Минус 32. Трилогия

— Как это нет? — удивился Николай. — А что же мы тогда с тобой видели?

— А очень просто. То что мы с тобой видели — это была просто-напросто галлюцинация.

— Галлюцинация???

— Ну да. Мы с тобой, когда сюда попали, находились в шоковом состоянии после удара молнии. Разве нет? Вот нам и привиделось черт знает чего.

— Да ну тебя, — Николай махнул рукой и перевернулся на бок. — Нам обоим не могло привидеться одно и то же.

— Может и не могло. А может и могло, — Федька потянулся к своей куртке, которую он в этом мире еще ни разу не одевал по причине стоявшей здесь жаркой погоды и достал из ее внутреннего кармана свой смартфон. — Смотри-ка, до сих пор не разрядился, а? Вот это вещь.

— Да ладно, — Николай присел. — Не может такого быть.

— Вот смотри, — Федька продемонстрировал приятелю светящийся экран смартфона. — Я когда в салон связи пришел за телефоном, то попросил продавца, или как его там правильно называют, менеджера по продажам, вот. Так вот я его попросил, чтобы он мне подобрал модель с аккумуляторами большой емкости. Ну вот он мне и посоветовал взять этот телефончик. Я, знаешь ли, не особо во всем этом разбираюсь, поверил этому продавцу на слово. А он мне сказал, что телефон держит зарядку в режиме ожидания до трехсот часов.

— Ага, а в сутках это значит будет, — Николай почесал затылок. Это значит триста поделить на двадцать четыре. И это будет...

— Да не утруждай себя, — Федька улыбнулся при виде сосредоточенного лица Николая, пытавшегося в уме без калькулятора поделить одно число на другое. — Я уже давно все это просчитал. Триста часов — это двенадцать с половиной суток. И они еще не прошли. В 2017-м году, перед тем как отправиться на эту злополучную рыбалку, я положил в карман полностью заряженный телефон. Прямо из зарядки его вынул и пошел рыбку ловить, гы-гы-гы. Потом я побывал в 1985-м году — это четверо суток. И вот теперь здесь — и это еще трое с половиной теперь уже суток. Итого, семь с половиной суток. По телефону я за все это время ни разу не разговаривал, то есть он у меня всегда находился именно в режиме ожидания... А поиграю-ка я во что-нибудь.

— Разрядишь свою трубу на раз-два-три.

— Ну и что? Рано или поздно, он все равно разрядится. А зарядить его я тут все равно не смогу, гы-гы-гы. Так хоть поиграю напоследок перед тем, как он "сдохнет". А твой уже разрядился?

— Я его выключил. Что его зря гонять. Время мы по твоим "Командирским" узнаем. А больше он здесь ни на что не нужен.

— И надеешься, что когда-нибудь тебе представится случай снова включить его? Гы-гы-гы. Надеешься, что мы домой вернемся?

Николаю при мысли о том, что возможно он больше НИКОГДА домой не вернется, стало грустно. Что он никогда больше не увидит ни жену, ни детей, ни маму, ни бабушку, ни своих друзей. Он снова плюхнулся на траву и закрыл глаза.

Федька же продолжал беззаботно играть в какую-то игру на своем пока еще функционирующем смартфоне. Похоже было, что он смирился со своим статусом "невозвращенца". Во всяком случае, так могло показаться со стороны.

— А ты знаешь, Коль, может нам и жить-то с тобой осталось недолго, — Федька прервал затянувшееся молчание. — Если мы с тобой, как ты тут в свое время изволил выразиться, попали в сказку, то не факт, что эта сказка будет иметь для нас счастливый конец. Вот ты включи фантазию. Например, поймает нас какая-нибудь Баба-Яга, в печку посадит, зажарит и сожрет вместе с костями. Хотя может быть и без костей, но нам-то от этого не станет легче. Или кикимора в болото утащит. Или тот же Змей Горыныч окажется все-таки огнедышащим и спалит нас прямо в шалаше, гы-гы-гы.

— Да прекрати ты уже, Федь, — разозлился Николай. — И без тебя тошно. И так ситуация тупиковая. А ты тут еще со своими шуточками дурацкими.

— А что еще нам делать остается? Только шутить. Кстати, а вот еще: ты не подумал над тем, где мы тут с тобой еду добывать будем? Ведь пока мы с тобой живы, нам что-то кушать надо, гы-гы-гы. Колбасу мы уже съели. А на грибах да ягодах с орехами долго не протянешь. Можно попробовать конечно еще рыбу в речке половить — какое-никакое мясо. Но, во-первых, неизвестно есть ли там вообще рыба, а, во-вторых, даже если есть, то удочек-то у нас здесь нет. Они у нас с тобой остались в 2017-м году, гы-гы-гы. А у меня нет навыков ловить рыбу без удочки. Думаю, что у тебя тоже нет. А потом если вдруг наступит здесь зима. И что тогда? Голодная смерть?

— Надо к людям выбираться, — глухо произнес Николай.

— А ты думаешь, эти люди тебя с распростертыми объятиями встретят?

— Так у нас будет хоть какой-то шанс уцелеть, а, следовательно, и когда-нибудь вернуться в свой мир. Постой, — Николай вдруг насторожился. — Как будто шаги чьи-то, словно крадется кто-то или ползет. Ты ничего не слышишь?

Федька оторвался от экрана телефона и прислушался:

— Да нет, я ничего не слышу. Показалось тебе наверно.

— Может и показалось.

Николай выглянул из шалаша. И тотчас же заметил лежащего на животе в траве, рядом с шалашом, седовласого бородатого мужчину с такой же седой бородой. Мужчина этот явно полз ко входу в шалаш. А сейчас он, видимо услышав из шалаша какие-то звуки, остановился и приподнял голову. При виде Николая, мужчина вздрогнул, тотчас же вскочил на ноги и бросился наутек.

— Стой! — закричал что есть мочи Николай. — Не бойся, мы тебя не тронем!

Но мужчина не останавливался. Николай бросился вслед за ним. Ясное дело, скорость у него была уже не та, все-таки как-никак сорок три года, спортом он особо не занимался, но и мужчина был не очень-то быстр. Хотя если бы он успел забежать в лес, то возможно и затерялся бы там — лес был довольно густым. Николай настиг мужчину на краю поляны, возле леса. Запрыгнул тому на спину и повалил на землю. Мужчина отчаянно замолотил руками по траве.

— Пусти, пусти, — жалобно простонал он на русском языке.

— Отпусти его, Коль, — пробасил подбежавший к месту событий Федька. — Никуда он от нас теперь не убежит, гы-гы-гы.

Николай отпустил мужчину и поднялся на ноги. Мужчина, одетый, кстати, как русский крестьянин в XIX веке: льняная рубаха, порты, суконный картуз на голове и... плетеные лапти, перевернулся на спину. Николай с Федькой помогли ему встать. Мужчина посмотрел на друзей испуганными глазами, затем повернул голову в сторону леса, словно оценивая возможность удрать.

— Я же тебе сказал, не бойся, — проговорил Николай. — У нас с приятелем нет злых намерений. Мы просто хотим узнать у тебя, где мы находимся.

Федька кивнул головой, словно подтверждая правоту слов Николая, и добавил:

— Мы сами-то, понимаешь ли, не местные.

Мужчина не отвечал. Он молча переводил свой взгляд то на Николая, то на Федьку. Но видно было, что испуга в его глазах стало меньше. Теперь, скорее испуг сменили любопытство и удивление.

— Ну чего ты молчишь? Воды что ли в рот набрал? Мы ведь к тебе обращаемся, — Федька недовольно передернул плечами. — Кстати, меня зовут Федор, а моего друга — Николай. А как тебя звать-величать?

— Анисим, — наконец подал голос мужчина. — А вы с БОЛЬШОГО СВЕТА?

— Откуда? С какого света? — удивился Николай, а Федька... рассмеялся.

— Хорошо еще, что с большого, а не с того света, гы-гы-гы. А как ты догадался, что мы с этого, с большого света?

— Одеты вы как-то, не по-нашему, — Анисим дотронулся рукой до джинсов Николая, до его футболки. — У нас, в НАШЕМ МИРУ, так не одеваются.

— Вот, — Николай дружески приобнял мужчину за талию. — А теперь ты расскажешь нам поподробнее про этот ваш мир.

— Да плохой из меня рассказчик, — Анисим развел руками. — Не особо-то я рассказывать умею.

— Ну, для начала расскажи нам, кто ты такой? Чем здесь, в своем миру, занимаешься?

— Да я человек-то маленький. Дары леса для царского двора собираю. Травы там разные, грибы, ягоды. Тем и живу.

— Для царского двора? — Николай толкнул Федьку в бок. — Слышишь, Федь, тут у них монархия процветает, — и снова обратился к Анисиму. — Значит у вас здесь правит царь?

— Царь-батюшка Берендей осьмнадцатый, кормилец наш и защитник от злых ворогов, — благоговейным голосом произнес Анисим.

— Блин, Коль, мне чего-то кажется, что я не в себе. Царь Берендей, это же типа персонаж наших сказок.

— Так мы с тобой в сказке и есть, — улыбнулся Николай. — А скажи, Анисим, ты сам-то ни при царе-батюшке живешь?

— Не, я в лесу, в избушке живу.

— А что так, почему вдали от людей?

— Да знаете, как-то душа не лежит у меня жить среди люда. А здесь, в лесу, — Анисим вознес руки к небу. — Здесь мне хорошо, здесь благодать.

— А может быть ты пригласишь нас к себе домой, а? — Федька смачно сглотнул слюну. — Ну типа на чашку чая.

Анисим задумался и еще раз внимательно оглядел друзей с ног до головы. Словно бы прикидывал, стоит ли пускать к себе в дом пришельцев с большого света. Тяжело вздохнул и как-то обреченно ответил:

— Ну, что же, пойдемте...

Дорога до жилища Анисима заняла не более десяти минут. На протяжении всего пути Федька предусмотрительно делал ножиком насечки на деревьях. Да, конечно, это варварство, но это было необходимо для того, чтобы друзья в случае чего могли самостоятельно вернуться к своей полянке.

Домик Анисима представлял собой небольшую бревенчатую избушку с низенькой одностворчатой дверью, окнами, украшенными наличниками и ставнями, и соломенной крышей с печной трубой. Конек крыши украшала фигурка какой-то птицы, не петушка, как в русских деревенских домах, а какой-то непонятной птицы с острым крючковатым клювом. Над дверью оранжевой краской было нарисовано солнце. Домик был обнесен частоколом, но не по всему периметру, а лишь с задней части дома и по его бокам. То есть частокол образовывал собой букву "П". А во дворе домика стояло... два улья. Видимо, Анисим занимался не только сбором даров леса, но и заготовкой меда.

— Курьих ножек избушке не хватает, — в шутку заметил Николай.

— Это вам к бабушке Аглае надо, — Анисим улыбнулся. — У нее избушка, как раз на курьих ножках и стоит.

— К бабушке Яге, ты хотел сказать? — переспросил Федька.

— Нет, — Анисим замотал головой. — К Аглае.

— Федь, ты не пытайся здесь найти ТОЧНОГО соответствия персонажам наших сказок. Мне Сашка рассказывал, что здесь в названиях имеются различия.

— А почему интересно? И откуда твой Сашка вообще об этом знает? — удивился Федька.

— Ну я же тебе говорил, что по службе ему пришлось иметь дело с представителем этого мира. Вот он ему обо всем и рассказал. А почему различаются имена и названия? Моя версия: просто они со временем немного исказились. Зато теперь мы с тобой знаем, откуда взялись русские народные сказки. Они не на пустом месте возникли. А вот попадали отсюда люди в наш мир и потом там, у нас, рассказывали о своем мире. Но видимо, со временем, количество "попаданцев" отсюда практически сошло на нет.

— Почему ты так думаешь?

— А ты слышал о таких хоть раз? Хотя может быть просто информацию о таких "попаданцах" от нас скрывают. Вопрос только — с какой целью?

— Проходите, гости дорогие, — Анисим пропустил Николая и Федьку вперед. Те остановились перед дверью избушки, не решаясь переступить через ее порог. Действительно, неизвестно ведь, что там, за дверью. Все-таки это совершенно еще не знакомый им сказочный мир.

Анисим, видя, что гости замешкались, первым вошел в сени. Друзья вошли вслед за ним. В сенях по стенам были развешаны пучки различных трав, источающих довольно приятный запах. Здесь же стояла деревянная бочка, возможно чем-то наполненная. В общем, ничего такого уж необычного не было.

Из сеней они прошли в комнату. Русская печь с лежанкой, рубленый стол, почерневший со временем, с постеленной на нем белой скатертью с узорами. Четыре табурета, по два с каждой стороны стола. И множество-множество антресолей на стенах с различными банками, склянками, мешочками, коробками в деревянных футлярах, какими-то инструментами, посудой и прочей дребеденью.

— Присаживайтесь, — Анисим сделал приглашающее движение рукой к столу. — Сейчас я нашу самобранку попрошу покушать нам сготовить.

— Самобранку??? — в один голос воскликнули Николай с Федькой.

— Ну да, ее родимую, — Анисим сел на одну из табуреток, положил ладони на скатерть и закрыл глаза.

Не прошло наверное и пяти секунд, как на столе появились: чугунок с вареной картошкой, пузатый самовар, заварочный чайник и три довольно больших металлических блюда: с солеными огурчиками, с баранками и с какими-то румяными пирожками.

— Вот это да-а-а, — протянул Федька и присел на другой табурет напротив Анисима. — Вот это я понимаю сервис.

Ошеломленный же Николай даже не нашелся чего сказать. Уставился на накрытый стол выпученными от удивления глазами, потом протер глаза и слегка встряхнул головой, словно пытаясь отогнать от себя какое-то наваждение. Но стол по-прежнему был накрыт, это ему не показалось.

— Колян, ну ты еще ущипни себя, гы-гы-гы — засмеялся Федька. — А давай я тебя ущипну, а? Как тогда, в 85-м году.

— Да ну тебя, — отмахнулся от приятеля Николай и тоже сел за стол рядом с Федькой.

— Можно подумать, что ты никогда не видел скатертей-самобранок, гы-гы-гы. Да, кстати, — Федька озабоченно посмотрел на Анисима. — А где же столовые приборы? Ну там, ложки, вилки, чашки.

Анисим хлопнул себя ладонью по лбу:

— Тьфу ты. Прошу меня простить, запамятовал совсем. Сейчас исправлю, — и он опять проделал тот же ритуал со скатертью с закрытыми глазами.

И вот на столе возникли три ложки, три миски и три чашки. Причем, ложки и миски были расписными деревянными, а чашки как будто бы фарфоровые, но без рисунка.

— А вилки где? — Федька придал своему лицу нарочито недовольный вид.

— Не понял? Вилки? — Анисим, казалось, не понимал о чем идет речь.

Николай наступил Федьке под столом на ногу.

— Федя, отстань от человека. Ешь ложкой.

— Ладно, так и быть, — Федька в ответ тоже наступил Николаю на ногу, причем довольно сильно, так, что тот еле сдержался, чтобы не вскрикнуть от боли. — Возьму ложку. А как здорово иметь такую скатерку, а? Это же можно нигде не работать. А зачем? Достал скатерть и все, кушать подано.

— Не совсем так, — возразил Анисим. — Я самобранку каждые двадцать дней обмениваю на новую. Больше двадцати дней она не может кормить меня. Вот как проходит этот срок — я сразу в царство-государство отправляюсь. Сдаю там свои травки, и взамен самобранку получаю.

— Да уж, Федь, не так-то просто все оказывается, как ты думаешь.

— Слушай, — Федька потянулся к заварочному чайнику (в нем оказался не собственно чай, а какой-то травяной сбор, причем очень душистый). — А это сколько же у тебя старых скатертей скопилось? Ими же можно всю избу было наверно завалить за годы?

— Нет, она сама исчезает через двадцать дней.

— Как это исчезает?

— Вот так вот. Была скатерть и... нет ее. И я сразу вижу, что пора отправляться в дорогу...

Вечером Александр не пошел домой сразу. В минувшие выходные он отправил жену с сыном в деревню к ее родителям. Во Владимирскую область, под Муром. Поэтому сейчас дома Александра никто не ждал и, в общем-то, спешить туда ему не было абсолютно никакого резона. Опустевшая квартира действовала на него удручающе. Тем более сейчас, когда и настроение у него было, мягко говоря, не очень.