Cбежавший из ниоткуда

— Не дает покоя слава Ужаса Цитадели?

— Точно, дружище. Этот титул просто обязан принадлежать кому-то более интеллектуальному. — Гордо вздернул подбородок чародей, убирая книгу на пояс.

— Вот мерзавец. Сэр, были бы вы благородны, я вызвал бы вас на дуэль!

— Повезло мне, да? — Хохотнул волшебник, отряхивая плащ.

— Еще бы, я бы от тебя и мокрого места не оставил.

— А пользоваться своим преимуществом это точно по-паладински? Как-то не слишком это благородно... — Задумчиво протянул маг, краем глаза наблюдая за едва не падающими от страха в обморок послушниками. Почему-то, слушая разговор двух приятелей, те начали трястись еще сильнее.

— По-паладински. Не по-рыцарски, это верно, но мы готовы на все ради торжества справедливости. — Гордо задрал подбородок сэр Кристофер,хотя в его тоне отчетливо читались нотки недовольства.. — Без исключений.

— Да что же это такое, сплошные мерзавцы вокруг. — Обреченно вздохнул волшебник, пряча лицо в ладонях. — В каком жутком мире я оказался.

Глава 19

Следующие недели пролетели для мага в одно мгновение. Сначала Лориан долго бродил вокруг котлована, в котором располагался город, а когда наконец нашел подходящее для строительства место, ему пришлось договариваться о подвозе стройматериалов с артелью каменщиков. Эти пройдохи торговались как дворфы! Даже зловещее звание мага смерти, распоряжение о содействии от верховного магистра и присутствие друга, по идее, внушавшего трепет всему живому, не слишком помогли сбросить цену на подвоз гранита. Найдись кто-то желающий спорить, Лориан побился бы об заклад, что эти три пункта ее лишь увеличили.

Вообще, он не слишком разбирался в здешних ценах, впервые увидев золото лишь несколько месяцев назад, ему было бы нелегко это сделать, да и последующие события повышению знаний в области экономики не способствовали. Однако интуиция мага просто вопила, что его здорово надули, оставалось только понять 'где именно' и 'на сколько'.

Также паладины сдержали слово, позволив ему спуститься на подземные уровни цитадели. Как ожидалось, первая попытка подойти к Камню закончилась безуспешно. Лориан начал терять контроль над рассеянной в воздухе магией за шесть этажей до ритуального зала и дальнейший спуск начал угрожать ему разрушением печатей Гунмара. Определенные результаты он получил, но для дальнейших исследований требовалось построить башню. Не большую, и сотворенную целиком из овеществленной магии, как у деда архимагистра Ордена, и тем боле, не из костей богов, как у учителя, а простое каменное строение, позволяющее фокусировать энергию. Даже не слишком высокое.

Конечно, маг с радостью создал бы полноценную башню, способную перемещаться между мирами, в теории ему это было по силам, однако такие вещи строятся не годами, и даже не десятилетиями. Когда-нибудь, если удастся вывернуться...

Пока же оставалось начертить план и дожидаться прибытия гранита из гор на северо-востоке. Учитывая, что большую часть времени Лориан проводил в компании воительницы, иногда пересекаясь с паладинами ее отряда и получившим повышение приятелем, ожидание не было слишком тяжелым.

* * *

— Хорошо рисуешь. — Отвлек развалившегося в постели мага от чертежей голос подруги.

— Не слишком. Единственное, в чем я действительно хорош — умение разрушать. Таким уж родился, а во всем остальном меня хватает только на простенькие фокусы. — Печально развел руками Лориан.

— Кто-то ведь должен заниматься и этим. Основатель нашего Ордена однажды сказал: 'Лучшее, что я могу сделать для этого мира — убить кого-нибудь плохого'.

— Это не он после пытался этот самый мир уничтожить? Мне Кристофер, помнится, что-то такое однажды рассказывал. — Хохотнул волшебник, откладывая книжку на журнальный столик.

— Негодяй, у тебя, что совсем ничего святого нет? — Получив толчок в бок, от чего едва не свалился с кровати, брюнет вскинул руки в примирительном жесте.

— Да с какой стати мне считать этого... — припоминая имя, Лориан щелкнул пальцами, вспомнить это не помогало, однако немного снимало нагрузку на нервную систему — Лорда Ивэйна святым? Насколько я знаю, его и у вас часто припоминать не принято?

— Наглый самовлюбленный павлин, а казался таким скромным пареньком... — оттолкнув руку волшебника, воительница обиженно надула губы, на какой-то момент став похожей на обычную девушку какой-нибудь совершенно мирной и далекой от бесконечной войны профессии. Конечно, если забыть о шрамах, которые постоянно напоминали, что мирная жизнь только игра, и едва ли продлится долго.

— Это профессиональное. Любой, даже самый никчемный маг, только и способный, что мухлевать с картами, искренне считает себя центром вселенной. Впрочем, в какой-то степени это выражение справедливо для всех. — Задорно подмигнул чародей подруге.

— Вот уж воистину. И откуда в твоей голове берется столько разумных мыслей? Все никак не могу понять, сколько же тебе лет?

— Сам не знаю, — парень неопределенно пожал плечами, — там, где я находился, время — понятие относительное. Думаю, на ваш счет немногим меньше тридцати, в пять измерение времени меня не слишком-то волновало, а когда вырос — стало поздно, магия не позволит определить мой возраст ни мне, ни кому-либо другому. А мысли... пока волшебник не завершил обучение, у него гораздо больше общего с попугаем, чем, собственно, с кем-то разумным.

— Это шутка? — Хихикнула девушка.

— Не совсем. — Лориан, веселясь, развел руками. — Когда тебе с завидным постоянством вбивают в голову мудрость рассыпающихся пылью фолиантов, думать самостоятельно просто некогда. Скорее, даже вредно, поскольку всегда есть готовые ответы, которые гораздо лучше тех, что малолетний глупец способен придумать самостоятельно.

— Но разве так можно стать волшебником? Просто много читать?

— Нет, конечно. В лучшем случае — библиотекарем. Беда в том, что универсального способа стать чародеем нет. К примеру, бывалые воины лет сорока-пятидесяти идеально подходят, чтобы стать боевыми магами. Когда тело начинает понемногу сдавать, но опыт и своеобразное понимание мира дают возможность выйти за пределы способностей человека. Только вот многие ли из них к тому времени все еще стремятся к чему-то большему? Узнать, почему возникает дождь, зачем птицы осенью улетают на юг, понять законы движения звезд, разобраться, как возникает молния?

— Единицы. — Вздохнула воительница. Спорить с очевидным было бессмысленно.

— Верно, и даже из тех, кто желает, еще меньшее число способно по-прежнему видеть. Набивать же книжными знаниями детей — вернейший способ загубить в них волшебника. Некоторые способности, может быть, и останутся, особенно, если отбирать с наиболее развитой энергетикой. Но человек, неспособный думать самостоятельно, никогда не сможет развиваться. Хорошо, если такой 'одаренный', сможет слегка модифицировать знакомое заклятье, или придумать что-то на основе изученных принципов. Ни о каком постижении законов вселенной и создании чего-то выходящего за рамки 'программы обучения' для гильдийцев говорить не приходится.

— И что, единственный способ — пойти в ученики к архимагу? — С сомнением прищурилась воительница.

— Этот способ — худший из всех возможных. Процент переживших учебу у кого-либо из них даже меньше, чем мечтающих о чудесах старых насильников и сохранивших рассудок после многолетней промывки мозгов студиозусов.

— Ох, значит передо мной уникум, и вообще, 'настоящий волшебник'? — С усмешкой, поудобнее устраивая голову на плече парня, уточнила девушка.

— Сам не знаю. С одной стороны, мне доступен четырнадцатый круг, и покинув башню учителя, я получил право зваться магистром. Только я пока еще ничего не создал, и к тому же, даже сейчас всего лишь повторял когда-то прочитанное. Чтобы зваться волшебником нужно больше. — Отвечая, Лориан помрачнел неожиданно для самого себя. Неопределенность собственным статусом волновала его гораздо сильнее, чем парень мог ожидать.

— Неужели такая каша в голове у каждого мага? — Прищурившись, воительница потерлась щекой о шею волшебника.

— Нет, конечно. — Отверг чародей гнусные инсинуации. — У большинства все гораздо хуже.

— Кошмар.

Лориан лишь неопределенно поморщился и пожал свободным плечом. Не то, чтобы он был не согласен, но с этим ничего не поделаешь. Получив силу, необходимо чем-то за нее заплатить, и уже не важно, хотел ты ей обладать, или нет. Знания и могущество — слишком большая наживка, чтобы суметь от них отказаться. Даже притом, что золото может дать силу ничуть не меньшую, а если использовать определенные эликсиры, простой смертный точно также может растянуть свою жизнь на тысячелетия.

Хотя, таких торговцев, королей и прочих власть предержащих, способных благодаря своему уму и таланту продлевать собственные жизни неопределенное время, скорее всего, тоже стоило бы относить к магам. Все они в конечном итоге так же приходят к так называемой 'морали долгожителей', и начинают сходить с ума от бешенства при любой попытке сравнения их с 'человеком'.

Разобраться в мотивах архимага невозможно, но парень все сильнее убеждался, что побег был чем-то наподобие выпускного экзамена. И некоторые основания так думать у него были: дело в том, что Лориан за годы ученичества узнал многое. Даже слишком. В какой-то момент знания перестали влиять на его образ мыслей и просто стали скапливаться бесполезным грузом. Он успел овладеть многими профессиями: травника, кузнеца, гончара, архитектора, мог рисовать картины, или при желании заняться лицедейством.

Разумеется, соперничать с мастерами своего дела ему было не по силам, но понимание множества нюансов в тех или иных занятиях, а также довольно обширные знания о строении мироздания, должны были позволить ему быстро подтянуться до уровня неплохого ремесленника, или актера, или кого-нибудь еще. В пять он инициировался сразу на двенадцатом круге, а перед тем, как сбежал из башни, поднялся до верхней границы четырнадцатого. Проблема в том, что долгое время перед уходом ему не удавалось продвинуться вперед ни на шаг.

Три круга за несколько десятилетий — результат выдающийся, обычно к уровню магистра движутся веками. Возможно, Карон увидел, что ученик достиг собственного предела. Размышляя об этом, Лориан болезненно поморщился.

Его сила была едва ли не уникальна, и по разрушительности уступала лишь стихии разума. Практически полное сродство к магии Смерти и значительный резерв, который еще в четыре был на уровне возможностей младшего магистра, делали его крайне опасным противником для кого угодно сопоставимого уровня возможностей. Сложно что-то противопоставить сопернику, который разрушает твои заклинания еще до того, как они подействуют, может легко уничтожить почти любую защиту, и теоретически способен убить любого, кто принципиально смертен. А ведь даже сама Вселенная не будет существовать вечно...

Беда в том, что Стихия смерти — инструмент крайне специфический, обычно ей пользуются немногочисленные магистры и архимаги, прибегая к стихийным преобразованиям, пожирающим львиную долю энергии, либо вовсе призывали существ с подобными способностями для боевых столкновений. Фактически, с ее помощью сложно что-то сделать, кроме убийства. Лориан мог уничтожить почти любую болезнь, удерживать кого-нибудь на границе жизни, пока не закончатся достаточно серьезные запасы энергии, накладывать иллюзии, перемещаться в пространстве довольно оригинальным способом и освоил еще несколько простеньких умений, не связанных напрямую с убийством и разрушением, но для всего остального ему приходилось прибегать к стихийным преобразованиям. А при них с пользой расходовалась, максимум, двадцатая часть силы. В общем-то, это бы ничего не значило, если бы не многократно увеличивающаяся при стихийных преобразованиях сложность заклятий.

Уровень мага вообще определяет не сила, а именно сложность заклинания, которое он способен сотворить. В конце концов, всегда можно напитать заклинания за счет накопителей, общего фона, силы звезд или жертвоприношений. Неважно даже, как быстро маг может творить заклятия, ведь нет никакой разницы, уничтожишь ты противника только что созданным, или подготовленным месяц назад заклятием, даже если прыгал над ним неделю. Существовали способы расчета заклинаний по частям, многократно облегчающие работу, однако они не были панацеей, и предельная сложность составленных со всеми хитростями заклятий как раз являлась показателем уровня мага.

Чтобы сотворить что-то из верхнего предела четырнадцатого круга школы Смерти, Лориану бы потребовалось несколько лет расчетов и наполнения формул энергией, однако устраивать локальный прорыв мира мертвых у него не было ни малейшей необходимости. Это вообще способность крайне специфическая, и пригодная лишь для массового уничтожения слабых противников. Ну, как слабых, любой архимаг, бог или высший демон от одностихийной атаки наверняка защитился бы, или, в крайнем случае, успел сбежать, а для всех остальных хватило бы чего-то попроще.

И вообще, он пока не ссорился ни с кем достаточно сильным, чтобы пришлось воевать против армии, с кем-то воевать он вовсе не собирался, благо были дела поважнее. Лориан никогда не мог прийти в равновесие с собственной силой, что впрочем, в его случае делало волшебника лишь сильнее. Грохот боевых заклятий, схватки на пределе сил и прочие глупости, которыми он в последнее время, к собственному стыду, только и занимался, вопреки распространенному пьяными бардами мнению, вовсе не были основным занятием чародеев. Для подобных балаганных фокусов маги обычно предпочитали призывать существ из иных реальностей, или, в крайнем случае, находили какого-нибудь здорового дурака, которому можно было вручить волшебный меч и отправить совершать подвиги, обосновав их необходимостью спасения мира. Негласный этикет чародеев предполагал всего добиваться наименьшими усилиями, и в идеале волшебник вообще не должен был показывать своих способностей окружающим.

Разумеется, это никоим образом не относилось к гильдейским недоучкам и подобным им заклинателям кинжалов по пять золотых. Наиболее предпочтительной для мага считалась трансмутация благородных металлов, которая Лориану была практически недоступна, и умение 'пудрить' окружающим мозги, неважно, с чарами или без.

Глава 20

Всего через две недели после памятного разговора, отряд Мириэн ушел из Цитадели выслеживать очередной ковен темных колдунов, да и сэр Кристофер не сидел в городе безвылазно. Волшебник же вынужден был ждать прибытия гранита и понемногу колдовать, пытаясь разобраться, как именно излучение Камня влияет на его силу. В большей степени исследования были теоретическими и заключались в основном в анализе разрушения собственных заклинаний. Еще впервые столкнувшись с действием Камня, он твердо уверился, что схожесть их действия с проклятьем учителя отнюдь неслучайна. В любом случае, до возведения башни раскрыть для себя этот вопрос он не мог.

Впрочем, кое-какие результаты принесло и такое поверхностное изучение: опытным путем ему удалось определить, что если держать при себе примерно треть резерва, разрушительное действие проклятия немного ослабевает, а нагрузка на печати снижается, причем собственная энергосистема мага на таком уровне еще не испытывала симптомов истощения. От силы это могло выиграть ему пару месяцев, но в данном случае Лориан был бы рад и нескольким дням.