Попаданец 2в1. Пупсик

"Свет зажги, дубина, — сказал колдун. — Чувствуй себя здесь, как дома".

Вспыхнувший у потолка шар осветил лежащую на кровати парочку. Женщины. Я подавил удивление, напомнив себе, в каком мире нахожусь. Одной, на вид, не меньше пятидесяти, второй — под сорок. Обе с закрытыми глазами. Даже если они проснулись, разбуженные светом, поднять веки в ближайшее время не смогут.

"Готов поспорить, Кошка — та, что постарше", — сказал Ордош.

Спорить я не стал: уже заметил на руке младшей эмблему банды. У Кошки, как мне сообщили, татушка должна быть в другом месте, да еще и с короной.

"Брось пока дерево и проверь!" — сказал колдун.

Я прислонил липу к стене. Но дерево не устояло, повалилось на пол. Дернулся, было, его поднять, но махнул рукой и пошел к кровати.

Испытал неловкость, оголяя живот неподвижной женщине. Хорошо, та лежала на спине, и мне не пришлось ее переворачивать. На бледной усеянной родинками коже увидел и кошку, и корону.

"Замечательно. Ключ", — сказал Ордош.

"Что?"

"Веревка у Кошки на шее. Видишь?"

Я взглянул на шею женщины и сообразил, о чем говорит Ордош: помимо золотой цепочки я увидел там узкую тесьму с ключом.

"Ключ не похож на украшение, — сказал колдун. — А значит, он отпирает замок, за которым спрятано что-то ценное. Бери его".

Я приподнял голову женщины, снял тесьму, разбросав по подушке разбавленные сединой черные волосы. Взвесил ключ в руке.

"От чего он?" — спросил я.

"Пройдись по комнате, дубина! Ищи! Ты здесь не на экскурсии!"

Я окинул комнату взглядом, прикидывая с чего начать. И приступил к тому, что запрещал мне делать в своем кабинете аргимаг Северик: принялся шарить на полках и в ящиках стола. Ничего, что представляло бы для меня ценность, долгое время не находил. Пока не наткнулся на запертую дверь шкафа, к замку которой подошел ключ Кошки.

"То, что мы искали", — сказал Ордош.

"В сумку это все не влезет".

На полках аккуратными стопками лежали пачки герцогинь, ровными рядами стояли замшевые мешочки. Я развязал один из мешков и обнаружил внутри него золотые монеты — такие же, как та, что я получил у фонтана в свой первый день пребывания в этом городе.

"Все мы не унесем", — сказал я.

"Бери золото, — сказал Ордош. — В нашу сумку оно поместится. И раздобудь еще одну, набей ту банкнотами".

Мешочки хоть и выглядели небольшими, но оказались тяжелыми. Я бережно переложил их в свою тару. Сколько в них монет? Судя по весу, несколько сотен точно есть. Лямка сумки врезалась в основание шеи, вытянувшись в струну под тяжестью золота.

Вторую сумку долго искать не пришлось, обнаружил ее около стены — почти близнец моей. Вытряхнул ее содержимое в ящик стола и торопливо наполнил пачками герцогинь.

"Тяжелые", — сказал я.

Похлопал ладонями по прижатым к бокам раздутым сумкам.

"Не маленький, донесешь".

В шкафу опустела лишь одна полка.

"Жалко оставлять все это", — сказал я, разглядывая стопки банкнот.

"Жадность — порок, с которым нужно бороться, — сказал Ордош. — Закрывай шкаф. Верни ключ хозяйке".

"Зачем?"

"Так надо, дубина. Действуй! И хватит ковырять в носу, нас время поджимает! Девка у ворот скоро очнется".

Я вздохнул, прикрыл дверку, пряча от своего взгляда оставшиеся в шкафу деньги. Дважды провернул ключ в замке и, вернувшись к кровати, повесил тесьму с ключом на шею Кошки. Интересно, понимает ли та, что мы ее грабим?

"Уходим?" — спросил я.

"Не так быстро".

Мои мышцы расслабились, ноги подогнулись, и я мешком упал на пол комнаты поверх сумки с монетами. Колготки не смягчили встречу головы с деревянным паркетом. Удар ошеломил меня, потемнело в глазах.

Оправившись от неожиданности, я обнаружил, что не могу пошевелиться.

"Что это? — спросил я. — Опять ты?"

"Полежи, Сигей. Не мешай мне".

Я почувствовал, что Ордош сотворил заклинание. Лежавшая на полу неподалеку от моего лица липа вздрогнула, зашуршала листьями, взлетела в воздух. Веревка, прижимавшая ее ветви к стволу, осталась на паркете.

"Ты что делаешь?" — спросил я.

"В твоей памяти я нашел чудесное изречение о том, что за свою жизнь мужчина должен построить дом, посадить дерево и воспитать сына, — сказал Ордош. — Я не строил дома. У меня никогда не было детей. Так что я решил начать с дерева".

"Что это значит?"

Колдун не ответил.

Руна на моем животе впитала тепло чьей-то жизни.

"Ты что творишь?!" — сказал я.

Через несколько секунд руна нагрелась снова.

"Колдун!"

И еще раз.

"!!!"

И еще...

* * *

"Вставай, хватит валяться, — сказал Ордош. — Пора уходить отсюда".

Я пошевелил рукой. Убедившись, что могу двигаться, перевернулся на живот. Путаясь в плаще, встал на колени.

"Девятнадцать жизней! — сказал я. — Колдун, ты убил девятнадцать раз!"

"Не ной. Это все были кошки. И почти половина — четвероногие".

"Зачем?!"

"Так нет же крыс! — сказал Ордош. — Второй этаж. До подвала я не дотягиваюсь".

"Но зачем понадобилось убивать?!"

"Да потому что я не собираюсь уходить из города! — сказал Ордош. — Или ты забыл, что это наше герцогство?! Наша теща здесь правит! И мы не можем позволить себе сбежать от каких-то баб, возомнивших себя страшными бандитами! Это нанесет урон нашей репутации!"

"Что ты несешь?"

"К тому же, я хочу посетить библиотеку, о которой говорила Липа. И разобраться в устройстве накопителя".

Придерживая руками тяжелые сумки, я поднялся на ноги. И застыл, пораженный увиденным.

Я даже помыслить не мог, когда согласился принести сюда дерево, что колдун сотворит с ним такое!

"Не вздумай блевать!" — сказал Ордош.

Я увидел липу. Ее ветви с похожими на сердечки листьями больше не прижимались к стволу. А само дерево возвышалась над кроватью, словно мачта над плотом, основанием ствола погрузившись в живот Кошки.

Поза женщины осталась прежней: ноги чуть согнуты в коленях, руки вдоль тела. Но внешний вид Кошки изменился: корни дерева, отросшие за те минуты, которые я провел без движения, пронизывали ее тело, оттопыривая пижаму, выглядывая из глазниц, рта и ушей. На лбу женщины алел символ сердца.

"Что... что ты натворил?!" — сказал я.

"Это сделали не мы, дубина, а богиня Сионора!"

"Причем здесь богиня?" — спросил я.

"А кто еще способен такое сотворить? — сказал Ордош. — Любовь — серьезная штука. А Сионора — серьезная тетка. И пусть только попробует кто-нибудь в этом усомниться! Теперь весь город узнает о том, что случится, если разозлить богиню любви".

Глава 11

— Пупсик! Эй, Пупсик, проснись!

"Это становится традицией", — сказал Ордош.

Если бы не слова колдуна, подумал бы, что это часть моего сна: я чувствовал, как Елка постукивает меня ладошкой по ноге, призывая открыть глаза. Ее голос звучал на фоне привычной утренней песни "Урчание двигателя" в исполнении хора голубей.

Заставил себя разлепить веки и тут же зажмурился от яркого дневного света.

— Что случилось? — спросил я.

— Куда ты дел свое дерево?

— Что?

Елка стояла рядом с моей кроватью в том же минимальном наборе одежды, в котором легла вчера спать. Судя по виду, проснулась она недавно: розовые полосы на груди и щеке, взъерошенные волосы.

— Чо ты сделал с деревом, говорю?

— Каким?

Я засмотрелся на мускулистое тело девушки, не сразу сообразив, о чем та меня спрашивает.

— Эй, проснись! — сказала Елка. — Липу свою куда подевал?

Я вспомнил, что произошло ночью, и навеянные грудью Елки желания отошли на второй план.

Приподнял голову и посмотрел туда, где ночью после работы примостил липу. Дерево, разумеется, не увидел. Отогнал воспоминание о том, как выглядывали корни липы из тела Кошки. Изобразил на лице удивление.

— А где она?

— Ты чо, у меня спрашиваешь?

— А у кого мне спрашивать? — сказал я. — Ты уснула вчера позже меня. Проснулась сегодня раньше. Нас обокрали?

— Прикалываешься? — спросила Елка.

— А где тогда дерево богини?

— Чье дерево?

— Сионора просила меня раздобыть липу, когда мы шли лечить госпожу Гадюку, — сказал я. — Я выполнил ее просьбу. Богиня говорила, что дерево нужно будет посадить. Куда оно делось?

Елка скрестила на груди руки, нахмурилась.

— Ты чо, разыгрываешь меня?

— Я? Ты спала в трех шагах от него всю ночь! Или ты куда-то уходила?

— Ты чо несешь?! — сказала Елка. — Намекаешь, что кто-то входил к нам в комнату, а я этого не слышала?

Я указал рукой туда, где ночью стояла липа.

Рассматривая пустой угол, Елка почесала затылок.

— Прикольно, — сказала она. — Может, Ряба приходила?

— Я спал. Не слышал.

— Вот и я не слышала. Странно. Обычно я чутко сплю. Я это... толчок займу.

Елка направилась в уборную.

Я посмотрел на застывшие стрелки настенных часов. До открытия кафе еще есть время и на то, чтобы умыться, и на то, чтобы выпросить у поварих завтрак. А потом опять предстоит работать одному, только с Рябой. Представил, как снова буду варить кофе, поморщился.

Елка не прикрыла за собой дверь, предоставив мне возможность наслаждаться звуками ее интимных процедур.

"А девочка без комплексов, — сказал Ордош. — Ей и в голову не приходит нас стесняться".

— Слушай, Елка, — сказал я. — А у тебя есть подружка?

— Ты про ту, с которой я сплю?

— Да.

— Есть, а чо? — спросила Елка. — Или чо, я настолько стремная, что должна спать одна?

— А у тебя когда-нибудь был секс с мужчиной?

Елка появилась на пороге уборной. Вытирала руки моим полотенцем. На ее плечах блестели капли воды.

— Ты чо? — спросила она. — Мне рано заводить дочерей!

— Причем здесь дети?

Елка запустила руку себе в трусы, почесалась.

— А зачем еще мне спать с мужиком?

— Ну, затем, зачем и с подружкой.

— Сдурел?! Думай, что несешь!

Елка покачала головой, всем своим видом показывая, что я сказал глупость.

— Ха! Ты даешь! Как с подружкой! Я похожа на извращенку?

— Хочешь сказать, женщины занимаются сексом с мужчиной только для того, чтобы зачать ребенка?

— Так да! Зачем еще?

— Ну, как... — сказал я. — И как это происходит? Где?

— Оставляешь в префектуре заявку, оплачиваешь. Там тебе в течение недели выписывают направление в один из мужских приютов. И ходишь туда раз в месяц, пока не забеременеешь. Все.

— И... как там... все это происходит — в приютах.

— Да как обычно. Раздеваешься. Выпиваешь лекарство. Засыпаешь. Просыпаешь и идешь домой. Все очень просто.

— То есть, засыпаешь? — спросил я. — И даже не видишь, как все происходит?

— А как иначе? — сказала Елка. — Ведь с вами по-другому нельзя. Вы шибко хрупкие! Подохнете — проблем не оберешься.

— И... так всегда? Не знаешь даже, как выглядит отец ребенка?

— Ха! Как он выглядит? Там за косметикой рожи и не разглядеть! Че на нее смотреть-то?

— Действительно, — сказал я. — Зачем? И так у всех женщин происходит зачатие? Давно так повелось?

— А чо, в королевстве по-другому?

— Да, так же...

— Я и говорю: всегда и везде так было, — сказал Елка. — Я это... пойду. Жрать хочется.

Она направилась к своей сваленной в кучу одежде.

"Если все местные придерживаются такой философии, то как нам искать себе женщину? — спросил Ордош. — У меня складывается впечатление, что в отношении меня и моих желаний этот мир настроен враждебно".

"Не переживай, — сказал я. — В конце концов, мы всегда можем отыскать нашу жену и потребовать от нее исполнения супружеских обязанностей".

* * *

— Чо это ты там приткнула? — спросила Елка.

Рябина поставила на стойку у стены картинку в деревянной рамке. А рядом установила вазу с тремя ветками. Листья на ветках показались мне знакомыми.

"Липа", — подтвердил мои подозрения Ордош.

— Купила в магазине по соседству. Вот увидишь, уже днем в магазинах района раскупят все изображения Сионоры.

— Это богиня любви, что ль? — спросила Елка. — Зачем она здесь? И веник этот на кой?

— Эти ветки девчушка у фонтана продает, — сказала Ряба. — Говорит, уже третью ходку за ними в пригород делает.

Елка вынула изо рта зубочистку.

— Чо, покупают, что ли?

— Еще бы! — сказала Ряба. — Небось, уже за четвертой связкой побежала!

Я выглянул в окно. Яркое безоблачное небо. Мелкая собачонка носится по площади, гоняя голубей. Две старушки сидят на бортике фонтана, что-то обсуждают.

Девочку у фонтана не увидел. Может, не там ищу?

Я печально вздохнул, посмотрев на десяток женщин, что толпились у входа в кафе, дожидаясь открытия. У некоторых женщин в руках заметил ветки липы.

— И зачем они нужны?

— Ты не читала утреннюю газету?

"Газету? — сказал Ордош. — Здесь есть газеты, а мы только сейчас об этом узнаём?!"

"Не видел ни одной", — признался я.

"А мне уже не терпится увидеть!"

— Нет. Я не люблю читать. А чо там начиркали?

— Так, Кошку же убили! — сказала Ряба.

Улыбнулась. Пальцем поправила на ветках в вазе листья.

Я замер, не закончив протирать стол.

— Какую кошку? — спросила Елка.

— Ту самую! Которая хотела отобрать мое кафе!

— Кого из них?

— Так, главную!

— Чо-чо? Ты шутишь?!

Зубочистка, которую Елка вертела в руке, хрустнула.

— Нет, — сказала Ряба. — Обещают в завтрашнем номере рассказать подробнее. А пока известно только, что ночью в дом Кошки пришла богиня Сионора. Две девки, которых богиня пощадила, хором кричат, что видели ее. Точно такую же, как на этом рисунке: в красном плаще. Она прошла по дому, и все вокруг умирали от счастья.

— Как это?

— Не знаю. Утром их нашли с улыбками на лицах, мертвыми.

— И Кошку тоже?

— Нет, — сказала Ряба. — В газете пишут, что на животе Кошки богиня вырастила дерево, липу. И то сожрало все ее внутренности. А на лице Кошки Сионора оставила свой знак — сердечко.

Ряба погладила ладошкой зеленые листики.

Елка посмотрела на меня.

— Липу?

— Да, Сионора так наказала Кошку за нашу девочку, — сказала она. — Все женщины на улице твердят об этом! И каждая несет домой такую вот ветку. Вот увидите, во всех домах нашего района будут стоять веточки в память о нашей Липе и о справедливости богини! А еще говорят, что боги давно о нас забыли! Завтра же утром схожу в храм богов и поставлю у алтаря Сионоры свечку!

— Газета где?! — спросила Елка.

Ее громкий голос заставил Рябину вздрогнуть.

— Дома осталась. Наверху.

— Ключ давай!

— Там не заперто, — сказала Ряба. — На столе она лежит, в гостиной.

Повернулась ко мне и сообщила:

— Теперь мы точно найдем работников. Больше никто не испугается у нас работать.

* * *

Сегодня, после открытия, впервые за последние дни зал кафе не заполнился сразу. Почти половина мест за столами еще около часа пустовали.

Нет, в основном, все было, как обычно. И квартальная приходила со своим термосом. И заказы на кофе посыпались, как только распахнулась дверь нашего заведения. Но тот факт, что аншлага пришлось дожидаться почти час, намекал, что ни я, ни "фирменный" кофе уже не являемся экзотическими новинками.