Человек без прошлого

— Но ведь к каждому по солдату не приставишь!

— Этого делать и не обязательно! Достаточно того, что наше государство выступает гарантом его безопасности. И если, в чужой стране, с подданным Его Превосходительства случится что-нибудь скверное, то правительство Русской Америки это не оставит без внимания.

— Но почему же вас не сопровождает военный корабль, как в прошлые визиты ваших торговых судов?

— В этом нет необходимости. Поверьте, господа, мои корабли оснащены артиллерией ничуть не хуже той, что установлена на наших военных судах! И если вдруг, в открытом море, мы столкнёмся с разбойниками, то будьте уверены, они получат достойный отпор! — сказал Топалов и резко сменил тему, — господа, до нас дошли слухи что в Гамбурге растёт народное недовольство и, якобы, связано оно нашим, тут, появлением!

— О, не извольте беспокоиться, герр Топалов! — расплылся в улыбке Гофман, — это всего лишь ничтожные неприятности, которые не стоят ни капли вашего внимания. К тому же, неприятности эти — решаемые.

— И всё же, герр советник, я хотел бы знать в чём истинная причина народного недовольства и как сиё можно исправить?

— Жадность и порок всему виной, герр Топалов. Есть тут, из числа мелких лавочников, завистники и христопродавцы! Не живётся им спокойно! Распускают по городу самые нелепые слухи, чем вводят добропорядочных горожан в заблуждение, — ответил Гофман и тут же заверил, — и всё же, беспокоиться не о чем! При магистрате постоянно находится рота швейцарских мушкетеров. И поверьте мне на слово, если это будет необходимо, они смогут поддержать порядок и не допустить беззакония, тем более направленного против вас, наших дорогих гостей!

— Но что это за слухи, если они так будоражат умы добропорядочных горожан?

— О, самые нелепые слухи! Якобы тринидадцы продают товары по цене, равняя один песо к трём талерам, а иногда, даже и к пяти. Несмотря на то, что в талере серебра содержится больше. Говорят, что пришельцы завышают пошлины на свой товар, а портовую пошлину не платят!

— Что за чушь?!— только и смог воскликнуть Юрий.

Но, постепенно, разговор перешел в деловое русло, и помощники Топалова по торговым связям плавно переключились на Гамбургских купцов. Те же, в свою очередь, впали в 'перманентный шок', перечитывая накладные на грузы, заботливо переведённые на немецкий язык. Они качали головами, не веря собственным глазам и, время от времени, тыкая пальцами в бумаги, постоянно переспрашивали:

— Сахар свыше 2 тысяч тонн?! Пряности больше 400 тонн?! Какао и ваниль — 600 тонн?! Табак — 1000 тонн?! Маисовая мука — 2000 тонн?! Сколько это будет в фунтах?

Помощники, с самым добродушным видом, терпеливо что-то пересчитывали, да в общих чертах поясняли обалдевшим немцам о грузовместимости судов и о невероятных возможностях грузовых перевозок на кораблях данного типа.

Советник Клаус Гофман, решив не злоупотреблять гостеприимством пришельцев, засобирался было по делам, но Топалов его остановил и со всем почтением сказал:

— Герр Гофман, в знак укрепления между нами дружбы, полного доверия и взаимопонимания, я хотел бы вам преподнести подарок!

Юрий, жестом руки, подал знак Маноло и тот незамедлительно выставил на стол металлический цилиндр на подножке, украшенный причудливыми узорами с позолоченными вкраплениями и блестящими стразами. Выступающая сбоку цилиндра ручка, была украшена не менее богато.

— Мы называем это поистине удивительное устройство стробоскопом, оно демонстрирует движущиеся картинки, — пояснил Юрий, — прошу вас, посмотрите и оцените сиё зрелище сами.

Он аккуратно снял стеклянную колбу, находящуюся внутри цилиндра. Зажигалкой зажег фитиль. И после этого, также соблюдая осторожность, вернул колбу на место. Затем он, предварительно попросив прислугу затемнить иллюминаторы, покрутил ручку, сжимая возвратную пружину в единое целое, и запустил пружинный механизм. Цилиндр завертелся, а прорезанные в нем окошечки слились в одну движущуюся картинку...

Советник городского магистрата на несколько минут потерял дар речи, разинув рот от удивления. Он, как заворожённый, следил за движущей картинкой до тех пор, пока возвратная пружина не расправилась полностью, не в силах более раскручивать цилиндр. После чего Клаус Гофман восторженно вскликнул:

— О, герр Топалов, я уже удостаивался чести созерцать невероятные движущиеся картинки, которые могут показывать ваши черные коробки, названия которых я, увы, не помню, но и то что вы мне показали сейчас, тоже одно из таких чудес!!!

— Уверяю вас герр Гофман, это всего лишь механизм, созданный обычным человеком. А черные коробки, как вы изволили выразиться, называются ноутбуками. И демонстрируют они не просто движущиеся картинки, а события, которые имели место быть. Такое устройство есть и у меня, но, к сожалению, его я вам подарить не могу. Правда, если вы пожелаете, то я могу вам продемонстрировать на нем прекрасные виды Тринидада и Форта-Росс.

— О, герр Топалов! Для меня это было бы честью! Правда, к величайшему сожалению, мне нужно возвращаться в магистрат. Но, если вы не против, я с радостью заглянул бы к вам завтра вечером.

-Я буду только рад, господин советник!

После того как, восторженный подарком Клаус Гофман со своими спутниками покинул 'Фортуну', а помощники Топалова вовсю охмуряли местных купцов, Юрий, Мика, Владимир и Густав, покинув кают — компанию, собрались в капитанской каюте для обсуждения дальнейшего плана действий.

— Пахнут наши новые друзья, прямо скажем, колоритно! — заявил Свечин, как только как только за ними закрылась дверь каюты.

— В каком смысле? — спросил Топалов, не уловивший суть вопроса.

— Да в самом, что не на есть, прямом! Амбре от них исходит, не дай бог! И запах духов его не перебивает!

— Что поделаешь, нечасто моются в просвещенной Европе в сиё смутное время! — ответил Топалов и добавил, — да ты и сам знаешь, поэтому пора уже смириться и принять сей факт, как данность, — затем продолжил, резко перейдя к на сущим вопросам, — и так, господа присяжные, какие наши дальнейшие действия?! Прошу высказываться.

— В первую очередь надо пополнить запасы воды, — начал первым Густав, — при чём питьевую желательно заменить полностью свежей. А старую питьевую воду можно распределить между цистернами с водой для хозяйственных нужд и с котловой водой.

— А, где планируете воду брать? — поинтересовался Юрий, — надеюсь не из Эльбы? В черте города все нечистоты в реку сливаются.

— Нет конечно! Договоримся с местными доставить воду из речки Люэ, это приток на западном берегу Эльбы, отсюда примерно в 8 милях в сторону побережья. Там вода отличная, — заверил Лемке.

— Хорошо, займитесь этим. Считаю, что надолго задерживаться тут не следует, максимум дня три. Чего-то неспокойно у меня на душе.

— А успеем? — спросил Свечин.

— Надо постараться...

Мика, решив поучаствовать в дискуссии, вдруг задала вполне актуальный вопрос:

— Дорогой, а если появятся желающие перебраться к нам, в Новый Свет? А они, я уверена, появятся.

— Своевременный вопрос, — согласился Юрий, — наверняка появятся, не думаю, что много, но появятся. Что-же, будем брать только полезных, владеющих каким-либо ремеслами. Надо, по этому поводу, Маноло распоряжение дать. Чтобы занялся их расселением. Думаю, брать надо, желательно с семьями.

Обсудив ряд не менее важных вопросов, что по времени заняло не меньше часа, собрались было расходиться, как вдруг в каюту постучали, а через мгновение дверь приоткрылась и в проеме показалась голова лейтенанта Домингеса.

— Разрешите? — спросила голова.

— Разрешаю, — ответил Лемке.

Получив утвердительный ответ, Домингес вошел в каюту и, с озабоченным видом, доложил:

— Дон Хорхе, на набережной горожане собираются.

— Понятно дело, зеваки собираются, — сказал Юрий с улыбкой.

Но, лейтенант несогласно покачал головой.

— Не похожи они на простых зевак, — сказал он в ответ, — бузят больно громко!

— Чего хотят, выяснили? — спросил Юрий.

— Не рады нашему появлению. Недовольство высказывают!

— Вот тебе и местный аналог НКО подтянулся! — вставил своё слово Владимир Свечин.

— Кто, кто подтянулся? — озадаченно спросила Мика.

— Некоммерческая Организация! Так, в нашем мире, называют компании пришлых бузотёров, которые подбивают народ на беспорядки, по всякому глупому поводу, — пояснил жене Юрий.

— Но зачем? Мы же ничего плохого не делаем! — с наивным удивлением на лице, воскликнула женщина.

— Да, чтобы мы не заскучали! — усмехнулся Свечин.

— А затем! Исключительно преследуя возможные личные выгоды! Хотя, личные или нет, дело десятое, — ответил Юрий и встал из-за стола, — что же, господа Русские Американцы, пойдем посмотрим, кто там собрался и чего от нас хочет, — он подошел к Микаэле и обнял её за талию. — Милая давай в нашу каюту и носа оттуда, до поры, не высовывай, хорошо? — и, поцеловав её в уголок губ, выпустил из объятий.

Но Мика тут же встала в позу несогласной жены и, уперев руки в боки, высказала своё категорическое несогласие с мужем:

— Даже не жди! Не хочу и не пойду в каюту! Я с тобой!

Юрий, направившийся было к выходу, остановился и, пропуская к двери остальных, резко повернувшись к жене, требовательно произнёс:

— Не женское это дело! Я сказал: иди в каюту! И не надо мне перечить! — он на секунду замолчал, посмотрел жене прямо в глаза, стараясь вложить во взгляд всю нежность и свою любовь к ней, и тихо произнёс, — милая, не бойся, за меня... всё будет хорошо!!!

6

Примерно в это же время, на другом конце Гамбурга, в лавку старого Гауфберга вошел человек, при виде которого старик расплылся в улыбке.

— О, герр Коэрт, как я рад вас видеть! — сказал он и спешно вышел из-за прилавка на встречу к гостю, — очень, очень рад!

Коэрт снял шляпу и с ухмылкой посмотрел на лавочника.

— Знаю я, старый лис, как ты мне рад! — с нескрываемой иронией ответил он, — спишь и видишь, когда я сгину в мире мертвых или сгорю в геенне огненной!

— Ну как вы так могли подумать, герр Коэрт?! — лицо Гауфберга скривилось от фальшивой эмоции, изображающей грусть, и он с деланным непониманием развел руки в стороны, — как так можно то?!

— Так это тебя спросить надо, старый прохиндей! — парировал гость, — однако к делу...

— К делу, так к делу. Вас уже ждут, герр Коэрт! Прошу следовать за мной, — сказал старик и направился за прилавок к внутренней двери, а гостю ничего не оставалось как последовать за ним.

Сразу за дверью начинался небольшой коридор, в конце которого располагалась лестница на второй этаж. Поднявшись по ней, они оказались в еще одном коридоре с несколькими дверями по обе стороны. Гауфберг подошел к самой дальней из них и открыл её. Но входить в комнату не стал, а освободил дорогу гостю и, в приглашающем жесте поведя рукой в сторону дверного проёма, сказал:

— Прошу вас, вам сюда!

Коэрт молча прошел в комнату, и лавочник без промедления затворил за ним дверь. Помещение не казалось особо просторным и было обставлено без каких-либо излишеств. Топчан, платяной шкаф у противоположной стены и довольно массивный стол по середине. Единственное окно плотно зашторено занавесью, из-за чего в комнате было немного сумрачно. За столом сидел человек средних лет, с аккуратной русой бородкой и редкими усиками, в темном длинном плаще из-под которого выглядывал богато расшитый камзол бордового цвета. На столе лежал новомодный головной убор, прозванный за свой вид 'треуголкой'. Казалось, будто человек находится в глубоком раздумье, так как сидел он неподвижно, сосредоточенно глядя на прибывшего гостя, и лишь пальцами правой руки монотонно теребил угол треуголки.

Коэрт хорошо знал этого человека в лицо. И то, что этот тип, один из доверенных людей хозяина. Но вот, как ни странно, настоящего его имени он не знал, так как оно, впрочем, как и его образ, кардинально менялось с каждым их совместным делом.

— Ну, здравствуйте мистер Коэрт! — расплывшись в улыбке, поприветствовал его сидевший за столом человек, — давненько мы не виделись!

— Добрый день! — поздоровался Коэрт и, в свою очередь, деланно улыбнулся, — извините, не имею представления, как к вам, в сей час, можно обращаться?

— С недавних пор, в вольном городе, меня знают под именем Улофа Перссона, купца средней руки, родом из Стокгольма, — представил себя сидевший за столом человек, — присаживайтесь уже, не стойте столбом передо мной!

— О, так значит вы у нас подданный молодого короля Швеции?! Что-же, добрый день, герр Перссон! С чем прибыли в наш вольный город? — сказал Коэрт, выделив слово 'герр', тем самым подчеркивая скандинавское происхождение этой фамилии. После чего он занял своё место за столом.

— Пусть будет так, — согласился Перссон и продолжил, — для всех, я прибыл из Бергена, по торговым делам, а лично для вас, я прибыл из Лондона, по настоянию хозяина, узнать, как у вас обстоят дела. Также, мне предписано принимать решение по своему усмотрению. А теперь я вас внимательно слушаю!

— Значит, как обстоят дела... — протянул Коэрт. Откинувшись на спинку стула, он поднял глаза вверх и уставился в потолок, — а дела у нас обстоят не очень. Как выяснилось, интересующие нас люди для участия в игре не подходят!

— Какие именно люди?! Коэрт, выражайтесь яснее!

— Я имею в виду этого юного немца из Московии и его дикого варвара-слугу.

— Насколько я знаю, по старым сведениям, от своих осведомителей, ранее вы были другого мнения. Почему вы сейчас считаете иначе?!

— Об этой странной парочке мы узнали от нашего человека из Москвы. Мои же люди взяли их под наблюдение сразу, как они прибыли сюда и больше не выпускали из виду. На тот момент они и вправду казались идеальными исполнителями. О чем я и оповестил хозяина. Но, как оказалось, я поспешил...

— Но всё же, что в них не так?!

— Мы с самого начала ошибочно считали, что Хартманн, так зовут этого юношу, прибыл в Гамбург с тайной миссией от московского царя Алексея или от лица из приближенных ко двору. С целью, не столько больше узнать о пришельцах, а сколько, по возможности, наладить с ними отношения. Всё наш осведомитель в Москве, введший нас в заблуждение. Сделал он это намеренно или нет, доподлинно неизвестно и мне ещё предстоит в этом разобраться. А укрепиться в заблуждении помог и тот факт, что этот Хартманн оказался племянником Альмы Зиверс, вдовы лавочника Яна Зиверса, который, в свою очередь, имел отношение к купеческому дому братьев Зиверс, являясь их дальним родственником. Я даже организовал обыск его комнаты в доме той самой тетушки, у которой он проживает. А недавно устроил на него нападение, надеясь найти в его одеждах хоть какое-нибудь послание к тринидадцам. Мои люди постарались на отлично, обыскали тщательно. Но ничего не нашли.

— Получается, вы раскрыли свои намерения перед его персоной... как тайные, так и явные...

— Ничего подобного, всё было подстроено как обычное ограбление. Добавлю, что юноша этот, неисправимый романтик. Кстати, это может подтвердить и старый лис Гауфберг, продавший ему одну тринидадскую вещицу втридорога. Благодаря чему оставил бедного юношу без гроша в кармане. Вот и получается, что поездка в Гамбург, прихоть самого Хартманна.