Госпожа адмирал (Авиатор 4)

— Как астроном? — спросил Линев.

— Как астроном, — подтвердила Лиза.

— Лиза приходится Тюге Оттевичу внучатой племянницей в каком-то там колене, — небрежно бросила Мария.

— Простите? — не понял ее Вадим.

— Тихо Браге на самом деле звали Тюге, — объяснила Мария, явно получавшая от разговора немереное удовольствие. — А папеньку его звали Отте. Оттого и Тюге Оттевич.

— Замысловато! — покачал головой Линев. — А вы Мария, стало быть, или историк, или астроном. Я правильно угадал?

— Историк, — выбрала Мария после мгновенного раздумья. — Специализируюсь на средневековой Лотарингии и Провансе. А вы, Вадим, чем занимаетесь?

— Физикой.

Короткий, ничего не объясняющий ответ, но Марию с мысли не собьешь даже тогда, когда она не знает, о чем, собственно, идет речь. Историю Лизы она знала весьма поверхностно и полагала, что история эта похожа на ее собственную. О подселении сознания в чужое тело она пока даже не догадывалась.

— Механика? — спросила она Линева. — Оптика, электричество?

— Физика высоких энергий.

А между тем, параллельно этому разговору развертывался диалог двух "реинкарнаций" Лизы Берг.

— Лиза, вы действительно капитан? — спросила Линева.

— А вы докуда "досмотрели"? — вопросом на вопрос ответила Лиза Браге.

— Я видела грозу над морем... — явно стесняясь сказанного, ответила Лиза Линева. — И... и охоту на льва.

"А ничего так! — искренно удивилась капитан Браге. — Выходит, она увидела, как минимум, полгода моей жизни!"

— Да, — кивнула она. — Я капитан. И это я охотилась на львов в горах Атласа. Про грозу тоже все правда... Можно вопрос?

— Да.

— Эксперименты продолжаются?

— Откуда вы знаете об эксперименте? — тут же вклинился Линев.

— Не волнуйтесь, Вадим Анатольевич! — успокоила его Лиза Браге, которая уже придумала, что делать и говорить, и как себя вести Вадимом и Лизой. — У меня есть допуск первого уровня. А об эксперименте мне года два назад рассказывал товарищ Кашемиров.

— Вы из?..

— Я ИЗ! — кивнула Лиза, надеясь, что "углубляться" в детали не придется. — Но распространяться об этом не стоит. Родина вас не поймет, Вадим Анатольевич.

— Капитан 1-го ранга Браге, — протянула она руку. — Знаю, звание высоковато для моего возраста, но что есть — то есть! Позволите переговорить с вашей супругой тет-а-тет? А ты, Маша, расскажи пока товарищу Линеву, какой убогой и неказистой была жизнь в средние века!

Линев, разумеется, ничего возразить просто не успел, а Мария не могла ничего сказать, даже если бы хотела. Она лишь покачала головой, да на мгновение закатила глаза, выражая свое отношение к происходящему. Однако все-таки промолчала, предоставив Лизе переговорить с самой собой, какой бы она непременно стала, не переселилась ее душа в тело капитана Браге.

— Так что, Лиза, — спросила она, когда они отошли на несколько шагов в сторону, — эксперименты продолжаются?

— Нет, — коротко ответила Линева, без стеснения, — что на нее было совсем не похоже, — рассматривая свое аlter ego.

— Почему?

— Видите ли... Вы ведь оттуда, я права?

— Возможно, — кивнула Лиза. — Но сначала ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.

— После того, как пошла в разнос установка... Это...

— Я знаю, что это за установка, — остановила ее Лиза Браге. — Так что случилось после этого?

— Мы, сколько ни пытаемся, не можем пробить поле. И самого поля не "видим", словно, его никогда и не было. То есть, его нет, потому и не пробить. Вадим и некоторые другие сотрудники говорят, что все дело в настройке на квантовый резонанс "границы". Только вариантов этих настроек по расчетам слишком много. Миллионы. И каждую из них надо испробовать, чтобы узнать, та она или нет. А это время и деньги. Возможно, в прошлый раз нам просто повезло. Но правительство сомневается в реализуемости этой затеи, да и польза для народного хозяйства сомнительная. Где-то так.

— Вадим прав, — кивнула Лиза Браге. — Скорее всего, это было разовое соединение...

— Но вы же оттуда! — Лиза Линева смотрела на нее с надеждой и...

"И завистью? Это что, зависть? Она мне что, завидует?!"

— Я оттуда, — подтвердила Лиза. — Но у нас нет такой машины, как у вас. У нас это редкая индивидуальная способность сродни магии.

Возможно, Лизе не стоило быть настолько откровенной. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Что ужасного случится, если здесь кто-то поймет, как все устроено? Ну, узнают. Ну, поймут. И что? Если следовать этой логике, то и космические полеты следует прекратить, и Великие географические открытия запретить, и, вообще, все! Всех землепроходцев, магеланов и афанасиев никитиных! Прекратить, запретить, "не пущать"! Ведь по стопам ученых и путешественников обычно идут завоеватели...

— У вас в Институте кто-нибудь упоминал такую возможность? — спросила вслух. — Я имею в виду магию.

— Нет, — покачала головой Лиза Линева. — Вы сказали магия? А разве она существует?

— У нас, там, похоже, существует... А специальные службы? Кто-нибудь интересовался, например, вашими снами, Лиза? Вас кто-нибудь о них расспрашивал? Неужели никто?

— Нет, — покачала головой женщина. — Никто. Я никому ничего об этом не рассказала. Даже Вадиму. Не хотела, чтобы меня сочли сумасшедшей.

— Разумно! — согласилась Лиза. — И не рассказывайте, а то забот потом не оберешься! А вы мне, Лиза, все-таки не чужая!

— Не чужая? — переспросила Лиза Линева. — Я... А черт! Была не была! У меня, капитан, было ощущение, что это я там, у вас... Ну, в общем, я не со стороны смотрела, а как бы сама все это переживала. И когда вы с вашим бывшим мужем...

Линева покраснела, но с волнением все-таки справилась, как, впрочем, и всегда справлялась в прошлом.

— И когда с Полиной... И крейсер в грозу я, как будто, сама вела!

— То есть, ты поняла, почему мы друг другу не чужие? — спросила Лиза Браге, переходя сама с собой на "ты", что показалось ей не только правильным, но и естественным.

Такого поворота дел, — такого поворота в разговоре, — Лиза, если честно, никак не ожидала. Но, с другой стороны, ее подсознание, возможно, лучше знало, что она творит и для чего. Как ни крути, а способности, которые нежданно-негаданно прорезались в Лизе Браге, действительно походили на магию. Так что и это слово она, судя по всему, использовала не случайно. А где магия, там недалеко уже и до ведовства. Колдуны, ведьмы и прочая ересь.

"Я ведьма? — спросила она себя, не испытывая, впрочем, ни страха, ни даже беспокойства. — Возможно. Но что в этом плохого?"

— Мы отражения? -неожиданно спросила Линева.

"Неужели я действительно была такой умной?" — искренно удивилась Лиза.

Ну, вроде бы, дурой ее никто не называл, но и хвалить особо не хвалили. Женщина все-таки. А у женщин, как известно, другие приоритеты, и любят их обычно совсем не за это. В смысле, не за ум. Во всяком случае, не за такой.

— Да, что-то в этом роде, — сказала Лиза вслух, подтверждая догадку собственного альтер эго. — Возможно, "отражение" — самое верное слово. Но об этом тоже лучше никому не рассказывать. Даже Вадиму. Сама понимаешь, язык до цугундера доведет.

— Да, понимаю, — кивнула Лиза Линева, о чем-то напряженно размышлявшая последнюю минуту или две. — То есть, я это потенциальная ты, я правильно понимаю?

— Да, — подтвердила Лиза Браге.

— Значит, в принципе, я способна на все то, что...

— Не на все, — покачала головой капитан Браге, — но на многое. Ты это имей в виду, Лиза. Ты способна на многое, о чем и не мечтала. Только палку не перегни! И, знаешь, что, займись спортом! Ты же молодая, здоровая, и раньше, помнится, горным туризмом занималась. Горы, сплав... Боевое самбо. Займись чем-нибудь вроде этого. Дзюдо, например. Стрелковый клуб. Бассейн. Восстанови форму. Не уподобляйся клушам из бухгалтерии! И еще, ты ведь красивая женщина, Лиза, и не старая еще. Обрати на себя внимание. Муж и ребенок в этом деле не помеха. А мужу, скорее всего, даже понравится.

— И то, что ты делала с Ильиным? — снова начиная краснеть, уточнила Лиза Линева.

— А что Вадику это помешает? — прищурилась Лиза Браге.

— Нет, но...

— Если ты думаешь, что это неприлично, то ошибаешься. Забудь, будь добра, о моральном кодексе строителя коммунизма, и живи для себя. Только другим об этом не рассказывай! Не надо. Дураки и сволочи. Не поймут! Или наоборот, поймут, но раззавидуются. Оно тебе надо?

— Да, нет, вроде бы...

— Ну, вот и ладушки! — улыбнулась Лиза, донельзя довольная состоявшимся разговором. — И, знаешь, что, я еще как-нибудь приду сюда... снова... К тебе лично, Лиза. Лады?

* * *

Разговор с Лизой Линевой оставил на душе у Лизы Браге тяжелый осадок. Вот, вроде бы, все в порядке: и поговорили хорошо, и новости услышала, утешительные со всех точек зрения, а удовлетворения не получила. Пожалуй, даже наоборот. Не успокоилась, чего следовало ожидать, основываясь на прежнем опыте, а напротив — расстроилась. В прошлый раз — если говорить об опыте, — все случилось иначе. Повстречались, переговорили и расстались без сожалений. Во всяком случае, так чувствовала Лиза Браге. По ее ощущениям, та встреча попросту подвела черту под имевшими место сомнениями Лизы относительно своей цельности и идентичности. И более того, повстречав саму себя, продолжающую жить в "привычной среде обитания", капитан Браге испытала род облегчения, осознав себя, наконец, самостоятельной личностью, независимой от прошлого Лизы Берг. Другой по характеру. Иной по стилю жизни. Непохожей своими устремлениями, приоритетами, целями и жизненными принципами. И это постижение себя, как "другой женщины", в свою очередь позволило Лизе определиться по отношению к личности баронессы фон дер Браге, чье прошлое принадлежало теперь Лизе в той же, если не большей мере, чем прошлое советского инженера Елизаветы Берг.

Однако новая встреча заставила успокоившееся, было, сердце снова наполниться смятением и тревогой.

— Расстроилась? — нарушила наконец молчание Мария.

— Есть такое дело, — признала Лиза.

— Хочешь рассказать? — вопрос был задан так мягко, с такой деликатностью, что в пору усомниться, та ли это Мария, которая Бесс, или какая-нибудь другая женщина?

— Не знаю, — честно призналась Лиза и, увидев на углу знакомое кафе, решила вдруг, что продолжать разговор — если, разумеется, вообще, продолжать, — куда удобнее за столиком молодежного кафе "Апрель" под крепкий кофе и армянский коньяк.

— Зайдем? — предложила, кивнув на неоновую вывеску.

— Выглядит прилично, — улыбнулась в ответ Мария.

— По местным понятиям первоклассное заведение, — едва ли не оправдываясь, объяснила Лиза, уловив сомнение в голосе подруги.

— Да, я и не отказываюсь... "25-го октября"? Серьезно? — удивилась Мария, заметив табличку с названием улицы. — Что за дата? Почему не знаю?

-Это в честь большевистской революции, — объяснила Лиза.

— А при чем здесь двадцать пятое октября? — растерялась Мария.

— А когда, по-твоему, произошла революция? — в свою очередь удивилась Лиза, полагавшая, что уж в этом-то пункте их реальности сходятся. Но, может быть, все-таки нет?

— Седьмого ноября, разве нет?

— Ах, вот ты о чем! — Поняла Лиза. — Так седьмое ноября, это по новому стилю. Но революция-то Октябрьская! Великая Октябрьская Революция!

— Точно! — обрадовалась Мария. — Великая и октябрьская. Смешно! Октябрьская революция в ноябре!

Около дверей кафе выстроилась небольшая очередь, но распорядитель на входе, частично выполнявший функции метрдотеля, а частично — вышибалы, сказал, что это максимум минут на двадцать, и женщины решили обождать. Отошли на пару шагов в сторону, но недалеко, чтобы не потерять свою очередь, закурили и продолжили разговор о пустяках, откладывая главный разговор "на потом".

— Что за памятник? — спросила Мария, кивнув на группу бронзовых мужчин, стоявших "в вольных позах" на низком гранитном постаменте прямо посередине площади.

— Это площадь Восстания, так? — спросила Лиза, пыхнув папиросой.

— Так, — подтвердила Мария.

— Ну, вот! Отсюда и памятник вождям ВРК.

— ВРК — это что? — тут же поинтересовалась Мария.

— Военно-революционных комитет, — покачав головой, ответила Лиза. — Дремучие вы там все, в своем капиталистическом завтра.

— Ну, не всем же дано, — меланхолически улыбнулась Мария. — Ты, может быть, их и по именам знаешь?

— Знаю, — кивнула Лиза. — В школе учили. Антонов-Овсеенко, Подвойский и Садовский от большевиков и два левых эсера — Лазимир и Сухарьков.

— А где же Сталин? — подняла бровь Мария.

— А он-то тут причем? — удивилась Лиза. — Это же руководители переворота, а не члены ЦК или вожди Петросовета. Вон тут и Троцкого нет, и Ленина, и Каменева с Дзержинским. Никого из руководства ВКПб. Но, если тебе так уж приспичило, то вот мы стоим на углу проспекта 25-го октября и улицы Рыкова, а там дальше, между Рыкова и Литейным, как раз улица Предсовнаркома Джугашвили.

— Затейливо, — покачала головой Мария. — Так сразу и не переваришь...

— Да, что, не так-то? — вскинулась Лиза.

— Все не так, — вздохнула Мария. — Но думаю, экскурс в историю моего и твоего мира мы отложим на потом.

И в самом деле, было бы наивно думать, что мир строителей коммунизма и мир победившего капитализма, — как бы ни были они похожи в тех или иных своих проявлениях, — совпадут во всех без исключения подробностях. Одно то, что Советский Союз Лизы Берг успешно пережил системный кризис социализма, в то время, как СССР Марии Бессоновой приказал долго жить, говорило о фундаментальной разнице между этими двумя мирами. Лиза поняла это сейчас со всей очевидностью и не без оснований предположила, что внешнее сходство отнюдь не означает тождества двух явлений, предметов или людей. В конце концов, и нынешняя Лиза Браге была лишь похожа на прежнюю, но ею, на самом деле, не являлась.

* * *

Поход в кафе оказался хорошей идеей. Посидели, выпили по паре чашек вполне приличного кофе, поели мороженого — ассортимент, правда, ограничивался земляничным, сливочным и шоколадным, — накатили по сто пятьдесят граммов армянского "Ахтамара" КэЭс, поговорили по душам. И вот, кажется, не первый день знакомы и успели уже вдоволь "наприключаться" вместе в разных экзотических местах, а все равно такого откровенного разговора у них еще не было. Трудно сказать, отчего именно теперь, но Лиза вдруг поняла, что может, наконец, рассказать кому-то о том, кто она такая на самом деле и что с ней приключилось во время того давнего уже — как-никак три года прошло — неудачного научного эксперимента. Никому никогда не рассказывала, а перед Марией открылась и даже, что странно, почувствовала от этого своего рода облегчение. Словно гора с плеч и камень с души. Но и Мария не подкачала. Выбор Лизы оказался безупречным. Ее визави умела слушать. И сопереживать, как выяснилось, умела тоже. Умная и опытная, она по достоинству оценила рассказ Лизы и ее откровенность. Где-то посочувствовала, сопереживая, а где-то и позавидовала, — что не грех, — но и то, и другое сделала тактично, можно сказать, элегантно, с естественностью дыхания и без "второго дна".