Александр. Продолжение похода 5

Царь уже собирался помиловать Шайлендру, как к нему подошел Нефтех и стал тихим голосом, что-то говорить монарху на ухо, затем раскрыл холщевый мешок и вытащил из него небольшое золотое блюдо. При виде этого предмета пленник затрясся всем телом и побледнел.

Как выяснилось позже, советника очень заинтересовался, почему один из малайских воинов близнецов, так рьяно тряс холщевым мешком перед войском незадолго до своей гибели. Эту загадку египтянину помогли разгадать индийские купцы, которых он случайно обнаружил в толпе пленных малайцев, моментально выделив их по платью и украшениям. Один из них прекрасно говорил на фарси, и он, то поведал советнику любопытную историю. Когда Шайлендра узнал о вторжении в свои пределы белых чужеземцев, он публично приказал своим любимым братьям близнецам жестоко наказать незваных гостей. Корабли пришельцев следовало сжечь, а их самих полностью перебить, благо численность их была не столь велика как воинство Шриваджайи. Кроме этого правитель Пагани пожелал получить на золотом подносе голову предводителя белокожих врагов, для которой он приготовил место на колу возле отхожего места.

Услышав об этом, Александр произнес:

— Ну, раз ты захотел этого так тому и быть. Голова украсит этот кол, но только это будет твоя голова.

Монарх мигнул Леонтиксу и в туже минуту правитель Шайлендра стал на голову короче в назидание всем остальным малайцам о столь необдуманном желании, которое ненароком может свершиться.

Индийские купцы были очень словоохотливы и через них, Александр узнал много интересных вещей. Оказывается, они уже много лет торгуют с Шриваджайи, главными товарами которой являются различные специи. Здесь они произрастали в огромном количестве и стоили очень дешево. Позднее Александр убедился в этом, когда осматривал кладовые дворца Шайлендры. Здесь наряду с золотыми украшениями и драгоценными камнями в большом количестве находились специи, уже приготовленные на продажу. Столь большая популярность этих растений объяснялась их удивительной возможностью консервировать мясо и другие продукты на долгое время. Кроме этого большие гурманы еды индусы, добавляли их в пищу, от чего она приобретала необыкновенный вкус.

Пронырливые купцы уже давно освоили морской путь к Суматре, благо он был вдвое короче и более безопасным, чем путь от страны синов. Естественно все это держалось в строгой корпоративной тайне, тщательное сохранение которой приносила торговцам баснословные прибыли. На юге от Суматры располагается еще один большой остров Ява, где так же в большом количестве растут всевозможные специи, и деревья, чья кора помогает в лечении лихорадки.

Там правит жестокий властитель Сариопутри, который находился в постоянной вражде с Шайлендрой. Сидя в своей столице Магавати, он совершает частые набеги на земли Шриваджайи. Именно этим, по мнению купцов, и объяснялся успех Александра в завоевании Пагани, отражая последний набег Сариопутри, правитель Суматры, понес большие потери.

Покойный Шайлендра был очень предприимчивым человеком и взамен пряностей он требовал от индусов оружия, а так же предметов роскоши, которые Александр во множестве обнаружил в деревянном дворце правителя. Стремясь не выпустить из рук столь прибыльное дело, Шайлендра не разрешал индийцам плавать к Яве и вести торговлю со своим врагом.

Все это они поведали великому царю стоя на коленях, униженно кланяясь монарху в ноги, который восседал на своем походном троне во дворце Шайлендры. Допрашивающий их Нефтех зорко всматривался в лицо говорившего нагоняя страх на индуса и побуждая его к полной откровенности. Кроме этого советник поминутно заглядывал в пустую восковую табличку, как бы проверяя правдивость слов пленного со своими сведениями.

Не последним весомым аргументом в этом разговоре, был начальник стражи Леонтикс. Он стоял вместе с бритоголовым следователем и по движению брови мучителя больно бил индийца по пояснице тупым концом копья. Нефтех специально пригласил македонца на допрос, поскольку тот, на глазах пленных исполнив приказ Александра, казнил правителя Суматры.

Узнав все, что было необходимо, Александр приказал отправить пленных индусов на корабли к Гегелоху. Зная дорогу на север, они были очень ценны для македонца на пути его возвращения домой.

Глава VIII. Исполнение долга.

Широкая фригийская равнина под городом Ипсом была полна огней. Здесь готовились сойтись в смертельной схватке два войска, главным призом которой спокойствие и целостность державы Александра Великого.

Хилиарх востока Эвмен только, что проводил послов Эакида и Европы прибывших к нему для ведения мирных переговоров. Он принял их в своем шатре вместе с царевичем Александром. Царица Роксана не была допущена хилиархом на эту встречу, хотя, с самого начала находясь за плотным занавесом, и могла слышать каждое слово в слово. Что было сказано на этой встречи.

Эвмен важно и неторопливо выслушал речи Эребия и Полисфема, представителей старых македонских родов Линкестидов и Орестов. Оба посла с жаром доказывали хилиарху неотъемлемое право дочери Филиппа Европы и Эакида на власть в восточной части царства Александра, в противовес Роксаны и ее сына, которые из-за своего происхождения не могли быть ее, пусть даже номинальными правителями.

При этом Эакид и воскресшая Европа не претендовали на права малолетнего Персея продолжавшего находиться в Пелле под надежной охраной. Их вполне устраивал восток, и этим все было сказано.

Начавшаяся два месяца назад эпирская буза двух царственных особ быстро нашла отклик в Македонии и Фессалии, откуда к нарушителям спокойствия стало стекаться множество сторонников и сочувствующих им высокородных македонцев и фессалийцев. В их глазах Александр и его мать Роксана по-прежнему оставались чужаками получившие царские венцы не по праву, а по милости Александра. Его долго нет, а может и вовсе погиб, так пусть же власть возьмут чистокровные македонцы, по злой прихоти судьбы, обделенные в своих правах.

Так говорили красноречивые риторы на площадях Македонии и Фессалии и их слова находили отклик в сердцах некоторых слушателей, но не всех. Не поддержи их наглые притязания македонский регент Кассандр, временно оставленный в Пелле столь некстати уехавшим в Италию Птоломеем, так и сидели бы эти претенденты на власть в эпирской Додоне и о них мало кто бы знал. Но случилось то, что случилось, бунт быстро набрал силы, и остановить его было невозможно.

Подобно снежному кому, что скатился с горы, он собрал вокруг себя большое количество людей и Кассандр счел лучшим исходом переправить Европу и Эакида вместе со всеми их сторонниками на ту сторону Геллеспонта. И вот претенденты на царскую власть находятся во Фригии, и делают вид, что хотят уладить дело миром. Хотя о каком мире может идти речь и ребенку ясно, что приведенная к Ипсе огромная армия просто так отсюда не уйдет. Значит, драка будет не на жизнь, а на смерть.

Сидя на походном троне хилиарха, Эвмен внимательно слушал речи послов и не переставал восхищаться в глубине душе Птоломеем и Нефтехом. Первый вновь попытался заварить кровавую кашу чужими руками и при этом остается в стороне. Внимательно наблюдая за событиями из-за моря, чем кончиться очередной бунт заговорщиков. Второй же продолжал блестяще помогать Эвмену, находясь далеко за морем.

Хилиарх чуть усмехнулся, когда Эребий упомянул Птоломея, который, несомненно, поддержал бы права Европы и Эакида, будь он сейчас здесь. Эвмен на миг представил старину Лага радеющего за интересы мятежников, воистину это было бы интересное зрелище. Услышав эти слова, царевич Александр оскорблено заерзал на своем месте но, поймав требовательный взгляд хилиарха, успокоился.

Полководцу не были нужны словесные перебранки и оскорбления, от которых не было никакой пользы. Давая выговориться послам, Эвмен пытался выяснить что-то новое из того, что он уже знал от своих разведчиков. Когда Полисфем стал восхвалять силы армии Кассандра, хилиарх мысленно сравнивал их со списком заботливо составленный начальником его разведки Нор Халибом. Все полностью сходилось, и это вселяло надежду на успех.

Македонские сариссофоры, греческие гоплиты, хорошо разбавленные фракийскими воинами и эпиротами пришедших к Европе и Эакиду вследствие больших посулов. Плюс конница фессалийских катафрактов и конные отряды из Эпира. Посол забыл добавить критских стрелков и вспомогательный отряд иллирийских солдат, прибывший к мятежникам два дня назад.

Оценивая силы противника, Эвмен вновь и вновь перебирал свои войска, которые он сумел собрать к этому моменту. По численности они были примерно равны между собой, и все теперь зависело от талантов полководцев стоящих во главе войск. Как все же хорошо, что его силы встретили врага во все оружие и на полях Фригии, не давая на этот раз проникнуть пламени мятежа вглубь страны.

Эвмен внимательно слушал имена македонской элиты приславшей свои силы в поддержку соискателей высокого престола. То были отпрыски царей Тимфеи, которые еще прекрасно помнившие тот день, когда царь Филипп превратил древний род в своих данников. Из греческих полисов мало кто решился высунуться, помня тяжелую руку Александра и Птоломея энергично прополовших эллинский огород свободомыслия и независимости.

Послы, полностью исчерпав свой запас риторики и красноречия, замолчали, давая возможность хилиарху сказать свое слово. В шатре повисла напряженная тишина, все присутствующие смотрели на хилиарха востока, ожидая его ответа.

— Власть, возложенная на меня великим царем Александром, призывает меня полностью выполнить свой долг перед ним и его семьей. Поэтому в присутствии свидетелей я торжественно заявляю, что для меня нет никаких других законных царей кроме сына моего повелителя, царевича Александра и его матери царевны Роксаны. И мой долг до последнего вздоха с мечом в руках защищать их право на престол, да помогут мне в этом бессмертные боги Олимпа.

Сказанные Эвменом слова полностью лишали смысла ведения дальнейших переговоров и поэтому послы поспешили откланяться, что бы известить своих вождей о провале своей миссии.

У стоявшей за занавесом на ватных ногах царицы Роксаны, в течение всей беседы бешено колотилось сердце. Она страшно боялась, что Эвмен вдруг согласиться с требованиями послов, что означало неминуемую смерть ей и ее сыну. Роксана чуть не вскрикнула от радости, когда Эвмен отказал послам Европы и Эакида, после чего собрав в кулак всю свою силу, стала дождаться, когда шатер покинули все посторонние, включая царевича Александра. Только тогда, царица вышла из-за занавеса и позволив себе дать волю чувствам, обессилено рухнула в крепкие руки хилиарха.

От охватившего её волнения, Роксана никак не могла произнести ни одного связанного слова. Из ее горла выскакивали только горестные всхлипы вперемежку с рыданиями, а из глаз катились слезы. Эвмен тоже молчал, и крепко прижав царицу к себе, уверенным поглаживанием успокаивал её. Этим двоим, не нужны были слова, они прекрасно обходились и без них, великолепно понимая друг друга с полувзгляда.

Затрепетав в объятиях любимого человека, Роксана страстно припала к его шероховатым губам и двое любовников, слились в одном долгом поцелуи. Ах, как давно хилиарх не был близок с Роксаной, но сейчас он не мог позволить себе этой слабости. С явной неохотой Эвмен оторвался от царицы, нежно потрепал её щеку и ободряюще шепнул: — Я приду позже.

Роксана понимающе кивнула, и хилиарх поспешил проводить её за занавес. С минуты на минуту в шатер полководца должны были подойти таксиархи для выработки общей стратегии завтрашнего сражения.

Сразу после отбытия послов противника, хилиарх приказал произвести раздачу жалования воинам, справедливо полагая, что это еще больше сплотит ряды солдат вокруг него в столь важный момент.

Столь хитрый ход имел далеко идущие последствия; для хилиарха. Эвмен одновременно демонстрировал воинам свое полное доверие к ним как боевым соратникам, с которыми он завтра пойдет в битву. Вместе с этим, полководец точно знал, что теперь солдаты будут драться с врагом до последнего, отстаивая с оружием в руках свой обоз, где в походных сумках покоились их честно заработанные сбережения.

Начав воинский совет, Эвмен спросил таксиархов пехоты Каликрата и Полифема, о настроении среди их подопечных.

— Как отнеслись солдаты к появлению в нашем лагере лазутчиков противника призывавших переходить на сторону Кассандра? — задал очень волнующий его вопрос хилиарх, больше всего на свете опасавшийся удара в спину от своих солдат в предстоящем сражении.

— Они сами задержали их и передали в руки моей стражи хилиарх, — молвил Каликрат, — мои воины полностью преданы тебе и царевичу Александру и готовы доказать это в завтрашнем бою. Сам Одноглазый Антигон не смог поколебать их верность к тебе и наследнику Александру, а уж стратег Кассандр мало, что значит для них. Особенно после столь щедрой выплаты.

Все присутствующие понимающе переглянулись. По сведениям соглядатаев у мятежников было неважно с деньгами и для пополнения своей казны они основательно потрясли кладовые приморских городов Абидоса и Византия.

— Хорошо, — кивнул Эвмен, — твои слова греют мне душу. А как твои всадники? — поинтересовался он у Певкесты, командира катафрактов.

— Все готово для битвы хилиарх. Мои кавалеристы, как и прежде не подведут тебя в завтрашнем сражении.

Вслед за ним, не дожидаясь вопроса, подал свой голос скифский вождь Донафирс, присланный царем Силуром: — Мои всадники забросают стрелами любого, на кого укажет твой палец господин.

— Прекрасно, — подытожил Эвмен, — Я рад, что вы все готовы сражаться за справедливое дело и дело осталось лишь за малым победить.

Эти слова породили грусть в сердцах командиров прекрасно понимающих, что победить врага будет очень сложно. Эвмен прекрасно читал это на лицах своих товарищей.

— Наш враг ждет, что мы будем придерживаться победной тактики Александра, сильный правый фланг и неприступный пехотный центр. Я намерен отказаться от этой схемы и преподнести мятежникам небольшой подарок. Слушайте мой план.

Когда хилиарх умолк, почтение и трепет были написаны на лицах таксиархов, которые с большим интересом посматривали на индийца Тахмасиба, чьи слоны по замыслу Эвмена должны были сыграть главную роль в предстоящем сражении на равнинах Иса. Всех поразила смелость и новизна тактического построения, с которым Эвмен собирался завтра победить врага.

Посвящая таксиархов в свои замыслы, полководец ничего не сказал о флоте, который должен вскоре подойти к Эфесу во главе с правительницей Египта Антигоной. Исполняя приказ хилиарха, она тайно создала флот, с помощью которого Эвмен собирался полностью отрезать мятежников от Македонии в случаи, если война примет затяжной характер или для того, чтобы бежать с царицей и царевичем, если завтра его гениальная задумка не сработает.

Было уже далеко за полночь, когда Эвмен проскользнул в покои Роксаны с трепетом ждавшей его прихода. Как никогда нежна и чиста была их любовь в эту ночь. Оба хорошо понимали, что это может быть их последнее в жизни свидание, и поэтому в этот час они старались взять от жизни все возможное.