Могу. Разное. Чистки — это плохо. Идет? С мощной утечкой информации на север в Аринди ничего не могли поделать. Несмотря на то, что на севере вроде бы непроницаемой нерушимой стеной вставало Загорье, слухи расползались. Более верную информацию наверняка получила Ньен во время своего рейда по Островам, но чтобы ссылаться на островитян как на источник, соседям пришлось бы сознаться во многом лишнем.

Лица островных приобрели крайне сложное выражение. Тхи Лаэ Ро с усилием сказал:

— Боевое заклятие зацепило кварталы, где жили наши сородичи. Мы установили стелу в память о них. Простите, это очень тяжелая тема.

Памятная стела? Стоит на самом видном месте. Крайне вовремя. Какой же тиранический строй позволит поминать своих жертв?

— Они, в этой своей стране, даже не следуют закону ассимиляции, — создавалось впечатление, что Керридану было необходимо обнаружить нечто плохое где угодно, и он старался: — Посмотрите, насколько они разные!

— Вперед, — голос Софии ничуть не потерял бархатной мягкости. Как и положено светлым, которые не показывают, что их терпение на исходе. — Идите и уговаривайте разные народы влюбляться друг в друга и заводить общих детей.

— Но вы же светлые, вы умеете... убеждать. Они просто недостаточно сознательны.

От уничижительного взгляда даже он примолк.

Северяне осматривались тоже, но враждебность никуда не делась. Картина была выстроена, образ врага нарисован, и то, что представления расходились с реальностью, не вызывало ничего, кроме раздражения. Я был далек от того, чтобы принять Керридана и свиту за людей, принимающих решения — его задачей было осмотреться и доложить обстановку — но это не значило, что простых исполнителей стоило упускать из виду.

— Простите меня за интерес, Керридан, — как и любого светлого, холодный прием меня не смутил. — Здесь, на южном берегу, мы не так много знаем о Северной коалиции. Знаем, что в нее включают все новые страны...

Выразить взглядом все, что он думает о двуличных светлых, Керридан вполне смог, но слишком большое искушение — не разъяснить противнику, в чем он не прав.

— Мы объединяемся, чтобы стать сильнее.

— Какая в этом суть?

Судя по взвизгнувшему эмпатическому полю, разом усилившемуся на несколько позиций, я понял, что попал в точку. Собеседник выпрямился, внутренне засияв; кажется, эта точка называлась "кнопкой включения агитпропаганды".

— Оглянитесь вокруг, — он даже повысил голос. Я оглянулся и не заметил ничего необычного. — Что серьезно изменилось за последнюю сотню лет? За время после колонизации?

Ла'эр расползлись по материку и всерьез вознамерились всех ассимилировать и подчинить? Человечество в самом деле не меняется.

— Добровольная самоизоляция. Отказ от обмена информацией. Отказ от путешествий, исследования нового. Как давно случались научные открытия, которые потрясли бы мир? Сидим, как мыши по норам!

Ну... мы открыли порталы. Потом закрыли.

— В одной стране убивают мирных граждан, убивают светлых — другие притворяются, что ничего не происходит. Мы стагнируем, магистр Тсо Кэрэа Рейни. Прогресс остановился. Человечество даже... даже не поднялось в небо!

А зачем? Наши страны не настолько большие, чтобы такие затраты на полеты внутри территорий имели смысл, и никто не потерпит чужие воздушные корабли у себя над головой. В том, что говорил Керридан, была доля правды, и я не мог ее отрицать. Но истина в том, что люди не особо любят друг друга. И никогда не будут едины и не станут маршировать в ногу, как их ни заставляй.

Я предпочитал думать, что прогресс идет, пусть медленный, пусть почти незаметный. Нравы становятся мягче, человечество добрее, и то, что раньше было обыденностью, сейчас называют преступлениями...

— ...если бы все объединились, мы бы давно нашли способ, как бороться с Заарнеем! Давно бы нашли лекарство против опухолей...

— Против чего?

— Опухоли, — повторила прислушивающаяся к нашему разговору София. — Отравление крови. На севере косят людей как загорская жатва.

— А вы разве...

...не вылечили? Обруч сжал голову, и я не договорил. Керридан сжал губы и с уверенностью, подстегнутой вниманием, подстегнутой внушением и светлой магией, и самим Источником мира, замершим в ожидании, отчеканил:

— Люди стали мелочными, люди стали малодушными и слабыми. Люди проигрывают и природе, и тварям. Мы хотим сделать человечество сильным и вновь вернуть его гордость. Даже если для этого кому-то придется поступиться своим эгоизмом и своими отжившими принципами!

Я слушал и ощущал, как в голове звучит голос человека, который был давно мертв.

"Философии у Нэртэс нет. Нэртэс — это чистое зло и разрушение. Они бравируют этим и гордятся. Планов на будущее у Нэртэс нет, и будущего у Нэртэс нет тоже, они — одна из многих диких банд, что были, есть и будут. Они опасны, они смертельно опасны, но они — пустышка. Но как только Нэртэс, или любая другая гильдия, любая другая страна, начнут рассказывать, какой прекрасный новый порядок они хотят построить, и как хорошо заживут люди под их началом — бегите от них без оглядки".

Последнюю остановку сделали у самой границы с Ньен. Официально — чтобы еще раз подвести итоги без сотен зрителей, а на самом деле посольство изо всех сил притворялось, что не изучает наши укрепления с этой стороны. На этот раз я оставался, а они возвращались обратно.

— Ваш сосед, страна Ньен, и вправду напала на ваши территории?

Я чуял, что в уме светлый маг София тоже подводит итоги, и мнение о нас в этом уравнении заметно повысилось, в отличие от мнения о коалиции. Если посланников из Чианты не пытались обмануть, то явно вводили в заблуждение. Никто из магов не любит, когда в такие игры играют с ним.

— Да. Погибли наши граждане. Мы готовы представить доказательства, и мы просим вашей помощи в расследовании и наказании виновных.

В ее глазах, за слоем ничего не значащего светлого расположения, впервые проступила теплота:

— Хорошо, что вы сумели до нас дозваться, светлый магистр. Сейчас на севере судят и казнят быстро.

— Мы еще не знаем, что он за магистр, — после нечаянных откровений Керридан вновь замкнулся и явно злился. — Эти две страны-соседушки друг друга стоят.

— Вы указываете светлой гильдии, что ей считать светлым? — голос Софии дрогнул от зарождающейся ярости. — Чианта-Роо не поддерживает вмешательство во внутренние дела стран. Ничего, прямо нарушающего конвенции, я здесь не вижу.

А в Северной коалиции все не так гладко. Коалиция слегка не коалиция.

— Но мы тоже светлые...

— Только через мой труп вас внесут в светлые списки, Керридан. Записывайтесь в темные, с них спрос невелик.

Я мысленно торжествовал. Осталось еще разом бухнуть в темные Загорье, и ситуация на материке будет похожа на правду.

— Мы противостоим Нэртэс...

— Нэртэс — дорвавшиеся до силы хаотики. У них нет четкой системы. В отличие от.

— Пока все выглядит так, будто Северная коалиция решила подмять еще одну страну, — Ирина поправила очки и под негодование всех северян независимо отошла к машине. Кажется, только ей спускали недозволенные речи — что взять с темной. Или волшебница была у северных вместо нашего Миля — как ни затыкай, все равно выскажет всю правду.

Через эмпатическое поле я вполне слышал, что София мысленно поддерживала вывод.

Первый этап инспекции пройден успешно. Второй этап, когда они вызовут подмогу и будут всерьез лезть во все щели, будет выдержать сложнее, но нас признали годными к диалогу. А ведь эти люди из Чианты проявили редкую адекватность. Может быть, это шанс? Может быть, я сумею выйти на другую, все еще существующую настоящую светлую гильдию...

Перед глазами зарябило. Я на мгновение зажмурился, досадуя на не вовремя подкравшееся головокружение; от амулета по телу прокатилась волна жара, мурашками отдаваясь в макушке и пальцах ног, я вновь встряхнулся, пытаясь поймать плывущее сознание...

Тьмой жахнуло так, что почти отключило сознание. Я не чувствовал ничего подобного уже давно; я не хотел чувствовать больше никогда, как темная магия выкручивает тело как железные тиски, пробирается под кожу, буравит кости, разрывая... в грудь словно ударили копьем, пробивая насквозь; на бесконечно долгое мгновение я оказался в полной темноте, а потом темноту разломили ярко-красные трещины, и чувства вернулись.

Люди лежали вокруг, на земле. Все склоны были голые — полосы поваленных деревьев расходились в стороны, как от эпицентра. Воздух тихонько звенел, как будто в нем сталкивались прозрачные льдинки...

Я сделал шаг, не чувствуя ног, не слыша ничего, кроме звона, и чуть не потерял равновесие. Землю густо усеивали переплетенные ало-фиолетовые нити, словно вены, раздавленные там, где остались мои следы. Человеческие тела были разбросаны вокруг как кучи лохмотьев. Керридан пытался прикрыть защитной печатью Софию и Ирину, и потому они сохранились лучше, чем... лучше, чем остальные.

Я опустился на колени рядом с Софией, перевернув ее на спину. Она не была похожа на человека; какой-то предмет, белая кукла в рост человека, ни следа гаснущей искры, ни отпечатка в эмпатическом поле. Перезвон разносился над берегом — как будто мир раскололся на хрустальные грани, и те вращались, сталкиваясь друг с другом. Ветер трепал золотые волосы, которые таяли от прикосновений, рассыпаясь солнечными нитями. Там, где я держал волшебницу за руку, все еще теплую, кожа слезала, обнажая кость. Глава посольства была мертва, и ни одна печать не помогла бы вернуть ее назад даже на несколько минут.

Это были мои первые переговоры, о, мой Свет, мои первые мирные переговоры, и я их провалил.

* * *

— Удивительное ощущение — держать человеческую судьбу в руках.

Иллерни внимательно разглядывал ковер под ногами, всеми силами излучая старательность и служебное рвение. Ловить каждое слово, интонацию и мельчайшие изменения настроения человека, что сейчас сидел за столом, вся внутренняя служба умела лучше любых эмпатов.

— Держать в руках человеческую жизнь. Навсегда перечеркнуть путь наверх. Втоптать в грязь. Прошлое — куда ты сбежишь от прошлого?

Начальник говорит — подчиненные внимательно слушают. Иллерни любил и ценил свою работу, но еще больше он любил и ценил свою жизнь, которая, увы, была конечной и единственной.

— Удивительно, — информационная табличка вновь мелькнула в пальцах и замерла, сверкнув тонкими линиями проявляющей печати. — Стоит мне обнародовать то, что я держу в руках, один очень хороший человек будет обречен. Тебе его жаль, Иллерни?

— Нет, — спокойно ответил ученик Гвендолин. — Очевидно, он был недостаточно хорошим.

Глава одобрительно кивнул и подбросил табличку на ладони:

— А ведь у Него была возможность получить информацию самому и использовать ее по своему усмотрению. Я был снисходителен, как никто иной! Но что я могу поделать, если мои хорошие намерения все время отвергают?

Кто этот "Он" Иллерни тоже знал без пояснений.

— Нет, меня вовсе не задевает эта история с Джиллианом...

— Разумеется, — поспешно заверил Иллерни. Людям, которых не задевает какая-то вещь, свойственно упоминать ее по десять раз за разговор.

За охотой на Джиллиана внутренняя служба наблюдала затаив дыхание, а некоторые — заклеив рот липкой лентой, фигурально выражаясь, чтобы ни случайно, ни даже во сне не высказать ничего опасного. Кошка, как оказалось, охотилась не на мышку, не на птичку, и даже не на клубок ниток, а на клубок колючей проволоки под покровительством светлого магистра.

Демарш светлого магистра восприняли даже с сочувствием. Бедный светлый магистр! Мы будем тебя помнить.

— Наш магистр, — Нэттэйдж зажал табличку в пальцах, и на грани показалась подписанная серебряной краской отметка. "Эршенгаль". — Начал неправильно ставить приоритеты. И мы должны его остановить, пока он не причинил себе вред — ради его же блага. С людьми, увы, нельзя быть снисходительным слишком долго. Это будет больно, но кто сказал, что учиться на своих ошибках приятно?

Колючая проволока встала у кошки поперек горла, и ни одной кошке это не понравится. Глава внутренней службы не отличался умением прощать. Точнее, неумение прощать и нетерпение к неподчинению — были именно тем, чем высший темный Нэттэйдж выделялся даже среди прочих высших.

— Иллерни? Чего ты ждешь?

Замечтавшийся темный вздрогнул и поспешно обратил взгляд на начальство, стараясь, чтобы во взгляде было побольше старания и поменьше осознанности:

— Война началась. Олвиш Элкайт может погибнуть в любой момент, не оставив потомков. Генетическая стратегия рода Элкайт под угрозой. Нам следует что-то предпринять?

Глава внутренней службы медленно откинулся в кресле. Иллерни внезапно, очень резко захотелось исчезнуть — но его не выпускали из поля внимания.

— То есть Юлия мертва, — голос Нэттэйджа был убийственно мягок. — Волшебницы, подобной которой не было во всем мире, больше нет, и ее дети никогда не родятся. Олвиш Элкайт. Убил родную сестру и получил преимущественное право в генетической стратегии? Да я лично придушу его выблядков, если они появятся на свет.

-...Простите?

Высший оперся на стол и с мягкой жутью спросил:

— Что простить, Иллерни?

Иллерни взял себя в руки и повинно наклонил голову:

— Простите, я отвлекся и не расслышал, что вы сказали. Юлия... Что вы говорили дальше?

Нэттэйдж широко улыбнулся:

— Мы не можем вмешиваться в личную жизнь наших магов! Поэтому не беспокойся о том, что тебя не касается, Иллерни, и выполняй свое задание. И позаботься об убежище Таволги. Мы храним покой во всей стране, но в Таволге будем хранить его особенно усердно. Джиллиана взять под колпак, но пока не трогать. Ты понял меня?

123 ... 121314

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓