— Да хрен он чего скажет, — я зло сплюнул в сторону. Вытащив у одного немца сигареты и зажигалку, скорее закурил. Руки тряслись. Увидев это, майор сказал.

— Посмотри у них, может, у кого шнапс есть. Выпей немного, пройдет.

— Не пью я. Совсем!

— Это плохо! Трясучку на раз отбивает. Чего, всегда так колотит?

— Только когда сам валю. Ладно, хоть блевать перестал. А то раньше...

— Пойду, поспрошаю, может еще не учтенные какие остались.

А я достал банку тушенки, обтер как следует свою финку, забрал ее сразу, начал есть. Майор вернулся быстро. Протянул руку, попросил поделиться. Я достал еще одну банку, подал ее Истомину. Быстро перекусив, майор рассказал следующее.

Сдали нас свои, кто именно, немец, конечно, не знал, их забросили сюда вчера, дали подробное описание. Как я сказал майору, искали нас обоих. Бойцов охраны, положили всех. Но и они выбили у немцев, больше половины. Здесь должны были встретиться те, кто выживет. Забирать их будут завтра. Тот, кто нас сдал, подсказал место, где не будет войск до восьми утра. А предатель, должен уходить с ними.

— Во придумал сука!— прошипел Истомин, — ну я ему теперь уйду!

— Ладно, идти пора. Куда только, меня быстро волокли, не понял даже в какую сторону, — сказал я.

— Да тут не так уж и далеко. Я помню, по карте смотрел, тут рядом два полка стоят. Наверное, на их стыке нас и хотели протащить. Дай один автомат.

— Да, пожалуйста, их тут целых пять. Если не далеко, то я все заберу. Нашим, все пригодится. Патроны с тех снимите. — Я показал майору на его бывших мучителей. Кстати второго он уже кончил.

Примерно через час скитаний, нас окликнули.

— Стоять, бросить оружие, руки вверх!

Мы последовали требованию. К нам подскочили два бойца, обыскав нас, забрали документы.

— Кто такие? — властный голос требовал ответа.

— В документах сказано. Прекратите дурака валять, и подойдите сюда. Спустя несколько секунд, из-за густой ели, вышел огромный детина, с мосинкой в руках. Посмотрел в документы, видимо сравнивая фотокарточки. Отдал их обратно и вскинув к виску руку, произнес густым басом.

— Здравия желаю, товарищ майор государственной безопасности, младший сержант Борисов, командир охранного отделения.

— И чего вы тут охраняете? Лес?

— Так поставили сюда, сказали здесь стоять, я тоже не понимаю, что мы тут делаем. Вроде сидели на опасном участке дозором, а нас сюда!

— А кто приказал? — Истомин вдруг завращал глазами.

— Так капитан наш, сказал, что здесь место не прикрыто. Вот, вас поймали, — при этом он немного смутился.

— А проведи-ка ты меня к вашему начальству, к капитану, т.е. И отделение свое возьми. За нами нет никого, так что не бойся.

Мы прошли немного по лесу и вышли, к каким то домушкам.

— Что тут за деревня? — спросил Истомин.

— Да бывшая деревня, ушли местные, пустая она. Мы тут стоим. Вон в том домишке, где печь топят, командиры и сидят, — сержант показал на маленькую избушку, из трубы в крыше виднелся дымок.

— Окружите дом, сержант. Никого не пускать, ни туда, ни оттуда. Серег, пойдем!

Мы осторожно подошли к дому. На крыльце стоял боец с винтовкой. Увидев нас, он вытянулся, но майор не дал ему заорать, подставив к губам палец.

— Кто в доме? — спросил он у бойца.

— Командир роты, и политрук.

— Чего делают? — продолжал тихо Истомин.

— Да самогон пьют, бойцы раздобыли, когда народ из деревни ушел. А они отняли, меня за водой посылали, я принес, захожу, а они там квасят во всю.

— Ну, пойдем, приведем их в чувство.

Войдя по-тихому в дом, мы оказались в небольшой комнатке. Два человека сидели за столом. Майор, оглядев их, рявкнул так, что оба в миг протрезвели. Таких оборотов речи я и не слышал никогда. Истомин помянул их родных, колена до пятого.

Эти вояки, стояли по стойке смирно, судорожно пытаясь застегнуть пуговицы на гимнастерках.

— Политрук, твою мать, ты вроде должен пресекать пьянство, а ты и сам налакался!

Политрук не знал что ответить, стоял и боялся рот раскрыть. А вот капитан был смелый. Быстро придя в себя, начал возмущаться.

— А кто вы такой, что себе позволяете?

— Так это ты, бойцов снимаешь с участка, наиболее подходящего для прохода диверсионных групп? — не отвечая на вопрос капитана, довил свое Истомин.

— Что? О чем это вы? — капитан растерялся.

— Как это о чем. Кто сейчас у тебя на стыке с соседями. Ни одного наблюдателя! А зачем ты их снял?

— Я никого не снимал, о чем вы?

— Так капитан, ты арестован! Два часа назад, в вашем районе, немецкими диверсантами было организовано нападение на сотрудников госбезопасности. По показаниям пленных, им помогал кто-то из наших. У меня есть подозрение, что это ты, капитан.

Остальное, я видел как в замедленном кино. Капитан выхватил из кобуры ТТ, Истомин толкает меня в сторону. Я падаю и вижу, как майор тоже выхватил ствол. Началась стрельба. Первым рухнул политрук, его убил капитан, затем и сам повалился на пол. Майор Истомин, медленно опустился на стул. Я увидел, как он прижимает руку к животу и бросился к нему. В комнату уже вбежали трое бойцов.

— Вот и меня пуля нашла, Новиков! — майор медленно прикрыл глаза.

— Эй, майор, ты чего? Сейчас в санбат. Все будет в порядке.

— Хреново что-то мне Серега. Дай воды. — Истомин тяжело дышал. Мне стало даже страшно, чего делать-то? Кто-то побежал за помощью, два бойца, осторожно перенесли Истомина на кровать. Задрали гимнастерку, с правой стороны, ниже ребер, все было в крови. Ее было столько, что мне поплохело. Я вообще стоял как баран.

— Чего стоишь, младшой, нарви скорее тряпок, вон простынь лежит, — один из бойцов, мужик лет 35и, показал куда-то в сторону. Я ошалело оглянулся, на комоде в углу лежали какие-то тряпки. Подбежав, я схватил одну, и правда, похожа на простынь. Разрывая на лоскутки, стал подавать их солдату. Тот сноровисто складывал их и прижимал к ране. Куда именно попала пуля, я не видел.

— Кровь не черная, хорошо! — опять подал голос солдат, державший тампон, — возможно печень не задело. Обойдется, видел уже и посерьезней раны.

Откуда-то появился военфельдшер, и девчушка санитарка. Врач первым делом выгнал всех на улицу, но майор, попросил меня обыскать убитого капитана. Я начал шмон и старался не глядеть, что делает врач.

Тот что-то вколол майору, затем стал осматривать рану, и подтвердил предположение солдата.

— Пуля внутри, но жизненно важных органов не задела. Сейчас извлечем, и обработаем. Еще поживете товарищ майор госбезопасности.

Дальше я смотреть вообще не смог, Истомин аж подпрыгивал на кровати, представляю какая это боль. А я тем временем, вытащил из кармана капитана, фонарик, листочки бумаги, в каких-то цифрах и надписях. Потом достал, тонко скрученную в маленький рулончик, бумажку. Развернув, офонарел. Капитан явно был в чем-то замешан. На бумажке был нарисован план построения обороны наших войск. Глубина обороны, количество не только танков, и людей, но даже винтовок. Еще какие-то данные. Ладно, потом разберемся.

Врач продолжал заниматься своим страшным занятием, а я вышел. Подойдя к солдатам, стоящим неподалеку, прикурил немецкую сигарету, парни вели разговор.

— Ребят, а ничего подозрительного не происходило в последние дни? Может новые люди появлялись, или старые пропадали?

Ко мне обернулся тот сержант, который нас *поймал*.

— Так из новых, только вы и появлялись, а вот пропадать...

— Ты же рассказывал, что он где-то бродил почти сутки! — заговорил еще один солдат.

— Кто где бродил? — спросил я.

Сержант почесал затылок, сдвигая на нос пилотку.

— Ротный пропадал где-то позавчера. Явился ночью, злой как собака. Все строил всех, раньше вроде нормальный мужик был. А как его за отступление тряхнули особисты, стал каким-то, другим, что ли?

— А что случилось у вас? — спросил я.

— Приказ у нас был, высоту держали. Капитан вдруг отдал другой, отступить. Стали пятиться, а немец за нами не идет. Оказывается, они обошли с фланга, уничтожили 11 полк, а в нем госпиталь был. Там всех перебили. Мы стояли крепко, и силы были, зачем он это сделал, вопрос. Почему его отпустили особисты, загадка.

— А где допрашивали? — хотя я уже все для себя сложил.

— В штабе полка.

— Полка, даже не в дивизии? — удивился я.

— Так точно, нас же тоже туда вызывали. Спрашивали, почему отошли, была ли необходимость.

— Ясно все. Вот где крыса сидит.

— Какая крыса? — спросил сержант.

— Это я о своем, не обращай внимания.

Понятно, значит из полкового начальства, тоже кто-то замазан. Т.е. он то и отдал приказ капитану, пропустить немцев. Хотя, может и тому приказали. Какая длина у этой цепочки предателей, еще предстоит выяснить.

— Где штаб дивизии, можешь показать? — спросил я у Базаева.

— Да, километра полтора будет.

— Так, а не тот ли это штаб, из которого мы и ехали с Истоминым. — подумал я, и сказал, — поехали, есть на чем?

— Товарищ младший лейтенант госбезопасности, у нас только лошадки.

Блин, я на них и не сидел ни разу.

— А телеги нет?

— Есть, как не быть. — ответил сержант.

Ну и славно, а то меня бы тут на смех подняли.

Сержант ушел за подводой, а я вернулся в дом, узнать как Истомин. Доктор сообщил, что пулю они достали, рану почистили. Должно все быть нормально, но нужен покой и уход. Сказал, что майор приходил в сознание, все рвался что-то сказать мне. Я спросил, куда они его повезут. Доктор рассказал, как найти госпиталь. Но потребовал от меня машину. Выяснилось, что штаб дивизии, находится по пути в госпиталь. Решили все ехать на подводе, которую приведет сержант Базаев.

Выйдя на улицу перекурить, увидел сержанта, тот кормил лошадку с руки.

— Тащ младший лейтенант, карета подана. — съязвил он.

— Слушай, Базаев, постели чего помягче найдешь, майора повезем в госпиталь.

— Сейчас соломы накидаю, шинельку подстелим и порядок. Как на перине будет.

— Отлично, крикни бойцов, надо вынести и положить раненого майора в телегу.

Крикнув кого-то из бойцов, сержант сам пошел с ними. Вчетвером вынесли из дома Истомина, и положили в подводу. Тот постонал чуток, но не проснулся.

— Ослаб он сильно. Кровушки-то вытекло прилично. — сказал врач, выйдя на улицу.

До штаба дивизии, мы добирались долго. Но доехали без приключений. Там я нашел особиста, попросил связаться со ставкой. Что говорить, мне объяснил по дороге Истомин, когда пришел в себя не надолго. Я вызвал группу следователей из Москвы. Обещали скоро прибыть. Дальше крутить местных гнилых особистов, будут Москвичи.

Майора, после осмотра в госпитале, приказали вести в Москву. Меня отправили само собой вместе с ним. По прилете, Истомина увезли в госпиталь, а мне было приказано прибыть на Лубянку.

Пройдя через приемную и сдав оружие, я вошел в кабинет.

— Здравия желаю, товарищ генеральный комиссар безопасности.

— Проходи Сергей, присаживайся. — Берия был в хорошем настроении, по крайней мере так мне показалось. — Расскажи, что у вас там произошло?

Тщательно, со всеми подробностями, я рассказал Берии, что происходило на фронте, там где мы были с Истоминым.

Лаврентий Павлович, остановил меня, когда я говорил про стрельбу, в которой был ранен Истомин.

— Значит, они и не пытались оправдаться.

— Да политрук вроде бы и не, причем был, а вот капитан...

— Ну, это выяснят. Значит, капитан сразу начал стрелять?

— Вначале пытался что-то вякнуть, но когда Истомин объявил ему, что задерживает, тот выхватил пистолет.

— А в кого он стал стрелять, ты видел?

— Мне показалось, что он просто стрелял в нашем направлении. Стояли близко, сказать в кого именно, не смогу. Да и в меня он точно не попал бы, майор в одно мгновение меня оттолкнул. Я ведь даже к пистолету не потянулся, а уже все было кончено.

— Истомин, конечно молодец, но вот сам пулю получить не должен был. Он мне живой нужен.

— Я смогу его навестить, Лаврентий Павлович?

— Конечно, но не один! Я с тобой поеду. Мне из госпиталя доложили, конечно, но я сам хочу ему спасибо сказать. Благодаря вам, обоим, теперь, наконец, раскроются, подлинные враги! Хотя бы часть таковых.

Это была далеко не бравада, и не просто слова. То, что творилось на Ленинградском фронте, не лезло не в какие ворота. Про другие фронта, я просто не знал.

Мы побывали в госпитале, Истомин уже был в сознании. Уход за ним был соответствующий, и он пребывал в хорошем настроении. Берия оставался с ним на едине, говорили минут двадцать, потом позвали меня. Я поблагодарил майора, за то что он спас мне жизнь, а тот, взглянув на Берию, отмахнулся и сказал не за что.

Сидел я у него, часа два. Берия, сославшись на дела, уехал. Но для меня прислал эмку с водителем, и охранником. Вот так. Уходя от Истомина, пообещал заходить почаще, т.к. на фронт без него, меня все равно не отпустят. Майор, взял с меня слово, что в следующий раз приду с гитарой. Я обещал, хотя понятия не имел, где ее взять.

Шофер отвез меня обратно на Лубянку, но не в НКВД, а в жилой дом, практически напротив. Поднялись на третий этаж. Водитель, Андрей Семенов, позвонил в дверь с номером 11. Дверь открыла тучная дама, лет пятидесяти, в очках с толстой оправой и копной рыжих волос на голове.

— Знакомьтесь, это Сергей Новиков. — сказал Андрей женщине.

— Алевтина Игоревна, очень приятно, молодой человек.

— Взаимно, Алевтина Игоревна.

— Алевтина Игоревна, Сергей ваш новый постоялец.

— Хорошо Андрюша, а ты почему не заходишь ко мне?

— Так служба, Алевтина Игоревна, некогда. Ну, я побежал. Товарищ младший лейтенант, завтра в восемь заеду, приказано доставить вас в Кремль.

— О как! А не знаешь, зачем?

— Это уж мне не известно! До завтра!

Водитель убежал, а вместо него, поднялся охранник, Толя Круглов. Ему приказали быть со мной всегда. Оба парня, как я потом узнал, были сержантами ГБ.

— Пойдемте пить чай, мальчики. Потом покажу вам вашу комнату.

— С удовольствием! — Ответил я за обоих.

Великолепное чувство, чай, с домашними булочками и малиновым вареньем. Тишина, покой. Как будто и войны нет. Но она здесь, рядом. Хозяйка спросила о войне, рассказал, что люди стоят на смерть, бьются до последнего. Враг очень силен, она все время кивала. Потом я спросил, как живется в Москве. Алевтина Игоревна ответила, что все чаще совершаются налеты, город пытаются бомбить. Зенитчики не дремлют, но все равно страшно. Вдруг следующая бомба упадет именно на наш дом. Протяжно завыла сирена, оповещающая о бомбежке.

— Ну, вот! — Со вздохом сказала Алевтина Игоревна, — ребята, пойдемте в подвал.