Заново, с новыми силами

Из строя мятежников послышался голос. Говорил высоченный амбал с всклокоченной черной бородой. Его бас рокотал над площадью, и легко перекрывал гул возмущенных голосов.

— Да знаем мы твою заботу! Повесил на всех сотню дармоедов! Сам же говорил, что жрать нечего, а нам их — корми! Навел себе проституток целый гарем! Знаем мы, для чего тебе этих дебилок смазливых в администрацию водили… — договорить он не успел, Христос умело заткнул бородачу глотку, довольно профессионально заехав под дых.

— Вы слышали?! Он говорит, что я повесил на вас дармоедов! Солдат, которые будут нас защищать от американцев, он называет дармоедами! Они, что ли, стали бы вас защищать? Да черта с два!

Злому стало интересно, что там за история с гаремом, но встревать он не решился. В конце концов, это не его дело.

Люди были полностью на стороне Христа. Кто-то затыкал мятежника, когда тот еще не договорил, а сейчас люди просто взревели. Толпа рвалась, в путчистов плевали, полетели первые камни и стеклянные бутылки. Солдаты гавкали в ответ, пытались пресекать эти броски, но на них никто не обращал внимания. Злой стоял далеко от толпы и строя мятежников, смотрел на людей, но несмотря на расстояние, чувствовал, как у него в желудке тугим узлом затягивается страх. «Вот оно», — подумалось ему. «Зверство. От обывателя до зверя — один шаг».

Христос тоже не терял времени даром. Он ходил вдоль строя, и говорил, говорил, говорил. Толпа его поддерживала полностью, он управлял ей, как хотел, заражал людей своей ненавистью.

— Тихо! — наконец, рявкнул он, и люди вмиг умолкли.

Впечатление от подобного послушания было просто сногсшибательное. Один человек справился с тем, что было не под силу трём десяткам солдат. Это, черт побери, внушало. У Злого по спине побежали мурашки.

— Я не диктатор! И не судья им! Решайте сами, что нам делать с этими предателями?

От многоголосого крика «Смерть!» заложило уши.

— Тогда все! Десять шагов назад! — толпа послушно отступила.

— Солдаты! Пять шагов вперед! — те повиновались, как будто были не живыми людьми, а какими-нибудь хитрыми механизмами, подчинявшимися голосовому контролю. — Кру-гом! — они повернулись так лихо, как им ни разу не удавалось на занятиях со Злым, и щелкнули каблуками от усердия. Христос отошел от строя мятежников и поднял руку.

— По моей команде! Товьсь! — единым движением тридцать автоматов взметнулись к плечам. — Цельсь! — стволы чуть-чуть сдвинулись, выбирая себе цели. — Огонь!

От звуков очередей с ближайших деревьев в небо вспорхнули вороны.

Путчистов разметало в клочья. Солдаты стреляли метко, да и на таком расстоянии было невозможно промахнуться. Более чем у половины снесло по головы и их мозги стали украшением серой бетонной плитки. Космонавту прострелили сердце и легкие. Он лежал, глядя в предрассветное небо широко открытыми глазами и, судя по выражению лица, был чему-то безмерно удивлён.

Злой отвернулся, чтобы не видеть происходящего. Он оправдывал это брезгливостью, но на самом деле понимал, что просто боится заразившего людей безумия.

Толпа ревела в экстазе. Отмщение свершилось.

12.

После той ночи Христос так и не успокоился.

— Такое ощущение, что в нём что-то надломилось, — говорил Умник Злому во время очередных посиделок в бане. — Его предали в очень трудный момент. Он же искренне все силы отдавал Вязьме. Вот кроме шуток, он тянул город. И переживал не за себя, а за Вязьму. А тут ему такую свинью подложили. Ты бы сам как отреагировал?..

Злой задумался. Он не знал, как ответить, и не был уверен в том, что поступил бы лучше. Хуже — да, вполне возможно. Может, перестрелял бы всех мятежников лично. Либо еще раньше, не доводя ситуацию до подготовки покушения, навел бы в городе железный порядок. Такой, что и думать о неповиновении никто бы и не посмел.

— Я не знаю… — сказал Злой, наконец. — Что у него там в голове творится — одному ему ведомо. Но изменения мне очень не нравятся.

Изменения выражались прежде всего в том, что у Вязьмичей отобрали оружие, в который раз увеличили армию и стали гонять по улицам вооруженные патрули, состоящие почти полностью из идеально послушных дебилов. Зачастую, в патруле вообще был всего один нормальный человек — командир. Ночью ввели комендантский час, за неправильные слова можно было попасть на первый этаж администрации, где хозяйничал Виктор, ставший теперь не только министром обороны, но и главным чекистом. Выбравшиеся оттуда вид имели бледный, и неправильных слов больше не говорили.

Как-то раз Злой попал под досмотр. Он ехал домой из библиотеки, и натолкнулся на патруль. Возле дороги стоял припаркованный серебристый «форд» а рядом с ним торчали пять человек, в четверых из которых с первого взгляда определялись дебилы. Один из них вышел на середину дороги и выставил перед собой руку. Злой, увидевший, что возглавляет патруль его бывший курсант, притормозил, решив, что тому просто хочется поболтать.

Начальник патруля неторопливо, вразвалочку, подошел к джипу Злого. Тот приоткрыл дверь (это было проще, чем открывать окно) и дружелюбно поздоровался.

— Здравствуйте, — холодно поприветствовал его бывший ученик. — Приготовьте машину к досмотру.

Улыбка медленно сползла с лица Злого.

— Что-о? — переспросил он, не веря своим ушам.

— Машину. К досмотру. Приготовьте.

Только сейчас Злой увидел, что дебилы подошли ближе и взяли оружие наизготовку, в то время, как начальник патруля как бы невзначай положил ладонь на рукоять автомата.

— Ну ни хрена себе, — пробормотал он, удивленно. — Слушай, друг, а что ты такое в моей машине искать собрался?

— Запрещенные предметы, — не моргнув глазом ответил начальник, плавным движением перехватывая оружие поудобнее. — Я хочу предупредить, что за отказ от досмотра мы будем должны препроводить тебя в администра…

— Какие запрещенные предметы? — оскалился Злой. — Стандартный таможенный набор? Оружие, наркотики, продажные женщины?

— И это в том числе.

— А что, у вас свои кончились?.. — Злой почувствовал, что закипает и честно старался успокоиться. — Короче. Никакого досмотра не нужно. Вон у меня на переднем сиденье оружие, — кивнул он на автомат. — В салоне боеприпасы, в аптечке промедола целая тонна. Вот только продажных женщин нет. Но я могу съездить! Что будешь делать?

— Слушай, прекрати паясничать… — начал, было, говорить начальник патруля, но Злой его грубо прервал, захлопнув дверь перед носом.

— Слушай ты меня! Валите отсюда, пока целы, братцы кролики! А то у меня сейчас колпак-то сорвёт, и я вам ваши стволы в задницу затолкаю! Понятно?!

Дебилы испуганно переглядывались, начальник патруля заметно побледнел.

— А ну пошли на хрен с дороги! — прорычал Злой, для убедительности взревев двигателем на повышенных оборотах.

Патруль разбежался в стороны и Злой вырвался на свободу — покрасневший, матерящийся, и готовый прямо сейчас развернуться и передавить всех к чертовой матери. Чуть остыв, он развернулся и отправился к Христу — наябедничать о том, как его обидели. Он уже почти подъехал к администрации, но снова натолкнулся на патруль. На этот раз, к старым знакомым прибавилось еще две машины — подкрепление, стало быть. Встретились в узком переулке, разъехаться не было возможности. Так и стояли друг напротив друга бронированный монстр, и три черных джипа. На вид — ну прямо Фермопилы.

Злой взял тангенту рации:

— Мужики, давайте по-хорошему разойдемся. Я еду к Христу. Пропустите меня, и будем дружить.

Оппоненты молчали.

— Приём!

— Да, мы слышали, — прохрипела рация.

И снова молчание.

Наконец, тот джип, что стоял впереди, моргнул фарами, и колонна начала пятиться назад.

До администрации добрались все вместе — Злой ехал первым, «черные воронки» — метрах в тридцати. Это было бы даже забавно, если б ситуация не выводила Злого из себя и он мог на полном серьёзе наломать дров.

В конце концов, все решилось само собой. Машины и без происшествий добрались до администрации, где патрульные попытались взять Злого в «коробочку», и вытащить из машины. Попытка была неплохая, но окончилась полнейшим фиаско, так как за Злого вступился Виктор, увидевший в окно всё это безобразие. Он не поленившийся выбежать на улицу и лично накрутить хвосты своим подчиненным. Если бы не он, вся эта катавасия наверняка закончилась бы стрельбой и кровью.

— Всё нормально? — Виктор отвел несправедливо обиженного Злого себе в кабинет, достал из сейфа бутылку виски, и налил ему стопку — для успокоения нервов.

— Ага, — коротко кивнул Злой, которого била крупная дрожь.

— Да чего с тобой такое? Успокаивайся давай. Подумаешь, переусердствовали ребята. Ничего они тебе б не сделали.

Злой нервно рассмеялся.

— Ага. Мне?..

— Не понял.

— Вить, вот ты всерьез думаешь, что эти придурки твои мне что-нибудь бы сделали? Да их джипы из жести сделаны! И сами они вояки так себе. Мне не пришлось бы даже стрелять, понимаешь? Разогнался бы, и пошел в лобовую, как Гастелло. Не боюсь я! Меня трясет от того, что я их чуть было в блин не раскатал по всему городу.

Виктор слушал Злого, и, было видно, с первого взгляда, верил.

— Ладно, давай допивай и езжай домой. Ничего тебе не будет, даю честное слово. Просто накладка вышла.

С тех пор патрули Злого не останавливали, но осадочек всё равно остался. А в середине августа наконец, произошло то, чего Злой так долго ждал — Христос принял решение атаковать Сафоново.

13.

К штурму готовились загодя и всерьез. О мирном соглашении речи даже не заходило — Христос жаждал крови и мести за атаку на блокпост и собственный страх. Почему-то он был уверен в том, что нападали именно Сафоновские, а не какие-нибудь бандиты-гастролёры.

— Мы вышвырнем американцев с родной земли, — говорил он, сверкая глазами. — Это наш священный долг.

Злого привлекли к штабной работе в качестве снабженца. Обязанности не напрягали и эта должность оставляла кучу свободного времени, которое он проводил вместе с Христом, Виктором и Умником, что в совокупности и составили вяземский генеральный штаб. Умник курировал разработку всей операции, добры молодцы Виктора день и ночь сновали вокруг Сафонова, проводя рекогносцировку, а Христос осуществлял постановку задач и общий контроль за исполнением. Они все успели тысячу раз переругаться, прежде чем договорились и сошлись на самом простом и древнем плане: атаковать Сафоновскую баррикаду в лоб, отправив в то же время диверсионную группу. Та должна была пробраться в город окольными путями, по лесам и болотам, с целью обойти вражеские посты, выяснить, кто управляет городом, где находится штаб, ну и, разумеется, навести в городе шороху для того, чтобы оттянуть на себя силы противника и заставить его воевать на два фронта.

В ночь перед штурмом Злому не спалось — волнение не давало сомкнуть глаз. Он специально лег пораньше для того, чтобы утром быть свежим, но эта его хитрость пошла коту под хвост. Он ворочался, слушал, как тикают в темноте часы, лежащие на тумбочке рядом с кроватью, и думал. Глаза сами собой раскрывались и сомкнуть их не было никакой возможности — будто кто-то сидел на макушке и специально натягивал веки. В конце концов Злому надоело вертеться, и он, ворча и ругаясь, встал с постели, натянул штаны, и вышел на крыльцо.

Ночной воздух приятно охладил кожу — на смену жаре пришло небольшое похолодание, накрапывал мелкий дождик. Небо было затянуто тучами. На разгоряченное тело тут же слетелись полчища комаров, и принялись увлеченно его грызть, поэтому пришлось сходить в дом еще и за курткой. Злой прошел по бетонной дорожке мимо своих же окон, распахнул скрипнувшую калитку, вышел на дорогу, встал посередине, подняв лицо к небу, и закрыл глаза. Он чувствовал себя одним в целом мире. Вокруг него царила кромешная тьма, в которой невозможно было ни черта не разобрать — даже очертания дома терялись. Ни единого огня не было ни в небе, ни на земле — окна окружающих домов были мертвы.

Лицо приятно щекотали мелкие капельки дождя.

Темнота.

Тишина.

Пустота.

Мира вокруг как бы и не существовало. Лишь шорох высокой травы, которую ласково гладил ветер, да лай собак где-то вдалеке.

Никогда прежде Злой не чувствовал такого одиночества. Даже когда пробирался через враждебную Москву, или ехал по трассе, заполненной разбитыми машинами с трупами внутри. Сейчас он был один на один с целой Вселенной. Он открыл глаза и смотрел в её огромное равнодушное лицо, испытывая ни с чем несравнимый трепет. Однако, вопреки ожиданиям, бездна не посмотрела на Злого в ответ, ей не было до человечества совершенно никакого дела.

«Нет там никого…» — отчетливо осознал Злой, — «Ни отца, ни сына, ни святого духа».

Только черная пустая бесконечность с равнодушными звездами. Никому мы, кроме самих себя не нужны, а если и были нужны, то, вероятно, окончательно профукали свой кредит доверия.

Злой топтался на месте, глядя вверх, на тучи. Оттуда на него падали капельки дождя — чистейшие капли, без каких-либо ненужных и вредных примесей.

Злой дышал необыкновенно чистым воздухом, в котором уже давно не было ни копоти от заводов, ни выхлопов сотен тысяч машин, ни пыли от широких автострад, протянувшихся с одного края континента на другой.

Новый мир, одичавший и чистый. Отмывшийся от грязи, которую оставило на его лице человечество. Мир, который, как оказалось, прекрасно мог обойтись без людей, которые снова, как в беспредельно далекие времена, стали бояться выходить за пределы, очерченные кругом света от костра. Подул ветер, грозно зашелестел кронами деревьев. Находиться в темноте стало неуютно и боязно. Древний иррациональный страх гнал обратно — в теплую и уютную пещеру, под защиту прочных каменных стен, и Злой поддался ему. Едва ли не на ощупь добрался до дверей, и, войдя внутрь, испытал ни с чем несравнимое чувство уюта и облегчения при виде малюсенького робкого огня обыкновенной восковой свечи.

Свежий воздух ли так подействовал, или мысли о вечном — неизвестно, но уснул Злой быстро, и дрых, как младенец.

Утро выдалось сырым, пасмурным и туманным. Злой встал затемно, до звонка будильника, напился кофе, и помчался в часть, где застал бодрствующего Христа, который напоминал взведенную пружину, что так и ждала момента, для того, чтобы распрямиться и деть куда-нибудь накопленную энергию. Градоначальник сидел на невесть откуда взявшихся тут бетонных плитах, рядом с боксами, в которых стояла техника.

— Что, тоже не спится? — спросил его Злой, подходя ближе и пожимая вяземскому князю руку.

— Ага. Мандраж, — кивнул он, и указал рукой на стоящий рядом с ним термос и пакет с бутербродами с грудинкой. — Кофе?

— Нет, спасибо, я поел. Не волнуйся, мы сдюжим. Мы же тут такую мощь собрали: никто не устоит, — Злой неуклюже попытался успокоить Христа, но тот лишь мотнул головой.

— Всё нормально. Я и не сомневаюсь в том, что мы победим, просто нервничаю. Да, мы победим, и даже не потому, что сильны, а потому, что с нами Бог, — начальник Вязьмы взглянул на Злого. Его глаза горели уверенностью и фанатичной решимостью. — Мы — последние защитники земли русской, и он просто обязан быть на нашей стороне.