Эхо войны (ex: Ядерный ад)

— Че ты своей башкой качаешь, а?! — несмотря на окровавленное лицо кричавшего, идущего ко мне бугая я узнал сразу — именно он несколько минут назад сделал первые выстрелы по варану — Че говорю башкой качаешь?! Что-то не нравится, урод?!

Похоже, здоровенный и тупой на всю голову детина решил найти козла отпущения и отвлечь праведную злость остальных от своей персоны, переключив ее на меня. Тупой то он тупой, но рассудил верно — изрядно потрепанные и покрытые ушибами бойцы Хозяина ТЦ просто жаждут кому-нибудь начистить рыло и пусть это будет тощий проводник Битум чем он сам... Железная логика.

— Не надо было стрелять — спокойно ответил я, мягко отступая назад — Варан нас не трогал. Погорячился ты.

— Тебя забыли спросить! — грязная пятерня метнулась к моей шее, но я отпрянул еще на шаг и пальцы схватили только воздух — Иди сюда, с-сука! Ща я тебя отучу башкой мотать!

— Джамшид, не кипятись! — попытался вмешаться Ильяс, прижимая к разбитому лбу кусок тряпки — Битум то здесь при чем? Он вообще не при делах!

— Завали пасть, Косой! — не оборачиваясь бросил громила и попытался еще раз схватить меня за куртку и подтащить к себе. И опять я ушел от захвата, отступив на шаг в сторону.

— Отставить! — отрывистый приказ выбравшегося из грузовика Бориса пропал втуне.

Взбешенный боец ничего не желал слышать. Поняв, что ему не тягаться со мной в юркости, он дернул за ремень висящей на плече винтовки. Дернул, и нелепо взбрыкнув ногами, плашмя рухнул на песок под отрывистый треск одиночного выстрела. Из пробитого черепа плеснуло кровью смешанной с белесыми комками чего-то студенистого. Борис убрал еще дымящийся пистолет обратно в кобуру и развернулся к ошарашенно застывшим людям Бессадулина.

— Если я сказал отставить — значит отставить. Всем понятно?

Ответом было гробовое молчание, нарушаемое лишь редкими криками птиц и шипением нагретых радиаторов. А я на всякий случай потянул руку за спину, где в специальном кармашке ждал своего часа небольшой, но очень хорошо сбалансированный метательный нож. Очень уж угрюмые лица были у дружков убитого громилы. Угрюмые и злые.

— Я спросил! Меня все поняли?! — зло рявкнул Борис, без страха шагнув к вооруженным людям.

На этот раз ему ответил нестройный хор голосов. Ответили утвердительно, но радости в голосах не слышалось.

— Хорошо. Но я все же поясню для самых тупых. Битум — мой проводник. Равно как и Ильяс. Жизни этих двоих для меня куда важнее сохранности ваших шкур. Это раз. Второе — здесь главный я! И только я! Ну и последнее — открывать огонь только по моему приказу, за исключением необходимости защищать свою жизнь. Понятно?

— Понятно, шеф, чего уж — пробубнил сутулый и скуластый азиат, одетый в длинный ватный халат, крест накрест перепоясанный патронташами — Битум здесь и правда не при делах. Да и Джамшид, пусть песок ему будет пухом, зря начал палить в варана... Но разве стоило за это убивать его? Ну дали бы ему в рыло...

— За это — не стоило. А вот за невыполнение моего приказа я пристрелю любого — ответил русский и круто сменил тему — Даю полчаса. Тело похоронить, оружие привести в порядок и перезарядить, проверить средства передвижения и позаботиться об ушибах и ранениях. Выполнять! Битум, а ты за мной!

Я едва поспевал за размашисто шагающим русским и потому едва не врезался в его спину, когда Борис внезапно остановился у задних дверей грузовика.

Смерив меня пристальным взглядом, он задумчиво цыкнул зубом и неожиданно похвалил:

— А ты молодец. Не растерялся, не испугался напора, не стал прежде времени хвататься за свои ножи. В общем, повел себя абсолютно правильно.

— Э-э-э... спасибо.

— А ведь ты мог легко ушатать его и без моей помощи. Да, Битум?

— В смысле?

— В смысле очень уж специфическое выражение лица у тебя было когда на тебя буром пер тот здоровяк.

— Я охотник. На меня часто прут буром самые разные пустынные твари. Дело ведь не в размере тела, а...

— А в размерах угрожающей опасности. Огромная и медлительная черепаха безобидна, а вот крохотный и стремительный скорпион может доставить неприятностей — подхватил Борис — Вот и я про тоже самое. Ты не боялся Джамшида. Ты знал, что легко сумеешь справиться с этим дылдой. Знаешь, у меня к тебе есть вопрос. И я очень хочу получить на него ответ начистоту. Ты случаем не подсадная утка от уважаемого Бессадулина? Или скажем от незнакомого мне Пахана?

— Не понял вопроса.

— А что тут понимать, Битум? Ты слишком умен для проводника. Прислушайся к тому как общаются твои городские соседи — болтают почем зря, но не используют сложных слов. Они их просто не знают этих самых сложных слов. А если и услышат где, то не поймут значения. А вот ты стараешься отделываться короткими фразами, но легко вникаешь в смысл самых сложных слов. Кто ты, Битум?

— Я простой охотник — развел я руками — И я не подставная утка. И я не рвался в этот поход за неизвестно чем и неизвестно куда. А насчет слов — зимой заняться особо нечего, поэтому читаю все, что попадется под руку. Оттуда и нахватался.

— Прямо как в сказке, да? Сходи незнамо куда и принеси незнамо что. Ладно, будем считать, что ты меня убедил — неожиданно улыбнулся Борис и с силой хлопнул меня по плечу. Вернее, попытался это сделать — инстинктивно я скользнул в сторону и рука русского прошла мимо.

— Вот и я про тоже самое. Крохотный и стремительный скорпион — вновь усмехнулся здоровяк — Ладно. Пора заняться делами. Инга, принеси ка сюда карту.

Молчаливая девушка снайпер появились через несколько секунд и протянула Борису нечто, никак не похожую на обычную карту. Я недоуменно вытаращился на плоский черный прямоугольник, но тут одна из его сторон замерцала и на ней появилось четкое и цветное изображение. Электронная карта. Круто. Более чем.

— Это последняя версия карты Кызылкумов — пояснил Борис, сноровисто щелкая утопленными в корпусе кнопками, увеличивая масштаб — Еще довоенная, но тут уж поделать нечего. Обновлений больше не будет.

— Я не умею обращаться с картами.

— Это я уже слышал. Но мне нужно другое. Ты знаешь местные окрестности и можешь что-нибудь посоветовать и предостеречь от известных тебе опасностей. Понимаешь? Я не хочу лишних проблем и уж тем более боестолкновений.

— Понимаю — кивнул я — Вы покажете мне наш маршрут на следующие несколько десятков километров, а я скажу, что знаю о тех местах, где будет пролегать наш путь. Это просто.

— Да. А затем сделаем еще одну остановку и я покажу тебе следующий отрезок пути.

— Не потребуется — с сожалением качнул я головой — Я видел, знаю или хотя бы слышал об окружающей город местности как раз на три, максимум четыре десятка километров. Дальше никто и никогда не забирался, если не считать тех, кто решил попытаться добраться до Казахстана или России в поисках лучшей жизни.

— И как, успешно? — оторвавшись на мгновение от экрана карты, поинтересовался Борис.

— Не знаю. Больше мы о них никогда не слышали. Но уходили они не пешком — на машинах. Значит, шансы были.

— По пути сюда мы видели много сгоревших и брошенных машин... и много человеческих костей. Но ты прав — шансы были. Так, смотри сюда — вот эта мигающая точка обозначает наше местонахождение. Плюс минус два километра. Вот здесь основная трасса резко поворачивает в сторону, к Навои и дальше. По пути сюда мы придерживались именно этой дороги. От поворота поедем прямо, к золотодобывающему заводу и мимо карьера. Что знаешь о тех местах?

— Только то, что уже рассказал — места обитаемые. Община людоедов. Огнестрелов у них вроде как нет.

— А после визита бойцов Пахана за золотом? — прищурился Борис — На трупах оружие осталось при любом раскладе.

— Если и есть огнестрелы, то к ним нет патронов — развел я руками — Опять же — я всего лишь предполагаю.

— Ладно, тогда спрошу по-другому — чего бы ты больше всего опасался в тех местах?

— Больше всего? Шипов или скрытых ям посреди дороги — признался я — Если пропорем покрышки, то всем хана — толпой возьмут.

— Ну, нашим покрышкам шипы положим не страшны — хмыкнул русский — А вот ямы... Ясно, пойдем самым малым ходом...

— Позади автобуса — продолжил я, не дожидаясь окончания фразы — Метрах в пятнадцати от них.

Борис пристально взглянул на меня, но я спокойно выдержал его взгляд и пояснил:

— Так у всех шансов больше. Если они вляпаются — нам проще будет их вытащить. Грузовик мощнее и в нем установлен пулемет. К тому же, я видел, на что способна ваша девушка со своей огромной винтовкой. Но ей надо расстояние. Ну и самое главное — я видел, на что способны бойцы Татарина. Мясо. Если мы серьезно встрянем, то шансов пятьдесят, что они попросту развернутся и сделают ноги.

— Невысокого ты мнения о своих... — неопределенно качнул головой Борис.

— Они не мои — отрубил я, невольно дернув щекой — Я сам по себе. Решать не мне, я лишь советую.

— А я склонен прислушиваться к хорошим советом — по волчьему оскалился Борис, выключая карту — Так и сделаем. Еще вопросы, боец?

— Я не боец. Да, вопросы есть — если ответите, конечно. Почему вас так мало? Двенадцать человек, одна машина, пусть даже бронированная — не слишком ли мало, чтобы пускаться в дорогу через две страны.

Несколько секунд Борис молчал, покачиваясь с пятки на носок, затем, словно приняв какое-то решение, произнес:

— В первый день пути нас было шестьдесят человек и семь машин, из которых два БТР с полным боекомплектом. До того как пересечь границу Казахстана, мы потеряли одну машину и нескольких человек — хороших и надежных бойцов, каждый из которых был другом. В Соляных Пустошах Казахстана мы потеряли еще четыре машины и большую часть личного состава — когда наткнулись на кочевое племя казахов, использующих пустынные колесные парусники. Местность там плоская как стол, ни единого пригорка... и постоянный ветер. Ушли только благодаря темноте. Я удовлетворил твой вопрос, Битум?

— Ага — кивнул я, несколько ошарашенный столь лаконичным и одновременно столь полным ответом.

— Тогда приведи себя в порядок и полезай обратно в свое орлиное гнездо — русский кивнул на крышу грузовика — И смотри в оба. Да, кстати — тебе солнце глаза не жжет? У нас есть запасные солнцезащитные очки. Еще не хватало, чтобы проводник ослеп.

— Нет, спасибо — отказался я — Все нормально.

— А Ильяс очки носит.

— Он носит. Я нет — коротко ответил я, снимая с пояса флягу с водой.

— Ну-ну — прогудел Борис и круто развернувшись, пошагал к кабине машины.

А я сделал экономный глоток, прошелся безразличным взглядом по высыпавшим из грузовика русским чужакам в песчаном камуфляже и пошел к ближайшим кустикам саксаула.

— Битум — крикнул мне Виктор, мочась в песок прямо из кузова грузовика — Не стесняйся, здесь все свои. Если что, мы отвернемся.

Дождавшись пока стихнет дружный хохот, я посмотрел на шутника и спокойно произнес:

— Нет смысла выливать влагу на бесплодный песок. Саксаулу вода нужнее.

И пошел себе дальше, расстегивая пряжку солдатского ремня.

Уже в спину донесся несколько озадаченный голос крепыша Виктора:

— Да, мужики... восток дело тонкое.

Глава шестая.

Мертвый исполин.

Со своего насеста на железной крыше грузовика, завод я увидел сразу, едва мы объехали невысокую, но крайне широкую гору. Дорога шла по ее склону, впритык с засыпанной песком и заросшей колючкой железной дорогой. Впереди нас ехал школьный автобус, почти скрытый облаками пыли, закрывающими большую часть обзора. Поэтому я посматривал больше по сторонам, чем вперед и когда мельком бросил взгляд вперед, то был ошарашен представшей передо мной картиной мертвого золотодобывающего завода. Настоящего исполина, выглядящего невероятно чужеродно на фоне окружающей его пустыни. Огромные и длинные цеха, чьи стены сложены из гигантских бетонных блоков, толстенные металлические колонны рядами вздымающиеся к небу и поддерживающие на себе крышу еще одного гигантского сооружения.

Вдоль покрытого колючей проволокой бетонного забора тянулась лента дороги — единственное относительно ровное и проходимое для машин место среди изрытой какими-то ямами и утыканное изломанными конструкциями, вышками электропередач и холмами из отработанной горной породы. Нет, проехать, конечно возможно и там, но пришлось бы изрядно попетлять, останавливаясь на каждом шагу и постоянно проверяя дорогу. Шипы и колючка шинам грузовика может и не страшны, но вот если он наедет на торчащий из песка излом металлической балки или трубы, резину изорвет в клочья... а такого железного хлама здесь было в избытке. Чтобы убедиться в этом факте достаточно было окинуть окрестности вокруг заводы придирчивым взглядом. Как-никак завод проработал полвека, исправно снабжая сначала СССР, а потом только Узбекистан свежим притоком золота и вокруг него успело скопиться немало отработавших свой ресурс железяк.

На несколько секунд я отвлекся, чтобы оглядеться по сторонам и не заметив ничего подозрительного, вновь завороженно уставился вперед, на неуклонно приближавшийся завод. На этот раз я сосредоточил внимание на пыльной и ржавой одновременно металлической ленте, приткнувшейся впритык к автомобильной трассе — это был поезд, вернее, его жалкие проржавевшие останки. До этого момента я видел поезд только на цветных книжных картинках и фотографиях в изорванных журналах. Зато много раз слышал истории о тех несчастных, кто оказался во время начала апокалипсиса за сорок километров от города.

Когда начался весь этот бардак и паника, поезд Мотани как раз подошел к заводу, чтобы забрать уставших работяг и отвезти их в город — это я знал из слов Тимофеича и Палыча. Но поезд с места так больше и не тронулся — охранявший государственный объект Золотой батальон получил какой-то приказ из столицы и не дал разрешение на отправку. Дело дошло до стрельбы на поражение прямо рядом с Мотани и куча народу полегла ни за что. Выжившие разбежались кто куда, а затем направились к городу пешком — в то время пустыня была безопасна и практически всем удалось благополучно добраться. За исключением сердечников, диабетиков, беременных и пожилых, падавших прямо на асфальт, чтобы больше никогда с него не подняться — сорок пять градусов жары как-никак. Это была Первая Волна — вернувшиеся в охваченный анархией город, к своим родным и близким.

Вторая Волна заводских и карьерных рабочих достигла границ города на следующий день. Ведь с теми, кто оставался внутри завода на ночную смену, военные поступили еще хуже — их наглухо заперли внутри бетонных коробок цехов или внутри шахты и велели продолжать работу, словно ничего не случилось. Предприятие режимное, всего несколько выходов из каждого цеха и везде стальные двери. Выбраться не так просто, а за дверями озлобленные военные с автоматами наперевес. Повсюду шла ядерная война, весь мир трясся в судорогах агонии, а золотодобывающий завод продолжал работать на полную мощность еще целые сутки, добывая золото для уже несуществующей страны.

Работяги прождали в заключении целый день, пока окончательно не озверели от неизвестности и страха — мобильники к тому времени сдохли, да и не у всех они были. При помощи сварных аппаратов вырезали замки и выбрались на свободу. К их удивлению еще работающий завод был безжизненен — ни единого охранника в поле зрения не наблюдалось и никто не мешал людям вернуться домой. Опять же на своих двоих — сорок километров по палящему зною. А ГМЗ-2 продолжал работать вовсю уже без присмотра специалистов — до тех пор, пока окончательно не вырубило электричество.