В Обеденном Зале общее оживление не утихает, все присутствующие несколько возбуждены. Сегодня, по всему видно, необычный день — не только для меня, но и для всякого видавшего виды обитателя мира.
После завтрака я выхожу в Центральный Зал. Ко мне подходит Барон.
— Спектакль будет после обеда, — сообщает мне он. — Сейчас у нас последний прогон, потом гримировка. К выступлению на Сцене нужно хорошенько подготовиться. Ты пока займись своими делами. Хорошо?
Что тут ответишь? Мне уже не терпится стать зрителем Спектакля, но не мне устанавливать здесь порядки. И возмущаться существующими порядками — тоже.
— А когда пойдешь на представление, — продолжает наставлять меня Барон. — Оденься поприличнее. Событие, все-таки!
И, ободряюще подмигнув мне, Барон уже спешит присоединиться к группе актеров, собравшихся в самой середине Центрального Зала, у фонтана.
Вернувшись в свою комнату, я хотел было вновь сесть за книгу, но какое-то подхваченное у здешних обитателей возбуждение не позволяет мне это сделать. Вместо этого, прямо лежа на своей кровати, я пытаюсь вообразить себе, на что может быть похожа Пьеса, когда она разыгрывается вживую.
Ничего, надо сказать, у меня не получается. То есть получаются какие-то сцены из уже прочитанных мной произведений. Нет, сегодня меня наверняка ждет зрелище совсем иного рода, о содержании которого я пока что даже не могу иметь никакого представления.
Можно было бы спросить Барона, о чем пойдет сегодняшняя Пьеса, думаю я про себя. А он наверняка ничего бы мне не сообщил. "Сам увидишь!" — вот как бы он мне сказал.
И теперь я мечусь в неизвестности. В нетерпеливом ожидании, и в неясном предвкушении чего-то грандиозного.
В назначенный час я появляюсь в Актовом Зале. Не без робости я вхожу в его широко распахнутые двери — и попадаю в удивительный мир!
В прошлый раз я видел зрительный зал едва освещенным, но даже тогда он смог меня впечатлить. Теперь же он выглядит просто великолепно! Теперь, в ярком свете огромной, ослепительно блистающей люстры, можно наблюдать, как уходят ввысь, к потолку, белые лепные стены, украшенные затейливыми барельефами. Теперь я отмечаю, что сиденья выстроившихся в несколько рядов перед Сценой кресел обиты бархатистой материей. Что проходы между креслами устелены нарядными ковровыми дорожками.
А Сцена в этот момент закрыта огромным занавесом. И что творится там, за этой завесой — совершенно непонятно.
Чтобы не маячить на фоне окружающего великолепия, я тихонько присаживаюсь на скромное место в одном из последних рядов. Ближе к Сцене я сесть не решился. Зато теперь мне видно и саму Сцену, и зрительный зал.
Вот я смотрю в зрительный зал, и отмечаю, как много в нем людей! Чуть ли не три десятка зрителей удается насчитать мне в зале!
Далеко не все из них мне знакомы. Я вижу Королеву и Принцессу, Баронессу и Герцогиню, Магистра и Менестреля. Все они сидят с довольно торжественным видом, обратив все свое внимание в сторону Сцены. Они явно не планируют своего участия в сегодняшнем Спектакле. Они, как и я, являются его зрителями.
Это довольно-таки неожиданно! Одно дело — я, не имеющий еще ни прав, ни возможности принять участие в Спектакле. Но что в зрительном зале делают остальные актеры? Играют роль зрителей?
Эту свою мысль я не успеваю додумать до конца. Свет в зале неожиданно начинает тускнеть, и я понимаю, что театральное действо уже готово начаться.
Зрительный зал еще не успел окончательно погрузиться в темноту, как занавес разъезжается в стороны, обнажая нутро Сцены. Спектакль начинается! И я уже готов внимать ему всеми своими органами чувств!
На ярко освещенной Сцене восседает Король — на высоком, богато украшенном троне. Да и сама фигура Короля выглядит весьма импозантно! Одет он в роскошную пурпурную мантию, усыпанную какой-то блестящей мишурой. На голове у Короля — корона, тоже весьма сияющая. "Вот, что значит выражение "блистать на Сцене!", — посещает меня неожиданная догадка.
Король сидит и смотрит прямо в зрительный зал, с самым, что ни на есть величественным видом. В-общем, сидит, и прямо-таки излучает величие! И в блеске этого величия я не сразу могу разглядеть неподвижно стоящего чуть позади трона Гвардейца, вооруженного алебардой. Впрочем, этот персонаж и сам мало чем обнаруживает свое присутствие.
На рассмотрение остальных многочисленных деталей сценического антуража у меня нет времени, поскольку на Сцене практически сразу начинаются активные действия.
Откуда-то сбоку на Сцену выходит Герольд. Сделав три церемониальных шага по направлению к королевскому трону, он останавливается, и склоняется перед Королем в изящном поклоне.
— "Спешу узнать немедля я
Распоряженья Короля!" — объявляет Герольд звучным голосом.
Король, милостиво обратив свое внимание на застывшую у края Сцены фигуру Герольда, изрекает:
— "Хочу я знать аспекты жизни,
Какой живет сейчас Отчизна,
Без помпы, лести и парада.
Зовите Канцлера с докладом!"
В ответ на это Герольд склоняется в еще более почтительном поклоне, после чего исчезает со Сцены. Канцлер, как оказалось, был уже готов появиться перед Королем по первому же его требованию. Он тут же возникает на Сцене, облаченный в костюм строгих цветов, без излишеств.
— "По порученью Вашего Величества, — начинает Канцлер. —
Представлю я доклад, страниц количеством
Не менее чем двадцати пяти!"
— "Подробности, пожалуй, опусти! — высказывается Король. —
Скажи мне емко, веско, кратко -
Насколько все у нас в порядке?"
Канцлер всем своим видом демонстрирует компетентность и превосходную ориентацию в ситуации.
— "Есть краткий вариант доклада!" — сообщает он Королю, извлекая из своего кармана некий свиток.
— "Вот это мне как раз и надо!" — отзывается Король, делая в сторону Канцлера некий благоволительный жест.
Я с затаенным дыханием внимаю всему происходящему.
Действие продолжается. Канцлер, не без эффекта развернув свой свиток и встав в весьма убедительную позу, начинает свой доклад.
Из доклада всем присутствующим на Сцене и в зрительном зале становится известно, что "все в Королевстве очень славно, и жизнь людей проходит плавно". Со слов Канцлера, все текущие дела идут своим чередом, и "доселе жизни не было у подданных прелестней, и люди славят Короля во всех краях и весях".
Это сообщение явно приходится Королю по душе.
Но вот среди зрителей, как я замечаю, оно не вызывает такого уж восторга. Прямо где-то поблизости, в темноте зрительного зала, слышу я какой-то недовольный шепот и ропот. Судя по всему, не всем тут нравится такое плавное течение событий. Я пытаюсь прислушаться к этим разговорам, но мало что долетает до моих ушей. Разве что, одна отрывочная фраза, вроде того, что "погоди, погоди, сейчас чего-нибудь произойдет!"
Таинственный шепот оказался поистине пророческим!
В завершение своего доклада, Канцлер, с легкой заминкой, все же сообщает Королю, что, оказывается, "кое-где не так спокойно". И что "кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет". Король считает уместным проявить к этому сообщению свой повышенный интерес. Далее, он, путем дополнительных вопросов и уклончивых ответов Канцлера, выясняет, что в окрестностях некоторой отдаленной деревни Королевства завелись некие разбойники, единственной целью которых является воспрепятствование простому люду возносить Королю надлежащие почести. И простой люд, вследствие этих обстоятельств, вынужден скрывать свои верноподданнические настроения.
Неожиданно этот оборот событий кажется мне логичным.
"В сущности, так и должно было случиться, — думается мне. — Действительно, в Пьесе не может не происходить совсем ничего, и драматическое разрешение всяких неизбежно возникающих обстоятельств наполняет ее действием, и внутренней эмоциональной жизнью".
Между тем, события на Сцене продолжают стремительно разворачиваться, а драматизм — нарастать. Канцлер удаляется со Сцены, зато пред королевскими очами, по его же распоряжению, предстают Граф, Барон, Герцог и Генерал.
Король сообщает им полученные от Канцлера сведения, после чего взыскательно просит каждого из приглашенных персонажей высказать что-либо в качестве своих соображений.
Изложить свою точку зрения на предмет обсуждения первым выпадает очередь Генерала.
Генерал высказывается в том смысле, что поймать и обезвредить злоумышленников он бы мог в два счета, вот только привлекать армию для этого, в сущности, пустячного дела он не видит большого смысла. Мол, такого рода акция может иметь некоторые негативные политические последствия. Что, мол, в народе могут пойти необоснованные слухи о жестоких подавлениях мятежей со стороны верховной власти.
— " А мы ведь знаем, как народ доверчив
к нелепицам, что делают из мухи
слона!" — завершает ход своих рассуждений Генерал.
Король достаточно благосклонно принимает это мнение к своему сведению. После чего предлагает высказаться Герцогу.
Герцог тоже не испытывает никакого своего смущения перед этим требованием. И с ходу заявляет, что ему не составило бы особого труда обуздать негодяев. Однако ему просто жалко времени, которое, без сомнения, придется потратить на эту кампанию.
— "А Вы же знаете тот груз забот,
который я несу в столице,
наполняемости оплот
королевской сокровищницы!"
Высказав эту загадочную фразу, Герцог посчитал нужным раскрыть ее подробнее, из чего мне становится понятным, что отвлечение Герцога на такое мелкое по своим масштабам мероприятие грозит самым серьезным образом пошатнуть устои государства почти во всех областях общественной жизни.
Король вынужден согласиться с приведенными доводами. После чего просит высказаться Барона.
Внешний облик Барона поражает меня! В жизни он выглядит куда как менее импозантно — и осанка у него не такая гордая, и движения не такие эффектные. Но здесь, на Сцене, он буквально преобразился, и теперь ни в чем не уступает своим коллегам. Даже лицо его приобрело какую-то дополнительную мужественность, а весь облик несомненно свидетельствует о большом жизненном опыте и мудрости. И голос — голос его звучит над Сценой весьма раскатисто и звучно.
Барон выказывает глубокую скорбь в связи со сложившейся ситуацией. Но, ссылаясь на свои "преклонные года и немощность", вынужден отклонить свое возможное участие в этом деле. И тут же, кстати, высказывает фразу следующего содержания:
— "Вот если б прибыл Макмагон,
Известный доблестью и силой,
И Вы его бы попросили,
Все б в лучшем виде сделал он!"
Эти слова, относящиеся к моему сценическому персонажу, вызывают у меня чувство внутренней неловкости. Ведь я, Рыцарь Макмагон, сижу в зрительном зале, в тот самый момент, когда мое присутствие так настоятельно требуется на Сцене. Более того, и другие зрители на краткий миг обращают свое внимание на мою скромную персону. Я не вижу этого, а, скорее, чувствую. Как чувствую и то, что начинаю неумолимо краснеть.
Тем временем, Спектакль продолжается.
Король и слышать ничего не хочет о том, чтобы дожидаться появления моего персонажа. Он высказывает уверенность, что герои найдутся и в его теперешнем ближайшем окружении. И обращает свое внимание на Графа, который на протяжении всего этого военного совета стоял несколько в стороне, с весьма независимым видом.
— "Ведь Вы, Граф, подвигов искали,
так что откажетесь едва ли!" — с явственной поддевкой обращается Король к этому персонажу.
Граф, как видно, не горит излишним энтузиазмом. Из его речей я узнаю, что он, конечно, не возражает выступить в роли героя и спасителя Отечества, но при этом желал бы деликатно осведомиться, может ли он, после успешного выполнения своей миссии, рассчитывать на давно обещанную ему награду.
"Это он о Принцессе!" — самостоятельно догадываюсь я.
Король, в ответ на прозрачные намеки Графа, считает уместным проявить всю свою непреклонность. Тоном, не допускающим возражений, он заявляет Графу, что в данный момент времени речь не идет ни о какой награде, а только лишь о том, окажется ли достоин Граф получить ее когда-нибудь впоследствии.
В своей ответной речи Граф начинает вспоминать какие-то неведомые мне эпизоды Пьесы, в которых он, по его собственному мнению, уже неоднократно смог продемонстрировать все свои выдающиеся достоинства.
На это Король весьма, по моему мнению, тонко отвечает, что, коли так, то исполнение этого непыльного дела и не тянет на подвиг, зато отказ от его выполнения способен возбудить некоторые подозрения относительно Графа, как благородного человека и верного подданного Его Величества.
Граф вынужден согласиться принять на себя обязательство восстановить в Королевстве порядок и спокойствие, после чего действие заканчивается.
На Сцену падает занавес. Света в зрительном зале прибавляется. Я с интересом оглядываюсь вокруг. Никто из присутствующих не поднимается со своего места, никто не собирается покидать зрительный зал, и все с живейшим нетерпением ожидают продолжения представления. До меня доносятся обрывки каких-то рассуждений, по поводу того, способен ли Граф в одиночку справится с неведомыми, но, судя по всему, многочисленными негодяями.
А мне предоставляется момент систематизировать все свои впечатления о происходящем.
Какие все красивые на Сцене! Какие у них роскошные наряды, и в ярком освещении блещут их аксессуары, украшающие их шею, грудь и даже рукоятки шпаг. Величавая осанка, эффектные жесты, хорошо поставленный голос. Взвешенные речи, глубокие суждения, да еще высказанные в рифмованной форме!
Поразительное зрелище! Оно захватывает настолько, что кажется, как будто там, на Сцене, и идет настоящая жизнь, что это и есть самая, что ни на есть, настоящая реальность! И всякая действительность иного рода безнадежно проигрывает сценической. Но в этой новой, захватывающей реальности находится место не только тем, кто творит ее. Не только актерам, блистающим на Сцене. Зритель также целиком погружается в нее, сам становится частью этой реальности. Вернее даже, эта реальность становится частью его самого!
Ждать продолжения Спектакля не приходится слишком долго. Снова гаснет свет, занавес опять разъезжается в стороны, и перед глазами возбужденной ожиданием публики предстает новый антураж Сцены. Правда, сначала я совершенно не понимаю, что изображают из себя размещенные на ней декорации. И вынужден обратиться за разъяснениями к какому-то незнакомому мне человеку, сидящему невдалеке от меня.
— Это лес! — охотно поясняет мне зритель шепотом. — Вон там, в глубине Сцены, стоят деревья!
Я смотрю на эти загадочные "деревья", и пытаюсь построить собственные догадки, что же такое "лес". На это, правда, у меня совсем нет времени, поскольку буквально через несколько мгновений слева на Сцену выходит Граф. Находясь на Сцене в полном одиночестве, он некоторое время просто бродит по всему ее пространству, во всеуслышание объявляя, что вызывает разбойников на честный бой. Видимо, при этом он полагает, что разбойники находятся где-то поблизости, и смогут ответить на его вызов.
