставной военный, подпол — не ниже. Смотрит спокойно и уверенно. Лицо такое... представительское, что ли. Легкая седина в коротких темных волосах. Возраст от сорока до пятидесяти. В общем "настоящий полковник" для баб.
— Привет, я не один, как видишь. Пустишь? — я отошел в сторону, сердце еще продолжало колотиться, — Ну ты допился, к белочке дело подходит. Ты завязывай, старик.
— Проходите на кухню и вытирайте ноги. Вот об это, — я указал пальцем на многострадальный половик, — то есть наоборот: вытирайте и проходите.
На кухне ничего не изменилось, вернее, прибавилось пустых бутылок, бычков в консервах ну и другого похожего мусора.
— Извините, не прибрано, — с издевкой произнес я, обращаясь в основном к "полковнику"
— Ничего, — ответил "полковник" неожиданно мягким, глубоким баритоном. — Рома, будь так добр, выброси, пожалуйста, пустые бутылки... и пепельницы.
Я охренел. А Ромка, похоже, ничуть не удивился: собрал все, что можно в найденный тут же пакет и пошел выбрасывать его в мусоропровод. Мы стояли и молчали. Вернулся Рома, ничуть не расстроенный.
— Позвольте вас представить друг другу, — он бы щелкнул каблуками, если бы не кроссовки, так мне показалось. Ну, уж очень официально! — Сан Саныч — Игорь Михайлович, прошу любить и жаловать! — показал на нас кивками головы и наконец-то улыбнулся. "Слава Богу!" А то я уже, что попало думать начал.
— Присаживайтесь, — это уже я, — извините, кроме водки предложить нечего.
— Спасибо, но мы ненадолго, ничего не надо, — сказал своим удивительным голосом Сан Саныч. Но сесть, они с Ромкой, сели.
— А я, извините, выпью, душа просит, — что и сделал. Сел, закрыл глаза и стал ждать, когда полегчает. Отпустило. Молчим.
— Так какое у вас ко мне дело, Сан Саныч?
— Хочу предложить вам работу.
Мои брови полезли вверх. Как бы невзначай обвел кухню рукой и показал пальцем на себя.
— Меня?
— Не удивляйтесь. Мне много рассказали о вас и Роман, мой давний, кстати, сотрудник, и другие, знающие вас люди. Еще я навел справки. Вы мне подходите, — он опередил мой естественный вопрос, — Работа сисадмином в небольшой конторе на десяток машин. Железо вы тоже хорошо знаете. И, главное, вы не сильно общительны и не болтливы. А это, в моем случае самое главное. Что касается вашей "тонкой" душевной организации то, как меня уверили знающие вас люди, это в первый раз. И, как я вижу, последний.
— И как же это вы видите? — я, про себя, усмехнулся.
— А вижу я перед собой молодого человека, который считает себя тряпкой и трусом, который даже не попытался разобраться в своих чувствах, и думает, что должен был "бороться за свою любовь", даже не разобравшись: а была ли она? Посчитал себя обиженным до самой глубины души и, чтобы не идти разбираться со своей "любимой", запил. Ушел, так сказать, от действительности типично русским способом.
— Как по писаному чешите.
— Я подготовился.
— А как же трус и тряпка?
— Я же сказал, что это он так считает. И боится, что другие об этом узнают, — он мне подмигнул, — Но не переживайте, вы не такой. Просто это заниженная самооценка и страх выглядеть м-м-м "несоответствующим ожиданиям со стороны значимых для вас людей", — Сан Саныч сделал паузу, — Я уверен, что в вашем случае это не патология, пройдет. Вы справитесь. Особенно если будете работать у меня. Зарплата и все остальное на уровне. Не пожалеете.
— Ну-ну, — целый, блин, диагноз. И причем заочно. Смешно. Но силен, психолог недоделанный.
— Пожалуй, нам пора. Вот моя визитка, позвоните. Не затягивайте, пожалуйста, вы, простите, не единственный. Честь имею.
С этими словами Сан Саныч встал и направился к двери. Ромка за ним. Проходя мимо меня, шепнул: "Не пожалеешь, старик! И поторопись, он сегодня еще к двоим поедет. Да нет, без меня. Все, пока!"
Когда захлопнулась дверь, я стоял, не шевелясь еще минуту, наверное. Я был в шоке. По отравленным алкоголем мозгам мысли ходили медленно-медленно. Спотыкались и падали, но постепенно складывались в картинку. Этот замполит явно меня вербовал. Какая организация — не понятно. Скорее частная. Занимается то ли добычей, то ли охраной информации. Скорее и тем и другим. И все. Больше данных нет. Вариаций, конечно много, но перебирать их лень. Да и без толку. Чем мне это грозит? Пока ничем, наоборот один большой плюс — работа по специальности и стабильный доход. А в наше время это очень даже не мало! По крайней мере, сейчас и в ближайшем будущем.
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |