Хроники Эринии. Дракон стремится к морю.

— Прогрессивная общественность это так не оставит, предупреждаю вас сразу.

— Это Альбертина — общественность? С ней я тоже разберусь...

— Полегче, Лионель, полегче. Не забывайте, сейчас мы все в одной лодке. Она — полноправный член нашего триумвирата. Поверьте, поссориться с Берти мы всегда успеем, не мне вам рассказывать о её характере, так что будет откровенно глупо давать ей для скандала ещё один, совершенно лишний повод. Кстати, вы не находите, что выходка наших девчушек возможно совершенно не экспромт и импровизация, а тщательно...

— Продуманная провокация! Вы озвучили сомнения, что с самого начала терзали меня. Но ничего найдём и на неё управу. Если она и дальше позволит себе подобное, мы расторгнем одно из условий нашего соглашения. Насчёт этого... как его.

— Послушайте, Лионель, вам не надоело сидеть здесь в полной темноте? Лично меня это порядком угнетает. Не продолжить ли нам беседу в несколько иной обстановке? Следует признать, наш разговор изрядно затянулся.

— Пожалуй, вы правы. Я знаю одно небольшое и очень уютное кафе, расположенное буквально за углом. Не продолжить ли нам там?

— Согласен.

— Отлично. Тогда вперёд. Свет!

Раздаётся хлопок в ладоши, после которого сцена медленно погружается во тьму. Мрак. Кромешный мрак.

Глава 5. Знакомство или боевая некромантия во всей своей красе.

— Прошла зима междоусобий наших, под йоркским солнцем лето расцвело

И тучи все, нависшие над нами, в пучине океана погреблись.

Прочь, раб! Я жизнь мою на карту ставлю, и я дождусь, чем кончится игра!

Шесть Ричмондов, должно быть, вышло в поле: я пятерых убил, а не его!

Коня, коня! Престол мой за коня!

Дайте разрешенье во Францию вернуться, государь.

Напиток был его изготовленья.— ну, благородный Гамлет, а теперь

Прощу тебе я кровь свою с отцовой, ты ж мне — свою!

Прекрасней и страшней не помню дня.

Хотя Бирнам напал на Дунсинан и не рождён ты женщиной, мой недруг,

Мне хочется, свой щит отбросив прочь, пробиться напролом в бою с тобой

И проклят будь, кто первый крикнет: "Стой!"

Нет, милорд.

Твоя жена и я распорядились, чтоб в темнице Корделию повесили, сказав,

Что это ею сделано самою в отчаянье.

Именно так, торжественно декламируя бессмысленный набор напыщенных строк, которые у меня язык не повернётся назвать поэзией, возвестил о своём прибытии хладнокровный убийца.

— Тысяча угодников и сто футов под килем! - воскликнул он после небольшой паузы, с любопытством осматриваясь по сторонам, — неплохую гавань ты выбрал для своего старого корыта, Барбекю!

Скрестив на груди руки, я бесстрастно смотрела на пришельца. Глупо сразу кидаться в бой, поражение в котором грозит неминуемой смертью. Поединка всё равно не избежать, так что торопиться с его началом явно не стоит. Нас разделяют несколько десятков шагов. Успею ли я изучить тебя прежде, чем ты сблизишься со мной? Время пошло.

Высокий, крепкого сложения, тёмно-русые волосы аккуратно подстрижены и безупречно уложены — видимо, там, откуда ты прибыл, парикмахерское искусство находится на должной высоте. Резкие черты загорелого лица почему-то наводят на мысль, что ты многое повидал на своём веку. И что-то мне подсказывает, что с точным определением твоего возраста я дам серьёзного маху. Лучше и не пытаться. Что ещё в тебе интересного? Дорожный тёмно-коричневый костюм, пошитый из добротной материи, длинный плащ, чей изящный покрой, как будто призван скрыть его неброский, невыразительный цвет. Лёгкие туфли на бесшумной подошве - идеально подходят к костюму и, одновременно, удобны при беге и ходьбе. Что же, совсем непритязательным я твой вкус, пожалуй, не назову. Удачное сочетание практичности и эстетизма, выдающее в тебе человека неординарного и... кто бы ещё убил шестерых "пантер"? Эх, посмотреть бы, как ты двигаешься. Всё, время вышло. Пришелец наконец-то обратил на меня внимание...

— Разрази меня гром! — то ли с удивлением, то ли с восхищением воскликнул он, — опять я встречаю белокурую красавицу! Впрочем, в прошлый раз вас было шестеро, — на губах пришельца заиграла довольная улыбка.

— В нашем королевстве у всех светлые волосы, — невозмутимо просветила я Скитальца, подавляя нарастающую внутри меня бешеную ярость, — так что красавицы-блондинки будут вам попадаться на каждом шагу.

— И глаза у них будут одинакового, изумрудного оттенка? — уточнил пришелец.

— Он вам нравится? — подчёркнуто вежливо поинтересовалась я. Что же ты видел в глазах тех, кого хладнокровно лишал жизни одну за другой?

— Он изумителен! — восхищённо вскинул руки Скиталец, — совершенный по своей чистоте цвет. И если здесь у всех такие чудесные глаза...

— Ну почему у всех, — поспешила я несколько разочаровать пришельца, — среди нас попадаются и голубоглазые особы. Но лично я искренне советую вам держаться от них подальше. В гневе они — сущие звери (те из вас, кто воочию наблюдал наших боевых оборотней в деле, наверняка, оценят мою остроту).

— Уверен, эти ужасные фурии составляют ничтожное меньшинство, — вновь улыбнулся Скиталец, — однако, — поспешно добавил он, — прошу меня простить. Я несколько заболтался с вами, привлечённый вашей несравненной красотой и несомненным обаянием, а между тем, меня ждёт один давний приятель. Барбекю, отчаянный плут, где же ты? Покажись, наконец, старине Биллу.

— Не хочу огорчать вас, — деликатно кашлянула я, — но кроме нас двоих здесь никого нет.

— Вот как? — бросил на меня удивлённо-подозрительный взгляд старина Уильям. Почему Уильям, а не Билл? Видите ли, я не поддерживаю близких отношений с закоренелыми преступниками, особенно с теми, кого мне, вероятно, предстоит убить, — вы уверены в этом?

— Абсолютно, — утвердительно кивнула я.

— Надо же, - задумчиво произнёс Скиталец, поглаживая идеально выбритый подбородок, — а я был убеждён, что без перстня Персефоны малыша Бака оживить невозможно. Неужели он включился сам? Да ещё дважды... Занятно. Вот так, друг Горацио, оказывается, на этом свете, действительно есть многое, что и не снилось нашим мудрецам.

— Вы это мне? — на всякий случай осведомилась я.

— Нет, что вы, — успокоил меня пришелец, — разве я осмелился бы столь дерзко обратиться к прекрасной леди. Безобидные размышления вслух, не более того. Но раз уж мы опять вступили в разговор, — Уильям снова окинул меня внимательным взором с ног до головы, - между прочим, что столь прелестное и юное создание, как вы (ничего себе) делает в этом мрачном и неуютном зале?

— Лаборатории, — поправила его я.

— Как вам будет угодно, — отвесил лёгкий поклон пришелец, — и всё же, вы удовлетворите моё любопытство?

— Работаю инженером по технике безопасности, — дружелюбно ответила я, — кстати, хочу вас предупредить, объект этот — секретный, и вам здесь находиться, вообще то, не полагается. Боюсь, утомительных объяснений насчёт незаконного проникновения вам не избежать.

— Казённый стиль, что может быть ужасней в устах красавицы, способной красотою дивной затмить луну, серебряным сияньем осветившим ночь, — с явно фальшивой скорбью продекламировал Уильям.

— Сэр, — поспешила ледяным презрением поставить я на место наглеца, — приличествует ли джентльмену в своих речах уподобляться бродячему трубадуру или менестрелю?

— Вот так намного лучше, — одобрительно поднял большой палец Скиталец, — что же, я не хочу, чтобы у вас возникли неприятности из-за моего, как вы изволили выразиться, "незаконного проникновения" на секретный объект. Приношу искренние извинения и поспешно удаляюсь прочь.

И с этими словами пришелец повернулся ко мне спиной. Самое время вспомнить, что я — женщина, а, следовательно, некоторая подлость мне простительна. Я не стала применять классическую магию, все эти разящие молнии, всесокрушающие потоки пламени и ледяные штормы — слишком велик был риск, что против Скитальца они окажутся бессильны. Не выпустила я в него и пару-тройку обычных пуль из захваченного на всякий случай пистолета ("Юнгинген 300 — тактик" — табельное оружие Воительниц Ирбиса). Я пошла ва-банк и использовала мой главный козырь — боевую некромантию. В спину Уильяма полетел "Дух смерти" — самое мощное заклинание из доступных мне. Увы, легкомысленная беспечность Скитальца оказалась бессовестным притворством. Обернувшись с невероятной быстротой, Уильям легко парировал мою атаку защитными чарами "Костяной щит".

— Вы, женщины, вместилища порока и коварства, — с нарочитой печалью произнёс он. В то же самое время серо-стальные глаза пришельца горели радостным, торжествующим огнём, как будто я своим поведением оправдала его самые смелые ожидания, — я сразу понял, что с вами что-то не так. Инженер по технике безопасности, ну надо же. Какая изощрённая фантазия. Значит, любите играть грязно?

— Полагаете, вы заслуживаете большего? — с сарказмом спросила я, несколько досадуя, что Скиталец так легко раскусил меня.

— Что же, вы сами ступили на этот путь, винить вам больше некого, — пожал плечами Уильям, — итак, одна загадка благополучно разрешилась. Это вы оживили Бака. Прекрасное достижение для некроманта. Но, боюсь, эта игрушка окажется слишком опасной в ваших прекрасных руках. Сожалею, но либо я заберу его у вас, либо... — Скиталец сделал многозначительную паузу, — может, всё-таки уйдёте? Я не стреляю в спину, — усмехнулся пришелец.

— Плита Гадеса, — медленно и отчётливо произнесла я, - принадлежит Изумрудному королевству людичей-венедов, и мой долг — охранять и беречь её. Так что, я, пожалуй, отклоню ваше заманчивое предложение.

— Плита Гадеса? — внимательно посмотрел на меня Уильям, — неужели она явила вам свою суть? Видели рисунок?

— Вот именно, — перстень Персефоны. Всё сходится.

— Она выбрала вас, — тихо произнёс Скиталец, — занятно, я уже жалею о том, что совершу.

— Кстати, пока мы не начали, может, объясните, почему вы называете её Баком? — поинтересовалась я.

— Обычное имя, ничем не хуже иных, — хмыкнул пришелец, — хотя изначально это была просто аббревиатура.

— Аббревиатура? — переспросила я, — вы хотите сказать, что изначально плита Гадеса называлась Большим...

— Да, — улыбнулся Уильям, — Большим Аннигиляционным Коллайдером. Большим — потому что, он сам по себе не маленький, и, главное, результаты его работы видны очень далеко. Аннигиляционный — это слово лучше всего описывает последствия этой работы. Ну а Коллайдер — пришелец сделал небольшую паузу, — вам ведь известно, кто создал его?

— Да, — кивнула я, — властители Хёлльмунда...

— Именно. Так вот, Создатели считают, что всё стоящее в мире рождается в столкновении и борьбе. И чем они острей, тем интересней и красочней их итоги. Без них, по их скромному мнению, жизнь превратилась бы в сплошную скуку и совершенную бессмысленность. Поэтому и Коллайдер.

— Так значит, и оружие? — подытожила я

— Точно, — засмеялся Скиталец, — рядом с вашей столицей. Не сомневайтесь, защитные поля её не спасут.

— Вот ты какой — журавль в небе, — невозмутимо произнесла я, — а вы умеете поднимать ставки.

— А вы отлично блефуете, — вернул мне комплимент чужестранец.

— Кто сказал, что это блеф? — на моём лице, похоже, и в самом деле не дрогнул ни один мускул, — впрочем, не могли бы вы немного подождать? От ваших сведений у меня слегка закружилась голова.

— Конечно, конечно, — заверил меня пришелец, — я ведь всё-таки мужчина, и, что бы вы ни говорили, джентльмен, а потому не могу последовать вашему примеру. Дайте знак, когда будете готовы.

Ты так уверен в победе? Ну а почему бы и нет? После избиения шести "пантер" проявить благородство к одинокой воительнице, по-твоему, и так обречённой на гибель — чем не красивый жест? Но я разочаровывала многих.